Текст книги "Секс в маленькой деревне (СИ)"

Автор книги: Сладкая Любовь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Так ехал бы ты хоть куда-нибудь. Вот хоть бы в райцентр, там постоянно нужны работники. Я вот только недавно читала в газете объявление, так вот и так, требуется мужчина-грузчик. Или коров бы разводил, или кур, на крайний случай, яйца, знаешь ли, нынче в цене. Вон, слышала, что в столице даже открылись рестораны, где подуют исключительно натуральную пищу. И где же ее берут? Правильно, Коль, в деревне. Или вот…

– Юль, тебе что, совершенно меня не жалко? – изумился Колька и, бросив от досады по прилавку мелочью, попросил Юльку налить ему еще стопарик. – Да и так сказать, в деньгах я не нуждаюсь, ведь все знают – что я совсем не привередлив. Вот, посмотри, в этих штанах я хожу еще со школы, и буду ходить еще лет двадцать, если будет нужно. А трусы у меня вообще из секонд-хенда. И стоят они одни копейки. Когда мать ездит в райцентр, чтобы закупить лекарств, берет мне пару штук – и я ношу их потом целый год. Вот и сейчас на мне одни такие – самые любимые, шелковые, красные в горошек, я ношу их лет пять. И хоть они и все в заплатках, но зато ж это фирма, Турция, Юль. Хочешь, покажу?

– Нет. Не надо, – отмахнулась Юлька и, прикрыв одной рукой глаза, другой налила Кольке еще грамм тридцать.

– Как хочешь… – Колька разочарованно вздохнул, но от угощения не отказался и, одним махом осушив стопарик, вылил остатки самогона себе на лысину. – Так вот, говорю, что многого мне не надо…

– А если родители умрут? – намекнула на источник Колькиных доходов Юлька. – Тебе же их пенсию не будут носить, если это…? И за что же ты тогда будешь жить?

– Вот вышла бы ты за меня замуж, работала бы в своем магазине, был бы и доход. Несла бы в семью деньжата, а я бы у тебя их не отнимал, – пообещал ей Колька. – И кур бы своих развела, я ж не против. Я бы ни в чем тебе не мешал – работай себе, хозяйничай. И буржуев бы в столице кормила, и мы б жили не впроголодь. Видишь, какой я?

– Ага, я двоих не прокормлю, – возразила ему Юлька.

– Да я ж тебе говорил, что непривередлив. Притом же как в одежде, так и в еде. Мне ведь что надо? Рюмашечку-две самогонки с утреца, какой-то пирожочек, да на ночь шкалик – вот и все. Разве ж у тебя не найдется для мужа такая малость?

– Коля, я не о еде, о главном.

– А что для тебя главное?

– Как что – любовь.

– И тут я тоже тебя не ущемлю. Ты, Юль, когда ляжем вечером в постель, отсосешь мне маленько, да и спи себе. Мне многого не надо…

– Зато мне надо, Коля. Мне надо много и не только отсосать.

– Ах, так ты вот значит какая, – вдруг взбеленился Колька. – И правду говорила мне моя маманя, что из тебя жена, как из козы корова, только я ее не слушал, а ходил тут, метал перед тобою бисер.

– Знаешь что, Коль, а иди-ка ты отсюда, – показала ему на дверь Юлька.

– Еще чего? А отсосать?

И тут возле магазина скрипнули колеса. Юлька с Колькой увидели в окно, как из открывшейся дверцы вышла Катька – вся такая из себя, в длинном пальто, на каблуках, а на голове вместо волос парик.

– Точно парик… – изумилась Юлька. – Ведь у Катьки-то волосы русые были, а это, глянь, Коль, как вороново крыло. Так и гляди, глаза ослепнут от их блеска.

– Ага, я такое разве что по телевизору видел, выступала там эта, как ее?.. Блин, не помню.

– Наоми Кэмпбел?

– Она.

– А может быть, это не Катька?

И тут дверь открылась – и Катька вплыла сама, своей персоной.

– Привет. Ты что это, Юль, все так же торчишь в этом своем блошатнике? – попыталась она сходу унизить продавщицу, вот же сука.

– Зато не убегаю с деревни с кем ни попадя, – отдала ей Юлька. – Так что родителям стыдно и нос на улицу показать.

– Ага-ага, – ухмыльнулась Катька. – Короче, знаешь что, налей-ка мне сто грамм… Или, нет… Дай с собой бутылку "Столичной".

– Целую бутылку? – удивился Колька. – Здорово же ты живешь, Кать.

– Ага, и вам не хворать, – взяв из рук Юльки водку и бросив на прилавок крупную купюру, Катька ушла.

– Даже не оглянулась, чтобы взять сдачу, – изумилась Юлька, но окликнуть зарвавшуюся шалаву не рискнула.

– Вот это жизнь… – провожая жадным взглядом пятисотрублевую, которую Юлька быстренько спрятала себе в карман халата, Колька чуть не подавился слюнями. – Эй, Юль, налей-ка мне еще?

– А деньги?

– Да вот же, тебе Катька только что дала.

– А если она за сдачей возвратится, что тогда?

– Я понял: ты – воровка. Хочешь заныкать денежку?

– Да не пошел бы ты отседава куда подальше, – сказала Юлька и, ухватившись руками за бока, посмотрела на Кольку таким взглядом, что он разом весь скукожился и, вдруг присмирев, заискивающий голосом сказал: – Да ладно, чего уж тут? Свои своих не выдают. Тем более, что никуда ты от меня не денешься; как говорила моя мамка, немного помурыжишься – и сама приползешь проситься ко мне замуж.

– Что?

И тут, на Колькину радость, в магазин зашла баб Дуня Кулакова.

– О. Коля, – завопила она с разгону. – Чей-то ты давненько не заходил в мою библиотеку? А книжечка на тебе там числиться. Смотри, а то штраф выпишу.

– Да приду я, баб Дуня, приду.

– Когда-нь?

– Да хоть сегодня.

– Ну, гляди, милок, я буду шильно ждать.

Когда рабочий день подошел к концу, дождавшись наконец-то Варю, Юлька села за прилавок посчитать выручку за день.

– Слышь, Варя, всего двести рублей только, – наблюдая, как Варя, согнувшись раком, полезла под полки, чтобы вымыть оттуда пыль, сказала Юля.

– А что ж ты хотела – ведь деревня, – бросая запыленную тряпку в ведро с водой, ответила ей Варя.

– А я нынче утром Катьку видела… заходила в магазин…

– Да ты что? – от удивления Варя не удержалась на ногах и, нечаянно толкнув ведро, плюхнулась просто на мокрый пол. – Что, тоже выгнали? Вот ведь какие они, эти чужестранцы.

– Думаю, что нет, – вздохнула Юлька. – Она приехала на машине… – (о пятисотке предусмотрительно сказать забыла).

– А, на машине…

Поднявшись с колен, Варя начала тереть пол с утроенной силой.

– Но ничего, это еще бабушка надвое сказала, – сердито прошипела она. – Это еще будет видно, как оно там…

Закончив работу, девушки закрыли магазин и, не переставая сплетничать о Катьке, медленной, но настороженной походкой пошли домой.

Поравнявшись со двором Катьки, они остановились – но только на минутку, чтобы незаметно полюбоваться на ее машину, а потом, заметив в конце улицы Ваньку Буркина, поддали шагу.

4.

Сусанна. Неожиданное открытие.

А как-то в школе был день Закрытых дверей.

Опившаяся еще с вечера на именинах у Сусанны Светка с утречка строго-настрого приказала уборщице, чтобы та написала объявление, мол, так и так, школа не работает и не нужно никуда идти. А потом, дав бабе Лиде в руки еще одну бумажку, легонечко подтолкнула ее к дверям:

– Вы все поняли?

– А как же. Поняла, – радостно закивала лохматой от химии прической баба Лида. – Все будет чики-пики, – и расслабленной походкой пошла по направлению к школе, наивно думая, что выполнить это задание ей будет проще простого.

Но не тут-то было. Прицепив объявление, которое ей надиктовала директорша, баба Лида вынуждена была взять в руки швабру и стать на дверях. Потом еще целый час она защищала своей хилой грудью школу от вторжения туда разъяренных учеников.

– Я сказала, что школа закрыта, – кричала баба Лида, из последних сил отбиваясь от настойчивых первоклашек, которые во чтобы то ни стало хотели показать Сусанне Сигизмундовне свои рисунки. – Что? Покажете завтра. Завтра я сказала. А сегодня никого не будет.

– А как же уроки? – вопили дети. – Мы хотим учиться.

– Мы хотим получить особенную награду, – дети кричали что-то странное, и баб Лида не без осуждения подумала: "Эх, разбаловали эти учительши ребят. В мои-то годы никого вот за просто так не награждали"

– Вон же для вас русским языком написано: школа не работает. Если не верите мне, пойдите и прочитайте еще раз. Объявление – это документ, и вы должны ему подчиняться, – выпучив глаза, баб Лида старалась быть как можно больше убедительней. – Читайте объявление.

– Но там не то написано, – пропищал Вася Селезнев, такой отличник и заучка, что даже Светка боялась приходить на урок в его класс, так как Вася мог запросто доконать ее своими умными вопросами.

– А ты, Вася, помолчи, – с ходу заткнула ему рот уборщица. – Ты точь-в-точь как твоя сестра Юлька. Той тоже только подавай все самое лучшее.

– А зато она теперь в магазине работает, – не сдавался Вася и, поправив круглые очки, так и ринулся в таран, больно ударив баб Лиду своей кудрявой головой в живот так, что она даже согнулась вдвое и, выронив из рук швабру, упала на колени. Но тут же поднялась и, ухватив Васю за портфель, отшвырнула его прочь в кусты.

Спустя час, издерганная и потная после неудавшейся атаки учеников, трясущимися руками повернув в замочной скважине ключ, уборщица мигом впрыгнула внутрь школы и, запершись изнутри, пошла в единственный туалет – возле учительской.

Отперев и эту дверь, баба Лида быстро развязала шнуровку на кожаном корсете. С облегчением выдохнув, стянула из попы слишком узкие джинсы (рваные, из секонд-хенда), потом расстегнула еще крючки на комбидресе, приспустила вниз кроваво-красные гипюровые стринги и, подняв крышку, блаженно уселась на унитазе.

– Ну, вот и все, – вздохнула она с облегчением. – А то вишь, хотят они учиться.

И тут в школу снова постучались. С возмущением подтягивая трусы и штаны и вовсю кроя матом неразумных школьников, баб Лида, словно рысь ринулась ко входу, в руках теперь она держала мусорное ведро, доверху набитое использованной бумагой с туалета.

– Вот я сейчас вам покажу, – она также на ходу затягивала корсет. – Ох и покажу. Попомните вы меня.

И тут, резко открыв дверь и взмахнув ведром, в снегопаде бумажек она вдруг увидела лицо Сусанны.

– О, Сусанна Сигизмундовна, – пролепетала баба Лида, неловко пытаясь снять из пышной прически учительницы несколько упавших туда бумажек. – А я думала, что это Вася…

– И где же все ученики? – спросила ее Сусанна.

– Как – где? А вы разве не видели записку? Там все написано. И вот же – вся дверь в грязи от подошв. Знали бы вы, какой тут был бой. Я еле-еле выдворила деток по домам. Вот, они даже сломали мою швабру. А я только на прошлой неделе ее купила, за личные деньги, между прочим, и даже не потребовала возместить мне траты. Так что детей нет, и даже не беспокойтесь.

– О господи, – воскликнула Сусанна. – У меня же сегодня должна была быть контрольная, по рисованию. Мы целый месяц к ней готовились. А вы вот просто так запросто взяли и выгнали детей? Но что скажет КОМИССИЯ?

– Какая еще комиссия? – удивилась баба Лида. – Нет у нас тут никакой комиссии, и не было никогда. Тут глушь да красота, кто сюда приедет?

– А вдруг? – топнула ногой Сусанна, – А тут такое самоуправство. И контрольную сорвали… А я так надеялась, что хоть кто-то получит "пять"…

– Да прям там, – скривила в презрительной улыбке губы баба Лида. – Еще целый год впереди, успеется. И чей-это вы пришли? Ведь в объявлении же четко написано: не работаем.

– Да?.. – оглянулась Света. – А я прочитала там что-то совсем иное…

– И что именно?

– Да там написано: "Приходите сегодня в мой кабинет. Первому – особенная награда", – и подпись: "Света".

– О Господи, – баб Лида ухватилась за голову, – это ж я не ту бумажку взяла. Эту должна была отдать в библиотеку, чтоб Давыдовна прицепила ее на дверь. Погоди-ка… Вот тебе ключи, заходи, если хочешь, а я мигом смотаюсь к Дуне, хоть бы она там не успела повесить мое объявление, а то получу от Светланы Акимовны на орехи.

И, быстро раскурив дрожащими руками сигаретку, баба Лида сделала сильную затяжку. А потом, осторожно отклеив от ворот школы "не ту бумажку", стремглав помчалась с нею в сторону библиотеки. По пути она все время теряла слишком растоптанные тапки, махала в воздухе рукой с объявлением и выкрикивала какие-то проклятья.

Сусанна же, тяжело вздохнув, оглянулась по сторонам. Положив к себе в карман ключ от школы, она несколько минут постояла в раздумьях, а потом, что-то решив, радостно подпрыгнула на месте и, расстегнув верхнюю пуговицу в пальто, тоже пошла в сторону клуба.

5.

Сусанна. Не туда попала.

Незаметно спрятавшись за дверью, Сусанна подождала, пока уборщица (переговорив о чем-то с бабой Дуней) ушла прочь, и уверенным шагом поднялась по лестнице на второй этаж.

– Здравствуйте, – с удивлением оглядываясь по сторонам, она отметила про себя, что тут довольно-таки уютно. – Я хочу записаться в библиотеку.

– А зашем это Вам понадобилось? – подозрительно сверля Сусанну маленькими колючими глазками сквозь толстые стекла очков, настороженно спросила Кулакова.

В ее взгляде Сусанна увидела для себя враждебность и даже вздрогнула. Но она была дама городская, да еще и не робкого десятка, поэтому не смогла сходу определить, какую же угрозу для нее таит этот взгляд.

И решилась ответить честно:

– Ну… хочу взять книгу…

– А зашем?.. – баба Дуня повернула лицо немного в сторону, сильно скосив при этом глаза, и посмотрела на Сусанну еще более враждебно.

– Ну, чтобы почитать.

– У наш тут читают одни только мужщчины, – библиотекарша вдруг сделала резкий выпад всем телом вперед, топнула ногой и просто-таки плюнула на учительницу словами.

Или даже слюной? Потому что после ее ответа Сусанна вынуждена была вынуть из кармана платок и хорошенько вытереть им лицо.

– Но… я не думаю, что не имею права записаться в библиотеку только лишь из-за того, что я женщина, – продолжала недоумевать Сусанна.

– Будешь много думать, шкоро шостаришься, – умно огрызнулась баба Дуня.

– Почему это Вы мне дерзите? И… что я Вам такого сделала?

– Шлава Богу, пока что ничего.

– Странная Вы какая-то, ей-Богу…

– Вот и вали отшеда.

– Я все-таки чего-то не понимаю, – Света сделала несколько шагов назад, потому что Кулакова вдруг полностью выпрыгнула из-за стола и, хищно оскалив вставную челюсть, почти клацая зубами, начала медленно на нее наступать, громко стуча каблуками, подбитыми железными набойками.

– Уходи, милая, по-хорошему, – шипела баба Дуня. – И ничего тебе понимать не шледует: меньше знаешь, крепче шпишь, шлыхала?

– Да что ж такое? Разве мне даже нельзя взять книгу?..

– Ух, какая же ты наштойчивая, – баба Дуня вдруг резко остановилась возле полки и, не глядя, ухватилась костлявыми пальцами в золотых перстных-печатках за першую попавшуюся ей книгу. Сделав рывок – она пихнула книгой Сусанне в грудь и, глядя снизу-вверх, ухмыльнулась. – Читай, ешли так пришпичило.

– Но я не хочу читать "Сказки народов Севера", – в недоумении глядя на яркую обложку сборника сказок, сказала Сусанна. – И вообще-то, Вы должны были бы меня сначала записать.

– Да школько повторять. Карточки тут все на мужчин, во, шама глянь.

Медленно ступая по вытертому до дыр, но стерильно чистому ковру, Сусанна подошла к столу и, взяв в руки предлагаемую ей стопку, с удивлением начала читать имена и фамилии на обложках формуляров: Заебулин Николай, Буркин Иван, Зарубин Петр, Елдаков Владимир, Егор Мандавошкин, Елдаков Михаил…

– Действительно… – в недоумении поднимая глаза на бабу Дуню, сказала она. – Но что же это получается? Женщины что, сюда совсем-совсем не ходят?

– А что им тут нужно? – хохотнула Кулакова. – У наш одни мужчины. Да молодые все, один-в-один, в самом соку, красавцы, – и она, сложив свои ладони лодочкой, смачно поцеловала кончики пальцев.

– А по детям так и не скажешь, что их отцы ученые… – кладя "Сказки народов Севера" на стол и с сомнением глядя на бабу Дуню, сказала Сусанна.

– Так деток же их мамаши родют, что ж тут непонятного?

– И действительно… Вижу, и Егор мой тут записан, но что-то не замечала за ним особенной любви к чтению…

– Ага, Мандавошкин чего-то давненько не бывал, – отступая обратно к столу, баба Дуня слишком уж быстро покивала головой. – Ты ему там напомни, шкажи, што библиотекарша штараф выпишет, ешли не зайдет.

– Так у него, что, дома осталась книга? А какая? – живо поинтересовалась Сусанна. – Вы мне скажите. Я постараюсь найти… – она взяла в руки формуляр, с удивлением пробегая глазами недавний список: В.И. Ленин. "Сочинения. Том 1", А.С. Пушкин "Стихи", А. Ахматова "Стихи", Карл Маркс "Капитал", Г. Сухоносов "Трудная жизнь глистов и прочих паразитов"…

– Ого. Никогда не думала…

– А тебе и нежачем думать, – психанула баба Дуня. – Я наштаиваю, пушкай шам придет.

– Ну, не думаю, что он захочет… У Егора дел нынче по горло, уж лучше я. Так что, запишете меня в библиотеку? А я пока пойду и выберу для себя книгу. Мое имя Сусанна Сигизмундовна Мандавошкина, живу я в Сахарных Щелках и работаю…

Но договорить она так и не успела, потому что дверь резко распахнулась – и в библиотеку ввалился Ванька Буркин.

– Оп-па. Какие люди, – завопил он радостно еще с порога и, на ходу расстегивая пиджак, так и ринулся к Сусанне.

– Аааааа, – заорала она, когда Ванька, схватив ее за талию, постарался сбросить на диван.

Но у него это не получилось, потому что, изловчившись, Сусанна двинула кулаком ему прямо в глаз и, для надежности лягнув ногой в колено, резко отпрыгнула в сторону.

От таких неожиданных ударов Ванька на минуту даже ослеп и, словно тюфяк с соломой, повалился на мягкую обивку. Из его кармана, громко булькнув, вывалилась бутыль и угрожающе повисла над дощатым полом.

– Гошподи. Ешо ражобьетшя. Аааааа, – душераздирающе заорала баб Дуня.

Но бутыль не успела разбиться, потому что библиотекарша, сделав молниеносный прыжок в ту сторону, так что ее гулька раскрутилась, и в воздух взвился длинный седой хвостик, успела-таки ухватить водку просто над землей, буквально-таки в миллиметре от пола.

– Уф. Вот это повежло, – на несколько минут прижав водку к груди, потом баба Дуня быстро подсоединила к бутыли трубку, и сделала несколько первых затяжек.

– Что за… Сссука, – растирая мгновенно вздувшийся на лбу волдырь, зашипел Ванька, корчась от боли. – Я не понял, баб Дунь, что за разводилово? Там же на дверях четко написано: СЮРПРИЗ.

– А ты читай получше, – прохрипела баба Дуня. – Шветы шегодня не будет, она принимает в школе. Вмешто нее шегодня Я. Так што быштренько рашштегивай швои штаны.

– Да бросьте Вы… А эта? Она что тут делает?.. – закрывая один глаз рукой, Ванька ткнул пальцем в сторону Сусанны.

– Она ждесь шлучайно, – и баба Дуня встала. Прочь отбросив трубку, виляя бедрами, неуверенной походкой она двинулась в сторону дивана, томно открывая рот и пытаясь подальше вытянуть язык.

– Да у вас тут дурдом, – впопыхах поправляя на себе платье, Сусанна быстрой походкой направилась к дверям. – Дурдом.

– Ну и иди, – хохотнула ей вслед баба Дуня. – Я ж тебя предупреждала. А то – читать ей захотелошь. Читай у шебя дома, а на чужой каравай рот не разевай.

Уже внизу, покидая клуб, Сусанна лоб в лоб столкнулась с Колькой.

– Ух ты, – широко растягивая губы, он сбил на затылок свою засаленную кепку, в которой его мать не один год носила из-под кур яйца, и, почесав одной рукой в залатанных штанах, даже присвистнул. – Ты че это, сегодня вместо Светки? Я слышал, она на работу не вышла, школа-то закрыта. Так я вот…

– Да пошли вы все, – и Сусанна бросилась бежать, просто-таки ломая ноги на высоченных шпильках. "Все, завтра же поеду в райцентр и куплю себе калоши, чтобы быть как все", – подумала она.

6.

Света. Малек перебрала.

И тут ей дорогу перекрыла Света.

– Я чего-то не поняла… – пробуя сфокусировать свой блеклый взгляд и широко расставив руки в стороны, нахохлилась она. – Ты куда это ходила? Может, в клуб?

– Ага, – кивнула Сусанна. – Попыталась записаться в местную библиотеку.

– И что? – Светка хотела ухватиться рукой за сумочку Сусанны, но, промахнувшись, сделала резкий рывок в сторону. – Получилось?

– Куда уж мне, – хохотнула Сусанна. – Там у вас сидит такой цербер. Да еще и с крысиным хвостиком на голове.

– Ага, значит, баб Дуня не позволила тебе насладиться сексом? А ты б хотела? – и Света доверительно приблизила к Сусанне свое лицо, так что та, сделав нечаянный вдох, чуть не задохнулась от сильного перегара.

– У меня есть муж… – удивленно уставившись на директрису, наивно сказала Сусанна.

– А что, Мандавошкина, разве я тебе предлагаю его бросать?

– Нет, но…

– Никаких "но", – все-таки изловчилась ухватить ее за руку Светка. – Идем, будешь моей подругой.

– Но…

– А во-вторых, я – твой директор. Рабочий день в самом разгаре, так что, Мандавошкина, выполняй задание: идем сосать у мужиков. А то – засчитаю тебе прогул и выпишу предупреждение. Или зарплаты могу лишить…

– Э… Я не…

– Поняла, – Светка вдруг вытянулась в струну. – Ты утром не похмелялась, да? Да и вечером ты тоже че-то слабо как-то пила… Но я думаю, что Ванька Буркин уже принес свой бутыль. Ты его видела, он там?

– Да, но на него напала баба Дуня.

– Ерунда, – хмыкнула Светка. – Ваньки хватит на всех. На то он и Буркин, поняла?

На сей раз Светкина хватка была настолько сильной, что Сусанна ну никак не смогла от нее вырваться. Поэтому, все время оглядываясь назад, как бы надеясь на чудо, она вынуждена была возвратиться обратно в библиотеку. А там, несмело устроившись в уголочке, и, сидя на низком табурете, все время одергивая юбку, которая так и норовила подскочить вверх по ее толстым ляжкам, она во все глаза смотрела на разыгравшуюся перед ней картину.

Светка же сразу легла спиною на диван и, задрав ноги на его спинку, широко открыла рот. Ванька Буркин, в последний раз проверив, крепко ли спит баба Дуня, разделся догола и, взгромоздившись поверх расслабленной Светки, взял в обе руки свой член.

– Ну, давай, чего ты там? – закрыв глаза, Светка уже постанывала от предвкушения, ее ноги дергались, а живот то западал, то выдувался – так тяжело она дышала.

– Да погоди ты, я так не могу, – все время косясь по сторонам и стараясь не встретиться глазами с Сусанной, Ванька медленно начал приводить свой стержень в боевую стойку, водя по нему ладонью вверх и вниз.

– Дай помогу, – внезапно Светка открыла глаза, привстала на локтях и, подмигнув Сусанне, наклонилась над Ванькиным членом, осторожно беря его губами.

И тут произошло чудо. Просто на глазах член начал расти, набухать, и даже немного приподнялись вверх яички. Заглатывая его все больше, Светка поднимала глаза и смотрела на Сусанну, а потом вновь ехала губами вверх и вниз. Член от Светкиной слюны сделался скользким и блестящим, на нем вздулись вены, а головка стала немного красноватой. Ерзая и ерзая по члену, Светка стонала от удовольствия, а Ванька Буркин осторожно гладил ее за подбородок и двигал бедрами вперед-назад, уже совершенно не обращая внимания на сидящую просто тут Сусанну.

Колька тоже тихонечко сидел в уголке и, приспустив вниз штаны, теребил сам себя за поникший член. На его угрюмом теперь лице читалась полнейшая отрешенность, движения же были вялыми и безразличными.

"Жалко мне его, – подумала вдруг Сусанна. – А что если ему немножечко помочь? Вон ведь как страдает, бедный. И, думаю, с моей стороны это не будет никакой изменой, тем более, что кому он нужен такой – бедный доходяга, безвольная тряпка, а не мужчина. Мне ведь он совершенно не нравиться, ни капельки. Если бы нравился, это одно. Но так – мне его просто жалко. И это будет чистым милосердием – помочь страдальцу".

Не мешкая больше ни минуты, Сусанна быстро поднялась на ноги и, устремив свой пылкий и сочувственный взгляд в сторону Кольки, уверенной походкой направилась к нему.

– Ай, – воскликнул Колька, когда рыжая красавица ухватила его за член и, резко отбросив за спину волосы, согнулась вниз. – Я… Я… Я.

8.

Света плюс Сусанна – закадычные подруги.

На следующий день Света с Сусанной шли в школу рядом, рука об руку.

– Ну как тебе? – спросила Света, теперь ее лицо сияло уверенной улыбкой, а в глазах не было ни намека на усталость.

– Да так… – вздохнула Сусанна. – Как-то я себя неловко чувствую…

– И почему? – Света даже остановилась, так что шедший за нею след-в-след отличник и подлиза Васька уткнулся носом в юбку пониже спины. – Да отстанешь ты от меня, – крикнула она, на сей раз Ваське. – Вот ведь репей, ну точь-в-точь, как его сестра-проныра.

– Здравствуйте. Светлана Акимовна, – делая вежливый поклон головой, слишком бодро и громко поприветствовал ее ученик. А потом, обращаясь к Сусанне, заверещал еще более пронзительно: – И Вам Gооd mоrning.

– И тебе не хворать. Ану-ка, марш в класс, и быстро повторяй текст по английскому, приду – проверю.

– Хорошо, Светлана Акимовна. Gооd mоrning, mау diе tеtсhу, – обрадовался Вася, что его сегодня спросят и, бормоча под нос фразы, во всю прыть помчался к дверям школы.

– Ох уж эти всезнайки… – вздохнула Света. – Слышь, Сусанна, а ты не хотела бы взять дополнительно несколько часов иностранных языков?

– Категорически нет. Я плохо знаю английский.

– Да у тебя же красный диплом университета.

– … и только одна "четверка"…

– По английскому?

– Ну да…

– Тогда, я тебе признаюсь, как самой лучшей и единственной подруге, – вздохнула Света, и на миг ее лицо сделалось хмурым, – я вообще ничего не понимаю, что вот говорит Вася…

– ?

– Потому что не знаю языка, со-вер-ше-нно. А кстати, если ты наотрез отказываешься брать часы… Не могла бы ты меня хоть немножечко подучить?

– Конечно, Света, – и Сусанна посмотрела на директрису удивленным взглядом. – Как же ты все это время, бедная, терпела? И – такая смелая. Я бы вот никогда не решилась на такое. У меня ведь по музыке было плохо – я окончила семь классов музыкальной школы по классу скрипки, но в аттестате одни "четверки". Поэтому в институте я соврала, что совершенно не владею инструментом, и начала как бы все с нуля. Ходила вместе со всем на баян, так зато ж в дипломе стоит "пять".

– Да ты талант, значит?..

– И то я как-то не уверенна на своих уроках… Нынче вот забыла, в какой точно тональности играть "Елочку" – фа мажор, си-диез или ля-бемоль, и всю ночь не спала, пока не поняла. А зато потом, вместо математики, три урока подряд играла "Елочку".

– Ну, ты и загнула, – ухмыльнулась Светка. – Да я и слов таких не знаю – "бемоль", "диез". Вот тебе мой совет: не заморачивайся. Как директор школы тебе скажу – играй, на чем хочешь и как попало, хоть на баяне, а хоть ногой и на кастрюлях, мне как-то по фиг.

– Ну, так нельзя, дети ведь могут все понять. И тебя я понимаю теперь, с этим английским, это ж как ты мучаешься, наверное, готовясь к урокам.

– Готовиться к урокам?.. Да пока не было Васи, как-то оно само собою шло… А вот теперь.

– Хорошо, я согласна взять у тебя класс, – громко выдохнув, сказала ей Сусанна. – Но – взамен все-таки отдам тебе музыку, возьмешь?

– Конечно же, – обрадовалась Света. – Махнусь не глядя.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ – Соперницы

1.

Варя. Откровенный разговор с Юлей.

Как-то утром, придя на работу в свой фельдшерско-акушерский пункт, Варя, как всегда, сначала полила цветы, потом покормила в аквариуме рыбок, взяла в руки веник и обмела от пауков углы. Потом, хорошенько вымыв руки, села за стол и, достав из ящика жидкость для снятия лака и сам лак, принялась красить им хорошенько обкусанные ногти.

Варя любила ярко-красный тон "Кровавая Мэри", она к этому привыкла еще в Дубаях, когда побывала замужем за Ибрагимом.

– Там все так красят, – любила она потом рассказывать Юльке, когда та удивлялась, зачем ей это надо. – А еще они каждое утро подводят глаза черной краской, и мажут брови тушью, потом выщипывают все волосы на руках и ногах, и даже ТАМ.

– Где это – там? – спросила Юля, наблюдая, как Варя моет пол, и на мгновение даже позавидовав ей в том, что она, как ни крути, все-таки повидала мир.

– Ну, под трусами, где-где, – сказала Варя и, утерев нос свободной рукой, полюбовалась на свой красный маникюр.

– А для чего ж им краситься? – спросила Юля. – Ведь они ж никуда не ходят. А ради одного мужика – так только краски переводить.

– Вот-вот. И я им это же говорила, – сказала Варя. – "Зачем, – говорю, – вам вся эта морока: утром мажься, вечером смывай", да и Ибрагим не каждый день к нам заходил. Но они, словно курицы, только зырыли на меня своими огромными черными баньками. Жуть, Юля. Поэтому-то я и начала там пить водку, с тоски, Юль, а еще от того, что меня никто не понимал.

– Ой, горе…

– А то как-то, прикинь, просыпаюсь я утром, а они все стоят вокруг меня, и тычут мне свои флакончики. "Ах вы, гадины такие, – говорю им. – Это на что ж вы, прошмандовки эдакие, намекаете? Что я не слишком красивая, да? Что плохо пахну? Зачем тычете духи? Да у меня в деревне очередь из мужиков выстраивалась, – говорю. – А вы тут не можете завлечь и одного мужчину" Да как дам в рыло самой ближней от меня – она и покатилась. И тут все они как набросятся на меня. Я еле-елечки отбилась. Одной даже, прикинь, сломала руку. Вот как мне там жилось в тех Дубаях, Юля.

– Ох, и бедная же ты, Варь, – Юля от сочувствия даже слезу пустила. – Жалко-то мне тебя как, сколько же горя ты хлебнула…

– И этот Ибрагим… Ты, Юль, представь, иду я к нему вся такая натуральная – волосы распустила, трусы сняла, зубы даже почистила, а он… "Иди, – говорит, – сначала в хамам (это банька такая ихняя), да хорошенько вымойся" Он, видите ли, хорошо знает русский язык, ну и решил мной повелевать. Но не на ту попал. "Да ты сам умой свое черное рыло, – говорю. – А потом лезь ко мне" И вот с того момента и пошел между нами разлад…

– Да, это тебе не наши мужики, – вздохнула Юлька и, сняв с полки бутылочку "Столичной", открутила крышечку и налила по пятьдесят грамм в два пластиковых стаканчика. – Иди сюда, моя ты горемычная, зальешь беду.

– Но ты еще послушай, – выкручивая тряпку и бросая ее под порог, Варя взяла ведро со шваброй, и отнесла его в кладовку. – Он когда вздумал со мною разводиться, отобрал у меня все, что я имела.

– А что ты имела? – спросила Юлька, украдкой надпив со своего стаканчика и доливая снова, так чтобы было поровну.

– Ну… В принципе, почти ничего. Но ведь там, в Дубаях, у меня было много одежды, Юля. А еще он подарил мне на свадьбу кольца, серьги и несколько браслетов – и все из золота, прикинь?

– И что, не отдал?

– Не-а, – вытирая руки о кофту, Варя взяла стаканчик в руки и, чокнувшись с Юлькой, залпом выпила до дна. – Скотина он, этот Ибрагим. Я для него – все. А он…

– Потому что, Варя, лучше наших мужиков в мире не сыскать. Они хоть и не имеют ничего, но зато у них душа нараспашку, а еще – им ничегошеньки не жалко. Помнишь как в той песне: "Все бы бросил к твоим ногам за один только взгляд?"

– Все рубины и жемчуга, и презренный метал.

Для тебя, моя женщина, я бы бросил к ногам, – начала подпевать Варя.

А потом они затянули вместе:

– За глаза твои карие,

И за ласки шикарные,

За осиную талию,

И улыбку печальную.

За твои руки нежные,

И за ласки безбрежные,

За тебя моя женщина,

Поднимаю бокал.

– Точно, а давай еще по одной?