355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шеол » Звук разбившегося стекла (СИ) » Текст книги (страница 1)
Звук разбившегося стекла (СИ)
  • Текст добавлен: 6 июля 2017, 16:00

Текст книги "Звук разбившегося стекла (СИ)"


Автор книги: Шеол



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Когда наступает вечер, Тесс кутается в тёмную колючую шаль и все равно чертовски и бесконечно мёрзнет. От этого на самом деле никуда не деться. Наклоняется над столом и тяжело выдыхает. Сидеть вот так часами и бесконечно вызывать минувшие дни в памяти, пытаясь понять, что было сделано не так – это одурительно больно-больно-больно, и с этой болью она заперта в совершеннейшем грёбаном одиночестве, потому что... Ну, кому об этом сказать, к кому с этим пойти? Не на кого опереться, некуда даже выкричать то, что в груди застряло, и Тесс сжимает зубы, оглядываясь по сторонам. Если никто не заметил, как на секунду изменилось её лицо, значит, сегодня ей определённо везёт. Ей бы уйти из Совета куда подальше, забыть все это, послать к чертям. А она осталась, чтобы каждый раз наступать себе на горло. Осталась, чтобы исправить все то, что натворила. – И ты все равно?.. Тесс вздёргивает подбородок и говорит без тени колебания. – Я ведь его генерал. *** Когда владыка Света предал Совет миров, очень много всего так сразу изменилось (прежде всего, потому что Кастильоне очень сильно опустел), но что-то осталось все-таки прежним. Ирия, например, все так же бесил со своей дурацкой трубкой и нездоровой тягой к нездоровым странностям.  Новый председатель. Абсолютный идиот.  Он как большой ребёнок, которого надо постоянно вытягивать и подталкивать, а потом ещё делать вид, что ну уж он-то точно ничего не скрывает. Не прячет за душой ни боли, ни сожалений. Это отчаянно не так, и новый помощник бесится от его улыбки именно по этому.  *** Председатель-спрячь-эту-долбанную-усмешку. Начни-уже-вести-себя-серьёзно-Ирия. Всем своим видом и возведением он откровенно бесит. И бесит не только её, а весь Совет, если честно. – Тише, помощник, ваша страсть сжигает все на своём пути, – мечтательно тянет Предстелатель, когда Тесс налетает на него в узком проходе. Конечно же, случайно. – Ещё слово и тебя сожжет, – почти рычит Тесс, отскакивая в сторону. Она уже давно перешла на "ты", ну, потому что "вы" – это просто невозможно.  – О-о-о, звучит многообещающе   – Кретин, – злобно плюёт помощник и уходит дальше по коридору, туда, куда шла. Хотя шла она на самом деле в другую сторону. Тесс мрачно хмурится всякий раз, старательно делает вид, что ненавидит его всей душой, и вот это неправда, которую до обидного невозможно скрыть от этого обмудка. Председатель все знает и все видит насквозь. Тесс протяжно вздыхает и закусывает нижнюю губу до крови, чтобы не выть от отчаяния, Без идиотского, бесконечно раздражучего Ирии невозможно дышать. А вот это правда.  *** А ещё к ней регулярно приходят крысы из всевозможных комитетов с одним и тем же омерзительным предложением. – Один из них свихнулся, второго запечатал. Тесс, лучше будет запечатать и его, вы же Помощник, вы же знаете, где его генералы.  – Не знаю, – Тесс отвечает с хрипотцой в голосе и прячет где-то в кармане кулак.  – Назовите хотя бы нескольких, хотя бы одного, вам ведь прекрасно известно, что только генералы могут запечатать Воплощение. – Нет у него генералов, ясно вам?! — потом опирается о стол и почти кричит.  У Ирии действительно ничего нет, у Тесс есть только Ирия, и о том, что причиняет боль, не принято говорить. Сейчас в Совете не вспоминают прошлое, слишком много мороки в будущем, слишком мало времени – в настоящем.  А когда-нибудь Тесс сломается и свернёт им шею.  *** Когда помощник приходит посреди ночи, чтобы просто об этом рассказать, её отказываются слушать. В смысле, когда она только заикается, её втягивают сразу же внутрь, чтоб не мёрзла на ветру, и прижимают к груди. Тесс слушает его сердце и боится лишний раз шевельнуться и вздрогнуть. И это вместо того, чтобы двинуть ему за нарушение личного пространства. И это вместо того, чтобы лекцию прочитать об осторожности и уме.  – Ирия, ты идиот, никогда не делай так больше! – голос отказывает и срывается на осипший шёпот, у помощника внутри все леденеет от страха. – Я имею в виду – вообще. Никогда и никому не доверяйся... так! Особенно, когда ты и понятия не имеешь, сколько у тебя врагов.  – Меня нельзя убить, – тихо улыбается Ирия, – ты же знаешь. – Но боль-то причинить можно. Нельзя, чтобы беззаветное доверие такого идиота, как он, обманули хоть раз, потому что в мире нет вещи ценнее. – И пусть. У Ирии есть одна раздражающая манера. Он может бесконечно слушать Тесс, не перебивая, а потом сделать по-своему.  А ещё он прекрасно имеет понятие о количестве своих врагов. Он вообще спокойный, размеренный и всё на свете знает.  А рассказать о советовских кознях – всего лишь предлог, чтобы заявиться посреди ночи. И об этом Ирия тоже на самом деле прекрасно осведомлён.  – Я просто хотела прийти, потому что... Поцелуй ложится на губы, и договорить Тесс не успевает, впрочем, как и вдохнуть. «Я знаю». А потом пожар перемещается на ключицу. «Я ждал». И тогда она перестаёт чувствовать себя вообще и одновременно начинает чувствовать слишком сильно. Помощник вообще знаменит тем, что всё на свете планирует, но такого – видит Совет – она не планировала ни под каким предлогом. Хотя тоже, в каком-то смысле ждала.  Тесс чувствует, как по её запястьям скользят чужие пальцы и все планы летят к чертям, чему она бесконечно рада.  И – ничего не поделать – она отзывается на эти ласки, зло, с раздражением, с нескрываемой ненавистью. С бесконечной любовью. Она позволяет одежде упасть к ногам. Она позволяет толкнуть себя на кровать и прижать к простыням своим весом. Это неправильно настолько, что от этого захватывает дух и хочется ещё.  Ирия казался таким понятным, дурацким и простым, а теперь Тесс понимает, что совсем не знала его.  И то, что она еще больше и еще болезненней привязывается к тому, к чему нельзя было, и не могла она, и то, что снова старые грабли радостно бьют по лбу, рассыпая перед глазами фонтаны искр – это всё плевать. Не плевать на чужое горячее дыхание, и которые эти чёртовы гребаные руки, потому что каждый раз когда они касаются её, Тесс, кажется, что она не доживет до утра. Помощник делает хриплый вдох, подаваясь навстречу. Председатель ловит и держит, потому что ей постоянно кажется, что она куда-то падает. Они теперь совсем не говорят, потому что это кажется оглушающе ненужным.  Рваный выдох, кожу едва задевают ногтем, и от этого она гореть начинает., А потом всё.  *** – А время всё меняет... – утром бормочет Тесс и ногтем стучит по кружке, а потом её бьют по затылку, чуть было не заставив расквасить себе нос о столешницу. – Нет, помощник, мы меняем. – Председатель, у вас очень тяжёлая рука... – тихо бормочет Тесс, хватаясь за затылок. *** – Приколист хренов, – Тесс фырчит, как недовольный ёж. Ирия сначала говорит умные вещи, а потом делает глупые. – Хватит ходить за мной с таким идиотским видом, мы в серьёзном заведении! Ещё бы, библиотека же. Здесь за лишний шум и голову открутить могут.  Тесс смотрит на Ирию в упор и с удивлением понимает, что это её слова сейчас почему-то звучат невообразимо глупо. Лицо помощника каменеет и это верный признак того, что убраться следует подальше. Председатель Совета духов огребает по голове увесистым томиком и ничуть не жалеет о содеянном. *** Это кто кого вытаскивает? Это кто тут к кому привязался, как идиот? Я не пойму.  Тесс утыкается лбом в колени и всё равно чувствует себя немного неловко, потому что она в первый раз здесь одна и то недолго. Это широкие ступени дворца Кастильоне, закрытого для посещений, особенно в нерабочие дни. Это очень удобное служебное положение, когда тебя пропускает практически везде.  – Утречка, Помощник! – это предельно доставучей начальник, который найдёт и заколеьет тебя даже на краю света.  Ирия заваливается во всей своей блистательной беспардонности на соседнюю ступеньку, а потом без разговоров укладывается затылком ей на колени и гладит по лицу. – Как жизнь? – Пошёл ты, Председатель. Тесс ещё с секунду смотрит в его хитрющие глаза, а потом вдруг сжимает в порывистых объятиях, хотя секунду назад хотела не видеть его больше никогда.  Еще около трёх секунд проходит, прежде чем Тесс понимает, что Председателю от таких объятий одурительно больно, потому что у него на груди печать, и она её задела, и... Впрочем, о главном она спрашивает только через полторы минуты.  – Ирия, тебе очень страшно? *** Он стоял тогда перед широким панорамным окном в здании совета, а оно всё было залито витражами, поэтому странные тени отбрасывало. Спиной к двери стоял, спиной к Тесс. Лицом к миру.  – Я не переживу эту войну, – и говорил так, как говорят совершенно очевидные вещи.  Конечно, если мы найдем однажды Владыку Света, конечно, если ты убьёшь его, тебе в этой битве не выжить.  И это очень-очень просто. Тесс обнимает его сзади, не совсем уверенная в том, что она хочет сделать, задушить или просто прижаться ближе.  – Не смей мне такое говорить даже, слышишь, полудурок, не вздумай коньки отбросить, ты, идиота кусок, у меня же кроме тебя никого нет... – шепчет тихо и зло, сквозь зубы, и её голос почти превращается в острие ножа, режет по живому, причём обоих. Когда выбор встаёт между Тесс и миром, все каждый раз выбирают мир. И это совсем не удивительно, помощник понимает. Помощник пожимает худыми плечами и благословляет этот выбор всей душой. Ну, или тем, что от неё осталось. – Это правильно. Правильно настолько, что сводить зубы.  Но хватит, чёрт возьми, хватит уходить из моей жизни, у меня нет сил вас удержать и уберечь, ни сейчас и никогда. Такое ощущение, что за вами надо бегать и упрашивать: "ну не рань меня, ну не делай мне больно".  Она на может даже попросить толком. «Даже если так хочется, что это сводит с ума». Не оставляй меня. Ну не оставляй. Ирия не оборачивается. «Ты у меня сильная». *** – Доброе утро, уважаемый Председатель, я слышала, вы решаете проблемы. И я даже воспользовалась своим служебным положением, чтобы просочиться к вам без очереди да ещё и не в приёмные часы! Тесс натянуто улыбается и ей почему-то хочется посадить Ирию на цепь, чтобы он случайно не сбежал, пока будет выслушивать все эти задушевные откровения. Ей есть о чем рассказать, но она, усмехаясь, говорит только то, что меньше всего хотела. – Председатель, мне больно. Неужели ты не видишь. Ну ты же всем помогаешь, ну помоги и мне. Если он просто распустит себя хоть на секундочку, позволит пожалеть её чуть больше, чем надо, улыбнуться чуть теплее – это ее убьет. Владыка Тьмы отводит взгляд, и ему совершенно нечего ответить. Тесс понимает это по глазам и пожимает плечами.  Это нормально – что здесь ничем не поможешь. Это нормально – что боль выкручивает руки и душу, и хочется плеваться горечью. Это нормально – что Тесс всего лишь пожимает плечами и больше не говорит ничего. Это нормально. Ненормально. Тесс смотрит себе под ноги, в лужу, и не понимает, что же не так. – Небо, помощник, – устало говорит Ирия, – небо-то голубое. В Кастильоне вот уже несколько недель беспрерывно шли дожди, а вот теперь внезапно тучи рассеялись, и за ними показалось небо, чистое, голубое. И там, на гладкой поверхности оно отражается. Помощник смотрит себе под ноги, в небо, и как-то так получается, что небо капает из глаз, на землю, под ноги.  Пожалуйста, кто-нибудь, выберите меня, хоть раз, хоть единственный гребаный раз. Пожалуйста, кто-нибудь, остановите это. – Того, что случится после, когда вы друг друга переубиваете, я не боюсь. Я тогда тоже, наверное, просто умру, – помощник садится на ступеньку рядышком и думает о том, что может, ему тоже тяжело делать этот выбор, и что, может быть, потерять этот мир было бы чуточку легче, чем потерять Владыку Тьмы.  Ирия вдруг целует её, но это он так извиняется за то, что ему придётся её оставить. Тесс откровенно хочется ему врезать тяжеленной книгой как тогда, в архиве, за такие извинения, но она безотчётно тянется навстречу, потому что вкус губ председателя неожиданно нравится, и вся ситуация напоминает наркотический угар, потому что на трезвую голову такое не случается.  – Не оставляй меня, сволочь. Оставишь, убью нахрен. Мёртвого достану и убью.  – Прости меня, пожалуйста, Тесс, – Ирия виновато улыбается. Помощника дёргает. «Прости меня, пожалуйста, Тесс» – это все равно что пластырь наложить на открытый перелом.

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю