Текст книги "Сириус Блэк III (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
«Зря одевался», – мелькнуло в голове у Люпина, и он отбросил тяжёлое мокрое полотенце, целомудренно прикрывавшее Блэка.
– Забавно, правда? – усмехнулся тот, проследив за его взглядом. – И хвост не мешает…
Глава 8. Чтобы никто не пострадал
Запыхавшийся, не чувствовавший ног, Блэк остановился в нескольких шагах от перегнувшегося через перила Люпина. С верхней площадки Астрономической башни тот, словно зачарованный, смотрел на плиты школьного двора, казавшиеся с этой высоты мелкими клеточками, и как будто не замечал прибежавшего к нему сломя голову, взмыленного друга. Сириус, несмотря на чудовищные опасения, разрывавшие его готовое выскочить из груди сердце, нашёл в себе силы не дразнить Римуса своим взволнованным видом и заговорил лишь после того, как немного успокоил дыхание:
– И что ты, Рем, интересного там увидел?
Люпин нехотя разогнулся, повернулся к нему, но не отошёл от края площадки.
– Я сегодня ночью задрал оленя, – сообщил он.
– И что, вкусно было? – улыбнулся Блэк.
– Очень! – с вызовом ответил Люпин. Помолчав, добавил: – Не помню… А если бы это был Сохатый?
– Не думаю, что ты покусился бы на Поттера, – Блэк понял, куда тот клонил, но сделал вид, что не разделяет тревог Лунатика.
– Я ничего не помню, – совсем тихо произнёс тот, – почти ничего… Он становится очень сильным. Неуправляемым. Он побеждает меня. У меня больше нет сил приказывать ему.
– Кому? – обычно понятливый Блэк играл в дурачка.
– Себе!!! – взорвался Люпин.
Сириус подошёл к нему, взял за руку и встал между ним и перилами ограды. Распознав этот не очень хитрый манёвр, Люпин усмехнулся:
– Ты что, боишься, что я спрыгну с башни?
– Нет, – абсолютно уверенно ответил Сириус, – я знаю, что ты этого не сделаешь. «Ещё несколько минут назад я чуть не умер, ожидая увидеть внизу твою разбитую вдребезги глупую башку!»
– Теперь уже точно не сделаю, – кивнул Люпин, – пробовал – не получается… Он очень хочет жить и не пускает меня. Нужно, чтобы это сделал кто-то другой…
– Что сделал? Убил тебя?! – заорал Сириус. – Ты совсем свихнулся!
– Не кричи, – поморщился Люпин, – у меня голова болит.
– О!
– Ты знаешь, зачем меня сегодня вызывал Дамблдор? – Люпин вздохнул. – Кто-то покалечил девушку в Хогсмите. Скорее всего, оборотень. Видишь, как нас много развелось? – Он сверкнул глазами, сквозь бледную лазурь проступили огненные блики, и цвет его радужки приобрёл зеленоватый оттенок. – «Это было бы очень красиво… при других обстоятельствах», – отвлёкся Сириус. – В окрестностях школы работают мракоборцы. Наш директор решил уточнить, не я ли позабавился с несчастной. С чего бы это ему так думать? Он ведь всегда доверял мне. Сам уговорил родителей и притащил меня в школу. Помогал сколько раз. А тут вдруг заинтересовался моим алиби! Но я на него не обижаюсь, нет. Потому, что… оборотень – есть оборотень! И мне это известно лучше других. Хищный зверь! Чудовище! Но самое страшное, Блэк, что я не мог оправдаться! И не потому, что потерял от возмущения дар речи. А потому, что не мог с абсолютной уверенностью сказать Дамблдору, что это был не я!
– Но ведь это был не ты, – Сириус в последний момент умудрился сменить уже слетевший с губ вопрос на утверждение.
– Хорошо, что хоть ты НЕ СПРАШИВАЕШЬ, – Люпин отвернулся. – Я не представляю, что с этим делать… Знаешь, что ещё меня останавливает? – его голос дрогнул, на глаза навернулись давно сдерживаемые слёзы. – Или кто? Родители. И ты.
«Вот и отлично», – Сириус, делая вид, что не замечает его мокрых глаз, подтолкнул Римуса к лестнице.
*
«Это когда-нибудь кончится очень плохо, – мысли в голове Люпина ворочались медленно и тяжело, – очень, очень плохо… Но у меня есть шанс не допустить. – Его вялая правая рука безвольно водила по левому запястью осколком стекла. – Пока я ещё не в полной его власти, пока зверь во мне не стал альфой. – Стекло не было острым, но оставляло на коже следы, похожие на ожоги (не только серебра боятся оборотни…). – Но он уже так освоился, что запросто командует, – Люпин уронил осколок и не мог найти в себе силы наклониться за ним, – никогда не позволит мне самому решить… Надо что-то придумать. Чтобы никто не пострадал. Друзья, Сириус. – Он прильнул к покалеченному запястью и принялся зализывать горевшие болью полосы. – Как часто мне стал сниться сон, – Люпин запрокинул голову, – в котором я, проснувшись утром, вижу рядом с собой в постели Сириуса с перекушенным горлом или выпотрошенным животом! Это сводит меня с ума. И больше всего на свете я боюсь, что сон станет явью. Боюсь даже больше, чем полной луны… Надо попросить у Эванс её трактат о горных троллях. Что-то, я помню, было там об их лютой ненависти к волкам…»
*
Римусу очень захотелось погладить спящего Сириуса по растрепавшимся волосам, коснуться губами его щеки. Тот был едва прикрыт одеялом, и Люпин с трудом оторвал от него взгляд. Сонное бормотание и ёрзание головой по подушке подсказали, что надо быстрее уходить, а то можно разбудить Блэка, и план накроется медным тазом… Он склонился к сменившему во сне позу любимому и поцеловал его в плечо почти невесомо. Тот почесал место поцелуя, недовольно отмахнулся, словно от назойливого насекомого, но не проснулся. «Жаль, что нельзя попрощаться… Но жалею я только об этом…»
Выйдя из спальни, Люпин увидел Питера Петтегрю, с полотенцем на шее направлявшегося в душ.
– Привет, Хвост. Ранняя ты птичка, однако… Можешь выполнить одну мою просьбу?
*
Весь день Римус бродил по Запретному лесу. Сегодня ему пришлось забраться в такие дебри, в каких Мародёры ещё не бывали. Он был жутко голоден, безумно устал, промок, но почти не замечал этого. «Куда же подевались эти каменные громилы? – его раздражение начало перерастать в отчаяние. – Надо написать в Министерство петицию о катастрофическом снижении численности разумных магических существ в заповеднике Хогвартса. Браконьеры их, что ли, повывели?» Только под вечер, когда его органы чувств стали приобретать ликантропические свойства, удалось наконец отыскать в горной расщелине жилище тролльего семейства. Осторожно зайдя в пещеру, Римус в ужасе огляделся: «Ничего себе квартирка! Ремонт здесь не делали давно, но чистенько…» Он судорожно сглотнул от вида огромной кучи обглоданных костей в углу. А от мерзкого запаха троллей его буквально вывернуло наизнанку, и он чуть не вывалил скудное содержимое желудка прямо себе на ноги. «Как же я это выдержу с волчьим-то носом?!»
Он выскочил из пещеры и решил ждать снаружи, на свежем воздухе, пока сила полнолуния наполнит его кровь и разбудит в ней мучительный вирус. Уже совсем скоро, через несколько минут, чудесные горные ароматы (хм, за исключением смрада, тянувшегося из логова…), звон хрустального ручья, бегущего по блестящим пёстрым камушкам, раскидистые лапы вековых елей у него над головой не будут иметь для оборотня никакого значения. В мозг ворвётся ярость, голод, нестерпимое желание убивать и рвать на куски, кровь в венах закипит от жажды абсолютной силы и власти над всем живым…
Приняв на этот раз свой ночной облик легко и почти безболезненно, Лунатик потоптался у входа в троллье логово. Мозг волка бунтовал, не разрешал телу переступать порог этого страшного жилища. Лунатик медленно повертел головой, разминая мощную шею, запрокинул морду, прижал уши и огласил окрестности протяжным воем. Мрачные холодные утёсы отразили этот волчий боевой вызов миру и понесли его над заповедными чащобами прощальным плачем человеческой души…
Оборотень покрутился на месте, погрёб лапами россыпь камней перед пещерой, поворчал гулко, напряг холку и всё сильное тело так, что шерсть вздыбилась, а хвост встал саблей. Он поднял заднюю лапу и помочился на валун, обозначавший вход в горный дом. «Ну, теперь они будут просто обязаны меня прикончить. Выбора я им не оставил», – принудил себя улыбнуться Римус и, упрямо вертя головой, с большим трудом, словно каждый шаг вперёд причинял ему нестерпимую боль, медленно вошёл в пещеру. Заставил себя сделать это…
Сколько прошло времени, прежде чем он услышал и почувствовал всем телом гул тяжёлых шагов, Лунатик не знал. Несколько минут, часов? Это время нестерпимого ожидания показалось ему вечностью. Внешне оборотень был почти спокоен, только дрожал и поскуливал. Отчаянный поединок зверя и человека проходил в его голове без видимых признаков. Но потухшие оранжевые огни в глазах и неподвижная поза волка говорили о том, что в своём последнем бою Римус Люпин одерживал победу…
Громоподобный вопль тролля сотряс скалы, когда он почувствовал присутствие ликантропа. Рядом с его домом! Внутри!!! Громадная серая фигура втиснулась в пещеру и возмущённо засопела. От волчьего духа хозяин наморщил нос и принялся чихать. Мисс Эванс в своём реферате сообщала, что язык горных троллей чрезвычайно примитивен… Она не слышала, как они умеют ругаться! А хозяин осквернённого жилища, несомненно, делал именно это, и весьма искусно: переводчика Лунатику не требовалось. Маленькая сморщенная голова тролля вертелась в поисках наглого незваного гостя. В потёмках что-то зашуршало, застучало, и пещерный свод озарил бледный свет то ли лучины, то ли факела.
Разглядев оборотня, вжавшегося в скальную щель, тролль гаркнул так, что с потолка обрушился целый град булыжников. Он яростно стукнул громадным кулаком в стену и завалил выход из пещеры грудой валунов.
Глава 9. Тролль!
Джеймс и Лили сидели вечером на диване в гостиной гриффиндора и усиленно делали вид, будто занимаются с учебниками. «И не тесно вам строчить конспекты, так близко прижавшись плечами? – проходя мимо парочки, Блэк задел Поттера и ещё ближе толкнул его к Эванс. – Хм, Джеймс даже сделался по этому поводу левшой и старательно выводит нечитаемые каракули, – он заглянул через плечо сосредоточенного друга. – Может, подсказать ему, что книжки не удобно читать вверх тормашками?» Не замечая его и думая, что никто не обращает на них внимания, Джеймс накрыл узкую нежную ладошку девушки своей рукой и склонил голову к рыжим локонам. Его робкий поцелуй уже почти коснулся влажных девичьих губ, когда бесцеремонный Блэк громко кашлянул, вышел из-за его спины и демонстративно перевернул учебник на коленях Поттера.
– Зубрите?
Лили смутилась и отодвинулась от Джеймса. «Убью!» – тот показал Блэку кулак, в ответ Сириус передразнил его неудавшийся поцелуй.
– Вы Люпина не видели? – озадаченно поинтересовался он. – Целый день его не могу разыскать.
Лили пожала плечами, а Джеймс многозначительно задвигал бровями:
– Ну, он уже взрослый мальчик. И сейчас луна…
– Вот это для тебя, Блэк, – Петтигрю сунул в руки Сириуса сложенную вчетверо бумажку, – Люпин просил передать.
– Когда? – удивился тот.
– Утром. Все ещё спали.
– Так чего же ты только сейчас передаёшь? – возмутился Блэк и развернул записку.
– Ну… когда велено – тогда и передаём.
– Ты же читал! – Блэк заметил на магической печати письма следы воздействия. – Почему печать взломана?
# Надеюсь, что ты меня простишь, Сириус, и мама с папой тоже. Или хотя бы постараешься понять. Я принял решение. И оно правильное. Пишу тебе затем, чтобы хоть раз в жизни назвать тебя так, как я ни разу не решился… Любимый…#
Сириус, не моргая, смотрел на ровные строчки, написанные почерком Люпина.
– Что он задумал? – голос его изменился до неузнаваемости.
– Что там? – Поттер, видя остолбенение друга, бесцеремонно выхватил письмо. – И что это значит?.. Нет… Ты же не хочешь сказать, что он собрался?..
– Сказать не хочу. Но думаю, что это именно так… Целый день… Почему ты не отдал мне записку сразу?! – накинулся Блэк на Петтигрю.
– Что вы, мальчики? Ну что такого ужасного сделал Хвостик? – вступилась Лили за Питера, зажмурившегося перед рассвирепевшим Блэком.
Джеймс решительным тоном постарался разрядить обстановку и немного успокоить Сириуса:
– Когда ты видел Рема в последний раз?
– Вчера вечером. Ночью, – смутился тот. Поттер вопросительно посмотрел на Петтигрю и Лили.
– Утром, рано, – поспешно ответил Хвост, подальше отходя от Блэка, – когда он попросил передать письмо. Сказал, чтоб не раньше ужина.
– Я видела его вчера. – Удивлённо пожала плечами Лили. – Что вы так перепугались? Он взял у меня почитать доклад о горных троллях. Я ответила, что надо на уроках внимательнее слушать. Но он сказал, что хочет что-то уточнить.
– Если я успею, то сам прибью этого вонючего волка! – Блэк в бешенстве выбежал из комнаты. Поттер бросился за ним следом. Петтигрю поперхнулся и закашлялся, а потом, поймав растерянный взгляд Лили, поспешил вдогонку за друзьями…
Услышав у себя за спиной громкий топот, Сириус, уже выбежавший из ворот Хогвартса, резко остановился и обернулся, дожидаясь Мародёров.
– Вернись, Сохатый. Тебе нельзя, – твёрдо сказал он Джеймсу. – Похоже, что с Лунатиком всё слишком серьёзно, – и растворился в сгущавшихся сумерках, набегу принимая анимагический образ.
«Так быстро он ещё не обращался», – отметил Поттер, а Петтигрю обалдело уставился вслед огромному псу, исчезнувшему в надвигавшейся ночи. Джеймс неуверенно помялся возле стены замка, поковырял старые выщербленные камни и начал перевоплощение.
– Ну нет! Хотите обойтись без Сохатого? Хвост, ты со мной?
Петтигрю пискнул то ли воодушевлённо, то ли недовольно (кто их поймёт, этих крыс?) и вцепился острыми коготками в шкуру оленя, уже через мгновение рванувшегося в обступавшую их ночную темноту вслед за Бродягой.
*
Бродяга долго петлял по Запретному лесу. Сумерки не были ему помехой. На границе дня и ночи собачье зрение становилось особенно острым, но не оно вело сейчас пса по следу оборотня. Бродяга не хотел верить, что с любимым всё так плохо, пытался на ходу сочинить правдоподобную версию отсутствия Лунатика целый день в школе, убеждал себя в том, что не понимает его плана и не догадывается, что он затеял. Но чуткий собачий нос кричал: «Тролль!» Именно его весь день разыскивал в лесной глуши Люпин.
«Он искал тролля!» – коротко послал Бродяга на бегу Сохатому. Мародёры вместе со своими звериными телами приобретали ещё и неожиданную способность обмена друг с другом сильными эмоциями и примитивными картинками мысленных образов.
Олень кивнул и постарался не отставать от пса, мчавшегося со всех ног по только им одним различимому следу.
«Держись крепче!» – предупредил Сохатый маленького серого зверька, скакавшего на нём.
«Держусь!» – Хвост, разжав свои тоненькие розовые пальчики, аккуратно соскочил с шеи оленя.
*
Догнал олень вырвавшегося вперёд пса уже возле завала на горной тропинке. Тот нервно крутился между валунами, скрёб их лапами, попискивал и чихал. «Троллья пещера», – догадался Сохатый, тоже почувствовав отвратительный запах.
Вход в дом тролля был завален булыжниками. Камни поменьше раскатились вокруг. Продолжая чихать и скулить, Бродяга беспомощно царапался и тыкался носом в завал. Сохатый потоптался возле непреодолимой преграды, примерился, выбрал камень поудобнее и упёрся в него рогами, принялся толкать со всей силы. От усилия его копыта заскользили по каменной крошке. Громкий олений рёв отразился от скал и полетел дразнить хищников Запретного леса.
Один рог мощного животного вдруг не выдержал чудовищного давления и обломился. Не обращая на это внимание, Сохатый продолжал расчищать проход. Вскоре, благодаря его усилиям, один валун выскочил из общей кучи внутрь пещеры. Бродяга, не теряя ни секунды, ринулся в образовавшийся просвет. Ловкое собачье тело вворачивалось в узкий лаз, проталкивая себя всеми четырьмя лапами и даже хвостом.
Скатившись кубарем на пол пещеры, он увидел, что её огромный хозяин скручивает в своих ручищах тело волка, собираясь, видимо, откусить ему голову. Бродяга сначала вскочил троллю на холку, но тот решительно не согласился с таким некультурным поведением ещё одного незваного гостя и, скинув пса, начал топтать его слоноподобными ногами. Оборотень, имевший до сих пор безжизненный вид, неожиданно нашёл в себе силы и, свирепо лязгнув зубами, бросился троллю на горло. Но эта часть тролльего тела была хорошо защищена каменоподобной серой кожей, и волчьи клыки заскользили по ней, словно по отполированному граниту. Когти Лунатика тоже не причиняли троллю существенного ущерба. Он свалился с мощной груди гиганта и больно ударился о камни. Бродяга тем временем пытался схватить тролля за пах и, проскочив между его толстых ног, успел вгрызться в ужасную плоть.
От тролльего рёва в скалах начался камнепад. Сохатый, нервно переминавшийся у завала, еле увернулся от огромных глыб и был вынужден отступить от пещеры за ручей.
Воющий тролль тем временем изловчился и зажал Бродягу в каменный кулак. Блэк почувствовал хруст своих ломающихсяихся рёбер и невероятной концентрацией воли начал обращаться, выскользнул из смертельного тролльего захвата, оставляя между толстыми пальцами клочья своей шерсти. Тролль удивлённо заморгал, не понимая, откуда в его руке взялся этот голый человечек. Блэк подбежал к кострищу, поднял обгорелую ветку покрепче и, подержав её над горевшим на полу факелом, сильно размахнулся и метнул импровизированное копьё с языком пламени на конце в глаз тролля. Схватившись за рану, чудовище упало и начало биться на полу, круша всё вокруг своей неповоротливой громоздкой туши.
С трудом уворачиваясь от орущего, потерявшего ориентацию в пространстве тролля, Блэк сорвал с пояса волшебную палочку и стал посылать в него заклятье за заклятьем. Досталось даже не успевавшему отскакивать Лунатику, на что тот отреагировал пронзительным визгом. Так активно палочке Блэка ещё не приходилось работать. Тролль – существо, слабо реагирующее на человеческую магию, но сейчас на его долю пришлось слишком много травм и заклятий.
Даже когда горное чудовище затихло на полу собственного разгромленного скального дома, маг и оборотень предпочли держаться от него на расстоянии. Они, прижимаясь к стене, проскочили к выходу и, нервно посматривая на всхлипывавшего и стонавшего поверженного врага, начали расчищать себе путь на свободу.
Сохатый увидел выбравшихся из завала друзей и опрометью бросился к ним.
Глава 10. Клык
– Не представляю, что буду без тебя делать, – Люпин прижался к Блэку и улыбнулся, почувствовав скольжение рук по своей спине… (Ц)
– Месяц – это долго. Невозможно долго. – У отдыхавших парней, лежавших спина к спине, не осталось сил даже на объятия.
– Ты, Рем, не можешь провести все каникулы со мной. Родители очень тебя ждут.
– Знаю, – печаль в голосе Люпина заставила Блэка довольно улыбнуться.
– У меня есть для тебя подарок. – Он вскочил, покопался в комоде и выудил из его недр какой-то маленький предмет. Протянул Люпину кулон на кожаном шнурке: большой полированный блестящий клык, оправленный в белый благородный металл.
– Твой, что ли? – Римус нерешительно взял его в руки.
– Проверь, – обиделся Сириус и оскалил белоснежные крепкие зубы. Оба рассмеялись. – Мне дядя Альфард подарил. Его при покупке убеждали, что это зуб самого Гарма (1). Наврали, конечно. Но всё равно сильная штучка. В него можно поселить копию любого живого существа. Я заключил в Клык своего Бродягу, – он смутился, – чтобы тебе было не так одиноко дома.
– Здорово, – замялся Люпин, – но такой амулет стоит целого состояния… Я не уверен, что могу взять его… Даже у тебя… Не обижайся.
– Это моя вещь, – сурово взглянул на него Блэк, – и я хочу, чтобы она была твоей. При чём здесь деньги? Или ты считаешь, что наша… дружба стоит дешевле? Может, и цену рискнёшь объявить?! – он вспыхнул. – За поцелуи? – Люпин сжался под его взглядом. – За минет? – Люпин готов был провалиться сквозь землю. – За свою задницу?!
Люпин закашлялся и поспешно выкрикнул:
– Что ты взбесился? – Быстро надел кулон себе на шею. – Я возьму его. Не злись. Я просто подумал… Хорошо, что у тебя есть такой дядя!
Блэк фыркнул:
– Сразу бы так. Когда ты научишься меня слушаться?
Теперь настала очередь Люпина бросать сердитые взгляды. Парни подулись друг на друга немного, первым оттаял Блэк, Люпин не смог не ответить ему.
– Ты серьёзно решил уйти из дома? – спросил он. – Может, ещё передумаешь? Я тебя не отговариваю. Но это всё-таки твои родители. И они любят тебя. По своему, как умеют.
Блэк раздражённо отвернулся:
– Родители… Как умеют? Забыл, как Блэки обошлись с моей кузиной Андромедой? Любовь для них – слишком большая слабость, чтобы такие высокопоставленные особы могли её себе позволить. Не хочу больше терпеть их нравоучения! Вечные укоры! А как они обращаются с домовиками? Считают, что старому эльфу легче снести башку, чем кормить и терпеть его присутствие в доме. Кроме чистоты крови их ничто не интересует. А когда они узнали про… тебя… – он сделал паузу, – то такое началось!
– Ты же говорил, Сириус, что твоих родственников не интересует твоя личная жизнь.
– Если бы я просто трахал тебя, они бы и слова не сказали! – фыркнул Блэк.
– А ты не просто меня трахаешь? – улыбнулся Люпин.
– Ты же знаешь…
*
– Ну, и как дома, Рем?
– Отлично! Оказывается, я так соскучился по родителям! Понял это только когда увидел их. Мама меня просто ни на минуту не оставляла одного. Дома всё такое… как в детстве! – Возбуждённо размахивал руками Люпин. – Всего несколько месяцев там не был, а показалось, что годы! Так не хотелось уезжать! – дразнил он Блэка.
– Ну, да, – печально кивнул тот. – А как клык, пригодился? – Заметив кожаный шнурок на шее Римуса, повеселел.
– Ещё бы! – воскликнул Люпин.
– Правда? Надеюсь, ты не делал с моей копией ничего такого, чего бы я сам не одобрил?
– О, а разве есть что-то, чего ты не одобряешь?
– То есть так, значит? – Поднял одну бровь Сириус. – Отрывался на полную катушку? – Римус довольно ухмыльнулся. – Тренировался? Чтобы не потерять сноровку?
– Точно, Блэк, я теперь стал весь такой сноровистый!
– Проверим, – Сириус пододвинулся и взялся за лацканы его пиджака.
– Проверим. Только сначала принимаешь ты! – от собственной решительности у Люпина перехватило дух. Он твёрдо взглянул Блэку в глаза и сжал его руки.
«Вот это да! Ставишь условия? Мне?! – Блэк хотел было затеять словесную перепалку, но понял, что слишком соскучился по любимому и отложил деликатный спор. – Уступлю ему… А потом разберёмся…».
–
(1) Гарм – чудовищный пёс, охраняющий мир мёртвых (германо-скандинавская мифология)
Глава 11. Прорвёмся
Вся глава – сплошная цензура. (Ц)
Когда они немного пришли в себя и лечебными заклятьями привели друг друга в относительный порядок, Сириус нашёл в себе силы на дерзость:
– И что ты так долго тянул?
– А что ты так плохо старался? – в тон ему ответил Римус.
– Нет, правда, когда ты понял, что дело сдвинулось? Спрашиваю на будущее: не хочу повторять ошибки.
– Когда мне почудилось, – рассмеялся Люпин, – представь, какая чушь…, что ты прямо на мне превратишься в огромного лохматого кобеля! Оригинальные у меня фантазии?
– Ты меня захочешь убить, – Блэк спрятал его волшебную палочку себе за спину, – но я именно это почти и сделал.
Римус медленно взял в руки подушку…
– Знаешь, Бродяга, – Люпин одержал победу в их шутливом бою и уселся на поверженного врага, – должен тебя предупредить вполне официально: секса у нас в ближайшее время не будет! В медпункт я не пойду, даже не заикайся.
– Ничего, прорвёмся! – Блэк прикрылся одеялом. – Фрот – законы трения ещё никто не отменял!
–
(*заклятие «Сила страсти», ** Лукрум – усиление любых магических воздействий)
Часть 3. Навстречу
«Прорвёмся…», – уже совсем далёкий неживой голос растворился в ледяном тумане. Сердце Сириуса не понимало, стоит ли ему продолжать толкать кровь по безжизненному телу или проще смириться и поддаться холодному отчаянию, прекратить бессмысленное, обречённое на провал сопротивление и уснуть…
Увижу ли я ещё когда-нибудь его глаза? Да… Я должен в это верить…
Коснёмся ли мы рук друг друга? Конечно. Иначе не может быть.
Встретятся ли наши губы? Только для этого я и живу!
Когда один дементор издал довольный звук, напоминавший сытое урчание, и втянул свои призрачные щупальца, на его место поспешил второй. Сириус закрыл глаза, по его щекам побежали солёные капли… «Бейся, – едва шевелились его посиневшие губы, – бейся, стучи… Я знаю, что тебе тяжело… Но ты – сердце Блэка! Не смей останавливаться!»
Очнулся он довольно поздно от грохота кухонной тележки в коридоре. Каких усилий ему стоило заставить себя не то чтобы подняться, а просто пошевелить рукой! Чтобы избавиться от противного липкого оцепенения, Блэк поднёс ладонь к зубам и сильно стиснул их. Боли от прокуса почти не почувствовал, вернее почувствовал, но воспринял как-то отстранённо, но кровь выступившая из ранок от его-же клыков заставила заторможенный апатичный мозг заработать немного быстрее.
Открыв дверь камеры заключённого Блэка, служитель тюрьмы, сквиб, приставленный к кухне, разносивший узникам пищу, сначала замер на пороге. «Развлекаешься? Ну-ну… – сурово покосился он на лохматую чёрную собаку, сидевшую на кровати, и боязливо принялся выставлять с тележки скудный тюремный завтрак. Тяжело дышавший и свирепо блестевший глазами зверь привлёк его внимание настолько, что он не заметил проворную тень у себя за спиной. Другой пёс, точная копия этого, вернее оригинал, ловко протиснулся между прутьями решётки и бесшумно выскочил в коридор. Во всё остальное время, кроме времени приёма пищи, на дверь камеры накладывались абсолютно непобедимые запирающие чары. И только разнося заключённым еду, служитель ненадолго снимал охранную магию. Это был единственный шанс для Блэка выбраться из своего склепа.
Ни кем не замеченный, он довольно долго петлял по узким запутанным коридорам и почти выбился из сил. И только собачий нюх, ориентировавшийся на запах океана, помог Бродяге найти выход наружу.
Он стоял на единственном крохотном клочке каменистого берега острова-тюрьмы, с которого имелся выход к воде. Волны безмятежно шелестели о серые валуны. Собирался дождь. Низкие тёмные тучи уже соединились на горизонте с мрачной морской гладью. Пока ещё океан был смирен и тих в предвкушении шторма. Но плыть в такую погоду к большой земле, которая даже не просматривалась в туманной дали, навстречу грозе и урагану, было самоубийством. «Ну и пусть, – решился Блэк и вошёл в спокойные волны. – Обратно я уже никогда не вернусь!» Он глубоко вдохнул солёный свежий ветер.
Уже оттолкнувшись от берега и сделав несколько пробных гребков лапами, случайно бросил взгляд в сторону и увидел на берегу полу-заваленное камнями бревно. Толстый край сухой древесины торчал среди скал, покрытый водорослями. Бродяга повернул обратно, вышел на берег, отряхнул с шерсти солёные брызги и осторожно направился к удивительной находке. Вытолкав бревно из камней, он увидел, что к тому крепко привязана прочная толстая верёвка. Чтобы узел верёвки не соскочил, на древесине были сделаны глубокие зарубки. Свободный край верёвки заканчивался небольшой петлёй. Изучая странную находку, Бродяга почувствовал еле различимый запах, который с неимоверной силой подхлестнул его усталый измученный мозг и ослабевшее тощее тело. Запах Люпина!
Не теряя больше ни секунды, он скатил бревно в воду и, просунув одну лапу в петлю, старательно поплыл в сторону материка. Навстречу грозе. Навстречу свободе.
*
Профессор Люпин сидел в кресле-качалке и внимательно изучал большой астрономический атлас. Тяжёлая книга с яркими иллюстрациями едва помещалась на коленях. Время от времени он отвлекался от чтения и бесцельно блуждал взглядом по комнате Визжащей хижины. Когда натыкался на собственное отражение в зеркале, висевшем почти напротив, то болезненно морщился и быстро отводил глаза. Да, выглядел он не очень… Мягко говоря… Последнее полнолуние далось ему особенно трудно. Так плохо Римус чувствовал себя разве что в детстве, когда только учился жить со своей болезнью, и немного позже, когда не мог справляться с волчьими инстинктами из-за близости с Сириусом. За последнюю неделю он очень сильно похудел, осунулся, приобрёл нездоровый цвет лица и лихорадочный блеск глаз. Губы воспалились. Щёки впали, глубокие тени вокруг век сообщали даже не очень внимательным наблюдателям, что преподаватель Хогвартса Люпин не спит ночами. Старшеклассники шушукались и отпускали пошлые шуточки за его спиной, некоторые юные волшебницы весьма томно вздыхали ему вслед. «Что за бред в голове у современной молодёжи! Мы в своё время были совсем другие…» А когда декан МакГонагалл смущённо заявила, что не имеет привычки вмешиваться в чужую личную жизнь, но считает своим долгом предупредить его, как преподавателя, о необходимости соблюдения режима дня и элементарных приличий в стенах школы, то он чуть не провалился сквозь землю или не обернулся прямо перед ней в доказательство своих крепких педагогических моральных устоев. «Уважаемая Минерва, я не ловелас и не совратитель учениц. Я оборотень, и мне с большим трудом удаётся не откусить кому-нибудь башку или не вырвать потроха», – хотелось оправдаться Люпину…
Сначала он услышал, или даже почувствовал, осторожные крадущиеся шаги под заколоченным снаружи окном. Потом громко проскрипела входная дверь, давно не знавшая масла. Краем глаза Люпин уловил движение сбоку от себя, но не обернулся. Сердце бешено заколотилось. Казалось, что этот оглушительный, отсчитывавший удары жизни звук должен был перекрыть все звуки вселенной, но тишина всё так же звенела в ушах. Лишь шелест переворачиваемых книжных страниц нарушал её.
«Не хочу, чтобы мой голос дрожал. Надо взять себя в руки», – подумал Люпин, прислушиваясь к тихому дыханью у себя за спиной.
– Сириус – ярчайшая звезда южного полушария неба, – читал он с выражением, – главная звезда созвездия Большого Пса. Видимый блеск равен, – пробежал глазами по строчкам, – минус полторы звёздных величины. Сириус удалён от Солнечной системы почти на девять световых лет. Как далеко! – удивился он. – Но является одной из ближайших к нам звёзд. С Сириуса даже Солнце выглядит звездой лишь второй величины… В настоящее время Сириус приближается к Солнечной системе, поэтому видимый блеск звезды медленно растёт, – кивнул Люпин, перевернул страницу и улыбнулся уголками губ. – А вот это ещё интереснее: латинское название звезды «каникула» означает «маленькая собачка», – рассмеялся он. – А китайские астрономы называют звезду небесным волком… – Люпин пощёлкал языком и потёр кулаком воспалённые глаза. – Сириус – двойная звезда! Учил ведь в школе… Вот проклятая память, – покачал он головой. – Сириус имеет звезду-компаньона… с которой вращается вокруг общего центра с периодом оборота в пятьдесят лет…
– Да, это многое объясняет… – раздался сзади знакомый голос. Голос самого дорогого и желанного человека.
