Текст книги "...стать лентой в твоих волосах (СИ)"

Автор книги: soul_z__

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Всё чаще я уходил не с болью в душе, но с улыбкой на лице. Всё чаще стал задумываться над твоей фразой о том, чтобы я простил себя, постоянно думал о твоём прощении и мне стало казаться, что действительно могу позволить себе счастье. Я был оправдан на суде, я много работал все это время, чтобы хоть как-то помочь обществу, и стараюсь сейчас, почему же я лишаю себя всего? Твоё поведение, взгляды, улыбка, говорили мне о том, что у меня есть шанс, что я не одинок в своих чувствах. Примет общество наш союз или нет, это неважно, я что-нибудь придумаю.

В тот день, я решил тебе во всем признаться. Сказать о чувствах, о том, что ты помогла мне справиться со всем. Купил цветы и с легким волнением, но с твердой уверенностью направился к тебе. Я не обратил внимания на тучи, на поднявшийся ветер, на холод этой осенней ночи, быть может, если бы я был чуть внимательнее и не витал в собственных иллюзиях, то не пропустил бы самого главного, того из-за чего моё счастье рухнуло в эту самую ночь.

Я увидел в твоём окне мужской силуэт.

Вдох.

Сердце сделало кульбит, внутри всё перевернулось, а мысли стаей фурий, сталкиваясь друг с другом, разносили одно предположение хуже другого. Кто-то забрался в твою квартиру, кто-то хотел причинить тебе боль. Я уже готов был броситься к дому, чтобы спасти тебя, но увидел, как ты обнимаешь его плечи, через секунду смеёшься, прикрыв рот ладошкой.

Раньше я думал, что боль можно лишь чувствовать, а теперь я увидел её воочию: в чужих руках, обвивающих твоё тело, в звонком смехе, разлетающемся по твоей квартире, в твоём взгляде, подаренном не мне. И, знаешь, что ещё, Грейнджер? У неё твои глаза. Большие, шоколадные, безжалостные…

В тот миг, когда ты притянула его к себе, мой мнимый, иллюзорный мир пал, как падают звезды, прекращая мерцать и превращаясь в холодные глыбы. Мир, в котором ты была лишь моей, и делиться тобой я ни с кем не собирался.

В тот миг я умер и возродился в ненависти.

Я был тебе не нужен.

Если всё, что я испытывал к тебе – любовь, то я не хочу так любить! Это больно, невыносимо больно.

Чёрное небо озарилось нервной, неровной вспышкой молнии.

Закрываю глаза и вижу твой жалостливый взгляд.

Открываю. Ты всё ещё его обнимаешь, но больше твои глаза не бездна.

Закрываю и вижу твою улыбку, стирающуюся из воспоминаний.

Открываю – ты смеёшься, но твоя улыбка больше не лекарство.

Закрываю глаза.

Все внутри умерло. Сдохло. Всё, что было, разъело радиацией, о которой я читал в маггловском журнале, когда хотел стать к тебе ближе. Я почувствовал его – предательство. Оно ощутимо коснулось моего сердца, яростно разрывая его на мелкие куски, заливая кровью пелену на глазах, сквозь которую я смотрел на тебя. И теперь твой образ – нежной и прекрасной нифмы, что трепетно грел мою черную душу, трансформировался в обычную, ничем не примечательную магглу. Ты словно выцвела в этом ярком спектре эмоций, который сама же и подарила. Все что ты значила, сорвалось в бездонную пропасть. Ты стала почти мне безразлична, почти… Все, что я чувствовал, сменилось злостью. Такая же, как и все…

Ты теперь – лишь её подобие. И я злился, потому что снова пришёл к началу.

Та, что некогда была моим спасением – снова стала моей погибелью.

Дыхание стало частым и рваным, я понимал, что перехожу на всхлип, в груди горело огнем, было так больно, что не продохнуть. В мгновение, когда кашель готов был разодрать глотку, раздался раскат грома.

Гром, как предзнаменование ярости.

Я возненавидел тебя снова… твоё «простила тебя», твои волосы, твои ладошки на моем лице.

========== Глава 2 ==========

Kai Engel – You are My Opium

Ты не появлялась в Министерстве неделю, ещё одна маленькая смерть. Это тянущееся время, подобно леске, разрезало плоть, но физическая боль – ничто, по сравнению с тем, что я чувствовал, когда рвал на себе волосы от неизвестности. Я жаждал узнать, кто это, жаждал посмотреть в твои глаза и понять, почему. Почему ты дарила мне эти улыбки, это кокетство, эту надежду. С того вечера я только и делал, что прокручивал в голове все воспоминания и ни в одном из них не мог даже предположить, что у тебя кто-то есть. Кто? Кто стал тем, кто отобрал моё право на счастье, кто забрал тебя у меня?

«Ежедневный Пророк» растоптал меня раньше, чем я тебя встретил: «Рональд Уизли сделал предложение Гермионе Грейнджер. Свадьба не заставит себя долго ждать».

Все мечты рухнули. Я снова разгромил свою комнату.

Проклятие.

Наше взаимодействие сократилось до нуля. Я старался избегать встречи, пытался сжечь мосты, пытался не думать о тебе, каждый раз яростно отгоняя твой образ, который видел буквально во всех. Любая ведьма с похожей фигурой или цветом волос вырисовывалась в тебя. Ты стала призраком, приходящим ко мне ночами, моим вещим сном, ночным кошмаром.

Не видеть тебя – нигде, никак, никогда. Боялся. Боялся, что не выдержу и выскажу всё. Боялся себя, твоей реакции. Не понимал. Не понимал тебя и твоего поведения со мной. Ты дала мне ложную надежду своими взглядами и румяными щеками, а теперь безжалостно вырвала её из моих рук, совершенно не заботясь о кровавых следах на моём сердце. Мысли беспощадно терзали голову. Я сходил с ума.

Мы встретились через три недели после твоего возвращения. Твой отпуск по случаю помолвки. Эта новость яростью разлилась по венам, принося новую порцию отвращения к твоему рыжему женишку и к тебе. Куда он тебя возил? В «Нору»? Знакомить с огородными червями, которых будешь укрощать, когда родишь ему детей и прекратишь свою карьеру? Ты превратишься в Молли Уизли, клушу с вечно галдящими и голодными отпрысками, которые обмотаны в обноски.

Я возвышал тебя, думал, что ты достойная, а оказалась обычной дешевкой, значит, тебе самое место в этой семье. Почему он? Почему Уизли, Грейнджер? Пусть хотя бы Поттер и то не настолько было бы больно.

Моё сердце пылало яростью.

Если бы знал, я бы не вошел в этот лифт. Ты мой яд, и от этого мне страшно.

Ты выглядела счастливой и стоило мне увидеть твои ямочки на щеках, как злость тут же испарилась. На миг я замер, любуясь твоим лицом, улыбка прекрасно сочеталась с тёмно-сиреневым юбочным костюмом, он идеально сидел на твоей фигуре. Юбка-карандаш, блуза, туфли на каблуке, что подчеркивали красоту и стройность твоих ног. Всё это дополняла лента в волосах. Та самая, которой я касался, которая являлась нашей общей составляющей, которой я хотел стать. Стать лентой в твоих волосах, чувствовать их мягкость и запах, утопать в нежности, стать частью тебя.

Перламутром светились твои глаза, они были наполнены счастьем, и я готов был распасться на атомы, лишь бы ты смотрела на меня так всегда. Я обвел тебя взглядом, и красота сего момента разбилась, как волны о скалы, когда увидел, как всю эту девственную красоту омрачает и портит дешевый перстень на твоей левой руке, что больше походил на пуговицу. Безвкусный, убогий, обычный. Не такой, как ты.

Разве твой любимый и дорогой Рон не мог постараться, чтобы подарить тебе что-то поистине прекрасное? Магия момента исчезла, это гадкое кольцо высосало всё хорошее о тебе из моей памяти. Твоё предательство заполнило разум.

Помню недоуменный взгляд, когда на приветливое и воркующее «Здравствуй, Драко», я ответил:

– Называй меня Малфой. Моё имя из твоих уст звучит оскорбительно.

В твоих глазах плескались боль и обида, непонимание. Они наполнились чем-то вроде влаги, но я не собирался верить этому лживому трюку. С силой дернув чертову дверь лифта, я оставил тебя наедине с твоими драмами.

А затем уничтожал себя весь оставшийся день, ненавидел за свою злость, за то, что вылил все это на тебя. Я разрывался между тем, чтобы пойти и извиниться, и мыслью о том, что поступил правильно. Подобный спектр эмоций я испытывал лишь во время войны – страх, ненависть, боль, отчаянье. Я не хотел больше этих терзаний, я должен был поставить во всём точку. Разобраться.

Ноги снова привели меня к тебе. Я стоял возле твоего кабинета и боялся открыть дверь, но когда всё же решился и протянул руку к ручке двери, противный, визгливый голос твоей напарницы поставил точку за меня.

– А когда планируется церемония?

– Ровно через месяц.

Такой радостный голос, а я, кажется, не дышу. Затем шаги за дверью, ручка опустилась вниз, я спрятался за угол.

– Ты уже выбрала платье? Какой фасон?

– О, да! Оно прекрасно…

Я слушал счастливое щебетание о подготовке к свадьбе, и каждое новое слово было подобно «круциатусу», разрывающему всё живое, что ещё оставалось внутри меня. Я смотрел вслед моей удаляющейся любви, которая никогда об этом не узнает. Тебе определенно всё равно на существование Драко Малфоя, так пусть всё остаётся так, как есть.

Лента слетела с твоих волос, она стала единственным, что осталось у меня от тебя.

В тот день я смотрел тебе в спину, на твою свободную и легкую походку и решил больше не терзать себя. У меня был месяц, чтобы исчезнуть. Месяц, чтобы решить, как.

В день твоей свадьбы, когда ты стояла в прекрасном белом подвенечном платье, окруженная друзьями и близкими, которые точно никогда бы меня не приняли. Когда давала клятву Уизли, не подозревая о том, что к алтарю тебя провожал не только твой отец. В день, когда с твоих уст сорвалось «согласна» – счастливое для тебя, приговор для меня. В день, когда я впервые позавидовал Уизли, потому что именно его губы ощутили вкус твоих, вот тогда я и уехал во Францию. И возвращаться не собирался.

Три года жизни, как вспышка.

Белое пятно на глазу, ничего яркого и привлекательного. Я старался не думать о тебе часто, но ты присутствовала в моей жизни в качестве ленты, что хранилась в моем столе. В верхнем ящике, между двумя блокнотами в кожаном переплёте, на которых были выгравированы мои инициалы, в жёлтом конверте, который был плотно запечатан магией. Чтобы достать его, нужно было потянуть за верхний левый край, потому что он торчал между блокнотами для удобства. Не один раз я запускал руку в ящик стола и тёр уголок конверта, от чего он со временем стал потрепанным, но только лишь тёр, ни разу за три года он так и не был открыт. Я гордился этим. Со временем стал забывать его расположение.

Я придумал план, чтобы избавиться от тебя. Гордо вышагивая по собственно созданной дороге, я плелся в свой эмоциональный ад, надеясь навсегда сжечь, испепелить память о тебе.

Избегал каждой новости, решив навсегда запечатать тебя в глубинах своей головы, как воспоминание, словно тебя и не было, словно всего, что я чувствовал к тебе, не существовало.

Закидывал себя работой, чтобы исключить любую свободную минуту для воспоминаний. Заводил романы, много бурных романов, чтобы забыть твой запах, шёлк твоих волос.

Я чувствовал, как ты выходила из меня. Как я выдыхал тебя из собственных легких.

Надо отдать должное моему отцу. Он тоже поспособствовал моему плану. После войны Люциус прекратил диктовать то, что я должен делать, забавно, теперь я в этом абсолютно не нуждался. Однако в очередном письме, что он присылал мне на протяжении первого года моего проживания во Франции, он тонко намекнул на то, что положение нашей семьи значительно улучшится, если я женюсь на чистокровной девушке, которую по абсолютно случайному стечению обстоятельств он мне уже подобрал. Что ж, Люциус, твой план кстати.

Через три месяца я женился на Астории Гринграсс.

Астория оказалась милой девушкой. Доброй, отзывчивой, красивой, хорошей собеседницей, с точеной фигурой, на которой идеально сидело любое платье. Она пахла цитрусами. Всегда ждала меня с работы, как бы поздно я не возвращался, не удручала меня расспросами, если видела, что я подавлен. Она была идеальной, за исключением того, что её руки на моём лице не приносили мне счастья. Мои легкие до сих пор хранили в себе цветочный аромат. Лента в моем столе упрямо источала аромат воспоминаний, связанных с тобой. Астория имела один единственный изъян – она не была Гермионой Грейнджер.

Но время шло, и мне казалось, лечило. Астория перестала быть просто планом.

Однажды, после затянувшихся переговоров, я решил прогуляться и попал под дождь. Лихорадка свалила меня на несколько дней. Пребывая в бреду своих мыслей я отчаянно хватался за твой образ, Грейнджер, как за спасение. Но спасением была другая. Та, что твердила, что рядом, гладила мою ладонь, ухаживала и заботилась обо мне. Сквозь бредни из-за подхваченного воспаления, я видел голубые глаза моей жены, взывающие, напуганные, красивые.

Она просидела рядом со мной все дни, искренне переживая и оберегая. Впервые я почувствовал стыд перед ней и впервые поймал себя на мысли, что пора выбираться из личного ада под названием “Грейнджер”.

Астория дарила мне спокойствие. Ровное дыхание, эмоциональную стабильность, стойкую крепость. Из раза в раз её улыбка вызывала лёгкий трепет внутри, а когда она морщила нос, читая книгу, во мне просыпалось странное желание взять её за руку. Когда эта исходящая от наших отношений нежность начинала меня пугать, я вспоминал тебя, и чувство предательства разливающееся по венам, отрезвляло. Но я не мог отрицать очевидного, мне было рядом с ней хорошо.

Астория стала мне другом.

Жизнь налаживалась.

Идиот!

Спустя ещё два года я вернулся из командировки. Уверенный, что справился со своей зависимостью.

Дважды идиот!

На вторые сутки моего пребывания в Лондоне я оказался в Министерстве. Атриум встретил, как обычно, холодно. Серые тени, падающие на пол, рисовали не радостную картину развития дня. Забавно, я был уверен, что вырвал тебя из груди, но сейчас готов был стать мошкой, чтобы забиться в любую мелкую щель и провести в ней целый день, лишь бы не встречать твоих глаз. Только сейчас я задумался, что за три года жизни во Франции я так мало анализировал, что происходило между нами, а вернее, что именно я испытывал к тебе.

Память бумерангом пронесла меня по воспоминаниям. От абсолютного счастья до дыры в груди. Я настолько упился мыслью о том, что ты предала меня, настолько сильно хотел вырвать тебя из себя, что толком ни разу не задумался, а предавала ли? Вёл себя как мальчишка, нацепив розовые очки и придумав собственную реальность, и ни разу даже…. Мысли прервали появившиеся перед лицом двери.

Ненавижу этот лифт. Мы всегда сталкивались в нем.

Мне нужен шестой этаж, проехать всего лишь пять этажей, что может случиться? Земля не сойдет со своей оси, кажется так говорят магглы? Я пришёл раньше, абсолютно точно потому, что не хотел толкаться в тесных коридорах Министерства. Да, именно поэтому.

Первый этаж – я в абсолютном одиночестве, спокоен. Второй этаж – поправляю галстук, потому что он слишком туго затянут, надо попросить Асторию больше не завязывать его так сильно. Третий этаж – с каких пор в лифте так душно? Четвёртый этаж – от этой духоты трудно дышать. Пятый этаж – твой. Конечно. Он остановился. Нет. Раннее утро, это точно не ты.

Живот стянуло в узел, ладони вспотели, а сердце билось где-то в районе ушной раковины, абсолютно не щадя барабанную перепонку. Я сделал вдох, затем выдох, задержал дыхание, прикрыл глаза, стараясь успокоиться, кажется на лбу выступил пот. Я словно сходил с ума, ведь может быть это совсем не ты.

Двери лифта распахнулись.

Вдох.

Цветочный аромат ворвался в грудь, и всё моё нутро встретило его с распростертыми объятиями, словно вернулась какая-то неотъемлемая часть жизни, что исчезла так давно.

Я открыл глаза и увидел твои, они снова бездонны и в них целый мир.

– Дра… – ты слегка запнулась, пряча улыбку, что успела появиться на лице при виде меня, а затем, потупив взгляд, продолжила, – Малфой? Как я рада тебя видеть!

Воспоминание электрическим разрядом прошлось по спине. Моя последняя фраза, что я бросил тебе «Зови меня Малфой. Моё имя из твоих уст звучит оскорбительно». Да в кого я такой редкостный кретин? Если бы ты знала, как я сожалею.

Я снова поправил галстук, не сводя с тебя глаз. Сглотнул, вязкая слюна прошлась по горлу, отчаянно «хватаясь» за стенки, создавая дискомфорт.

Кажется всё началось сначала. Я не чувствовал себя в твоём присутствии. Просто тонул в пучине шоколадных глаз и совершенно не хотел, чтобы меня спасали. Я желал полностью раствориться в тебе, стать частью тебя, стать лентой в твоих волосах. Сегодня она голубая.

– Малфой? Тебе нехорошо?

Я понимал, что стою как истукан уже …сколько? Минуту?

– Здравствуй, Грейнджер.

Полуулыбка, подаренная мне, почему-то показалась вымученной. Ты прошла в лифт и встала рядом. Меня не покидало чувство, что что-то не так. Моя Гермиона – другая. Искоса наблюдал за тобой, исследуя каждый сантиметр твоего лица. Морщинка на лбу, неудивительно, ты часто хмуришься. Еле заметная родинка на скуле, которой раньше не было, веснушки, их стало больше. По-доброму усмехнулся этим переменам, пока не заметил, что нижняя линия челюсти стала острее. Ты похудела. Аппетитные формы стали менее округлыми, цвет кожи бледнее, а под глазами залегли темные круги, которые ты отчаянно пыталась спрятать под чарами красоты, но помогло это мало. Ты выглядела болезненно.

Чувство всепоглощающего беспокойства зародилось в груди. Что могло случиться с твоей жизнью, чтобы ты претерпела такие перемены? Ещё раз сглотнул, уже не стесняясь смотрю на тебя в открытую.

– Как ты?

Вопрос сорвался прежде, чем я смог подумать. Конечно, теперь мой мозг живет своей жизнью.

– Спасибо. Всё хорошо.

Ложь. Я ведь вижу, что твоя внешность кричит об обратном.

– Как ты? Я слышала ты женился? Поздравляю тебя.

Мысль об Астории приводит немного в чувство и я снова беру себя в руки.

– Да. Спасибо. Мы тоже неплохо.

Я не буду скрывать, что употребил «мы» впервые, исключительно для тебя, вру, для себя. Я хотел видеть эмоции, что отразятся на твоем лице, мне было интересно, заденет ли это тебя. Моя жалкая месть за твоё предательство, которое таковым и не являлось.

– Я рада.

Полуулыбка. И ты отвернулась от меня. Я вижу в твоих глазах вселенскую печаль и усталость, но это не из-за меня. Каждая клеточка твоего тела, каждая ниточка твоего костюма кричала мне, что с тобой что-то не то, но я отчаянно не мог понять что.

Лифт остановился. Ты вышла первой, обернулась ко мне через левое плечо и из твоего пучка выпала прядь волос, красиво обрамив лицо, словно она изначально была там. И вновь улыбка, кричащая о помощи.

– Хорошего дня, Драко.

Драко.

Уходишь.

Оставляя мне «Драко» и ряд вопросов, на которые я никогда не узнаю ответов. В одном я был точно уверен, моя Гермиона оставалась со мной всегда, и видимо, я никогда не смогу выдворить её из своего сердца.

Весь остаток дня прошёл с мыслями о тебе. Я не мог отделаться от чувства беспокойства, перед глазами маячил твой уставший взгляд, вырывающий сердце из груди.

Перекатывая перо в руках весь день, я отчаянно ждал окончания рабочего дня. Хотел снова тебя увидеть. Якобы для того, чтобы развеять свои сомнения, убедиться, что мне показалось и выкинуть это чертово чувство беспокойства из головы. Поэтому, как только стрелка часов указала на шесть, я полетел в лифт, тыча в кнопки безжалостно и с размаху. Мне нужно было успеть, пока ты не уехала.

Выходя из лифта на твоем этаже, я все еще не знал, что делать. Говорить что-то или просто наблюдать за тобой?

Но необходимость твоего общества проходит, когда я вижу тебя и твоего, прости Мерлин, мужа.

Уизли стал больше. Он явно поправился, видимо, выпив из тебя последние силы, и выглядел свежо и намного лучше тебя. Злость закипела в венах.

Вы спорили. Он что-то упрямо твердил тебе, хватая за руки, ты печально качала головой и опускала глаза, снова наполненные печалью, разочарованием, болью. Уизли ничего не знает о манерах, кажется, в его семье это миф. Снова повышает тон и до меня доносится «как ты не понимаешь?!» Ты опасливо вертишь головой вокруг и явно просишь его быть тише, но вы уже привлекли внимание нескольких зевак, что стоят и наблюдают за семейной разборкой, твоему мужу все равно, а ты кладёшь руку на лоб и снова опускаешь взгляд. Да, Грейнджер, мне тоже за него стыдно, и очень жаль, что он поставил тебя в такое положение.

Когда громкость твоего мужа достигла пика, я хотел вмешаться и дать ему пару бесплатных уроков вежливости, но меня опередил Поттер. Из ниоткуда появился всея-спаситель и в два счёта утихомирил своего рыжего дружка. Сказал пару слов тебе, ты согласно кивнула, и вы начали двигаться в сторону кабинета Поттера. Когда ты подняла взгляд и наши глаза встретились, это выглядело глупо. Я не хотел этого, не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко передо мной. И снова вымученная улыбка, и извиняющийся взгляд. Прекрати это делать, Грейнджер.

Эта ситуация не оставляла меня в покое, я все не мог прогнать картину, представшую передо мной, как твой муж размахивал руками и что-то объяснял тебе, явно забыв о приличиях. Твой вымученный взгляд и вид не покидали меня. Они, как призрачный туман, бродили следом, нашептывая навязчивые идеи для твоего спасения.

Не помню, как это произошло впервые, просто однажды понял, что снова стою под окнами твоей квартиры.

Ветер отчаянно выл, как и зверь в моей душе, одичавший за все это время без твоих глаз и силуэтов в окне. Мир снова сосредоточился на тебе, была только ты – центр моей вселенной. Я снова тонул в дичайшем шторме твоих волос и самое страшное заключалось в том, что даже не хотел пытаться выплыть.

Впервые, после возвращения из Франции, я всерьёз задумался о том, что происходило, в первую очередь о том, что называл предательством с твоей стороны. Может ли человек ослепнуть настолько, чтобы не видеть очевидных вещей? Да. Ты никогда и не питала ко мне чувств, ты всегда проявляла лишь доброту, внимание и заботу. Ты всегда была такой со своими друзьями и со мной. Мне так жаль, что мне потребовались годы, чтобы это понять. Ты не предавала меня. Я построил иллюзорный мир, придумал твои ответные чувства, настроил планов, обвинил тебя ни за что.

Но я все исправлю. Клянусь тебе, стоя здесь, под твоими окнами, я искуплю свои ошибки. Даже если тебе этого не нужно.

Эти мысли в голове, словно песня феникса, разлетались по венам, приносили некое удовлетворение и спокойствие, вот только было одно «но», которое я не учел и которое дожидалось меня дома.

========== Глава 3 ==========

Kai Engel – You are My Opium

Астория ложилась спать только тогда, когда я переступал порог дома. Салазар, я не заслуживал её. Этот раз не был исключением.

Она сидела в кресле, с растрепанными волосами и красными от слёз глазами, смотрела в одну точку, не шелохнувшись, на лице отчётливо застыло разочарование и боль.

– Астория, что произошло? – страх волною прошелся по сознанию, наливая свинцом ноги. Я застыл на месте, не сводя с неё глаз.

– Где ты был? – воздух разрезал мертвые ноты отстраненного голоса.

– На работе, – вру, так нагло и, кажется, догадываюсь, в чем дело.

– Скажи мне, что я делаю не так? – она не поднимает на меня глаз, пустым взглядом сверлит фужер с вином, что стоит перед ней на столе.

– Я не понимаю, о чем ты?

Снова вру, потому что понимаю.

Впервые в жизни она не улыбалась мне и не поднимала на меня глаз. Впервые в жизни я видел её такой. Не живой. И от того, что в этом виноват я, мне стало не по себе.

– Ты всегда был ко мне холоден, всегда отстранен, и я искренне верила, что это особенность твоего характера. Я пыталась быть хорошей женой и надежным другом для тебя, опорой, чтобы ты мог положиться на меня, чтобы ты знал, что есть тот человек, который всегда будет рядом. Никогда ничего не требовала и понимала, что тебя это устраивает, за это ты уважаешь меня. Я была уверена, что благодаря моей сдержанности ты станешь моим, рано или поздно, но… когда я увидела, как ты смотришь на неё, то поняла, что ты никогда моим не будешь.

Она медленно подняла тоненькой рукой фужер с вином и поднесла к губам, осушив его за долю секунды. Я впервые видел, что она пьет. Тяжелый вздох, вырванный из моей грудной клетки, развеял неловкую тишину.

– Я за тобой проследила. Я уже давно догадывалась, – она усмехнулась. – Ты стал возвращаться позднее, чем обычно. Я всё замечаю, Драко. И я знаю о той ленте, что ты хранишь. Она ведь её?

Неосознанное чувство злости разгорелось в груди. Она не смела вмешиваться в мою личную жизнь.

– Ты рылась в моих вещах?

– Нет. Я увидела случайно. Как-то зашла к тебе в кабинет, ты держал её в руках и так был увлечен мыслями, что меня даже не заметил.

Она немного помолчала и продолжила:

– Я всё думаю… Наш брак – это был договор между родителями, и я не обязана тебе нравиться. Я была готова к тому, что однажды узнаю, что у тебя есть женщина, но то, что это будет она…

Я бросил на неё взгляд, что это значит «она»? Если Астория начнёт поливать Гермиону грязью, то развод я оформлю уже к утру. Астория, наконец, подняла на меня взгляд, я не выдержал его и отвел глаза в сторону.

– Она ведь…замужем, Драко. Да, она, безусловно, красива, умна, успешна и интересна, но ведь она замужем… Я никогда не могла даже подумать, что она способна на такое. И вы встречаетесь? Вам не стыдно?

Астория еле сдерживала слезы, а я в очередной раз осознал, что не достоин её. Всё это время она думала, что я ей изменяю, и жила с этой мыслью, продолжая встречать меня с работы с улыбкой на лице, дарила мне заботу и поддержку. Перед глазами замаячили два, вполне счастливых совместных года во Франции. Большей падалью, чем сейчас, я не чувствовал себя никогда.

– У нас с ней никогда ничего не было.

Глупо оправдываться, она видит меня насквозь. Я не собираюсь ей врать.

– Я не понимаю… а лента и… твои походы к …

– Лента оказалась у меня случайно. Да, я действительно в неё влюблен, но она не знает об этом, и я не собираюсь ей говорить.

Астория смотрела на меня широко раскрытыми глазами, которые поглотили бы меня разом, в них читалось абсолютно всё. Она была разбита, и мне было её жаль. Но врать ей я не мог.

– Астория, ты права, я действительно уважаю тебя и понимаю, что я тебя не заслуживаю. Но это сильнее меня. Понимаешь, она спасла меня тогда, в Хогвартсе, стала путеводной звездой, я жил с тех пор только мыслями о ней…и никак не мог…

Она оборвала меня.

– Так значит это… может быть, и не любовь?

Не любовь? Что она имеет в виду? Я смотрел на неё непонимающим и абсолютно растерянным взглядом.

– Ты не думал, что просто благодарен ей за то, что она была той, кто помог выбраться из всего, что произошло с тобой. Она была первой, кто подал тебе руку помощи, Драко. Это благодарность, в таких сильных эмоциональных потрясениях её можно спутать с любовью. Я знаю об этом… я…

Гнев разгорался, как костер от легкого дуновения ветерка в период засухи. После него я вдруг почувствовал страх, смятение, колебание, сомнение. А что, если…

– Нет. Не говори мне этого, ты не знаешь. Астория, я люблю её. Прости, но больше мы не будем поднимать эту тему. Если ты подашь на развод, я всё пойму и подпишу.

Я видел, как она опустила глаза и кротко кивнула, затем встала и ушла во тьму мэнора.

С того разговора мы спали в разных комнатах. Она не говорила со мной. И больше не ждала. Но бумаг на развод я так и не получил. Сам не спрашивал, мне было всё равно, наверное. Хотя не один вечер после я провёл в терзаниях, что было, если бы мы не вернулись? И остались там вдвоём… Но все мысли отлетали, как мошкара от огня, когда я вспоминал тебя, Грейнджер.

Обида. Это детское чувство разъедало мои вены. Астория сказала, что моя любовь ненастоящая. Что она могла знать? Но я всё чаще и чаще стал возвращаться к этим мыслям. Назойливой мухой они сверлили дыру в висках, вызывая постоянную боль. Что если она права? А я просто попал в капкан игры собственного разума?

«Благодарность легко спутать с любовью. Я знаю об этом».

Слова Астории терзали, ещё больше вызывало негодование её «знаю об этом». Откуда она могла знать? И что это вообще значило? Необъяснимое чувство после этой фразы, крутящейся в голове, теребило моё эго. Значило ли это, что и Астория была в кого-то влюблена? У неё кто-то был до меня? Это странно, но от этой мысли что-то внутри начинало неприятно зудеть, и я крепче стискивал челюсть. Хотя почему меня это волнует? Моей главной проблемой сейчас являлась ты, Гермиона.

Я больше не ходил к твоему дому. Но ты стала практически моей манией, одержимостью, моим идефиксом. И от этого всё чаще и чаще холодел затылок, я стал бояться своей заинтересованности тобой. После моего возвращения из Франции всё стало только хуже.

Я продолжал наблюдать за твоей жизнью. Знал твой распорядок дня, какой кофе ты любишь и в какие именно дни недели за тобой на работу приходил твой муж. Я наблюдал за тобой, за твоим бесконечным желанием всем помогать, во имя кого-то, но не себя, ты никогда себя не жалела. С каждым днём выглядела всё хуже и хуже. Я не мог понять этого.

Почему ты всегда была сильной для всех? Почему ты всегда была рядом со всеми, почему ты всегда брала на себя больше других? Но вскоре понял. Потому что никто не хотел стать сильным для тебя. И всё, что у тебя было, это только ты. Ни твой лучший дружок Поттер, ни твой Уизли. Они ни черта не понимали, они лишь брали и выпивали тебя до дна. Принимали всё как должное.

Ты не заслуживаешь этого, ты заслуживаешь всего! Всего в этом гребаном мире, черт возьми! И я бы хотел бросить это всё к твоим ногам, я бы хотел раствориться в тебе навсегда, сделать всё, чтобы ты улыбалась и была счастлива, но не мог, потому что ты замужем за Уизли, потому что я женат, потому что я трус. У меня оставались лишь воспоминания твоих рук на моем лице и твоё прощение.

И я продолжал умирать, каждый день проклиная свою никчемность. С каждым днём забираясь всё дальше и дальше, в самые темные уголки своей непроглядной души. Избивая и царапая себя изнутри, путаясь в своих чувствах всё больше. Это была болезнь, Астория оказалась права…никакая это не любовь, это диагноз. Что мне могло помочь?

Быть рядом с тобой. Это желание сводило с ума, забираясь под кожу и расползаясь легкой дурманящей дрожью. Навязчивые мысли разъедали мозг, копошась и зудя, отбивая чечётку. Свинцовая голова. Тупая боль. Я страстно желал то, что было запретом. Паранойя. Кажется, по мне плачет больница Святого Мунго. Ибо я больше не принадлежал себе.

Но знаешь, что было страшнее? Понимать и видеть то, как ты несчастна. Это разрывало грудную клетку и моё сердце. Всё казалось таким нелогичным. Почему Уизли, имея такой бриллиант в своих руках, не берег и не ценил? Почему ты страдала и буквально высыхала на глазах? Я никогда не слышал сути ваших споров, но человек, который начинал их за пределами дома, априори не мог по достоинству оценить такую, как ты. Он даже не знал тебя, не знал, насколько сильно тебя истощают эти ваши скандалы посреди коридоров Министерства. Я спасался от желания заавадить Уизли, лишь когда сбегал на крышу соседнего маггловского здания. Вечер, проведенный в одиночестве, помогал расслабиться, почувствовать существование другого мира, окружающего меня.