сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Непрерывное постукивание ногтями по дереву стола ничуть не отвлекало Гермиону от поглощения строчек с ветхих страниц фолианта.
Грейнджер любила свою работу. Ей нравилось проводить время в отделе тайн. Она ценила умиротворяющее спокойствие и силу этого места.
Возможно, именно тогда всё и началось.
Почти ежедневно проходя мимо секретных дверей, ведущих в запретные зоны, она, подобно совершению ритуала, каждый раз оборачивалась на одной из них.
Комната любви.
Всегда заперта. Всегда охраняема.
Нервно покусывая губы, Гермиона прижала рабочие материалы к груди, удерживая записи рукой, обещая себе больше так не делать: не смотреть, не желать познать.
Не хотеть — почувствовать.
Отношения с Роном, не единственным, но первым мужчиной в её жизни, закончились на легкой ноте: расставание произошло почти безболезненно. Девушке и в голову не приходило, что, чем дальше — тем слабее. Чем дольше они будут вместе, тем отчётливее она, возможно и Уизли, станут осознавать, что они не могут… Просто не смогут стать ближе, чем друзьями с привилегиями.
Друзьями, которым не повезло стать любовниками. Такими, чтобы глаза горели, чтоб задыхаться без его запаха, чтоб весь мир переставал иметь значение, когда его нет рядом, чтоб, просыпаясь вместе, первой мыслью было убрать непослушные пряди челки со лба, чтоб завороженно наблюдать за каждой родинкой на теле, невесомо проводить пальцами по чувствительным местам и скрывать улыбку от наблюдения бегущих мурашек по коже…
Она любила его и никогда не отрицала привязанности, но что-то внутри… Что-то жаждущее и трепетное нашёптывало прямо в ухо: «Не твоё…»; «Будь смелее…»; «Позволь себе почувствовать…».
Беря с собой маленькую свечу с запахом жасмина, девушке хотелось воссоздать атмосферу дома. Своей небольшой, но уютной квартиры, что располагалась недалеко от Министерства. Запах свежести и цветов смешался с ароматом старых книг, кожаных переплетов и собственных духов, создавая уникальный коктейль из ощущений и ассоциаций.
Старый экземпляр вещателя, что Грейнджер нашла посреди пыльных полок, служил ей подставкой под корешок книги.
Возможно, именно тогда, когда шкатулка впервые вспыхнула сиреневым маревом, привлекая её внимание, — всё началось.
Гермиона позволила себе — почувствовать. Позволила сыграть в игру, не подозревая, к чему это приведёт. Не думая, что ради него, того, кто подписывался одной лишь буквой, она сможет променять свою уютную гостиную на тёмный кабинет в отделе Министерства на ближайшие несколько недель.
Всё началось с его первого послания.
Она потянулась к невзрачной коробочке. Слабое свечение не меркло, пока девушка дрожащими пальцами отщелкивала хилый замок и поднимала вверх крышку деревянной шкатулки.
Лист пергамента ещё хранил тепло рук отправителя. Безмолвное удивление Грейнджер и грохочущие удары сердца, что билось в её груди, разорвало полотно тишины, окружавшее девушку. Пока пальцы лихорадочно перебирали лист бумаги в руках, пробуя его на ощупь, она глубоко вдохнула и, приподняв уголок губ, выдула его, обдавая потоком слабого воздуха покрытый испариной лоб.
— Апарекиум, — хрипло произнесла Гермиона, надеясь на что-то и одновременно страшась.
Вдох.
Проявляющие чары сработали, как отлаженный механизм. Буква за буквой невероятно красивым почерком проявилась надпись, вызывая в девушке трепетный восторг внутреннего перфекциониста.
«Кто бы ни активировал вещатель, думаю, вы сделали это ненамеренно. Я удивлён, что он всё ещё может работать».
Выдох.
Медленно, с опаской девушка взяла в руки перо, макнула в чернильницу и, взяв чистый лист, положила перед собой.
Мысли хаотично менялись, капля чернил упала на бумагу. Грейнджер поджала губы и отвела атрибут для письма в сторону.
Кончик пера скользнул по подбородку девушки. Привычка со школьных времен, сопровождающая её до сих пор. Впервые у Грейнджер не было слов, кроме одного банального предложения:
«Да. Вещатель работает».
И снова глубокий вдох.
Сложив записку треугольником, девушка положила её на дно шкатулки, закрыла крышку, и через минуты непрерывного наблюдения слабое свечение оповестило её о получении письма другим обладателем вещателя.
Гермиона постукивала по столу, переходя с пальца на палец. Не удержавшись, она вновь открыла её. По-наивному искренней улыбке не было описания, когда она обнаружила её пустой.
Доставлено — набатом отбивало в её мыслях.
Сложив руки в замок, она подперла ими подбородок, оперевшись локтями о стол. Томное ожидание сводило её с ума. Ей казалось, что прошли часы, на самом же деле — медленно, по песчинке текли секунды.
Слабое свечение вспыхнуло, освещая блеск карамельных глаз девушки. Грейнджер прищурилась, подавляя и сдерживая улыбку.
Все казалось… удивительным. Таинственным и таким… чарующим.
«Кто ты?»
Почувствовав малую толику власти в своих руках, Грейнджер решила позабавиться. Интуиция никогда не подводила девушку. Она знала, что тайное — должно остаться тайным. Ей хотелось почувствовать. Почувствовать себя кем-то другим и в то же время собой. Той, кем она была дома. В своей квартире. В своём мире.
Это станет её секретом.
И в тот момент Гермиона на подкорках сознания поняла: остановись она сейчас, будет жалеть до конца своих дней.
Продолжит — и, возможно, это станет удивительным приключением. Именно тем, о котором она будет думать холодными вечерами, отдыхая в своей небольшой квартире или прогуливаясь по улицам таинственного вечернего Лондона.
«Можешь звать меня — Авис».
Она представила, как отправитель пишет на пергаменте. Ей казалось, что она могла видеть, как красивое перо лежит между пальцев мужчины, как плавно и аккуратно он вычерчивает буквы с завитками. Возможно, и вовсе диктует все волшебному перу, но его голос в этот момент… Она не могла его представить. Не могла вообразить. Пока что.
«Авис, значит... Я принимаю твою игру. М».
Комментарий к chapter one
*Авис — Трансфигурационные чары. Заклятие призыва птиц.
*Веща́тель - Книжное, устарелое: вещающий что-нибудь, предсказатель. (Яндекс.Поиск)
Я не знаю (не помню) — откуда знаю — это слово... Если вдруг кто-то где-то читал или видел, напишите в комментариях, обязательно укажу ссылкой.
========== chapter two ==========
Гермиона терялась в их общении. «М», как назвал себя инкогнито, мог разговаривать с ней обо всем.
Шли недели. С каждым днём это всё больше походило на что-то обязательное: его пожелание хорошего дня, её утреннее приветствие. С каждым днём Гермиона ощущала всё больше потребности в своём новом тайном друге. Девушка могла по несколько минут диктовать перу свой рассказ: о своём дне, о том, где провела время, какое у неё настроение и кто мог его испортить. Его волновало это.
«Оказывается, это приятно. Приятно заботиться о ком-то. Но твои сообщения, длиною в целый письменный лист — меня убивают, мисс Авис. Я ведь могу просто оказаться рядом. Только скажи…».
Тогда они договорились, что всё останется тайным. Их секрет. Ни имён, ни конкретных данных друг о друге. Ничего, что поспособствовало бы раскрытию личности.
Ей нравилось, как он шутил. Она восхищалась его знаниями в области зельеварения и медицины. Он мог говорить о политике и одновременно подстегивать Грейнджер в моменты, когда их мнения не сходились.
Мистер «М» не любил сладкое. Гермиона часто рассказывала о своих предпочтениях в еде, чувствуя, что он с такой манерой общения каждый раз мог закатывать глаза на её тирады. Девушка говорила о раскрывающемся вкусе мороженого, покрытого слоем карамельного топпинга. Он рассказывал о клубах выдыхаемого им дыма.
Они цепляли друг друга. Ей нравилась эта борьба. Это противостояние друг другу. Словно каждый из них пытался что-то доказать. Это заряжало. Подпитывало и разгоняло дух соперничества в какой-то своей странной манере.
Позже она забрала вещатель домой.
Они долго спорили о том, что это — неправильно. Гермиона не могла себе позволить забрать чужую вещь. Не могла поступить так…
Тогда она поняла — он портит её.
«М» убедил её. Грейнджер хотела, чтобы он — убедил её, что принадлежащая ему вторая шкатулка - почти истреблённый вид вещателя, и только в его семье осталось несколько экземпляров. Рассказал, что когда был совсем юн, этот метод передачи сообщений рассматривали как замену сов в министерстве.
Она чувствовала себя школьницей.
Азарт и адреналин кипятили кровь, как никогда раньше. Маленькая шалость заставила её покраснеть, пока девушка шла к камину, чтобы покинуть Министерство. Она буквально ощущала, как деревянная коробочка греет её руку, что Грейнджер приложила к сумке.
Переписываться с «М» по вечерам стало неотъемлемой частью её жизни. Она чувствовала себя нужной. Чувствовала, что он не играет. Между ними не было недосказанности, кроме тех условностей, что они выстроили ранее.
Медленно и уверенно он погружался в её голову. Пускал корни и активно заполнял собой всё свободное время волшебницы. Её пугало это. Гермиона боялась тех эмоций, что вызывает в ней незнакомец. Боялась того, как учащается её пульс, стоит ему сказать что-то мягкое, приятное, волнительное. Ощущение наполненности другим человеком возрастало в геометрической прогрессии с каждым «проведенным» днём, когда она держала шероховатые листы пергамента в руках.
Тогда она ещё не понимала, что что-то изменилось между ними. Изменилось до точки невозврата, до опустошения и отчаянного желания видеть вытянутые буквы на белом листе.
Он стал её потребностью. Потребностью чувствовать. Брать в руки записки и вдыхать еле заметный шлейф аромата. Грейнджер казалось, что он пах чем-то особенным. Свежестью. Дорогим парфюмом и надежностью.
Гермиона отмахивалась от мыслей, что желает узнать его. Желает почувствовать, ощутить прикосновение пальцев к коже. Девушке хотелось увидеть его лицо, его реакцию на неё. Посмотреть в его глаза. Серые, как он сказал. Глубокие, серые глаза. Она хотела видеть в них своё отражение. Лишь на миг, представляя вспыхнувшую в них похоть, девушка заливалась румянцем. Красные пятна ползли вверх по шее к щекам, и кончики пальцев покалывало от интимности происходящего…
Он знал, что она свободна. Гермиона рассказала ему о своих отношениях с Уизли. О том, что чувствовала себя в них посредственно. О том, какие желания её преследуют. О страсти, что пишут в маггловских книгах. Она не боялась говорить «М» о своих снах. Тех, где её преследует пара радужек серого цвета. Гермиона призналась ему, что лишь у одного давнего знакомого были неописуемо пронзительные глаза серого цвета. Рассказала о том, что стоило им пересечься взглядами, как начинало казаться, что между ними искрит электричество.
«М» не отшучивался, когда они говорили о личном.
Где-то глубоко внутри Гермиона понимала, что этот человек может быть ей знаком. Она не могла описать странную реакцию своего тела, когда он рассказывал о своих женщинах. О тех что, по словам инкогнито, не могли заставить его чувствовать. О том, что лишь в юности ему повезло столкнуться с равной себе. Равной по знаниям, по стремлению и умению отстаивать свою позицию. Мужчина рассказал ей о том, что лишь спустя годы понял, как он ошибался. Что его желание стать лучше неё, вся злость и агрессия, что копились к этой девушке — лишь фарс. Он хотел, чтобы она заметила его.
Они никогда не прощались, до того вечера.
«М» словно чувствовал её волнение. Будто он ощущал её эмоциональный порыв и страдальческую сдержанность. Гермиона хотела, чтобы он чувствовал то же самое. Возможно, это было эгоистично. Она хотела, чтобы читая её послания — «М» улыбался. Чтобы представлял её себе. Грейнджер желала этого. И сегодня, побывав в гостях у Поттеров, выпив с Джинни бутылку вина, ей не стоило писать ему. Не стоило заигрывать и глупо флиртовать.
Она рассказала подруге о новом знакомом. О том, как девушка боится нахлынувших на неё эмоций. О ревности, что испытывала, когда мужчина рассказывал о других женщинах. Гермиона знала, что Джинни выслушает, несмотря на то, что она рассталась с её братом.
— Выдохни, Гермиона, — шепнула ей подруга, хихикая. — Ты слишком долго была одна, чтобы терять возможность получить удовольствие, хоть и виртуальное. А там, Годрик его знает…
Трансгресировав тем вечером домой, Гермиона не представляла, чем для неё закончится этот вечер.
Его внезапное признание: «Я скучал по тебе…»
Тепло, заструившееся по её венам, прямо к центру, к самой сильной мышце в организме.
«Мне нужно в душ. Я скоро вернусь…»
Мерлин… Зачем? Она ещё ни разу не позволяла себе такого отсутствия субординации…
Она на секунду задержалась, держа руку над открытой шкатулкой. Вспомнив слова Джинни, Гермиона прикоснулась пальцами к губам, чувствуя, как расплывается в улыбке, и опустила свернутый пергамент на дно шкатулки.
Не выдержав давления ожидания, девушка, приняв душ, промакивая волнистые волосы полотенцем, заметила пульсирующее свечение вещателя.
«Мне стоит сказать подруге «спасибо». Не напои тебя она, я бы долго ждал проявление твоего порочного нутра».
Гермиона убрала в сторону записку и развернула следующую.
«Это будет нашим секретом, Авис».
Ей нравилось, как его почерком «звучит» заклинание вызова птиц. Она представила себе, как он шепчет эти слова ей на ухо, покусывая мочку и ощутимо прикасаясь губами. Как его руки скользят по атласной ночнушке, поднимая ткань вверх, собирая материал в гармошку выше бедер.
«Возьми волшебное перо и отвечай мне. Не смей молчать, ты поняла меня?»
Она кивнула, забываясь, что его нет рядом. Гермиона подошла к кровати, приглушая свет в комнате. Поставила рядом с собой шкатулку, на тумбу, и прошептав волшебному перу, отправила ответ.
«Я совсем непорочная, мистер М».
Ей казалось это… слишком интимным. Слишком диким и невероятным.
«О-о, несомненно, маленькая мисс лгунья». — С помощью невербальной магии левитации Грейнджер подняла записку перед собой, читая и ухмылялась его дерзости, его приказному и не терпящему отказа почерку.
«Я не позволю тебе отрицать того факта, что ты хочешь меня. Твои трусики с минуты на минуту промокнут насквозь. Я знаю. Я чувствую. Расскажи мне, что ты делаешь? Как ты трогаешь себя, представляя меня. Я хочу знать как, не слыша моего голоса, не видя моего лица, ты кончишь сегодня вечером, мечтая, чтобы я тебя трахнул».
— Мерлин… — прошептала Гермиона, ведя тыльной стороной ладони по набухшим соскам. Слова «М» что-то делали с ней. Заставили подчиняться, представляя его прикосновения.
Её дыхание вмиг стало горячим. Приоткрыв губы, девушка закрыла глаза, диктуя волшебному перу.
— Я, — она сглотнула и мысленно послала к черту нерешительность. Гриффиндорская смелость не помешала бы сейчас. — Я касаюсь себя… Провожу пальцами по груди, задевая соски. Мои глаза закрыты. Я хочу… — она запнулась лишь на секунду. — Хочу думать, будто это — ты.
Отправив в шкатулку послание, она проследила, как закрывается крышка, и только тогда выдохнула. Она услышала, как капли дождя бьются об окна ее квартиры. Девушка протянула руку и, взмахнув палочкой, открыла створку. Холодный воздух лизнул её тело, оставляя после себя россыпь мурашек.
Девушка провела рукой по резинке коротких спальных шортиков, задевая низ живота. Она улыбнулась, увидев боковым зрением свечение так скоро.
«Я поцеловал бы каждую родинку на твоём теле. Заменил твои руки своими. Оставил бы следы от своих зубов на твоей груди и бедрах… — Её рука опустилась вниз, будто случайно задевая клитор. Грейнджер сжала ноги и напрягла мышцы внутренней стороны бёдер. Простонала и, стиснув зубы, сжала другой рукой грудь, перекатывая сосок между большим и указательным пальцем. — Я хочу вдохнуть твой запах. Запах проклятой карамели и возбуждения. Хочу ощутить твою кожу под своими ладонями. Хочу слышать первый всхлип и стон. Хочу увидеть, как ты краснеешь, ощущая мои руки, блуждающие по твоему телу. Я хочу изучить тебя. Каждый сантиметр. Поглотить твоё удовольствие и вдохнуть своё имя, вырвавшееся с твоих губ…»
Она закатила глаза. От удовольствия. От наслаждения, которое испытывает от этих строк. От томительного ожидания и вожделения.
Поддев резинку шорт, она подняла бедра, прогибаясь в пояснице, и сняла их, отбрасывая на другую сторону постели. Её окружают: звук дождя, полотно тишины и запах. Запах свежести, который сводит её с ума.
Вещатель снова вспыхнул, когда Гермиона осторожно опустила руку между ног, поглаживая пальцами складки, уже мокрые от возбуждения.
«Безусловно, ты делаешь сейчас мою работу. Я хочу, чтобы ты не торопилась, Авис. Позволь мне, насладиться тобой. В этом возбужденном очаровании…»
