Текст книги "Мишкина мама (СИ)"

Автор книги: Шугар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мишкина мама

Мишкина мама, тетя Ира, она, мне кажется, немножко того. Без тормозов.

То есть, нет, так-то она нормальная, четкая тетка. Даже Малахова не смотрит. И на работе, она в ОВИРе нашем работает, у нее все по струнке ходят. И дома у них чистота, порядок, все блестит, и еда всегда есть. Вкусная. Уж я-то знаю, всю жизнь с ними дверь в дверь живу. А с тех пор, как моя родительница поехала в Штатах домработницей вкалывать, меня тетя Ира, считай, и кормит. Не задаром, конечно, я ей деньги даю. Ну, не ей, она бы не взяла – а Мишке даю. Все равно за продуктами обычно он ходит. Или мы с ним вместе. Идем, бывает, на рынок, пихаемся и ржем, как дебилы, а спроси – про что, так ведь не ответим, потому что сами не знаем. Лето, солнце, жара, можно бутылочными пробками в футбол играть, сейчас вот продукты домой оттащим, пойдем возьмем в стекляшке по пиву, и на речку, сидеть на обрыве и ногами болтать. От радости, в общем, ржем. Бывает такое.

Да, я ж не про то. И вообще не с того начал. В общем, с тетей Ирой нормально все, только вот Мишке она реально плешь проедает. Женить его хочет. При любом удобном случае – давай, говорит, Мишаня, порадуй маму внучками. Квартира, говорит, большая, все поместимся. Вы, молодежь, родите, да гуляйте дальше, а я хоть понянчусь. Вот, говорит, у паспортистки дочь, Женечка, чем тебе не пара? И умная, и красивая, и готовить умеет.

Ага, красивая. Видел я эту Женю, когда мы с Мишкой как-то к теть Ире на работу забегали. Красивая-то красивая, только двух стульев для такой жопы маловато. Это ж если ее в дом приводить, так все косяки расширять. А то не пролезет. А так красивая, ничего. И готовить явно умеет, сразу видно.

Ну и Мишка тоже – смеется и говорит:

 – Мам, да я ж ее и не обхвачу, а уж залезть точно не залезу. Долго внучков ждать придется.

 – Ах ты, – говорит теть Ира, и полотенцем его по кумполу, – ты что такое при матери говоришь, а?

И тоже смеется. Я ж говорю, так-то нормальная она.

А я на Мишку смотрю и думаю: точняк не залезет. Куда ему, он тоненький весь, будто вообще не жрет ничего, куда только теть-ирины борщи вливаются и беляши улетают. Тонкий, локти острые, колени вот-вот джинсы прорвут, и вообще так по виду и не скажешь, что парню за двадцать уже, ему даже бухло без паспорта не продают. Иди, говорят, мальчик, пусть папа сам покупает. Тут я подхожу. Ну, за папу-то я не сгожусь, я все-таки Мишке ровесник, но качалка, она даром не проходит. Да и в автосервисе работать тоже не хером по столу стучать. Мне, в общем, сразу продают. Нормально.

Но я опять не про то.

Короче, теть-Ира Мишке все время кого-нибудь сватает. Не Женю паспортисткину, так Таню с пятого. Ага, ту Таню поди сосватай, она на всех на нас смотрит, как на говно под ногами. Хотя пирожки теть-ирины только так уметает, когда в гости заходит. И казалось бы, чего мы ей сделали? Ну подумаешь, ржали, когда она в пятом классе мини-юбку носить начала, а ножки-то кривые, а жопка-то как дощечка. Это сейчас и ноги огого, и корма такая, что руки сами тянутся – а вот и хрен, ушел паровоз. Детские, блин, травмы. Психологические.

В общем, я чего рассказать-то хотел. Мишка это все сватовство терпел-терпел, лет так с шестнадцати и годиков так пять непрерывно – а потом накрыло его.

 – Я, – говорит, – не могу больше. Расскажу маме, и пусть как будет, так и будет.

Это он у меня на кухне сидел, сбежал в который уж раз от мамкиной заботы. Возил по столу бутылкой «Арсенального», смотрел в клеенку – хотя чего в мою клеенку смотреть, там одни дырки сигаретные да разводы от бутылок – и бубнил под нос: не могу, мол, больше, не могу, сил нет, Валер, ну что ж делать-то, а?..

Валера – это я, в смысле.

Я его, конечно, успокаивал.

 – Да забей, – говорю, – мать – она мать и есть. Конечно, внучков хочет, все бабы хотят. Чего уж. А может, – говорю дальше, – тебе и правда, того-этого… Ну, завести.

Мишка такой глаза на меня поднимает – и я, блин, себя чувствую, как щенка пнул. Вот умеет он так смотреть, зараза.

 – Валер, – говорит, – ну ты чего? Ты серьезно?

А я что. Я дальше говорю, раз уж начал:

 – Помнишь, – говорю, – Юльку Березину из параллельного? Она вроде как в Москву уехала, и я тут слыхал, что она с девкой живет. По-серьезному, как пара. Хозяйство ведут.

 – Слышал, – бурчит этот страдалец и в бутылку одним глазом заглядывает, будто помощи там ищет. – А нам-то что с этого?

Ну, я это «нам» мимо ушей пропускаю, не люблю я такие разговоры, да тетя Ира-то не моя все-таки мать, а Мишкина, мне-то она плешь не ест. А моей-то, я думаю, и совсем похрен, что я там, с кем я – присылает иногда подарочки, джинсы на три размера меньше, чем мне надо, я их Мишке отдаю – а так-то даже письма раз в полгода пишет. И все о себе. Ну да и хорошо, что ей хорошо там, а уж я тут справлюсь. Тьфу, блин, опять занесло.

В общем, на Мишкин вопрос я отвечаю:

 – Ну как что, там все-таки две бабы сразу. Аж двух детей могут родить. Одного себе возьмут, другого тебе дадут. Ну, теть Ире. Нормально, а? Им же тоже наверняка ребенок нужен, а у тебя, это самое, генофонд. Хороший.

Тут Мишка на стол пивом плюнул.

Я даже чуть не обиделся, но сперва решил за тряпкой сходить.

Пока я стол вытирал, Мишка прокашлялся и говорит:

 – Ты, Валер, как скажешь иногда.

И больше ничего не стал объяснять. Я так и не понял, что не так-то с моей идеей, но решил не настаивать. Мишка умный, он в универе три года отучился, а теперь в компьютерах шарит, как билл гейц какой. Ну и правильно, чего ему еще делать, такому хилому, не мешки же таскать.

А он опять ныть начал. Скажу, мол, матери, да скажу. Не могу, мол, больше.

Я ему говорю:

 – Терпи! Ты что, не мужик, что ли?

А он только смеется и это самое. Ну, как обычно. Ничего не могу с собой поделать, когда он так. Вообще башню сносит. Даже говорить неловко, так-то я спокойный, в общем. Даже если какие разборки на работе, я там не сразу завожусь. Все уже орут, а я такой тихий-тихий. Хотя гаечный ключ-то под рукой всегда, ну так это ж на всякий случай. А вот с Мишкой я что-то не спокойный ни хрена. Сам удивляюсь.

В общем, потом Мишка опять говорит: надо сказать. Пойдем, говорит, скажем.

Вот номер. А я-то что сразу?

Я говорю:

 – Расстроится она, Мишань. Вот зуб даю, расстроится.

 – Переживет, – хмуро говорит Мишка, и тут я вижу, что он точняк пойдет и скажет. Решил уже.

 – Ну ладно, – говорю, – хрен с тобой, пойдем. Только это самое. Давай, что ли, без подробностей. Что, с кем – ну это ж твои дела, а? Ты взрослый уже парень, чего уж все-то вываливать.

Мишка на меня глянул только, а я по глазам читаю: ну же ты, Валерий Игоревич, и ссыкло.

И правда, думаю, чего это я.

 – Ай, – говорю, – где наша не пропадала, пошли.

И пошли мы.

Тетя Ира там капусту в борщ крошит, а тут мы такие приходим. Она, конечно:

 – Мальчишки, вы есть хотите? Ждать придется, борщ еще не сразу будет. Или бутербродиков каких порежьте.

Я чуть не повелся. Ну а что, пожрать-то тоже тема, и отвлечься можно. Но Мишка насупился и говорит:

 – Мам, я тебе кое-что сказать хочу.

 – Ой! – говорит тетя Ира и руками всплескивает так, что капуста с ножа сыпется. – Ты что ж, никак жениться надумал?

Вот бабы, а! Чуть что сказать – так сразу и жениться.

А Мишка сопит, но прет танком.

 – Нет, – говорит, – наоборот. Я вообще никогда не женюсь.

 – Пил? – спрашивает сурово тетя Ира и даже нюхать его идет.

 – Да чего пил-то, – не выдерживаю я, – полбутылки пива выдул, вообще не деньги.

 – А что ж ерунду городит? – это тетя Ира у меня уже спрашивает.

Ну, я молчу, а чего я сказать-то могу.

 – Если тебя девочка какая обидела, так ты это брось, – говорит она Мишке. – Девочку мы тебе хорошую найдем, все обзавидуются.

 – Мама, – говорит Мишка и уже чуть не плачет. – Не нужна мне девочка. Вообще не нужна. Я, – говорит, а у самого губы трясутся, – вообще мальчиков люблю. Я гей, мама, понимаешь?

Ну, и тут, конечно, немая сцена. Ревизор прямо. У Мишки губы аж скачут, я такой сижу, в холодильник спиной вжимаюсь, а тетя Ира посреди кухни стоит, и с ножа у нее падает последняя капустная лохмушка. И об пол в мертвой тишине – шлеп.

Я думал, она, может, кричать начнет. Или даже стукнет Мишку. Готовился ее ловить, если что. А то она женщина корпулентная, как стукнет в ажиотаже, так Мишка и сломается.

А она наклоняется, капустный ошметок подбирает, выпрямляется и спокойно-спокойно так говорит:

 – Это ты зря.

Мы с Мишкой на нее оба вытаращились. Не ждали потому что такой реакции.

А тетя Ира капусту помяла в пальцах, в ведро кинула и говорит:

 – И девочку-то хорошую найти сложно, а уж мужика хорошего и вовсе ищи-свищи. Влип ты, сынуля, вот что я тебе скажу.

И чего-то я тут не выдержал и заржал. Перенервничал, что ли. Сижу, заливаюсь, успокоиться не могу, чуть с табуретки не навернулся. Мишка посмотрел на меня и тоже засмеялся. Тихо так, но сильно, чуть не до кашля. А за нами и тетя Ира хохотать принялась. Упала на табуретку возле стола, нож бросила, сидит, слезы фартуком утирает.

Отсмеялись, в общем, как-то. И сидим друг на друга смотрим.

А потом тетя Ира спрашивает:

 – Это ты серьезно или тебе разговоры мои надоели?

 – Серьезно, – говорит Мишка, и опять у него губы трястись начинают.

 – Ну, – говорит тетя Ира, – поставил ты мне задачу. Но варианты есть.

Мы с Мишкой даже не поняли сперва, о чем она.

А она дальше продолжает.

 – Вот, – говорит, – в мэрии секретарь мэра нашего, знаешь его? Юрий Владимирович зовут. На вольво ездит на синей. Вот он, говорят, точно этот самый. А в целом солидный мужик, и работа денежная. Да наверняка ты его видел. Его тетка магазин держит, вечно к Марусе моей за справками бегает.

 – Мама! – стонет Мишка и головой на стол падает.

 – А что «мама»? – начинает раздражаться тетя Ира. – Что ж тебе теперь, одному жизнь коротать? Или на эти, тьфу на них, гей-парады в Москву мотаться? Ты мне не вздумай! Найдем тебе парня, не такая уж и беда. А с ребеночком разберемся, да хоть за деньги пусть шалава какая родит, только чтоб здоровая была!

 – Мама, – говорит Мишка, – да не надо мне парня! Есть у меня!

И вот тут тетя Ира прямо как в стенку въехала.

 – Что? – говорит она растерянно. – Парень у тебя есть?.. Это как же ты так по-тихому?..

А Мишка, зараза такая, молчит. Ну, тетя Ира на меня смотрит. Я думаю, ну все, попал, как партизан к немцам.

 – Валера, – говорит она вдруг, и я чувствую, сама себя накручивает, сейчас кричать будет, – а ты-то куда смотрел? Ты ж с ним со школы дружишь! Ты ж каждый день с ним! Это, значит, он себе нашел кого-то, а ты их покрываешь?! И мне не слова?! Ну что ты рот открыл, дурья твоя башка?!

А я вот и открыл. Сижу с открытым ртом, аж сказать ничего не могу. Мишка то ли хрюкнул, то ли фыркнул тихонько – он всегда так делает, когда смех давит, с самого детства. Кашлянул и говорит:

 – Мам, мы вообще-то с Валерой… Ну. Вместе.

Тут, я думал, она нас убьет. Ух как она орала. И что мы ей голову морочим, и что совести у нас нет, и что она как идиотка Мишаню сватает-сватает, а он уж сосватанный давно, и что мудозвоны мы, и даже хуже еще слова говорила. Только пидорасами не называла, хотя казалось бы, такой случай.

Мишка это молча слушал и даже кивал покаянно, а я все смотрел на него, как у него волосы ко лбу прилипли от волнения, и как он солонку по столу крутит, и думал, что даже вот пусть теть-Ира орет, и пусть я буду пидорас, по всем понятиям, а все равно нормально все вышло. Мне нравится.

Потом тетя Ира откричалась и к борщу вернулась. Капусту-то дорезать надо, борщ не ждет.

Ну, а мы сидим как дураки, и уходить вроде глупо, и говорить вроде не о чем. Но тут Мишка мне подмигивает – пойдем, мол, дадим мамке передохнуть после такого, это самое, стресса.

Я уже поднимаюсь – и тут тетя Ира ко мне поворачивается от кастрюли и так ласково-ласково говорит:

 – Валерочка, так а что ж с ребеночком-то делать будем? Вы уж, мальчики, придумайте что-нибудь, порадуйте мать… И кстати, можешь меня мамой называть.

Тут я и понял, что теперь она вообще с нас не слезет. Я ж говорю – без тормозов, точно. А так ничего, нормальная, бывают и похуже тещи. Мне, если подумать, еще повезло. Так-то.