Текст книги "Забери меня с собой...(СИ)"
Автор книги: Severlika
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Забери меня с собой… ==========
Я помню руки. Красивые, теплые, пахнущие сушеными травами, эвкалиптом, полынью и водой.
Я помню поцелуи. Торопливые, мимолетные, сладкие, желанные, кружащие голову, выпивающие дыхание без остатка.
Я помню глаза. Такие темные, словно сама ночь стоит за ними, глубокие как горные озёра, с проницающим взглядом, будто знающим все твои тайны.
Я помню человека, который спас меня от неминуемой гибели. Человека, которого никто не знал так, как я. Которого никто не узнает, как я…
***
В тот день, когда я ворвался в кабинет зельеварения, едва постучав, Северус сидел за столом и проверял контрольные работы. Чьи они были – неизвестно, но пергаменты так густо были исчерканы красным, что синих чернил почти не было заметно.
Он поднял раздраженный взгляд на меня, и в глазах его появилось недовольное выражение.
– Поттер, вас не учили хотя бы стуком предупреждать о визите?
Я проигнорировал предупреждающий тон, подлетел к самому его столу, пытаясь унять пожар в легких – я бежал во весь дух через Хогвартс в подземелья. Мои руки дрожали, когда я оперся ими о столешницу.
– Он схватил Сириуса. Прошу вас, помогите…
Чуть нахмурились густые брови, черноволосая голова слегка склонилась к плечу.
– О чем вы говорите? – холодно, отрешенно, безэмоционально.
На меня накатило нетерпение пополам с отчаянием. Мне некогда расписывать этому человеку то, что я видел во внезапном видении, посетившем меня. Сириус выглядел неважно еще полчаса назад, когда мои друзья, хватая меня за руки, в один голос убеждали в том, что идти спасать его в министерство – чистое безумие. И тогда Гермиона напомнила мне о Снейпе.
Как я мог забыть, что он – единственный член Ордена, оставшийся в Хогвартсе?
Я подался вперед к профессору, вынуждая его отклониться. Он очень не любил, когда вторгаются в его личное пространство, но мне это было совершенно безразлично.
– Я видел все так же, как тогда, с мистером Уизли и змеей, – скороговоркой протараторил я, но приглушенно. Не дай Мерлин прихвостни Амбридж вынюхивали что-нибудь возле дверей, – там был Сириус, и его пытали. Пожалуйста, помогите. Я сделаю все, что угодно…
Секунду Снейп смотрел на меня, и мне казалось, что все тщетно, однако потом он резко поднялся из-за стола.
– Где вы видели вашего крестного?
– В министерстве, – с готовностью отвечаю я, – в Отделе Тайн. В комнате с… какими-то хрустальными шарами. Я не знаю толком что это…
Поразмыслив несколько мгновений, Снейп кивнул, одним росчерком палочки убрал пергаменты с контрольными работами в шкаф, на столе осталась только чернильница и классный журнал третьего курса.
– Не выходите из кабинета, Поттер. И ничего не трогайте.
Когда за ним закрылась дверь, я присел за первую парту, но потом, не в силах оставаться на месте, начал мерить шагами аудиторию, лавируя меж котлами. Мое отчаяние и беспокойство было таким сильным, что я не знал, куда себя деть. Минуты слились в невыносимую массу времени, которая тянулась еле-еле, и когда дверь кабинета, наконец, открылась, я бросился к вошедшему Дамблдору, как утопающий – к спасательному кругу.
– Профессор! Как Сириус? Что произошло?
Вслед за директором вошел хозяин кабинета мрачнее обычного. Правая рука у него была завернута в мантию, намокшую и потемневшую от крови.
– Тебе не о чем волноваться, Гарри, – успокаивающим тоном проговорил Дамблдор, садясь за парту, словно великовозрастный ученик.
Он улыбался, но улыбка не достигла взгляда. Голубые, проницательные как рентгеновские лучи глаза смотрели встревожено и, как мне кажется, слегка оценивающе.
– Сириус не покидал дома на площади Гриммо, – сказал старик размеренно и очень спокойно, – ты правильно сделал, что обратился к профессору Снейпу. В министерстве тебя ждала засада из Пожирателей Смерти. Благодаря тебе нам удалось многих поймать. Волан-де-Морту удалось уйти, как и некоторым его соратникам.
– Он был там? – удивился я.
Дамблдор кивнул. Я никак не мог отделаться от ощущения, что от меня что-то скрывали или недоговаривали. Снейп, который остановился у меня за спиной, открыл шкаф с готовыми зельями, и полил чем-то дымящимся основательно порезанную руку. Когда зелье коснулось кожи, он еле заметно вздрогнул.
– Конечно, он там был, Гарри, – ответил на мой вопрос директор, – ведь в Отделе Тайн было нечто, очень нужное ему.
– Что это? – спросил я, стараясь не показывать вида, насколько меня раздражала эта манера Дамблдора постоянно недоговаривать фразы и склонять собеседника к наводящим вопросам. Привычка старого учителя, не иначе.
Директор смотрел на меня ровно секунду, а потом извлек из складок мантии небольшой хрустальный шар. Снейп за моей спиной поставил зелье на полку, несколько раз сжал и разжал пораненную руку, и вел себя так, словно нас нет в его кабинете. Однако я отметил напряженные плечи, и ещё мне казалось, что он подчеркнуто не смотрит в мою сторону. Злится за то, что из-за меня ему пришлось вступить в бой с Пожирателями?
– Возьми, – отвлек меня голос Дамблдора, и я протянул руку.
Недоуменно забрал шар, и дымка, крутящаяся внутри него степенно и спокойно всего секунду назад, внезапно взметнулась в маленький ураган. Я услышал голос, который говорил старое пророчество, и внутри меня все холодело от ужаса.
Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца. И Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать его силы. И один из них должен будет погибнуть от руки другого, ибо один не может жить, пока жив другой…
Дымка в шаре успокоилась, а у меня потемнело в глазах. Я помню, как тогда испугался этих слов, и первой мыслью, которая закралась в мою голову, было: бежать! Инстинкт самосохранения подсказывал мне немедленно собрать свои вещи и улепетывать подальше от грозящей мне смертельной опасности. Но, конечно, гриффиндорец в моей душе перевесил, и я остался на месте, пытаясь осознать собственную участь, и начать жить с новым знанием собственной судьбы.
– Это означает… – у меня не с первого раза вышло сформулировать свой вопрос, но Дамблдор все понял без слов.
Он долго и пространно объяснял мне смысл пророчества, что на самом деле нет никаких предначертаний, есть люди и их поступки. А мне казалось, что я лечу куда-то вниз, в бездонную темную пропасть, и все, что было в моей жизни до этого момента – кануло в небытие.
Снейп за моим плечом стоял без движения, слушал наш разговор отрешенно, не произнося ни слова, но мне почему-то казалось, что ему слова директора наносят не меньшие раны. Теперь, конечно, я знаю, почему, но тогда на задворках моего перепуганного сознания маячило удивление.
А потом Дамблдор, похлопав меня по плечу, встал из-за парты и вывел меня из кабинета, говоря что-то о Сириусе и о том, что я должен в кратчайшие сроки навестить крестного, иначе он сведет с ума всех своим беспокойством.
На пороге я обернулся.
Северус застыл возле шкафа с зельями мрачным изваянием. Лицо его было замкнуто и непроницаемо. Мой взгляд скользнул по его правой руке. На месте глубоких порезов теперь образовались розоватые шрамы. «Растопырник», – подумал я отрешенно. Уж мне-то это средство знакомо не понаслышке.
– Профессор Снейп, – позвал я хрипло.
Он поднял взгляд, и в его глазах я заметил мелькнувшее чувство или мимолетная мысль… Что бы это ни было, оно мгновенно исчезло, и я не успел разобрать, что именно увидел.
– Благодарю вас.
Ночные глаза прищурились, а потом он коротко кивнул. Сомневаюсь, что это признание моей благодарности, скорее – знак того, что мои слова были услышаны.
***
Как проходило то лето, я помню плохо. Вообще, мои воспоминания теперь имели своеобразный якорь. Все что не связано с Северусом – не важно, малозначимо, бессмысленно. Я что-то делал, выполнял какие-то указания тетки, лежал в своей комнате в доме на Тисовой улице. Много времени уделял потолку, который изучил в подробностях за два месяца. И думал, думал…
Я размышлял о пророчестве и пришел к выводу, что нельзя страшиться неизбежного и горевать над неминуемым. Если мне суждена битва с Волан-де-Мортом, то уж я постараюсь отправить его на тот свет. Он сам сотворил своего главного врага – меня, когда убил моих родителей! Грядущее перестало страшить меня настолько, и я смог пережить этот страх.
Мысли мои неизменно скатывались и в сторону Снейпа. Мне было сложно анализировать причины, но ненависть умерла, ни издав ни звука. Вот так я одним летним утром проснулся, и понял, что никогда уже не смогу смотреть на него как раньше. Словно я повзрослел за эти несколько недель, и стал видеть некоторые вещи иначе.
То, что Снейп, отринув собственные негативные чувства, взялся мне помочь, да еще и, судя по всему, рискнул своим положением в стане Волан-де-Морта, сразившись с Пожирателями в министерстве, повлияло на меня сильно. Конечно, я и раньше знал, что профессору я обязан жизнью и здоровьем, по меньшей мере, раза три до пятого курса, однако сейчас все было по-другому.
Тогда я не был причастен к тому, что происходило. Не по моей вине Квирреллу взбрело в голову заколдовать мою метлу посреди матча по квиддичу, и в том, что Римус Люпин забыл выпить ликантропное зелье, я не был виноват. Но сейчас я сам пришел к Снейпу и попросил о помощи. А профессор помог, и страшно было бы подумать, что произошло, если бы не он.
Один поступок внезапно перевесил и перечеркнул все мои суждения об этом человеке, он заставил меня пересмотреть свои чувства. И я слегка потерял ориентиры. Оказалось, что гад-Снейп – это чуть ли не основополагающий столп в моих взаимоотношениях с людьми. Нужно было признать: между нами было все что угодно, только не безразличие. Мы не могли не реагировать друг на друга, находясь в одном помещении.
Первого сентября в Хогвартс я отправился с иррациональным желанием увидеть его. Увидеть и убедиться в том, что ничего не изменилось, и Снейп по-прежнему меня не выносит.
Так и произошло. Северус получил-таки желаемую должность преподавателя по Защите. На первом же занятии у нас произошло очередное «фиаско» – как однажды выразился Дамблдор – с невербальными проклятиями и полетом профессора в стену, и Гриффиндор лишился десятка баллов. Но я не ощутил привычного раздражения и жгучей ненависти, скорее досаду.
Странно, я же сам хотел убедиться в том, что ничего не изменилось.
Я вел себя как болван. Северус, вспоминая те времена, однажды назвал меня идиотом, но так ласково, что я не обиделся.
Сначала мне взбрело в голову извиниться, хоть и с опозданием, за подсмотренные воспоминания. Я не придумал ничего лучше, чем взорвать котел на его уроке и заработать отработку длиной в десять дней.
Пришлось пожертвовать квиддичем, за что на меня обиделась команда и в особенности Рон, который только что получил место вратаря.
Каждый вечер я приходил, здоровался, получал в ответ холодное «приступайте, Поттер» и драил котлы – чем только не умудряются их заляпать студенты!
Воплотить свою идею в жизнь я осмелился лишь в самый последний день моей отработки, когда часы над доской показывали четверть одиннадцатого.
Снейп вошел в кабинет и недовольно произнес:
– Поттер, вы все еще здесь? Неужели чистка котлов вас настолько захватила?
Руки у меня тряслись не то от ледяной воды, ни то от нескольких часов непрерывного натирания жестких поверхностей, не то от нервов. «Трудно просить прощения, правда, Гарри? Гораздо проще было залезть в чужой Омут Памяти, не так ли?» – мой внутренний голос до абсурда напоминал писклявое щебетание Амбридж.
Я положил тряпку на край стола и вскинул взгляд на Снейпа.
– Я хочу извиниться, сэр.
Левая бровь Северуса выразительно приподнялась в вежливом недоумении.
– Извиниться. – повторил он, словно желая удостовериться, не ослышался ли, – и в чем же?
– В том, что… – стоило прорепетировать речь накануне, чтобы не делать вот такие паузы посреди предложения.
– Я повел себя отвратительно, – искренне проговорил я, смотря Снейпу прямо в ничего не выражающие глаза, – в прошлом году. Когда влез в ваш Омут Памяти. Я понимаю, уже поздно об этом говорить, но позвольте мне попросить у вас прощения за этот низкий, подлый и бессовестный поступок.
Тишина в кабинете висела так долго, что мне показалось, я никогда не услышу хоть какого-то ответа. Лицо Снейпа оставалось непроницаемо. Он сложил руки на груди и смотрел на меня, прищурившись, таким взглядом, что мне хотелось провалиться сквозь пол.
– Зачем вам мое прощение, Поттер, – наконец произнес Снейп, – оно имеет для вас какую-то ценность?
Я несколько раз моргнул. Странно, мне казалось, я был достаточно искренен в своих словах.
– Конечно, сэр. Мне хочется получить его, потому что…
– Вам этого хочется по одной простой причине, – перебил меня профессор негромко, – чтобы ваша совесть успокоилась. Вот и все.
Голос Северуса, он такой. Может оглушать даже тогда, когда слова сказаны очень тихо.
Я нахмурился.
– Вовсе нет, сэр.
Снейп изобразил фальшивую заинтересованность, и я почувствовал, что начинаю выходить из себя.
– Я правда хочу загладить свою вину. Вам настолько не верится, что я способен вам сочувствовать? Так вот, я сожалею о том, что сделал, и вы можете не верить, но это так и есть!
– Ну, хватит, – вздохнул Снейп. – Довольно глупостей.
Он прошел мимо меня к своему столу и принялся перекладывать свитки пергаментов, наводить порядок. Меня посетило горькое разочарование собой, и я пожалел, что вообще начал этот разговор.
– Вы свободны, Поттер, – холодно и высокомерно. Как всегда.
Подхватив свою сумку, я поплелся к выходу, но в дверях обернулся:
– Знаете, профессор, а ведь мое детство во многом сходно с вашим.
Снейп вздрогнул, и когда поднял темный взгляд на меня, я прочитал в нем зарождающийся гнев и предупреждение немедленно заткнуться. Но я не привык идти лишь до половины пути.
– Нельзя жить прошлым. Нельзя поддаваться. Нужно смотреть вперед, иначе вы так и останетесь там, на той поляне, в окружении своих недругов. Простите меня за эти слова.
Я до сих пор не понимаю, каким образом я вообще вышел живым тогда из кабинета зелий, и откуда взялась у меня такая смелость, чтобы сказать все это Северусу в лицо.
Нужно отдать профессору должное. Он не выказал никаких эмоций – вот что значит восхитительная выдержка и умение владеть собой!
Только негромко произнес несколько слов, сочащихся сарказмом:
– Спасибо, мистер Поттер. Приму к сведению.
После этого памятного вечера я долго не решался взглянуть профессору в глаза. Ходил на зелья со звонком, чтобы затеряться в толпе, слушал лекции, не поднимая глаз от тетради, а потом произошло то самое событие, которое изменило все раз и навсегда между нами.
Во время нападения на Нору и моего идиотского порыва преследовать Пожирателей в одиночку по окрестным болотам, меня схватили.
Мне сказочно повезло в том, что по какой-то причине шайка Пожирателей не вызвала Волан-де-Морта в то же мгновение, когда меня связали и доставили в чей-то запущенный дом. Несколько Круцио довели меня до такого состояния, что я плохо воспринимал происходящее, однако, когда ко мне, пошло облизываясь, подошел Сивый, я испугался по-настоящему.
Резкий укус обжег мое предплечье, а потом я увидел свою кровь, бежавшую по руке.
– Полегче! – вклинился в мое уплывающее сознание чей-то до боли знакомый голос, – Поттер принадлежит Темному Лорду. Как ты думаешь, Сивый, что он сделает с тобой, когда узнает, что ты погрыз мальчишку?
Что отвечал ему оборотень, я не расслышал. Вокруг меня Снейп спорил с Пожирателями о чем-то, громко доказывая им что-то – я ничего не мог разобрать. Сознание помутилось, и я мысленно попрощался с человеческой жизнью. Если меня не убьют, то я сделаюсь оборотнем. Так себе перспектива.
Потом меня отволокли в другую комнату, и, спустя время, в руку мою уперся небольшой предмет, а потом знакомый рывок в области солнечного сплетения – и ноги мгновенно врезались в землю за много миль от Норы, возле самой ограды школы.
Я сел, ощущая сильную боль от ушиба в левом боку. Рука безостановочно и обильно кровоточила.
Снейп вытащил меня с помощью порт-ключа. Опять. Я поднял голову к небу и увидел полную луну. Ночь не достигла ещё своей середины, потому Сивый не был полноценным оборотнем, но вряд ли это могло что-то изменить в данной ситуации. Факт остается фактом: яд действует быстро, и теперь Гарри Поттер – Мальчик, Который Оборотень.
Не успел я испугаться, как послышался резкий хлопок, и появился Снейп в завихрениях собственной мантии. Он без слов схватил меня за руку и потащил не к Хогвартсу, а от него, в тень леса, под сень добротных деревьев.
Толкнув меня на землю, Снейп опустился рядом и рванул мою рубашку. Пуговички оторвались и потерялись где-то в траве. Раненая рука, когда с неё немилосердно содрали рукав, словно оказалась в огне, и я резко втянул воздух сквозь зубы.
– Что вы делаете?
– Тихо, – оборвал меня Снейп, продолжая освобождать верхнюю часть моего тела от одежды, – все вопросы потом. Вы же не хотите каждое полнолуние выть на луну, правда?
От неожиданности я растерял все слова.
Что-то я не мог припомнить какого-то другого способа уберечь человека от трансформации после укуса оборотня, кроме ликантропного зелья.
А Снейп тем временем скинул собственную мантию, отбросил её куда-то в сторону, и, отодвинувшись от меня на полметра, быстро начертил на земле обратной стороной палочки какие-то руны. Потом он скороговоркой произнес несколько латинских слов, и магические знаки на долю секунды вспыхнули алым, а потом тут же вновь погасли.
– Дайте раненую руку, – скомандовал профессор.
Я протянул её через руническое кольцо, и несколько капель крови упали точно в его центр.
– Поттер, то, что я собираюсь сделать – незаконно, и за такое сажают в Азкабан, – предельно серьезно произнес Снейп, – при этом у нас есть примерно еще секунд пятнадцать на ваше раздумье. У вас есть выбор: стать оборотнем или решиться на Ритуал Крови. Нет никакого смысла объяснять, что это за магия, пока я буду это делать, время истечет. Могу лишь гарантировать вам, что на ваше качество жизни это никак не повлияет. Решайте.
Я смотрел на Снейпа, и в моей голове вертелись множество вариантов Ритуала Крови. Один ужаснее другого. Однако оборотнем мне становиться хотелось еще меньше. Я чуть прищурился, вглядываясь в его лицо. Что ж, профессор, или пан или пропал… У меня нет больше причин не доверять этому человеку.
– Я согласен.
Руническое кольцо словно услышало мои слова. Оно снова вспыхнуло красным, озарив наши лица, и на сей раз осталось гореть ровным сиянием.
Красиво…
– Не опускайте руку, – попросил Снейп.
А дальше он разрезал собственную ладонь, дотронулся ею до моей раны на предплечье и заговорил.
С каждым словом кольцо с магическими письменами разгоралось все больше. Я не чувствовал ничего особенного, кроме стремительно убывающей боли в руке, которая стихла вскоре совсем. Снейп завершил заклинание, кольцо погасло, и он медленно убрал с моей руки свою ладонь.
Я увидел, что ни у меня, ни у него не осталось никакого следа от ран или крови. Рука зажила совсем.
– Что это за магия? – спросил я.
Профессор встал с колен, облокотился спиной на ближайший ствол дерева, будто у него внезапно закончились все силы, и устало посмотрел на меня.
– От вас у меня одни беды, мистер Поттер. Когда же вы уже уберетесь из моей жизни…
***
Потом я, конечно, получил все свои ответы.
Проснувшись на следующее утро в гриффиндорской спальне, я решительно проигнорировал завтрак, на который стягивались немногочисленные студенты, оставшиеся в замке на Рождество, и отправился прямиком в подземелье. Вчера Снейп напрочь отказался мне что-то объяснять, а только отправил в башню. Но на пути меня перехватила второкурсница.
– Профессор Дамблдор просил передать вам, что он ждет вас у себя.
У директора я провел муторный час и из всего разговора вывел, что Снейп передал все события прошлой ночи в точности, исключая Ритуал. А вскоре появились Уизли чуть не в полном составе, и я потонул в объятиях рыдающей Молли, которая заливала слезами мою рубашку и сокрушалась, что они ничего не успели предпринять, кроме как предупредить Дамблдора о моем похищении.
«Так вот откуда взялся Снейп», – подумал я в перерывах между всхлипываниями миссис Уизли.
В подземелья я попал только к полудню.
Профессора не было в кабинете, и я уселся его ждать у самого входа за последней партой. Когда он появился в полном своем мрачном облачении, в наглухо застегнутом сюртуке под самое горло и широкой мантии, метущей каменные полы Хогвартса, он не выказал никакого удивления, касательно моей персоны в его кабинете.
С первого взгляда на Снейпа я понял: что-то изменилось. Все те же черные волосы, спадающие на плечи, все то же непримиримое, вечно мятежное выражение лица, те же кончики пальцев, выглядывающие из длинных рукавов и манжет, скрывающих кисти. Тот же облик, но мне вдруг захотелось его разглядывать, захотелось вобрать взглядом каждую мелочь его облачения, каждую черточку его лица. Это чувство было таким настоящим и естественным, что не вызвало никакого удивления.
Внезапно перехватило на секунду дыхание, и его фигура на короткое мгновение словно высветилась изнутри. Конечно, это было мое воображение, и никакого свечения не было. Так бывает, когда в жизни происходит слишком весомый и значимый момент, и ты пытаешься остановить мгновение, запечатлеть его в памяти на всю жизнь.
Кажется, я поднялся на ноги, и не мог оторвать от него взгляда. А он внимательно вгляделся в мое лицо и невесело усмехнулся.
– Заклинание работает отлично. Значит, обойдемся без побочных эффектов.
Меня словно столкнули вниз с высокого обрыва. Я слегка потряс головой. Что это такое он сейчас сказал?
– Предупреждая ваш следующий вопрос, Поттер, – недовольно проговорил Северус, пройдя до своего стола и опустив на него свой саквояж, из которого выглядывали метелки трав и горлышки флаконов, – заклинание, которое я наложил вчера, имеет некоторые последствия. Впрочем, лучше это, чем каждый месяц превращаться в монстра, не так ли?
– Вы сказали, что это был Ритуал Крови, – напомнил я осторожно, и быстро добавил, – сэр!
Снейп фыркнул и, резко развернувшись, облокотился на стол поясницей, скрестил руки на груди, отчего черная профессорская мантия скрыла его фигуру полностью.
– Ритуал Крови, верно. Полагаю, вы не знаете, что это?
Я только отрицательно покачал головой.
– Это заклинание, связывающее две магические нити, Поттер. Такие сильные вещества, как яд василиска, мантикоры или оборотня распространяются в организме человека молниеносно, и есть только два способа избежать гибели, или превращения. Это слезы феникса и Ритуал Крови, который исцеляет человека, даже находящегося на пороге смерти. Как вы понимаете, бежать к директору вчера было бы огромной ошибкой.
Я представил, сколько всего нужно было бы объяснить Дамблдору, и поежился. Снейп кивнул.
– Что же это за заклинание, связывающие две нити магии, профессор? – мне было очень важно знать, в какое очередное дерьмо я вляпался на этот раз.
Магия крови практиковалась давным-давно среди некромантов. Сейчас от нее остался лишь Непреложный обет, который тоже светлым заклинанием не назовешь. Все мои познания в этой области сводились к весьма туманным лекциям профессора Бинса о средневековой эпохе.
– Ничего особенного, Поттер, с вами и со мной не случится, – спокойно произнес Снейп, – заклинание создает недолгую связь между двумя людьми на магическом уровне. В связи с этим, вы можете некоторое время испытывать потребность находиться рядом со мной, возможны небольшие недомогания. Вскоре это пройдет, и вы сможете вести обычный образ жизни.
Я слегка нахмурился.
– Что значит «буду испытывать потребность находиться рядом с вами»?
Зельевар немного помолчал, подбирая слова. Мне эта пауза не понравилась. Я чувствовал, что магическая связь – это не все, и если профессор молчит, явно не желая продолжать объяснения, значит есть что-то еще…
– Такой ритуал проводился раньше между представителями знатных родов волшебников во время бракосочетания.
Я медленно сел за парту.
– Что?..
Снейп досадливо поморщился.
– Поттер, я понимаю, как это звучит, но на самом деле это просто магия. Обычное заклинание, наподобие Люмоса или манящих чар. И ничего романтического в нем нет.
Я не сводил взгляда с профессора, пытаясь осознать тот факт, что я… что? Теперь я – жена, что ли?
– Вы абсолютно не туда думаете, Поттер, – скептически проговорил он, внимательно за мной наблюдая.
– Тогда объясните мне еще раз, пожалуйста, – севшим голосом проговорил я с другого конца кабинета.
Северус вздохнул. Руки его расцепились, атласная мантия чуть колыхнулась, выпуская из своих недр его фигуру, и он подошел ко мне. Сел напротив за ту же парту, облокотился на неё. Я наблюдал за его движениями, словно загипнотизированный, и слегка отклонился назад, не от профессора, а, скорее, от собственных ощущения, внезапно затопивших меня. Вновь вернулось странное видение, что фигура Снейпа чуть засветилась изнутри…
– Ритуал связывает двух волшебников ментально, магически, – пояснил Снейп, – в течение нескольких дней вы будете ощущать дискомфорт вдали от меня – так работает заклинание. Но этот эффект временный. Можете приходить в мой кабинет по вечерам и делать домашнее задание. Все обставим так, будто у вас очередная отработка. Разрешаю вам вновь специально взорвать котел, если хотите, на уроке зелий.
Лицу стало жарко. Он что, понял, что я намеренно кинул тогда в свое варево щепоть когтей дракона? Когда уголки его губ приподнялись в едва заметном намеке на улыбку, я понял, что так и есть.
– И что, только дискомфорт? – уточнил я.
Снейп кивнул. А потом смерил меня проницательным взглядом, и добавил:
– Поттер, еще одно. Не пугайтесь того, что вы чувствуете сейчас. Это пройдет.
Значит, я не ошибся. Все-таки, все эти странные ощущения и мысли, настойчиво лезущие в голову – плод заклинания, только и всего.
Я склонил голову, выражая согласие.
***
По прошествии нескольких часов, я бы не назвал то, что со мной творилось простым дискомфортом.
Буквально на следующий день я проснулся с ужасной мигренью. Промаявшись до начала завтрака, и заскочив в больничное крыло за обезболивающим, которое не помогло, я поплелся в Большой Зал. И когда толкнул тяжелую дверь, мне мгновенно стало легче.
А… точно. Ритуал, Снейп, потребность быть поблизости.
Он мгновенно поднял на меня взгляд, стоило мне переступить порог зала. Я слегка качнул головой, здороваясь, но зельевар уже завел беседу с профессором Вектор и на меня не смотрел.
Еще через день посреди коридора меня настигло внезапное головокружение, да такое, что я вынужден был схватиться за стену. Хорошо, что каникулы еще не кончились, и в Хогвартсе нет постоянно слоняющихся толп учеников.
Отсидевшись на полу, я поднялся на ноги и медленно пошел в сторону подземелий. Снейп, слава Мерлину, нашелся на своем месте. Он никак не прокомментировал мое бледное лицо, стремительно набирающее краски, стоило мне только вползти в его кабинет и упасть на стул за последнюю парту. Он только задержал на мне свой взгляд дольше обычного и вернулся к заполнению классных журналов.
Через неделю вернулись студенты, и мне пришлось отбиваться от Рона и Гермионы, которые никак не могли взять в толк, что за болезнь со мной приключилась.
Когда Снейп говорил мне, что будет достаточно находиться вместе лишь вечером, он явно ошибался. С утра я еще мог каким-то образом контролировать свое состояние и даже отсиживал несколько уроков, но после обеда в короткий перерыв я старался хотя бы на пять минут заскочить в подземелья, чтобы не упасть пластом где-нибудь посреди коридора.
Снейп хмурился, брал у меня кровь на анализ, поил какими-то зельями. Не помогало ничего. Становилось только хуже. Теперь мне мало было просто быть где-то поблизости.
Однажды я шатающийся и бледный не нашел его в кабинете и потерял сознание. Очнулся от того, что меня кто-то бережно поднял на руки и посадил на стол. Чувствуя, как медленно проходит ноющая боль во всем теле, я обессилено откинулся ему на грудь, закрыл глаза, блаженствуя. Боль покидала мое тело, сердцебиение выравнивалось. Он удерживал меня прямо, позволил прислониться к нему и ждал, пока мне станет лучше.
– Профессор, это не может больше так продолжаться, – слабым голосом проговорил я, не открывая глаз и не поднимая голову с его плеча, – что-то с вашим Ритуалом явно не так.
Снейп и сам это понимал. Мы уже обсуждали, что заклинание ведет себя прямо противоположным образом.
Оставалось надеяться, что книга о древних Ритуалах Крови, которую я выписал из магической библиотеки, хоть как-то прольет свет на то, что со мной происходит.
Лицо профессора выражало тревогу. Он обошел меня кругом, придерживая за плечи, и взглянул в лицо. Возможно, если бы не мое настолько плохое самочувствие, я бы увидел тогда в черных глазах внезапную догадку. Но мне было слишком плохо.
– Сегодня вы останетесь у меня на ночь. Вам нужно больше времени, – сказал Снейп. – Пока возвращайтесь к себе. Как вы себя чувствуете?
Я неопределенно дернул головой. Головная боль прошла, тянущее ощущение в суставах – тоже, мысли прояснились.
– Приходите вечером, в десять часов, под мантией-невидимкой. И не попадитесь патрулю, ради Мерлина.
Сказать, что мне было волнительно – это ничего не сказать. Снейп позвал меня ночевать. Небо рухнуло на землю вместе со всеми звездами и их спутниками! Я слонялся без дела до самого вечера, пробовал читать, но мысли путались, и я отбрасывал книгу. Друзья, привыкшие к моему странноватому поведению, уже ничего не спрашивали, только следили за мной мрачными взглядами.
А вечером, ровно за час до того, как я должен был выйти из гриффиндорской спальни, большая незнакомая сова принесла мне увесистый сверток с выписанной книгой.
В кабинет зелий я шел злой. С явным намерением метнуть в Снейпа если не Авваду, то Круцио – точно!
– Почему вы не сказали сразу, что этот Ритуал затрагивает мышление и психику человека?
Я сходу задал этот вопрос Снейпу, который дожидался меня в своем кабинете поздно вечером.
Северус стоял у своего стола и смотрел перед собой. Меня он сначала даже не услышал, только вздрогнул слегка и повернул голову в мою сторону, погруженный в свои мысли.
Головокружение настигло меня как раз в тот момент, когда я собирался высказать ему все, что думаю о нем, и пол под ногами накренился.
Спасая голову от угла крайней парты, я успел только пригнуться, а потом он поймал меня. Но прикосновения его рук не принесли ожидаемого облегчения. Я силился прогнать из головы назойливый звон и мог только цепляться за его мантию бессильными пальцами.
