Текст книги "Яд (СИ)"

Автор книги: satin.gl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

(Thought I found a way Thought I found a way out (found)But you never go away){?}[Я думал, что нашел способ. Я думал, что нашел выход (нашел).Но ты никогда не уйдешь.]

Девушка стряхивает напряжение с рук, и плавными движениями превращает своё тело в пластилин на его глазах. Нежное изящество в теле, граничащее с отвращением в глубине глаз, доставляет Сатане искаженное удовольствие.

Как может она двигаться так перед ним? Как может быть такой… будто она здесь, словно дома? Будто и не прошло тех лет, так будто она снова счастлива видеть его восторженный взгляд, восхваляющий её. Поднимая выше небес, выставляя на пьедестал.

(Something’s on my mind .Always in my headspace){?}[Что-то у меня на уме. Всегда в моей голове.]

Ему кажется, что её движения не так плавны как ей хотелось бы. И почему она должна этого хотеть? Страх. От неё несёт страхом. Весь зал окутало его тьмой, его мертвым желанием. Его надеждой на её обреченность. Он хочет вкусить этот ужас, обитаемый в её голове. Хочет поглотить каждый всплеск её уничтожения.

(Isn’t it lovely, all alone? {?}[Разве не прекрасно в одиночестве?Сердце из стекла, разум из камня.]Heart made of glass, my mind of stone)

Она кружится по залу, разбивая все стены возведенные в его голове. В его сердце. Грациозна. Элегантна. Словно облако, цепляющиеся за выступ скалы. Не отпускает. Не ломается. Хотя и держится из последних сил.

Очередной поворот, на вытянутом носке одной ноги. Волосы скрывают её лицо, летая, защищая вокруг. Он не видит её взгляда. Ему нужны её глаза, чтобы понять. Чтобы увидеть её падение. Он должен стать свидетелем её уничтожения.

(Even if it takes all night or a hundred years.{?}[Даже если это займет всю ночь или сотню лет. Мне нужно место, чтобы спрятаться, но я не могу найти его поблизости.]Need a place to hide, but I can’t find one near)

Он слышит всхлип. Это посылает в него волну холодных мурашек. Дрожь по спине, в поясницу и прямиком в яйца. Он ненавидит её. Она ненавидит его. Так какого чёрта она улыбается? Какого чёрта он готов бросится к ней, чтобы оторвать голову за её улыбку. Или выебать. Вытрахать её пизду до онемения. До боли, до синяков, до кровоподтеков. А после она поклянётся ему в верности. После, он отправит её назад. Зная, что никто не сможет к ней прикоснуться. Никто не тронет её. Никогда. Никто не увидит её изящества. Кроме него.

– Остановись.

Музыка давно закончилась. Девушка продолжает кружить подле него. Она всегда скрывала свои эмоции в танце. Всегда скрывала настоящие чувства в нем. Она призналась ему, когда он впервые застал её за этим занятием. Он назвал её жалкой, а она приподнялась на носках и вытянулась, показывая свою тонкую грацию. Тогда он и понял, что пропал. Пропал глядя на кремовые пуанты.

– Подойди. – Он не сводит глаз, следя за её движениями. За тем, как её руки подрагивают, как она слегка прихрамывает на правую ногу. Как нервно кусает губы и смело смотрит на него. – Поднимись. – Девушка послушно поднимается вверх по ступеням.

Люцифер скользит вишневыми, затуманенными глазами снизу от чёрных пуант, вверх по щиколоткам обвязанными черной лентой. Выше к подолу своей рубашки, прикрывающей выступающую, округлую задницу. Проклинает каждую застегнутую пуговицу, за то, что скрывают от него кожу цвета белого шоколада. И выше, на торчащие, блядские соски. На подрагивающее горло, пульсирующую вену на шее. И выше. Приоткрытые губы, ловящие воздух. Глаза, застывшие, отражающие его тьму.

– Вы довольны, ваше величество?

Её внезапно подскочивший адреналин вызывал усмешку у Дьявола. Он направляет вперёд татуированную руку, и взмахом кисти разрезает ткань рубашки на фигуре ангела.

– Мне не нравится, как ты произносишь это, Непризнанная. – он жадно проследил за каждым скользящим по её телу лоскутом изрезанной рубашки, падающей к ногам.

Виктория не шелохнулась. Она не знает чего ей ожидать дальше. Не понимает куда скрыться от его насмешливого взгляда рубиновых омутов.

– Просто закончи с этим поскорее… – её голова опустилась, подбородок почти коснулся грудной клетки. Девушка поднесла обе руки к лицу и закрылась от него. Он видит как задрожали её руки, как первая стадия шока прошла. Чувствует как её тело посылает в него вибрации. Зовёт его. Взывает.

Мужчина вальяжно раскинулся на своём троне. Колени широко разведены. Руки покоятся на подлокотниках черного металла. Правая согнута в локте, демонстрируя синие, выпирающие вены, выделяющиеся на фоне карамельной кожи.

«До отвращения изящна. До бездны порочна. Какой из тебя, в пизду, ангел, Непризнанная?»

– Знаешь… – начал мужчина, рассматривая свои ногти. – Мне показалось, что тебе понравилось снова «быть для меня». Ты так улыбалась. Так следила за своей осанкой и демонстрацией всех изгибов. Ещё в камере ты промокла. Ещё немного и по твоим бёдрам потекла бы смазка. Ты хотела меня.

Девушка вскинула голову. Если бы ярость в её глазах, могла вырваться наружу, ею легко можно было бы поджечь ледяное озеро.

– Ты извращённый, сукин сын! Долбанный садист! Сделай уже хоть что-то или отпусти меня!

Девушка выпустила когти. От её неожиданного напора Люцифер подался вперед. Она отшатнулась назад, не давая ему шанса к ней приблизиться. Он встал, сжимая челюсть. Ладонь запульсировала приятным покалыванием в ожидании.

– Раз я – садист, ты – законченная мазохистка, Уокер.

Ещё шаг к ней. Её шаг назад.

– Ты течёшь, как сука, готовая принять меня. Забыла, как мокли твои хлопковые трусики от страха? Я помню. Помню, что когда ты боялась, твоя вагина пожирала мой член интенсивнее.

Виктория почувствовала пяткой выступ ступеней, не удержав равновесие, её потянуло назад. Люцифер спрыгнул на нижний уровень, ловя девушку в свои руки. Она ударилась спиной о его грудь и замерла, почувствовав твёрдую хватку мозолистых, длинных пальцев на сосках.

– Я, блядь, с тобой только начал, ангелок. – Он не церемонясь спустил её ниже, подбил своим коленом её подколенные ямки, от чего её ноги согнулись. – Я выебу тебя из своей головы. Ты будешь захлебываться своими слюнями, когда мой член будет в твоей глотке. – он надавил ей на поясницу, ставя в излюбленную позу на каменном полу. Люцифер развёл руками её ягодицы, открывая вид на влажные дырки. Руками, требующими наказать. Послать в неё всепоглощающие удовольствие через боль. Он погладил правую ягодицу, слыша, как девушка сдерживает всхлипы. Жёсткий, звонким удар его ладони окрасил кожу в розовый цвет. Он закрыл глаза, глубоко вдыхая запах её страха и возбуждения. – Ты же помнишь, как ко мне нужно обращаться, когда я трахаю тебя?

Не получив ответа от трясущийся девушки, Люцифер поднял ладонь, и рассекая воздух нанёс второй удар по левой ягодице. Его ресницы затрепетали. Губы приоткрылись, обдавая зубы прохладным воздухом. Он выглядит, как наркоман получивший наконец дозу долгожданного, уникального героина.

– Д-да. Сэр.

Третья стадия. Смирение.

Он закончит с ней. Сегодня.

Комментарий к Ignis/Пламя

Не забудь оставить отзыв, не будь какашкой👋🏻🍑

ХДЫЩ!

До скорых встреч🍷

========== Collisione/Столкновение ==========

Комментарий к Collisione/Столкновение

❗️диалоги/моменты – смещенные вправо или выделенные курсивом это – моменты прошлого❗️

Бета открыта, спасибо за указанные ошибки❤️

Приятного, сладкие❤️

«Ещё вчера ты верил в прекрасное будущее с ней, а сегодня ты живешь прошлым, не понимая, зачем тебе настоящее…»

*****

~ Четыре года назад.– Это правда?

Люцифер пришёл спустя три часа, после того, как отправил её из замка своего отца. Демон, которого Виктория, узнала только потому, что тот был рядом с Люцифером какое-то время в школе – Демьян, «мягко» попросил её покинуть торжество, настаивая на сопровождении. Ей не удалось найти Мими или Габриэля, чтобы объясниться. Ей не удалось достучаться до друга Люцифера, что она здесь не одна и беспокоиться не о чем. Ей не удалось выяснить где сейчас находиться наследник, чтобы просить его объяснений. И, наконец, ей не удалось отвести взгляда от двух статных фигур, так идеально подходящих друг другу…

– Что именно ты хочешь услышать, Вики?

Рука Демьяна сжимала её предплечье и тянула на выход, когда взгляд Виктории скользил по фигуре красивой брюнетки. Высокой, стороной с кроваво-алыми губами. С невероятно длинными ногтями, покрытыми чёрным лаком. Виктория не могла оторвать взгляда от улыбки мужчины. Её, как ей казалось, мужчины. То, как он улыбался девушке. Ему не пришлось наказывать её, чтобы так улыбаться. Ей не пришлось вставать на колени перед ним, чтобы получить эту улыбку…

– Она твоя невеста, да? Ты помолвлен?

– Зачем ты задаёшь вопрос, на который знаешь ответ?

Его тон холоден, отстранён. Он ведёт себя так словно, ничего не случилось. Мужчина снял свой пиджак и небрежно бросил его на кровать.

– Я хочу слышать это от тебя! – она чувствовала, как горькие слёзы жгут ей глаза. Как её сердце бьется быстрее, готовое провалиться в желудок.

– Да. Она моя невеста. – Ни одна эмоция на его лице не просочилась. Словно он каменная статуя, умеющая разговаривать. – Как ты оказалась в Аду?

– Ты издеваешься надо мной?! – девушка не выдержав, перешла на повышенный тон.

– Я спросил: как ты там оказалась, Виктория.

– Габриэль. – Произнесла девушка ему в тон. Вот оно. То, чего она ждала с того момента, как Люцифер переступил порог её комнаты. Эмоции. – Он сказал, что не определившиеся со стороной могут быть «плюс один» к ангелу или демону.

– Плюс один, значит. – он повторил, всё в той же раздражающей её манере.

– Кто я для тебя, Люцифер? Неужели ты думал, что я буду с тобой, зная, что ты помолвлен?

Виктория хотела знать правду. Хотела понять, как он мог так поступить с ней. Как он мог трахать её, открывать все грани удовольствия для неё, наказывать, причинять боль и подчинять, приручать себе, а после – что? Идти к своей невесте? Она знала, что демоны беспечны в своих связях. Знала, какими эмоциями они питаются. Но, Люцифер… он смотрел на неё так… необычно. Она видела страсть в его глазах. Видела проявление его заботы. Она просто не думала… не думала, что была не больше чем развлечение перед свадьбой.

– Ты уже, Уокер. Была, есть и будешь со мной.

От его безэмоциональности бросало в горячую дрожь. Кидало в болото ярости!

– Я не стану твоей шлюхой, Люцифер!

– Нет? – он приподнял бровь, оставаясь всё в той же позе перед ней. – А, по-моему, очень даже стала. Я трахаю тебя, – он наступает на неё, – я владею этой киской и твоим, блядь, телом в целом! – Мужчина подхватывает её за талию, прижимает к себе, выбивая воздух из лёгких. – Мне плевать на ебучие титулы. Жена, любовница, наложница. Поебать. Ты принимаешь и трахаешь мои пальцы, член и язык как шлюха. Моя, блять, шлюха!

Виктория вырывается из его объятий, поднимает руку и бьет его по лицу. Звук удара эхом отскакивает от стен её комнаты.

Глаза Люцифера наливаются кровью, Виктория не сдерживает подступающие слёзы, разворачивается и тянется к ручке входной двери. Мужчина с такой силы сжимает челюсть, что она слышит скрежет его зубов.

Он в один шаг преодолевает расстояние между ними, прижимает её лицом к двери и задирает её вечернее платье.

– Это был первый и последний раз. – ему хватает несколько секунд, чтобы расстегнуть свои брюки. Её слёзы катятся по щекам, она хочет что-то сказать, но он не даёт ей, запечатывая рот жестким поцелуем.

Демон поднимает её ногу, держась за бедро. Срывает белье одной рукой и входит. Жестко, без подготовки. С яростью он берет её тело возле двери, не боясь, что её крики могут услышать. Ведь она молчит. Молчит и принимает его в тугое лоно.

Он слизывает её слёзы, пробуя на вкус её соленую горечь. Просовывает руку между ней и дверью, дотягивается до груди, разрывая ткань её декольте и сжимает соски, желая слышать её голос. Виктория сжимается на его члене, прежде чем всхлипнуть, застонать и схватить его за предплечье. Держится за него.

Его рука спускается и Виктория вздрагивает каждый раз, когда он шлепает её по клитору. Вздрагивает и бесстыдно стонет. Он доказывает ей, что она его шлюха. Доказывает, что только он знает что ей нужно.

Последний толчок и он изливается в неё с той же яростью, что и входил. Ему требуется пару минут, чтобы прийти в себя. Он отстраняется, наблюдая, как сперма течёт по её ногам. Прижимается к ее макушке и уверенным басом, говорит:

– Ты моя, Уокер.

*****

Думала ли она, что всё закончится здесь? На полу, в его замке? Думала ли, что он отнесется к ней иначе? Нет. Но она не ожидала от него столь сильной ярости, которую излучает его тело. Ярость. Вот она – антуитичность его возбуждения. Она знала, что их привязанность не здорова. Знала, что он не отпустил бы её, захоти она поговорить, после того, что случилось. Да и не было смысла разговаривать. Она бы приняла его, снова. Простила. Потому, что любила. Никогда и никого так не любила. Эта любовь связывала её горло веревками, не позволяя говорить. Эта любовь даровала ей чувство падения. Она была сломлена после его ухода. Сломлена после того, как он оставил её. Искалеченную. Изуродованную. Испорченную.

– Как часто ты трогала себя, вспоминая мой член, Уокер?

Стыд. Грёбаный стыд. Она действительно трогала. Хныкала, текла и трогала себя, как самая настоящая шлюха. Вспоминала мужчину причинившего ей столько боли. Кончала на свои пальцы и ненавидела себя. Ненавидела его. Ненавидела то, что он сломал её.

– Молчание – удар. – он провел по её ягодице рукой, вонзая свои пальцы в мягкую плоть. – Ложь – удар.

– Я помню…

– Как часто?

Звук шлепка. Бёдра сжимаются. Клитор пульсирует, требуя внимания.

– Не знаю…

Шлепок.

– Чёрт возьми! – она шипит, от ощущения покалывания на своей заднице. Думала ли девушка, что снова окажется в таком положении? Ей снились эти обжигающие руки. Но ведь это отвратительно. Мерзко в том, настолько это неправильно. Её тело расположенное так близко к нему. Её уязвимая поза. Её влага между ног. Её грязное тело, на которое он смотрит, как голодный зверь.

– Несколько раз в неделю… – её голос дрожит, когда она добавляет тихое: – Сэр.

Мужчина сглатывает, любуясь, удовлетворяя своего внутреннего демона, выгнутой спиной. Голыми ягодицами, запечатлевшими отпечатки его ладоней. Наслаждается её уязвимостью. Впитывает каждый вздох и тихий, сдержанный стон. Его член болезненно упирается в ширинку брюк. Дергается при малейшем колебании девичьего тела.

– Я… Люцифер, пожалуйста…

«Люцифер… пожалуйста… пожалуйста… я хочу тебя… дай мне почувствовать тебя…»

Как же томно, она произносит его имя. Так, словно она запечатывает это в его сознании, заставляя Дьявола вздрагивать. Вспоминать. Желать. Млеть при виде, как сжимаются мышцы её бёдер.

– Я грязная… я не могу так.

Плевать ему на всё. Он видит какая она влажная. Видит, как трясутся тонкие руки, на которые она опирается. Чувствует нахлынувшее возбуждение на обоих. Чёрт возьми! Он ненормальный. Она ненормальная. Всё в их связи – ненормальное. Но кажется таким, блядь, правильным. То , как он смотрит на неё. То, как она стыдится своего вида. Своей открытой позы. То, как идеально их тела подходят друг другу.

– Попроси меня.

Он хочет слышать её. Хочет слышать её голос. Чаще. С придыханием. С мольбой и тем восхищением, что было так давно. Он словно целую вечность не видел её. Целую вечность ощущал пустоту и желал лишь одного – напомнить ей, кому она принадлежит.

– Прошу тебя… – её бедра покачнулись, дотрагиваясь до его эрекции. Стиснув зубы он не думая, опустился к её ягодицы и вонзил зубы, кусая, оставляя свой след. Так яростно и жестоко, что Виктория с визгом выпрямила спину.

– Прошу, сэр, пожалуйста, мне нужно в душ…

Он убрал руки с её бёдер и позволил подняться. Мать твою. Она помнит. Помнит и чувствует момент его дозволения. Где он ошибся? Почему это происходит? Она плавится под ним, будто ждала только его всё это время. Но её боль… в глазах такая боль и отчаяние…

~ два года назад.

– … ты думаешь, что у него были чувства к тебе, больше чем просто похоть, Вики?

Эвелина. Её подруга и бывшая смертная. Она второй близкий человек Виктории, знающий, о запретных отношениях с демоном. Бывших отношений. Если, конечно, он считал их отношения – отношениями. Она считала. До сих пор… каждая часть её тела протестует, если мозг пытается доказать обратное. Каждая часть её бессмертной души – помнит. Помнит прикосновения. Помнит его извращённую нежность… видит каждый день оставшиеся следы на своём теле и жаждет видеть смуглую кожу, забитую чёрным пигментом. Хочет видеть с какой заботой и лаской он гладит каждую свою отметку, посылая в тело тонну тепла.

– Я… знаю это, Эви. – честно признаётся Виктория. – Я уверена, что была кем-то большим. Уверена, что была той девушкой. Просто…

– Просто он безжалостен, Вики. – Эвелина берет подругу за руку и смотрит янтарными глазами, прямо в душу Виктории. – Он демон, понимаешь? Ваша связь, она не исчезнет в одночасье. Прошло тринадцать месяцев, но ты так и не можешь отпустить, забыть.

Виктория понимала это. Да, возможно она могла бы остаться. Могла бы поговорить и они вместе бы решили их проблему. Её разумная часть твердит о том, что он опасен. Он не должен был так поступать с ней. Не должен был позволять себе, то, на что Виктория не соглашалась. Но другая… та часть её души которая полностью и беспрекословно принадлежит ему… Она кричит в голос о своей тоске. Тоске по этим неправильным отношениям…

– Вы пошли против правил, против системы. Демон стал одержим ангелом, что уму непостижимо, Вики. Может этого не должно было случиться? Может разносторонность ваших сущностей это и есть апогей его нормального отношения? Может непринятие тебя как ангельской души, послужило тому, что мы имеем в итоге? Кто знает, куда бы завели тебя эти отношения, не найди тебя кто-то другой той ночью?..

*****

И вот снова она здесь. Его покои. Мрачные, как его душа. Холодные, как его сердце. Удушающие, как его руки на её шее. Виктория окидывает взглядом комнату и без озаренья совести подмечает несколько деталей. Он так и остался аккуратистом. Фактор, который раздражал её, как творческую личность. Да, ей нужно было пространство, она любила все минималистическое. Но характер её красочных эмоций, всегда конфликтовал с его холодной сдержанностью. Во всем. Кроме секса. Там он спускал своих демонов с привязи. И там их краски смешивались создавая уникальный оттенок. Оттенок их порочной связи.

Люцифер заметил задумчивое выражение лица девушки. Ему нравится, как тонко она умела подмечать детали. Да в общем-то, всё что она видела в его уединении – ему нравилось. Они изменились. Все между ними и вокруг изменилось. Кроме её буйства красок, его порядка и галстука, свисающего с изголовья кровати.

– Ты накажешь меня?… – он знает это выражение её лица. Видит трепет и жажду его наказаний. Она слишком быстро привыкла к этому. Идеальная для него. Идеальная в своей беззащитности перед ним.– Подними руки вверх, малышка. – Он разместился у неё между ног. Подхватил за бёдра и пристроился ближе, врезаясь в неё своим телом. Он медленно расслабил узел галстука. Сняв его, мужчина потянулся к изголовью, повязал его за перекладину, и, закусив губу, поднял руки девушки вверх, фиксируя и завязывая галстук на её запястьях…

Виктория, не обронив и звука прошла к невзрачной двери ведущей в ванную комнату. Люцифер настиг её когда, она шагнула одной ногой внутрь и положив руку ей на поясницу, второй – придержал дверь.

– Она останется открытой.

Виктория задержала дыхание от такого собственнического жеста. Кивнув, прошла внутрь и встала за матовое ограждение. Девушка повернула кран и подняла голову вверх, ожидая бесчисленные потоки капель воды.

Потоки сумбурных мыслей закружили в её голове. Зачем ему это? Неужели он так мстит? Неужели он так и не смог простить её уход? Она ведь всего лишь хотела жить. Она испугалась. Да, может она чертова трусиха. Испугалась и убежала. Не поговорив, не выяснив причину…

Девушка стопорит себя. Противится этой навязчивой мысли, которую так долго пыталась побороть. И в конечном итоге ей удалось. Удалось, правда ведь? Она счастлива. Она должна была выйти замуж и начать всё с чистого листа. Без него. Без её кошмара. Без того, кто сделал её одержимой. Зависимой по его яду. Без той тьмы, что делала её счастливой когда-то. Без обжигающей страсти. Всё с начала. Без него. Ведь это, было бы правильно…

– От чувств так быстро не избавиться, Вики. Как бы ты не старалась скрывать от меня правду, не лги себе. Будь честна с собой. – Эви встаёт, и протягивает Виктории бутылочку с раствором заживления. – Ты не хочешь начать с того, что избавишься от прямого напоминания о той ночи?Эвелина смотрит на неё с сочувствием. Оно ей не нужно. Никто не хочет чтобы его жалели в такой ситуации. Ей нужны силы, ей нужно помнить. Ей нельзя забывать.

– Нет. – говорит девушка твёрдо и проводит рукой по выдающемуся рубцу под левой грудью. Самый большой из всех возможных шрамов оставленный им. Главное отличие от других в том, что это единственный шрам, который он не предложил залечить. Не поцеловал и не провёл по нему своим языком. Зализывая, облегчая и превращая боль в удовольствие. Не смотрел на него, как на произведение искусства. Не сказал о том, что не стоит носить его на её прекрасном теле. Ничего не сказал… – Я должна помнить, Эви.

Эвелина махнула головой, смотря в пол и резко выдохнула.– Ты хочешь, Вики. Хочешь помнить, но никак не должна…

Виктория настораживает его своим молчанием. Заставляет его задумываться. Снова. Снова думать о тех вещах о которых не следует. Ему хочется отступить. Хочется трахнуть её. Схватить за волосы и трахнуть её рот. Потом бросить её на кровать и снова трахнуть. Хочет доказать своё полное право владения этим телом. Показать ей, кому принадлежат её крики.

Если бы он не видел её взгляда в тронном зале, не чувствовал желания покорности. Он бы поимел её прямо там. Как грязную, дешевую шлюху! Она не имеет права быть чистой. Не может просить об этом и уже тем более он не должен был позволять ей этого…

Отдать ему самое ценное. Сделать её уязвимой. Завладеть её телом. Заявить права на её душу. Избавиться. Вот чего он хочет. Вот то, что ему нужно.

Эти капли… предательское зрение играет с ним злую шутку. Мужчина стоит, оперевшись на дверной косяк и смотрит, как Виктория тихо принимает свою участь. Она прекрасно понимает, что её ждёт дальше. Должна понимать, почему он даёт ей толику свободы перед тем, как снова завладеет ей.

Тонкие, розовые ручейки текут с её груди, живота и бёдер вниз. Он не должен думать о тех, кто сделал ей больно. Он не думает, потому что завтра они будут мертвы. Все до единого, кто позволил себе прикоснуться к ней больше, чем он приказал.

Мужчина делает шаг, будто она притягивает его тонкою нитью к себе. Снова не думает. Снова идёт на поводу и верит вибрациям её тела.

– Открой глаза, Непризнанная.

Голова девушки откинута вверх, капли воды бьют по её лицу, когда она открывает глаза. Слишком яркий свет заставляет её слегка прищурится и посмотреть прямо. На него. Он рядом с ней. Держит её в тисках – не прикасаясь.

Люцифер протягивает руку, занося её за голову девушки, достаёт бутылку с гелем и выдавив себе на ладони, делает ещё один короткий шаг к ней, становясь под те же струи воды.

Девушка смотрит ему прямо в глаза не боясь. Желая снова почувствовать его прикосновения. Его жажду. Она сдалась. Чёрт побери. Она сдалась, зная, что он может убить её прямо здесь и сейчас.

– Что будет потом, Люцифер?

Бывшие-любимые руки ласкают её нежную кожу, начиная с плеч и спускаясь ниже. Люцифер обхватывает полумесяцы её грудей и цепляет большими пальцами соски. Его рука замирает под левой грудью, пальцы нащупывают длинный рубец и Виктория приоткрывает рот от такого интимного прикосновения, почти бережного.

Чтобы увести их от тех воспоминаний, она аккуратно, боясь, обхватывает его запястье своей рукой и ведёт дальше по своему телу. Им не нужно сейчас думать о том, что было тогда.

Лицо мужчины помрачнело, скулы заострились, а руки стали тверже камня.

– Я поимею тебя. Вот что будет дальше, Уокер.

– Зачем тебе это… Лю…

Виктория отшатнулась назад, когда мужчина резко опустился перед ней на одно колено и сильно сжал руками её талию. Она опустила голову вниз, наткнулась на темные, мокрые волосы и увидела приближения его языка. Он, словно борясь сам с собой, сжимал её в своих руках и почти болезненно надавливал языком по ранам, нанесёнными его псами.

– Я ненавижу тебя, сука, – его руки то поднимаются, то опускаются на бёдра, причиняя слабую боль, вызывающую ноющие ощущения внизу живота. Как раз там, где его язык исполняет эротический танец смерти. – Как же сильно я тебя ненавижу, Уокер. Что с тобой нахрен такое?! Какого хрена ты здесь мокрая, хнычешь от моих пальцев, какого хрена я тебя спрашиваю?!

Девушка запустила трясущиеся ладони в его волосы и пропустила их сквозь пальцы. Поток слез было уже не остановить. Они смешались с горячей водой обжигающей её кожу и покатились вниз, соединяясь с первоисточником всех её потерь.

Мужчина продолжал что-то говорить, прижимаясь лбом к плоскому животу девушки и обнимая её бёдра. Его пальцы нашли маленькие отметины в виде розовых точек и подушечки его пальцев обвели каждую, напоминающую ему маленькие звёзды.

– Я могу убрать их, малышка. Если тебе больно. Но я бы и хотел их оставить. Вот, у тебя есть право голоса сейчас, пользуйся, пока я опустошён.

– Нет, не хочу, Люцифер. – её улыбка. Её чистые, кристально небесные глаза излучают море любви и преданности, когда она смотрит на него. Её щеки розовеют, когда она проводит рукой по его торсу. – Посмотри, – кивает она на свои ляжки. – Они похожи на маленькие звёзды. Пусть это будет нашим созвездием, Люцифер.

– Созвездием?– Да. Complexus{?}[Связь. Латынь].Он несколько долгих секунд смотрит на неё, пытаясь обуздать эмоции рвущиеся наружу. Не получается. С ней ничего не выходит контролировать. Вся его система дала сбой ещё тогда, почти год назад, когда он увидел её, танцующую на поляне за школой…

– «Связь», значит…

Он помыл её и вывел из душевой кабины. Отпечатки её мокрых ступней, тянулись прямиков до его постели. Мужчина завернул её в бархатное полотенце и остановился у подножья кровати. Ему не нравится, что она отводит взгляд от его обнаженного тела. Не нравится, что она не смотрит на него. Ему, чёрт возьми, не нравится, то настолько напряженно она себя чувствует сейчас.

– Отбрось полотенце.

Виктория послушано вытащила уголок спрятанный между ее грудей и убрала полотенце на край постели.

– Ты помнишь правила?

Девушка кивнула, все так же несмотря на Дьявола.

– Голос, Уокер. Мне нужен, твой чертов голос! Используй его!

– Да, сэр. – сказала она тихо. – Я помню.

Девушка встаёт с постели и опускается на колени перед мужчиной. Порабощенная, подчиненная, послушная. Она откидывает свои волосы назад, открывая ему вид на своё тело.

Мужчина удовлетворенно кивает, подавляя внутренний триумф. Никто. Никто не смотрелся в этой позе, лучше, чем она. Как бы он не отрицал это, скольких бы не попробовал. Никому не удалось превзойти смертную девчонку.

– Смотри на меня. Не опускай глаза. Сейчас только мы имеем значения. И, от твоей покорности будет зависеть твоё удовольствие. – он наклонился к её лицу и убрал вьющуюся прядь волос за ухо. – Ты понимаешь это?

Он спросил почти шепотом, но Виктория услышав, снова кивнула в ответ, поднимая взгляд на высокое, мускулистое тело.

Он словно стал взрослее. Старше. Серьёзнее и мрачнее. Сколько раз она вспоминала момент приветствия своего бывшего возлюбленного? Сколько раз эта сцена сопровождалась мокрыми простынями, когда она просыпалась ото сна, с рукой между ног и липкой влагой на трусиках…

– Один.

– Но… за что?

Бёдра Виктории сжались от его давления и обещания. Щеки запылали, губы захотелось искусать в кровь, чтобы заглушить эту потребность в нём. Неправильная.

– Два. – он схватил её за подбородок поднимая лицо вверх, и надавил указательным пальцем на нижнюю губу. – Я сказал тебе, мне нужен твой грёбаный голос. Не задавай вопросы, только отвечай. Встань, – он подал ей руку, в которую она вложила свою ладонь. – Повернись спиной и обопрись коленями на край постели.

Виктория ненавидит своё тело за то, как оно реагирует на приказ в его исполнении. Ненавидит за то, как её физическая сторона желает его прикосновений. Как оно хочет ему подчиняться. Их химия. Их связь. Она никуда не делась. И она ненавидит себя за это. Ненавидит за свою слабость.

– Согни руки в локтях, – с каждой фразой его голос хрипит все больше. Он сглатывает прежде, чем признаться себе, что это лучший вид за последние несколько лет. Лучшее из того, что он видел. Мать твою. Это наилучшее чувство предвкушения, разжигающее что-то тёмное в его груди.

На несколько минут он замирает, любуясь Викторией поставленной в ещё более уязвимую позу. Она вся перед ним. Вся полностью его. Каждая дырка её тела принадлежит ему. И он буквально чувствует, как она заливается краской и наяву видит соки текущие по её розовым складкам.

Мужчина протягивает руку к приготовленному ремню, который вытащил с брюк перед тем, как отправится к ней в душ. Складывает его пополам и проводит, еле касаясь её ягодиц и поясницы.

– У меня было так много вопросов… – его голос спокоен, как и движения кожаного ремня по её коже. – Так много, чёрт возьми, что я даже не знаю, с какого начать.

Её трясёт от волнения. Он не должен быть так спокоен, когда его тело пылает таким жаром, обдавая её кожу. Он злиться на неё. Он в ярости. Но ярость эта крайне отличается от той, что была, когда он представлял себе этот момент. Представлял, когда не мог отыскать её. Когда она провалилась сквозь землю, прямо у него под носом.

– Когда ты согласилась выйти замуж за Габриэля?

Он не должен спрашивать о таком. Не должен ставить её в такое положение, такую позу, и спрашивать о другом мужчине. Люцифер замечает её напряжение при упоминании имени её жениха.

Взмах ремня сопровождается свистом, перед тем как опуститься на её кожу. Виктория кричит, ощущая горячий ожог на своей заднице.

– Отвечай мне, когда я тебя спрашиваю.

– Пол года… Шесть месяцев назад, сэр…

Рука Люцифера крепче сжимает ремень. Ему знакомо это чувство. Отвратительное, мерзкое и яростное чувство ревности подскакивает в нём, затмевая разум. Ему хочется ударить её. Ударить, а потом трахнуть так сильно, чтобы при ходьбе, она ещё месяц вспоминала, как его член проникал в неё.

– Шесть и два. Восемь, Уокер. Считай, громко. Чтобы я слышал каждую, блядь, букву. Иначе, придётся начать сначала.