Текст книги "Все оттенки одиночества (СИ)"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Гермиона. О черт, он назвал ее Гермионой! Он думал, что она все еще в отключке и назвал ее Гермионой. Или ей показалось?

– Дорогая, ты – абсолютная беда, – согласилась с мнением Малфоя Одри. Она пила какао, заявив, что всегда ест все шоколадное, когда ей плохо. Конечно, закусывая куском шоколадного торта. Либо в ее жизни все было хорошо, либо она просто от него не толстела. – Как можно наворотить столько дел за один день? Перси бы точно тебя уволил.

– Хэй-хэй, хорошо, что я работаю не у Перси? – Гермиона без энтузиазма поковырялась ложкой в тарелке с крем-супом.

– Милая, ну в чем твоя проблема? Ведь все мы знаем другую Гермиону, которая способна совершать правильные поступки и брать дело в свои руки. Она ведь все еще где-то внутри тебя. – Одри постучала пальцем по ее лбу. – Знаешь что? Я придумала.

– Да? – Гермиона вздохнула.

– Сейчас ты закусываешь вот этим самым тортом и придумываешь себе установку. – Одри пихнула ей под нос кусок торта. Гермиона пыталась сопротивляться, но не получилось. Она со вздохом откусила, затем еще и еще. Он действительно был просто потрясающе вкусным.

– Какую установку?

– Твоя главная проблема – это неудача с Роном. Он сожрал твою уверенность в себе и твое стремление к успеху. Надо сказать, это точно какая-то их семейная черта, – вздохнула Одри. – У тебя скандальная слава. Ты не просто хочешь поставить на место всех чистокровных, ты еще и, по версии «Пророка», окрутила одного из них. Одного из самых непримиримых.

– И что? – слабо спросила Гермиона.

– По-моему, тебе следует этому соответствовать, – подмигнула ей Одри. Гермиона застонала. О нет. Нет. Может, ей просто уйти и не слушать то, что она сейчас скажет? – Только не говори мне, что ты спокойно отреагировала на присутствие в твоем доме двух мужчин. Малфоя.

– Ну почему не Гарри? – отчаянно возразила Гермиона. – Может, я его обожаю еще со школы.

– Да потому что Гарри – хороший мальчик. Такие, как ты, никогда не интересуются хорошими мальчиками, а даже если и так, то у них ничего не складывается, хотя Рон больше… ну… никакой мальчик.

– Слабоватое объяснение, почему я вдруг должна немедленно влюбиться в Малфоя. – Гермиона внезапно повеселела. Вообще-то звучало забавно.

– Ну тогда давай остановимся на том, что он просто довольно симпатичный мужчина с большими проблемами в жизни, который так же одинок, как и ты. – Одри задумчиво взмахнула ложкой. – Кстати, такой же упертый баран, наверное. У вас вообще-то должно быть много общего.

– Одри, ты меня пугаешь, – призналась Гермиона. – Я не хочу… ничего такого.

– Что? Я много романов читаю. Надо же хоть откуда-то романтику брать! – фыркнула Одри. – Не хочешь, тогда и веди себя соответствующе! Веди себя так, как будто тебе вообще плевать, что он о тебе подумает. Гермиона, ты не видишь этого, но ты как третьекурсница, которая вынуждена посещать один кружок с предметом своего воздыхания. Правда, она осознанно влюблена, а ты нет. Ты просто очень одинока. А он вроде как… проявляет внимание, хотя и не так, как нам хочется трактовать. Веди себя ровно наоборот, тебе станет намного лучше.

– Я попробую. – Гермиона пожала плечами. Честно? Может ли она честно сказать, почему она себя так ведет? Рон никогда не ценил ее личность, и Гермиона… подавила это, хоть, как выяснилось, зря. Малфою нужна она старая. Надеется ли она, что нужна… не только для исполнения миссии? Гермиона не могла сказать. В ее мире слишком мало мужчин, чтобы она знала, как выглядит нормальное с ними общение.

– Скажи мне, ты же не собираешься пропускать день рождения миссис Уизли? – Гермиона с тоской посмотрела на рычаг пожарной сигнализации. Давайте просто сбежим от этого разговора?

– Ну, – неопределенно ответила она.

– Миона, ты приобретешь в моем лице врага, если не пойдешь, – почти прорычала Одри. – Должен же мне кто-то помогать не убить Флер, не Джинни же, они же подружки, сама знаешь. – Гермиона слабо улыбнулась.

– Там будет Лаванда. – Гермиона закрыла лицо руками. Ей вообще не хотелось даже думать о том, что Лаванда скажет ей. А она скажет. Всегда говорит. – И Рон.

– Именно! Твоя установка – навампириться от Малфоя уверенности в себе, язвительности и хладнокровия. – Одри посмотрела на часы. – У тебя есть пять дней. Хотя нет, постой, тащи Малфоя целиком. – Она хлопнула по столу.

– С какой лестницы он должен упасть, чтобы явиться в эту компанию? – Гермиону разобрал смех.

– Не знаю, это твои проблемы. Но знаешь что? Это твой шанс раз и навсегда отпихнуть Рона от себя. Покажи ему, что тебе плевать, что ты способна найти кого-то более… не будем перечислять все его достоинства против Рона, и это станет отличным стартом к самостоятельной жизни.

Звучало, конечно, как в романе. Гермиона пожала плечами.

– Это невозможно. Я с ним и десяти минут не могу продержаться, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, а ты говоришь чертов вечер. Одри, его только Империус загонит туда. И меня, – беспомощно возразила Гермиона.

– Ну почему, – вдруг задумчиво произнесла Одри. – Может, ты тоже ему нужна для подобного. Кто знает. Впереди еще пять дней,

– Найдем лестницу повыше. – Гермиона устало поднялась на ноги вслед за Одри. Впереди еще половина рабочего дня.

***

Гермиона отложила в сторону последнее на сегодня письмо. Их было столько, что она засиделась в офисе дольше положенного. Малфой действительно нашел человека, который проверял все ее письма. Сколько там было опасных или угрожающих, она не знала. Она читала их и записывала просьбы людей. Больше всего оказалось просьб по поводу больницы Мунго и привилегии чистокровных иметь личных семейных врачей. Похоже, что это станет ее следующей заботой. Были просьбы насчет Попечительского совета Хогвартса. Были земельные вопросы. Кто-то просто благодарил ее. Это было приятнее всего.

Гермиона принялась устало собираться. Она вдруг заметила, что в затемненном кабинете Малфоя еще горит свет. Ей казалось, что Малфой давно ушел. Она колебалась.

К черту. Это просто Малфой. Он не кусается.

Она стянула форменную мантию, натянула пиджак. Наконец она решилась постучаться в его кабинет.

– Рабочий день давно окончен.

– Скажи это себе, Грейнджер. – Он что-то читал. Черт возьми, в очках. В очках! Не таких смешных, как у Гарри, но в узких в черной оправе. – Ну что еще?

– Очки. – Гермиона вдруг почувствовала прилив веселья. Он выглядел… не забавно, но сам факт ее веселил. Она закрыла рот рукой, сдерживая смех.

– А если палец показать, ты тоже начнешь ржать? – Малфоя закрыл книгу. – Есть болезни чистой крови, которые нельзя исправить ни одним зельем. Например, плохое зрение. Старение глаз, как у магглов, только наступает быстрее.

– Извини, – наконец произнесла Гермиона. Почему-то смех придал ей уверенности в себе. Это просто Малфой. Ему, наверное, так же одиноко. У них одни причины не идти домой. – Ты что, ночуешь здесь? – спросила она с любопытством, махнув в сторону дивана.

– Не неси ерунды. – Он принялся собираться. Вдруг он устало посмотрел на Гермиону. – Не нужно меня жалеть, Грейнджер.

– Я и не собиралась…

– А то пожалею в ответ. – Это было почти похоже на шутку, если бы было произнесено другим тоном. – Хотя нет. Вдруг тебе от этого приятно будет или что-то вроде того.

Господи, да он просто не знал, что ей сказать! Кажется, он боялся ее так же, как и она его. Вот идиотская ситуация.

– Малфой, – фыркнув, произнесла она. Он снял очки, потирая переносицу. Он на нее не посмотрел. – Нам не пятнадцать. Бить я тебя тоже не буду.

– Вот спасибо-то, – вырвалось у него. Он тут же склонился над своим маленьким дипломатом. Кажется, его это тоже слегка повеселило.

– Я к тому, что… Не знаю. – Гермиона прислонилась к косяку двери. – Меня никто не ждет. Тебя, похоже, тоже.

– Моя печень второго захода не выдержит, – покачал головой Малфой. – Поттер и так обещал заявиться в пятницу бог знает зачем…

– Покажи мне ваш мэнор. – Гермиона на всякий случай ущипнула себя незаметно. С каких пор она стала такой отчаянной? Она тут же поспешно сделала вид, что уверена, будто в этом ничего нет. Малфой тупо уставился на нее. Ну вот, один-один, не все тебе сбивать меня с толку. – Или нет, подожди, он как Хогвартс, магглам не виден? Или там соль вдоль порога, и я сгорю в каком-нибудь огне?

– Ты забыла специально натренированную змею, – добавил он. Черт. Почему-то он оправился быстрее Гермионы. Она вспомнила слова Одри. Гермиона до Рона никогда не позволила бы себе испугаться кого-то, особенно Малфоя. И если уж она захотела бы уесть Малфоя, то явно сделала бы это увереннее. Она искренне хотела бы посмотреть, как живут чистокровные наследники, а не делала вид. Одна ее часть рвалась в бой за потерянную себя, а другая продолжала робко возражать. Ей нужны были импульсивные поступки, такие, как этот, чтобы снова обрести себя.

Она молча шла за Малфоем. Робкая ее часть отчаянно хотела домой, в ее убежище, тогда как вторая вспоминала, что ничего, кроме этого дома, у нее не было много лет. Пора перестать хвататься за то, что дарит лишь призрак безопасности.

Малфой остановился через улицу от Министерства. Конечно, и там, и в его поместье должен быть барьер, иначе никак. Но чтобы аппарировать вместе с ним, пришлось бы… взять его за руку. Так и есть, Малфой действительно протянул ей руку. Время делать уверенное лицо, Гермиона! Ты же не ребенок, чтобы тебя смущали попытки взять тебя за руку. Тем более, что никакого подтекста не было.

Гермиона понадеялась на уверенное лицо и взяла его за руку.

– Я же не собираюсь тебя в жертву приносить, Грейнджер.

Не успела Гермиона расстроится из-за своего плохого актерского мастерства, как оказалась на долю секунды прижата спиной к Малфою. Знакомое тошнотворное ощущение аппарации, и она уже стоит посреди дороги в темном лесу. Гермиона была слегка дезориентирована, и ей потребовалась пара секунд, чтобы понять, где она находится. Дорога шла вверх, на холм, на котором красовался величественный и такой же старый, как и Хогвартс, замок, разве что поменьше размерами. Малфой дал ей минуту оценить его поместье, после чего пошел вперед, бросив через плечо:

– Добро пожаловать в Малфой-мэнор, Грейнджер.

========== Глава 6 ==========

Гермиона аккуратно потрогала пальцем изящную белую вазу с тонким кружевным голубого цвета орнаментом. Она была очень красивой, дорогой и абсолютно бесполезной.

– Грейнджер. – За последние двадцать минут Гермиона почти перестала вздрагивать, когда Малфой к ней обращался. Особенно мягким тоном, как к умственно отсталой. – В волшебных домах иногда стоят волшебные предметы, и они не всегда так же доброжелательны к тем, кто их трогает.

– Я случайно, – вздохнула Гермиона. Случайно оказалась здесь. Это был не дом, скорее, целый музей, и чем больше Гермиона видела, тем больше… хотела домой, в свою маленькую уютную квартирку. Она всегда жила в маленьких помещениях, ей было не понять этого холодного огромного пространства неуютных залов. Случайно подумала, что может влезть в жизнь Малфоя… Ей обязательно нужно сказать об этом Одри: у нее не получится вообще его о чем-то попросить. Земля просит небо о дожде, но это все ритуалы язычества. Она поклоняться Малфою точно не собиралась, так что расценила их миры как параллельные, которые в принципе не должны пересекаться. Ничего общего между ними быть не может, если ему уютно в таком… замке, а Гермионе – в однокомнатной квартире. Они должны даже говорить на разных языках и не понимать друг друга вообще. Вот это правильно. А ее нахождение здесь – неправильно.

Взгляд Гермионы вдруг наткнулся на два невероятно огромных портрета. Они делили между собой одну из стен столовой. На одной из них были изображены Нарцисса, еще молодая и лишенная этой печати вечного недовольства на лице, Люциус, выглядевший еще более напыщенным павлином, чем обычно, и маленький светловолосый мальчик, которого хоть заставили стоять прямо в красивом темно-зеленом костюме, но серьезным его взгляд сделать не смогли. Кажется, когда-то Малфой-младший умел хулиганить и улыбаться, как обычный ребенок. Или это обманчивый дар портретиста.

На втором портрете тоже был светловолосый мальчик, но уже помладше, в смешных коротких штанишках. Этот малыш улыбался искренне, широко и восседал на коленях отца. Драко. Его имя прозвучало внутренним голосом Гермионы так непривычно, что ей пришлось повторить его про себя. Драко. Это вполне обычное имя – или не очень – но его было очень тяжело произносить. Гарри был просто Гарри, Рон – Роном, а Драко – Малфоем. Никаких сомнений. Наверное, это был первый портрет за всю историю семьи Малфой, когда отец вообще как-то касается сына. Гермиона посмотрела на малыша еще раз. Он был чрезвычайно обаятельным, и Гермионе показалось, что малыш Скорпиус ей нравится. И даже очень. Она снова посмотрела на Малфоя. Здесь, на портрете, ее память больше не могла обманывать ее, и она увидела Малфоя таким, каким он стал. Гермиона заставила себя посмотреть на его жену, кажется, Асторию. Ей не хватило бы смелости начать рассуждать о том, как Малфой выглядит взрослым, это попросту… лишнее. Зато Астория была настоящей красавицей. Можно было только завидовать длинным прямым волосам, красиво ниспадающим из-под изящной диадемы, тонким чертам лица, большим глазам и фигуре. За такую фигуру можно было бы и умереть, решила Гермиона. Почему-то именно портрет Астории добил ее окончательно. Все, что было в этом поместье, было аристократичным. А у Гермионы – родители-магглы и россыпь веснушек на лице, тщательно скрываемых каждое утро. Она напоминала себе слона в посудной лавке. Само ее присутствие здесь лишний раз доказывало, что в волшебном мире таким, как она, и чистокровным, как Малфой, просто невозможно стоять на одном уровне. У одних за плечами история рода, образование, воспитание с детства, а у других – только Хогвартс.

Это было обиднее тысячи «грязнокровок», брошенных ей в лицо.

– Зачем все это? – тихо спросила Гермиона. Она вдруг подумала о том, как смотрелась бы на портрете в должном наряде и с украшениями. Да никак, боже, кто вообще будет рисовать ее такой? Нельзя спрятать ее невежество за платьем и прической. Такой нужно родиться.

– Это мой дом, – тоном «я толерантен к твоей глупости», как показалось Гермионе, ответил Малфой из-за ее спины. Ей не хотелось поворачиваться. Наверное, все ее разочарование можно было бы прочитать на лице. Нет, ей нынешней совершенно не хотелось бы такой жизни, но каждой девочке когда-нибудь хотелось побыть настоящей принцессой, как, наверное, Астория.

– Я про нас, магглорожденных. Тебе ведь плевать на то, какие у нас права. – Даже злиться не получалось. Просто констатировать факт. Просто сказать это и уйти. Понять, наконец, что ему нужно было от нее и всех магглорожденных. Здесь, в этом доме, вся ее работа в его отделе показалась издевательством над ней. Очередной грубой шуткой. Зачем?

– Да. – Гермиона едва слышно вздохнула. Так лучше. Но зачем, зачем? Ей даже поворачиваться не хотелось, чтобы не видеть его лица. Никакие зубы, конечно, у нее не вырастут больше необходимого, да и вряд ли он вообще станет поднимать на нее палочку. Просто Гермиона боялась разочароваться еще больше. В чем? Как будто она ждала чего-то другого. Спасибо за честность, впрочем.

– Зачем? – безо всякой надежды спросила Гермиона.

– Да потому что я не придумал ничего лучше, чем утереть нос отцу. – Гермиона наконец повернулась. Малфой прислонился бедром к обеденному столу, смотря на портрет маленького себя и своего отца. – Моя маленькая детская месть, если ты вдруг вообразила меня героем-покровителем.

– Да ни за что, – едва слышно произнесла Гермиона. Вот так правильно, очень в его стиле. Ей стало легче. Никаких больше вопросов, кроме одного. Но задать его было бы глупее всего.

– Ты даже не представляешь себе, Грейнджер, на что можно пойти, чтобы получить похвалу от отца, которому на тебя плевать, у которого есть дела поважнее, чем ты. – Гермионе вдруг стало неловко это слушать. У нее нет прав на исповедь Малфоя. Вообще никаких. Может быть, просто извиниться и уйти? Будет грубо. Придется стоять и слушать. Как будто… как будто ей не все равно. – И как легко рушится его культ, когда он оказывается за бортом. А он все еще… все еще пытается делать вид, что знает, как правильно. Как правильно, черт возьми, пытаться указывать мне, на ком жениться и как воспитывать моего сына. – И хотя Малфой даже не повысил голоса, он так сжал руки в кулаки, что пальцы побелели. Гермионе хотелось бы отсыпать себе его сдержанности. Он бы не обеднел… О чем она вообще думает? Наверное, Малфой не рассказывает об этом каждому встречному.

Или как раз встречному, ведь так проще всего. Потом разойтись и больше не вспоминать, что когда-то кому-то нужно было выговориться.

Что ей ответить? Что это все очень грустно, можно мне домой? Жалеть он себя запретил, это Гермиона помнила отлично, но его и не хотелось жалеть. При всем том, что Гермиона знала чуть больше, чем раньше, совсем не радостных фактов о нем, он не производил впечатление того, кого нужно было жалеть. А что тогда ей сделать?

– Ладно, Грейнджер, сделаем вид, что этого не было, иди домой, – наконец устало произнес он. – У каждого своя жизнь.

– Я правда, пожалуй, пойду, – совсем глупо произнесла Гермиона, и ее голос слегка охрип от долгого молчания. На ее слова наслоился вдруг какой-то странный звук, вроде… вроде трости. Гермиона похолодела моментально. Почему-то она захотела бежать как можно дальше, хотя ей больше не пятнадцать, и Малфой-старший – давно не Пожиратель.

– Стой и молчи. Поздно бежать, – почти шепотом приказал ей Малфой. Гермиона зажмурилась, благо стояла спиной к двери. Поздравляю, Гермиона Грейнджер, ты выиграла джекпот двух Малфоев в одном месте! Делай вид, что ты вот здесь такой же красивый стул с атласной обивкой. Да. Стул. Почувствуй себя стулом.

– Драко. – А Гермионе еще казалось, что тон голоса Драко может быть опасным. Он просто ласковый по сравнению с этим. Отлично. Стул. Четыре ножки. Пол еще такой… чистый. Домовики, тут где-то домовики. – Я думаю, стоит отпустить мисс Грейнджер домой. – Да, да, да, давайте, Гермиона очень согласна, прямо очень, спасибо, что не «эта грязнокровка». Но стоило ей взяться за ручки сумки, как она поймала взгляд Малфоя. Ах да, стоять и молчать. Его взгляд был угрожающим, не просящим. Если бы он просил, то Гермиона бы осталась точно, но этот взгляд ее так напугал, что она все же взяла свою сумку со стола. Разбирайтесь сами, Гермиона пойдет доживать свой век в своей маленькой уютной квартире.

И вдруг взгляд Малфоя… действительно попросил ее остаться, как будто одному ему было не справиться. Ну нет, Гермиона, в тебе уже давно нет этих гриффиндорских черт… Да черт с ним. Гермиона отодвинула стул и молча села, закинув ногу на ногу. Лицом к Люциусу Малфою. Класс. Гермиона изучала весь спектр отрицательных эмоций у него на лице. Гермиона, ты обивка стула, не отсвечивай, может, ты у Малфоя-младшего стул-талисман. Но до чего же неуютно и отвратительно сидеть так, зная, что человек перед тобой думает об Аваде. Или что не убил раньше. Гарри вот мог ему и «тыкнуть», и в нос заехать, и вообще, это Гермиона даже неспособна смотреть на него с вызовом. Хотя нет, погодите, кажется, может. Еще вот подбородок чуть выше. Отлично. Гермиона представила, что с нее пишут картину, а она так же уверена в себе, как Астория. Обалдеть, работает. Ей стоит думать об этом, как о местах в первом ряду и только.

Может, Драко наградит ее потом обливиэйтом. Драко. Ну что ж за имя такое.

– Грейнджер – моя гостья, что хочу с ней, то и делаю. – Гермиона едва не слетела со стула. Ну почему ж так мерзко надо было это сказать? Вот взять бы и свалить… Нет, рука Малфоя легла на спинку ее стула, а сам он замер за ее спиной. Гарри, пожалуйста, спасай, где бы ты ни был… Гермиона вздохнула. Ну что она так переживает, она просто мебель, из-за которой очень удобно начать ругаться. Просто нужно сидеть с максимально уверенным видом, вот и все. Вечером, если выйдет отсюда живой и в здравой памяти, она просто отправится к Одри и заберет ее, чтобы конкретно выпить до того состояния, когда она сможет послать Малфоя к чертям собачьим. Пойдет себе профессором в Хогвартс. Ее стремление сделать карьеру уже привело ее к одиночеству, не надо наживать себе проблем с Малфоями.

– Думаешь, ее присутствие значит для меня что-нибудь? Плевать, пусть слушает. – Люциус тоже не повышал тона. Как же это страшно, оказывается, еще страшнее, чем когда орут. Гермиона пошевелила онемевшими пальцами. Они были холодными. Вообще стало холодно. Или она просто очень внушаема. – Мне не доставляет никакой радости разбираться, зачем ты привел сюда эту подстилку Уизли. – Гермиона сжала в руке палочку. Нет, не обидно, как он вообще смеет говорить что-то на ее счет? Она не могла даже спокойно дышать от гнева. Нет, с нее хватит, но и просто уйти – значило бы признать эти слова. Гермиона спокойно поднялась на ноги. Пара заклинаний, и можно спокойно…

– Стой, идиотка, – вдруг устало произнес Малфой. – Он специально бесит тебя, потому что я его не боюсь. Сядь обратно. – Гермиона вспыхнула от настоящей волны распирающего гнева.

– Я вообще не обязана тебя здесь слушать. – Она все же схватила сумку и сделала несколько шагов мимо Малфоя-младшего. Она едва не задохнулась, когда Малфой остановил ее рукой поперек груди, едва не выбив из нее весь воздух. Теперь она оказалась прижата к нему одной рукой.

– Пожалуйста, будь добра, постой тихо, – практически прошипел Малфой. – Я буду должен, просто стой и все. – Гермиона успела заметить сияние Купола молчания. Что за черт, почему она должна так стоять, просто потому, что он ее попросил? О, еще, конечно, его рука, которую Гермиона может даже не пытаться сдвинуть со своей талии. Она же заложница, натурально заложница.

– Какие-то проблемы, отец? – поднял бровь Малфой. Ну, наверное, поднял, Гермионе был виден лишь Малфой-старший, абсолютно белый от ярости и презрения. Вообще-то он выглядел довольно забавно. Гермиона слегка расслабилась. Как же она его бесит, или Драко бесит с помощью нее, но это очень забавно выглядит. Ладно, можно поиграть. А если его инфаркт хватит? Вообще-то у волшебников не бывает инфарктов, но было бы определенно весело на это смотреть. Насколько его вообще хватит?

– Астория говорила мне, что ты окончательно свихнулся, – абсолютно спокойно произнес Люциус. Да что ж за суперспособность такая, не лопнуть от переизбытка эмоций? Гермионе вот хотелось провалиться сквозь землю, потому что… потому что Малфой, кажется, делал вид… Да какая разница, ей нужно просто стоять. Гарри бы позабавило. – Что ты предал род.

– Когда я предавал его, чтобы спасти ваши с матерью задницы от суда, тебя это не волновало. – И хотя его голос тоже был невероятно, иррационально спокоен, Гермиона была слишком близко к нему, чтобы не почувствовать, как его трясет. Вообще-то он был слишком горячим. Очень хотелось отодвинуться. Похоже, что все эмоции у них уходят в образование тепла. Да как же жарко так стоять.

– Мы не просили тебя об этом. – Малфой-старший смотрел почему-то на нее. Ну конечно, у нее врожденного спокойствия не было. – А ты не дура, девочка, – вдруг устало сказал он. – Но это все тебе не достанется, не пытайся, – с этими словами он развернулся и вышел. Вскоре стук его трости стих. Впрочем, Гермиона отпихнула Малфоя от себя гораздо быстрее.

– Знаешь что? – Она чувствовала себя абсолютно униженной. – Пошел ты к черту, Малфой. Ты ничем не лучше его. – От стыда горели щеки. Так быстро Гермиона еще никуда и ни от кого не убегала.

***

Одри держала стакан так смешно, что Гермиону наконец-то отпустило.

– Перси будет орать, – протянула она. – Он говорит, что общение с тобой меня развращает.

– И что, правда? – Гермиона села на пол рядом с ней. Только сейчас ей стало получше. Когда она ворвалась в дом к Одри, она, наверное, напоминала психованную. Она даже не слушала нотаций Перси, просто потребовала Одри немедленно к себе, после чего за руку вытащила ее из дома. Одри смеялась, как ненормальная, всю дорогу, сказав, что если, вернувшись домой, не найдет останки лопнувшего Перси, то это не ее муж.

– Да нет, конечно, милая, ты делаешь меня чуточку… свободнее. Нормальнее. – Одри разглядывала ее телевизор. – Какая занятная штука.

– Одри… почему…. Почему ты все еще… ну… – Гермиона вздохнула. Так сложно спросить о таких простых вещах. – Он же тиранит тебя.

– Бывает. Я тираню его. Иногда. Это нормально. – Одри сделала глоток вина и поморщилась. – Шампанское вкуснее, оно сладкое.

– Но ты же сама говоришь, что у него столько недостатков, что ты устаешь и все такое. – Гермиона вытянула ноги. Слишком долгий день, слишком много всего. Нужно просто уйти из его отдела. Отличное решение. Именно так она завтра и поступит.

– Это же не значит, что я его не люблю, – фыркнула Одри. – В этом и есть смысл брака. Я знала все его недостатки и все равно вышла замуж. Их я тоже люблю, как и достоинства, которые не стоит озвучивать везде, где попало. Женщин много, мужчин мало, сама понимаешь.

– Не понимаю, – призналась Гермиона. Она ведь тоже знала все недостатки Рона, но все равно…

– Дорогая, я хотела дом, семью и мужа под боком каждую ночь. Я могу ради этого что-нибудь задавить в себе. Одиночество – мой кошмар, Миона. Я не могла бы и дня выдержать одна. Я знаю, что Перси – надежный, он решает любые проблемы, зарабатывает и любит детей. Больше мне ничего не было нужно. – Одри подмигнула ей. – У меня ведь тоже куча недостатков, и он их терпит. Вообще-то, я была единственной, кого он смог вытерпеть.

– Мне стоит завести сорок кошек, замуж я, похоже, уже не выйду. Не знаю, ради кого я могла бы что-нибудь в себе убить. – Гермиона зевнула. – Боже, Одри, столько всего случилось сегодня, ты даже не представляешь…

– Ложись спать, милая, завтра все расскажешь на свежую голову. Тебе станет получше. – Гермиона с благодарностью посмотрела на подругу.

– Одри, я женюсь на тебе, – произнесла она, заползая на кровать. Одри принялась собирать мусор с пола.

– Ну, может быть, Перси не против шведской семьи, но вот ты точно против Перси. Спи давай. – И Гермиона закрыла глаза, сладко обняв подушку.

***

Это утро было просто замечательным. Писать конспект – просто замечательно. На курсе с ней было еще десять человек, но отвечала, в основном, Гермиона. Учиться – вот ее стихия. Этим утром она рассказала Одри по пути на работу все, что произошло. Одри назвала ее поступок, мягко говоря, глупым, но оценила ее поведение в Малфой-мэноре на восемь из десяти.

– А десять – это вообще не приходить туда? – Одри кивнула. – А девять?

– Подыграть Малфою. – Одри фыркнула, когда Гермиона брызнула на нее водой возмущенно, когда они разговаривали этим утром в ванной.

– Ну не хочу я вообще ему подыгрывать. – Но с увольнением Одри была права, спешить не стоило. Ведь это случилось не на работе. Вообще-то она сама во всем виновата, начнем с этого.

– А, по-моему, хочешь, – улыбнулась Одри. – Тебе нравится его внимание, не отрицай.

– Ну я четыре года одна была, мне понравится любое внимание. – Гермиона пыталась защищаться.

– Ну, как знаешь, – не стала спорить Одри.

И теперь Гермиона в перерыве на лекции пыталась анализировать свое положение. Отставив одиночество, что, если бы… если бы, скажем, Малфою было до нее дело? Ну и что, это же не значит, что она согласна бросаться в его объятия. Хотя, вообще-то, было бы неплохо, обнимала Гермиона только подушку. Может, стоит выбраться куда-нибудь вечером в приличном наряде? Но нет, она не сможет так… с незнакомым человеком сойтись. Малфой, впрочем, знакомый. Не так, конечно, как надо было бы, но все же… Нет, для этого диалога нужна была Одри.

Гермиона вылетела с лекции абсолютно счастливая. Собственно, она была так счастлива, что не испугалась какого-то репортера, рассказав ему о том, как замечательно вообще снова учиться. Она легко шагала по коридорам Министерства, улыбаясь сама себе. Жизнь иногда может быть приятной.

– Смотри, куда прешь, ослиха тупая! – Визгливый голос Лаванды почти застал ее врасплох. Она несла на себе горько плачущего малыша. Гермиона проигнорировала ее, направляясь к лифту, но, черт возьми, Лаванде нужно было туда же. Она стояла спокойно перед лифтом, отстраненно слушая, как Лаванда строит логическую цепочку от нечаянного столкновения до зависти ей, ведь она сумела удержать Рончика. Рончика.

Боже мой.

– Как первый учебный день? – Гермиона с любопытством взглянула на Лаванду. Ее лицо вытянулось. Она хотя бы заткнулась. Гермиона мгновенно развеселилась. Ну, впрочем, Малфой все равно ей должен.

– Замечательно. – Она взяла Малфоя под руку. – Кажется, снова становлюсь занудным ботаником.

Малфой переживал какую-то стадию шока, определенно. Гермиона едва сдерживала смех. Лаванда аж посинела. Мысленно она, вероятно, уже обмусоливала это с Патил. Впрочем, надо отдать Малфою должное, внешне он выглядел так, словно все идет так, как и надо. Очень хотелось попросить его себя уволить. Может, этим она его добьет. Откуда в ней столько наглости вдруг взялось? Одри бы ее точно похвалила. Пора дать отпор этим Уизли.

– Грейнджер, с такими способностями использовать людей, ты должна была попасть на Слизерин, – произнес Малфой, когда они вышли, наконец, на своем этаже.

– У меня был хороший учитель. – Гнева не было. Гермиона сосредоточенно размышляла над тем, что ж ее так встряхнуло. Кажется, ничего. Малфой пошел вперед нее, тогда как Гермиона все еще веселилась, вспоминая лицо Лаванды.

Наконец она зашла в офис, увидев, что в кабинете с Малфоем опять сидит Гарри. Гермиона уверенно пошла туда, хотя знала, что там назревает серьезный разговор. Сегодня ей было все равно, что скажет ей Малфой. Сегодня она на высоте.

– Гермиона. – Гарри тепло поприветствовал ее, обнимая. Ну почему нельзя сделать из Гарри плюшевого медведя и забрать домой? С ним всегда спокойно и весело. – Кажется, ты снова грызешь гранит науки? Тебе к лицу. – Она улыбнулась. – Я тут последний раз до дня рождения миссис Уизли, так что я собираюсь испортить репутацию твоей квартиры второй раз. Надеюсь, Драко не даст мне позориться пьяным в одиночестве. – Малфой словно специально горько вздохнул. – Мне нужно поговорить с Драко, окей?

– Пусть остается, – неожиданно произнес Малфой. – Она все равно слишком много знает.

– После этих слов в маггловских фильмах обычно кого-то убивают, – произнес задумчиво Гарри. Гермиона едва сдержала смех.

– Маггловских чего? – подозрительно спросил Малфой.