Текст книги "Белая победа (СИ)"

Автор книги: Sиничка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Ну! – выдохнула Маша.

Табаков подошёл к ней и понёс совершенную околесицу. Что-то невнятно говорил про своё положение, про работу, про поддержание репутации. Жирно подчёркивал, что он вообще-то женатый человек, что у него дети. Наконец была произнесена фраза, после которой Маша вскинула голову:

– Ты ведь всё это знала. И должна была сделать выводы. Моей вины тут нет.

Тут Мария Васильевна Сколкина не выдержала и взорвалась:

– Так, значит, я во всём виновата?! Я, значит, подошла к тебе в павильоне, это я, стало быть, первая кинулась к тебе со словами любви, я потащила тебя тогда к себе в номер?! Да?! Ну, ответь же мне!

– Маша, давай без истерик, – начал Олег. – Конечно, не ты первая начала, но ведь ты тоже должна была думать, что делаешь.

– Я? А ты мне давал на это времени? Я думала только о тебе, понимаешь, о встрече с тобой. Ты скажи мне только одно, только одно и всё, больше ни о чём тебя не прошу: ты признаёшь, что это твой ребёнок?

– Нет.

Это “нет” эхом отозвалось в пустой квартире. На секунду у Маши остановилось сердце.

– Как я понимаю, ты бросаешь меня? – Злость медленно закипала в ней, вытесняя отчаяние.

– Да. Я ухожу, – ответил Табаков.

Тут Машу прорвало:

– Ах ты дрянь, ах ты старый козёл. Значит, решил уйти. Сделал дело – гуляй смело, так что ли получается? Мол, разгребай свои проблемы сама, а я пойду, тем более что ребёнок, ха-ха, вообще не мой! А я ничего не знаю, моя хата с краю, я белый и пушистый! Я не я, лошадь не моя!..

Маша вернулась из воспоминаний. Она медленно прошла на кухню, нашла ключи отца от маленького шкафчика с алкоголем, достала начатую бутылку заграничного вина, щедро плеснула его в стакан, взяла в руки и уже хотела сделать глоток, но вдруг подумала о маленьком человечке внутри неё, который был абсолютно не виноват в том, что случилось. А она собирается травить его этим вином. Маша подошла к раковине и быстрым движением вылила вино в раковину.

Решение было принято. Она не оглянется назад. От любви к Табакову не осталось ничего. Только ненависть и презрение. Он оказался малодушным негодяем, ничтожеством, полной скотиной. Что ж, теперь это её не волнует. Она продолжит работать, родит этого ребёнка и даже не вспомнит о том, что в её жизни был этот человек.

«Был любимый, да умер, – подумала Маша. – Вернее, человек остался, а любимый умер. Вот такие дела».

Когда родители вернулись во вторник с дачи, Маша, уже спокойная и как будто повзрослевшая, рассказала им всё. Мама, папа и брат, конечно же, были в глубоком шоке. Отец матерился, мама плакала, обнимая дочь, брат всерьёз предлагал собраться с друзьями, подкараулить Табакова и набить ему морду.

– Если что, я могу и один! – кричал Андрей. – За честь сестры, пусть и старшей, пусть и двадцатитрёхлетней, всё равно!

Понемногу все, напившись кто вина, кто валерьянки, успокоились и стали думать, что делать дальше. Решено было, что Андрей, если что, переедет на время к бабушке через улицу, а Маша с ребёнком, которого она уже стала называть Сашенькой, останется пока с родителями. Когда Маша рассказала обо всём Ленке, та долго поносила Табакова в самых отборных выражениях, корила себя, что не уследила за подругой. В довершении всего, Ленка с вызовом уволилась из труппы и ушла на ЛенФильм куда её уже давно звали и администрация, и муж.

Мальчик, которого назвали Александр Васильевич Сколкин, родился ночью двадцать третьего апреля 1978 года. Это был чудесный красавец-ребёнок с большими голубыми глазами и тёмными волосами. Маша сразу поняла, что когда Саша вырастет, он будет как две капли воды похож на отца. В одном она была благодарна Табакову, что у неё есть это чудо – Сашенька. Первый вопрос, кто его отец, Саша задал в семь лет. Вопрос несколько озадачил Машу, и она ответила, что скажет ему, когда Саша немного подрастёт. Любопытство не всплывало ещё лет девять, но в тот день, когда Саша получил паспорт, он вечером напомнил матери, что она обещала ему ответить. Маша вздохнула и рассказала свою историю.

Саша Сколкин проплакал, как ребёнок, весь вечер и половину ночи. Маша сидела рядом с ним и, молча, обнимала его. Сказать тут было нечего.

«Сколько покалеченных душ, сломанных судеб, – думала Маша, нежно проводя рукой по голове наконец успокоившегося и задремавшего сына. – Да, наверное, мы оба виноваты. И я, и Олег».

Сначала Саша очень хотел увидеть отца. А потом он его люто возненавидел за то, что тот его не признал и бросил. Ладно бы просто бросил! А то ещё и не признал, мол, это вообще не я! Однако по прошествии времени, Саше стало немного всё равно, он закончил школу, потом университет, стал работать на телевидении, встретил свою любовь, обзавёлся семьёй, стал успешным и удачливым, счастливым человеком. Именно такое будущее планировала для него Маша.

После того, как за Олегом закрылась дверь, Маша видела его всего один раз. Точнее два. Первый раз, когда она была уже на восьмом месяце и ждала подругу Настю с репетиции в фойе театра, Табаков спускался по лестнице. Она знала, что он её увидел, но предпочла сделать вид, что не знает его. Второй раз это было уже после рождения Сашеньки. Этот раз она не любила вспоминать, а Сашу, когда мама ему рассказала, он вывел из равновесия.

Саше тогда было полтора года. Была ранняя осень, и Маша гуляла с ним в парке, когда земля уже была усыпана опавшими листьями. Саша ковырял листья палочкой, Маша следила, чтобы он сильно не увлекался, как вдруг за её спиной раздался голос, от звука которого Маша чуть не подскочила:

– Здравствуй, Маша.

Она резко обернулась – перед ней стоял Олег Табаков.

– А, это ты, – с пренебрежение сказала Маша. – Что тебе нужно?

– Я шёл в театр и…

– Вот и отлично. Иди себе. Тебя там ждут, нехорошо заставлять людей ждать, хотя кому я говорю, что хорошо, а что плохо? – В словах Маши заключался такой яд, против которого цианид был сахаром.

– Это мой сын? – спросил Табаков, указывая на Сашу, который за несколько секунд успел подойти к луже и сделать попытку наступить в неё.

– Ах, как интересно, мы заинтересовались, – бросила Маша, отводя сына от лужи и теперь не отпуская от себя.

– Я просто шёл мимо и увидел вас, – сказал Табаков, глядя на маленького Сашу, который с интересом его рассматривал.

– Ты просто шёл мимо? Надо же, люди добрые! А если бы ты не шёл мимо, и если бы мы не гуляли в этом парке, ты вообще бы никогда не увидел сына и спокойно прожил бы без этого. Ведь, скажи честно, если бы не эта случайная встреча, ты бы ни разу не поинтересовался бы судьбой своего ребёнка?

– Да, не поинтересовался бы, – ответил Табаков.

– Тогда мне больше не о чем с тобой разговаривать, – сказала высокомерно Маша и пошла с сыном к качелям. Тут она обернулась.

– Прощая, Олег Табаков. – Это прозвучало, как удар хлыстом. – Могу благодарить тебя только за одно – за сына. Спасибо. А теперь – прощай. – Маша развернулась, посадила Сашу на качели и начала тихонько их качать.

Табаков немного постоял, а затем пошёл своей дорогой. Вскоре и Маша с Сашей пошли домой. Своей дорогой.

========== Глава 4. «Допрос с пристрастием». ==========

Во двор компании «Электра» въехал серебристый «Мицубиси». Когда машина припарковалась, из неё вышли Дана, Вика и Максим и направились ко входу. Это увидел из окна начальник компании Горский и тут же кинулся, узнав Дану, к секретарше.

– Таня! Налоговая уже внизу, где бумаги, Таня?! – кричал начальник «Электры», пулей влетая в кабинет секретарши.

Через двадцать минут Геннадий Павлович, нервно переминаясь с ноги на ногу, смотрел, как Дана медленно просматривает подотчётную ведомость. Он молился Богу, что не успел за счёт фирмы слетать в Таиланд и гадал, вскроется или нет, что он снял в декабре тридцать тысяч, чтобы доплатить за шубу жены. В довершении всего, он постоянно натыкался на внимательный взгляд Максима и, не выдерживая его, старался смотреть на японскую вазу, стоящую в углу.

– Дана Алексеевна, принести вам кофе? – через десять минут молчания спросил Горский.

– Нет, пока не надо, – ответила Сколкина, переворачивая лист ведомости. – Лучше позовите Валеру.

Горский исчез, но через пять минут вернулся вместе с программистом Валерой.

– Валера, проверь все электронные счета, всех клиентов, всю базу данных, – сказала, как только программист зашёл, Дана.

Валера молча кивнул и сел за компьютер. В это время Вика слегка кивнула головой в сторону Максима. Он это заметил, и они отошли так, чтобы ни Дана, ни программист с начальником их не услышали.

– Что думаешь? – спросила Вика.

– Как сказать. Начальник, хоть и растратчик, ничего не знает. Он максимум, наверное, оплатил кредит за счёт фирмы, ну ещё, может, купил что-нибудь жене или любовнице. А в чём-то более крупном этот Горский явно не замешан.

Вика отошла. Она углубилась в свои мысли, как вдруг Валера воскликнул:

– Дана Алексеевна, смотрите! Кто-то спешно удаляет базу данных на своём компьютере.

– Где? – тут же подскочили Макс с Викой и бросились к монитору.

– Да вот здесь, на двенадцатом этаже, – ответил взволнованно Валера. – Даже могу сказать, кто. Это наш заместитель главного бухгалтера Степанов.

За Максом и Викой уже захлопнулась дверь. Вика только успела остановиться и крикнуть Дане:

– Дана, продолжайте! – и тут же исчезла за дверью.

Разведчики уже добежали до лестницы.

– Вика, ты на лифте, я по лестнице. – Макс уже взбегал наверх. Вика заскочила в лифт, нажала кнопку «12», на ходу доставая свой маленький, но мощный Mod PP.

Исаев бежал наверх, за несколько секунд оказавшись перед дверью на двенадцатый этаж. Он приостановился, расстегнул кобуру и снял пистолет с предохранителя, толкнув дверь.

На этаже было пусто. Типовой офис со множеством компьютеров. Максим медленно пошёл вперёд и вдруг остановился. Он заметил включенный компьютер. Достав пистолет, Исаев подошёл к столу. Так и есть. Кто-то начал стирать данные и не успел закончить. Максим наклонился к монитору и вовремя: как только он нагнулся, над его головой просвистела пуля.

Исаев действовал отработано и чётко: он пригнулся и оказался на уровне стола, так, чтобы его не мог заметить стрелявший. Раздался ещё один выстрел. Максим пробрался между столами к проходу и заметил стрелявшего – тот притаился за большим шкафом. Максим решил пока не ставить этого человека в известность, что он из разведки. Лавируя в проходах, Исаев подобрался поближе и уже мог достать этого человека, но тут случилось непредусмотренное: мужчина, до этого прятавшийся за шкафом, каким-то образом заметил Максима и кинулся на него.

Макс не успел выстрелить, и его уже пытались повалить на пол. Нападавший был крупнее и тяжелее его, но был, в отличие от Макса, не тренирован. Несколькими ударами, применив пару приёмов, Исаеву удалось немного освободиться, но не до конца. В этот момент, напавшему удалось дотянуться до стоящей на ближайшем столе вазы, и он с силой нанёс удар Исаеву в челюсть. От боли Максим зарычал и немного ослабил хватку, вследствие чего мужчина сумел вырваться и кинулся к лифту. В этот момент двери лифта открылись, и из него выскочила Вика.

– Бросить оружие, руки за голову! – прокричала она, подлетая к немного растерявшемуся и поэтому потерявшего бдительность беглецу. – Я кому сказала, руки за голову и на пол, быстро! – злобно говорила Вика, пока мужчина, бросив пистолет, опускался на пол.

Вика, держа лежащего преступника на мушке, подобрала его пистолет и спрятала в карман. В это момент она увидела вытиравшего с подбородка кровь Макса.

– Он тебя задел? – спросила Вика, не выпуская из поля зрения беглеца.

– Нет, это от удара вазой, – ответил Исаев. – Вика, всё нормально.

– Кого нормально, счастье, что зубы не выбил, – ответила Белая. – Лежать мордой в пол! – прикрикнула она на мужчину, который попытался приподняться.

Вика достала телефон и позвонила в полицию, а также в свой отдел.

– Алло, – сказал Казанцев, снимая трубку.

– Это Белая. Здравствуйте. Мы тут одного человечка задержали, он спешно стирал финансовые данные со своего компьютера. Сейчас отвезём его в ближайший участок и порасспросим, что ему известно, – чётко отрапортовала Вика.

– Молодцы, так держать, – похвалил их Казанцев. – Как что-нибудь узнаете, позвоните.

Вика положила телефон в карман. К ней подошёл Максим.

– Ты точно нормально? – заботливо спросила Вика.

– Да, всё хорошо. – Макс немного удивился: он слышал этот заботливый тон Вики первый раз в жизни. – Что сказал Казанцев?

– Как расколется, чтобы позвонили ему и доложили, – ответила Вика. – Сейчас наряд приедет, и мы в ближайшем участке, допросим нашего Степанова. Да, кстати, надо чтобы Сколкина с Горским и Валерой его опознали, для этого придётся им с нами проехать. Потом, думаю, их отпустим. С этим растратчиком сколкинское начальство само разберётся. Как думаешь, в каком аспекте представить дело для широкой публики?

– Пойман человек, который подделывал доллары или просто казнокрад, – сказал Исаев. – Публика это любит. Что там Лора про репортажи говорила?

– Людям нужны загадочные истории, расследования тайн и сиськи, – процитировала Вика. – К этому списку можно добавить убийства и деньги.

Через двадцать минут приехал наряд полиции, и Михаила Петровича Степанова, заковав в наручники, отвезли в участок. Также с ним отбыл и Дана Сколкина, Горский и пребывавший в упоении, что помог с помощью своего компьютерного гения поймать преступника, Валера. Майор в участке сделал большие глаза при виде удостоверений политической разведки и клятвенно пообещал никому ничего не говорить. Представителей «Электры» и Дану отпустили через полтора часа после подписания всех протоколов и скучных вопросов вроде «а почему?», «а где?» и «а как?».

Горскому пообещали, в честь поимки преступника, немного смягчить наказание, но как, не сказали. Дана тем временем пребывала в неглубоком шоке, так как она ни разу ещё не проходила свидетелем ни по одному делу. В два часа Дане, наконец, сказали, что она может идти. Когда она уже собиралась выйти из здания и пойти в метро, её догнала Вика.

– Дана Алексеевна, – начала Вика. – Хотела перед вами извиниться, что пришлось вас к этому делу привлечь и тащить в участок. Но – бюрократия и всё такое. Больше мы вас, надеюсь, не потревожим.

– Виктория Андреевна, – улыбнулась Дана. – Я была рада вам помочь. Вот моя визитка, если что, звоните.

Девушки пожали друг другу руки, и Дана вышла из здания. Она дошла до ближайшей станции метро и спокойно, без пробок, доехала до «Альянса». Эпизод был закончен, и Дана, поднимаясь к себе, была уже достаточно спокойна.

«Саше расскажу – не поверит», – подумала она, открывая дверь кабинета.

– Наташа, кто-нибудь звонил? – спросила Дана, завидев только что вернувшуюся с обеда Наташу.

– Да, – ответила секретарша. – Двое кредиторов, наш постоянный клиент Измайлов, и ваш муж.

– Кто что хотел?

– Кредиторы придут сегодня, первый – в четыре, другой – в половине пятого. Измайлов спрашивал про инвестиции, я ему всё объяснила, он не придёт. А ваш муж сказал, что не мог до вас дозвониться, и чтобы я передала вам, что он заедет за вами в полседьмого, – доложила по всей форме Наташа

– Спасибо. – Дана устало откинулась на спинку стула. Она, слава Богу, уже успокоилась и могла продолжать работу. А к вечеру произошедшее уже отложилось в её памяти, как неприятная минута жизни, которая прошла и больше не вернётся, так что нечего из-за неё волноваться. А скоро за ней заедет Саша с детьми, она и вовсе успокоится, ведь рядом будет Саша, её любимый Саша. Тогда она вдруг вспомнила Исаева и Белую.

«Я думаю, всё у них получится, – размышляла Дана, сидя за столом и печатая отчёт начальнику «Альянса». – Быть не может, что не получится. Они так хорошо вместе смотрятся, я сначала и подумала, что они – пара».

Вскоре Сколкина уже полностью погрузилась в работу, лишь изредка вспоминая визит в «Электру».

Тем временем в полицейском участке Вика, Максим и следователь допрашивали пленного Степанова. Тот храбрился.

– Я ничего не буду говорить без своего адвоката, – уже пятнадцать минут гнул своё Степанов.

– Послушай, голубчик, не дури, – ещё спокойно спрашивал следователь. – Просто скажи этим людям, кому ты давал деньги и всё. Это же просто.

– Не буду я говорить. И вы меня не заставите.

– Заставим, поверь. Скажи и всё.

В таком темпе разговор, с небольшими вариациями продолжался ещё час. Наконец следовать не вытерпел:

– Ну, как знаешь, – зло проговорил он и повернулся к разведчикам. – Один выход – наши сержанты ему немного напинают, он и расколется.

– Не надо, – ответил Исаев. – Мы сами с ним поговорим. Раз ваши доводы на него не действуют, попробуем наши.

– Дело ваше. Если будет артачиться – зовите, – пожал плечами следователь и ушёл в курилку.

Максим сел на место следователя и неторопливо, чуть улыбаясь, начал:

– Михаил Петрович, какой смысл вам упрямиться? Всё бы вскрылось рано или поздно, так что лучше скажите и всё.

– Я повторю – нет! – огрызнулся Степанов.

Максим понял – этого придется бить, может быть даже ногами. Поэтому он сказал:

– Белая, выйди.

Вика всё поняла и вышла, не став спорить.

– Что, отправил свою бабу, чтобы она не видела, как ты будешь меня месить? Нежная она такая, да? – нагло осведомился Степанов.

– Во-первых, Белая не баба, а женщина, а во-вторых, ты сам напросился. Ты по-человечески не понимаешь. – С этими словами Исаев нанёс зарвавшемуся Мише удар в ухо. – Это тебе за то, как ты меня вазой приложил. Ещё или скажешь?

Степанов молчал. Максим обошёл стол и встал за спиной Миши.

– Лучше скажи, – прошипел Исаев на ухо Степанова. Его пальцы медленно продвинулись к горлу Михаила Петровича, придавив сонную артерию.

Здесь Миша понял, что своя жизнь дороже и раскололся:

– Ну, ладно, ладно, сейчас скажу, только не надо меня трогать. – Максим отпустил артерию, но руку не убрал. – Да, скажу я, убери руку, в самом деле! Брал я деньги, отдавал, себе забирал честные десять процентов.

Исаев, стоя за спиной Миши, улыбнулся. Это был чисто психологический приём, действовавший безотказно. Он вовсе не собирался душить Степанова. Максим начал задавать вопросы, на которые Миша, по-хорошему, должен был ответить ещё два часа назад:

– Кто такой?

– Он назвал имя, но я не знаю, настоящее ли. Сказал, что Павел Морозкин, но по произношению – чистый хохол.

– Приметы, внешность.

– Такой невысокий, но крепкий, лет эдак за сорок, тёмные волосы, глаза такие – фиг пойми какого цвета, но вроде бы какие-то голубые. Говорит на русском, я уже сказал, с украинским акцентом.

– Что ещё?

– Ну, не знаю, вроде всё. Хотя нет, не всё! У него татуировка на запястье – змея себя за хвост кусает и ещё на плече – баба, типа как их того фильма, ну ты наверное знаешь, про кролика. Баба с голубыми глазами и красными губами, такая прям, как девица из кабаре смотрит. И под тату надпись «Больше никогда».

– Что он тебе говорил по поводу, зачем деньги?

– Да ничего он мне не сказал, думаешь, я не спрашивал? Говорил: «Не твоё дело, давай деньги и бери проценты». Я только один раз слышал, как он кому-то по телефону говорил про какие-то стволы, а мне потом здорово наподдал, чтобы не подслушивал.

– Больше ничего не знаешь?

– Ей Богу! Правда, ничего.

– Ну, ладно, поверю. А ты, смотри, больше не дерзи мне.

– Хорошо, не буду, только ты, это, пожалуйста, руку убери с горла, мне как-то не по себе. И прости, что твою жену бабой назвал. Вырвалось.

– Ладно, прощаю, живи. Лейтенант Дёмин! Идите и заберите его, он всё сказал. – С этими словами Максим выглянул в коридор.

– Уже сказал? – Дёмин вышел из курилки. – Что вы его там, душили?

– Маленькая профессиональная тайна. Артерию прижал, он и испугался.

– Ничего себе! Надо запомнить! – Следователь с восхищение смотрел на Максима. – Что-нибудь ещё?

– Я сейчас вам продиктую описание человека, вы его сейчас пробейте по базе, чтобы нам двадцать раз не ездить.

Следователь сел и начал записывать приметы человека, пока известного как Павел Морозкин. Записав, Дёмин удалился в компьютерный кабинет. В этот момент вошла Вика.

– Как дела? – спросила она Максима. – Быстро он сознался, ты ему артерию придавил?

– От тебя ничего не скроешь, – улыбнулся Исаев. – Вика, что тебе говорит татуировка в виде девушки из кабаре с голубыми глазами и надписью «Больше никогда»?

– Татуировка советских времён, тюремная, – ответила Вика, которая в 2009 году писала монографию о татуировках. – Кололи её чаще всего тем, кто был связан с борделями и прочими сутенёрскими штучками.

Пока Вика говорила, вернулся следователь.

– Нашли мы его. Настоящее имя и правда Павел Дмитриевич Морозкин. Родился в Крыму в 1970 году. В возрасте двадцати лет первый раз сел.

– За содержание борделя? – спросила Вика.

– Да, – удивлённо ответил следователь. – Просидел три года и вышел. Он бы меньше просидел, но там ещё прибавили за разбой. Не женат, детей нет. Второй раз сел уже в девяностых, здесь не написано за что. В последнее время занимался перепродажей оружия. Это всё.

– Где Морозкин живёт?

– А он теперь нигде не живёт. Его убили два дня назад.

Максим и Вика переглянулись.

– Вот так как, – присвистнул Исаев. Они с Викой думали об одном и том же: два дня назад им дали задание раскрыть этот заговор. Тот, кто за этим стоял, имел доступ к ним, в разведку.

========== Глава 5. «Не доверяй никому». ==========

Вика и Максим вышли из здания московского РОВД. Некоторое время они ехали в полном молчании, каждый был погружён в осмысление только что услышанного.

– Нам надо где-нибудь поговорить, но так, чтобы нас точно никто не подслушал, – нарушил молчание Исаев.

Вика кивнула:

– Поехали на Арбат, в «ЭльдоВидео», возьмём у Мелкого ключи от его комнаты, а ему я дам свои.

Через десять минут они были уже в торговом зале магазина бытовой техники «ЭльдоВидео». Вика быстро нашла Лёшу в отделе телевизоров. Тот стоял, облокотившись на витрину, и что-то ел, видимо, у него был маленький обед. Когда Макс увидел Мелкого, он невольно подумал, как Вика с братом похожи: те же чёрные волосы, светло-зелёные глаза, чуть надменное выражение лица. Правда Лёша был намного выше сестры и худее её.

– Лёша, привет, – начала Вика. – Слушай, дай мне ключи от своей комнаты.

– Зачем? – Лёша удивился, для чего сестре понадобилась его холостяцкая, убитая комната, в которой он, с ужасом подумал Лёша, он убирался только на прошлой неделе.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – назидательно сказала Белая. – Давай ключи, а сам после работы езжай в мою. Ну как предложение?

Лёша обрадовано достал из кармана джинсов свои ключи. Он соглашался ехать в квартиру сестры хоть сейчас. Для сравнения: или комната в студенческом общежитии три на пять метров или двухкомнатная квартира с евроремонтом на Садовой. Правда, Лёша всегда с каким-то суеверным ужасом ходил по данному адресу, так как квартира Вики располагалась точно над квартирой №50 в доме 302-бис.

«– У меня соседи снизу – «нехорошая квартира», – часто шутила Вика, однако ничего подозрительного никогда не происходило.

– Если, что переночуешь у меня, – сказала Вика, совершив с братом обмен жилплощадью.

– Ко мне сегодня Марти должна была прийти, я её к тебе на квартиру приведу, можно? – спросил Мелкий, благодарно пряча ключи в карман.

– Можно, – покровительственно сказала Вика и добавила: – Кровать мою не трогай, лучше диван расстели.

– Окей, систер. – Лёша шутливо салютовал сестре. Вика засмеялась и направилась к выходу.

Макс посмотрел на Лёшу.

– Максим, у меня разрешение на отношения с Викой спрашивать не надо, я на семь лет младше и моё мнение не учитывается, – сказал Лёша. – Ты, если что приходи послезавтра к нам в общагу, у нас маленький банкет по случаю окончания через два месяца учёбы.

– Да. Я не об этом, – улыбнулся Исаев и подумал: «Нас все так часто за пару принимают, а я, дурак, не могу решиться ничего ей сказать». – А на вечеринку навряд ли приду, у нас много работы. Кстати, Лёха, у тебя же интернет в комнате есть?

– А как бы я, по-твоему, жил без него? – усмехнулся Лёша. – До скорого, у меня обед закончился, ещё ценники переклеивать. – Белый, картинно выбив себе мозги из воображаемого пистолета, направился к кассе.

Исаев тоже направился к выходу.

– Да, кстати. – Лёша уже около выхода догнал Максима. – Закиньте мне в холодильник чего-нибудь покушать, а то у меня второй день ничего нет! – И он опять скрылся за большой картонной фигурой телефона Nokia.

В половине шестого Исаев и Белая, поднявшись на третий этаж общежития для студентов-математиков, вошли в Лёшину комнату.

– И чего он жаловался, нормально живет, – сказал, включая свет, Макс. – Ого, у него плазма!

– Она старая с 2007 года, ему папа покупал. – Вика скинула пальто и плюхнулась на диван, стоявший у стены. Кроме дивана в комнате были ещё стол с компьютером, шкаф, книжный шкаф, совершенно не нужное Мелкому пианино, который он собирался продать, и два кресла. В маленькой прихожей помещались холодильник, печка, разделочный столик и микроволновка. На полу лежал толстый ковёр. Вид из окна выходил точно на помойку.

– Прекрасная комната с видом на помойку, – проговорила Вика, задёргивая шторы. – Макс, сходи, пожалуйста, положи это добро в холодильник.

Полчаса спустя, Вика и Максим уже сидели на диване и пили чай с бутербродами.

– И так, к делу, – сказал Исаев, закончив с едой. – Что мы имеем на сегодняшний день?

– Степанов был лишь исполнителем и ничего более. Думаю, из него не получиться выжать ещё что-нибудь. Морозкин… не знаю, что мог делать Морозкин, кроме сбора денег. Нам надо выйти на того, кому он отдавал эти деньги и купленное оружие. Наконец, и это самое страшное, мы знаем, что кто-то в курсе всей нашей операции. А раз так, и это решено, нам надо как можно скорее раскрыть этот заговор. Я хочу попросить Лору разузнать что-нибудь о событиях в Киеве. Она как раз собиралась туда лететь, на освещение открытия нового международного концертного зала. Вот прямо сейчас ей и позвоню.

Вика взяла телефон и набрала Лору. Ответа не было. Она позвонила ещё два раза – ничего. А Лора и не могла ответить, ведь она находилась очень далеко от своего телефона – в мытищинском РОВД, куда её, оператора Дениса и водителя Ваню забрали ещё утром в качестве свидетелей. Правда, вся эта компания находилась в момент совершения преступления (обычной драки между представителями газеты «Максимум» и журналом «Их жизнь») в другой части зала. Тем не менее, они и ещё пять человек проходили по этому делу, и Лору уже замучили поездки в прокуратуру и суд.

– Не отвечает, ладно завтра к ней домой заеду. – Вика отключила телефон. – Продолжаем. Нам надо срочно выяснить, кто из наших имел доступ к заданию. И надо, чтобы об этой проверке не узнал Евгений Сергеевич.

– Ты думаешь, это Казанцев?

– Я не знаю. Но всё возможно.

– Не думаю. Казанцев тогда не стал бы нам давать так много информации и так тщательно следить за развитием событий.

– Откуда ты знаешь, может он специально всё это устроил?

– А какой ему смысл? Деньги у него есть, причём не маленькие. Месть? Казанцев не такой человек, да и кому ему мстить, продажа оружия – не похоже на месть.

– Похоже, ты прав. Но, согласись, может, дело в какой-нибудь национальной розни?

– Ну, ты, Белая, придумала! Как у Казанцева может быть национальная вражда? Нет, это не то. Я думаю, нет, я уверен – Евгений Сергеевич здесь ни при чём. Это затеял кто-то другой, и мне кажется, не из разведки.

– С чего ты взял?

– Не то поприще. В разведку отбирают тщательно и сейчас не война. Тем более, все друг друга знают. Этот человек, кто бы он ни был, не разведчик.

– Максим, ты меня убедил. У тебя есть способность точно и логично выстраивать цепь рассуждения.

– Подожди, я ещё ничего не выстраивал. Первое – дело нам дали во вторник. Сейчас четверг. Если бы это был кто-то из разведки, он начал бы действовать сразу. Может, и вообще бы не допустил, чтобы дело досталось нам, а не каким-нибудь лейтенантам. И даже если бы это был Казанцев, он точно не дал бы дело нам. Второе – у нас много источников информации, одна Льюис чего стоит. Пошлём её в Киев, она нам оттуда передаст сведения, и мы отправим туда группу захвата. Но одна Лора – это и много и мало, но нам не надо привлекать слишком много народу. Действовать нужно малыми силами. Как думаешь, кого можно отправить кроме Лоры?

– Пока не знаю, надо подумать. Как возникнет необходимость, так и найдём подходящего человека. У меня уже есть несколько кандидатур.

– Кто же, если не секрет?

– Ильин, может Воронцов, пока не знаю, но это проверенные люди. Сколько время?

– Ого, – сказал Исаев, посмотрев на часы, – половина одиннадцатого. Ничего себе мы заговорились!

– Но ведь по делу, – улыбнулась Вика, поднимаясь с дивана. – Ты поедешь домой или переночуешь на полу?

– Не царское это дело, на полу спасть, – пошутил Исаев. – Конечно домой. А ты?

– У меня в квартире Лёша со своей девушкой, как ты представляешь моё появление в этот интимный момент? Хоть это и моя квартира, личная жизнь брата дороже. Проводить тебя?

– Давай.

Максим и Вика спустились вниз. Для апреля погода была тёплая, но Вика всё равно куталась в Лёшин плед. Пока Максим заводил машину, он всё же внимательно смотрел на Белую. Она казалась такой маленькой и беззащитной в сгущающемся полумраке, так зябко куталась в плед, что Макс подошёл к ней и обнял.

– Ты чего? – Вика подняла на Исаева глаза. – Нет, мне приятно.

Так они стояли, обнявшись, несколько бесконечных минут. Сердце Вики гулко билось, и она думала, чувствует ли это Максим. Ей было так хорошо в его сильных объятиях, так приятно прижиматься щекой к его груди. На мгновение Вика подумала, что вот, сейчас, он произнесёт её имя, она поднимет голову, и Максим её поцелует. В этот момент машина запищала, оповещая о том, что прогрелась. Исаев нехотя выпустил Вику.

– До завтра, Вика. – Он нежно похлопал её по щеке и сел в машину. – Не потрать трафик Мелкого! Адью! – И машина, выехала со двора. Когда Макс выезжал на дорогу, он дважды просигналил Вике. Она помахала ему и направилась в подъезд.

Войдя в комнату, Вика сбросила плед и пошла принять ванну. Лёжа в ванной, она смотрела на пузырьки пены, которые медленно летали над водой и чуть слышно лопались. Вика думала про Максима, про то, как он её обнял, нежно погладил по щеке, совсем как Штирлиц Кэт.

«Максимка, мой Максимка», – думала Вика. Теперь она не боялась применять к Исаеву это слово, хотя раньше называла его про себя Максик или Штирлиц. Вика смутно догадывалась, в чём причина, но не могла удержаться за мысль. А всё было просто: ведь он сегодня обнял её, сделав тем самым маленький, первый шажок, которому ни он, ни Вика не придали такого большого значения.