Текст книги "Дорл"

Автор книги: Саша Тат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Саша Тат
Дорл

Глава 1

Китз

Суматоха стала уже привычной, но это не мешало Китзу каждый раз драматично закатывать глаза, грозно трясти кулаками и клясть глупую и нерасторопную прислугу на чем свет стоит. Он устрашающе вышагивал по большой комнате среди бегающих туда-сюда служанок и раздавал указания, предрекая всем и каждому скорую казнь.

– Это что? Мясо?!

– Это индейка, распорядитель. С медом и ягодами!

Китз прикрыл глаза рукой и глубоко вздохнул, всем своим видом показывая, что услышал нечто совсем уж вопиющее.

– Госпожа – никогда – не ест – мясо – по утрам! – медленно, с расстановкой, как маленькому ребенку, произнес он с мученическим видом. – Унеси это немедленно!

– Но ведь сейчас уже почти…

– Ты еще разговариваешь? БЫСТРО!!!

Девушка буквально подпрыгнула с подносом и тут же поспешила скрыться с глаз распорядителя. Нет, казни она не боялась. Их добрая госпожа не будет никого казнить и за более серьезные проступки, а не то что из-за завтрака. Она даже ругать никого не станет! А вот получить взбучку от Китза не хотелось, ведь он мог заставить чистить канделябры на кухне, или еще того хуже – прибираться в огромной трофейной, где полно чучел жутких монстров, на которых и при дневном-то свете смотреть страшно. По негласному правилу прислуги этого большого замка на скале, мрачноватого, но не лишенного своей суровой красоты, – трофейную прибирали либо новички, либо провинившиеся. И поскольку новичков среди них давно уже не было, никто не хотел провиниться.

– Это что? Нет-нет-нет… пирог тоже не надо!.. Ну и что, что он с брусникой? Я знаю, что госпожа любит бруснику! Принесите просто свежих ягод… Яблочный десерт оставь… И орехи тоже… Не надо кофе! Госпожа и так плохо спит в последнее время. Хочешь, чтобы нам всем отрубили головы?! Что это… настойка? Из чего она сделана?.. Нет, это убери! Что значит – растает? Предлагаешь разбудить госпожу, потому что у нее завтрак «тает»?.. Значит сделайте так, чтобы не таяло, неужели так сложно понять?! Нет, госпожа не будет рыбу! Сыр оставь… Где вафли с фруктовым сиропом, я вас спрашиваю? Сейчас же принесите!.. А это что? Какие еще марципаны? Я не позволю кормить госпожу какими-то марципанами!!! И за что только мне такое наказание? Нас всех казнят, вот увидите…

Парад блюд под строгим взором распорядителя проходил здесь каждый день. И хотя все уже знали, что в этом действии мало смысла, поскольку маленькая, хрупкая супруга хозяина скорее всего ограничится лишь чаем, да каким-нибудь фруктом, традиция все равно оставалась неизменной. А вдруг госпожа проснется голодной?!

Поскольку в комнату к госпоже нельзя заходить слишком большому количеству людей, часть блюд необходимо было отсеять и вернуть обратно на кухню, на радость кухонной прислуге. Эту важную миссию с гордостью нес на себе лично старший распорядитель, неизменно вырастающий по утрам перед дверьми господской спальни. Он заведовал всем хозяйством в замке и считал своим долгом принимать непосредственное участие в решении любых вопросов.

Второй немаловажной утренней дилеммой, помимо меню завтрака, являлся наряд госпожи. И даже тут вездесущий Китз не оставался в стороне.

– Что? Госпожа наденет это?! Вы видели, что творится на улице? Там сегодня пасмурно, а госпожа после завтрака обязательно пойдет погулять! Где главная камеристка?

– Я здесь. И не надо на меня кричать! Госпожа сама выбрала это платье.

– Оно слишком легкое… Ну хорошо, оставьте его и принесите что-нибудь потеплее. Госпожа наверняка уже передумала… И накидку!

Китз принялся проверять все предметы туалета, вызвав крайнее раздражение у камеристок, затем раскритиковал мыло, которое пахло «как-то не так», отправил служанок подогревать воду для умывания и снова переключился на завтрак.

– Чай остывает, – вздохнула одна из девушек, щупая маленький чайничек, закутанный в полотенце.

– Ну так унесите его и срочно принесите горячий! Думаете, госпожа согласится пить холодный чай? – воскликнул Китз, едва ли не хватаясь за сердце.

В этом не было необходимости, потому что госпожа после того, как встанет, все равно наверняка предпочтет сначала умыться и расчесать волосы – за это время можно успеть принести горячий чай с кухни, но Китз слишком ответственно подходил к такому важному делу и старался, чтобы на момент пробуждения хозяйку уже ждал готовый завтрак.

Служанка быстро побежала за новым чайником с горячим чаем, а Китз украдкой взглянул на высокие резные двери спальни. По правде сказать, он бы возможно и решился осторожно заглянуть внутрь и посмотреть, спит ли еще госпожа, или, быть может, уже открыла глаза. Он был уверен, что она бы не наказала его за эту выходку, даже если б заметила… но у входа с каменными лицами стояли стражники, подходить к которым с такой просьбой было опасно.

Боялся Китз вовсе не их. В конце концов он и сам мог отчитать стражу, если ему казалось, что они выглядят слишком уж расслабленными. Пусть охраной он не управлял, но следить за порядком – его обязанность! На самом деле Китз боялся, что подобная дерзость может докатиться до ушей его господина – альфы.

Распорядитель даже вздрогнул, едва подумав о нем, и заозирался, будто хозяин мог стоять у него за спиной и читать его мысли. Уж перед кем-кем, а перед Верховным альфой совершать даже малейших оплошностей не стоило. В особенности, если дело касалось его жены. В отличие от нее – вождь суров. И его наказания за проступки обычно были такими, что испытывать судьбу желающих больше не находилось.

Просыпался Верховный очень рано, одевался всегда без помощи прислуги и уходил в свой кабинет. Завтракал он обычно в одиночестве и крайне не любил, когда его отвлекают. Кабинет господина – святая святых. Обитатели замка всегда боялись, что что-нибудь может случиться именно в тот момент, когда хозяин в кабинете, и кому-то придется постучать в заветную дверь и побеспокоить его. Но если ничего из ряда вон выходящего не происходило, то он находился там до самого обеда, пока к нему не заходила госпожа, или не приезжал его брат.

Китз еще раз прошелся вдоль девушек, стоявших с подносами, полотенцами, горячей водой и предметами одежды, как полководец вдоль своей бравой армии. И хотя внутренне он остался удовлетворенным, внешне сохранил очень строгий вид.

Утренняя суета оборвалась резко.

Из спальни раздался крик – приглушенный из-за массивных дверей, но вполне различимый. Все замерли, и только стража сразу же рванула внутрь. В комнате установилась такая тишина, что даже стали слышны крики чаек за окном. Такое происходило уже не в первый раз. Кошмары начали беспокоить госпожу не так давно, и причину знахари установить не смогли. Она плохо спала, стала рассеянной и улыбалась все меньше.

Через минуту стражники, убедившись, что никаких врагов внутри нет и защищать хозяйку не от кого, молча вернулись на свои места, закрыв за собой двери спальни. Но больше никто не пошевелился – суетливое хлопотание прислуги растворилось во всеобщем напряжении. Все заранее расступились и склонили головы, опустив глаза в пол. Хозяин – альфа – всегда «слышал» свою омегу, даже если находился в другом конце замка. А это значит, что сейчас он будет здесь.

Еще до того, как он появился, присутствующие почувствовали его приближение. Его окружала особая аура, которой инстинктивно хотелось подчиниться. Любой альфа способен подавлять волю, а их альфа был особенным – вождем самой большой империи, протянувшейся от северного леса до южных песков.

Верховный появился через несколько минут, обдав присутствующих невидимой, но почти осязаемой силой, пробирающей насквозь. Не посмотрев ни на кого, он быстро подошел к дверям спальни и распахнул их.

– Али?

– Дорл, мне опять приснился этот сон…

Дорл

Деноское море выглядело абсолютно спокойным. Его зеркальную голубую гладь не тревожил ни малейший порыв ветра, и казалось, что небо теперь и сверху, и снизу: переверни горизонт – и ничего не изменится. Дорл любил море именно таким: тихим, умиротворенным. Оно приводило его самого в равновесие, дарило покой и хотя бы немного остужало пламя, вечно пылающее у него внутри.

А Алиен любила волны. Его жена-северянка – маленькая и хрупкая, сумевшая однажды поднять воды тихого моря Деноса до самых небес, призвав силы, неподвластные людям. Буря утихла, и с того памятного дня больше не происходило ничего подобного. Значит ли это, что таинственные духи, к которым обращалась Али, покинули это место?

Дорл отвернулся от больших, распахнутых настежь окон и бросил взгляд на карту, расстеленную на длинном, овальном столе. Он никогда не просил подарков ни у богов, ни у судьбы, ни у духов, и привык полагаться только на себя и свою армию, которая сейчас маленькими фигурками была расставлена среди нарисованных холмов, лесов, рек и болот. Пока заново отстраивалась столица ни о каких походах не могло быть и речи. К тому же стихийно присоединенные южные территории требовали его внимания – Дорлу понадобилось много времени, чтобы установить там свои порядки. Но теперь все это было позади и можно снова вернуться к намеченной цели.

Багрийские топи – вот что занимало мысли Верховного альфы. Он хотел эти земли с такой же жаждой, с какой когда-то собирал по кусочкам расколотые степи запада, с какой шел по Великим лесам севера, и с какой присвоил объединенный юг. Вести, которые приходили с востока, были противоречивыми, но он понимал, что узнает правду только когда сам увидит болота и все, что лежит за ними.

Дорл задумчиво провел пальцем по карте от Деноского моря к востоку, вдоль реки Салии, и довел до самой границы своих земель. И как только он коснулся Багрийских топей, его вдруг пронзила тревога – внезапный, необъяснимый страх, пришедший из ниоткуда. Он был внутри, но принадлежал не Дорлу. И это могло означать только одно.

В такие моменты коридоры замка начинали казаться чрезмерно длинными, а кабинет на значительном отдалении от собственной спальни – идеей неудачной. Он уже знал, что ничего страшного не случилось, чувствовал. Но все равно ускорял шаг так, что огни факелов на стенах, вдоль которых он шел, заколыхались и едва не погасли. Перед спальней толпилась прислуга, но как и предполагал Дорл, никто не бегал в панике, охрана стояла у дверей, да и сама Алиен уже немного успокоилась.

Он вошел в комнату уже зная, что она стоит у окна, и сразу бросил взгляд туда.

– Али?

– Дорл, мне опять приснился этот сон…

Алиен не обернулась, продолжая смотреть в окно и теребя собранные в косу волосы. Солнечные лучи просвечивали ее легкую ночную сорочку так, что сквозь ткань виднелся хрупкий, волнующий силуэт, будоражащий мысли и разжигающий желание. Дорл закрыл за собой двери и подошел к ней сзади. Дурманящий, сладковатый запах, который он чувствовал острее, чем кто-либо другой, совсем затуманил разум.

– Опять?

– Мне очень страшно, – прошептала она.

– Это же просто сон.

Она покачала головой, но ничего не ответила.

Сам Дорл не видел в плохих снах никакой трагедии, но отдавал себе отчет в том, что его мнение относительно всего на свете может быть обратным мнению Алиен. Она была омегой. И хотя природа сделала альфу и омегу парой, сложно представить более непохожих друг на друга людей. Странный союз противоположностей. Амбициозному, самоуверенному, не боящемуся никого и ничего, вечно стремящемуся завоевывать, присваивать, побеждать, доказывать свое превосходство альфе, вероятно, никогда не понять ни кротости омег, ни их впечатлительности, ни робости. Раньше для Дорла их мироощущение, в общем-то, и не представляло никакого интереса. Как и любому мужчине – хоть альфе, хоть бете – ему нравились лишь их податливые, манящие особым женским естеством тела. Но с появлением в его жизни Алиен ему пришлось если не разобраться в том, что творится в ее голове, то хотя бы признать как факт, что зачастую на одно и то же они смотрят с разных сторон.

– Ты слишком много о нем думаешь и поэтому он снится тебе снова, – проговорил Дорл и коснулся губами ее затылка.

– Нет, мне кажется… здесь что-то другое.

– Что? – нахмурился он. Ему казалось, что она сама себя накручивает, и он злился от того, что признавать очевидное Али отказывалась.

– Не знаю, не могу объяснить, – сбивчиво заговорила она. – У меня такое чувство, что это не просто сон. Это как-будто… предостережение! Мне кажется, что мы в опасности, но я не понимаю, откуда она исходит. Ничего не понимаю… Но мне очень страшно!

– Ты в безопасности, Али, откуда такие мысли? Что с тобой происходит?

Она помолчала немного, будто искала нужные слова, а потом тихо сказала:

– Дорл, ты говорил, что отвезешь меня домой, на Север.

– Пока рано.

– Я понимаю, но… Мне нужно домой.

– Зачем?

Алиен снова замолчала – ответа на этот вопрос у нее конечно не было. Дорл испытал смешанные эмоции. Он и хотел бы списать это на нелепый каприз омеги, склонной к излишнему драматизму, но все же не мог не признать, что однажды это ее рьяное желание увидеть Север и родную реку спасло его город и многих людей. Глупо было отрицать наличие в той холодной, северной реке чего-то такого, что защищало Али и ее народ. Он бы не поверил, если бы сам, своими глазами не увидел эту мощь! Может ли быть такое, что эти странные духи Предков – как она их называла – снова зовут ее, чтобы спасти от опасности, которой он еще не видит? Дорл не хотел в это верить, но и пренебрегать такой вероятностью тоже не спешил.

Алиен стояла перед ним, желанная, манящая, но все еще испуганная. И чем бы ни был вызван ее страх, одно Дорл знал точно – в его объятиях Али успокаивалась.

Ее кожа, так и не принявшая морского загара, сияла белизной так же, как и тогда, когда он разыскал свою омегу среди бесконечных северных лесов. Дорл дотронулся кончиками пальцев до ее шеи, провел ими по плечу, оголив его. Очень хотелось коснуться ее губами, но он оттягивал этот момент, чувствуя, как напряжение внутри него растет. Али закрыла глаза и откинулась на него, прижавшись спиной. Водить, едва притрагиваясь, руками по изгибам ее тела, все еще спрятанном под сорочкой, ощущать его тепло под тонкой тканью, наблюдать за тем, как страх отпускает, а вместо него разгорается страсть, как будто голубой огонек свечи становится алым и еще более горячим, – все это обостряло его собственное желание. И каждая секунда отсрочки словно бы переносила их обоих на новую высоту, делая любое прикосновение еще более чувственным, а жажду близости почти болезненной, но от того притягательной.

Дорл взял Али на руки и отнес на кровать. Сдерживать себя стало совсем сложно, когда он снял с нее сорочку, обнажив стройный, гибкий стан. Ореол вокруг нее пылал, он чувствовал его так сильно, будто видел свечение, исходящее от ее тела. Длинные светлые волосы разметались по подушке. Алиен приоткрыла глаза и, чуть улыбнувшись ему, потянулась, по-кошачьи выгнув спину. От этого ее движения стало совсем жарко. Дорл давно заметил, что в такие моменты его обоняние и слух странно усиливаются и притупляются одновременно: он почти переставал воспринимать все другие звуки и запахи, и даже соленое море, пропитавшее собой здесь каждый камень, уходило куда-то далеко. Вместо этого воздух наполнялся невероятной сладостью не похожей ни на что, а биение сердца Али и ее дыхание вытесняли все остальное.

Дорл отстранился, чтобы раздеться, а Алиен снова потянулась, подзадоривая его то ли невзначай, то ли специально. И конечно, как только он склонился к ней, повернула голову, подставляя шею. Каждый раз, когда он целовал ее туда, она жмурилась и едва ли не урчала от удовольствия. И ему хотелось продолжать. Это было еще одним открытием после того, как он обрел пару, – оказывается доставлять удовольствие может быть не менее приятным, чем получать самому. Ему нравилось видеть, как Али сама тянется к нему, и как откликается ее тело на его прикосновения.

Он спустился от шеи к ее плечам, потом к груди и животу, к бедрам. Желание уже было нестерпимым. В комнате не осталось никого и ничего, кроме них двоих. Алиен судорожно цеплялась за его плечи и тяжело дышала, пробуждая в нем извечное мужское эго – обладать и доминировать. И неважно, в каком положении находилась она: на спине, крепко обняв его руками и ногами и прижавшись лбом к его плечу, а может на животе, сладко выгибаясь, сжимая ладонями подушку или упираясь ими в изголовье кровати, – он хотел чувствовать ее под собой. Наверное в этом проявлялась его собственническая натура альфы и инстинктивное желание закрыть свою пару собственным телом от всего мира.

Дорл старался быть чутким: держать себя немного на весу, чтобы не раздавить ее, слушать и слышать ее стон после каждого своего движения, и реагировать на готовность ускорить темп – от ласкового, медленного проникновения, до порывистых, страстных толчков, выводящих пылающие в эйфорическом огне тела на пик удовольствия. Ведь для полноты ощущений удовольствие должно быть обоюдным. И за то время, что они провели вместе, он уже научился достигать этого: вдвоем сгорать от наслаждения, а потом просто лежать обнявшись и словно бы растворившись в удивительном единении, которое можно испытать только со своей настоящей парой. Не хотелось даже шевелиться. Не хотелось думать. Только жить моментом и чувствовать, как жар их дикой обжигающей любви постепенно остывает, оставляя в груди уютное тепло и умиротворение.

– Я люблю тебя, – проговорила Алиен, не открывая глаз, и Дорл невольно прижал ее к себе крепче, правда тут же отпустил, чтобы не сделать больно. Она помолчала немного, а потом добавила немного извиняющимся и одновременно обороняющимся тоном, заставив его улыбнуться: – Но вопрос поездки на север еще не закрыт.

Она ждала его возражений и запрета, но он погладил ее рукой по голове и поцеловал в капризно нахмурившийся лоб.

– Хорошо, я отвезу тебя туда. Можешь начинать собираться.

Глава 2

Алиен

День выдался жарким. Солнце разогрело нетревожимый ветром воздух, но в увитой плющом беседке было тенисто и не так душно. Али задумчиво вертела в руках яблоко, так ни разу и не надкусив его, и смотрела на море, испытывая смутное, но пока еще не сформировавшееся желание прогуляться вдоль берега. Рядом с ней сидела Тала с иголкой, пяльцами и корзиной, полной разноцветных шелковых нитей. Вычурные южные узоры стали довольно популярны в последнее время – теперь они были повсюду: на одежде, на постели, на занавесках. Даже подушки в беседке украшали не привычные белые кружева, а пестрая вышивка. Тала с упоением отдавалась новому увлечению, часами вышивая на шелковой ткани традиционные для южных земель орнаменты – замысловатые и невообразимо яркие.

Лира тихонько сопела в колыбели, не доставляя матери никаких хлопот. А вот Арэл стоял на ногах, держась за край колыбели, и с очень серьезным видом вертел головой по сторонам, выискивая предметы для изучения и останавливая свой взгляд то на листьях плюща, то на залетевшей в беседку стрекозе, то на цветных нитках Талы. Спать, в отличие от своей сестры, он не любил. Они вообще сильно отличались характерами. Лира, проснувшись, сразу начинала капризничать и требовать внимания, соглашаясь сидеть исключительно на руках. Арэл же терпеть не мог, когда его дергают, отвлекая от важных занятий: осматривания, ощупывания и пробования на вкус всего, до чего он только мог дотянуться.

Зато внешне они были похожи. От Дорла они унаследовали и смуглую кожу, и черные волосы, а вот глаза, как синие озера, достались от Алиен. Правда развивались близнецы совсем по-разному. Лира еще толком не умела сидеть без поддержки, а Арэл уже пытался ходить. Знахари утверждали, что поводов для беспокойства нет, потому что альфы всегда растут значительно быстрее омег.

– Если честно, Али, я очень удивлена, что Дорл согласился. Твои дети еще слишком малы для таких путешествий, – она подняла резко голову, оторвавшись от своей вышивки. – Ты же возьмешь их с собой?

– Конечно возьму.

– Не понимаю, зачем тебе ехать именно сейчас. Подождала бы еще немного!

– Я очень соскучилась по дому.

– А может ты просто пытаешься отсрочить поход на восток?

Алиен повернулась к Тале, удивленно подняв брови.

– Ты что-нибудь знаешь об этом?

Муж Талы – Ваар – один из шести братьев Дорла конечно же в курсе планов Верховного. Сам Дорл как всегда немногословен, но может быть его брат более разговорчив со своей женой?

– Из Ваара ничего не вытянешь, – пожала плечами Тала, и Алиен снова уставилась на море. – Но все знают, что рано или поздно поход состоится. Скорее даже рано. Слишком активно идут приготовления… В городе об этом только и говорят! Дорл хочет повести армию на Багрийские топи, и он бы сделал это еще раньше, если бы не рождение детей. Но сейчас его точно ничего не остановит.

– Тебя это не пугает?

– Это страшно, но я привыкла, Али. Ваар столько раз уходил с Дорлом в военные походы… Ты тоже привыкнешь со временем.

– А как же твой сын? Ты отпустишь Гора с отцом?

– Я не смогу его остановить, Гор стал такой взрослый. И очень упрямый! Да и Ваар скорее всего захочет, чтобы сын был с ним. Я бы и сама напросилась, но… – она положила руку на уже заметно округлившийся живот и покачала головой. – Жаль, что я не могу поехать с тобой на север, раз уж ты решилась и Дорл разрешил. Мне бы хотелось развеяться, чувствую, я еще не скоро выберусь куда-то. Вы заедете в Джиено?

– На обратном пути.

– Тогда обними за меня Шел.

– Я написала Миэль и уже получила ответ: она тоже хочет отправиться со мной. Мы встретимся с ней в Эборе.

Братья Дорла тоже были женаты, но все, кроме Ваара, жили в других городах, так что Али могла каждый день видеть только Талу. Встретиться с Шел и Миэль – женами младших братьев Дорла, очень хотелось. В последний раз они собирались все вместе еще зимой, когда родились Арэл и Лира.

– Все-таки вы, северяне, странные, – произнесла Тала, снова уткнувшись в вышивку. – Ни у тебя, ни у Миэль кажется не осталось родственников на севере?

– Домой возвращаются не только ради родственников. Я родилась и выросла в тех местах. Хочется подышать родным воздухом.

Тала помолчала немного, а потом вдруг отложила пяльца и иголку в сторону и уставилась на Алиен.

– Прости за мою навязчивость, но мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь, Али. Я правда очень рада, что Дорл дал согласие и ты опять увидишь эту свою дикую реку… Но все это очень странно! Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Твоей проницательности позавидует любой лекарь, – усмехнулась Алиен, а потом серьезно добавила: – Мне все еще снится тот кошмар. Точнее… теперь он снится постоянно.

– Ох…

– У меня дурное предчувствие, Тала. Мне нужно съездить домой и немного успокоится.

– А что именно тебе снится? Ты не рассказывала.

Алиен задумалась, подбирая слова. Ведь передать словами тот ужас, который она испытывала во сне, невозможно.

– Как-будто я стою в большом поле… а вокруг все мертвое! Деревья, трава, животные, птицы… нет ничего живого! Я не понимаю, что происходит, но мне очень страшно. А потом я поднимаю голову вверх и вижу, что там горит небо.

– Как это – горит небо?

– Не спрашивай, Тала, я не знаю! Оно просто горит, и все! Я смотрю на него, и оно вдруг начинает падать на землю. И я просыпаюсь.

Тала молчала не меньше минуты.

– Тебе снятся очень, очень странные вещи. Ты же не думаешь, что это на самом деле может что-то значить? Не знаю, что там с мертвыми деревьями и животными, но небо не может гореть. И падать. Так не бывает! Ты разговаривала об этом с лекарями?

– Да, но они просто просят больше гулять и поменьше нервничать. Особенно перед сном.

– М-м-м… может быть они правы?

– Может быть. Но я буду меньше нервничать, если съезжу на Север.

Алиен и сама старалась отогнать мысль, что это вещий сон, слишком он был невероятным, но тревога без конца колола ее внутри, заставляя думать об этом кошмаре снова и снова, и пытаться найти в нем что-то скрытое и важное. Небо не может гореть и падать… а вдруг может?

– Госпожа.

Алиен кивнула подошедшей к беседке служанке, позволяя ей приблизиться.

– Госпожа, вы просили разыскать Рогдану. Она в Деносе.

– Кто это – Рогдана? – удивленно спросила Тала.

– Обещай, что это останется между нами! – Али чуть наклонилась к ней и доверительно сообщила: – Это ведьма.

– Что?!

– Тише! Ведьма с юга. Мне об этом рассказала моя камеристка, а ей кто-то на кухне… ну неважно. Среди торговцев много ходит историй о гадалке, которая все про всех знает и видит будущее. Я приказала разыскать ее.

– Али, ты с ума сошла! Ты же знаешь, как ко всем этим гадалкам и предсказателям относится твой муж.

– Дорл считает их обманщиками…

– С ним трудно не согласиться. Ни одна гадалка не предсказала мне ничего, что бы в итоге сбылось!

– Мне тоже. Но про Рогдану говорят, что у нее действительно есть дар! Мы можем просто хотя бы послушать, что она скажет.

– Ты, надеюсь, не собираешься притащить ее сюда? Дорл своими руками отрубит ей голову прямо на месте.

Алиен задумалась. Приводить в замок гадалку действительно не стоило пока Дорл здесь.

– Что же делать? Встретиться с ней где-нибудь в городе? Надо найти безопасное место.

– Ну вот что! Пусть ее привезут в мой замок, и мы сейчас поедем ко мне, ну скажем… посмотреть на мои новые платья. Ваар целый день будет здесь с Дорлом обсуждать дела. А мы потихоньку послушаем эту твою ведьму, чтобы никто ничего не узнал.

Алиен кивнула, почувствовав, как у нее от волнения похолодели пальцы, и повернулась к служанке.

– Все слышала? Сообщи страже, что я отправляюсь к госпоже Тале. Пусть подготовят экипаж. О Рогдане никому ни слова! И позови сюда нянек, я хочу, чтобы дети еще немного побыли на улице.

– Я все поняла, госпожа.

Девушка снова присела и сразу же унеслась исполнять распоряжения. Времени было мало. Алиен понимала, что нужно все сделать как можно быстрее и вернуться обратно домой до того, как Дорл и Ваар закончат со своими делами. Она даже не стала переодеваться, просто накинув плащ на легкое платье, и как только экипаж был готов, сразу же выехала из своего замка вместе с Талой.

Переживший большой пожар город сейчас выглядел обновленным и посвежевшим, но сонным из-за жары. Люди прятались под навесами, в тени деревьев и по домам. Праздношатающихся на обычно шумных улицах Деноса было не застать и теперь они казались немного пустынными, а стражники на воргах и вовсе распугали немногочисленных горожан. Сладкий запах, доносившийся с яблоневых полей, смешивался с соленым морским воздухом и оседал в цветущем городе, придавая ему особый шарм. Алиен уже успела полюбить Денос с его высокими стенами из белого камня, низкими деревьями и вечным теплом, не исчезающим и зимой. Но в ее сердце оставалось место и для упирающихся в небо елей, пушистого снега и брусники, растущей только на севере – там, где она родилась.

До замка Ваара и Талы добрались довольно быстро, но там их уже ждали. Сам замок, тоже пострадавший от пожара, уже частично был восстановлен, но работы еще продолжались. Едва Тала выбралась из экипажа, как ее служанка тут же сообщила, что у старых ворот хозяйку спрашивает какая-то знахарка.

– Стража хотела ее прогнать, но вместе со знахаркой слуги госпожи Али…

– Я знаю. Запустите ее и проводите… в сад. И приготовьте нам лимонный чай!

Никакой чай Али в горло не лез. Она ходила по аллее между двумя клумбами, не в силах успокоиться и заламывая пальцы. Ей не терпелось услышать, что скажет гадалка, и кроме того было боязно, что Дорл может узнать об этой вроде бы невинной затее, и разозлиться, поэтому хотелось закончить все поскорее.

– Ох, Али… Можно ли верить в то, что скажет какая-то женщина? Мы же о ней ничего не знаем, кроме болтовни торговцев, – по-прежнему пыталась увещевать Тала.

– Посмотрим. Может быть она ничего и не скажет…

– Черный туман по земле стелится. К людям крадется. Нет никому спасения.

Алиен и Тала как окаменели, уставившись на седовласую, смуглую старуху с очень бледными, выгоревшими глазами. Служанки, которые ее привели, старались держаться от нее на расстоянии, потому что женщина казалась немного безумной. Али так и не смогла вымолвить ни слова, но Рогдана сама уставилась на нее и быстро заговорила:

– Это смерть так дышит. Беззвучно, да громче любого грома. Идет медленно, да настигнет быстрее ветра. Не всякий ее чувствует, да каждый увидит. Ты искала меня – я пришла. Но добрых вестей ты не услышишь.

– Ну раз так, то уходи, – очнулась Тала и резко встала на ноги. – Уведите ее отсюда немедленно!

Служанки робко придвинулись к Рогдане, но та не обратила на них внимания, продолжая говорить короткими фразами и глядя при этом на Алиен.

– Сон твой истину ведает. Смерть близко. Все живое пожрет без разбора. Муж твой погибнет. Как свечка сгорит.

– Уведите ее, вы что, не слышите?!

– Сумеешь ты спастись, если за рекою спрячешься. Она спасет тебя. Иначе сгинешь вслед за мужем.

– СТРАЖА!

– Бери своих детей, северянка, и беги!

Подоспевшая стража быстро потащила старуху прочь, но та еще продолжала выкрикивать зловещие предсказания. И даже когда она скрылась с глаз, ее слова продолжали звенеть в ушах Алиен, будто ей кричали их прямо в уши. Она не меньше минуты не могла заставить себя даже пошевелиться, неотрывно глядя в то место, где только что стояла Рогдана, пока Тала не встряхнула ее, положив руки на плечи.

– Али! Пойдем, тебе нужно выпить чаю… Я же сказала, что не стоило ее слушать! Все эти гадалки просто сумасшедшие! Али, с тобой все в порядке? Хочешь, я позову лекаря?

– Нет, – тряхнула головой Алиен и, закрыв глаза, глубоко вздохнула. – Я, пожалуй, поеду домой, Тала.

– Мне не нравится твое состояние! Я тебя не отпущу!

– Со мной все хорошо. И Дорл наверное уже освободился…

– Али, только не вздумай ему рассказывать ничего! Это все просто выдумки полоумной старухи, и Верховный не будет в восторге от того, что ты слушаешь, да еще и придаешь значение таким вещам.

– Я ничего не буду ему говорить, не волнуйся.

– Побудь немного здесь, тебе нужно успокоиться.

Несмотря на все уговоры Талы, Али все же решила вернуться как можно скорее. Она старалась убедить себя, что все сказанное ведьмой – ложь, но страх душил так сильно, что не хватало воздуха, чтобы надышаться. Алиен была уверена, что успокоиться сможет, только когда увидит мужа и детей.

За время ее отсутствия в замке не произошло ничего из ряда вон выходящего. Слуги сообщили, что Арэл и Лира все еще в саду, а хозяин по-прежнему у себя в кабинете вместе с господином Вааром, и все шло к тому, что освободится он только ближе к вечеру. Али старалась занять себя чем-нибудь, но все валилось из рук. Она даже достала свои любимые лук и стрелы, сделанные специально для нее лучшим оружейником в Деносе, но сделав несколько выстрелов по мишеням на стрельбище, сооруженном для такого случая на свежем воздухе, убедилась, что сосредоточиться ей не удается – так сильно она не промахивалась даже когда только училась стрельбе.