Текст книги "Прием у психотерапевта (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Северус, конечно, козел, но я его когда-то учила. У меня рука на ученика не поднимется, – миссис Спраут задумалась. – А вот у самого Снейпа может подняться.

– Рука на ученика? – уточнила Кетти.

– Нет, конечно, не на ученика, но вот если эта женщина его как следует достанет, то возможны варианты. Главное – быть рядом и помочь Северусу труп спрятать.

– Вы сейчас шутите? – Кетти помотала головой и залпом выпила стакан воды.

– Какие могут быть шутки, когда противостояние становится все яростнее? А проклятые чинуши, вместо того чтобы помочь, прислали нам эту… женщину.

– Противостояние двух учеников Альбуса Дамблдора? Одного бывшего, одного настоящего?

– Вы их знаете? – миссис Спраут удивленно посмотрела на Кетти.

– Нет, не знаю, но практически все ваши коллеги и бывшие ученики вашей школы упоминают, что их психологический комфорт напрямую связан с этими двумя сиротами и почему-то с вашим коллегой-учеником Снейпом. Как, кстати, у вас с ним дела?

– С Северусом? Нормально. Что он тот еще козел, вам каждый скажет, – махнула рукой Спраут. – Его нужно воспринимать как неизбежное зло и не обращать на его колкости внимания. Но вот эта женщина… – она замолчала и сжала кулаки. – Эта, пардон, жаба, пришла ко мне на урок и принялась отвлекать меня и учеников, а ведь мы работали с опасным растением. Вот тогда-то у меня и появилась мысль об убийстве. Это было так неожиданно, что я растерялась. Альбус заметил мое состояние, выяснил причину и посоветовал обратиться к вам. Вы же мне поможете?

– Я попробую, миссис Спраут, – Кетти задумалась. – Скажите, а почему то, что ваша коллега отвлекала вас во время занятия, так сильно вас разозлило? Ведь проверки случаются нередко, и все преподаватели, насколько мне известно, относятся к ним нормально.

– Да я бы нормально отнеслась, если бы это не была практика, и мы с ребятами не занимались альдровандой! А ведь я предупреждала, я просила ее перенести свою бредовую проверку на другой день, но эта… эта… в своем предмете ничего не понимает, а еще пытается мешать преподавать профессионалам.

– Миссис Спраут, альдрованда? – Кетти попыталась представить этот хищный цветок, но не вспомнила, как он выглядит.

– Да, очень редкий подвид, он только у меня в теплице имеется, – в голосе ботаника прозвучала гордость.

– А вы не могли сменить тему урока?

– Нет, это было самое подходящее время для пересадки. Я не намереваюсь рисковать редчайшим растением, чтобы удовлетворить капризы некоторых, но вот саму госпожу проверяющую мне резко захотелось пустить на компост.

– В тихом омуте, как говорится, – пробормотала Кетти, с удивлением рассматривая женщину. – Миссис Спраут, скажите, а почему вы все держите в себе?

– Что вы имеете в виду, дорогая?

– Вы ведь не так просты на самом деле, как хотите выглядеть.

– Ну, – Помона запнулась. – Во всем виновата репутация моего факультета. Почему-то все считают, что мы самые тихие, трудолюбивые и простоватые. Почему-то никому не пришло в голову, что у моих учеников лучшая успеваемость, лучшие баллы за экзамены, а если брать выпускников, то многие из них занимают должности в Министерстве, да и в А… в полиции моих детей большинство. Никого даже не кольнуло, что именно Седрик… – она замолчала и всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и продолжила: – В общем, никому нет дела до статистики. Просто кто-то однажды сказал, что последователи Хельги, она Основательница факультета, безвольные тупые тряпки – и вот…

– И теперь вы старательно подавляете свою истинную сущность в угоду имиджу? Зачем?

– Не знаю, – Помона заметно растерялась.

– Сколько лет вашей школе?

– Это очень древнее учебное заведение, – осторожно произнесла миссис Спраут. – Очень древнее. И очень консервативное.

– Да, я поняла, – Кетти покосилась на мантию. Вот, значит, как. Хогвартс – старая частная школа для небольшого количества избранных. Родители, дети, дети детей и практически никого постороннего. Поэтому-то о ней мало кто знает. И на работу выпускники устраиваются по рекомендациям. Этакое закрытое общество. – Но ответьте мне, миссис Спраут, если школа древняя, то и ее основатели не вчера родились.

– Да, конечно.

– Кому пришла в голову мысль назвать мягкотелыми последователей женщины, которая в древности – не вчера, я напомню – носила имя Хельга?

– Я не очень понимаю, – медленно сказала Помона.

– Миссис Спраут, Хельга – скандинавское имя. В те далекие времена жители наших островов никогда не назвали бы своего ребенка языческим именем враждующих со всеми варваров. И даже неважно, что оно означает «святая», – Кетти перевела дух. Она была не слишком уверена в собственных знаниях, но когда-то история была ее любимым предметом. – Я и представить себе не могу, какой смысл поклонники Одина вкладывали в это слово. Скандинавка не могла быть кроткой и миролюбивой, ей гены не позволили бы. Поэтому я спрашиваю, кому первому пришла в голову гениальная мысль так унизить представительницу викингов и ее последователей?

– Не знаю, – Помона на мгновение задумалась, – но думаю, что выясню. В конце концов, в Хогвартсе прекрасная библиотека.

– Да, это явно не помешает, – Кетти откинулась на спинку стула. – Причем не только вам. Как поступают на тот или иной факультет?

– Чаще всего учитываются личностные предпочтения, программа-то для всех одинаковая.

– Я просто не представляю, как справляются ваши дети, – Кетти покачала головой и нервно хихикнула. – Извините, я на мгновение вообразила себе Тора, которого заставляют надеть ангельские крылышки. Убийственный образ.

– Но что же мне делать? – Помона села на кушетке и вопросительно посмотрела на психолога.

– Прежде всего, не нужно притворяться тем, кем вы, по сути, не являетесь.

– То есть?

– Вы находитесь на грани срыва только потому, что ваше представление о должном поведении и ваш темперамент вошли в конфликт. Вы что есть силы пытаетесь поддерживать свой, созданный даже не вами, имидж, и в итоге у вас появляются неприятные мысли. В конце концов, эти мысли могут заставить вас совершить что-то ужасное, о чем вы будете сожалеть всю оставшуюся жизнь.

– Как же это остановить?

– Я уже ответила. Не бойтесь отстаивать свое мнение. Если вас что-то не устраивает, не бойтесь высказать претензии, если они, конечно, обоснованны. Возьмем пример с вашей альдровандой. Насколько это ценное растение?

– Невероятно ценное.

– А раз так, то оно и невероятно дорогое. Посещение вашего урока проверяющим могло нанести вред столь ценному цветку из-за того, что вы вынуждены были отвлекаться на постороннего человека, а это значит что?

– Убытки, понесенные школой, а заодно и попечителями, – прошептала Помона.

– Очень верно подмечено, – Кетти почувствовала, что выдохлась, объясняя очевидные вещи уже взрослому человеку. Хотя люди науки отличаются некоторой оторванностью от реальной жизни; возможно, Помона Спраут относится именно к таким?

– Спасибо, вы мне очень помогли, – Помона вскочила и быстро пошла прочь. – О, простите, – она подошла к столу и положила на него стопку фунтов, – надеюсь, этого хватит? – и вновь поспешила к двери, бормоча себе под нос: – Нужно Северуса попросить помочь составить письмо совету попечителей. Пусть его дружок Малфой как-то дамочку приструнит, или я за себя не отвечаю.

– Ну хоть кто-то не зациклен на сиротках и Снейпе, – с тоской произнесла Кетти, машинально открыла ежедневник и протерла глаза. На страничке, нумерованной завтрашним числом, медленно появлялось имя.

========== Глава 7 ==========

– Сириус Блэк? – Кетти встречала клиента у двери, скрестив руки на груди в надежде, что сейчас она наконец-то во всем разберется.

Этой ночью она не сомкнула глаз, неотрывно следя за своим ежедневником. Где-то около двух часов ночи стали появляться буквы, заменяя те, которые здесь были раньше и которые она точно вносила в ежедневник самостоятельно. Она это помнила и чрезвычайно удивилась, увидев накануне, как появляется имя ее давней пациентки. Робко решив, что нашествие друзей Альбуса Дамблдора прекратилось, она все же легла в постель в обнимку с ежедневником. Ее опасения подтвердились, когда запись “Лаванда Шаррот” исчезла, являя новую – с именем, доселе ей неизвестным: “Сириус Блэк с 10:00 до…”

Если бы она не видела это своими глазами, то ни за что не поверила бы в такое. Но наутро удостоверилась, что это не сон, и решила взять клиента, так сказать, с поличным, ни капли не сомневаясь, что в этом замешан некий странный старичок с проницательным взглядом.

– Да, вы меня знаете? – темноволосый мужчина был хорош собой, но какой-то дерганый и слегка неухоженный, машинально отметила про себя Кетти.

– Вы записаны на сегодня на десять часов, но мы не начнем, пока вы мне не объясните, каким образом произошла запись, – она неотрывно смотрела на мужчину; тот уверенными шагами прошел в комнату, но при этом настороженно осматривался по сторонам.

– О, это просто, – он махнул рукой. – Это магия, самая что ни есть обыкновенная. Спасибо Флитвику, это он подсобил.

– Магия, значит? – Кетти прищурилась.

– Ага, – он совершенно по-мальчишески улыбнулся и подмигнул психологу. – Да не волнуйтесь вы, вот, Альбус Дамблдор велел вам передать. – Блэк протянул Кетти конверт без каких-либо надписей, скрепленный сургучной печатью.

Женщина машинально открыла его и вытащила письмо, с удивлением увидев, что лист абсолютно пустой. Как-то запоздало она вспомнила о технике безопасности и о том, что не следует брать странные конверты из рук незнакомцев. Внезапно по глазам ударила яркая вспышка, и через секунду Кетти с удивлением рассматривала стоящего перед ней мужчину. Она совершенно забыла тот инцидент с появляющейся записью.

Сморгнув, она подошла к столу и открыла ежедневник.

Сириус Блэк с 10.00 до…

– Мистер Блэк? – она обратилась к мужчине, отметив про себя, что он очень хорош собой. Только слегка неухоженный.

– Да, я Сириус Блэк. Альбус Дамблдор сказал, что мне назначено.

– Я уже ничему не удивляюсь, особенно если это связано с Альбусом Дамблдором, – Кетти снова посмотрела на запись, сделанную ее рукой. – Проходите, пожалуйста, располагайтесь.

Блэк с видимым удовольствием вытянулся на кушетке.

– А у вас уютно, – он повернул голову, чтобы посмотреть на психолога, расположившуюся в изголовье.

– Мистер Блэк, будет лучше, если вы отвернетесь. Расслабьтесь и не обращайте на меня внимания.

– Это будет сложно, – Блэк приподнялся на локтях и начал рассматривать женщину. – Трудно не отвлекаться на такую привлекательную особу.

Кетти прекрасно знала, что далека от эталонов красоты: невысокая, с парой лишних сантиметров на талии и бедрах, с волосами непонятного рыже-коричневого цвета и серыми глазами. Совершенно заурядная, как думала сама Кетти. Откровенный взгляд Блэка ей не нравился и заставлял хмуриться.

– Мистер Блэк, отвернитесь и расслабьтесь. Если у нас не получится наладить профессиональный контакт, я всегда могу посоветовать вам обратиться к моему коллеге, – Кетти с некоторым злорадством подумала, что с удовольствием спихнула бы всю эту компанию на Джеферса, которого недолюбливала. – У него есть одно преимущество передо мной – он мужчина.

– Нет-нет, извините, – Блэк поднял руки в примирительном жесте и наконец лег. – Просто я продолжительное время был лишен женского общества, и вид хорошенькой барышни на меня так подействовал. Что вполне логично, если учесть, что раньше я не страдал от недостатка внимания, – чему-то рассмеялся он.

– Я могу поинтересоваться, почему вы были лишены женского общества? – он не производил впечатления человека, который был обделен женским вниманием даже в настоящее время.

– Я сидел в тюрьме, совсем недавно освободился, – Блэк закрыл глаза. – Это жуткое место. К тому же я сидел за то, чего не совершал. А поганая облезлая крыса все это время провела на свободе, да и сейчас где-то болтается. Понимаете, это так странно, что никто не замечает элементарного – крыса не может столько времени жить. Это не физиологично, в конце концов!

– Если я правильно поняла, вы отсидели срок за преступление, которого не совершали, а настоящий преступник до сих пор на свободе? – Кетти решила не обращать внимание на сообщение про срок жизни крысы-убийцы.

– О, да. Меня обвинили в массовом убийстве, когда этот урод взорвал улицу, а я не смог ему помешать.

– Вас именно это беспокоит? – Кетти нахмурилась и потянулась за своим блокнотом. У людей, находящихся в подобном положении, всегда очень большие проблемы с реабилитацией.

– Нет, – Блэк махнул рукой. – Что было, то прошло. Тюрьма, конечно, не самое лучшее место на земле, но с этим я сам справлюсь. Вот поймаю крысу за ее облезший хвост – и вообще вспоминать об этом перестану.

– Тогда что вас беспокоит? – Кетти все-таки взяла в руки блокнот.

– Меня никто не любит!

– Упс, – Кетти бросила блокнот обратно на стол. Как часто она начала слышать эту фразу. Если он скажет, что ему не доверяют и вообще во всем виноват Снейп, она будет биться в истерическом припадке.

– Понимаете, мне никто не доверяет. А этот козел Снейп вообще заявил, что я абсолютно бесполезное создание, которое, кроме как ныть, ни на что не способно. Как будто он сам не ныл… в детстве.

– Сколько вам лет, мистер Блэк? – Кетти устало откинулась на спинку стула. Как же этот мистер Блэк оправдал ее ожидания. Она даже не посмеялась. Ей было просто интересно, когда же поток друзей и знакомых Альбуса Дамблдора с одним и тем же комплектом проблем иссякнет.

– Тридцать пять, а что? – Сириус приподнялся на локтях и снова посмотрел на психолога.

– А Снейпу, если не секрет?

– Тридцать пять, – Блэк недоуменно нахмурился.

– Мистер Блэк, между тридцатью пятью годами и детством довольно большой отрезок времени, вы не находите? Конечно, существуют детские травмы, которые и в более взрослом возрасте дают о себе знать. Но в данном случае я подозреваю, что это не так…

– Почему вы так подозреваете? В детстве меня никто не понимал, не понимал моих порывов хоть как-то выделиться на фоне моих скучных чопорных родственников с манией величия и заскоками на чистоте крови, а сейчас меня никто не любит… по-вашему, между этими проблемами нет связи?

– Нет, – твердо сказала Кетти. – Между этими проблемами нет связи по одной простой причине: подростковое бунтарство – это не проблема, это нормальная реакция молодого организма в пубертате. Если только вы не застряли в пятнадцати-шестнадцатилетнем возрасте. Хотя, если вас… А когда вы попали в тюрьму? Сколько лет вам тогда было?

– Двадцать один, – нехотя признался Блэк.

– Тогда точно нет. Давайте попробуем разобраться, почему же вас никто не любит.

– О, а я знаю почему, – Блэк заерзал. – Это потому что у меня хвост облазить начал, и я потерял существенную долю привлекательности.

– Простите, что?

– У моей собаки хвост начал облазить, говорю, и шерсть выпадает, да правый верхний клык шатается, – медленно повторил Блэк. – Это все, конечно, понятно, тюрьма никому здоровья не добавляла, но можно же и менее издевательски реагировать.

– Ваша собака сидела с вами в тюрьме? – Кетти внезапно захотелось пить.

– Да. Бродяга был неотъемлемой частью моего печального существования.

– Подождите, дайте мне прийти в себя. Собака в тюрьме? Разве такое возможно?

– Я тоже сначала думал, что невозможно, но потом р-р-раз – и Бродяга со мной. Это очень облегчило мое пребывание за решеткой, знаете ли. Он действовал на меня умиротворяюще. Хотите, скажу вам один секрет? Сидя в клетке, он ничем не интересовался, кроме огромного полчища блох. Это только и спасало меня от безысходности и жажды мести. Как там некоторые говорят: отвлекающая терапия. Только подумал о том, что все неправильно и никто меня не любит, если не усомнился в моей невиновности, и раз – выскочит одна такая и как тяпнет за ухо. И все, больше ничего не нужно, кроме как почесаться.

– Подозреваю, – Кетти залпом выпила воду.

– Нет, это не описать словами. Когда он появился впервые, это было такое блаженство. Я ведь в одиночной камере сидел, знаете ли.

– В одиночной?

– Да, как особо опасный тип, ну, меня таким считали.

Кетти внезапно показалось, что Сириус Блэк чрезвычайно гордится тем обстоятельством, что его считали опасным типом. Хотя гордится, похоже, больше, что его считают опасным типом за преступление, которого он не совершал. Или совершал? Судя по всему, рассудок его немного покинул. Так может, и частица памяти того… помахала ему хвостом… тьфу, рукой.

– Так, давайте подытожим, – Кетти тряхнула головой. – Вы считаете, что вас не любят и не ценят – не потому, что вы сидели в тюрьме, а потому, что в тюрьме сидела ваша собака, у которой начались проблемы со здоровьем, а у вас с блохами?

– Нет, дело даже не в этом. Мой крестник… Он совершенно не похож на Джеймса, – внезапно пожаловался Блэк. – Джеймс – это его отец. А Нюньчик еще и масла в огонь постоянно подливает, козел.

– Нюньчик? – Кетти все никак не могла придти в себя от новости о собаке, сидящей с хозяином в тюрьме.

– Это Снейп, – махнул рукой Блэк. – Я же вам рассказывал, что этот козел ныл все свое детство.

– Вы настолько близки?

– Чтобы я был близок с этим козлом?! С чего вы взяли?

– Видите ли, мистер Блэк. Детские прозвища в личном общении могут позволить себе только близкие друзья, которые пронесли свою дружбу через года. Если особой дружбы в ваших отношениях не было, то в тридцать пять лет при общении этих прозвищ стараются избегать, предпочитая более нейтральное обращение.

– А козел – это более нейтральное обращение?

– В связи с этим, скажите, насколько близкими друзьями вы были со Снейпом? – не отреагировав на протест, спросила Кетти Блэка.

– Мы не были друзьями, – растерянно проговорил Блэк.

– Тогда почему… а, впрочем, неважно. Если не хотите выставлять себя на посмешище, забудьте этот жаргонизм. Поверьте, оценить его сможет только подросток. И то, я сомневаюсь. Вернемся к вашей основной проблеме. Почему вы думаете, что ваш крестник должен быть похож на вашего друга?

– Он ведь его сын, – Блэк выглядел все более обескураженным.

– Ну и что? А вы похожи на своего отца? Вот вы только что рассказывали, что были бунтарем в кругу ваших чопорных родственников. Значит, вы тоже не похожи на своего отца. Ведь так? Вы вообще в курсе, что с точки зрения некоторых отраслей медицины родители и дети даже не являются ближайшими родственниками?

– Как это? – Сириус настолько растерялся, что продолжал смотреть на психолога, забыв о том, что нужно строить ей глазки.

– А вот так, например, в трансплантологии. Понимаете, для того, чтобы родился ребенок, необходимо произвольное сочетание двух половинок генома. От отца и от матери. Как бы они ни соединились, но ребенок не будет копией одного из родителей, ни на каком уровне. Почему же вы ждете, что сын вашего друга будет его копией? Он что, сам его рожал, причем от себя самого? – Кетти прекрасно осознавала, что с каждым днем становится все более агрессивной, но ничего не могла с собой поделать. Сейчас же, глядя на этого красавчика и объясняя ему прописные истины, она не могла не испытывать мрачного удовольствия.

– Я почему-то думал… – Блэк откинулся на кушетку и закрыл глаза. – Понимаете, когда Джеймс погиб и меня посадили в тюрьму, время для меня словно остановилось, а увидев крестника, я… Он очень похож внешне на Джеймса.

– Понятно, это называется «подмена понятий». Чем быстрее вы осознаете, что ваш крестник и ваш друг – не одно и то же, тем быстрее сможете наладить с этим крестником контакт.

– Вы думаете, нужно всего лишь перестать сравнивать его с Джеймсом, и меня все полюбят и оценят?

– В точку. Ну, по крайней мере, крестник вас будет любить больше, – Кетти захотелось закрыть руками лицо и предаться истерике, но она была профессионалом, хотя сама в последнем уже сомневалась.

– Вы знаете, мисс Кроунг, вы мне просто невероятно помогли, – Блэк вскочил с кушетки и бросился к двери.

Когда дверь за ним закрылась, Кетти все же закрыла лицо руками и простонала:

– Боже, дай мне нормального клиента, я же не о многом прошу. Пусть это будет разорившийся бизнесмен, готовящийся к самоубийству и находящийся на грани развода, или отец троих детей с женой-истеричкой под тонну весом, на котором висит ипотека, куча кредитов, а он лишился работы, да еще и единственный патрон дал осечку.

Едва она встала и сделала шаг к столу, как дверь распахнулась, и в кабинет влетел Блэк.

– Вот, я совершенно забыл, – он вытащил из кармана кучу смятых фунтов. – Надеюсь, хватит. – Кетти махнула рукой на стол, натянув на лицо вежливую улыбку. – Мисс Кроунг, а что вы делаете сегодня вечером? – Сириус повернулся и увидел, как улыбка медленно сползает с лица психолога. – Понял, отстал. Я вообще очень понятливый, но если передумаете, то дайте мне знать, – Блэк подмигнул Кетти и снова вышел из кабинета.

========== Глава 8 ==========

– Доброе утро, – приторно слащавый голос, раздавшийся с порога, заставил Кетти поднять голову и помассировать виски.

Она плохо спала уже третьи сутки и почти утвердилась в мысли, что нужно сходить к своему нелюбимому коллеге и выписать легкое снотворное. Хорошо, что Джеферс имел действующую медицинскую лицензию по психиатрии и право выписывать слабенькие лекарства. Обращаться к нему не хотелось жутко, но если так пойдет дальше, то жить ей в ближайшем будущем в белой комнате с мягкими стенами и принимать освежающий душ Шарко. И проблема с продлением аренды сразу исчезнет. Кетти про себя посмеялась и наконец обратила внимание на посетительницу.

Присмотрелась к ней, вздрогнула и сморгнула. От обилия розового у Кетти даже голова перестала болеть, а глаза сами собой распахнулись.

Улыбка на лице женщины была настолько неискренне профессиональной, что Кетти сразу же захотелось проверить кошелек, чтобы убедиться, что ничего не пропало. Подтянув к себе ежедневник, она взглянула, кого же принесло к ней на этот раз.

Долорес Амбридж с 10.00 до…

– Миссис Амбридж, – Кетти поднялась из-за стола и улыбнулась в ответ. Сделать это было тяжело, но она справилась.

– Мисс Амбридж, – поправила ее женщина, продолжая улыбаться.

– Да-да, как же я с первого взгляда-то не поняла, – пробормотала Кетти, – наверное, просто устала. А вы всегда такая… такая… – она судорожно пыталась подобрать подходящее слово, и наконец, смирившись со своим скудным лексиконом в подобных вещах, произнесла: – Розовая?

– Розовый – чудесный цвет, он располагает к себе, очень нежный и прекрасно подходит к цвету моей кожи. А вы что-то имеете против этого восхитительного цвета?

– Ну, как сказать, – Кетти прикусила язык, чтобы не ляпнуть, что на таком фоне цвет кожи посетительницы как-то не угадывается, а саму ее от розового тошнит с детства. – Проходите, пожалуйста.

Розовая дама просеменила к кушетке и легла на нее.

– А что мне делать? Директор Дамблдор ничего не объяснил, когда чуть ли не силой заставил сюда прийти.

– Начнем с того, что выясним, беспокоит ли вас что-то, имеется ли дискомфорт в психологическом плане, и попытаемся понять, с чем именно этот дискомфорт связан. Нам нужно быть открытыми друг с другом, иначе ваш сегодняшний визит не имеет никакого смысла. Я здесь, чтобы помочь вам.

– Но меня ничего не беспокоит, – мисс Амбридж продолжала улыбаться. «Интересно, а у нее есть еще какое-нибудь выражение в доступных ей лицевых конструкциях, а то мне уже как-то не по себе», – подумала про себя Кетти, но сразу же отмахнулась от этих мыслей, ведь клиент, как говорится, всегда прав.

– Это очень хорошо, – Кетти улыбнулась и заняла свое место. – Тогда давайте просто побеседуем. Где и кем вы работаете?

– У меня две должности. Точнее, три: я помощник министра, преподаватель в Хогвартсе и генеральный инспектор опять-таки в Хогвартсе. Не скажу, что это легко – совмещать такие разные должности, но я вполне самодостаточная женщина, чтобы преуспеть в этом.

– Да я погляжу, вы очень занятая дама, – Кетти не стала уточнять, какой именно министр отличается столь своеобразным вкусом в выборе помощника. – И как же вам удается совмещать работу по всем вашим должностям?

– Я просто очень хорошо умею распределять время, дорогая. Когда все расписываешь по минутам, то времени становится гораздо больше.

– Что вы преподаете в Хогвартсе?

– Защиту.

– Э-э-э… простите? Защиту? Насколько я помню, до недавнего времени этот предмет преподавал кто-то другой?

– Да-да, дорогуша, вы действительно осведомлены о наших делах. Просто как бы вам поточнее сказать, эта должность не терпит некомпетентности. И меня назначили, чтобы навсегда искоренить эту проблему. Такой важный и нужный предмет должен быть в квалифицированных руках, вы же меня понимаете?

– Не хочу вас обидеть, но с первого взгляда вы не создаете впечатление человека, который прекрасно разбирается в подобных вещах, – Кетти нахмурилась.

– Это новая политика министерства в отношении Хогвартса. Защита преподается исключительно теоретически.

– Да? Я хотела бы услышать увлекательные подробности, как можно чисто теоретически от чего-то защититься, не прибегая к практике. Как минимум, чтобы от чего-то защищаться, нужно сымитировать то, от чего нужно защищаться. Я разве не права?

– Дорогая, вы можете не понять…

– Нет-нет, вы только что заявили, что можно научиться защищаться теоретически. Я молодая, одинокая женщина, а в Лондоне небезопасно. Подскажите мне, какую литературу нужно читать, чтобы собрать автомат за 40 секунд, если я даже не знаю, как он выглядит, или принять правильную стойку в единоборствах, если я понятия не имею, что значит сместить центр тяжести на правую ногу?

– Ну что вы, какая может быть опасность для вас?

– Маньяк, например? – Кетти откинулась на спинку стула, вспомнив об вчерашнем клиенте, сидевшем в специальной тюрьме для собак, населенных блохами. – Вы что, живете в облаках? Ничего даже не подозреваете о грабителях, маньяках, убийцах, мошенниках, насильниках? А сколько обычных сумасшедших…

– Хватит, – улыбка начала сползать с лица женщины, и на лбу появилась небольшая вертикальная складка. Наверное, это выражение лица означало задумчивость. Ну, хоть что-то.

– Почему хватит? По-вашему, тюрьмы созданы просто так? Своеобразный курорт для личностей, желающих отдохнуть от этого прекрасного мира, где нет места грязи и насилию? Мисс Амбридж, нельзя научиться защищаться от чего-то теоретически. Мне жаль ваших учеников, но, похоже, поголовье вашей школы скоро заметно уменьшится, а вы – да, останетесь на своем месте преподавателя. Или не останетесь. Никто ведь не сможет вас защитить от того же маньяка, насильника, убийцы. Вы же успели забыть то, что знали по защите на практике, если, конечно, знали, – Кетти оценивающе осмотрела полноватую фигуру.

– Почему вы это говорите?

– Насколько я поняла, школа Хогвартс – закрытое частное учреждение, учиться в котором позволено лишь избранным. Раз кто-то ввел в программу обучения защиту, то это было сделано по необходимости. Обеспеченные люди во все времена считались первой мишенью для различной нечисти. Ведь не зря же вести этот предмет приглашали полицейских, которые могли показать ребятам хотя бы элементарные методы выживания. А теперь вы своим дурацким изменением поставили жизнь этих детей под угрозу. Детей, повторюсь, принадлежащих к избранному обществу. Сомневаюсь, что родители оценят подобную инициативу, если вдруг на дочь какого-нибудь аристократа нападут, а она не сможет отбиться, хотя бы до того момента, как охрана придет ей на помощь. Но вернемся все-таки к вам. Вы не только преподаете защиту теоретически, вы сказали, что являетесь генеральным инспектором. Что именно вы инспектируете?

– Других преподавателей, – Амбридж что-то подсчитывала на пальцах, практически не обращая на психолога внимания.

– Вот как, – Кетти задумалась. – И как воспринимают это другие преподаватели?

– Нормально, как еще они могут воспринимать приказы министерства?

– Что, и даже Снейп?

– Ну, Снейп ведь мужчина. Он, конечно, терпеть не может, когда женщина проявляет хоть каплю власти над ним… Но он держался достойно… да, достойно. Вот только этот странный приказ: не проверять никого дважды. Вы не знаете, что он может значить? – Кетти догадывалась, что, но просвещать Амбридж не стремилась.

– Скажите, мисс Амбридж, а у вас никогда не возникало чувства, что вас немного недолюбливают?

– Нет, посмотрите на меня, дорогая, ну разве меня можно не любить? – слащавая улыбка вернулась на лицо генерального инспектора. – Разве что этот Поттер. Совершенно испорченный мальчишка. Идет против власти и грубит женщинам. Как некультурно с его стороны. И подростковое бунтарство может в дальнейшем перерасти в нечто большее. Нужно что-то с этим делать.

– Поттер?

– Гарри Поттер, но вы его не знаете.

– Гарри, – повторила Кетти задумчиво. – Мисс Амбридж, а этот Гарри – сирота?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Да так, к слову пришлось. Расскажите мне о ваших взаимоотношениях с Гарри, пожалуйста, подробнее.

– О, он постоянно мне грубит, не выполняет задания, говорит бредни, настраивает всех против министерства. Я вынуждена его наказывать, – в глазах Амбридж сверкнул огонек.

– Понятно, – Кетти задумчиво разглядывала посетительницу; подробностей о взаимоотношениях с мальчиком она явно рассказывать не будет, только общие фразы. Похоже, она зациклена на Гарри – так же, как многие из ее последних клиентов зациклены на Снейпе. – Скажите, мисс Амбридж, а у вас есть кошка?

– Конечно, есть, – расплылась в улыбке женщина. – У меня их девять. Они такие милашки. Обожаю кошек.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Значит, конфликт с одной из сироток… а вторая сирота, та, что постарше? Мне неоднократно приходилось слышать, что назревает конфликт между двумя учениками вашей школы. Вас не посвящают в это? Или говорят в открытую, что ждут от вас, как от квалифицированного специалиста, какой-то помощи?

– Ну что вы, – Амбридж махнула рукой, – это именно Поттер настаивает на том, что существует какой-то конфликт, но на самом деле он все выдумывает.

– Вы в этом уверены? Просто многие из тех, с кем мне довелось работать, также уверены в том, что этот конфликт реален.

– Абсолютно. Поттер может быть убедительным в своих россказнях.

– Вот как. И что, даже Снейп – не козел? – Кетти решила немного похулиганить.

– Северус, безусловно, непростая личность, он меня не ценит, но это не значит, что я не ценю его. Был один неприятный момент, когда он во время проверки заставил меня сидеть в углу, как какую-то… Но это не значит, что он, как вы выразились, козел. Просто…

– Простите, мисс Амбридж, а какой предмет преподает Северус Снейп?

– З… Химию, да, химию. Ну, знаете: смешивать что-то с чем-то, а в итоге может быть бум! – неожиданно женщина залилась каким-то искусственным смехом, переходящим в ультразвук, от которого захотелось закрыть уши руками.