Текст книги "Вакуум (СИ)"

Автор книги: Solveig Ericson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Серьезно?

Я насторожился: его голос, и без того низкий и хриплый, стал глубоким и обволакивающим.

– Повтори, – попросил Ен.

– Ты красивый.

– Встань.

Я насторожился еще сильнее, но все же встал на кровати, прикрывшись тонким одеялом. Ен дернул одеяло на себя и меня бросило в его раскрывшиеся объятия. Шквал горячих поцелуев обрушился на меня, и я, в состоянии бездумном, но восхитительном, обхватил его ногами и руками. Вся кожа горела от прикосновений, особенно что-то невероятное творилось с моими сосками, когда его губы засасывали всю ореолу.

– Еееен….

Он рыкнул и с явным нежеланием поставил меня на пол.

– Продолжим позже.

Получив шлепок по заду я остался в одиночестве. Офигеть…

Что это было?

Упав спиной на мягкие покрывала, я со стоном завернулся в них и уснул, чувствуя себя... Хорошо я себя чувствовал, очень, очень хорошо…

***

– Как твое самочувствие?

– В норме, пытаюсь привыкнуть к тому, что я – не совсем мужчина.

Тришер хмыкнула, не отвлекаясь от монитора: она с таким интересом разглядывала мои внутренности, что я чувствовал себя беременным кентавром, не иначе.

– Одевайся, – сказала она, вырубив скан-камеру.

– Все в норме? – не удержался я от вопроса.

– Все просто замечательно, насколько это может быть у двуполого.

Я замер на мгновенье.

– Стерва, – выдохнул я, посмеиваясь.

Тришер широко улыбнулась, показав большую часть острых зубов, и подмигнула кислотно-желтым глазом:

– Все для тебя, лапуля.

– Женщина, не будь вульгарной! – фыркнул я.

Логианка открыла рот, чтобы ляпнуть мне что-то в ответ, но резкий писк, который издал её коммуникатор, заставил тюремного врача сорваться с места и опрометью броситься в реанимационный бокс. Я зачем-то кинулся следом. Тришер оперативно взялась за реанимацию схватив в руки дефибриллятор, хрупкое тело на больничной койке выгнулось дугой, получив разряд. На изуродованном и отекшем лице распахнулся рот со свистом втянув воздух, на секунду открылись серые мутные глаза, а потом все затихло, осталась только ритмичная пульсация на приборах.

В реанимации находился практически неузнаваемый, едва дышащий Клайв.

– Что произошло? В шахте завалило?

– Нет. Пустили по кругу. Прошлой ночью.

Взгляд Тришер стал непроницаемым, на лице появилась профессиональная маска:

– Ты можешь идти.

В её голосе не было обвинения или намека на упрек, но из бокса я вышел с давящей тяжестью в груди. Будь Торият жив, с Клайвом не произошло бы подобного.

***

Прошел день, другой, а Клайв так и не приходил в себя. Мысль о том, что в его нынешнем состоянии повинен я, угнетала меня больше, чем одиночество. Я, как никогда, нуждался в поддержке своего рохаэ, эгоистично надеясь, что он скажет: «В том нет твоей вины». Но как бы мне не хотелось монополизировать Ена, его обязанностей начальника колонии никто не отменял. Хоть бы отпуск на «медовый месяц» предоставили, что ли… Бред какой-то… О чем я думаю? Наш союз даже юридической силы не имеет.

– Что с тобой?

Я едва не подпрыгнул на кровати, потому что не услышал легкого цоканья обычно сопровождающего каждого логианца. Я видел, как они передвигаются по камням и песку – бесшумно и быстро, но в помещении ни один логианец, как бы не старался, не может полностью приглушить удары когтей по полу.

– Без понятия, – солгал я, хлопая на него ресницами.

Ен изогнул бровь и продолжил внимательно сканировать меня с макушки до ногтей на пальцах ног. Я, в свою очередь, преданно смотрел ему в глаза.

– Будь готов через пять минут.

– К чему? – удивился я.

– К длительной поездке.

– Куда?

– Увидишь.

Ен вышел в кабинет и защелкал по консоли, я воспользовался моментом и одел то, что подарила мне Тришер, мол, она приобрела это для себя, но – в этом месте логианка уж больно драматично вздохнула – не пригодилось, увы. Тут бы мне задуматься, но…

Тяжелый головной убор оттягивал голову, обилие разноцветных камушков и ярких перьев делало его практически неподъемным. Пестрая голограмма ткани, из которой был сшит балахон скрывающий меня с ног до шеи, рябила в глазах до дурноты. И вот это логианки носят первые 10 лун после замужества… Я был несколько опечален, но Тришер уверила меня, что любой нормальный мужчина родом с Лога будет в восторге, увидев свою спутницу в столь радужных одеждах, они, видите ли, олицетворяют радость новобрачной.

Ен отреагировал на мой наряд каменным лицом, не единый мускул не дрогнул на его лице… Только глаза странно полыхнули. Как-то не выглядел он особо радостным.

Интересно, что он скажет про то, что у меня под одеждой?

***

Маленький катер тихо гудел над красным ландшафтом Лога, Ен аккуратно лавировал среди камней и сосредоточенно пялился в иллюминатор. Я ерзал задницей по сидению, при этом стараясь не шевелить головой, желание сорвать с себя всю эту разноцветную безвкусную дрянь уже достигло апогея.

Катер сманеврировал в широкую пещеру и при этом наклонился вперед, тяжелая конструкция на моей голове накренилась туда же и я едва успел придержать её руками. Пропыхтев секунд тридцать, пытаясь восстановить баланс на макушке, я все же зафиксировал её ровно и нечаянно поймал странный взгляд Ена. Он смеется надо мной? Нет, такого не может быть, это существо способно только злобно ухмыляться.

Тем временем, катер ловко шел сквозь каменный коридор освещенный симбионтами и минут через пять мне открылся захватывающий вид подземелья. Огромное пространство перемежающееся каменными колонами – сросшимися сталагмитами и сталактитами, обвитыми разноцветными гроздьями симбионтов. Внизу было алое море с пурпурными и ярко-синими всполохами.

– Что это?

– Сао Нагар, – ответил Ен.

– А что означает это название? – я нетерпеливо подпрыгивал в кресле, стараясь поближе рассмотреть то, что у нас под ногами и не уронить при этом с головы аццкий кандибобер.

– Если приблизительно – Море Блаженства.

Катер приземлился на голый каменный выступ перед арочным входом в грот. Я ступил на узкую тропу с двух сторон окруженную яркими симбионтами и Ен подхватил меня на руки, цилиндр Безумного Шляпника качнулся и свалился.

– Упала, – буркнул я.

Ен и ухом не повел, а я тем более.

В небольшом гроте стены, пол и потолок переливались живыми искрами, у меня дух перехватило от такого фейерверка цветных всполохов. Я даже предположить не мог, что на этой суровой планете может быть что-то настолько восхитительное. Красный, пурпурный и синий где-то идеально перетекали друг в друга, где-то вспыхивали пятнами. У дальней стены клубилось озеро пара, наполняя помещение мерцающей дымкой.

– Здесь жарко, – сказал я.

– Разденься. – Ен поставил меня на ноги.

Я вскинул голову и встретил его потемневший взгляд, мое лицо залило краской – знает ли он, что на мне под балахоном? Должен ведь знать?

– Не стесняйся, – мой Бог и Господин сделал царственный жест рукой.

Я вскинул руки и развязал все завязки, а затем скинул груды ткани на пол. Ен медленно вдохнул полной грудью, ноздри хищно раздулись, взгляд стал диким и налился звериной похотью. На мне был белый и обтягивающий, словно вторая кожа, костюм.

Ну, костюмом это было трудно назвать, всего-то чулки да топ соединенные друг с другом по бокам металлическими кольцами. Топ имел широкие бретельки и открывал полностью грудь и спину. Я уже давно перестал быть тонким и звонким, в пищу заключенным добавляют протеин и мое тело стало мускулистым и крепким, поэтому смотрелся я в этой специфической одежке весьма похабно. Судя по лицу Ена, он считал, что сексуально. Кто я такой, чтобы спорить с ним о вкусах?

Рохаэ принялся срывать клапаны со своей формы пригвоздив меня взглядом к месту, широкая грудь тяжело вздымалась, перекачивая жаркий воздух, передавая мне импульс звериного желания. Я не хотел заниматься сексом или любовью, я хотел трахнуться так, чтобы в ушах звенело и в глазах сверкало. Ен хотел того же. Он всегда хочет именно этого, даже в состоянии покоя ощущается его подавленное желание отыметь меня.

Пар оседал на моей коже каплями и они струйками стекали вниз, я машинально провел ладонью по голой груди и… и понеслось – Ен зарычал гортанно, предупреждающе, его рык срезонировал внутри меня, заставив разом напрячься все нервные окончания в предвкушении. А потом я потерялся в ощущениях, в его жесткой хватке, обжигающих поцелуях, почти укусах; мое тело дрожало, пылало, плавилось, я стонал от удовольствия, хватаясь за широкие шрамированные плечи, подставляя шею, грудь его губам. Ен вертел меня как ему вздумается, облизывал, мял, вжимал в себя.

– Пожалуйста, – молил я шепотом, ласкаясь о шершавую когтистую ладонь, накрывшую полностью мое лицо, – поторопись….

Он уложил меня на теплые влажные камни, закинул мои ноги себе на плечи и я ощутил дыхание на оголенной коже между ног. Мое тело выгнулось дугой и содрогнулось от оглушающего оргазма, стоило Ену только прикоснуться ко мне языком. Я закричал вцепившись ему в волосы. Когда я отдышался и открыл глаза, то обнаружил, что до сих пор не отпустил его, он смотрел на меня с неудовлетворенным желанием, вся полнота которого отражалась в глубине горящего взгляда. Рохаэ взял мои руки в свои и демонстративно лизнул оба запястья по очереди, затем провел языком до сгиба локтя и надавил зубами, я протяжно застонал почувствовав, как снова завожусь. Не желая больше терпеть я поднялся и буквально впился зубами в красноватую влажную шею. Ен замер на мгновение, а затем судорожно вдохнул. Да-а, эффект, что надо. Меня словно с цепи сорвало, раньше я не позволял себе так атаковать его, но в этом заполненном горячей дымкой гроте все казалось нереальным, словно в эротическом сне.

– Хочу тебя, – бормотал я, облизывая его грудь, прикусывая соски, – возьми меня, трахни меня так, чтобы ноги не держали.

– Да запросто, – хмыкнул Ен и одним движением развернул меня к себе задом, поставив на колени. Я ощутил прикосновение его груди к своей спине и прохладное дыхание над ухом. – Держись крепче.

Ен вошел в меня, и я вновь почувствовал подавляющее желание подчиниться. Подчиниться его несокрушимому телу, его несгибаемой воли.

Мощные толчки и жесткая хватка сильных рук на бедрах, хриплое дыхание – его, мое, и мир взрывается красными, синими и пурпурными огнями. Внутри все задрожало, выворачивая мышцы и суставы в удовольствии, сжалось и рвануло по всему телу чистым наслаждением. Я в эйфории.

Ен снял подаренный Тришер чудо-комбинезон и уложил меня на себя, обняв одной рукой за плечи. Я удобно устроился головой у него на груди, обвив мощное тело ногами и руками как осьминог. В этом небольшом гроте, в маленькой каменной чаше наполненной паром, мне словно открылась в платяном шкафу собственная Нарния. Я широко улыбнулся, представив Ена в роле Алана и потерся щекой о голую влажную грудь. Он глубоко вздохнул и обхватил меня второй рукой. Ен был немногословен и загадочен до противного, но сейчас мой мужчина был доволен и расслаблен: я ощущал это всем своим существом. Умиротворенное дыхание рохаэ подействовало на меня как снотворное и я погрузился в мир грез, где Ен-Алан, яростный и справедливый, вел за собой угнетенных и восставших обитателей Нарнии.

***

Тихо гудела система кондиционирования в катере, гоня прохладу. Я открыл глаза и горько пожалел об этом – внутри моей головы случился маленький такой, но вполне себе настоящий атомный взрыв.

– Фу-у, что-то я себя странно чувствую, – простонал я, скрючиваясь в кресле и обхватывая голову руками.

– У тебя случился тепловой удар, – произнес Ен с плохо скрытой тревогой. Первый раз я слышу подобную интонацию в его рычащем голосе. От удивление я взглянул на него, не скрывая интереса.

– Моя вина. Я сожалею, – рохаэ ответил мне немигающим взглядом и, спустя мгновение, снова вперился в приборную доску и иллюминатор.

Он сожалеет. И смущен? Да ла-адно… Что-то мне поплохело от избытка эмоций, надо срочно переключиться на что-нибудь. В этот момент мы вылетели из пещеры, и красный однообразный, успевший мне наскучить еще месяцы назад, Лог показался весьма занимательным. Только сердце бухало в груди, кровь стучала в висках в одном четком ритме, недавая мне больше заниматься самообманом. Я влюбился.

И самое страшное было то, что любовь эта была на грани отчаяния: я отдам все, что бы быть рядом с ним, даже собственную жизнь, как бы бессмысленно это не звучало.

***

– Отпусти меня! – шипел я, вырываясь. – Я сам могу, не при смерти!

Только Ен был неумолим и непробиваем, и продолжал нести меня на руках через всю колонию. Наконец-то сообразив, что мое сопротивление бесполезно, я сложил руки на груди и постарался принять достойный вид. Какое мне дело до прихеревших лиц надзирателей и мрачных заключенных? Я – король!... Только вот Ен думал, что принцесса.

Меня наконец-таки сгрузили в медблоке, прямо на кушетку, а то вдруг помру, сделав пару шагов до нее.

– Что на этот раз? – не удержалась от сарказма Тришер.

– Понос, – съязвил я, – чуть не обосрался.

– Перегрелся, – ответил Ен, не обращая на меня внимания.

Тришер хмыкнула и достала тонометр.

– Как тебе мой подарок? – спросила она.

Я нахмурился: какой подарок?

– Весьма своеобразный наряд, – ответил Ен ухмыляясь. – Головной убор был лишнем.

Э-э?!

– Постойте, – дошло до меня: – вы хотите сказать, что это был не традиционный наряд невесты?

– Кто тебе такое сказал? – почти искренне удивился Ен. Почти.

– Тришер! – рявкнул я на неё.

– А разве тебе не понравилось? – нагло заявила эта... эта ядовитая ящерица!

Я стушевался и, кажется, начал краснеть. Я давно не был девственником, но с тех пор, как мое тело изменилось, Ен брал меня исключительно как женщину. Это безумно меня смущало, словно нечто постыдное. Постыдное и невообразимо сладостное.

– Осмотри его, – внезапно закончил дебаты рохаэ и вышел из медблока. Похлопав ему вслед ресницами, я направил свой гнев на ту, кто выставил меня полным дебилом.

– Объясни мне, что это был за нафиг?!

– Не горячись. Это всего лишь подарок другу ко дню свадьбы, – пожала она плечами.

– Нельзя дарить людей в идиотских нарядах!

– Да, ну? – засмеялась Тришер.

Я еще не успел излить на неё всё свое праведное негодование, как из отсека реанимации раздался истошный вопль. Тришер сорвалась с места и кинулась в палату, я метнулся за ней. Узкая койка со смятыми светло-голубыми простынями была пуста, сорванные датчики пищали как потерпевшие потеряв своего подопечного. В дальнем от двери углу съежился трясущийся и поскуливающий Клайв.

Вот он и пришел в себя.

***

Прошло четыре дня с момента, как Везнер очнулся. Я не находил себе места и по нескольку раз на дню отирался возле медблока, но только и слышал от тирана, правящего в лазарете, что «еще рано», и никак не мог попасть в палату Клайва. Совесть и, наверное, сострадание, а может, и чувство вины не давали мне покоя, подстегивая увидеть своего бывшего сокамерника. Думаю, мне стало бы легче, наткнись я на озлобленного, пышущего на меня гневом Клайва, но когда я смог беспрепятственно попасть к нему, то обнаружил безжизненную куклу. Он сидел на кровати, устремив пустой взгляд в противоположную стену, бледные руки лежали поверх одеяла. Словно марионетка с обрезанными нитями.

– Давно он так? – спросил я у стоявшей за мной Тришер.

– С момента пробуждения, – ответила она. – Оставлю вас.

За моей спиной зашипела дверная панель, отгораживая нас с Клайвом от суеты колонии. Подтянув стул к кровати, я сел лицом к лицу с Везнером, он никак не отреагировал на мое появление, продолжая видеть что-то свое.

– Клайв, – позвал я.

Тяжелый ком распирал мне горло и грудь, было очень тяжело видеть его в таком состоянии: красивый замшево-серый цвет его волос словно выцвел, да он весь словно выгорел, превратившись в бесцветное подобие себя.

– Мне очень жаль, – выдохнул я и дотронулся до бледной кисти, лежащей на одеяле. – Мне, правда, очень-очень жаль.

Не дождавшись реакции, я взял его ладонь в свои и слабо сжал. В этот момент губы Клайва задрожали, он вырвался и закрыл руками лицо, всё его тело задрожало от воя. Так ревут дикие звери, когда неимоверно больно и спастись от боли невозможно. Я растеряно хлопал глазами, не зная, что сделать чтобы его успокоить, но прежде чем я до чего-то додумался, Клайв заговорил все еще закрывая ладонями лицо:

– Я любил его. Правда, любил. По-своему. Чем ты лучше меня? Ты такой же. Выбрал себе самого страшного и сильного зверя и влюбился в то ощущение защиты, которое он тебе дал. Я выбрал Торрията. Ты выбрал орх Дагана. В чем между нами разница?! – последнее он проорал мне в лицо.

Я сглотнул сухой комок в горле, увидев мокрое от слез лицо Клайва, того начало потряхивать от обуревающих эмоций.

– Он не мог остановить Звуро, потому что тот был его гайди – побратим, это – связь на всю жизнь, куда брат – туда и ты, эти узы сильнее брачных! …А теперь его нет… Что же делать мне? Что? Ответь мне! – выкрикнул Клайв, метнулся ко мне и вцепился в плечи: – Как мне дальше жить без него?!

– Попробуй найти другого самого страшного зверя в этой колонии, – выдавил я из себя первую разумную мысль.

Клайв еще пару секунд безумно смотрел на меня, а потом горько усмехнулся:

– Как ты не понимаешь, другого такого нет.

На этом наш разговор был окончен, Везнер словно сдулся, будто выпустил все клокотавшие внутри чувства и остался совершено пустым.

– Уйди, пожалуйста, – сказал он и снова принял безучастный ко всему вид.

Выйдя из его палаты я встретился взглядом с Тришер, подпирающей косяк в коридоре.

– Думаешь, он справится? – спросил я.

– Увидим, – ответила она мрачно.

Придя в медблок на следующий день, я обнаружил логианку в палате Клайва. Вокруг его койки опять сновали и пищали датчики состояния здоровья, аппарат искусственного дыхания качал воздух в его легкие, закрывая пол-лица прозрачной мембранной. В груди разлился неприятный холодок:

– Что произошло?

Тришер пальцами отодвинула ворот больничной пижамы, и я увидел опоясавший шею кровоподтек.

– Пытался повеситься. На моих же трубках от капельницы.

Я ошибочно полагал, что, выплакавшись, Клайв смирится с ситуацией. Видимо, нет.

Следующий день не принес никаких изменений. Мне хотелось завыть где-нибудь в углу. Уже поздней ночью, когда тяжелая рука прижала меня к сильной широкой груди, я осознал, что свернулся кренделем на самом краю нашей с Еном кровати. В этот момент я глупо разревелся в подушку, ощущая молчаливую защиту и поддержку обнаженной спиной.

***

– Убери от меня это! – рявкнул Клайв.

Я притормозил возле приоткрытой дверной панели, услышав впервые за неделю голос Клайва.

– С чего бы мне это делать? – обманчиво спокойным голосом возразила Тришер и колыхнула в зажатой руке…клизму.

Прогресс не стоит на месте, в том числе и медицинский, но вид этого предмета не менялся, кажется, с бородатых времен.

– Я сам могу сделать это! – не сдавался Везнер, забившись в угол комнаты и угрожающе выставив перед собой табуретку.

– К сожалению, нет, – Тришер растянула губы в ехидной улыбке. – Ты забыл, что твой зад порван на мелкие лоскуты и швы еще не рассосались?

– Как о таком забудешь, дура, если ты все время мне об этом напоминаешь?!

Я опешил от такого обращения, но, кажется, «дура» не возражала, она только снова поиграла клизмой в когтистой руке и сделала приглашающий жест на койку:

– Запомни, Везнер, даже не пытайся снова наложить на себя руки, не зли меня, иначе я снова вытащу тебя с того света и накачаю этой дрянью так, что у тебя дерьмо через рот польется.

– Заткнись, больная ты баба!

Дальнейшее развитие событий рисовало мне не самые радужные перспективы, и я тихо удалился, но туго сжатый ком в груди стал медленно распускаться. Яростный блеск в глазах Клайва и упрямо сжатые губы дали мне наконец-таки повод думать, что обошлось.

Он справится. Я помогу. И, судя по всему, Тришер тоже.

Глава 8

Даже удивительно, насколько обыденной и размеренной стала моя жизнь в тюрьме. Я не работал в шахтах, не общался с зеками и контактировал лишь с парой-тройкой логианцев.

Каждый мой день начинался с визита к Клайву. Поначалу он сторонился меня и не шел на контакт, но я заметил, что стоило только в поле зрения появиться Тришер, как в его глазах зажигался мятежный огонь. Он весь подбирался и нахохливался, словно воробей, и огрызался на нее по малейшему поводу, даже на профессиональный интерес с её стороны, вроде вопроса: «Как твое самочувствие?», – Клайв шипел: «Не дождешься».

Это выглядело весьма забавно, на мой взгляд, и я не терял надежды расположить его к себе, поэтому приходил каждый день, болтал без устали о всякой ерунде, вычитанной мной в сети, и о новинках киноиндустрии, давал ему послушать музыку, которая мне нравилась, пытался играть с ним в шахматы и даже обещал сыграть с ним в гольф на симуляторе.

– Не хочу, – вдруг сказал он упрямо.

– Почему? – спросил я терпеливо.

– Потому что хочу в бильярд, – ответил Клайв и... улыбнулся.

– Как только твоя жопа заживет, – брякнула Тришер, появляясь в палате и сразу переключая внимание Везнера на себя.

– Я смотрю моя «жопа» тебе покоя не дает, – сразу ощетинился он.

– Не обольщайся, жальче твоей задницы я еще не видела, – хмыкнула в ответ логианка, показав клыки. – Разворачивайся: время процедур.

– Да какие процедуры?! – взорвался Клайв. – Все твое лечение сводится к клизмам и анальным свечам!

– А ты хочешь, чтобы я твой анус через рот лечила?

И все в подобном духе. Я тихо удалился с поля боя, пока раскрасневшийся Везнер не начал от бешенства швыряться мебелью. Тришер воспринимала его истерики на удивление спокойно.

В нашей комнате было тихо, прохладно и одиноко. Ена снова не было. Последнее время он слишком часто покидал территорию колонии. От тоски я решил посмотреть какой-нибудь фильм, выбрал сопливую мелодраму и погрузился в 3D проекцию. В общем, роняя четыре часа подряд совсем не скупую мужскую слезу над нелегкой участью главного героя, по окончанию трансляции уснул быстро и крепко.

Меня разбудило чувство голода. Желудок скрутило спазмом и во рту собралась обильная слюна. Я резко сел в постели, чувствуя, что еще немного – и меня стошнит от голода, при этом мне хотелось совершенно определенной пищи: кусок не прожаренной, сочащейся кровью мансятины. Желание меня удивило, потому что раньше к этой склизкой массе, которую с аппетитом поглощал Ен, я относился даже не с прохладцей, а с отвращением. Я видел этих опарышей-переростков в голографической проекции, и они вызывали лишь рвотный рефлекс, а вот логианцы их ели с удовольствием.

– Ммм, – втянул я дурманящий запах поджаренного с кровью манса, когда мне его принес Гоэн, денщик Ена. Рыжий логианец посмотрел на меня удивленно, но промолчал и оставил наедине с моим обжорством.

Пребывая в приподнятом состоянии духа, я включил Вивальди громче и бодрые звуки «Весны» наполнили комнату. Жуя своего «червяка» и дирижируя вилкой, я пропустил момент, когда передо мной появился Ен. Рохаэ застал меня облизывающим тарелку, подвывающим «Весне» и азартно размахивающим столовым прибором.

– Привет, – обрадовался я.

Изогнутая в легком недоумении бровь и насмешливый блеск во взгляде заставили меня почувствовать себя глупо.

– Интересный выбор музыки, – хмыкнул он.

– Тебя нет и мне здесь скучно, – пожал я плечами.

«Весна» пошла на повтор и молчание между нами затянулось. Я соскучился. Его не было всего сутки, а по ощущениям, будто неделю. Ен подошел ко мне не разрывая зрительного контакта и подхватил под зад, мне осталось только обнять его ногами. Молча, глаза в глаза. Я не выдержал первым и прикоснулся к его губам целомудренным поцелуем, и ощутил его улыбку. Ен закружил меня как в сопливой мелодраме, продолжая поцелуй, у меня перехватило дыхание, и я откинулся назад,раскинув руки, не в силах сдержать смех. В это мгновение я был счастливым и свободным, а уже в следующее блевал над унитазом: мой организм все же изверг манса тем же путем, каким он и попал в него.

– Не беспокойся, – пропыхтел я, – просто манс не прижился.

***

– Ешь.

– Нет.

– В зад засуну.

– Дура скудоумная, совсем фантазии нет!

– Просто в твоем жалком организме только задница имеет здравый смысл.

Голубки воркуют. Зайду, после «романтического завтрака вдвоем». Кажется, я понял, почему Тришер позволяет Клайву вербальную агрессию в свой адрес – после она может всласть поизмываться над ним физически и как врач имеет полное на это право.

Клайв выглядел вполне здоровым, но Тришер не спешила его выписывать и, несмотря на всю свою показушную враждебность к логианке, Везнер сам не рвался на волю. Думаю, по большей части, причиной этому было нежелание снова вручить Клайва на растерзание зекам… А может, что-то еще.

Прошла неделя, Клайв все еще был в медблоке, а меня стало рвать по утрам и не только по утрам, меня рвало все свободное от еды время: я ел и блевал, ел и блевал. Веселился, как мог, твою мать!

Собственно говоря, я понимал, что со мной происходит, но молчал. Молчал и давил в себе желание задушить Ена. Во сне. И то не факт, что удастся. Ведь я предупреждал, что это не дополнительное отверстие для его удовольствия, а вполне функциональный орган, при неосмотрительном использовании которого могут случиться дети! Не в нашем случае, заявил он самоуверенно, раздвигая мне ноги. Убил бы…

Признаться, я не знал, что делать: в голове у меня что-то перегорело, как только я осознал, что мы натворили. Весь день «великого откровения» я просидел на кровати, уставившись взглядом в никуда, периодически прислушиваясь к собственным ощущениям. Последнее время я стал плаксивым, причиной чего стали разыгравшиеся гормоны. Мои соски припухли и приобрели запредельную чувствительность, что не осталось незамеченным Еном.

Заслышав характерное цоканье когтей по полу я заставлял себя собраться и улыбаться супругу, любить его, подпускать к своему телу. Почему-то мне казалось, что пока я не произнес правды вслух, то мое состояние вернется к норме и внутри меня не будет никакой противоестественной тайны.

Думаю, что мне удавалось водить рохаэ за нос только потому, что он большую часть времени проводил не со мной. Что-то явно происходило, это было настолько серьезным, что беспокоило всех окружающих меня логианцев.

– Что происходит? – спросил я у Тришер, заявившись в медблок ближе к обеду. По утрам я больше их не беспокоил: у этой чудной парочки был какой-то собственный ритуал, течение которого я не хотел нарушать.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, не отрываясь от экрана, где выводились данные медсканирования Клайва.

– Я чувствую беспокойство и оно исходит от каждого логианца, попадающегося мне на глаза. Даже Ен стал еще подозрительнее и таинственней, хотя куда уж больше!

Тришер взглянула на меня поверх объемной проекции человеческого тела, и кислотный взгляд логианки мне совсем не понравился:

– На Логе восстание.

Я поймал испуганный взгляд Везнера, находящегося в медсканере, и сглотнул сухой ком вставший поперек горла.

– Насколько серьезно?

– Достаточно серьезно.

– Откуда угроза?

Тришер откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди:

– Что ты знаешь о прошлой войне?

– Ты про ту, которую развязал родной брат вашего дэали? Или еще какую-нибудь? Потому что история вашей цивилизации изобилует бесконечными войнами.

– Как и ваша, – хмыкнула она. – Лэр Хаик поднял новое восстание и, судя по всему, он вернулся отдохнувшим, полным сил и энтузиазма.

– Я считал, что ваш дэали казнил его, – подал голос Везнер, выходя из кабины медсканера.

Тришер прищурилась и окинула нас нечитаемым взглядом:

– Выходит, что нет. Брат, все же.

***

Атака началась внезапно. Жахнуло совсем близко, и стены нашей с Еном комнаты содрогнулись. Второй взрыв застал меня возле выхода из кабинета рохаэ: я упал, не удержавшись на ногах, и с потолка посыпались обломки. Третий залп был слышен отчетливо еще до попадания – пронзительный свистящий звук и тряхнуло куда сильнее первых двух раз. Чем же они ведут обстрел, что подземную, укрепленную базальтом и металлом колонию трясет как карточный домик?!

По счастливой случайности, меня завалило не насмерть, чего нельзя было сказать о двери и моем разбитом наручном коме. Выбравшись из-под кучи обшивочных панелей, я метнулся к едва уцелевшей консоли, надежда связаться с Еном или с Тришер, да хоть с кем-то из местных логианцев зажглась и тут же угасла с мигнувшим и «схлопнувшимся» экраном. Все, если еще раз прицелятся в этот район, меня погребет здесь заживо.

Паника еще не успела завладеть мной в полной мере, когда я услышал треск за заваленной дверью. Она содрогнулась раз, другой и сдвинулась вместе завалом в сторону, словно это был бумажный мусор. Разгневанный и взъерошенный Ен стоял в проеме, часть его униформы обгорела выставляя напоказ протез. Весь в саже и на измазанном черным лице горели бешенством красные глаза.

– Уходим! – рявкнул он, подскочил ко мне в два прыжка, схватил за руку и буквально выволок меня из своего кабинета.

Коридор, куда хватало глаз, был в таком же плачевном состоянии и вспыхивал то там, то здесь ярким пламенем. Не такие сильные взрывы продолжали разноситься по колонии – логианцы открыли огонь из бластеров.

– А как же заключенные? – пропыхтел я, едва успевая за Еном.

– Я открыл все камеры: хотят жить, пускай сражаются.

– А твои люди?

– Ты унижаешь их, волнуясь за судьбу воинов. Они выбрали смерть в битве.

«А ты?», – хотел я задать вопрос, но от этой мысли меня отвлекла вынырнувшая из-за угла Тришер. На её плече висел задницей вперед Везнер в лакрично-розовой больничной пижаме, одной рукой она удерживала его в этом положении, а другой сжимала ручной пулемет.

– Я сказал взять самое ценное, – холодно заметил Ен.

– Строго следую приказу, – оскалилась логианка и рванула по коридору вперед. Клайв взглянул на меня безумными глазами, свисая вниз головой, и судорожно сжал в руках ручку дорожной аптечки.

Воистину, взяла самое ценное.

Нас стали нагонять выстрелы, и стены вокруг заплевались осколками. Тришер скалилась и лупила из пулемета, Ен схватил меня на руки так, что я очутился спереди лицом к нему, обхватив ногами. Я и Клайв были жалкими людишками, балластом, неспособным дать отпор.

Мы вломились в ангар, где стояли катера и один фрегат – компактный, маневренный, но все равно внушительный. Уже на подходе к трапу колонию сотрясло взрывом, по силе превышающим все предыдущие. Ангар тряхнуло, но его стены устояли. Внутри фрегата нас усадили в кресла и пристегнули намертво. Ен и Тришер разместились в креслах первого и второго пилота, сосредоточенно и быстро защелкали по панели, заводя корабль. Раздался голос бортового помощника:

– Внимание, отстыковка произошла. Перехожу на бортовое питание.

Горевшая до этого резервными кнопками панель управления зажглась как рождественская елка. Впереди появилась огромная проекция, на которой в данный момент отражался расходящийся шлюз ангара. Фрегат плавно перешел на взлет и устремился в раскаленное небо Лога. Нас немного потрясло на выходе из атмосферы, но турбуленция быстро прошла и вокруг остались лишь звезды, а позади Лог и его два солнца.