Текст книги "Приют для души (СИ)"

Автор книги: Сибирь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Часть 13

Альрон молча выслушал придворного лекаря, который, не сказав ровным счетом ничего нового, поклонился и ушел. Лишь к стоящим на прикроватной тумбочке микстурам добавилось еще одно лекарство. Каждый раз омега надеялся, что что-то поменялось, но он все так же не чувствовал изменений в себе. Врачеватели лишь разводили руками, отговариваясь заумными фразами и оставляя противные жидкости, которые «обязательно помогут, если Ваше Величество будет принимать по одной ложке до и после еды».

Со свадьбы прошло достаточно времени, недавно они с Дерионом провели вместе течку: король забыл про свои обязанности ради трех дней вместе с любимым супругом. И каков результат? Придворный лекарь лишь недоуменно пожимал плечами и лепетал что-то невразумительное.

Несмотря на то, что никто не говорил о бесплодности, сердце Альрона было не на месте. Дерион будто бы ничего не замечал, с головой погружаясь в дела и проводя с мужем лишь пару ночей в неделю. Но что скажут люди? Что подумает об омеге сам король, когда выяснится, что у них ничего не выходит?

Альрон тяжело вздохнул. Ему так хотелось почувствовать, как внутри него будет расти и развиваться новая жизнь, как их маленький мальчик будет толкаться, просясь наружу, как он впервые закричит, как взглянет на своих отцов своими глазками… Неужели это все останется лишь в его мечтах?

Омега боялся даже подумать, что будет чувствовать Дерион. Смятение, разочарование, презрение? Наверное, Альрону не стоит тянуть: отречься от себя и уйти в монастырь, чтобы у его мужа была возможность… Думать об этом было невыносимо. Представлять, что рядом с его альфой будет кто-то другой, кто сможет родить ему наследника и еще детей, иррационально, неправильно, глупо, но… Ведь так оно и будет, если ничего не изменится, правда?

Поделиться этим было не с кем. Дериону он об этом сказать не может. Не может признаться, что уже практически не верит и не надеется, что уже видит перед собой жизнь монаха-аскета. Как бы ни был предрешен исход, приближать его омега боялся и не хотел. Ильнону? Кто, как не советник, расскажет обо всем королю? Но ведь больше здесь не было ни единой души, которая могла бы выслушать, понять его!

Конечно, раньше бы Альрон пошел бы прямиком к папе. Тому наверняка знакомы эти переживания. Но написать им сейчас, взволновать, огорошить этой новостью он не мог: тяжелый восстановительный процесс только начинался, и пройдет немало времени, пока королевство обретет хотя бы половину былого могущества. А ведь основа шаткого мира, который позволяет им прийти в себя и начать все заново, – этот брак…

О боги! Еще совсем недавно Альрон был самым счастливым омегой на свете, а теперь все навалилось на него, не оставила ни проблеска веры в лучшее. Он паниковал, он страшился, он не мог успокоиться, и это не давало ему мыслить трезво.

От того, родится у них наследник или нет, зависело все, все! Его, Альрона, судьба, жизнь родного королевства, будущее королевской династии… Дерион ведь не сможет удержать власть, если у него не будет сына, – омега прекрасно понимал это. В истории было немало подобных случаев: легко было сказать, что ждет такого короля и его земли дальше.

Откинувшись на спинку кресла, Альрон бездумно положил руку на свой живот. Из-за того, что он нервничал, болела голова, необходимо было собраться с мыслями, взять себя в руки, но у него, казалось, не было на это сил.

В дверь постучали. Вздрогнув, омега постарался напустить на себя непринужденный вид, выпрямился и твердым голосом произнес:

– Войдите.

На пороге появился Ильнон. Этот альфа не переставал удивлять Альрона неутомимой энергией и жизнерадостностью, которыми заряжался каждый, кто находился поблизости. Среди всего окружения омеги во дворце именно Ильнон был внимателен и приветлив с ним больше, чем остальные, а самое главное, искренен и открыт. Словно бы взял мужа короля под свою опеку: так, по крайней мере, казалось омеге. Где бы он ни был, всегда рядом оказывался советник.

– Добрый вечер, Ваше Величество, – в глазах альфы горели веселые огоньки. – Скучаете? Или же придворный лекарь рассказал вам о чем-то более интересном, чем его отвары и микстуры?

Альрону понадобились вся его выдержка и воспитание, чтобы не дрогнуть и улыбнуться на такое заявление. В голове бродило множество опасных мыслей, которые могли разрушить его невозмутимость, но он усилием воли отбросил их, заставив себя гадать, зачем явился советник.

– Я почувствовал легкое недомогание после обеда, но это лишь из-за большого количества мяса. Дома я ел его не чаще, чем раз в неделю. Лекарь посоветовал мне несколько микстур и обещал, что скоро я привыкну к вашей пище, – непринужденно соврал омега, уверенный, что это прозвучало убедительно.

– Слава богам, что ничего страшного! Когда наш доблестный врачеватель сообщил мне, по какому поводу явился к вам, я сразу не поверил: мыслимое ли дело! Даже не знаю, почему он все перепутал?.. – Ильнон в задумчивости остановил взгляд на книжном шкафу, давая Альрону принять эту новость и не выдать своего изумления и стыда. Омега же судорожно сжал руками подлокотники.

– Я… Нужно беречь себя и часто проверяться у лекаря… – попробовал выпутаться он, отчаянно надеясь, что у врачевателя хватило ума не выкладывать советнику все подробности и рекомендации. А вдруг Дерион…

– Ваше Величество, – альфа по-доброму улыбнулся, и Альрону захотелось рассказать ему всё: все свои страхи и опасения. Ильнону хотелось верить, он бы обязательно понял, но каждое слово бы дошло до короля – в этом омега не сомневался. Именно так он представлял себе советников: умных, хитрых, изворотливых. И, как бы ни желал он поверить альфе, он не мог.

– Не стоит мне этого говорить, – продолжил Ильнон, подбирая более нейтральные слова. Он не имел права тревожить Альрона, заставлять его так волноваться, но не мог и пройти мимо отчаяния королевского супруга. Дерион уже давно стал для него братом, и своим долгом альфа считал заботиться о его благополучии не меньше, чем о своем. – Я все понимаю: к мясной пище быстро не привыкнешь. Вам не нужно переживать, лекарь уже забыл, что был у вас, – вы же знаете, какие нынче забывчивые врачеватели пошли. Сколько у вас здесь было таких? Трое? И все, как на подбор, еле помнят, что было вчера. Хоть лекарские способности не растеряли!

Омега во все глаза смотрел на советника. Разве это может быть? Кому бы еще могли рассказать обо всем лекари, кроме Ильнона? Другим советникам? Королю? И альфа позаботился, чтобы никто из них об этом не узнал. Но почему? Другим нельзя доверять, а Дериону он и сам скажет?

– Ладно бы, если бы наши лекари просто все забывали, так они еще иногда и Его Величество беспокоят, рассказывая непонятно что, – он будто бы читал мысли. – Перепутают, знаете ли, и несут всякую чушь. Ну, да ладно, я прочел воспитательную лекцию всем троим: будут чепухой заниматься, тут же отсюда вылетят! И все же, я хотел бы поподробнее узнать о вашем недомогании: нужно дать соответствующие указания повару.

Ильнон замолчал, давая Альрону все обдумать. Тот был настолько удивлен, что даже почти забыл о причине своих тревог и опасений. Вне сомнений, альфа не собирался никому ничего говорить. А вдруг он сможет помочь?

– Ах да, считаю, что Его Величество отвлекать совершенно не нужно. Неужели мы с вами вдвоем не разберемся с вашей бедой?..

***

Реин вздохнул, глядя на сгущающиеся тучи. В лесу потемнело, и он не мог ручаться, что не сбился с верного пути, хотя его конь все так же шел по вытоптанной дороге. Несмотря на желание отправить животное вскачь, альфа понимал, что нужно беречь силы. Если они все-таки потерялись, придется быстро возвращаться обратно к городу: искать нужную дорогу, предварительно переждав дождь. Гроза должна была начаться с минуты на минуту, но, если они не заплутали, то до конца путешествия совсем немного.

Набросив на голову капюшон теплого темного плаща, Реин слегка сдавил пятками бока жеребца, и тот чуть ускорился. Налетел холодный ветер, и кроны деревьев закачались: послышался тихий шелест листьев. Альфа уговаривал себя подождать: если через две минуты не появится нужный дуб, в который когда-то ударила молния, он тут же отправится обратно.

Казалось, что его сердце, его душа и тело замерли в ожидании. Реин так надеялся увидеть сегодня своего омегу, вдохнуть его запах, что проворочался всю ночь, а рано утром, наскоро перекусив, сунул плату за жилье сонному хозяину и пустил коня быстрым шагом. Буквально час назад он мог бы остановиться на ночь в маленьком городке, но не сумел заставить себя ждать еще хоть сколько-нибудь.

Когда за поворотом показались обгоревшие черные ветки, альфа радостно выдохнул и погнал коня вперед, по уже знакомому пути. Первые капли упали на землю, и где-то в небе сверкнула молния, осветив дорогу. Тишину нарушали лишь цокот копыт, мерный звук дождя и нечастые раскаты грома, но Реин слышал лишь стук собственного сердца.

Он мог бы не быть уверенным в том, что его ждут, что ему обрадуются, но он чувствовал, что это так. Не обращая никакого внимания на тугие струи дождя, альфа в несколько минут добрался до пригорка, с которого открывался вид на деревню: маленькие домики с едва заметным дымком, тянущимся из печных труб, были разбросаны вокруг основной дороги. Остановившись на мгновение, Реин дернул поводья и помчался вниз.

Привязав коня, он взошел на знакомое крыльцо. Вспомнилось, как несколько недель назад он стоял здесь же, колеблясь и раздумывая, стучать или не стучать. Как он удивился, узнав, что его приютил одинокий омега. Как он был потрясен тем, что никто не обращает на его уродство никакого внимания.

Сейчас все будто бы повторялось вновь.

Альфа тихо постучал, чувствуя легкое волнение. Но, представив себе, как его Эйлон удивится и обрадуется, увидев такого гостя на пороге, с уверенностью постучал громче и , не дождавшись ответа, отворил дверь: может, омега не услышал, занимаясь важным делом.

Внутри все так же пахло теплом и травами, после промозглой улицы Реин словно очутился в раю. Сердце его рвалось от радостного чувства: он наконец-то дома, там, где его ждет родной человек.

Эйлон стоял возле двери в ту комнату, где раньше жил альфа, и не замечал вошедшего. Что-то выдавало в нем напряжение и тоску: плечи его были сгорблены, а голова – опущена.

Омега вздрогнул, когда сильные руки обвили его за талию, и едва слышно выдохнул, узнав.

– Я знал, что ты дождешься меня, Эйли, – альфа притянул его ближе к себе, уткнувшись носом в рыжую макушку и вдыхая родной запах. Ближе, ближе, как можно ближе, чтобы слышать, как учащенно бьется сердце, чтобы чувствовать то, что чувствует он, чтобы раствориться в нем, стать единым целым…

Эйлон развернулся в объятиях, заглядывая в глаза: сколько чувств было в этом взгляде! Реин медленно терял над собой контроль, над телом, над эмоциями, над желаниями. Время остановилось, умерло, все звуки померкли и исчезли, все вокруг перестало существовать. Желанный аромат кожи, мягкость волос и вкус губ – вот что имело значение в этот миг. Полные слез, глаза омеги блестели, словно звезды, и светились всепоглощающим теплым чувством.

Не разрывая зрительного контакта, альфа поднес к своим губам небольшую ладонь, загрубевшую от работы, и нежно коснулся ее. По телу Эйлона прошла дрожь, и он, обвив руками шею, первый раз, еще робко и неуверенно, поцеловал любимого, который подхватил его под ягодицы и приподнял.

Спиной толкая дверь в комнату, Реин направился к кровати и поставил на простыни омегу. Тот, лукаво блеснув глазами, потянулся к своей рубашке, обеими руками хватаясь за края и нарочито медленно приподнимая ее, оголяя бледное тело. Скинув рубаху, он подошел вплотную к альфе – стоя на постели, он был лишь чуть-чуть выше – и отцепил мокрый тяжелый плащ, с тихим шуршанием рухнувший на пол. Едва заметно дрожащие, теплые пальцы скоро оголили торс воина, и Эйлон, рвано выдохнув, прижался к Реину, закрывая глаза и молясь, чтобы это не оказалось сном.

Обхватив руками голову альфы, он вновь заглянул в глаза, а затем невесомо поцеловал в изуродованную часть лица, еще раз и еще, пока не коснулся губами каждого сантиметра шрама. Он не чувствовал отвращения и молча благодарил богов, что Реин остался жив, побывав во всех кровавых сражениях этой войны, что на пути домой ему встретились именно эта деревенька и именно этот дом.

Увлекая альфу вниз, на кровать, Эйлон снова поцеловал его, более настойчиво и требовательно, прикрывая глаза и полностью отдаваясь захлестнувшему его чувству. Запах Реина усилился и, казалось, заполнил собой всю комнату, окутав и взбудоражив омегу. Его собственный аромат кружил голову альфе, но тот держал себя в руках, боясь причинить любимому боль и стараясь действовать как можно мягче и нежнее. Те, с кем он имел дело в гарнизоне, не нуждались в ласке, а Эйлон… Эйлон всегда будет для него особенным.

Реин коснулся губами ушка омеги, затем кожи чуть ниже, вдыхая родной запах. Хотелось зацеловать, заласкать, оставить следы своих рук и губ на всем теле. Сделать все, чтобы его омеге было хорошо.

Эйлон выгнулся и тихо простонал, когда альфа облизнул чувствительную бусину соска. Комната вокруг поплыла, и стало нестерпимо жарко: он уже ощущал, как напрягается низ живота и как становится некомфортно в штанах. Мягко отстранив Реина, омега перевернул его на спину и взялся за шнуровку, быстро и нетерпеливо расправляясь с ней. Освободившись от мешавшей одежды, он навис над альфой и, кинув на него озорной взгляд блестящих глаз, вобрал в себя возбужденную плоть.

Дыхание Реина сбилось, а Эйлон продолжил, одновременно заводя свою руку за спину и вводя в себя один палец. Облизнув крайнюю плоть, он прошелся языком по всему члену до основания, увлажняя его, и вновь плотно обхватил губами головку. Продолжая растягивать себя, омега начал медленно двигаться, помогая себе свободной рукой. К первому пальцу добавился второй, и Эйлон увеличил темп, вырвав из груди альфы тихий рык.

– Эйли…

Отстранившись, омега облизнулся и, приподнявшись, стал медленно опускаться, направляя в себя возбужденный член, и застонал, приняв его полностью. Реин, положив руки на его бедра, сел и несильно толкнулся, ловя губами следующий стон. Рваные движения, шумные вдохи и нежные прикосновения – все это слилось в танце двух разгоряченных тел, стремящихся прижаться ближе к друг другу, кожа к коже. Эйлон сгорал от желания, от ощущения наполненности и получил свое лишь тогда, когда оба замерли, чувствуя, как крепнет внутри узел. Утомленные, они откинулись на простыни, и каждый из них знал одно: иначе и быть не может…

Часть 14

Утром дождь прекратился. Капли больше не барабанили по крыше, создавая ощущение уюта в теплом доме. Небо было невозможного светло-серого цвета, который бывает лишь в предрассветные часы. Эйлон, привыкший вставать рано, заворочался в постели, щурясь от света и недовольно морщась. Тонкое одеяло практически не грело, но теплые объятья альфы дарили тепло, от которого не хотелось отказываться, вылезая из кровати. Омега улыбнулся.

Не сон.

Большая шершавая рука Реина собственнически обхватывала Эйлона за талию, крепче прижимая к горячему обнаженному торсу. Мерное дыхание чувствовалось где-то в районе шеи, вызывая толпы мурашек по всему телу. Альфа все еще сладко спал, и омега, стараясь не разбудить его, легко выскользнул из объятий, поднимаясь на ноги. Поежившись от прохлады, Эйлон надел на себя помятую рубаху, брошенную на пол, и тихо ушел из комнаты, неплотно затворив за собой дверь.

Все вокруг казалось иным. Тишина, повисшая в доме, еще вчера мучительная и навевающая тоску, теперь дарила покой и умиротворение. Все вокруг дышало тем счастьем, которое царило в душе омеги. Необычайная легкость и очарование жизнью заставляли его непрерывно улыбаться.

Первым делом затопив печку, Эйлон, тихо напевая любимую мелодию, принялся хлопотать по кухне. Хлопоты эти, в последнее время ставшие неприятной необходимостью, теперь приносили удовольствие. Омега одновременно думал обо всем и не думал ни о чем, растворяясь в собственных чувствах.

После отъезда Реина он строго запрещал себе размышлять о том, что будет, когда альфа вернется. Теперь же это казалось ему одной из тех мелочей, которые решатся сами собой и не требуют внимания. Сейчас его волновал лишь тот, кто сейчас спал в соседней комнате.

Реин проснулся чуть позже, широко зевая и потягиваясь. С кухни доносился вкусный запах свежей выпечки, манивший к себе проголодавшегося альфу. В одних штанах он вышел из комнаты и замер в дверях, любуясь на своего омегу: растрепанный, в рубахе, едва прикрывающей ягодицы, и увлеченно выполняющий последние приготовления к завтраку. Он выглядел до ужаса соблазнительно, и Реин, тихо подкравшись сзади, неожиданно обхватил его руками, прижимая к себе и целуя в макушку. Эйлон только удивленно ойкнул и, бросив свое занятие, развернулся.

– И не стыдно тебе пугать меня? – он улыбнулся, наслаждаясь присутствием альфы.

– Совершенно не стыдно, – медленно произнес тот, нежно целуя омегу в щеку. – Я так скучал по тебе, Эйли.

Эйлон сильнее прижался к обнаженному торсу, чувствуя, как горячие руки, слегка приподняв рубаху, обхватили его за талию. Вдыхая родной запах, он на миг забылся, прикрыв глаза.

– Скажи мне, Эйли, ты уедешь со мной? – Реин погладил омегу по огненно-рыжим волосам, внутренне напрягшись. Как бы легко не были произнесены эти слова, от них зависели все надежды и желания альфы.

Омега не спешил с ответом. Подняв голову, он заглянул в глаза Реина. Ему казалось, что ответ на этот вопрос давно уже известен, и можно было бы об этом и не говорить. Это было очевидным. Разве мог он остаться здесь, оттолкнув от себя того, кто наполнял смыслом каждую секунду?

– Подожди, – перебил альфа Эйлона, когда тот уже раскрыл рот, чтобы ответить. – Прошу тебя, подумай хорошенько. Это не должно быть решением, принятым в порыве чувств.

– Реин, – омега ответил ему серьезным взглядом, внутренне негодуя. Он счастлив, он готов на все, впереди у них целая жизнь, так почему они должны опускаться с высоты своего счастья до обсуждения этих вопросов? – Я готов уехать с тобой из этого места куда угодно.

– Прежде всего, это твой дом. Здесь ты родился и вырос, прожил всю сознательную жизнь. Тебе привычно такое существование. Я же хочу забрать тебя в город. Готов ли ты отказаться от своей жизни ради неопределенного будущего со мной?

Конечно же, было легче не говорить всего этого, но Реин прекрасно понимал, что не может утаить свои сомнения и вопросы. Совершая такой важный шаг, он осознавал свою ответственность за него, за себя, за них. Он знал, что такое тоска по дому. И ему совершенно не хотелось, чтобы омега винил себя за то, что не обдумал своего поступка, если… Если у них не получится. Как бы ни хотелось обойти эту мысль, альфа все равно возвращался к этой возможности.

– Почему ты считаешь, что я могу отказаться от тебя ради жизни изгоя? – Эйлон с укором посмотрел на него.

– Я… Дело не в этом, Эйли. Я прошу тебя пожертвовать многим, чтобы переехать в столицу. А ведь ты вправе потребовать от меня того же. Я не хочу, чтобы в городе ты чувствовал себя не на своем месте, потерянным и тоскующим по лесу. Поэтому я хочу услышать то, что ты думаешь об этом, – не замечая упрека во взгляде омеги, Реин упрямо продолжал. – Я не хочу, чтобы ты жалел о переезде.

Отстранившись от альфы, Эйлон молчал. Ему совсем не хотелось быть серьезным, рушить спокойствие сложным разговором. Все было решено, все было сотню раз передумано. И этот разговор вызывал тихое раздражение.

Но взглянув в глаза Реина, омега опомнился. Все было взвешено и решено им одним, и альфа просто не мог знать об этом. Для него Эйлон принимал это решение спонтанно, не подумав, и поэтому его беспокойство вполне объяснимо.

– Я никогда не пожалею. Знаешь, что держит меня здесь? Ровным счетом ничего. Да, я привык к такой жизни. Да, я буду скучать по мастеру Сэйру. Да, мне будет не хватать леса. Но я не могу больше жить здесь в одиночестве и в немилости у своих односельчан. Мне тяжело, Реин. А ты говоришь мне о том, что я должен подумать. Я не соглашаюсь на это не подумав, пойми.

Альфа вздохнул, задумчиво потерев ладони друг об друга, и кивнул. Сомневаться в искренности и правдивости Эйлона он не мог, но также понимал, что тот еще не все знает. Что он думает о нем, о Реине? Кто он для него? Обычный городской житель, имеющий в своем распоряжении один из домов на оживленной улице? Может, вдобавок заведующий собственной лавкой, кузницей или вообще таверной? Как сказать омеге о том, что из отдаленной, глухой деревни он попадет в замок короля и будет общаться не с полуграмотными сельчанами, не умеющими скрывать своих чувств, а с придворными, которые будут улыбаться в лицо и шептаться за спиной? Именно это занимало все мысли Реина. Еще и изменник…

Когда он был там, в столице, все казалось ему легким. Но сейчас он чувствовал свою возрастающую ответственность за Эйлона, который не понимал, да и не мог понять бури в душе альфы.

Реин отошел к окну и, отодвинув кусок серой ткани, заменявшей штору, взглянул на просыпающуюся деревню. Из труб уже потянулся дым, кто-то из омег возвращался от колодца с полными ведрами воды, слегка покачиваясь на ходу от тяжести. Все вокруг постепенно пробуждалось ото сна, наступал новый день, полный хлопот по хозяйству. А что в столице?

Альфе вспомнились шумные улицы главного города, затихающие лишь на пару предрассветных часов, крики многочисленных торговцев, скрип телег, ржанье лошадей и цокот копыт. Столица – сердце государства – не прекращает своей бурной деятельности ни на секунду. Жизнь кипит и бьет ключом. А здесь…

– Не молчи, скажи, что так беспокоит тебя, – омега коснулся рукой предплечья Реина. Повернувшись, тот перехватил ее и прижал к своим губам, молясь всем богам, чтобы его слова не разрушили тонкую связь между ним и Эйлоном.

– Эйли, как ты думаешь, где мы будем жить? – начал альфа издалека.

– Если ты хочешь сказать мне, что у тебя нет…

– Не хочу, это не так, – перебил Реин, вздохнув. Социальное неравенство, на которое он не обращал раньше никакого внимания, душило его теперь, не давало трезво мыслить. Как омега воспримет то, что между ними, по мнению общества, целая пропасть?

– Ты рассказывал мне про брата… Он против, чтобы мы с Хали жили с вами, ведь мы займем какое-то место в доме? – продолжал гадать Эйлон, пытаясь разгадать мысли альфы. Тот же едва не засмеялся, такой невероятной казалось ему перспектива, что кого-то можно потеснить в замке.

– Нет. Просто я – брат короля Дериона…

***

Эйлон покачивался в седле, задумавшись. Лошадь медленно шла вперед, пачкая копыта в дорожной грязи. На лес опускались сумерки: где-то за верхушками деревьев догорала алая заря, и мрак ненавязчиво, легко окутывал темные силуэты елей. Небо было на удивление ясным и высоким, и только растрепанные клочки облаков изредка проплывали в вышине. Вечер был тих и спокоен.

На сборы ушло два дня. Омега вспомнил, как счастливо кричал Хален, увидев Реина, да и тот явно был рад видеть малыша. Может, у них получится стать настоящей семьей.

Теперь он понимал, почему Кагол так крутился вокруг них. Староста наверняка прознал о том, кто обрел приют в доме у Эйлона, и хотел получить с этого хоть какую-то выгоду. Его неудавшийся свекор не был бы собой, если бы сидел сложа руки.

Омега скользнул взглядом по фигуре Реина, что-то с увлечением рассказывавшего Халену, сидевшему впереди него. Кто бы мог подумать, что он, этот воин – особа королевских кровей? Эйлон ни за что бы не поверил в это, если бы не печальный, искренний взгляд альфы, опровергающий любые сомнения. Сразу обрели смысл колебания Реина по поводу отъезда: омега прекрасно понимал, что нескоро освоится в замке. Но это не лишило его решительности ехать. И от этой решительности он обрел уверенность в своем выборе.

Они практически не касались этой темы ни за время сборов, ни в пути. У Эйлона было множество вопросов, но он боялся, что альфа вновь будет колебаться, беспокоясь о будущем. Тот же, в свою очередь, старался не говорить об этом вообще.

Невольно омега все же думал о жизни в столице. Теперь это казалось чем-то нереальным, невозможным. Он вдруг поднимется до таких высот, о каких даже и не мечтал. Но место радости заняла смутная тревога и неопределенность. Как примут его в этом высшем свете? Как отнесется к выбору брата сам король? На эти вопросы у Эйлона не было ответа.

Лес стал постепенно редеть, а дорога – расширяться. За поворотом показались высокие городские ворота: на стене горели огни и виднелись неясные силуэты людей, вдалеке уже слышался шум столицы. Реин обернулся и, чуть придержав лошадь и поравнявшись с омегой, ободряюще кивнул ему и коснулся горячей рукой его холодной от тревоги кисти.

– Осталось совсем чуть-чуть, Эйли. Все будет хорошо.

Эйлон только улыбнулся в ответ, стараясь расслабиться. Им предстоял путь до самого замка через весь город, и омега, бывавший в городах лишь несколько раз в своей жизни, приготовился впитывать в себя все, что увидит и услышит вокруг.

Городские ворота были открыты. Проехав через них, омега очутился словно бы совсем в другом мире. Широкая улица была заполнена разным людом: бедно одетые омеги и беты сновали туда-сюда с разным скарбом, альфы чаще всего попадались в кольчугах и при оружии, маленькие дети бегали прямо по дороге, не боясь попасть под колеса телег или копыта лошадей. Жизнь бурлила и кипела, не останавливаясь ни на минуту.

Некоторые узнавали альфу, улыбаясь и легко кланяясь в знак уважения, но большинство не замечало ничего вокруг. Эйлон сразу и не заметил, как к их маленькой процессии присоединился еще один всадник: в чистой, явно дорогой одежде, широкоплечий альфа о чем-то разговорился с Реином. Почувствовав на себе удивленный взгляд омеги, оба альфы развернулись, и незнакомец, не переставая улыбаться, кивнул Эйлону.

– Я рад познакомиться с вами, Эйлон. Реин немало рассказывал о вас, когда посещал нас с Его Величеством. Меня зовут Ильнон, и я надеюсь, что нам с вами удастся пообщаться позже, – произнес он, и омега поприветствовал его в ответ, припоминая что-то о словах Реина о советнике Короля. Ильнон казался очень добродушным и приятным, однако что-то в нем смущало Эйлона.

Альфы продолжили разговор, из которого омега смог услышать лишь несколько повторяющихся слов: «изменник», «Дерион», «Его Высочество», «наследник». Смысл диалога ускользал от Эйлона, остальные слова тонули в общем шуме столицы. Тем временем они приближались к замку: все меньше попадались пешие горожане, одежда людей стала более богатой, а постройки по сторонам улиц – более роскошными и уникальными, чем практически одинаковые дома окраин столицы.

А впереди стремились к темному небу башни замка. В вечерних сумерках он казался таинственным, мистическим. В некоторых окнах было светло: горели зажженные свечи, а некоторые скрывали в своей темноте свои загадки. Острые шпили башен будто бы протыкали небо насквозь, и сквозь эти дыры лился на землю звездный свет.

Позади остались счастливое детство, село, лес, травы, знакомые лица, одиночество – все, что составляло жизнь Эйлона до того самого дня, как в его дом постучался Реин. До того дня, как в его сердце зародилось новое чувство, совсем не такое, какое он испытывал к Терролу. До того дня, как его судьба выкинула новую штуку, а жизнь круто поменялась. И теперь он оторван от всего, что было важно для него еще пару месяцев назад. Путей отступления больше нет.

Но что же ждет его впереди?..