Текст книги "Новое начало (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Сейчас он понимал, что это тоже была приязнь, симпатия, насколько Актив мог вообще понимать такие вещи.

Глянув на часы, Брок понял, что спать он мог еще час, но сна не было ни в одном глазу. Он еще полюбовался Баки, и оставил спать, отправившись мыться и готовить завтрак. Он размышлял о том, готов ли он впустить Баки в свою жизнь, но понимал, что уже впустил, уже позволил себе привязанность к бывшему подопечному, и это пугало, потому что у него давно не было привязанностей, давно он не испытывал ни к кому никаких чувств, кроме простой похоти. Последние его отношения закончились разрывом со скандалом, когда его обвиняли в невнимании, бесчувственности, постоянном отсутствии. С тех пор он завязал с отношениями. И вот теперь с ним хотел отношений кто-то близкий ему по духу, такой же, как он сын вечной войны, изломанный, израненный, тянущийся к нему, и Брок понял, что не отпустит, не отдаст никому, заберет себе, потому что давно хотел именно его, каким бы Баки ни был, он уже был Брока.

Прикинув, что с таким ранним подъемом можно выехать пораньше, он поставил на стол большую тарелку с яичницей и беконом, вторую с тостами, сварил себе кофе, а Баки заварил чай, выложил на стол шоколадку, которые по привычке покупал, и пошел будить несчастного, уверенный, что затекло у него все.

– Подъем! – рявкнул он, и Баки тут же встрепенулся, поднял лохматую голову, глядя на Брока мутными со сна глазами.

– Доброе утро, – сказал Баки, и потянулся, разминая затекшие мышцы. Те нехотя приходили в себя от неудобной позы. Баки понял, что заснул в кресле, хотя собирался уйти к себе, но Брок ничего на это не сказал, и он попытался успокоиться.

– Завтрак на столе. Прими душ и приходи, – сказал Брок, и пошел завтракать. Совместных приемов пищи он давно не понимал.

Баки поднялся и поплелся в душ, пытаясь вспомнить, что ему снилось, но это было что-то мутное, из прошлого Зимнего, неприятное. А еще он понял, что Брок его укрыл. От этого становилось тепло на душе, от этой заботы, которую тот не обязан был проявлять.

– Нам далеко ехать? – спросил Баки, уплетая завтрак.

– Часов семь, – прикинул Брок. – Поспишь еще.

– Да нет, я мало сплю, – отмахнулся Баки. – Может, я поведу, а ты поспишь?

– Я тебе, конечно, доверяю, – хохотнул Брок, – но не до такой степени, чтобы пустить за руль своей машины. Так что поведу я.

– Как хочешь, – пожал плечами Баки, в общем-то, понимая Брока. Тот не мог ему доверять до конца, потому что практически не знал его, хотя Баки знал о Броке, казалось, все, что нужно. Потому что тот пытался как-то раскрасить жизнь Зимнего, а это дорогого стоило, ведь все считали его просто оружием, инструментом в чужих руках, не допуская даже мысли, что у него могли быть собственные желания.

Выехали молча, еще затемно, слушая релакс-радио. Брок уверенно рулил по пустым улицам города, выехал на трассу и погнал на максимально разрешенной скорости. Баки любил вот так просто молча ездить еще в бытность Зимним. Он смотрел в окно на мелькающий пейзаж и ни о чем не думал, просто расслаблялся рядом с человеком, который был ему дорог.

– Ты папочке сказал, куда и на сколько едешь? – вдруг спросил Брок, и Баки понял, что совершенно забыл предупредить Стива.

– Нет, – повинился он. – Сейчас, смс напишу. Не хочу звонить.

И принялся строчить Стиву, что он уехал с Броком в поход на три дня. Звонить не хотелось, потому что пришлось бы отвечать на массу вопросов. Баки понимал, что Стив волнуется за него, заботится о нем, как когда-то сам Баки заботился о нем, но Баки столько лет был под чьим-то присмотром, что сейчас забота Стива давила на него тяжким грузом, однако он не знал, как это ему объяснить, чтобы не обидеть друга.

– Лучше позвони, – сказал Брок. – Там не везде берет телефон. Роджерс же с ума сойдет, если до тебя не дозвонится.

– Почему ты об этом волнуешься? – спросил Баки. Ему действительно было интересно, почему Броку было так важно, чтобы Стив был в курсе, где Баки и что с ним. С одной стороны, Баки понимал, почему. Брок был под наблюдением, от которого сейчас радостно свалил вместе с Баки в глухие места, и мало ли что мог там учудить вместе с Активом, но был уверен, что на это-то Броку было как раз плевать, кто там что подумает, потому что он, несмотря на прослушку и слежку, жил своей жизнью.

– Потому что я бы с тебя вообще глаз не спускал на его месте, и особенно бы не отпускал никуда с бывшим хозяином, – объяснил Брок. – А еще потому, что Роджерс за тебя искренне волнуется. Он твой друг, Баки, единственный друг, который видит в тебе искалеченного войной человека, а не бывшее оружие, которое непонятно, взведено, или нет.

– А ты? – вдруг спросил Баки. – Кого видишь во мне ты?

Он ждал ответа с замиранием сердца, но Брок не спешил отвечать, обдумывая, похоже, каждое слово.

– Я знал, что там, внутри Актива, есть человек, – медленно начал Брок.

– Поэтому ты мне шоколад стал давать? – догадался Баки.

– Поэтому тоже, – кивнул Брок. – Ты был, да и остался, бойцом. Но при этом ты был оружием. А я привык заботиться и о том, и о другом. Я хотел понять, что ты такое есть, потому что не понимая мотивов бойца или принципа работы оружия, с ним невозможно взаимодействовать. Я не пытался достучаться до человека внутри тебя, потому что понимал, что это может быть даже опасно. Но мне претило то обращение, которое было приписано. И да, ты мне нравился, – он глянул на Баки. – И сейчас нравишься.

– Но? – спросил Баки.

– Никаких “но”, Баки, – качнул головой Брок. – Ты мне нравишься. И я хочу узнать тебя. Иначе я бы не стал со всем этим заморачиваться.

Повисло молчание. Баки обдумывал то, что сказал ему Брок, но чувствовал только радость и облегчение, что все может быть. Что они могут быть вместе.

Брок же думал о том, не поторопился ли он, но Баки действительно ему нравился, и скрывать это было просто глупо. Могло ли это “нравится” перерасти во что-то большее, было пока не ясно, но Брок уже решил, что просто так от него не откажется, и не собирался своего решения менять.

В Гаррисберге они остановились в кафешке на берегу реки Саскуэханны. Баки разглядывал редких прохожих на улицах, большая часть из которых были афроамериканцы, дома, похожие на дома в Нью-Йорке, набережную, где воскресным ранним утром гуляли собачники и пробегали озабоченные своим здоровьем люди.

– Есть будешь? – спросил Брок, но, не дождавшись ответа, заказал половину меню этого кафе, на название которого Баки даже не обратил внимания.

На них поглядывали, какой-то пацаненок лет десяти вообще откровенно пялился, но Баки было все равно. Он не мог вспомнить ни одной своей поездки куда-нибудь на природу, через сотни километров, только длинные переезды в войну, когда от одной точки до другой приходилось трястись в кузове, или лететь на каком-нибудь дряхлом самолете. Он вдохнул полной грудью влажный утренний воздух и потянулся. А потом вспомнил, что у него в кармане всего двадцать баксов, и вряд ли этого хватит, чтобы заплатить за завтрак. Он посмотрел на Брока немного виновато, и тот понял его правильно.

– На бабло забей, – махнул он рукой. – Потом Роджерсу выставлю счет. Не думал, что ты можешь смущаться.

– Я много чего могу, – улыбнулся Баки.

– Ешь давай, – кивнул на еду, которую расставляла официантка, миловидная блондинка лет семнадцати, Брок. – Не хочу потом выслушивать, что я тебя голодом морил.

Баки, отринув всякое стеснение, принялся за еду.

Брок наблюдал, как аккуратно Баки ест, и понимал, что это умение из далекого-далекого прошлого, которого тот почти не помнил. А самому Броку становилось интересно, что еще осталось в этом Баки из того, довоенного, но спрашивать он не стал, понимая, что вряд ли получит вразумительный ответ.

Они продолжили свой путь где-то через час, так же молча, но молчание это не тяготило, оно было уютным и приятным, словно они давно знали друг друга, и им не нужны были слова. Баки продолжал смотреть в окно, а потом, не сильно понимая, что и почему он делает, положил ладонь Броку на бедро, погладив. Ему хотелось прикоснуться к Броку, и он сделал это, наплевав на желания самого Брока, который не сказал ни слова, только глянул на него, вздернув бровь. И Баки убрал руку, снова отвернувшись к окну, а Брок хмыкнул, но опять промолчал. Баки углубился в чтение буклета, который откопал в бардачке, а потом углубился в топографическую карту местности, глянув туристическую, с описанием троп, лишь мельком.

Так, в молчании, они провели оставшиеся пару часов дороги, пока не приехали в Фронт Роял, откуда начинался национальный парк Шенандоа. На стоянке у въезда в парк они припарковали машину, и Брок распахнул обширный багажник своего огромного внедорожника. Там лежали два уже снаряженных рюкзака и кое-что еще по мелочи.

– Этот твой, – показал Брок на рюкзак побольше и явно тяжелее.

Баки, интереса ради отогнул коврик багажника, под которым увидел матово блеснувший ствол винтовки.

– Давай возьмем, – весело предложил он. – Поохотимся. Я читал буклет, тут водятся олени.

– Тут нельзя охотиться, – заметил Брок.

– Плевать, сойдем с тропы, я запомнил карту, там есть замечательные места, поохотимся, разведем костер, я приготовлю тебе мясо.

– А ты умеешь? – удивился Брок.

– Умею, – все больше улыбался Баки, а потом взгляд его словно окунулся внутрь него, и он медленно заговорил. – Я охотился в войну. Когда жрать было совсем нечего. Я умею. И охотиться, и готовить. И разделывать. Я и человека могу…

– Человека и я могу, – усмехнулся Брок. – Баки, выстрел будет слышен на километры окрест.

– Как будто у тебя нет глушителя, – пожал плечами Баки, уверенный, что у Брока с собой есть все.

– Есть, – поник плечами Брок, понимая, что винтовку они возьмут, потому что он не хотел отказывать Баки в этом, по сути, невинном развлечении, хотя они и нарушали закон.

– Тогда решено, – и достал винтовку, принимаясь легко ее разбирать. А Брок достал глушитель, который лежал тут же рядом.

Уже через полчаса они вошли под своды лиственного леса, в котором буйно цвели каштаны, устремляясь своими белыми свечками в небо. Яркое полуденное солнце здесь рассеивалось, и они быстро шли по дороге, с которой собирались сначала свернуть на одну из известных троп, а потом Баки хотел потащить Брока куда-то в неизведанную глубь парка.

– Пойдем сначала низом, а потом поднимемся наверх через километров десять, – предложил Баки, когда они отошли достаточно от Фронт Роял и обжитых мест.

– А чем тебе не нравятся общечеловеческие тропы? – спросил Брок, который не ожидал от Баки такой прыти, особенно с учетом того, что в походах тот не бывал. А вот всякие марш-броски были хорошо освоены обоими. – Да не ломись ты так, мы на прогулке, – притормозил Брок разогнавшегося Баки.

– Извини, я привык быстро ходить, – и пошел медленнее. Но все равно на обычных туристов они не походили, потому что споро преодолевали километр за километром, умудряясь наслаждаться красотами горной природы.

Когда они уже собирались свернуть с тропы, Брок предложил пообедать, и они разогрели на газовой горелке несколько банок консервов.

Брок не сильно жаловал походы, он затеял все это только для того, чтобы спокойно побыть с Баки только вдвоем, хотя и мог это сделать в тишине квартиры, но почему-то решил, что так узнает больше. И действительно узнавал. Баки нравилась природа, он глазел по сторонам, точно выбирая, куда ступать. А еще Брок понял, что Баки плевать хотел на законы, да и человеческое общество не жаловал, впрочем, как и сам Брок. Тут, в лесной глуши, Броку показалось, что Баки даже ожил, что ему тут было понятнее и приятнее, чем в городе, хотя считал, что Актив приучен работать только в городах.

Они давно свернули с хоженой тропы, оставшись только вдвоем, наедине с природой, и Брок вдохнул полной грудью, поняв, что за ним никто не следит, не прослушивает его разговоры, что не надо все контролировать, опасаясь сказать или сделать что-то, что будет неверно интерпретировано. И понял, что правильно сделал, что вытащил их в Шенандоа.

Они отмахали километров тридцать, когда настало время искать место для лагеря. Вокруг была тишина, но не тишина ночного города, разбиваемая шумом проезжающих машин, а другая. Голосили птицы, ветер пел в кронах деревьев, шуршали, разбегаясь от них, мелкие животные, но все равно было тихо. Спокойно.

Баки шел впереди и наслаждался свободой, полной и безграничной. Он давно не испытывал этого чувства, даже забыл, какое оно, а вот сейчас вспоминал. И ему нравилось. Он был благодарен Броку, что тот не запер его в квартире, как Стив, позволяя прогулки в парке, полном народу, а вот так взял и вытащил из опостылевшего города, сам не зная, какой подарок сделал для Баки.

– Эй, притормози, – снова окликнул его Брок, хотя совершенно не отстал. – Смеркается, скоро солнце сядет.

– Да, через час, – глянул на просвет в кронах Баки. – Давай поднимемся вооон туда, – он указал рукой на небольшой уступ, до которого было еще пара километров, – и оглядимся.

– И кто говорил, что ты только в городе работаешь, – проворчал Брок, но Баки его услышал.

Они преодолели эти пару километров минут за двадцать, и оказались на скальном уступе, свободном от деревьев, и смогли оглядеться. Под ними лежал, переливаясь всеми оттенками зелени лесной ковер, где-то взлетали, голося, птицы. С другой стороны стеной поднимался лес, и они стояли, словно были единственными людьми в этом мире, глядя в стремительно темнеющее небо на западе.

– Смотри, – указал Баки вбок, и Брок тут же повернул туда голову. – Вон, видишь, поляну?

– Вижу, – кивнул Брок.

– Думаю, там должен быть ручей, он как раз вооон оттуда начинается, – он указал на поросшую мхом скалу.

– Бля, я думал, тебя за ручку вести придется, а ты тот еще походник, – изумился Брок.

– Меня учили, – пожал плечами Баки. – Были миссии в таежных лесах зимой. Были в горах Кавказа и на Урале. Но больше всего я ненавидел тундру.

– Почему тундру? – несколько опешил Брок от такого откровения. Он вообще не ожидал, что Баки будет делиться с ним такими подробностями из жизни Зимнего, а вот оно как вышло.

– Там всегда холодно, даже летом, и негде спрятаться. Голые сопки, – ответил Баки, который, не помня конкретных миссий, почему-то хорошо помнил природу и навыки ориентирования. У него вообще всегда было все в порядке с навыками, особенно с навыками лишения жизни ближнего своего. – Пойдем, там точно есть ручей.

И действительно, один край небольшой поляны, которая раскинулась среди звезднолистых кленов, огибал быстрый чистый ручей с каменистым дном, которое было хорошо видно.

Солнце, похоже, еще не закатилось за линию горизонта, но с этой стороны горной гряды, да еще и в лесу, уже властвовали густые сумерки.

Баки помог Броку поставить палатку, они кинули внутрь коврики со спальниками, и принялись разогревать нехитрый консервированный ужин. Брок уселся на маленький складной стульчик, а Баки просто на землю.

– Тушенка, – прокомментировал Баки их ужин.

– Ты что-то имеешь против? – вскинул бровь Брок. Между ними стоял, освещая небольшой пятачок земли, фонарь.

– Кто бы был против, я никогда, – усмехнулся Баки, но потом ответил. – Нет, просто вспомнилась война. Ко мне приходят воспоминания иногда по ассоциациям, но ничего конкретного. Но одну историю я помню хорошо.

– Расскажешь? – поинтересовался Брок.

– Да, почему нет, – пожал плечами Баки. – Я тогда был Зимним. Ты доешь только, и я расскажу.

Броку было безумно интересно, что такого можно было ему рассказать из миссий Гидры, что ему еще и доесть надо было. Но он не стал настаивать, предполагая, что Баки лучше знает.

Брок действительно думал, что Баки будет не то чтобы беспомощным, но явно не таким прытким, каким себя показал Броку. И это радовало, это говорило о том, что Баки живой, он хочет жить. И что Брок был прав в том, что вытащил его подальше от людей и городского шума. Правильно угадал.

– Так вот, – когда они поели и аккуратно сложили мусор, чтобы унести его с собой, начал Баки. – Было это не знаю, в каком году, потому что про год мне никогда не говорили, но явно давно. Сентябрь в тундре. Меня и группу поддержки с проводником из местных перебрасывали вертушкой на какую-то базу. Не помню, что случилось, но вертушка рухнула и загорелась. Все, правда выжили, а, сам понимаешь, там на сто километров okrest нет нихуя. И вот сидим мы, мужикам холодно, жрать нечего и идти некуда. Где мы, тоже представление слабое, ну, я-то представлял, и даже добраться бы мог, наверное, но мне такого приказа никто отдавать не стал. День сидим, пытаемся что-то жечь, чтобы не замерзнуть совсем. Два. Мужики потихоньку слабеют, но ждут, потому что их-то, хрен, а вот меня искать должны точно. А наш проводник все про какой-то kopal’hem говорит. Мол, силы даст, протянуть поможет. Я так и не понял, что это за хуйня такая, из его рассказов. Но мне вообще тогда было на все плевать. На третий день, когда совсем невмоготу стало, бойцы отпустили этого чудика за этим kopal’hemom. Он ушел. Сидим, ждем. Пошли шепотки, что свинтил наш проводник в дальние дали. Но нет, к вечеру приперся с подгнившей мороженой тушей оленя. Вот, говорит, священный kopal’hem. Его-то, мол, и можно жрать. Он нажористый, вкусный. Деликатес вообще. Не знаю, как остальным, они тоже ели. Но меня блевать не тянуло. Ну как, гнилое мясо с жиром, но жрать можно. Холодное, так нормально, а кто-то грел, так вонь такая стояла, что плюнули на это дело, и жрали холодным. На утро кто блюет, кто просто с животом мается, а мне и проводнику хоть бы что. Короче, когда вертушка поисковая нас нашла, в живых остались я да проводник, – Баки хохотнул, ему эта история казалась забавной, а Брока передернуло. Он понял, почему Баки предложил сначала поужинать, а потом рассказать. – В общем, трупы собрали, проводнику пулю в лоб, а меня на базу вернули. Вот.

– Забавные у тебя будни были, – невесело усмехнулся Брок.

– Я до сих пор на вкус эту дрянь помню, – признался Баки. – Ни за что бы еще раз жрать не стал, лучше сдохнуть с голодухи.

– А чего ж вы нормального-то оленя не подстрелили? – резонно поинтересовался Брок. – Раз ты такой великий охотник.

– А не было там нигде оленей, – пожал плечами Баки, – А четыре дня бегать их искать меня бы никто не отпустил. Да и знали они, что ли, что я охотник? Я и сам тогда не знал. Но, кстати, русские ко мне неплохо относились. По крайней мере те, что умерли.

– И давно узнал? – Брок потянулся, прикидывая, что лучше лечь сегодня пораньше, чтобы завтра на рассвете свернуть лагерь и поохотиться, как хотел Баки. Сам Брок был не любитель охоты, да и не умел, но было интересно, как это делает легендарное оружие. Правда, что ли, следы оленьи искать будет?

– Не знаю, – Баки задумался, глядя в пятачок невозможно звездного неба. – Просто понял, когда про оленей читал, что охотился когда-то давно. Еще в войну. А как винтовку у тебя увидел, уверился, что смогу. И, знаешь, захотелось. Мне Стив все предлагает чем-то мирным заняться, а я… Нет во мне мира, Брок, только война есть.

– А нужен тебе этот мир? – спросил Брок, понимая, о чем говорит Баки. В нем самом тоже не было мира. Была война и передышки между. Похоже, они действительно подходили друг другу. Каждый по-своему изломанный, искалеченный, но остающийся воякой. Винтиком в государственной машине уничтожения других людей.

– Спать давай, встали ни свет ни заря, – скомандовал Брок, и Баки поднялся одним нечеловечески слитным движением.

Раздевшись, они залезли, каждый в свой спальник, и затихли. Баки слушал дыхание Брока, а потом перевернулся на бок, чтобы смотреть на него, видя даже в темноте палатки. Он не хотел засыпать, хотел быть рядом, охраняя его сон, хотя вокруг все было очень тихо и мирно, даже лесные звери затихарились.

Брок чувствовал на себе взгляд Баки и от этого не мог уснуть, в конечном итоге тоже лег на бок, уставившись в поблескивающие в темноте глаза. Баки придвинулся чуть ближе, потянулся и провел пальцами живой руки по щеке Брока, погладил нежно и изучающе одновременно.

– Спи, – посоветовал он. – Я разбужу утром.

И, убрав руки в спальник, закрыл глаза, а Брок последовал его примеру.

Брок проснулся все от того же то ли мычания, то ли стона, и открыл глаза. Баки лежал, откинув с себя спальник и свернувшись в плотный калачик, обхватив себя руками, и Брок предположил, что если тому и не холодно, то снится, что холодно.

– Т-ш-ш, малыш, все в порядке, – позвал Брок, пробуя так же, как и у себя дома, успокоить Баки.

Он подполз поближе, укрыл Баки, кое-как застегнув молнию и, подумав, обнял, прижимая к себе. Еще пару минут Баки издавал этот странный звук, а потом затих, перевернулся, прижался к Броку плотнее, доверчиво, словно ребенок, что-то пробормотал и заснул глубоким спокойным сном, уложив голову Броку на плечо. Броку стало жарко, потому что Баки был горячим, как печка, и жался к нему все теснее, словно мурлыча во сне. Пришлось расстегнуть свой спальник до половины, чтобы стало хоть немного прохладнее.

Утром Брок проснулся в палатке один и сначала не понял, что происходит, но потом сообразил, что просто Баки проснулся раньше и не стал его будить. Одевшись, Брок вылез на улицу и нашел Баки готовящим завтрак.

– Ты чего проснулся? – спросил он. Судя по всему, солнце еще даже не встало, потому что было довольно сумеречно.

– Хочу на рассвет посмотреть, – улыбнулся Баки. Он действительно хотел с того уступа увидеть, как всходит солнце, тем более, что день обещал быть ясным. – Хочешь со мной? Как раз, если сейчас выйдем, успеем к самому началу.

Баки был таким странно светлым этим утром, словно не мучали его ночью странные кошмары, что неумытый и небритый Брок согласился махануть пару километров до того уступа, с которого они вчера нашли эту живописную полянку.

– Умыться-то я могу? – спросил он, доставая мыльно-рыльное.

– Пять минут, – разрешил ему Баки, которому не терпелось посмотреть на рождение, практически, новой жизни. Баки не мог назвать себя романтиком, он не помнил, чтобы в нем было что-то такое раньше, чтобы гнало его встречать рассветы или провожать закат, но проснувшись сегодня еще затемно, он ощутил острую потребность встать на том уступе и увидеть рождение нового дня. Словно, если его озарит первыми лучами, он переродится, станет другим, обновленным, сможет заново начать свою жизнь. Но Баки давно не верил в чудеса, особенно такие, вот только рассвет ему все равно увидеть хотелось.

Они с Броком поднялись на уступ когда первые лучи солнца уже показались из-за горизонта, окрашивая безоблачное небо желто-оранжевым, ярким сиянием. Баки впитывал в себя эти первые лучи восходящего солнца, всматривался до боли в глазах в краешек светила, чтобы навсегда запомнить эту картину. Темно-зеленый ковер озарялся изумрудным сиянием, птицы взмывали в небо, а он стоял и смотрел на утреннюю безмятежность нового дня. Повинуясь порыву, он взял Брока за руку, и тот не стал вырываться, позволяя Баки касаться себя. Баки несильно сжал теплые пальцы, а потом переплел их со своими.

Брок молча наблюдал больше за Баки, чем за восходящим солнцем, глядя на безмятежную улыбку, не знал, что и думать. И первое, что почему-то пришло ему в голову, это, что Роджерс дурак, душащий Баки своей заботой, когда тому нужна была всего лишь свобода и возможность решать за себя без вопросов и оговорок.

– Спасибо, – сказал Баки, отпуская руку Брока, собираясь спуститься обратно в лагерь.

– Что, досматривать не будешь? – по-доброму усмехнулся Брок.

– Это не пять минут, – несколько разочарованно сказал Баки. – А у нас на сегодня были планы.

Вернувшись в лагерь они позавтракали, собрали вещи, палатку, и Баки парой небрежных движений вернул полянке практически первозданный вид, словно их тут никогда и не было.

– Давай еще немного углубимся, а потом будем искать олешку. Чтобы завтра не затемно возвращаться и не бежать, – предложил Баки, и Брок понял, что как-то так получилось, что именно Баки из них главный, и Брока это устраивало.

Он сам себе удивился, что его устраивало главенство мужика, которого он знал оружием. Но и тогда он шел за ним на миссию за миссией и не задавал лишних вопросов. Почему что-то должно было измениться теперь? Но еще Брок понимал, что доверился Баки, не пошел за ним по чьему-то приказу, а именно доверился и сам пошел за ним, хотя даже не знал, способен ли тот отличить тропу от чащобы.

Они шли под сенью деревьев, пока Баки привычно не поднял руку, безмолвно призывая Брока остановиться, и тот встал, как вкопанный.

– Я, кажется, следы нашел, – в голосе Баки звучала улыбка. – Но в этом я не уверен. Ты что-нибудь в этом понимаешь?

– Только, что это следы не самого крупного животного, – сказал Брок, посмотрев туда, куда указывал Баки. – Кстати, ты помнишь, что тут водятся медведи, и кровью для них будет пахнуть на пару миль вокруг?

– Мне тоже, – пожал плечами Баки. – Нет тут медведей, раз олешки есть.

– Ладно, охотник, чего дальше будем делать? – сложил руки на груди Брок.

– Заляжем вон там, на возвышенности, – Баки указал наверх, но Брок не смог различить там место для хорошей лежки, – и будем ждать.

На Баки напал азарт, как бывало всегда, когда он смотрел в окуляр прицела. Нет, он не любил убивать, считая это неприятной, но нужной работой, но сам процесс выслеживания цели, ее ведение и, наконец, кульминацией – выстрел в цель, были чем-то невероятным. Захватывали полностью, до конца, до самых глубин души. Если бы на другом конце, куда летела пуля, были не живые люди, Баки бы ликовал каждый раз, попадая в цель. А так он только убеждался в правильности своих действий.

Забравшись туда, куда указывал Баки, Брок обнаружил там действительно очень удобное место для лежки на двоих, и устроился, скинув рюкзак.

– Если нас поймают, – сказал он Баки, который как раз собирал винтовку и прикручивал глушитель, – я буду все валить на тебя.

– Вали, – согласился Баки, вставляя магазин и передергивая затвор. – Меня Стив отмажет от всего на свете.

– Я бы на его месте нахуй тебя послал и предложил бы самому выпутываться из того говна, в которое ты собираешься вляпаться, – признался Брок, хотя и сам понимал, что не оставил бы Баки одного в такой ситуации.

– Я бы тоже, – хохотнул Баки. – Потому что я понимаю, что нарушаю закон, а Стиву могу соврать, что нет. Но не буду.

– И почему же ты нарушаешь закон, если понимаешь, что нельзя? – поинтересовался Брок на удачу.

– Потому что хочу и могу, – честно ответил Баки. – Брок, я прекрасно понимаю, что можно, а что нельзя, что хорошо, а что плохо. Только вот убивать людей плохо, а я этим занимаюсь большую часть своей жизни. Поэтому понимать и поступать как правильно – разные вещи.

Брок удивился несколько такому рассуждению, потому что действительно считал, что Баки просто еще не понимает некоторые аспекты бытия обычным, пусть и сверх, но человеком. И вот такое вот откровение было для него как гром среди ясного неба. Пусть с памятью у Зимнего Солдата было и плохо, а вот с пониманием происходящего все было отлично.

– Стив знает? – только и спросил Брок, хотя уже знал ответ.

– Нет, – пожал плечами Баки. – Зачем ему? Что хорошего будет в том, что он узнает, что его другу закон не писан?

– Твоя правда, – отозвался Брок, действительно задумавшись, стоит ли Капитану Америка знать о том, что его лепший кореш класть хотел на закон и порядок. По всему выходило, что нет. И снова это было странно сближающим фактором, словно они сговорились за чьей-то спиной, и теперь воплощали в жизнь свой беззаконный план.

Устроившись удобнее, Баки припал к оптике прицела, ища цель, а Брок, тоже немного поерзав, замер, не мешая Баки. Они лежали долго, и о чем думал Баки, Брок не имел понятия, но почему-то ему захотелось узнать, что творится в его лохматой голове.

Баки лежал, оглядывая через прицел окрестности, выискивая оленя и напевая какую-то русскую матерную песенку, которой его научил один из первых хэндлеров. Она была одним первых его воспоминаний о русских.

Так они провели почти два часа, пока Брок не заметил, что Баки весь, будто подобрался, хотя не шевельнулся ни мускулом, и плавно нажал на спусковой крючок. Винтовка в его руках практически не дрогнула, только раздался хлопок и еле заметная в дневном свете вспышка выстрела. Где-то вдали что-то глухо упало, Брок это скорее понял, чем услышал.

– Я за оленем, – сказал Баки, – а ты разбей лагерь вон там, – указал он на совсем крохотную полянку у поваленного дерева, омываемую ручейком еще меньше, чем на их первой стоянке.

– Принято, – бросил Брок и, подхватив оба рюкзака, пошел спускаться к полянке, а Баки порысил к туше оленя, которую Брок даже не видел, предполагая, что она за пару километров.

Баки вернулся через полчаса, когда Брок уже поставил палатку, разложил их нехитрый скарб, который мог понадобиться, и сидел ждал. Увидев Баки, он поразился грациозности, с которой тот шел, неся на плечах здоровенную тушу лоснящегося коричневой шкурой оленя. Баки выстрелил ему точно в голову, которая сейчас была завязана его курткой, чтобы не капала кровь. Его предусмотрительность поразила Брока, но почему для этого надо было использовать куртку, он не понял.

– Я добыл нам оленя, – широко улыбнулся Баки, сваливая тушу у дерева, что прикрывало поляну от яркого солнца широкой кроной. – У тебя веревка есть? И нож?

– Обижаешь, – Брок кинул Баки запрошенные им предметы, и Баки их ловко поймал.

– Собери, пожалуйста, веток для костра, – попросил его Баки. – Я знаю, что нельзя, но никто ничего не заметит, я обещаю. Я пока тушу разделаю, но не здесь, подальше, чтобы медведь к нам не пришел.

Брок ушел за ветками, а Баки пошел подвешивать подальше от лагеря тушу оленя. Он привязал веревку к задним ногам оленя, перекинул ее через толстую нижнюю ветку и резко дернул. Туша взмыла вверх, и Баки закрепил веревку у корней дерева.

Почему-то Баки казалось, что он рисуется перед Броком, показывая ему все свои самые занятные навыки, о которых тот не знал, потому что о том, как Зимний убивает людей, Брок знал хорошо, а вот обо всем остальном даже не догадывался. И Баки делал все, чтобы показать себя с лучшей стороны, как он сам видел свою лучшую сторону, и ему было странно, что это оказалась незаконная охота в заповеднике.

Баки редко приходилось разделывать вообще кого-либо, но движения были четкими, отточенными, шкура отходила от мышц легко и идеально правильно, словно он всю жизнь был охотником. Баки знал, что весь перемажется в крови, поэтому разделся до того, как принялся за свежевание оленя.

Через некоторое время, когда шкура была уже снята, а кишки выпущены, пришел Брок посмотреть на творящийся тут беспредел.