Текст книги "Прием у психотерапевта (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Я знаю, что такое химия, мисс Амбридж. Во время инспекции было случайно не практическое занятие?

– Да, практическое… По химии слишком мало теории, и она разбирается непосредственно на занятии.

– А вам не пришло в голову, что вас заставили сидеть в углу ради вашей же безопасности и безопасности учеников? Вы и так своим присутствием отвлекали ребят и преподавателя от проведения опыта. Вы не думали, что могли такой Бум спровоцировать, что в итоге стало бы страшно всем?

– Да? Я как-то упустила это из виду, – Амбридж снова нахмурилась.

– Конечно, вы же не представляете, что существуют практические занятия. Вы же преподаете чисто теоретически, – Кетти поняла, что зря теряет время. Это был не ее клиент.

– Дорогая, вы открыли мне глаза, – Амбридж поднялась с кушетки. – А я-то не понимала, почему Снейп повел себя как козел, да и практика… Возможно, все-таки нужно проводить практику, – пробормотала она, направляясь к двери.

Кетти проводила ее задумчивым взглядом. Затем подошла к столу и, открыв блокнот, принялась записывать:

Долорес Амбридж: мания, основанная на цветовых предпочтениях, отрицание, скрытая агрессивность, зацикленность. Склонность к насилию? Дебют шизофрении? Посоветовать Альбусу Дамблдору назначить психиатрическую экспертизу для определения профпригодности (работа с детьми).

– Ну что же, – Кетти посмотрела на дверь. – Хоть один сеанс прошел не зря.

Отвлекшись, она не заметила, как надпись, сделанная в блокноте, мигнула, исчезла, а через секунду снова появилась на том же месте.

========== Глава 9 ==========

Рабастан Лестрейндж с 10.00 до…

Кто бы сомневался. Ни дня без друзей и знакомых Альбуса Дамблдора.

Кетти довольно долго разглядывала мужчину, замершего на пороге. Тот в свою очередь рассматривал ее. Его взгляд Кетти очень не понравился: презрительный, высокомерный, даже угрожающий.

– Здравствуйте, проходите, мистер Лестрейндж, – Кетти нарушила продолжительное и скорее оценивающее, нежели неловкое молчание, хотя первым ее порывом было послать клиента куда-нибудь подальше и забаррикадироваться на всякий случай. К ней на прием заходили всякие личности, и этот Лестрейндж, с первого взгляда относящийся к категории «личность», не напугал ее, просто надоели эти странные посетители.

– И что здесь делается? – голос мужчины звучал глухо. Даже не поздоровавшись, он вошел в кабинет и теперь настороженно осматривался по сторонам.

– Здесь проходят сеансы психотерапии, если вы не знали об этом раньше,– Кетти встала и вышла из-за стола. – Вас что, не предупредили?

– Меня вообще редко о чем-то предупреждают, – пробормотал Рабастан. – И как ты проводишь эти сеансы? – Кетти раздражало панибратское отношение клиента, но она решила не заострять на этом внимание. Раньше сядем, раньше отправимся отсюда.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам разобраться в проблемах, мешающих вашему психологическому комфорту, – вздохнула Кетти.

– В каких проблемах? Ты что, думаешь, у меня какие-то проблемы? – надменно вскинул подбородок посетитель.

– Это вы должны мне сказать, – она еще раз окинула взглядом высокую поджарую фигуру, напомнившую ей хищника, вышедшего на охоту. А жизнь-то его потрепала, видимо, нехило. – Хотя, некоторые из них я вполне могу предположить.

– Ну да? Попробуй, – усмехнулся мужчина.

– Это на самом деле просто, – вернула усмешку Кетти. – Вам не доверяют полностью, раз даже не поставили в известность, зачем вас вообще сюда отправили. Такие люди, как вы, привыкли замыкаться в себе и редко ходят к специалистам моего профиля сами. Скорее всего, у вас проблема с родственниками, и – ах, да, – вас никто не любит, а Снейп, конечно же, козел и все усугубляет. – Кетти снова усмехнулась, глядя, как надменность медленно уходит из глаз, уступая место удивлению.

А она всего лишь перечислила обычные проблемы своих клиентов, которые приходили не с определенной целью, а чувствуя общий дискомфорт. Тех, кто точно знал, на что именно им нужно обратить внимание, и пытался этим знанием давить на психолога, Кетти не жаловала и старалась отправить к своему нелюбимому коллеге. Что касается всеобщей любви и Снейпа – это чаще всего волновало ее посетителей, так или иначе связанных с Альбусом Дамблдором.

Мысли ее непроизвольно вернулись к Снейпу. Интересно, какой он. Загадочный мужчина, умеющий довести до кипения любого, был единственным желанным клиентом в этом кабинете. Пока она разделяла с ним все, что он высказывал своим знакомым.

– А, так вы все-таки ведьма, – с каким-то странным облегчением произнес Лестрейндж и заметно расслабился. Кетти вздрогнула и вернулась в реальность. А все же когда Альбус Дамблдор пригласит Снейпа на сеанс?

– Практически ясновидящая, если вам так легче, – Кетти улыбнулась. Последнюю ночь она спала прекрасно, раз и навсегда решив не обращать внимания на чудачества своих последних клиентов. Но это не значит, что они ее не напрягали во время сеансов. Просто она решила относиться к ним, как к неизбежному злу. – Ложитесь на кушетку, пожалуйста.

– Зачем? – к Лестрейнджу вновь вернулась подозрительность.

– Чтобы легче было расслабиться и попытаться наладить между нами контакт, – терпеливо произнесла Кетти. – Нам же нужно выяснить хотя бы к концу этого сеанса, что вас больше беспокоит: ваша семья или то, что вас не ценят. Если не получится этого сделать сегодня, то возникнет необходимость в повторных сеансах, – сказав это, Кетти прикусила язык. Вот к чему приводят годы практики. Стандартный набор фраз в начале сеанса сам срывается с языка. Ей абсолютно не хотелось видеть этих клиентов еще раз.

– Хорошо, – Рабастан расположился на кушетке, все еще подозрительно поглядывая на женщину.

– Расслабьтесь, закройте глаза, если вам так будет легче.

– Ко мне давно так внимательно не относились, – внезапно произнес Рабастан, – хотя, если разобраться, ко мне никто и никогда внимательно не относился.

– Я прекрасно понимаю, – Кетти села на свое место. – Когда люди приходят к психологу в первый раз, они всегда воспринимают процедуру настороженно, а то и несколько агрессивно…

– Я не об этом. Меня действительно никто не замечает. Наверное, и вы обращаете на меня внимание только потому, что мы с вами одни в этой комнате, – с какой-то досадой выпалил он.

– Я знаю, что вы имеете в виду. Давайте поговорим о том, что вы, по вашему мнению, не испытывали достаточного внимания. Почему вы пришли к такому выводу?

– Понимаете, я всю жизнь нахожусь в тени своего старшего брата. Меня никто не замечает. Я вообще сомневаюсь, что окружающие меня люди знают, как меня зовут – Лестрейндж, и все тут. Может, они меня с Руди периодически путают? А родители? Рудольфус то, Рудольфус это. Все разговоры моей семьи со своими знакомыми велись только вокруг Руди. Родители обращали на меня внимание только тогда, когда хотели узнать, а что там у их любимого Руди делается? Сходи, сынок, посмотри. Представляете? Именно так: сынок. Я не помню, чтобы даже собственная мать обращалась ко мне по имени. Да она о своих домовиках знала больше, чем обо мне.

– Домовиках?

– Слугах. Мы их так в семье называем. Слишком домовитые они.

– Руди – это ваш старший брат? – уточнила Кетти, решив перевести разговор со слуг в более подходящее русло.

– Да. Но он меня ненавидит, причем с самого детства.

– Почему вы так думаете?

– Потому что он всегда говорил, что в семье существует две разновидности братьев: старший брат и стукач. Как вы понимаете, под понятие «старший брат» я не подхожу.

– А вы, гм… соответствовали столь нелестной оценке? – осторожно поинтересовалась Кетти.

– Да я всего-то пару раз рассказал отцу, что он с Беллой целуется, ничего больше. И то, он сам виноват! Не надо было ко мне так относиться с самого начала, – Рабастан заметно расслабился, но говорил с закрытыми глазами.

– И что сделал ваш отец?

– Он Руди жениться на этой стерве ненормальной заставил! Я же не думал, что все так повернется.

– Я так понимаю, Руди не был в восторге.

– Еще бы. Да вообще мало кто в восторге. Никто бы, наверное, не захотел иметь такую фурию в своем семейном кругу. Он до сих пор мне напоминает, что это именно я разрушил ему жизнь. Он к Темному Лорду-то пошел, чтобы подальше от жены находиться. Кто ж знал, что она за ним побежит, и у нее планку вообще сорвет.

– А вы тоже как-то связаны с Темным Лордом? – еще один, играющий в эту странную игру, с тоской подумала Кетти. Сиротки, Альбус Дамблдор, Темный Лорд, Снейп. Как-то слишком много темных фигур на этой шахматной доске. Если, конечно, это можно сравнивать с шахматами.

– Конечно, ведь кроме Беллы и Руди, он единственный, кто помнит, что меня зовут Рабастан. Ну, еще Снейп, – недолго подумав, сообщил Лестрейндж. – Но этот козел вообще все знает. Откуда только, непонятно даже Лорду.

– И все же, почему вы думаете, что никто не помнит вашего имени?

– Да потому что даже на суде к нам с Руди обращались вместе, так и говорили: Рабастан и Рудольфус Лестрейндж; а Крауч постоянно недоуменно так смотрел на надпись, словно пытался понять, с каких это пор Рудольфус еще и Рабастаном стал.

– Судили? Вы были за что-то осуждены?

– За компанию, меня судили и посадили за компанию, – Рабастан открыл глаза и мрачно посмотрел на Кетти. – Меня обвинили в нападении на Лонгботтомов, точнее, обвинили Рабастана и Рудольфуса. Когда меня авр… полицейские вязали, то недоумевали, почему Рабастан, а не Рудольфус? Но все равно забрали – мол, какая разница, там разберутся. “А в протоколе напишем, что взяли Р. Лестрейнджа. Не повезло тебе мужик, с фамилией”. Разобрались, называется.

– Вы хотите сказать, что оказались в тюрьме по недоразумению?

– Нет, ну почему же, – возразил Рабастан. – Я много чего совершил, но у Лонгботтомов я не был! Я вообще нигде не был, где Белла развлекалась.

– Почему? – Кетти внимательно разглядывала Лестрейнджа и пыталась понять, как ей к нему относиться. Он признавал, что является преступником, но отрицал свое причастие к преступлению, в котором его обвиняли.

– Потому что я «слишком маленький, неопытный. И вообще, детям нечего делать подле Темного Лорда»! Она, видите ли, помнит, как я прыщи выводил, и не может воспринимать меня по-другому. А ведь мне уже тридцать пять лет!

– Как и Снейпу? – невольно вырвалось у Кетти.

– Вот! Снейпа она никогда ребенком не называла!

– А как она его называла?

– Преимущественно «козел».

– Неудивительно. А вы случайно Сириуса Блэка не знаете?

– Конечно, знаю, – фыркнул Рабастан. – Брат Беллы. Еще одно чудо на родословном древе. Он еще в соседней камере сидел. Так что мы стали как никогда близки. Родственник все же, да еще практически сокамерник. Все жаловался на то, что его никто не любит, и на блох. Я только не понял, ему было жизненно важно, чтобы его блохи любили, что ли? Даже не верится, что этот нытик взорвал целую улицу.

– Сириус Блэк утверждал, что ему позволили держать в камере собаку. Что вы на это скажете?

– Да он сам кобель добрый, но насчет собаки – не знаю, не видел, хотя может быть, какое-то тявканье до меня доносилось. Да, точно кто-то тявкал. Тогда он ныть переставал, наверное, собаку свою успокаивал.

– Понятно. Скажите, мистер Лестрейндж, а как вы перенесли тяготы заключения?

– Нормально, – мужчина пожал плечами. – Меня даже стражи не замечали. Мимо проходили, и все. Хорошо хоть есть давать не забывали. А может, подача еды осуществлялась автоматически? – он задумался.

– Значит, вас больше всего беспокоит тот факт, что вы всегда находитесь в тени своего старшего брата?

– Нет, к этому я привык, сложно не привыкнуть за тридцать пять-то лет. Меня беспокоит, что меня просто никто не замечает. Вообще никто. Думаете, сложно было пойти к Дамблдору и попросить его записать меня сюда? Да как бы не так. Он долго смотрел на меня, морщил лоб, а потом выдал: «Лестрейндж? Ты решил поменять сторону и начать новую жизнь? Не говори ничего, все равно не поверю. Хотя ты как-то изменился. Ты что, похудел?».

– А вы были раньше полным?

– Я? Я никогда не страдал излишком веса. Рудольфус всегда был невысоким и с брюшком, а я – высоким и стройным. Как нас можно было путать?!

– Но в ежедневнике имя написано правильно, – Кетти снова задумалась над тем, каким образом в ее ежедневнике появляются записи, но тут же тряхнула головой и решила больше не задавать себе этих вопросов, чтобы не сойти с ума. Хотя, может, она давно сошла с ума и это все ей кажется?

– Да потому что я его по буквам Дамблдору диктовал. А он так посмотрел на меня и спросил: «Однофамилец? Не повезло. Тяжело вам у нас, поди, с такой фамилией. Я вас не помню. Что вы заканчивали? Вероятно, Дурмстранг?». Я в Хогвартсе учился! – вскинулся он.

– Да, тяжелый случай, – Кетти с сочувствием посмотрела на мужчину. – Скажите, мистер Лестрейндж, а вы делали попытки донести до вашего окружения, что вы на самом деле брат Рудольфуса, а не он сам?

– Это как?

– А вот так. Пробовали ли вы при обращении к вам, как к Рудольфусу, остановить обращающегося и объяснить, что он ошибается, и на самом деле вы его младший брат Рабастан?

– Думаете, это может помочь? – Лестрейндж сел на кушетку и посмотрел на Кетти с надеждой.

– Думаю, что нужно попробовать. Без этого трудно сказать, поможет или нет.

– Мисс…

– Кроунг, – подсказала Кетти.

– Мисс Кроунг, вы мне действительно помогли, – Рабастан вскочил, подбежал к столу и вывалил на середину горсть золотых монет.

Когда дверь за ним закрылась, Кетти услышала громкий хлопок, как будто лопнула шина. Открыв дверь, она выглянула в коридор. Ее недавнего посетителя не было, хотя коридор был длинным, и он просто не мог так быстро его пройти.

Нахмурившись, Кетти подошла к столу.

– Может, он мне все-таки привиделся, и я сошла с ума? – нервно хихикнула психолог, но монеты на столе доказывали, что клиент к ней действительно приходил. – Теперь через весь город идти, чтобы монеты поменять. Вот что им стоит еще и фунты в карманах носить?

========== Глава 10 ==========

– Здравствуйте, – тихий неуверенный голос заставил Кетти поморщиться.

Она посмотрела на молодого, но какого-то потрепанного мужчину в заплатанном плаще и перевела взгляд на ежедневник. Открыла его и удостоверилась, что запись была на своем месте.

Ремус Люпин с 10.00 до…

Она снова посмотрела на мужчину.

– Здравствуйте, мистер Люпин, проходите, – психолог махнула рукой на кушетку.

Мужчина подозрительно посмотрел на Кетти, потом на кушетку и осторожно примостился на самом краешке.

– Ложитесь и постарайтесь расслабиться. – Кетти вздохнула и села на свой стул, стоящий в изголовье.

– Что, вот прямо в одежде ложиться? – Люпин настороженно разглядывал психолога.

– Ну, можете, конечно, раздеться, но это не обязательно. Я же вас слушать буду, а не рассматривать, – она не удержалась и улыбнулась.

– Я даже не знаю, чем вы можете мне помочь, – промямлил Люпин и, устроившись на кушетке, закрыл глаза.

– Это будет видно по ходу нашей беседы, – Кетти покосилась на блокнот, но, махнув рукой, оставила его лежать на столе. – Итак, пожалуй, начнем. Расскажите мне о себе.

– Что рассказать?

– То, что посчитаете нужным. Таким образом мы попытаемся вычислить вашу проблему, и я помогу вам в ней разобраться.

– Но Альбус Дамблдор не говорил, что мне нужно будет что-то рассказывать, тем более о себе, – Люпин не поворачивался в сторону Кетти, но она заметила, что ноздри его носа слегка затрепетали. Появилось ощущение, что он… принюхивался?

– Вы пришли к психологу. Разговор предполагается изначально, – Кетти вздохнула.

– Я не знал, простите. Значит, я должен что-то рассказать о себе?

– Да, желательно.

– А что все-таки рассказывать?

– Начните со своего детства, – предложила Кетти.

– Детство было как детство, до одного несчастного случая, после которого я понял, что становлюсь одиноким.

– Кто подал вам такую идею? Ваши родители?

– Нет, что вы. Мои родители во всем мне помогали. Они даже вытаскивали меня из-под кровати, когда пришел Альбус Дамблдор и предложил учиться в Хогвартсе.

– Он вас так напугал? – Кетти удивленно посмотрела на Люпина.

– Нет, просто я принял его за це… за санитара, которому поручено отвезти меня в больницу.

– А на это были основания?

– Знаете, лично я считаю, что я сильно болен, – Люпин приподнялся на локтях и посмотрел на Кетти взглядом, в котором отражалась вся скорбь человечества. – Но некоторые личности, вроде этого козла Снейпа, утверждают, что я выдумываю себе проблему, чтобы можно было на вполне законных основаниях начинать себя жалеть.

– А вы себя жалеете? – Как же ей хотелось встретиться со Снейпом. Она готова была поспорить, что он неординарная личность.

– Я бы так не сказал, – Люпин замялся, а затем решительно добавил: – А вы бы себя на моем месте не жалели? Когда тебя никто не любит, а друзья относятся с жалостью и брезгливостью?

– Стоп, – Кетти прервала словоизлияние клиента. – Давайте начнем сначала. Вы считаете, что вас никто не любит из-за вашей болезни?

– Да, а из-за чего же еще? – в голосе Люпина прозвучало удивление.

Кетти хихикнула про себя и сдержалась, чтобы не добавить: «А то, что вы жалеете себя и ищете виноватых там, где нужно обратить внимание прежде всего на собственное поведение, здесь совершенно ни при чем». Но вслух произнесла:

– Мистер Люпин, давайте разберемся. Прежде всего, вы считаете себя больным, или вы больны по-настоящему? И как проявляется ваша болезнь? Нозологические подробности и название самой болезни меня не интересуют, только ваше психологическое состояние.

– Временами, примерно раз в месяц, я становлюсь очень агрессивным, можно даже сказать, что во мне просыпается зверь, – Люпин грустно усмехнулся. Кетти отметила, что склонность к самоиронии у ее клиента сохранилась, и, возможно, для него не все еще потеряно. – Это на самом деле ужасно. Я себя почти не контролирую. Ну, если не выпью лекарство.

– То есть существует лекарство, способное решить вашу проблему агрессии?

– Да, конечно.

– Тогда в чем, собственно, дело? – Кетти недовольно нахмурилась.

– Дело в моей болезни, – неуверенно произнес Люпин.

– Вы еще скажите, что это Снейп во всем виноват, – хмыкнула психолог.

– Северус? Нет, что вы. Он наоборот пытается помочь, лекарство ва… достает. Оно довольно редкое, на самом деле. Как человек он, безусловно… – Люпин задумался, подбирая выражения, но ничего не придумав, просто махнул рукой. – То, что Северус меня ненавидит, это не проблема, он почти всех ненавидит, но вот остальные!

– Мистер Люпин, ваши друзья, они знают, что при приеме лекарства вы не представляете опасности для окружающих? – Кетти терялась в догадках, что же это за болезнь такая, но потом решила, что, скорее всего, какая-то мания. Однако это не объясняло, почему Люпин настолько не уверен в себе. Обычно такие люди не впадают в подобную крайность, а то, что он осознает себя больным, говорит о том, что болезнь находится пока в пограничном состоянии.

– Знают… наверное, – Люпин вздохнул. – Мы никогда об этом не говорили, а мой лучший друг Сириус… у него своих проблем хватает.

– Сириус Блэк? – имя Сириус было достаточно редким, чтобы заподозрить совпадение.

– Да, Блэк.

– Мистер Люпин, у Сириуса Блэка только одна проблема, и она никоим образом не влияет на проблемы его друзей. Поэтому не нужно прикрывать свое нежелание наладить диалог с окружающими вас людьми заботой об их психологическом состоянии.

– Вы считаете, что я просто не хочу общаться с друзьями? – Люпин подскочил и недоверчиво посмотрел на Кетти.

– Мистер Люпин, лягте, – в голосе психолога появились металлические нотки. Люпин послушно лег на кушетку. – Объясните мне, чего вы хотите добиться, демонстративно страдая на публику? Вы ведь «страдаете» демонстративно. Чтобы каждая, пардон, сволочь видела, как вам приходится нелегко. Вы хотите, чтобы вас жалели? – Люпин отрицательно покачал головой, не сводя напряженного взгляда с психолога.

– Нет, я не хочу, чтобы меня жалели, – наконец медленно произнес он.

– Почему вы просто не поговорите с друзьями? Или вы чувствуете себя в их окружении некомфортно? Тогда почему вы называете их друзьями?

– Что вы хотите сказать?

– Мистер Люпин, назовите мне имена своих ближайших друзей.

– Ну, э-э-э… Сириус.

– А почему так неуверенно? Или вы не считаете Сириуса другом?

– Почему не считаю?

– То есть Сириус Блэк безоговорочно вам доверяет, всегда находится рядом, особенно когда вам тяжело, готов помочь вам всем, чем только можно, пусть даже это просто будет разговор по душам, и, самое главное, он ничего не требует взамен? Я, как вы поняли, просто перечислила те качества, которые присущи людям, которых называют друзьями. Кстати, все эти качества по умолчанию взаимны. А теперь взвесьте все и назовите мне своих друзей.

Люпин молчал довольно долго, затем вздохнул и закрыл глаза.

– Наверное, все дело в том, что я никому не доверяю в полной мере.

– Да, я тоже так думаю. А почему вы не можете никому довериться? Только не говорите, что во всем виновата ваша болезнь. Всегда найдутся люди, которым любой недуг близкого человека будет глубоко безразличен.

– Вы так думаете? – Люпин осторожно покосился на психолога.

– Нет, я так не думаю, я это знаю. Вам нужно научиться уважать прежде всего самого себя; в жалости мало проку. Вам также нужно научиться хоть кому-нибудь верить.

– Это будет сложно, особенно учитывая это мерлиново противостояние. Мне-то ведь не доверяют, и так было всегда, с самого детства.

– Вы Сириуса Блэка давно знаете?

– Со школы, мы учились вместе.

– И именно с этих пор вы считаете его своим другом? – Люпин кивнул. – Хорошо, кто такой Джеймс?

– Джеймс? Это еще один наш друг, он погиб, давно уже.

– Да, я знаю, – спокойно произнесла Кетти. У нее сложилось стойкое впечатление, что никакого третьего в тандеме Сириус – Джеймс не было.

– И насколько близкими были ваши отношения? Сейчас меня больше интересует мистер Блэк.

– Ну, мне было сложно его удержать от… опрометчивых поступков, – осторожно произнес Люпин.

– Но он был в курсе вашей болезни?

– Да, в курсе.

– И как он на это реагировал?

– Никак, – растерянно произнес Люпин.

– Что и требовалось доказать, – тихо произнесла Кетти.

– Мы были довольно близки, но когда началось это… противостояние, наши отношения стали несколько натянутыми.

– Но вы все равно продолжаете считать его своим единственным другом?

– Он один, кто остался, – Люпин выглядел несчастным.

– Под «противостоянием» вы имеете в виду противостояние двух «сироток»? – Кетти сменила тему разговора, невольно нахмурившись. Что-то слишком много людей было втянуто в эту историю.

– Ха, да, можно сказать, что «сироток». Это вы отлично подметили, – Люпин искренне хохотнул, но тут же посерьезнел. – Тем не менее, проблема никуда не делась.

– А может быть, вы не там искали решение?

– Что значит – не там?

– Мистер Люпин, а почему бы вам не перестать зацикливаться на детских знакомствах и оглядеться по сторонам. Возможно, вы просто не видите тех, кому интересны вы сами, а не ваша болезнь. Только хочу вас предупредить, сделайте это после того, как убедите себя, что их жалость вам не нужна. Не может быть, чтобы вы не замечали готовность кого-нибудь из вашего окружения к диалогу.

– Да, наверное, замечал, – несколько удивленно посмотрел на Кетти Люпин.

Внезапно он вскочил и подбежал к столу, вывалил на него несколько мятых бумажек, в которых Кетти опознала фунты, и выбежал из кабинета, не попрощавшись.

– И вам до свидания, – Кетти несколько мгновений сидела, глядя в одну точку.

Из раздумий ее вывел звонок телефона. Подойдя к столу, она взяла трубку.

– Кетти, – радостный голос хорошей знакомой Люси вызвал немотивированное раздражение. – Я сегодня иду на свидание с Кевином!

– Поздравляю, – ровно ответила Кетти. Она терпеть не могла самовлюбленного Кевина.

– К нему в гости приехал брат с континента, ты просто обязана составить нам компанию.

– Люси, я ничем тебе не обя…

– Мы заедем за тобой в семь вечера, будь готова!

Кетти положила запикавшую трубку на стол.

– Может, эмигрировать в Америку? – она с тоской посмотрела на свой ежедневник.

========== Глава 11 ==========

Кетти сидела за столом и смотрела на часы. Стрелки неумолимо приближались к отметкам десять и двенадцать. Она принципиально не заглядывала в ежедневник, чтобы не знать заранее, кого на сей раз к ней занесет.

Вчерашнее свидание прошло на редкость мило. Бен – брат Кевина – оказался не таким напыщенным придурком, как сам Кевин. Скорее, он был забавным, и Кетти даже подумывала о том, чтобы продолжить знакомство. Во всяком случае, свой телефон она дала Бену почти без колебаний.

Стук в дверь раздался ровно в десять. Подняв взгляд, Кетти едва не упала со стула, но быстро взяла себя в руки. Если мужчина не вызывал у нее никаких эмоций, кроме профессионального интереса, то женщина…

«Хиппи, что ли», – мелькнуло у нее в голове. Заставив себя оторвать взгляд от женщины, одетой как представитель этого уже пребывающего в прошлом движения, Кетти открыла ежедневник.

Мистер и миссис Артур Уизли с 10.00 до…

– Здравствуйте, проходите, – Кетти встала и махнула рукой в сторону кресел, предназначенных для семейных пар. – Присаживайтесь.

Клиенты молча сели. Мужчина сразу же принялся с любопытством оглядываться по сторонам, а женщина с не меньшим любопытством разглядывала Кетти.

Молчание несколько затянулось, но Кетти не прерывала его, занимая свое место немного в стороне от пары.

– Ну что же, приступим, – она вздохнула, отметив про себя, что хоть гости оба рыжеволосые, но у женщины волосы более темного, насыщенного оттенка, тогда как цвет волос мужчины наводил на мысль, что ему в шампунь подмешали хну.

– Простите, мисс Кроунг, но нас попросил зайти Альбус Дамблдор, не объяснив, что мы должны делать, – женщина улыбнулась.

– Миссис Уизли, мы просто поговорим. В зависимости от того, как именно будет протекать наша беседа, мы вместе выясним, существуют ли у вас проблемы психологического плана, и попробуем их совместно с вами решить.

– Но у нас нет проблем, – уверенно заявила миссис Уизли.

– Верю, – серьезно подтвердила Кетти, еще раз бросив взгляд на аляповатую и, судя по всему, домотканую одежду, и обратилась к мужчине: – Мистер Уизли, сколько лет вы находитесь в браке?

Мистер Уизли открыл было рот, но вместо него на вопрос ответила жена:

– Почти двадцать пять.

– Миссис Уизли, я задала вопрос не вам, а мистеру Уизли, – мягко прервала ее Кетти. – Мистер Уизли, когда вы познакомились с будущей женой?

– О, мы вместе учились. В одной школе, на одном факультете, ну, вы понимаете.

– Понимаю. Вы учились в Хогвартсе?

– Конечно, в Хогвартсе, где же еще, – удивленно покосился на Кетти мистер Уизли.

– Действительно, где же еще можно учиться в Великобритании? – пробормотала Кетти. – У меня сложилось впечатление, что Хогвартс – закрытое элитное заведение для избранных, преемственность поколений, все друг друга знают… Скажите, пожалуйста, я не ошибаюсь?

– Эм, нет, вы почти правы. Иногда случается, что в Хогвартс принимают детей, эм, из другого мира – проще говоря, талантливых, одаренных детей, но это происходит довольно редко.

– То есть, чисто теоретически, дети, поступающие в Хогвартс, хотя бы заочно, но в большинстве своем знакомы друг с другом?

– Получается, что так, – неуверенно ответил мистер Уизли. – Я не понимаю, к чему эти вопросы?

– Я пытаюсь понять, в чем состоит ваша проблема, мистер Уизли, – Кетти пододвинулась так, чтобы мужчина смог ее видеть, не выворачивая при этом шею.

– Но Молли же сказала, что у нас нет проблем.

– Я в этом не уверена, мистер Уизли, – покачала головой Кетти. – Ваш брак был заключен по договоренности?

– Нет, – вновь ответила миссис Уизли. – Мы решили пожениться сами. Просто мы с Артуром поняли, что любим друг друга… – она внезапно прервалась, пару секунд промолчала, а затем продолжила: – Мисс Кроунг, вы правы, у нас есть проблема: нас никто не любит, а наши дети нас просто ненавидят.

– Сколько у вас детей, миссис Уизли?

– Семеро: шесть мальчиков и девочка.

– Почему вы решили, что ваши дети вас ненавидят?

– Потому что мы бедные? – осторожно предположил мистер Уизли.

– То есть вы хотите сказать, что ни Снейп, ни знаменитые сиротки не виноваты в том, что вас никто не любит? – Кетти с любопытством посмотрела на супругов.

– Снейп? Разумеется, нет, – быстро проговорила миссис Уизли. – Северус, безусловно, козел, но он всех ненавидит, так что в этом нет ничего удивительного, а сиротки… Кто такие сиротки? – мистер Уизли наклонился к уху жены и что-то прошептал. Миссис Уизли удивленно посмотрела на супруга. – Надо же, сиротки… Нет, эти «сиротки» никакого отношения к нашей проблеме не имеют. Мы просто настолько бедные, что над нашими детьми все смеются.

– А почему вы бедные? – Кетти пребывала в некотором замешательстве. Еще никто из ее странных клиентов не жаловался на бедность. – Так, давайте разберемся. В каком доме вы живете?

– Ну, дом как дом, сад, немного земли… – начала перечислять миссис Уизли.

– То есть – ферма?

– Можно и так сказать, но мы не растим хлеб или что-то подобное.

– А какое у вас хозяйство? Есть ли домашние животные? – Кетти уже ничего не понимала. Фермеры никогда не голодали, это уж точно.

– Куры, свиньи, огород… небольшой, – начала перечислять миссис Уизли.

– Значит, на приобретение еды вы практически не тратитесь?

– Нет, практически не тратимся, – подтвердила миссис Уизли. – Ну, то есть, молочные продукты, картофель, хлеб, фрукты, крупы, сахар, соль – это мы покупаем, а остальное у нас есть.

Кетти несколько мгновений рассматривала миссис Уизли, а затем медленно спросила:

– Миссис Уизли, вы сказали, что у вас имеется сад и немного земли; ответьте мне, почему вы покупаете картофель и фрукты? Или вы заняты? Вы работаете?

– Нет, я домохозяйка, – потупилась миссис Уизли.

– Тогда ответьте мне, пожалуйста, почему вы не используете вашу землю и сад в полном объеме?

– Я… я не знаю, – растерянно пробормотала миссис Уизли.

– Мистер Уизли, а вы тоже домохозяйка? – Кетти смотрела на мужчину с явным неудовольствием.

– Нет, с чего вы взяли? Я служащий в министерстве.

– А что, служащие в министерстве – я не буду уточнять, в каком именно – так мало получают, что при наличии собственного дома и продуктов питания не могут обеспечить семью?

– Я не совсем понимаю…

– На что вы намекаете?

Два голоса прозвучали одновременно, но голос мистера Уизли был еле слышен, тогда как в голосе его жены появились металлические нотки.

– А я ни на что не намекаю, я знаю, что служащие любого министерства зарабатывают примерно одинаково. Фиксированная заработная плата для своих сотрудников – это политика любого существующего правительства. Мистер Уизли, ваши коллеги тоже считают себя бедными?