Друг на «Фейсбук»

Текст добавлен: 14 февраля 2022, 17:03

Текст книги "Друг на «Фейсбук»"

Автор книги: Сборник

Жанр:

Современная проза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Назад к карточке книги

Сотрите грим

Сотрите грим, сорвите маски,
явите миру наготу
души без фальши и окраски,
её могучую красу.

Явите миру без стесненья,
без пафоса и без угроз,
без страха и без осужденья,
без оправданий и без слёз.

Сотрите грим, сорвите маски,
явите миру простоту
уклада жизни без опаски,
его стремление к добру.

Явите миру без намёков,
без фальши, алчности, без поз,
без требований, без упрёков,
забыв навек официоз.

4 августа 2021

Я замахнулся

Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня.
Немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.

Мне жаль, что чествуют отныне,
порочность вознесли на пьедестал,
похабщина, цинизм витают в мире,
безнравственность и алчность – идеал.

Мне жаль, что шелуха затмила
всё доброе и светлый блеск очей,
но я надеюсь, что найдётся сила,
ведь верю, как и прежде, я в людей.

Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня.
Немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.

4 августа 2021

Хвалебно жить

Хвалебно жить – возможно, верно,
но лучше всё же не спешить.
Куда ценней, чтоб было хлебно
да зуб на полку не сложить.

Хвалебно жить совсем не плохо,
но лучше всё же иногда
упорство, труд – и будет кроха
да полон стол у вас всегда.

Хвалебно жить, нет, не зазорно,
но делом полнится земля,
хвалиться всё-таки позорно,
и дам совет я вам, друзья.

Хвалебно жить – возможно, верно,
но лучше всё же не спешить.
Куда ценней, чтоб было хлебно
да зуб на полку не сложить.

5 августа 2021

Вся жизнь

Вся жизнь в потугах и трудах,
не жизнь, а сказка, просто «ах»,
несётся, мчит на всех парах,
без передышки, впопыхах.

Несётся, мчит на всех парах,
всегда, как правило, впотьмах,
поводья крепко сжав в руках
и редким отдыхом во снах.

Поводья крепко сжав в руках
да с матерщиной на устах,
в борьбе и мелочных делах
до блеска седины в висках.

В борьбе и мелочных делах,
чтоб косточка была в зубах,
вся жизнь в потугах и трудах,
да силой, что не знает страх.

Вся жизнь в потугах и трудах,
не жизнь, а сказка, просто «ах»,
несётся, мчит на всех парах,
без передышки, впопыхах.

6 августа 2021

В родном глаголе

Редчают волосы в главе,
а думы ширятся всё боле,
но чувство жалости к себе
отправлю я в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешало оно воле,
позорных чувств совсем не жаль,
немил мне свет в их ореоле.

В черёд становятся деньки,
а ночи в траурном узоре,
но всё же смерти вопреки
я молвлю ей в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
немил мне свет в их ореоле.

Как скоро уж померкнет свет
да муза запоёт в бемоле,
но, как и прежде, молвлю вслед,
отправлю я в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
немил мне свет в их ореоле.

6 августа 2021

Безмолвствую

Безмолвствую… влечёт закат…
Несёт в заоблачные дали…
В оттенках тёплых тонет взгляд…
Но нет и толики печали…

Льды сердца тают… тишина…
Подлога нет, явь воскресает…
А на душе царит весна…
Поёт восторженно, витает…

Всю жизнь… в мгновении тонуть…
Красой природы восторгаться…
Быт позабыть… легко вздохнуть…
Гореть в закате, наслаждаться…

Безмолвствую… влечёт закат…
Несёт в заоблачные дали…
В оттенках тёплых тонет взгляд…
Но нет и толики печали…

7 августа 2021

Сегодня

Сегодня с головой уйду в работу,
всецело, без остатка, на весь день,
в обед забуду даже про похлёбку
и не найду местечка слову «лень».

Сегодня потружусь-ка я на славу
во благо света завтрашнего дня,
ведь искренне надеюсь, уповаю:
в труде куются счастье и мечта.

Сегодня позабуду все заботы,
а хлопоты оставлю в стороне,
но только всё же опосля работы
прошу вернуть их в целости ко мне.

Сегодня я построю своё завтра,
сегодня в жизни мне дано не зря,
сегодня жизнь любима и отрадна,
сегодня жизнь как никогда полна.

8 августа 2021

Знал, но не верил

Знал, но не верил я, друзья,
что каждый человек – обманщик,
притворщик солнечного дня,
хвастливый плут, прохвост, пиарщик.

Хвастливый плут, великий лжец
и мастер ловко притворяться,
актёр великий, льстец, подлец,
спец, профи в маски облачаться.

Спец, профи образы менять,
играть краплёною колодой,
при всём при этом крепко спать,
без фальши восхищаться модой.

Без фальши только лишь тогда,
когда окончена дорога,
когда нет сил открыть глаза
и смертушка ждёт у порога.

Знал, но не верил я, друзья,
что каждый человек – обманщик,
притворщик солнечного дня,
хвастливый плут, прохвост, пиарщик.

8 августа 2021

Отшумела отрада

Отшумела отрада и отошла
в сторону, поодаль, зазноба-краса.
Что ж, не горюй, брат, то не беда:
единенье с другим она предпочла.

Что ж, не горюй, брат, то не беда,
не рвись в каземат за ней никогда,
не омрачайся да прости за слова:
«Мимолётна и спешна отрада всегда!».

Не омрачайся да прости за слова,
но только остаток живи ты сполна,
бег задержи, чтоб тянулись года
в радости, в счастье, смеясь и шутя!

Бег задержи, чтоб тянулись года,
чтоб множество Святок от Рождества.
Пускай отшумела и пускай отошла,
но как же прекрасна отрада была.

Отшумела отрада и отошла
в сторону, поодаль, зазноба-краса.
Что ж, не горюй, брат, то не беда:
единенье с другим она предпочла.

18 августа 2021

Коль взялся

Коль взялся, делай на века,
чтоб не горели от стыда
твои потомки и душа,
не очерняла чтоб молва.

Не очерняла чтоб молва
да добрым словом берегла
твои земные все дела
без лени, хитрости и зла.

Без лени, хитрости и зла,
без пафоса и хвастовства,
без отговорок, что пора
поспать, поесть и в отпуска.

Поспать, поесть и в отпуска,
а опосля и в номера,
попить вина и до утра
купить любовь за грош, за два.

Коль взялся, делай на века,
чтоб не горели от стыда
твои потомки и душа,
не очерняла чтоб молва.

20 августа 2021

Виктория Габриелян

Виктория Габриелян родилась в Украине, выросла в Армении, а сейчас проживает в США. Большая интернациональная семья Виктории связана с медициной и наукой. Самой ей пришлось сменить профессию в Америке и из преподавателя биологии и химии в школе превратиться в медицинского работника.

Как только Виктория научилась читать, родители ее больше не видели и не слышали. Книги, сценарии и самодеятельный театр, книжный клуб стали страстью на всю жизнь.

Виктория – автор четырех сборников рассказов, изданных 1 и переизданных в Армении, России и США. Писательница отличается невероятным чувством юмора и наблюдательностью.

Герои рассказов – самые простые, обыкновенные люди, которые не перевернули мир, но из судеб которых складывается история человечества.

Геморрой

Мой американский муж Джефф – это Шурупчик из книжки Носова про Незнайку. У Шурупчика дома все было на кнопках. Сам он валялся в гамаке, а за него работали роботы: кололи дрова, месили тесто, стирали белье.

Наш дом тоже забит всякой электроникой, и что самое удивительное: вся она работает, потому что Джефф ею умеет пользоваться и, если что-то выходит из строя, умеет починить.

Джефф – это мечта любой жены. Он на все руки мастер. Вот, например: свет в нашей спальне включается от дистанционного управления, а не от выключателя на стене. Таким же образом включается и выключается вентилятор под потолком и разное другое, по мелочам. Вы даже не представляете, как это удобно. Особенно вечером, когда вы заходите в темную комнату, по привычке нащупываете на стене выключатель, легким движением пальца нажимаете, и… ничего не происходит, потому что пульт на тумбочке возле кровати. И вы, роняя мебель и набивая синяки и шишки, доползаете до пульта, тычете в кнопки, и не факт, что попадаете сразу в нужную. Вас сносит вентилятором, открываются-закрываются жалюзи и шторы, и только с десятой попытки включается свет. С другой стороны, вы можете выключить свет, лежа в кровати, и не надо, замерзая, бегать к выключателю. Я спросила Джеффа:

– А можно сделать так, чтобы свет включался обыкновенным способом, на стене, а выключался от пульта?

– Можно, – сказал Джефф, – только я еще не придумал, как это сделать.

С моей мамой, которая ни слова не понимает по-английски, он общается с помощью iPhone, понятно, «намбер сикс плас».

Например, Джефф говорит в телефон: Happy Birthday! И телефон переводит человеческим голосом: «С днем рождения!»

Как-то прихожу я с работы домой и обнаруживаю маму с очень озабоченным лицом, скорбно сидящую в кресле. По столовой на карачках ползает Джефф. Он стелет невероятно крепкий бамбуковый паркет и чертыхается.

– Что случилось? – спрашиваю у мамы по-русски.

– Вита, – говорит мама (в голосе – трагедия), – у Джеффа геморрой.

Я роняю на пол сумки и рожаю вопрос:

– А как ты узнала?

– Он сам мне сказал.

– Как?

– Через телефон. Что мы будем делать, если Джефф умрет?

В голосе – вековая печаль древнего народа.

– Мама, успокойся, от геморроя еще никто не умирал. А зачем он тебе сказал?

– Потому что я врач.

Да, это аргумент. Иду пытать Джеффа.

– Что ты маме сказал?

– Ничего особенного, honey. Я просто хотел ей объяснить, что класть бамбуковый паркет очень тяжело, даже моя суперпила за миллион долларов не выдержала и обломала зубы. Я жестами маме показывал: понимаете, это pain in the ass. Так и сказал в телефон. А телефон ей перевел.

– Покажи, – потребовала я.

– Pain in the ass, – сказал Джефф в телефон.

Экран засветился и выдал большими русскими буквами: «БОЛЬ В ЗАДНИЦЕ».

Кто спорит? Телефон – молодец, правильный перевод.

– А мама что подумала? – спросил Джефф.

– Что геморрой у тебя. Вон сидит с трагическим лицом, стратегию твоего лечения разрабатывает.

Джеффа аж скрутило от смеха. Вытерев слезы, он спросил:

– А как перевести на русский: «Одни проблемы с этим паркетом, зачем я только взялся, этот бамбук меня доконал»?

– По-моему, мама права, это так и переводится: «геморрой».

Васенька

Как только бабушке Нине исполнилось 55 лет, она написала заявление и ушла на пенсию. Как директор ее ни просил поработать еще год, довести второклассников до средней школы: всего год еще, Нина Ивановна, а потом хоть на печку баклуши бить! – бабушка отказалась. Аргументировала просто: внучка Виточка растет вдали от меня, а я не могу ее даже навестить.

Когда началось бабушкино «пенсионное сидение», меня, красивую и «мудрую» пятилетнюю девочку, из грузинского детского садика отправили прямо к ней и дедушке в деревню Ялта Донецкой области, где я провела почти год, пока родители переезжали на новое место службы – в город Ереван.

Бабушка умела рассказывать истории, а я умела слушать.

Самые любимые мои рассказы были о наших родственниках. Бабушка Нина рассказывала о далеких и близких родных, двоюродных, троюродных и даже четвероюродных братьях и сестрах. Устраивалась рядом со мной на кровати и, подоткнув одеяло со всех сторон, превратив меня в кокон, начинала свои истории. Засыпала она всегда раньше меня, часто на полуслове. Иногда я будила бабушку и просила закончить рассказ: а что дальше? А иногда под легкий бабушкин храп я придумывала окончание сама. И не замечала, как засыпала тоже. Поэтому сейчас, по прошествии лет, я уже не знаю, так ли было на самом деле или мне приснилось.

Николай похоронил жену, когда ему едва исполнилось двадцать два. Худенькая, почти девчонка, жена успела родить двоих: мальчика и девочку – и тихо отошла в лучший мир.

Вдов на селе было много, и не всем удавалось выйти замуж второй раз. Так и тянули они лямку в одиночку: и колхоз, и дети, и огород. А вдовцов почти не было.

Редко кто из мужчин сам, без помощи женщин мог поднять детей. Вот и Николай, не прошло и месяца с похорон жены, начал присматривать невесту. Вся его большая греческая семья – родители, братья-сестры – в один голос советовала Елену Григораш: не смотри, что из батраков, зато спорая.

Николаю и самому Елена нравилась: она внешне напоминала его несчастливую женушку: такая же черноволосая, кареглазая, невысокая. Только Елена выглядела поздоровее и на ее щеках не горел чахоточный румянец.

Свадьбу не играли. Какая свадьба – еще тело не остыло. И Елена заняла место тихой, бессловесной девочки-жены. Даже имени ее история не сохранила, никто и не помнил, как ее звали.

За десять лет Елена родила четырех мальчиков. Двоих – до войны и двоих – после. Первенца назвала Алёшей в честь своего отца, второго – в честь старшего брата Ивана.

Третий сын, родившийся уже после войны, по логике, должен был носить имя Дмитрий – в честь среднего брата и моего дедушки.

Но Елена назвала мальчика Василием.

Самый младший брат Елены, Василий, служил в Бресте, когда началась война. Последнее письмо от Васеньки пришло в начале июня 1941 года. И всё. Больше никогда и ничего.

– Митенька, – сказала Елена моему дедушке, – бог даст, рожу еще и Дмитрия. А этот будет Васей. Один ушел, другой пришел.

Через два года родился Дмитрий.

А еще говорят, что имя не предопределяет судьбу. Еще как предопределяет!

Жили Николай и Елена очень бедно. Растили шестерых детей, работали в колхозе, во время войны – у немцев, но ни еды, ни всего прочего не хватало. Старший сын, от первой жены, ушел в армию и не вернулся: остался на сверхсрочную, а после службы осел где-то на Севере и отчий дом не навещал никогда. Не мог простить отцу скорую женитьбу. Дочь Николая Зою вместе с другими девушками области после войны по комсомольским путевкам направили на учебу в пищевой техникум в Чадыр-Лунге Молдавской ССР, осваивать разведение виноградников. Отец и мачеха рады были избавиться от лишнего рта: еды детям не хватало, а они продолжали появляться на свет.

Алёша и Ваня помогали родителям в колхозе, а Вася и Митя пребывали пока в счастливом возрасте «под стол пешком». А все вместе – голь перекатная. Большая греческая семья помогала чем могла, хотя тоже многие голодали. Но надо отдать должное Николаю и Елене: все их дети выросли, жили и живут долго.

В 1955 году, когда начиналась хрущёвская оттепель, так изменившая быт и мировоззрение советских людей, из Москвы приехала Зоя с мужем. Дома она не была десять лет. Зоя многого добилась за эти годы, но самым большим ее достижением был муж – тридцатипятилетний доцент кафедры органической химии МГУ. А еще квартира в Москве, машина «Победа». На ней супруги и приехали в Ялту. Взяли отпуск и месяц колесили по югу: Крым, побережье Северного Кавказа. На обратном пути завернули в азовскую Ялту.

Зоя удивляла родителей: невзирая на бедность, войну, голод, при любых семейных и глобальных катаклизмах она училась. Забиралась на чердак, на сеновал и там штудировала учебники. Помогала ей Циля Самойловна, молоденькая учительница химии, откомандированная в Ялту Сталинским (Донецк в прошлом назывался Сталино) гороно незадолго до войны. Учительница очень старалась, и Зоя оправдала и даже превзошла ее ожидания: окончила техникум с отличием и подала документы в Московский химико-технологический институт. На одной из студенческих конференций познакомилась с молодым доцентом из МГУ. Он был из плеяды ученых, обласканных властью, одаренных премиями, квартирами, машинами. У них был творческий азарт, все получалось. Зоя очень естественно влилась в эту дружную команду: она была умна и амбициозна. А еще – красавица! Сыграли свадьбу. А через год случилась трагедия. Во время эксперимента загорелась лаборатория, Зоя надышалась угарного газа, попала в больницу, от пережитого шока началось кровотечение, которое долго не могли остановить. Зоя потеряла ребенка… И матку пришлось удалить…

Дома за десять лет ничего почти не изменилось. Та же с трудом скрываемая нищета. Только по двору бегали два новых Зоиных брата: Васька и Митька. Босые, сопливые. Но красивые. Непохожие друг на друга: светлый и зеленоглазый Васька – в отца, а черноокий, кучерявый, смуглый Димка – в мать.

– Мама, – позвала Зоя, – а отдай мне Ваську!

Елена собирала вилами солому в скирду позади их маленького дома. Для единственной худющей коровы. От неожиданности выпрямилась.

– Что ты говоришь, Зоюшка? Как это – отдай Ваську?

– Ты же сама говорила, что у вас нет денег собрать Ваську в школу к сентябрю, что он еще год пропустит. А ему уже семь с половиной лет. Я, конечно, могу помочь деньгами, я и так помогу, но подумай: Вася пойдет в школу в Москве. И вам будет легче прокормиться – одним ртом меньше.

– Да что ты такое говоришь?! – не верила своим ушам Елена. – Как же я отдать свое дитя смогу?

– Не насовсем же. Пусть год с нами поживет, а летом мы привезем Васю домой. И не чужим людям отдаешь, я же сестра Васькина.

– Бери Митьку! – вдруг сказала Елена. – И к школе на будущий год привезешь обратно.

– Нет, – покачала головой Зоя. – Или Васю, или никого.

– Значит, никого! – И Елена отвернулась к скирде.

А ночью Николай вдруг заговорил с Еленой о Ваське: мол, пусть до следующего лета Зоя его заберет. Помощь какая большая. И уговорил жену.

Зоя с мужем помчались на «Победе» в районный центр. Вернулись с полной машиной подарков – обновок для всех. Для родителей, троих братьев – и Васи.

Провожали их всей большой семьей. Женщины осуждали, конечно, Елену. Прокормились бы как-нибудь, не одни они такие бедные – пол-села. Вот попомните слова, клялись кумушки, не приживется Васька в Москве, он же наш – ялтинский, бедовый, к столичному порядку не привыкший. Привезет его Зоя обратно через месяц как пить дать.

Вася, одетый во все новое, городское и модное, смотрелся чужестранцем среди ялтинских детей.

Когда пришло время прощаться, он вдруг разрыдался, вцепился в мать – насилу оторвали. Его плачущее лицо в заднем окне «Победы» потом много лет мучило Елену по ночам.

Зоя с мужем обещали вернуть Васю домой следующим летом. И не приезжали пять лет.

Присылали открытки и фотографии Васи. В школьной форме и с астрами – первоклассник. На отдыхе в Крыму, Сочи, Кисловодске. С друзьями-одноклассниками. Вася играет в шахматы, Вася конструирует модель самолета во Дворце пионеров. Вася на лыжах, в прогулочной лодке, в «Победе» на пассажирском сиденье рядом с мужем Зои, оба улыбающиеся… Приходили и письма от Васи. Сначала неуклюжие, неумелые, затем более уверенные, с обстоятельными приветами всем: маме, папе, братьям, соседям. Всех по именам перечислял. Но постепенно письма стали приходить все реже, и вот уже полгода как не было никаких вестей.

Все фотографии и стопка писем от Васи стояли перед Еленой на комоде. Она каждый день ждала сына обратно.

И не выдержала. Пришла к брату Дмитрию.

– Помоги! Не могу без Васи.

– Поедем вместе, – сказал брат.

Зарезали бычка: та худющая корова, невзирая на мощи, приносила теленка каждый год. Продали мясо на рынке и собрались в путь. В Москву! В Москву!

Николай, Елена и Дмитрий робко сидели на краешках стульев в нарядной гостиной московской квартиры Зои, когда Вася вернулся из школы. Он сильно изменился. Это был высокий двенадцатилетний мальчик, волосы его потемнели, стали русыми, не было уже той милой детской белесости. Из широкого воротника белой сорочки торчала худая шея, на которой непонятно как держались еще детские, пухлые щеки с ямочками.

Первым заметил Дмитрия.

– Ой, дядя Митя здесь! – обрадованно воскликнул он. – И папа! И мама приехала!

И бросился ко всем обниматься и целоваться. Показывать свои школьные тетрадки и модели самолетов. Куда-то делась напряженность, и скоро все сидели у накрытого стола. Вася, не умолкая ни на секунду, все рассказывал и рассказывал родителям и дяде о своей жизни, учебе, про поездки на юг, то бегал за фотографиями, доставал их из красивого семейного альбома, то за тетрадями, где на каждой странице сияли пятерки. Расспрашивал про братьев и соседей, хохотал…

Когда Вася наконец-то забылся счастливым сном, Елена присела на край постели сына, пригладила непослушные волосы, поцеловала его руки и заплакала: он был абсолютно счастлив без нее. И Зою тоже называет мамой.

Утром засобирались в обратный путь, и вдруг Вася неожиданно расплакался. Умолял взять с собой.

– Мама, папа, дядя Митя, возьмите меня с собой.

Зоя пыталась успокоить его:

– Вася, учебный год еще не закончился. У тебя путевка в пионерский лагерь, ты поедешь с друзьями из Дома пионеров, вы будете конструировать самолеты и летать на аэропланах.

Ничего не помогало. Вася рыдал:

– Заберите меня домой!

Муж Зои в конце концов встал, стукнул кулаком по столу и сказал:

– Собирайся, Вася! В школе неделя всего осталась, я договорюсь. Путевку сдадим. Поезжай, повидайся с братьями. Если захочешь нас видеть, адрес и телефон ты знаешь, найдешь.

Вася бросился к нему, обнял и побежал в комнату собирать вещи.

Зоя опустила лицо в руки и горько-горько заплакала. Никто, кроме мужа, к ней не подошел.

Через три месяца, когда наступил сентябрь и пришло время идти в школу, из Ялты прилетела телеграмма: «Вася плачет скучает за вами приезжайте забирайте мама».

Больше Елена никогда не видела своего сына Васю. Москва далеко, как другая планета, семья большая, всем нужна была мамина помощь и забота, а Зоя с Васей их не навещали.

Братья связь поддерживали. Самый младшенький, Митя, был дружкой на свадьбе у Васи. Привез фотографии. Елена знала, что у Васи две дочери-погодки – теперь девушки уже, скоро институт окончат. Что приемный отец Васи – профессор МГУ – скончался, вот десять лет будет в этом году. Видела Васю по телевизору, а соседи рассказывали, что целый документальный фильм про него показывали в сельском клубе. Он стал известным авиаконструктором. Земляки гордились Васей.

Елена умирала долго и мучительно. Рак высушил ее, скрутил пальцы, выворачивал суставы. Трое сыновей объездили весь Советский Союз в поисках лекарств и врачей. Ничего не помогало. За несколько месяцев из здоровой, энергичной женщины она превратилась в тень. Сыновья, невестки, муж дежурили у кровати умирающей. А она сквозь наркотическое забытье звала Васю:

– Прости меня, мой мальчик, мой сыночек. Как я могла отдать тебя? Разве я мать?

Открывала огромные глаза, смотрела в потолок и начинала снова:

– Прости меня, мой мальчик, мой сыночек…

И вдруг:

– Он прибежал из школы и крикнул: «Мама приехала!».

И снова:

– Прости меня, Васенька… мой мальчик… мой сыночек…

Умела бабушка Нина истории рассказывать…

Назад к карточке книги "Друг на «Фейсбук»"