Текст книги "Приют для души (СИ)"

Автор книги: Сибирь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Примечание к части Уже традиционное спасибо всем, кто меня читает и терпеливо ждет. Глава немного сумбурная, но важная. Приятного прочтения! Часть 11

Свадьбу Альрона и Дериона сыграли через неделю. Глаза королевского омеги светились счастьем, когда он произносил церемониальную клятву, когда на его палец надели кольцо, когда король сам взял диадему с небольшой бархатной подушечки, чтобы через несколько мгновений та красовалась в волосах, сверкая и переливаясь в приглушенном свете. Принц был счастлив, чувствуя, как король исподтишка любуется им, не упуская шанса дотронуться. Именно об этом он и мечтал.

Альрон все еще упрекал себя за то, что представлял своего супруга жестоким и ужасным человеком. Ему хотелось чувствовать себя жертвой, не имеющей выбора, хотя выбор у него был. Он мог бы отказать, мог бы пожертвовать своей честью ради себя, но выбрал замужество, пусть навязанное, но выгодное для обоих королевств. Выбор у него был всегда.

Легко было чувствовать себя жертвой событий, отказываясь взять судьбу в свои руки и не желая дать себе шанса на счастье. Альрон мог бы не идти на контакт с Дерионом, запереться в своих покоях, взращивая в себе ненависть к будущему мужу. Пусть свадьба была не по обоюдному желанию двух сторон, но когда королевские дети выходили по любви? Первое, о чем они должны были заботиться, – выгода для своего народа.

Если бы не война, омега мог бы только мечтать выйти за такого альфу. Скорее всего, его мужем бы стал какой-нибудь советник отца, деньги и верность которого были нужны трону. Так на что же должен жаловаться Альрон?

Осознав эту истину, он пообещал себе попытаться устроить свою жизнь так, как ему бы хотелось бы. Принц мечтал быть счастливым в браке, иметь крепкое плечо, на которое всегда можно опереться. Для этого нужно было всего лишь дать шанс Дериону, установить с ним хотя бы товарищеские отношения. И это легко удалось.

Пусть пока он не чувствует всепоглощающего чувства любви, о которой читал, но ведь они так мало знакомы. Сейчас это только симпатия, но они готовы сотрудничать, готовы попробовать построить совместную жизнь.

Невозможно было не заметить оценивающие взгляды знати, завистливые – придворных омег, недоверчивые – советников. Высший свет всегда смотрел на внешность, на поведение, не утруждая себя размышлениями о внутренних качествах: все отмечали воспитанность и аристократичность Альрона, но не сомневались в том, что это единственные его достоинства.

Многие хотели видеть на его месте себя или своих детей, кто-то считал, что король поспешил с женитьбой. О свадьбе говорил весь двор, спорил, язвил, пошлил. Но у королевского омеги не находилось времени, чтобы волноваться об этом.

На свадьбе присутствовало колоссальное количество народу, люди толпились на улицах, встречая открытую повозку с молодоженами, радовались и праздновали. Альрон с удивлением и радостью отмечал, как же простой люд любит короля и как радуется за их счастье. В отличие от знати, их поздравления были искренними, а веселье – неподдельным.

Дерион души не чаял в своем супруге, но лишь в одном был непреклонен: омега не должен быть посвящен в государственные дела. Сколько Альрон не пытался намекнуть на то, что он многое знает и умеет, альфа будто бы не замечал этого, обсуждая дела с советниками, а прежде всего с Ильноном. Как бы омеге ни хотелось бы поддерживать мужа, помогать ему, это было неосуществимо. Между ними не было полного доверия, взаимопонимания, чтобы говорить об этом прямо – слишком хрупка и непрочна была их едва установившаяся связь, и Альрон боялся ненароком разрушить это малое.

Из-за этого виделись они реже, чем хотелось бы, часто омега засыпал один, а на утро только мятая и едва теплая простынь говорила о том, что Дерион ночевал рядом. Принц мог весь день провести в окружении придворных, так и не увидев своего законного супруга. Это не могло не расстраивать.

Король же совершенно не следил за временем, вместе с Ильноном гоняясь за тенью предателя. Им казалось, что они практически поймали его, но каждый раз изменник ускользал от них. Они опускали важную деталь, полагая, что это альфа. И это не позволило им уберечься от назревшего заговора.

***

– Реин! – Дерион, забыв о приличиях, вместо того чтобы спокойно спуститься по лестнице, быстро слетел вниз ко входу. Ильнон спустился следом за ним, жестами приказывая всем посторонним удалиться и уводя за собой тех, с кем прибыл младший брат короля. Никто не должен был помешать встрече.

– Дерион, – Реин широко улыбнулся и даже не стал сопротивляться, когда брат сдавил его в своих медвежьих объятьях. Они были почти одного роста, но Дерион был чуть шире в плечах и выше более приземистого Реина. Но сходство альф можно было легко заметить: одинаковые длинные темные волосы, разрез глаз, некоторые жесты и свежие нотки мяты в запахах. Вместе они составляли сильный дуэт, и все омеги королевства мечтали хоть раз оказаться хотя бы в поле зрения одного из них.

– Я и не знал, что подумать: война закончилась больше месяца назад, а ты до сих пор не возвращался, – король с легким укором посмотрел на брата. Ужасный шрам не мог ускользнуть из виду, но Дерион не выдал внутреннего содрогания ни единым жестом. – Я жду объяснений.

– Нет, чтобы предложить кров и пищу, надо сразу переходить к допросу! – Реин добродушно рассмеялся. – Кое-кто совсем забыл о гостеприимстве! Если ты не покормишь меня сейчас же, я тебе ни слова не скажу.

– Ты считаешь, что Иль не позаботился об этом, как только увидел тебя? Если бы он слышал тебя сейчас, он серьезно обиделся бы, – Дерион покачал головой, скрывая смех за серьезным видом. – Уверен, что тебя уже ждет сытный обед.

– Тогда чего же мы стоим? – Реин улыбнулся, оглядывая знакомые своды замка и уверенным шагом направляясь к лестнице. Он еще не забыл, где находится столовая.

Вскоре они сидели за дубовым столом, с аппетитом поглощая приготовленную птицу. К ним присоединился Ильнон, излучающий невозможную радость от возвращения друга. Удовлетворив немного свой аппетит, Реин положил недоеденную ножку на блюдо и окинул взглядом своих слушателей, прежде чем начать.

Те воспоминания об армии, обрывки неприглядной армейской жизни, когда обычным воинам не оставалось места для жизни; когда все перемазанные кровью и грязью они не находили в себе силы дойти до ближайшей мутной речушки, чтобы стереть с себя все это; когда они сохраняли чудовищное хладнокровие, забирая необходимое у павших товарищей; когда они подолгу занимали свои позиции, изнуряя себя и противника ожиданием; когда рубили всех направо и налево своими секирами, топорами и мечами, доходя до неистовства и не оставляя в своем сердце сострадания и жалости к поверженному врагу, именно эти воспоминания альфа поклялся хранить глубоко в душе и никогда не думать о них. Если воскресить в памяти гибель товарищей и врагов, лишения переходов и мучительный страх смерти, можно сойти с ума.

Он не имел права рушить иллюзии брата и друга. Дерион не мог бы себя простить, если бы знал, какой кровавой ценой досталась им всем победа.

Поэтому его рассказ состоял из многочисленных армейских историй, которых так много в жизни каждого солдата. Реин в красках описывал свои небольшие приключения: заговорщически рассказывал о купающихся омегах, которых он видел с другого берега, смеялся над тем, как обставил одного из воинов в карты, как они с товарищами набили подушку одного задиры колючими ветками. Он совершенно не хотел говорить про шрам, и его поняли без слов.

К концу дня голос альфы слегка охрип, но как только Ильнон, извинившись, отправился по своим делам, Реин оживился. Надо было кое о чем поговорить с братом.

– Дерион, теперь твоя очередь. Расскажи мне немного о своем новом муже, – мягко попросил он, уверенный, что потом переведет разговор в нужное русло.

Король довольно, словно сытый кот, улыбнулся, блеснув белыми зубами. При воспоминании о его омеге он будто бы почувствовал слабый лимонный запах, уже знакомый и родной.

– Альрон – прекрасный омега. Более воспитанного и сдержанного человека я еще не встречал, наверное. Несмотря на то, что он расстался со своей родиной и отправился сюда, чтобы выйти замуж за совершенно незнакомого человека, он вел себя более вежливо и учтиво, чем половина двора. Не пытался юлить, требовать что-то от меня, как сделали бы на его месте другие. А ведь он мог получить от меня все, что бы захотел!

Знаешь, Реин, когда я представлял себе своего будущего мужа, я очень надеялся, что он будет именно таким. Альрона хочется защитить, но в то же время он способен за себя постоять. Я боялся, что он еще не вырос, но он способен трезво мыслить и рассуждать. А еще я вижу, что нравлюсь ему. О большем я не мог и мечтать, но сейчас я считаю, что у нас все получится.

Дерион снова улыбнулся, представляя, что в скором времени весь двор будет стоять на ушах, получив известие о положении омеги. Он так хотел наследника, что не хотел откладывать это на потом. Только бы разобраться с предателем. Взгляд короля потяжелел, но он отогнал эти мысли. Негоже загружать брата в день приезда.

– Кстати, брат мой, теперь, когда ты вернулся, тебе нужно подумать о свадьбе. Омега – это замечательно, ты поймешь, когда женишься. Так приятно, когда в постели тебя кто-то ждет и…

– Погляди-ка, наш король стал самым-самым среди всех семьянинов королевства! До того, как началась война, мы с тобой частенько гуляли по омегам, никогда не задерживаясь на одних и тех же, и ты и думать не хотел о том, чтобы связать себя узами брака. А теперь как заговорил! Чудеса! – Реин рассмеялся от души, искренне радуясь за брата. Появилась надежда, что тот поймет все его чувства и позволит ему жениться на безродном омеге.

– Не перебивай. Тебе и вправду нужно кого-нибудь подыскать. Пора бы уже подумать о том, чтобы остепенится, – Дерион напряженно посмотрел на брата. Раньше он знал его, как самого себя, но шесть лет отделяло их от тех славных времен. Он мог только предполагать, кто нужен его брату.

– Прежде чем ты что-то скажешь мне, а я уверен, что ты захочешь меня перебить, я хочу рассказать тебе все, – Реин серьезно посмотрел на брата и продолжил, как только тот кивнул. – Когда мы возвращались, а это была долгая дорога, нам пришлось остановиться в одном селе, на окраине королевства. Многие наши были измучены переходом и ранены, моя нога болела нещадно. Феар решил, что он не станет нас больше мучить и что мы остановимся в первом же селении.

Нас разместили в небольшом потрепанном сарайчике и не особо жаловали, но многих взяли к себе жители за дополнительную плату. Сарай пустел, а я не мог понравиться ни одному из семейств. И не надо мне говорить, что шрам совершенно не заметен, я видел себя в зеркало, и я видел, как люди на меня смотрят. Я уж думал, что так и буду жить в этой хилой постройке, но этому не суждено было случиться.

Ко мне подошел смелый ребенок, омега, который не побоялся заговорить со мной. Тем же вечером я стучался в дом, где меня согласились принять. Угадай, кого я увидел? Того самого малыша, живущего вместе с папой.

Ты можешь мне сказать, что я изголодался по омежьему вниманию и ласке и что я потеряю к Эйлону (а именно так и звали взрослого омегу) всякий интерес через некоторое время. На это я тебе отвечу, что я полностью уверен в своих чувствах. А омеги на линии фронта изредка, да попадаются.

Эйлон ухаживал за мной, совсем не страшась моего лица. Он был так добр ко мне, но я ничего не замечал, наивно полагая, что это лишь из-за его характера. Я старался скрыть в себе симпатию к нему, тоскливым взглядом наблюдая за ним изо дня в день. Я бы так и молчал, не веря в его чувства и не веря в то, что такой, как я, может быть кому-то нужен. Но нам надо было продолжать путь, и ни я, ни он не выдержали, проведя последние дни вместе. Дерион, он потрясающий. Даже если я вернусь, а он даст мне от ворот поворот, я добьюсь его, чего бы мне это ни стоило. Я чувствую, что он именно тот, кто сможет быть рядом со мной.

С минуту оба молчали: Реин, наполненный решимостью и упрямством, готовился защищать своего омегу, а Дерион, отведя взгляд, тщательно обдумывал сказанное. То, что его брату не нужен был высокородный омега, было понятно сразу. Ему не нужны были придворные манипуляторы и тихие и наивные мальчики. Но что королевство? Ведь из брака в высших слоях общества выжималась максимальная выгода.

Король еле заметно вздохнул. Война была более чем удачной: их земли не разорены сражениями, победа подняла дух всех, даже тех, кто потерял в боях близких. Простой народ быстро залижет раны, а благородные дома королевства будут заняты своим экономическим благосостоянием. Они все поддерживают своего короля, принесшего им победу и так удачно женившегося. В верности домов можно было не сомневаться. Наверное, он мог бы позволить брату жениться по любви. Тем более, теперь он понимал, что значит быть счастливым в браке.

– Хорошо. Но у меня будут условия, – наконец вымолвил Дерион. – Во-первых, вы должны будете переехать в столицу. Ты мне нужен здесь. Во-вторых, никаких поспешных свадеб, пока я не узнаю твоего избранника как следует. В-третьих, мне нужно срочно разобраться с изменником. Я тебе еще не говорил, но он очень беспокоит меня. Я могу позволить тебе уехать недели на две за омегой, но потом мне не справиться без тебя.

– Я уже и забыл, каким ты можешь быть деловым и практичным! – Реин облегченно рассмеялся. – Я принимаю твои условия. Завтра ты введешь меня в курс дела, а после я отправлюсь обратно, по пути обдумывая дальнейший план действий. И потом мы с тобой вышвырнем всех изменников за пределы королевства!

Они еще долго говорили в столовой, обсуждая экономические и социальные вопросы, требующие разрешения. Но теперь Реин был спокоен и доволен: самый главный вопрос решен в его пользу, и уже через день он отправится за Эйлоном и Халеном. Воспоминания о двух омегах грело душу, и он еле скрывал счастливую улыбку.

Теперь все решится так, как нужно. Теперь все будет хорошо.

Часть 12

Эйлон устало потянулся и улыбнулся своим мыслям. Сегодня он успел завершить все намеченное, а до вечера оставалось еще два часа. Хален отправился к мастеру Сэйру еще вчера днем: омега не хотел, чтобы его сын сталкивался с Каголом, который в последнее время заходил все чаще и чаще, и договорился со старым лекарем о небольших каникулах для малыша. Тот безумно любил наблюдать за работой врачевателя, поэтому только обрадовался такому переезду. Всего Хален должен был пробыть там неделю.

Заварив себе ромашковый чай, Эйлон устроился в большом кресле, в котором часто сиживал его отец. Высокая мягкая спинка закрывала его от чужих глаз – кресло было отвернуто от двери в комнату, а потрепанные подлокотники располагались чуть шире, чем нужно было хрупкому омеге. Сидя на этом кресле, Эйлон мог заниматься чтением или вышивкой и одновременно смотреть в окно.

Как бы ни хотел омега признавать, что перестал ждать и надеяться, взгляд то и дело скользил по холму и дороге, выискивая знакомую фигуру. Но теперь огонек надежды, постепенно угасший и лишь еле заметно тлеющий, не будоражил его мысли. Мечты остались мечтами, а та неделя превратилась в горькое, но такое приятное воспоминание. Закрыв глаза, он, казалось, еще чувствовал прикосновения к своей коже и родной запах альфы.

Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь? Надо думать о том, что еще можно изменить.

Например, о том, что его несостоявшийся свекор зачастил в гости. Сколько бы ни пытался Эйлон поверить в то, что Кагол раскаялся во всех грехах и старается наладить контакт с ним и с его сыном, у него никак не получалось. Уверенность в том, что такие люди не меняются, крепла в нем с каждым днем. Кто угодно, но не Кагол.

Но ведь что-то же заставляет его приходить вновь и вновь, не жалея сил и времени? Сколько лет репутация омеги портилась усилиями этого альфы, сколько лет на него смотрели искоса и кидали обидные слова? Что поменялось?

Раз за разом Эйлон прокручивал события последних недель, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку, но безуспешно. Не из-за Реина же все это!

Если такое внимание к ним с Халеном неспроста, Каголу от них что-то нужно. Но что может быть нужно ему от их семьи? Внуки у него есть, власть есть, деньги тоже имеются. Эйлон для него что чужой: никак на жизнь повлиять не может.

В дверь постучали, и омега вздрогнул, чуть не пролив на себя чай. Задумавшись, он провел целый час в кресле, и напиток уже почти остыл. За окном уже потемнело, да и дождь собирался: не время для гостей.

Пересилив себя, Эйлон поднялся с кресла и прошел к двери, заранее готовя вежливую улыбку и размышляя, как бы скорее отделаться от непрошенного гостя. Уж кого-кого, а Кагола ему хотелось видеть в последнюю очередь.

Староста неприятно улыбнулся, кивком головы приветствуя хозяина дома, и, постукивая своей новой тростью, зашел внутрь.

– Добрый вечер, добрый, мой хороший! Как у вас тут дела? Что же Хален не встречает своего любимого дедушку? – Эйлон через силу сохранял спокойствие, выслушивая радостную тираду Кагола.

– Добрый вечер, – омега проводил его в кухню и посмотрел, как тяжело пожилой альфа плюхнулся на стул, ставя трость рядом с собой. – Увы, Хали сейчас нет дома.

– Как нет? Милый мой, ты ведь все понимаешь. Я бы хотел… – Кагол говорил еще что-то, но Эйлон уже не слышал его. Он вдруг почувствовал себя так, будто бы уже слышал эти самые слова. Но когда?

Оцепенев, он в ужасе перевел взгляд на старосту. Он вспомнил…

Неосознанно обхватив уже заметный животик руками, Эйлон прислонился к стенке печи. Кагол, высокий, почти не тронутый старостью альфа, сладко улыбнулся ему, садясь за стол. Несмотря на то, что он должен был вскоре стать свёкром омеги, тот чувствовал страх перед этим человеком. Ему казалось, что эта сладкая улыбка на самом деле жестокая усмешка, которой староста одаривает всех неугодных.

– Мой хороший, как ваши дела? Я так соскучился по тебе и твоему будущему карапузу! Жду не дождусь, когда он появится на свет!

– Большое спасибо, у нас все хорошо, – Эйлон улыбнулся, погладив выступающий живот. Он частенько разговаривал со своим будущим сыном, втайне надеясь, что это будет омега. Хотя, конечно же, Терри хотел бы альфу, наследника. Но кто им мешает завести еще одного малыша, а то и двух?

– Питаешься нормально? Нет ли каких болей? – продолжал допрос Кагол.

– Нет, нет, что вы! – конечно, иногда мутило, да и голова частенько кружилась, но у кого такого не бывает? И ведь не должен же он жаловаться отцу своего будущего мужа на какие-то там недомогания! – Мастер Сэйр сказал, что у меня будет самый здоровый и счастливый ребенок!

– Это очень и очень хорошо, – староста сложил руки, вдруг посерьезнев. – А как у вас с Терролом?

Омега на секунду смутился, понимая, что даже не знает, где сейчас его суженый. В последнее время Терри часто пропадал, задерживался после работ на поле, но ведь и у него же есть свои друзья, не правда ли? Наверняка он сейчас у Голла или у Брэнта наслаждается последними неделями холостой жизни. Подумаешь, не предупреждает и не объясняет ничего.

– Терри замечательный, – глаза Эйлона загорелись при воспоминании о его альфе. – Он так трепетно заботится о нас, это просто чудо! Я так боялся, что он испугается такой ответственности, но, по-моему, он будет просто прекрасным отцом! И, мне кажется, наши запахи уже начали смешиваться…

Омега очень надеялся, что они с Терролом действительно Истинные. Он не знал, что должен был почувствовать особенного в постели, поэтому единственно верным индикатором считал смешение запахов. Ему так хотелось почувствовать на себе запах Терри и понять, что теперь они точно неразлучны.

Кагол же вдруг напрягся. Что-то в его взгляде испугало Эйлона, и улыбка сама собой сползла с его лица. Неужели?.. Неужели с его альфой что-то случилось? Он же не переживет этого!

– Я хотел бы с тобой поговорить о Терроле, – голос старосты был холодным и жестким. – Милый мой, ты ведь все понимаешь. Никакие вы с моим сыном не Истинные. Я бы очень хотел, чтобы это было бы так, но…

– Даже если не Истинные, в чем я сомневаюсь! Многие пары живут по любви, а мы с Терри любим друг друга!

– Эйлон. Прости, что приходится так тебе это говорить, но… Террол встретил своего Истинного. Это Кэрлин, вы с ним одногодки. Они полюбили друг друга с первого взгляда: ты ведь знаешь, Кэрри долго отсутствовал, а теперь вернулся повзрослевшим и таким красивым! Ты должен отпустить Террола, ты…

Омега закрыл уши руками, не в силах это слышать. Как?! Этого не может быть! Его Террол, его милый Террол! Он не мог с ним так обойтись! Мысли лихорадочно путались в его голове. Истинный, Истинный, Истинный… Ведь это можно узнать только двумя способами. Либо прожить бок о бок несколько месяцев, либо…

– Он изменил мне, – твердым голосом произнес Эйлон. – Изменил, ведь так?

Кагол изменился в лице: побледнев, он сжал зубы и уставился на омегу злобным взглядом. И этот взгляд сказал Эйлону больше, чем все остальные сказанные слова.

– Вот как… Значит, залез в постель к другому, имея беременного омегу?! К скольким смазливым несвязанным шлюхам он еще залез?! О, я уверен, что это Кэрлин не первый! Не стыдно вам за своего сыночка? Конечно же, не стыдно, наверное, сами частенько захаживали к незамужним омежкам!

Эйлон чувствовал, как теряет над собой контроль. Рука потянулась к чашке, стоявшей рядом, и швырнула ее в стену. Звук бьющейся посуды, однако, не привел беременного омегу в чувства.

– А я-то глупец… Верил ему, любил! Скажите, он и ко мне относился, как к временному варианту?! Я тоже был для него одним из?! И вы, вы просто смотрели на это?! – омега желал зашвырнуть еще что-нибудь уже в самого старосту, но тот оказался проворнее и, вскочив со стула, перехватил руку, крепко сжав ее своими цепкими пальцами.

– Прекрати истерику, ублюдок! – прошипел Кагол, глядя на него глазами, полными ненависти. Эйлон прикусил язык, понимая, как беззащитен сейчас перед этим страшным альфой, который, казалось, готов разорвать его на части. – Вот и умничка. А теперь ты послушаешь меня. Бить посуду ты будешь в одиночку, когда мой дорогой Террол поженится с Кэрлином, а не на такой шлюхе, как ты. Знаешь, как все обстоит на самом деле? Знаешь, что будет думать про тебя каждый? Все будут считать, что ты нагулял своего сыночка на стороне, обманул Террола и бросил его. Что ты не раз ходил по другим альфам, пока уезжал в город. Не веришь? Поверишь, когда ни одна живая душа не посмотрит на тебя по-доброму!

Выпустив омегу, староста сплюнул на пол и молча удалился, оставив его наедине со свалившимся на него горем. Эйлон прекрасно понимал, что поверят не ему, а Каголу, и он никак не сможет доказать обратное. А ведь все так хорошо начиналось…

Кагол еще что-то воодушевленно говорил, убеждая омегу в своей любви к нему и к внуку, но Эйлон никак не реагировал на это. Снова этот человек деланно заботился, беспокоился о нем и снова преследовал какую-то корыстную, неведомую никому цель. Снова лебезил, льстил и признавался в своих исключительно добрых намерениях.

Что еще он скажет сейчас? Какой еще удар нанесет?

Эйлон почувствовал омерзение. Он вновь купился на наигранную доброту и дружелюбие. Но теперь он не будет ждать, пока Кагол доведет свой замысел до конца.

– Прекратите! – ледяным тоном произнес он. Омега не собирался истерить, понимая, что это никак ему не поможет. Староста удивленно замолчал, неверяще глядя на него. – А теперь выметайтесь вон.

– Но, Эйлон, я…

– Вон, я сказал! Отныне не смейте даже приближаться ко мне или к моему сыну. Я не хочу вас больше видеть.

Кагол в растерянности хлопал глазами, но, к его чести, быстро взял себя в руки и с достоинством вышел из дома, тяжело опираясь на трость. Эйлон проводил его до самой двери, ни одним движением не выдав своих истинных чувств. А затем сполз вниз по стенке, не в силах сдерживать себя.

Ему казалось, что после всего того, что он пережил, ничто не сможет так ранить его. Когда он расстался с Терролом, он чуть не потерял своего ребенка: слава богам, мудрый лекарь исцелил его душевные раны. Ему было плохо, больно, но он смог устоять под этим ударом судьбы, лишь пригнувшись к земле, как колосья в поле, а затем вновь выпрямившись и став сильнее. У него было то, что его поддерживало, – его сын, его любимый Хали.

А теперь?..

Эйлон был уверен, что не будет больше так страдать. Но его вымотали многолетний бойкот со стороны его односельчан и одинокая жизнь. Единственным его счастьем был Хален, но даже он не смог заполнить собой сердце омеги. И еще Реин… Эйлон ощутил себя настолько покинутым и никому не нужным, что в горле встал ком и из груди вырвался рваный хрип. Обжигающе горячие слезы заструились по щекам, и омега тихо всхлипнул.

Вновь он поверил. Вновь он доверился. Вновь он раскрылся. Ничему не научила его жизнь. После предательства Террола, казалось, он должен был десять раз подумать, прежде чем снова полюбить. После лицемерия Кагола ему стоило бы двадцать раз прикинуть, прежде чем пустить его в свой дом.

Омега медленно поднялся, утерев слезы рукавом рубахи. Он должен собраться. Ради себя, ради Халена. У него много дел, кроме как переживать и плакаться. Больше оставаться здесь он не намерен: предупредит мастера Сэйра, соберет вещи и уедет в ближайший город, где никто ничего о нем не знает. А если рука Кагола дотянется до него и там, он вновь переедет, пусть ему придется путешествовать по королевству всю жизнь. Он не будет терпеть это. Он не может рисковать счастьем своего сына.

Принятое решение дало Эйлону необходимые силы. Он отпускает свою прежнюю жизнь, он отпускает Реина. Впереди его ждет счастье, он точно уверен в этом. Пусть сейчас ему очень трудно, но именно это будет залогом будущей счастливой жизни.

За окном уже стемнело, и с неба вновь полил дождь. Сидя в неосвещенной комнате, омега прислушивался к мерной дроби капель по крыше и стеклу. Прикрыв глаза, он думал о том, что оставлял в этом доме: воспоминания о детстве, о родителях, радость первых побед и горечь первых поражений, яркость первого чувства и боль расставания, счастье рождения и тепло любви к сыну. Это никто не сможет у него забрать. И это он пронесет с собой через всю свою жизнь.

Неожиданно в дверь постучались. Совсем тихо, практически незаметно, но сидевший в тишине Эйлон сумел различить этот робкий звук. Затем постучали настойчивей, и омеге подумалось, что это Кагол хочет сказать ему что-то обидное и гнусное. Поднявшись с кресла, он прошел было в коридор, но передумал открывать и прогонять старосту. Надоело.

Погладив рукой дверь в комнату Реина, он на секунду окунулся в воспоминание об их первом поцелуе. Это тоже останется в этом доме.

Стук прекратился. Наверное, пожилой альфа решил не мокнуть под дождем и отправился восвояси. Омега довольно улыбнулся.

Руки, неожиданно обвившие его за талию, заставили его вздрогнуть всем телом. Он уловил родной запах, и сердце застучало быстрее.

– Я знал, что ты дождешься меня, Эйли…