Текст книги "Узник свободы"

Автор книги: Саша Кардаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Я зевнул, перекатываясь, и упал на жёсткий бетонный пол. Взгляд скользнул чуть выше и наткнулся на решётку в тусклой комнате. Сознание полностью проснулось благодаря безумному шоку. Всё-таки это был не сон.

Мои кошмары заботились обо мне. Они не могли говорить, но всегда пытались предупредить меня о том, что произойдёт. А я не слушал, не хотел верить, притворялся, что ничего не замечаю. И вот, чем это закончилось – меня заточили в тюрьму, как одного из самых опасных преступников.

Перед глазами всплывали обрывки разговоров, событий, а смех Орфея всё никак не исчезал из головы.

– Я не думаю, что стоит надоедать этим парням, – убеждал я этого сумасшедшего, но, к несчастью, тщетно.

– Ну и что они сделают? Порежут меня ножом? За последние сутки меня ударили ножом шесть раз, так что им придётся придумать что-то более оригинальное, – и эти парни оказались-таки более оригинальными, разбив Орфею нос, и, кажется, сломав руку. Меня увезли в участок как свидетеля, скрыться не получилось. А дальше всё как по маслу – гвардейцы против моей воли узнали моё имя и поняли, что я несколько месяцев назад был объявлен в розыск. Я хотел защититься, но получил свою долю снотворного, а теперь проснулся в тюрьме.

Я всегда хотел, чтобы у меня был враг. Настоящий заклятый и единственный враг, равный мне в силе и уме. Но на пути встречались лишь подлецы, трусы, у которых редко бывает собственное мнение и чаще всего есть такой же трусливый и подлый повелитель. Но именно из-за такого человека я сейчас не наслаждаюсь горячим завтраком на корабле, а мёрзну на холодном полу. Может быть, я недооценил Орфея, и он настолько смел, что смог противостоять мне, не испугавшись предупреждения?

– Неужели наш преступник проснулся? – засмеялся гвардеец, охранявший меня, приоткрывая дверь. – Мы так долго тебя искали… А ты сам пришёл в наши руки – надо же, один из опаснейших бандитов попал в тюрьму лишь из-за того, что согласился быть свидетелем! – я знал, что это лишь провокация, успел привыкнуть к такому за свою сложную жизнь длиною в двадцать восемь лет. И всё же не удержался от язвительного, почти истерического смеха, который всегда пугал людей. Это сработало и сейчас. Гвардеец изо всех сил хлопнул дверью, будто хотел выбить этим громом все немногочисленные стёкла, и я услышал его быстрые шаги по лестнице.

«Я такой, да. И я никогда не изменюсь. Поэтому вы либо со мной, либо против меня», – вот последние слова, что я сказал своим подчинённым. Контрабандисты во главе со мной собрались на корабле, готовясь к путешествию на другой материк, которое должно было подарить нам деньги, славу, власть. Но не суждено этому приключению совершиться. В эту же ночь я всё-таки попался. Впервые за долгие годы я увидел гвардейцев так близко.

Что бы ни думали все остальные, моё сердце и правда застучало, отзываясь в голове, руки задрожали, а все саркастические и язвительные нотки исчезли из голоса. Я боялся тюрьмы. А теперь я здесь без единого шанса сбежать. Потому что меня искала целая гвардия, они не отпустят такого опасного преступника просто так.

Только не в этот раз.

Орфей

Когда Август не вернулся из города, все заволновались, но больше всех – я. Август любил громкие фразы и много говорил – красиво, образно, точно. Только запомнилось мне его предупреждение, обращённое лишь ко мне.

– Хорошо. Тогда давай по-другому. Сыграем в игру? Ты попробуешь засадить меня в тюрьму. Чем ближе я к ней буду, тем хуже будет твоя жизнь. Если же я окажусь там, ты на своём примере узнаешь, что такое девятый круг Ада.

Может быть, Август прочитал что-то на моём лице, потому что мне показалось, что он понял всё, что я чувствую, распознал каждую мою эмоцию и услышал мысли, будто я произнёс их вслух.

Я не сомкнул глаз за целую ночь – трудно представить, но, наверное, я просто боялся. Я достаточно хорошо знал Августа, поэтому мог ожидать от него чего угодно. И когда утром самый близкий для Августа человек в нашей команде – Аполлон объявил о судьбе своего друга, я окончательно убедился в своей гибели.

И тогда я сбежал с корабля. Это решение было одним из самых сложных в моей жизни, потому что фрегат «Хель» я считал родным домом, провёл на нём почти семь лет. Когда я потерял всё, что у меня было – семью, дом, надежду на жизнь, мне помогли эти люди, имеющие ужасную репутацию. Я готов был на что угодно, чтобы спастись и остаться в живых, без сомнений принял предложение и с тех пор работал вместе со своей командой, почти заменившей мне семью. Мы постоянно были в движении, нашим транспортом был фрегат «Хель». Управлял нами Август, помогал ему Аполлон. Им мы и доверили свои жизни. Август мог выплыть в открытый океан и исчезнуть вместе со службой спасения, мог сдать всех нас, оставаясь невиновным освободителем. Мы все дали клятвы Августу друг перед другом и не имели право нарушить их, иначе вскоре погибли бы от рук наших бывших сообщников, которых мы тем самым предавали. Таков был закон.

Банда имела то же название, что и фрегат – «Хель». Понятия не имею, почему – Август никогда не рассказывал, а спросить никто не решался. Я знаю, что отец Августа был контрабандистом и состоял в команде под названием Хель, но погиб он в тюрьме, будучи ещё молодым. Августу некуда было идти. Он сбежал из приюта и на спрятанные деньги отца купил фрегат.

Где он нашёл сообщников? Часть людей были его знакомыми, которые тоже оказались в безвыходной ситуации. Они ухватились за предложение Августа, как утопающие за соломинку. Остальные человек пятьдесят нашлись позже. Давали клятвы перед всеми участниками банды, посвящались Августом или Аполлоном в Хель и присоединялись. Только при мне нас покинули четыре человека – один погиб, второй предал банду и был убит, третий сбежал и исчез без следа, а четвёртый оказался в тюрьме. Зато присоединились к нам двенадцать человек.

Хель проще назвать преступной организацией, чем командой. Мы жили за счёт того, что будучи на хорошем счету у многих контрабандистов, помогали им в перевозке драгоценностей и антиквариата, без проблем преодолевая границы между территориями, получали доступ к данным, вскрывали замки, освобождали заключённых из плохо охраняемых тюрем… И за всё это получали деньги. Мы были свободными фрилансерами, пусть и действующими против закона.

Я не знаю, что будет с командой без Августа. Он всегда держал управление в своих руках, никому не доверял полностью. Ни один человек не знал его планов насчёт банды, это было самым худшим для всех остальных.

Мы могли двигаться на запад, а через сутки резко развернуться на восток, и никто кроме Августа не знал причины таких изменений – вероятнее всего, это была либо гвардия, либо другие корабли, о которых Август узнавал благодаря своим связям.

Несколько дней назад мы остановились на пустом берегу рядом с большим городом, но должны были сейчас же отчаливать, чтобы гвардия не нашла нас по горячим следам. Я решил выйти из игры – покинуть Хель навсегда.

В ту ночь, когда корабль ушёл от берега и скрылся из виду, я сидел на пристани, болтая ногами и глядя на ровный горизонт. Наверное, на огромном корабле и среди полусотни других участников никто не заметил моего отсутствия – как я и думал. Я был на хорошем счету у членов команды, так что никто не думал, что я могу сбежать, нарушив главную клятву и тем самым предав Хель.

Так что же всё-таки стало причиной моего побега? Неужели только то, что я боялся гнева Августа?

Признаю, это было важным. Август хоть и принял меня в команду семь лет назад, всегда относился ко мне строго, презрительно и свысока. Незнающий человек, если попадёт на наш корабль, сразу поймёт, кто здесь главный, даже если никто не издаст ни звука.

Всё, что было лично нашим, стало принадлежать всей команде и Августу. Единственное, что у нас осталось – имя, но вскоре мы потеряли даже это. Большинство имён Август счёл недостойными для участников преступной группировки, и почти каждый получил кличку, которая за годы прижилась так, будто мы с ней и родились.

Я с трудом вспоминаю своё прежнее имя, оно кажется мне совсем чужим – Алексей. Орфей же в древнегреческой мифологии был легендарным певцом и музыкантом, поэтом и философом, олицетворял могущество искусства, и это имя дал мне сам Август, случайно прочитав мои стихи и услышав, как я тихо напеваю какую-то затейливую мелодию. Тогда я лишился своего имени, которое получил при рождении. У меня не осталось ничего, кроме надежд на богатство и власть, которые нам когда-то обещал Август. Но с каждым годом эти надежды рассыпались в прах.

Если что-то случалось – например, нас начинали преследовать гвардейцы, каким-то образом узнав местоположение, или мы не могли перейти границу между государствами, то Август во всём подозревал нас, своих подчинённых. Он проверял каждого, допрашивал и заставлял рассказывать друг о друге всё. И нам приходилось подчиняться.

Моя жизнь не была сладкой, но была наполнена приключениями. Я полной грудью вдыхал аромат ветра и моря, когда начинался шторм. Я выходил на палубу и видел дельфинов, желая быть таким же счастливым. Когда наш корабль окружили киты, я единственный улыбался, хотя всех остальных поглощал страх. Я любовался маяками по ночам и переписывался с их смотрителями, используя азбуку Морзе и фонари, подплывая ближе и здороваясь со всеми, кого мы встречали в океане.

Я ненавидел Августа, ненавидел его приказы и наш образ жизни, но так любил приключения и океан, который мы пересекали вдоль и поперёк, останавливаясь у пристаней новых и новых городов, что не мог покинуть всё это уже столько лет. Только понимал, что однажды мне это надоест. А вернуться я уже не смогу.

Однажды я и правда чуть не предал всех нас, а Август уже не мог просто оставить меня где-нибудь в городе совсем одного, я знал слишком много. Так что он угрожал мне несколько недель подряд, а каждый раз, когда мы оставались одни, приставлял к виску пистолет и допрашивал.

Говорил, что если я ещё раз дам повод в себе усомниться, то не доживу до следующего дня рождения. А я чуть не сдал его гвардейцам – не специально, конечно. И тогда он начал относиться ко мне опасливо, серьёзно и до ужаса строго. И ту угрозу я, наверное, буду помнить до конца жизни.

Поэтому я думаю, что теперь Август начнёт преследовать меня в первую очередь, как только выйдет из тюрьмы – а он очень скоро сможет сбежать, я уверен. Поэтому мне ничего не остаётся, только бежать с корабля… Иначе я рискую потерпеть поражение в игре, которая началась, когда я дал клятву Хели. Хотя, по сути, рискую я в любом случае, и ещё не ясно, где сильнее.

Только вот пути назад уже нет. Корабля с берега больше не видно, северный ночной ветер забирается под кожу и заставляет дрожать от холода. Я медленно поднимаюсь с пристани и, последний раз взглянув на горизонт, покидаю это место. Может быть, навсегда.

За моей спиной целые километры, что я прошёл за эту ночь, не смыкая глаз. Но под утро всё-таки заснул на тёплой трубе рядом с трассой, а снились мне только кошмары – острые иголки от шприцов с растворами, способными убить за пару минут. Участвуя в битвах вместе с командой, я не раз просыпался на полу, когда многие мои коллеги всё ещё лежали без сознания – и всё из-за уколов, которыми соперники и враги «награждали» нас, имея целые вагоны такого оружия. У нас такого яда не было, хоть и планировали купить партию.

В полдень я остановился с торжествующей улыбкой, когда передо мной раскинулся город с многоэтажными зданиями, людьми, что сновали туда и сюда, машинами, заслонившими всю дорогу… Я скучал по оживлённым местам, ведь почти всё своё время проводил вдали от цивилизации.

Городской шум пьянил моё сознание, я готов был упасть на горячий асфальт и глядеть в немного дымчатое небо, где не видно так хорошо ни солнца, ни звёзд. А ведь я так привык к ним…

Я видел звёзды чаще, чем солнце. Я знал, как найти несколько десятков созвездий, мог говорить о Вселенной и значении каждого скопления звёзд сколько угодно, но собеседников для таких разговоров найти не так просто.

Разбиваться, разлетаться на маленькие кусочки – это каждый может. А ты попробуй собраться воедино снова. Жизнь – это не только безоблачное небо и ясное солнце. Звёзды летят через весь космос, чтобы человек мог загадать желание, думая, что так всё и должно быть. Мантии, даже самые дорогие, выцветают, корабли не всегда возвращаются из моря к причалам, люди, даже те, которые были для нас самыми дорогими, не всегда будут с нами. Но это жизнь.

Мой слух, отвыкший от шума, почти что обжёг визг тормозов и звук столкновения двух машин. Я обернулся, забывая, куда шёл. Чёрная машина, с первого взгляда не отличающаяся от всех остальных, начала дымиться, а рядом стояли ещё несколько – с разбитыми стёклами и бамперами. Я помчался к месту аварии, к той чёрной машине, потому что именно рядом с ней собралась небольшая толпа людей.

Голова девушки была закрыта её же волосами, но даже так я видел кровь на её лбу. Она упала, прижавшись к рулю, докторов и близко не было, хотя прошло уже достаточно времени, и я решился на то, чего никогда не делал.

Я осторожно взял девушку на руки и остановил ближайшее такси, направившись к больнице под пристальные взгляды тех, кто видел аварию. Врачи скоро должны были приехать, но кто знает, сможет ли девушка дожить до этого момента?

Пульс слабый, дыхание неровное, на свет не реагирует – на нашем корабле её просто унесли бы в комнату и оставили, но я не мог так поступить. Контрабандист, преступник, но людей я не убивал и не собирался.

Девушка выглядела сильной, но нежной – каштаново-золотистый волос еле-еле доставал до подбородка и был растрёпан на макушке, тонкие запястья, какие я видел только у детей, становились холоднее с каждой минутой. Бледная кожа придавала лицу аристократичности. Но пока я не вижу её глаз, не могу создать цельную картину, ведь глаза – это отражение души и нас настоящих.

В больнице у меня не потребовали документов, не спросили, почему я привёз девушку сам, а не дождался машины. Я только посмотрел ей вслед, а через минуту меня вытолкнули из больницы, крича вслед что-то о стерильности.

Теперь я снова один в большом городе. Оставалось только искать пути для выживания.

Август

Тяжело привыкать к такой жизни, когда в последние десять лет ты был свободнее северных птиц. Но ничего другого не остаётся.

Так я думал две недели назад. Но теперь всё иначе – мне вынесли смертный приговор. Через трое суток, на закате, меня казнят, и я больше не увижу ни ясного неба, ни яркого солнца. Не смогу с силой вдыхать чистый морской воздух, рассекать волны на корабле и управлять своей командой.

Сначала я вспоминал Мелиссу и нашу единственную дочку. Впервые я оставил девушку, когда погиб мой отец. Тогда я забрал деньги, что он сберёг для меня, купил фрегат и начал путешествовать. А через год вернулся к Мелиссе. У нас родилась дочь. Мы прожили вместе целый год, но я постоянно уезжал и не так часто, как хотелось Мелиссе, бывал дома. В двадцать лет я покинул её уже навсегда.

А вскоре образовалась целая преступная организация со мной во главе. Я боялся предательства больше всего на свете, а потому заставлял каждого клясться мне в верности. Я думал, что заслужу доверия от своей команды, но оказалось, что зря. Когда я входил, все замолкали и со страхом смотрели на меня. Когда я говорил, мои слова слушали, будто от них зависела жизнь. Мои приказы исполнялись под страхом смерти, а образы, создаваемые мной, насильно оказывались в головах всех остальных.

Мелисса с нашей годовалой дочкой Авророй не согласилась отправиться в путешествие со мной, а я, разозлившись, не оставил ей ничего, кроме воспоминаний и дома. Теперь, когда до моей смерти оставалось семьдесят два часа, я жалел о многом. Жалел, но не хотел бы меняться. Я люблю смотреть на лица, которые признают во мне правителя, люблю видеть в их глазах страх и желание подчиняться мне. Люблю то чувство торжества, когда замки, сковывающие незнакомого мне преступника, падают на пол, а он становится свободным. Быть на высоте, быть вне закона, не существовать для гвардейцев, но по-настоящему жить ради себя. Всего две недели назад всё так и было. Я и предположить не мог, что спустя немного времени буду безумно скучать по обычным разговорам с командой на палубе корабля, когда луна только появилась на небе.

Я не могу навсегда расстаться со всем этим. Я буду пытаться сбежать, чего бы мне это ни стоило. Хуже всё равно уже не будет.

Нарцисса

Мы потеряли человека, благодаря которому наш корабль рассекал волны даже в самый сильный шторм, который знал все наши имена и клички и наизусть помнил карты с планами.

Управлял нами теперь Аполлон – правда, он не сравнится с Августом. Аполлон прислушивался к команде, потому что сам знал едва ли больше нашего. Корабль постоянно уносило к берегам, за две недели мы шесть раз теряли управление, не заработали ни единой копейки и были на мели.

Без Августа люди, которым мы оказывали услуги – спасали из тюрем, перевозили товар и встречались с заказчиками – не соглашались иметь с нами дело. Может быть, Аполлон был слишком неубедительным, может, дело в чём-то другом, но итог один – если мы что-то не решим, то не проживём и полгода на фрегате «Хель».

Август дал мне кличку Нарцисса, потому что когда я пришла в команду, то казалась всем слишком эгоистичной и самовлюблённой. Эти качества со временем исчезли, а кличка осталась.

Есть несколько человек, которые состоят в Хели почти с самого её образования – Орфей, Аполлон, я и Дриада. Орфей куда-то исчез в тот день, когда Август оказался в темнице. Все думали, что его тоже посадили, но я почти уверена, что он сбежал. Хотя Орфей никогда не был трусом, он, в основном, заботится о своей шкуре, а с Августом у них были не лучшие отношения. И теперь, когда вожак оказался в тюрьме, Орфей винит себя, ведь Август не раз делал ему предупреждения. А Орфей не слушал – разговаривал с гвардейцами, не выполнял приказов… Что же, если он сбежал, значит, он нарушил клятву и предал нас. Пока нам не до этого, но если остальные узнают, что с ним, они непременно отправят кого-нибудь из наших на его поиски. Или вовсе закажут его у другой банды, которой мы когда-то помогали в этом же деле.

Аполлон не справляется с управлением Хели, так что у нас сегодня голосование. Главные претенденты – я и Дриада. С виду она кажется нежной девушкой, но я никогда ещё не встречала человека, который стреляет так же хорошо, как она. Так что конкурент у меня достойный.

Посмотрим, что из этого выйдет. Может быть, уже завтра утром я проснусь вожаком и командующей преступной организации Хель.

Пять часов спустя

– У нас четыре претендента на управление бандой. Голосование анонимное. Прошу каждого написать кандидата, которого вы выбираете, на листе бумаги, и опустить его в коробку. Итоги подведём до полуночи, – объявил Аполлон, когда все собрались на палубе.

Мне, как кандидату, голосовать запрещено, так что остаётся только смотреть на своих «коллег» свысока.

– Надеешься одержать победу? – раздался резкий голос позади меня. Дриада в средневековом платье и колчаном со стрелами за спиной смотрела на меня в упор, не отводя глаз.

– Именно, – ответила я. Не так уверенно, как хотелось бы. Дриада усмехнулась.

– Лучше не строй планов. Потом тяжело будет разочаровываться, – и спрыгнула вниз, очаровывая голосующих своей улыбкой.

Орфей

– Ледяное сердце? – усмехнулся я, глядя на афишу. Прекрасная девушка, играющая Клеопатру, изображена на ней во весь рост.

Прошло уже две недели с тех пор, как я покинул корабль. У меня появились новые документы, а главное – работа. Я теперь состою в гвардии… О моём прошлом знает только Хель, а я теперь не только побегом предал их, но и встал на другую сторону. Если они узнают об этом, я боюсь представить, что случится со мной.

Но пока всё идёт лучше, чем просто «хорошо». Благодаря моей физической подготовке, умению «мыслить как преступник», острому уму, который выработался, пока я состоял в Хели, навыку вскрывать замки и отличному знанию теории, для гвардии я стал просто находкой и сокровищем. Я помнил, как устроена тюрьма и мог догнать преступника, сбежавшего оттуда, даже если прошло уже полчаса, потому что знал короткие пути и за восемь лет научился бегать гораздо быстрее новичков. Я допрашивал преступников не только на русском, но и на английском, и на немецком языке, потому что за свою жизнь мне пришлось научиться и этому. Легко находил людей, у которых был самый весомый мотив для убийства или кражи, а многих раскалывал за полчаса. Моя заработная плата была выше, чем у моих коллег, ведь благодаря мне уровень гвардии районе поднялся раза в два. Я смог найти квартиру на время и совершенно не уставал, просыпался по утрам с удовольствием, а работал четыре дня в неделю. Беспокоило только одно – Хель.