Текст книги "Трофей (СИ)"

Автор книги: satania_vo_ploty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Не успел он толкнуться в нее, как ему уже стало тесно. Везде. Это чувство обладания тем, кто преобладал всегда над тобой, рождало иссушающее, пожирающее желание. Оно западало вязким туманом в глаза, и в миг, когда головка напористо развела одним движением напряженные, взбухшие складки, чувствуя шелковистую гладкость кожи, и шею обожгло зажатое дыхание, Малавай вошел в Шиву до упора.

Она запрокинула голову в сопровождении гортанного, мучительного стона.

Квинн думал, что сейчас, вот прямо сейчас его отшвырнет к той же ебучей стене и прибьет или хуже, кастрированным капитаном станет, которого захотят в отместку публично унизить и отдадут в угодья остальным членам команды. Или еще мрачнее – изнасилует световым мечом. О господи.

Ладно, пусть! Но сначала трахнет ее он.

Второй толчок показался ему еще сильнее, еще грубее, еще глубже. Да куда уж глубже – свербели мысли. Он сел на колени между ее ног. Бедра Шивы вздрагивали, удерживаемые на весу его руками, а мышцы промежности сжимались с такой частотой, что двигаться становилось тесно. Квинн поудобнее, покрепче обхватил раздвинутые ноги и притянул одним движением ближе, насаживая на себя. Тело было ее таким податливым, и руки не протестовали, словно она сама наслаждалась текущим процессом.

Собственный голос не то проваливался, нырял, не то пропадал, утопал в чужих громких стонах. Квинн медленно умирал, когда вбивался в ее узкую, горячую тесноту, бродил мутнеющим взором по изгибам, которые постоянно видел обтянутыми в форму, задерживаясь нарочно у ложбинки на груди. Все из-за этого невозможного освещения, из-за него эти жесткие складки кожи, разгоряченные и распаренные, мерцая морскими светлячками, путались в глазах. Двенадцать… или одиннадцать? Попытался пересчитать – вышло тринадцать. Хотел возобновить попытку, но оборвали руки. Ее руки, что нетерпеливо дернули за раскачивающиеся, подражающие мерным толчкам, края рубашки. Квинн подался вперед, навалился, но не отпустил бедер и только настойчивее продолжал вколачиваться в Шиву. А она, вся продрогшая, с расфокусированным взглядом, терялась под ним, подминалась удовольственно, да ей, как понял Малавай, и не нужны были глаза, чтобы увидеть. Видели ее пальцы, цепкие и прохладные, нырнувшие под ткань. Она кружила ими по твердому животу, по напряженному рельефу, и Малавай ощущал, как в непривычке от малейшего касания натягивались и каменели его мышцы.

Рубашка зашуршала по спине. Потом на кистях, там, где бликовали запонки, к кадыку и воротнику, сцепленные пуговицей. И болтавшаяся на Квинне ткань проехалась по телу, как маслом намазанная, стоило поднять руки. Бугрились мышцы на его груди и плечах – ему привычно, поутру частое зрелище у двойника, запечатанного в выдвижном зеркале, а для Шивы – впервой. Она вздрогнула, поймала его вспотевшие бедра ногами и лягнула к себе, обратно. В этот раз Малавай был не против вернуться: там поудобней было. Но теперь было иначе… Между ними не существовало преград. Ее вожделение было настолько явно, что почти осязаемо.

Кажется, Квинн понял, чего она желала.

Рука запустилась в уложенное, пусть и немного влажное великолепие волос, снизу, над шеей, сжимая их в горстки неистово, отчаянно, и шпильки посыпались на удивление легко, черным дождем на скомканные простыни. Так просто?

Квинн глянул под собой и увидел довольную усмешку. Сережка в ее губе чуть накренилась вправо, в застывших глазах он увидел свое отражение и словно вычитал: «Да, так просто».

И он наклонился ниже, ближе к подбородку, из которого выходили по бокам два маленьких кожаных нароста. Когда Шива стало вдруг громко хватать ртом воздух и впиваться ногтями в дорожку острых позвонков и сведенные лопатки, Малавай тихо про себя поблагодарил безграничные сетевые просторы и продолжил массировать эти наросты, самые их кончики – наиболее чувствительные места.

Распахнутые ее глаза, чуть прозрачные в оправе темных ресниц, просто встречали его взгляды, а у него сердце выпрыгивало, он проваливался в ее темное горячечное желание, так похожее на свое собственное. Густые волосы обволокли ее пышным облаком. Локоны у лица успевали быстро намокнуть, впитывая испарину с висков. Шива давно уже подстроилась под заданный им ритм и теперь подгоняла его, умоляла оставить этот ленивый темп, который он взял недавно.

И вбиваться размеренно, целиком выходя и так же возвращаясь в нее, получалось труднее.

Член вошел в тугой горячий жар до основания и задвигался быстрыми короткими рывками. Разведенные бедра выскальзывали из крепких рук – она везде слишком вспотела, а ее сапоги гуляли взад-вперед по рельефу напряженных ягодиц.

Его ничто не волновало, разве что скользкие хлопки их тел и откровенные громкие стоны, ласкавшие слух в миллионы раз ощутимей воссовской поэзии.

Сейчас не я принадлежу тебе. А ты мне. Моя.

Глаза потемнели. Квинна скрутило оргазмом. Он забился, выплескиваясь, вжимаясь в тесноту, сперма потекла по промежности, заливая бедра, заливаясь внутрь с не утихающими толчками. И Шива выгнулась дугой к нему навстречу, и с такой «нежностью» стиснула мышцами член, что у Малавая скрежетнули зубы. Ее накрывало куда сильнее его. Она кричала, терлась о него, и от бессилия дрожавшие ноги ее неуклюже позли вниз. Квинн схватил их и сам потерся о ее промежность еще пока торчащим членом. Через несколько секунд, крепко сжав его бока, она обмякала.

Как и он. Ослабело откатился и продавил рядом матрац спиной. И охнул – зад-то еще подгорал.

Сорванное дыхание протестовало и отказывалось приходить в норму еще пару минут. Подкрадывалась сладкая и неопределенная истома. В беспробудной тишине и в медленном круговороте отяжелевшего воздуха, как расплавленного металлом, они оба молчали. Поначалу Квинну хотелось ее обнять, хотя бы накрыть ее лежащую близко ладонь своей, но от океана усталости не шевелились даже брови.

– Нет, ― хрипнула она слабовато. ― Не ваша.

Квинн остолбенел. Мысли так и прояснели под пронизывающим взглядом.

Услышала, – подумал он и закусил язык, ругая чрезмерную говорливость в голове.

– Принадлежать рабу я никогда не буду, ― опять хрипнула она, только громче, уверенней. Стук каблуков о пол ударил Квинна в барабанные перепонки.

– Мой лорд… я…

Я же только что вас…

– Что? Отымели? ― в руках ее щелкнула юбка. ― Капитан, я надеялась, что вы сообразительнее.

Она говорила когда-то, что презирает драматические паузы, но сейчас отменно их выдерживала.

– И надеялась, знаете меня лучше остальных. Знаете, чего я желаю…

Квинн аж подпрыгнул, оседая на краешке разворошенной постели.

– Волосы… Вы с самого начала хотели этой грубости.

– И вы мне ее не дали. Пришлось вас подталкивать, раскрепощать, ― в глазах ее появился какой-то хищный и одновременно довольный отблеск. ― Видели бы вы свои безумные глаза тогда, пропитанное жадной яростью каждое ваше движение едва напоминало того мямлю, который приглашал меня к себе в каюту… Вы меня приятно удивили.

Горстка одежды на локтях Шивы свисала напусками. Поправить бы, да силы не давали встать, он будто в плиты ступнями врос, задом – в матрац. Руки согнулись в локтях, упираясь в коленки, и поймали вялую голову. Указательный и большой палец растерли переносицу.

– Лупили тоже для мотивации, мой лорд? ― скрипнули два последних слова, как ржавая дверь.

– Нет. Меня это возбуждает, ― откровенность была сказана так легко, так естественно. ― Меня это все возбуждает. А вас больше нет?

Рядом с Квинном плюхнулся датапад. Намеки его лорд делать умела.

Шаги возле двери стихли. Хорошо.

Разговоры о рабстве ему не нравились, сравнения с псом раздражали, скрытые науськиванья Шивы вообще вгоняли в пустынное отчаяние. Вроде бы сделал то, о чем сам мечтал, тогда отчего на душе так паршиво?

Малавай позволил себе протяжный выдох, подавляя желание взреветь.

– Квинн, ― Шива никуда не ушла. ― Дверь.

Квинн чуть нос себе не расшиб, пока торопился ватными ногами к пульту управления на рабочем столе, но вовремя опомнился и застопорился, припоминая, что запер дверь кодом панели. Поплелся обратно и снова замер – Шива по-прежнему голая, и в полутьме непристойно блестели ее закатные бедра его спермой.

Три раза подряд – многовато, отрезвило не вовремя пробудившееся сознание.

Пересекая мучительную дистанцию, за которую, казалось, Шива достаточно успела насмотреться на его расслабленное хозяйство, Квинн застыл у панели. И стоически терпел.

– Странный вы человек, Квинн. Сами отправляете корабельного дроида чистить космопорт, но запираетесь наглухо в каюте.

Он чуть было не туда нажал от ужалившего в щеки волнения.

– Необходимые меры предосторожности, мой лорд, ― ляпнул он по привычке, когда железные створки загремели, раздвигая двери.

Шива смолчала, переступила и развернулась. Длинные, почти до ягодиц волосы разлетелись вокруг нее.

– Ради этих ваших мер советую сменить пароль на датападе. Мое имя ‒ слишком предсказуемо.

Он съехал по стенке, только когда за плотно закрытыми дверьми не стих отчетливый звук каблуков.

Барас будет ждать отчета за последнюю неделю. Потребует записей с камер, которые Квинн – умелец хренов – разместил в незаметных частях звездолета, везде, кроме собственной каюты. Любопытно, он их смотрел? Видел, как Квинн пялился на своего лорда и одновременно сторожил пространство за ее креслом у капитанского моста? Может, поэтому и заставил строить козни за ее спиной? Нет, этого дня видеозаписи Квинн отправлять отказывался. Если кто-нибудь посмеет посмотреть на нее нагую…

Ты не двойной агент, ты ‒ однобокий раб, Малавай.

***

Квинн сам не понял, как она налетела на рукоятку бластера.

Она встретила дроидов равнодушно, точно выход машин ее не тронул. Шива на них, несущих смерть, вовсе не смотрела, испытующий взгляд блуждал только по их создателю, едва стоявшему прямо, со вздернутым мнимой превосходностью подбородком.

– Раб, ― слово, брошенное как горсть камушков в лицо. Она обнажила мечи. И ринулась в бой.

В каждом своем грациозном и расслабленном движении она была непередаваемо пластична, мягка, как кошка, неуязвима и одновременно до странности устойчива. Кристаллы ее одноклинковых мечей полыхали янтарем, подражая горевшим, но таким спокойным глазам.

Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить сердце еще в то время, как он пытался подстрелить ее густым зарядом, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей.

С одной машиной было покончено, с энергией в бластере Квинна – тоже. А если бы запал остался, Квинн нарочно бы им не воспользовался. Он захлопал по карманам в поисках пульта управления, немного отвлекся, минуя миг, когда Шиву отбросило взрывной волной прямо ему в грудь, и они оба неудачно упали.

Шива оправилась мгновенно и не повернула к нему головы, словно напоролась на обыкновенный мешок с костями, пока он старался собраться с мыслями и найти глазами пульт.

Да вот же, прямо под задом, Малавай!

Квинн схватил непослушными пальцами пульт, и сердце, как бешеное, застучало. Пальцы стали еще непослушней, еще лихорадочней. Где этот деактиватор?!

Малавай пытался уследить за Шивой короткими, брошенными впопыхах взглядами, но ее фигуру закрывал дроид. Со вторым его паршивым творением, с этими колесиками, шестеренками, зубчатками, отполированными до блеска, металлической эмалью она возилась дольше.

А когда Квинн наконец-то нашарил глазами нужную кнопку, характерные вибрации ее мечей стихли, погасла плазма. Он тут же, перепугавшись, вбил пальцем кнопку, и спустя какие-то жалкие мгновения горящее острие вышло через спину рухнувшего наземь дроида.

Меч потух. Внутри робота закоротили проводочки. Он затрепыхался рыбой, очутившейся на берегу, и перевалился на бок. Теперь Малавай видел ее. Шива стояла вполоборота, в опасной напряженной позе, профиль ее лица и плечо закрывали распушенные волосы: она их сегодня не заплетала. И каплями размазана кровь вокруг нее по гладким плитам. Как? Неужели?

Второпях взгляд скатывался по ее фигуре – цела, не испорчено не единой части формы. Даже длинный плащ выглядел нетронутым, почти идеальным, но, когда Малавай глянул заново на волосы, он готов был себя прибить. Густая грива под заточенными скулами впитала багрянец, потемневший кляксой.

Ее лицо…

И тут Шива плюнула резко и смачно ему под ноги сгусток крови. Брякнувший звонко сгусток крови.

Выгнутая нить порозовевшей серьги бликовала на свету. Сердце ухнуло и упало. Было страшно поднять глаза, но Малавай поднял и увидел последствия собственной покорности.

Испачканная грудь, почерневшие от обильной крови подбородок и шея, нижняя губа, порванная в том месте, где раньше сверкало украшение; она не сомкнута с верхней, потому что дрожала и потому что больно.

Шива не издала и звука. Стояла ровно, терпела, словно кремневая статуя, которой не пристало кривиться в гримасах. И смотрела пытливо долго на него.

Удушье будет напрасно. Душить его – все равно что душить высохший труп.

Но она и не думала приводить в исполнение приговор, который Малавай сам себе вынес. Просто кивнула так же, как обыкновенно кивала ему после высадки на очередную планету, чтоб не вздумал отставать.

***

Полет на Коррибан давался с трудом: все устали. Не успели еще выдохнуть затхлый воздух Кореллии, пропитанный расплавленным пластиком и едким дымом, и затихнули каждый в своей норе. Кто где был – Малавай так и не сообразил, да и не спешил прислушиваться, осторожно приближаясь одеревенелой поступью к капитанскому мостику.

Он надеялся, что она там.

– Долго вы, ― ровно сказала Шива, когда встретила его, вытянувшегося по струнке возле многочисленных панелей компьютеров.

– Виноват, мой лорд. Отсылал ваше сообщение лорду Воурону о скором прибытии на Коррибан, ― Малавай учтиво поклонился, чувствуя, как в зажатой вспотевшей ладони тряслась, скользя, сережка, и исподлобья покосился на Шиву.

Не заживает…

Ее плечи дрогнули и распрямились, а губы чуть приоткрылись.

Безмозглая тви’лечка! Так неаккуратно зашить!

– Квинн. Вы стали чаще нервничать, ― констатировала она весьма точный факт.

Он хотел снова впериться на руки в поисках заусеницы, пока Шива обходила его стороной, но как будто нарочно алые отблески высвечивали белесую борозду, начинавшую спускаться с изувеченной губы на выемку под ней, портя нежную кожу посередине, и не позволяли опустить головы.

Пальцы сами собой раскрылись.

– Мой лорд, я не смог… оставить это. Прошу… возьмите. Это принадлежит лишь вам.

– Это не мое, ― она поймала его ошеломленный взгляд. ― Не мной был нанесен последний удар дроиду. Не я взбунтовалась. И не я избавилась от ошейника Бараса. Запомните, капитан, тот день, выкиньте из головы те, которые были до него, и посматривайте временами на этот… трофей. Он был выигран в тяжелой схватке из всех, что были и что будут… Она никогда так не блестела. Вы что, языком ее вылизали?

Малавай продрог. Он силился не думать об этом.

Не думать, как успел попробовать вкус ее серьги. Точнее, вкус яростного огня, несущегося стремительно по жилам, что застыл на нити металла багровыми разводами. Малавай медленно сосал его, лизал, чувствуя, как и в нем пламенело то безграничное ощущение свободы и силы стоять за свои личные идеалы и благо. И продлевая те мгновения, обхватывал губами пальцы, измазанные кровью.

Ебаный извращенец.

Малавай сглотнул и сжал покрепче серьгу.