Текст книги "Кленовый букет (СИ)"
Автор книги: Снежинка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Взмахнув рукой, я ударяю его по щеке, по плечу, по груди. Бью его обеими руками и кричу на него.
–Как ты, мог такое обо мне подумать? С чего ты взял, что это я забыла о нас? Ты, который бросил меня даже не поговорив, обвиняешь в этом меня? За, что, Максим? За, что ты так со мной поступил? За, то, что любила только тебя одного? Что доверилась тебе? Почему, Макс, почему? почему это произошло с нами?
Сильные руки сжимают мои плечи, ладонь гладит успокаивая по голове, теплые губы рассыпают поцелуи на висках. Меня поднимают на руки и несут на диван. У нас обоих красные и заплаканные глаза, но мы больше не прячем нашу боль внутри. Мы делимся ею поровну и исцеляемся.
Одежа давно на полу, его пальцы в моих волосах, но глаза так никто и не отвел в сторону. Нет слов, нет слез, есть только мы и наша побитая любовь.
Знаю, что он слышит мои стоны и до боли, хочу услышать его. Знаю, что не смогу чувствовать что-то похожее с кем-то другим и даже только от этой мысли становится противно и тошно.
Уверена, что не смогу полюбит кого то еще. Только он. Только Максим.
Максим.
Удивительно, как много звезд сегодня можно рассмотреть на небе. Это совсем не обычное явление для города. Свет уличных фонарей и ярких вывесок, лишает нужной для этого темноты и прячет их от нас. Но только не этой ночью.
Кретин влюбленный! Счастлив и поэтому вижу звезды! Поздравляю!
Смеясь, быстро провожу ладонями по лицу и волосам. Как же все поменялось! Всего несколько часов назад я был одним из самых несчастных людей в мире, а сейчас готов расцеловать каждого, от вновь обретенного счастья.
Я стою на балконе и докуриваю вторую сигарету. Моя девушка, спит в комнате, обнимая мою подушку, а с моего лица весь вечер не сходит довольная улыбка.
Не помню точно, как нас перенесло на кровать, не заметил как задремал. А когда проснулся – подумал, что все сон. Просто приснилось. Лежал в темной комнате и боялся пошевелиться. До жути было страшно оказаться опять одному.
За тихий, чуть различимый в тишине вздох Ксении, я готов был забраться на крышу дома и кричать вверх «Спасибо». Возможно, они там на верху, пересмотрели мое досье и решили, что я тоже могу быть счастливым?
Затушив недокуренную сигарету, я возвращаюсь в номер. Аккуратно и очень тихо передвигаюсь по комнате, пока собираю наши разбросанные вещи и складываю на кресло.
Звонит мой телефон, и его трель, как никогда громко раздается в тишине.
–Черт. Да?
Номер был незнаком.
–Максим? Здравствуй.
–Здравствуйте, Григорий Иванович.
Смотрю, не проснулась ли моя любимая и ухожу в другую комнату.
Да, она не слышит, но знаю, что Ксюша очень чуткий человек, а я мельтешу туда-сюда.
–Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.
На меня злость накатывает, вспоминанию, когда я пришел в их дом и задал тот же вопрос ему. Только сдерживаюсь и отвечаю:
–Она со мной. И у нас все хорошо. Мы вместе.
Я произнес вслух слова, в которые и самому пока не совсем верится. Точно и не про меня они были.
–Я рад. Правда. И я хочу попросить у тебя прощения, за то, что тогда не пригласил в дом.
Ну, да. Впусти он меня тогда не было бы этих трех лет разлуки и мы не были бы теми, кем являемся сейчас. Но даже в своем обиженном состоянии, я понимаю, что вина за это не может лежать на одном старике.
–Вы не виноваты. Это все я.
И это правда. Нельзя было бросать все и сбегать в другой город. Надо было остаться и бороться до конца.
–Приезжайте завтра вместе, пообедаем и поговорим. Сыграем в шахматы.
От удивления мои глаза ползут вверх. Кстати о шахматах.
–Ладно, приедем. Скажите, это ведь вы сообщили моему отцу обо всем?
–Да. Но иенно он тебя тогда нашел. Тебя и мою внучку. Приезжайте завтра и все обсудим.
Короткие гудки и я выключаю телефон, разворачиваюсь к двери и вижу Ксению. Она стоит в своей коротенькой жемчужной сорочке, которая была на ней под длинным вечернем платьем. Ее стройные ноги, тонкие руки, распущенные по плечам волнистые волосы и синие глаза, полные нежности и любви, сводят с ума.
В два шага подхожу к ней, приподнимаю над полом и, прижав к стене жадно целую.
–Моя, только моя.
Твержу больше для себя, а не для нее. Услышав меня сейчас, она бы напугалась, до того изменился мой голос.
Поцелуй, стон, мое рычание. Больше не осталось ничего, кроме нашей страсти и любви.
***
Несколько часов назад мы проснулись, и это, было наше первое совместное утро. Мне оно нравится и я, надеюсь, что теперь так будет всегда.
Совместный затянувшийся душ, завтрак в номер и вот мы, обнимаясь, сидим на диване. Телевизор выключен, телефоны давно отключены. Только мы и наше утро.
Пересаживаясь ко мне лицом, Ксюша ласково смотрит. Мы пока ни о чем не говорили, но я не знаю, что еще должно произойти, что бы помешать нам, быть вместе.
–Расскажи о себе.
Я ни с кем не делился своими воспоминаниями и мыслями. На самом деле не горю желанием кого то, еще посвящать в детали своей семьи.
Понимаю, что она не кто-то, что она для меня все, но говорить все равно трудно.
–У нас была вполне нормальная семья. Мама тогда только собиралась открывать свое дело, отец часто улетал по делам, а мы жили с няньками. У меня была младшая сестренка, и она часто болела. Родители, как могли, поддерживали ее здоровье. Однажды доктор сказал, что нужна срочная операция и назначил день. У матери на этот день выпало срочное собрание акционеров, где решалось, кто возглавит фирму, а отец вообще улетел по делам. Родители собирались быстрее закончить свои дела и приехать в больницу, но никто из них так и не успел вовремя. Я был один, когда из операционном вышли врачи и не обращая внимания на меня-пацана обсуждали, что же там пошло не так. Она просто не проснулась. Говорили, что такое могло случиться с любым ребенком, просто организм был очень ослаблен и не мог бороться, что то, еще было написано в заключении. Но я не читал.
Вытираю Ксюшины слезинки скатившиеся из синих глаз. Сам я давно не плачу. Только вчера не смог удержаться, когда прижимал любимую к себе.
–Мне жаль.
Киваю и пока могу говорить спокойно, рассказываю о матери.
–Родители часто ссорились, во всем обвиняя друг друга, ругали свою вечную занятость. Меня почти перестали замечать, а спустя три месяца отец ушел. Просто ушел и даже не взял свои вещи. А мать подала на развод. Я узнал, где он живет, но вернуться его не просил.
Мама встала во главе компании и планировала полностью вести все дела сама, что бы после перевести все на себя. Даже и не заметил тогда, как один расчетливый и жадный тип стал втираться к ней в доверие. А когда хотел возразить, мать объявила о нашем переезде сюда. Все мои друзья остались в прошлом, меня же встретил Тоша – урод. Хотя о покойниках либо хорошо либо никак.
–Дед говорил, что он умер. Его убили за долги?
За долги и не только. Но моей девочке знать об этом не нужно. Нет, я не нанимал ни кого и не заказывал Антона. Просто ему не повезло. И я его ни капли не жалею.
–Не хочу говорить о нем.
–А твоя мама? Что случилось с ней?
–Она попала в аварию и не выжила.
–Мне очень жаль, что так вышло.
–Знаю. И мне жаль.
Прижимаюсь к ней и, закрыв глаза, вспоминаю, как в тот день, когда мама разбилась, я кричал на нее за ее глупость. Обвинял отчима, что бы хоть что-то донести до матери. Твердил ей, кто он на самом деле, пытался раскрыть глаза, но так и не смог достучался до нее.
Она же протянула руку и, расцепив мои пальцы, сжатые в кулак, вложила в ладонь ключи от новой машины.
«-Это тебе на день рождения, сын.» -поцеловала меня и вышла за порог. Больше мы с ней уже не разговаривали.
И как же я сейчас сожалею о своей выходке, в тот день. Жалею, что таким плохим был наш с ней последний разговор.
–Когда мама второй раз вышла замуж, я стал просто сбегать из дома. Подружился с другими детьми, родители которых, как и моя мать откупались дорогими подарками от своих детей. Мне было безразлично, что мы могли обзывать стариков, хамить старшим, издеваться над сверстниками. В школе часто вызывали к директору. Удивляюсь, как меня не отправили в интернат. Там же была и Женя. Девочка, что нагрубила тебе. Думаю, что больше всех она была зачинщиком во всех наших выходках. Если признаться честно, то я ее тогда боялся. Всегда главная и всегда первая – вот каким был ее девиз. Потом мы переехали в свой большой дом, я после основательной взбучки от матери, взялся за учебу. После школы подал документы и поступил в институт. Больше я Женю не видел. Правда Ромка говорил, что она меня искала, но я не знаю зачем.
Ксюша сидела и не мигая смотрела на меня. Не хотел больше ни о чем рассказывать, зачем? У меня и вспомнить особо не чего. А что ни есть, то все грустное.
–Куда ты исчез?
Поднимаю ее руку и перецеловываю тонкие пальчики.
–Я тогда был злой до чертиков и расстроен. Помню, когда увидел отца, то даже не поверил. А когда он позвал меня уехать с ним – я его ударил. А потом сбежал. Долго бродил по улицам и заснул на одной из скамеек. Представь мое удивление, когда я открываю глаза и вижу стены чужой квартиры, а сам подняться не могу от того, что сил нет. Чуть было не подумал, что снова похитили. Оказывается, меня утром из своего окна, увидел твой дедушка Гера, а я уснул на вашей любимой скамейке. Старик перетащил меня к себе в квартиру и вызвал скорую. Температуру мне сбили и я жил у него почти неделю пока выздоравливал. Ни дома, ни в институте не показывался. Только позвонил Ромке и предупредил, что болею. Приходил в твой сад. Ждал, когда твой дед уедет и прислушивался к скрипу качелей, что бы просто посмотреть на тебя из далека. Возможно не будь я таким дураком и заявись на твой порог, то мы бы и не расстались. Только ты так и не выходила, а я струсил. Прости меня.
Все, тяжело говорить. Ложусь на диван и обнимаю родную уткнувшись лицом ей в живот. Ксюшины руки гладят по голове и я тихонько успокаиваюсь.
Мы еще долго ни о чем не говорили, пока любимая не начала оттаскивать меня от себя за уши.
–Давай выбираться от сюда. Надо еще придумать, как я выйду в обед из гостиницы в вечернем платье. Идеи есть?
Смеюсь над ее попыткой развеселить меня. И часто– часто киваю.
–Я привез с собой запасной костюм. Джинсы с футболкой на мне, так что тебе костюм.
Покрутив пальцем у виска, моя девушка столкнула меня на пол.
–Сам одевай свой костюм, а мне отдавай джинсы и футболку.
На мой вопросительный взгляд было строгое – «Быстро».
Часть 10.
Ксюша.
Я сегодня вновь прогуливаю пары. Настроение не учебное. Лера меня ругает, но я ее не слушаю. Говорит, что с тех пор, как объявился Когтев, почти два с половиной месяца назад, я кардинально изменилась. И не всегда в хорошую сторону. Например: часто прогуливаю, опаздываю на пары и иногда сбегаю. Что толку спорить? Она права. Я с трудом вникаю в тему предметов и с огромным усилием готовлюсь к семинарам.
Не хочу! На меня напала вселенская лень! Я брожу по городу, наслаждаясь любимой осенью, переписываюсь с Максимом, и просто разглядываю прохожих. Вот так вот на меня действует отсутствие рядом со мной любимого человека.
Недавно Максим встречался с отцом и мне кажется, что у них вполне дружеские отношения. Во всяком случае точно деловые. За то время пока их фирма была в свободном плавании и без капитана, от нее прежней мало, что осталось. Благо, что долгов оказалось не много. Посоветовавшись с моим отцом и дедом, Когтевы решили перейти в другую сферу деятельности. Да и Максим говорил, что строительство ему особо не нравилось.
Так и решили, что лучше вкладываться будут в торговлю. Папа, конечно, предлагал нам открыть свой ресторан, но мы оба отказались. Это не наше. Сама я планирую открыть дизайн – студию, но рисовать буду только на компьютере.
Моим родителям, не смотря на мои опасения, Максим очень понравился. Да, если бы они и были против, меня бы это не напугало.
Однако напугал меня разговор с Беловым. Когда мы на другой день после свадьбы друзей приехали к нам, то оказывается Юра, ждал меня. Дедушка сказал, что тот пришел поговорить со мной, как друг. Но, как друг он только поздоровался. Дальше стал оскорблять меня и угрожать Максиму. Налетел на него и ударил. Для меня это было так неожиданно, что я испугалась. И разозлилась, когда увидела разбитую губу Макса.
Их остановил дедушка. Разнял и отчитал, как мальчишек. Вместо прощания Белов сказал, что я еще очень пожалею о своем таком не удачном выборе. Только он ошибается. Я приняла самое верное решение, когда отправилась ночью в клуб, выручать свою подругу.
Новое смс от любимого. Читаю улыбаясь и радуясь, как ни когда. Еще бы, мы не переписывались со вчерашнего вечера, а на часах почти четыре.
Максим: «Привет, моя радость».
Ксюша: «Здравствуй, мой любимый».
Максим: «Как дела?».
Ксюша: «Очень соскучилась».
Максим: «Я тоже. Ты в институте? »
Ксюша: «Уже нет. прогуливаю. Когда ты сможешь прилететь?»
Максим: «Уже.»
Ксюша: «Где ты сейчас?»
Максим: «Обернись».
Что? Смотрю во все стороны пока не нахожу его взглядом. Вот он, стоит прислонившись к нашему клену и улыбается. Убирает телефон в карман кожаной куртки и оттолкнувшись идет ко мне. А я не иду, я срываюсь с места и бегу к нему на встречу. Любимый. Приехал. Соскучилась. Как же я хочу скорее прижаться к нему, поцеловать такие желанные губы и никуда его больше не отпускать.
Внезапная боль пронзила голову и заставила остановиться. Я, запинаясь, стала оседать на землю. Что со мной?
–Максим? Я…
Вижу его испуганное лицо, он что-то говорит, но я не понимаю. Глаза закрываются и я его больше не вижу. Тело стало невесомым и бесчувственным. А дальше темнота.
Максим.
-До свидания, Вера. Всего тебе хорошего с новым начальством.
–Такого хорошего как ты уже не будет. Ты самый лучший.
–Скажешь тоже. Но приятно. Это тебе.
Протягиваю своей бывшей секретарше коробочку с ее любимыми духами и поднимаю с пола свой рюкзак.
–Ой, мои любимые! Спасибо большое тебе и удачи.
–Пока.
Махнув рукой и не оглядываясь, я ни капли не жалея, покидаю свое бывшее место работы. Начальство конечно не было в восторге от такого поворота событий и пришлось поработать еще, пока они искали замену на мое место.
Я все думал, почему меня в двадцать с небольшим и без стажа взяли на такую должность. Если быть честным с самим собой, то без звездочки в голове и без зазрения совести, могу зачислить себя в ряды деловых гениев. Договариваться я умею, шеф доволен результатами, еще и других получается поучать. Но, когда я пошел отдавать заявление на подпись, с просьбой уволить по собственному, то наткнулся в дверях с отцом.
Шеф похлопал его по плечу и обещал и дальше присматривать за мной и, если я буду и дальше работать с таким рвением, то он устроит мне повышение. Куда уж выше в мои то годы?
Я все равно собирался увольняться, так что ругаться с ними не стал. Наоборот, сам удивился, когда протянул отцу руку и сказал «спасибо». Часа три спустя мы сидели в моей квартире и говорили. О маме, о маленькой Лиде, которую мы так рано потеряли, о том, что будем делать дальше. Странно, но во мне не было той ненависти к нему, что была до этого. Я простил его и принял таким какой он есть. Не идеальный и замкнутый, но он мой единственный родитель, другого у меня уже не будет. Так мы стали рассматривать, что же будем делать дальше. Да не важно, главное вместе.
За работой и планами на будущее оставалось мало времени, что бы летать к любимой. Нам оставались только переписки, которых было не достаточно, чтобы передать все что я чувствую к ней.
Наконец сегодня я собрал свои вещи в кабинете и сейчас еду в аэропорт. Еще не много и буду рядом с моей девочкой. Безумно хочу ее обнять и зацеловать. И как же хочется написать ей, что скоро мы будем вместе. А, еще хочу сделать ей сюрприз и ничего не пишу.
Выхожу на улицу и сажусь в такси. Скоро буду дома.
***
-Алло! Скорая? Девушка ранена, в парке… Огнестрельное, в голову!.. Скорее. Жива!!! Пульс прощупывается, дыхание замедлено,.. задет висок, но крови много. Пожалуйста, быстрее!
Господи! Почему? Кто? Смотреть по сторонам не могу, все мое внимание на бледном лице Ксюши. Ее кожа такая белая на фоне красной крови, которой становиться только больше. Осторожно снятый с ее шеи голубой тонкий шарф, давно пропитался алым. Где же эта скорая? Что же так долго они едут?
–Милая, открой глаза, поговори со мной, пожалуйста.
Глажу ее по плечу, боюсь прикасаться к голове, боюсь сделать ей еще больнее. Что же со мной будет, если она меня оставит? Снова буду один? Нет, я не смогу без нее. Поэтому гоню прочь страшные мысли и молюсь. Так как ни когда прежде еще не молился. Даже когда мама умерла я не был так напуган, как сейчас.
–Потерпи, родная. Скоро врачи приедут и все будет в порядке, ты только потерпи еще маленько. Хорошо?
Понимаю, что она меня не сможет услышать и, что уговариваю я больше себя, но не переставая твержу одно и тоже.
–Потерпи, скоро поедем в больницу. Все будет в порядке. Пожалуйста, милая. Ради меня, пожалуйста.
Чьи-то руки отодвинули меня в сторону. Вокруг мелькали люди в белой и синей форме, мне задавали вопросы, но я ничего не смог ответить, я не видел того кто стрелял.
Не спуская глаз с девушки, я сел в машину скорой, и мы поехали в больницу.
Все то время пока Ксюшу осматривали, я провел под дверью операционной.
Я ненавижу больницы! Слишком много плохих и страшных воспоминаний у меня с ними связано! Как тяжело переносить это бремя беспомощности, когда ты зависим от случая, умения врачей и злого рока.
–Молодой человек?
Поднимаю голову и концентрирую внимание на докторе, который вышел из операционной. Скользя вспотевшими руками по стене, поднимаюсь на онемевших ногах.
–Что с ней?
–Кем вы приходитесь пострадавшей и как прошли сюда?
Что? Прошел потому что денег дал охраннику. Только мы договаривались, что я подожду в коридоре. А кем прихожусь?
–Муж, гражданский.
Называться ее парнем не хочу. Она моя. А это больше, чем просто девушка.
–Понятно. С ней все в порядке, но она пока без сознания. Рану на голове зашили, а из-за потери крови она слаба. Часа через три пациентку переведут в палату. Поэтому прошу вас покинуть этот коридор.
–Правда? С ней правда будет все хорошо?
–Да, идите.
Доктор, снимая маску, вышел в большой коридор, а я остался стоять на месте. Перевел дыхание и сполз по стене. Провел устало по лицу и ощутил на руках свои слезы. Рассмеялся, голова кружилась от облегчения и я совсем разревелся. Всхлипывал кусая свои кулаки и все не мог остановиться, пока не пришел мой отец и не увел меня оттуда.
Мы сидели в больничном кафе и пили кофе. Ждали, когда пройдет время и Ксюшу переведут в палату. Больше молчали и заговорили только когда подъехали родители и дед Ксении.
–Максим, что случилось? Как она, где?
Ее мама старалась говорить спокойно, но получалось у нее из рук вон плохо. Как и у всех нас. Знаю, что ни кто из нас не сможет чувствовать себя спокойно пока мы не увидим ее и не услышим.
–Скоро должны перевести в отдельную палату. Доктор сказал, что ничего страшного и она вот-вот должна проснуться.
А пол часа спустя нам позвонили и сообщили, что мою девочку до утра оставят в реанимации.
Вновь страх сковал все мои внутренности, вновь к горлу подступили слезы, но только из-за ее родных и моего отца я не разревелся.
***
Кости ломило от неудобного пластикового стула, на котором я крутился всю ночь. Кровать в платной палате, в которую должны были перевести Ксению, мы отдали ее маме. Отец уехал в гостиницу, а Григорий Иванович с сыном заняли кушетки в коридоре около двери.
Через три часа ничего не изменилось. К девяти утра пришла санитарка и попросила освободить палату. Читай больше книг на Книгочей.нет Вымыла пол и вытерла пыль. По коридору туда –сюда сновали врачи и больные. Нам же ничего не сообщали.
–Максим, пойди сходи вниз, выпей кофе.
–Спасибо, не хочу.
Отец отходит в сторону и садится на кушетку. Мне сейчас кусок в горло не полезет, я и курить ни разу не выходил. Боялся, что пропущу, когда мою любимую переведут в палату.
Я стоял у большого окна, когда раскрылись двери лифта и медсестры выкатили каталку. С трудом узнал в бледном осуновшимся лице родные черты. Она казалась такой худой и хрупкой под белой простыней. Побежал помогая открывать и придерживать двери, когда Ксюшу ввозили в палату. Сам, на руках, переложил на кровать и плотнее укутал в одеяло.
Не обращал внимание на медиков и сидел рядом держа ее ладошку в руках. Какая же она сейчас беззащитная. Как же хочется ее обнять и прижать к себе, что бы передать свои силы. И, если бы это только было возможно.
–Молодой человек? Молодой человек?
Чужой голос врывается в мое сознание и я поворачиваюсь на него.
–Да?
–Вы просили сообщать, если о вашей жене будут спрашивать те, имен которых нет в вашем списке.
Да, я действительно вписывал имена и фамилии родственников.
–Кто спрашивает?
–Молодой, лет двадцать пять, светлые волосы.
Если бы пришел Ромка, то в первую очередь позвонил мне.
–Не знаю о ком вы говорите. И спасибо, что сообщили.
–Не за что. Выздоравливайте.
Она уходит. Есть догадки, кто это мог приходить. Я не исключаю того, что это он мог стрелять в Ксюшу.
Достаю телефон и набираю сообщение отцу. Сейчас он с отцом Ксении обсуждают в полиции детали нападения.
«Приходил молодой человек, интересовался здоровьем Ксении. Проверь на алиби Белова.»
Отправляю и чувствую, как мои пальцы сжимают.
На родном лице дрогнули черные ресницы, лоб чуть наморщился и с бледных потрескавшихся губ слетел стон.
Левая рука моей девочки очень медленно приподнялась над кроватью и тяжело опустилась на марлевую повязку скрывающую шов.
–Тих-тих-тихо. Все хорошо, на надо трогать.
–Макс…Ма…
Я слушал шепот, не больше. Но как же я был этому рад.
–Я здесь, все нормально. Молчи пока, отдыхай.
–Голова болит, очень сильно.
–Понимаю. Подожди я вызову врача.
Тянусь к кнопке вызова и нажимаю.
–Болит, болит.
–Чшш, сейчас все пройдет.
В палату вбежала медсестра и принялась мерить давление. Подкатила ближе капельницу и вышла.
Вернулась с доктором и стала готовить уколы.
–Ну, как наша больная?
Врач достал из кармана фонарик и приоткрывая веки Ксюши стал проверять зрачки.
–Здесь норма, а как у нас с тем, что бы проснуться?
–Она только говорила, что голова сильно болит.
–Да? Ну, в такой ситуации у любого голова заболит. Ладно, я прописал обезболивающее, и глюкозку. Будут изменения – зовите.
И доктор отошел от кровати.
–А изменения у нас есть.
У двери стояла женщина-врач и держала в руках карту с историей болезни.
–Обезболивающее придется поменять или совсем отменить, как и повторный снимок головы.
–Почему?
Обеспокоенный ее словами я встал со стула и переводил взгляд с одного врача на другого.
–Девушка беременна. Срок не большой, но рисковать не будем. То, что она не потеряла ребенка, учитывая и эмоциональный стресс и наркоз и сильную боль – это уже чудо. Вам и вашему малышу очень повезло. Поздравляю.
–Спасибо.
–Вы знали, что ваша девушка беременна?
Только мотаю головой.
–Я так и думала. Еще раз мои поздравления и, Константин Игнатьевич, нас ждут в операционной. А вы, если что, ни каких стрессов и постельный режим. Хотя бы неделю. Это я про постельный режим, а стресс исключить категорически.
Они уходят оставляя меня в более чем шоковом состоянии. Ребенок? Наш? Мой? Кругами бегаю по палате переваривая новость столь неожиданную для меня. Нет, я мечтал о наших детях, но вот так скоро? Хотя какая разница когда? И пусть так получилось, что мы станем родителями в двадцать с небольшим, зато когда будут внуки мы будем еще молодые.
Ай-ай. О чем только думаю?
–Ксюш, милая, открой глаза, поговори со мной, а то я рискую сойти с ума.
Сажусь на пол рядом с кроватью и целую ее руку. Она меня не слышит и не может ответить, но я не перестаю говорить.
–Я соскучился по тебе, милая. Не виделся с тобой целую вечность. Прилетел, как только смог, а тут такое. Прости, что не смог уберечь тебя и нашего малыша.
Тихонько перекладываю свою руку на то место, где по моему должен расти наш ребенок и с трепетом прижимаю раскрытую ладонь.
–Я люблю тебя. Просыпайся..
Целую ее раскрытую ладонь пряча набежавшие от счастья и восторга слезы.
–Я тоже тебя люблю.
Шепот и ее рука ложится поверх моей на ее животе.
Верить боюсь, смотрю вверх, где на подушке с закрытыми глазами лежит любимая.
–А я сильнее.
–Это хорошо.
Кажется, я сейчас вновь расплачусь.
–Ксюш?
–М-м?
–Я дурак и плакса.
–Мг-ага.
Смешивая смех и слезы, сплетаю наши пальцы на ее животе. Сжимаю и все ни как не могу поверить в «Услышанное».
Часть 11.
Ксюша.
Сплошной туман и небывалое чувство полета – это все, что я ощущаю. Еще отголоски моей головной боли, которая постепенно затихает освобождая меня из своего плена. Веки очень тяжелые и открыть глаза не возможно. Как бы я не старалась у меня ничего не получается.
Я в своем привычном вакууме, где пробыла столько лет, только к глухоте добавилась темнота. Кажется, что я проснулась, но в то же время не могу понять от чего не открываются глаза. Сил нет, не чувствую своего тела. Стараюсь думать и что-то вспомнить, но не могу. Страшно. Чье то прикосновение к моей руке, но пошевелиться и оттолкнуть сложно. Сжимают мою ладонь, целуют и гладят. Все понимаю, а сделать что-то не могу.
Разные эмоции накатывают волна за волной и от них, возвращается боль. Шум в голове становиться не выносимым. Хочу зажать голову руками, что бы хоть как то ее успокоить, словно во сне поднимаю руку и прикладываю к больному месту.
–Больно. Болит, сильно.
Нежное поглаживание по плечу и голос. Так часто представляемый мной в воображении голос, он принадлежал Максиму.
Молнией в сознании проносятся самые значимые картинки моей жизни, до того самого момента, когда я бежала навстречу любимому. А дальше темнота и боль.
–Тих-тих-тихо. Все хорошо, на надо трогать.
Я знаю, что это Максим говорит со мной. Но я ведь не могу слышать его?! Значит воображение вновь разыгралось. А я хватаюсь за этот воображаемый голос, хочу зацепиться за него и запомнить. Он красивый, живой, слишком похож на настоящий.
–Макс…Ма…
Я шепчу его имя, надеясь еще раз почувствовать то, как это, когда говоришь и слышишь. Пусть даже во сне.
–Я здесь, все нормально. Молчи пока, отдыхай.
–Голова болит, очень сильно.
Жалуюсь на тупую пульсирующую боль в висках, которая постепенно переходит в затылок и, как в туман затягивает и поглощает меня.
–Понимаю. Подожди я вызову врача.
Боль стало такой силы, что я спасаясь от нее провалилась в новую пустоту. Только все шептала:
–Болит, болит.
***
Не знаю сколько прошло времени, когда я вновь почувствовала прикосновения к моим рукам. Голова не болела, но раздавался все тот же придуманный моим воображением голос любимого. Так это было не привычно и странно. От чего то хочу сказать, что бы он прекратил звучать в моей голове, прекратил играть со мной и дразнить. Я понимаю, что когда он исчезнет, мне будет в тысячи раз сложнее, возвращаться к жизни без этих звуков.
–Ксюш, милая, открой глаза, поговори со мной, а то я рискую сойти с ума. Я соскучился по тебе, милая. Не виделся с тобой целую вечность. Прилетел, как только смог, а тут такое. Прости, что не смог уберечь тебя и нашего малыша.
Это очень жестоко, вот так играть с моим сознанием. Почему это происходит со мной?
Не надо так, прошу.
Легкое прикосновение к моему животу и ласковое поглаживание раскрытой ладонью.
–Я люблю тебя, проснись.
Какой сладкий и жестокий сон. Не устояв больше, смиряюсь. Принимаю его игру. Пусть во сне, но я слышу Максима и могу с ним говорить.
–Я тоже тебя люблю.
Моя рука сама ложится поверх его на мой живот. Мечта быть с любимым навсегда вместе, подарить жизнь нашим детям и радоваться каждому дню прожитому рядом, вот, что происходило сейчас.
–А я сильнее.
–Хорошо.
У нас стало привычкой – шутя спорить, кто из нас сильнее любит. И я часто уступала соглашаясь с ним, радуясь в душе, что жизнь подарила мне такие мгновения.
–Ксюш?
–М-м?
Снова туман, он заглушает голос и я засыпаю.
–Я дурак и плакса.
–Мг-ага.
Больше я ничего не слышу и не чувствую, даже боль.
***
-Как у нас дела? Проснулись?
–Да, то есть, нет. Но доктор, она меня слышит! Мы с ней говорили!
–А ну-ка поподробней.
–Понимаете, я стал ее уговаривать проснуться и поговорить со мной и она ответила. Жаловалась на сильную головную боль. Я, в начале, даже не поверил и посмотрел на нее. Но Ксюша не открывала глаз, понимаете? Она просто отвечала мне.
–И, что же вы ей такого говорили?
–Правду. Что очень сильно люблю ее, что хочу поскорее поговорить с ней.
–А она?
–Она сказала, что тоже меня любит. Я, как мы уже говорили часто, заявил, что люблю ее сильнее и Ксюша со мной согласилась. Константин Игнатьевич, это не могло быть совпадением. Она слышит.
–Занятно. Я сейчас вызову отоларинголога, сурдолога и нервопатолога. Надо обсудить и тщательно рассмотреть этот случай.
–Конечно.
–А, что послужило причиной отсутствия слуха?
–Авария. Ксюша тогда ударилась о стекло головой. С пяти лет она не слышит, но может говорить. А, еще бывают приступы сильной головной боли. Но это бывает только при сильных нервных расстройствах. Врачи не могут объяснить причину. Это странно?
–Да, нет, не странно. Выстрелом кость не была задета, только мягкие ткани, но крови она потеряла много. И, если вы говорите, что голова болит только с следствии стресса, то вполне возможно, что и потеря слуха произошла на фоне большого эмоционального потрясения. Давайте не будем делать выводы раньше времени и подождем моих коллег.
–Хорошо.
–Анализы в норме и мы просто ждем, когда красавица откроет глазки, не волнуйтесь.
–Постараюсь, спасибо.
С приглушенным стуком закрылась дверь в палату и воцарилась тишина. Тишина. Значит совсем и не сон это был? Значит я действительно могу слышать? Голос в моей голове принадлежал Максиму? Сейчас, когда я слушала разговор, максим говорил с врачом? Да! Это правда! Я могу слышать!
–Ксюш? Ксюш, что случилось? Снова голова болит? Скажи, родная, что?
Я слышу. Слышу. Хочу увидеть его и сказать, что слышу. Напрягая веки изо всех сил, открываю глаза. Вижу мутно и расплывчато из-за слез, но как же это хорошо снова проснуться. Вернуться к тому, кто ждет и любит.
–Привет.
Шепчу и постепенно, очертания лица любимого становятся яснее, пока полностью не возвращается нормальное зрение.
–Привет, красавица.
Максим, не отводит от меня взгляд и целует мою раскрытую ладонь. Я прижимаюсь рукой к его лицу, провожу по отросшей щетине на скуле, запускаю пальцы в волосы и слабой рукой притягиваю его к себе.
