Текст книги "Ах, если бы мечта сбылась! (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Все иногда ошибаются в людях! – припомнив свой собственный опыт, рассеянно отмахнулась Фабиана. Так себе вышло утешение… Но все, о чем говорил Тристольф, настолько походило на невеселые воспоминания о всех разочарованиях: в людях и в собственных чувствах, в жизни и несбывшихся планах… пусть этот тип играет роль – много ли известно о настоящем герцоге, под конец жизни ставшим почти полным затворником? – но создавалось полная иллюзия, что уж он-то понимает, каково приходилось и ей… или что она понимает, каково ему приходилось.

Познакомиться бы с ним в нерабочее время. Не то, чтобы Фабиану интересовали взрослые мужчины, за исключением, разве что, киноактеров, но ведь о актере и идет речь! Какое это вообще имеет значение, если человек все равно вполне молод и достаточно красив – быть может, она сглупила как раз в том, что обращала свое внимание именно на мальчишек-ровесников, которые могли, как Мирко, иметь финансовое благополучие, но ни гроша при этом не заслужили собственными качествами и умениями. Конечно, артист, который подрабатывает на исторической выставке, не какая-нибудь голливудская звезда, не назвать подобную жизнь большим достижением, но образ герцога оказался передан так характерно – какое уж ей дело до исторической достоверности? – что невозможно было не поверить, что он – именно такой и есть.

Да и узнать поближе актерские круги было бы интересно. Летом, во время любительской постановки в театре, иметь дело пришлось только со студентами…

– Все иногда ошибаются, – повторила девушка. – Вам не стоит расстраиваться по этому поводу. Если бы я могла обеспечить себе шикарную жизнь в доме моей мечты, а тем более – в настоящем замке, наверное…

– Вы остались бы здесь, если бы имели возможность? – чуть напрягшись, уточнил ее собеседник.

– Спрашиваете! Это самое прекрасное место, где мне доводилось бывать!

Пожалуй, даже квартира-студия Инопланетянина не могла сравниться с этим замком. И вид с башен на рассвете, должно быть, именно такой же прекрасный, как и за прозрачными стенами небоскребов… вот только моря отсюда, конечно, не увидишь…

«И правда ведь – ожившая мечта!»

Тристольф помолчал, задумчиво рассматривая собеседницу светло-синими, очень яркими по контрасту с черной шевелюрой глазами.

– Если Вы не возражаете, Фабиана, могу я просить Вас присоединиться ко мне в четвертом часу за ужином? Позвольте! – он приподнялся с диванчика, вновь протянув ладонью вверх изящную бледную руку. – Я покажу покои, в которых Вы могли бы подготовиться, в гардеробной Вы наверняка сможете выбрать для себя более соответствующий моменту наряд… Надеюсь, платья не вызовут у Вас суеверных сомнений – никто не носил их ни разу с момента, когда они были сшиты. Хоть я и заказывал их в подарок для супруги, большинству моих жен со временем наскучивали даже самые дорогие и изысканные наряды и украшения, вот и оказывались заброшенными в сундуки.

Хорошо, должно быть, иметь столько платьев и украшений, чтобы роскошные подарки могли «наскучить»! Похоже, жены герцога были вроде Анны-Лизы – чересчур избалованными возможностями и разучившимися их ценить глупышками!

Четвертый час… рановато для «ужина», однако школьная экскурсия, конечно же, не задержится в замке до позднего вечера, а так – им же дали свободное время. Уж лучше провести его в компании красавца-актера, столь достоверно изображающего обходительного герцога, чем возвращаться к компании. Вот бы и впрямь представить, что Тристольф – настоящий, действительно каким-то волшебным образом оставшийся навечно в своем любимом замке…

– Вы так любезны…

– Оставьте… как я уже сказал, я вынужден проводить здесь вечность в одиночестве, лишь наблюдая за тенями новых времен в приезжающих сюда ненадолго путешественниках, но когда Вы действительно смогли войти – в настоящий замок, а не его тень из Вашего времени, я имею в виду – и увидеть меня…

Герцог шагнул вперед, распахнув очередную дверь.

– Мне в какой-то момент показалось, что сама судьба привела ко мне столь очаровательную гостью. Или даже Вы сама, не ведая, искали меня…

Немногочисленную, но весьма эффектную меблировку просторной комнаты составляла широкая, застеленная какой-то пушистой шкурой, кровать, большое чуть мутноватое зеркало, столик с причудливой резьбой и несколько разной величины резных деревянных сундучков, как видно, заменявших в соответствующий исторический период шкафы.

– Я приду сопроводить Вас, когда все будет готово к ужину… Если пожелаете, можете осмотреть замок в моем сопровождении, но бродить по коридорам в одиночестве не стоит.

– Чтобы не войти в каморку на самом конце главной галереи? – зачем-то процитировала Фиби.

– Что? Мне не хотелось бы, чтобы Вы заблудились, только и всего…

Запоздало в голову пришло, что герцог Горта умер века за два-три до того, как во Франции начали рассказывать страшилки, еще позже ставшие сказкой о Синей бороде – и, если бы прозвучал уточняющий вопрос, пересказывать, так сказать, суть сюжета человеку, у которого при непонятным – хотя в его случае и естественным обстоятельствам – умерло несколько жен – было бы крайней бестактностью.

Сейчас Фабиана не сомневалась, что этот человек воспринял бы это столь же болезненно, как если бы и впрямь был герцогом. Актер, несомненно, знал сказку, но какая-либо реакция на еще ненаписанную историю разрушила бы созданный образ. Разве что опять оговориться тем, что он узнает по болтовне туристов на экскурсиях – уж «Синюю бороду» под впечатлением от всего этого вполне могли поминать.

И даже не осознавали, как было бы за это стыдно, глядя ему в глаза!

К счастью, ничего переспрашивать он не стал.

С содержимым сундуков пришлось повозиться. Не только из-за открывшегося невероятного выбора и желания перемерить или хотя бы рассмотреть все обнаруженные наряды и украшения, но и потому, что дивно красивые, но тяжеленные расшитые золотом платья оказались настоящей головоломкой… наверняка дворянкам из прошлого упаковываться во все это помогали служанки…

На миг кольнуло и тут же растаяло сожаление, что здесь нет Анны-Лизы и даже Федерики, пусть ее, чтобы всем вместе поковыряться в роскошных нарядах, заодно помогая друг другу с примеркой. Но – нет уж! Пусть обхаживают своего Мирко, раз он им так нравится, и незачем делиться с ними случайно прикоснувшейся к жизни сказкой!

Однако к тому времени, как солнце за разноцветным узором витражного окна успело переползти по небу, а в дверь раздался вежливый стук, Фабиана даже трети платьем не успела перемерить, не говоря уж о выборе идеально подходящего. Задержаться бы здесь еще… на какое-то время?

Кто бы ни готовил и ни накрывал на стол в этом замке, никакой прислуги Фиби так и не заметила. Не сам же герцог… то есть, даже если бы актер, играющий герцога – вряд ли все это было делом рук одного человека. Правда, блюда выглядели странно и непривычно, рассматривать их было гораздо интереснее, чем обедать этим по-настоящему, да и не особенно-то Фабиана чувствовала голод, так что предпочла только из вежливости попробовать несколько наименее непонятных. Вряд ли Тристольф обратил на это внимание, он и сам был гораздо более увлечен разговором. Словно и впрямь восемьсот лет провел без собеседника – а ведь сам заявил, что время в «настоящем» замке не проходит. Время не проходит, а день, тем не менее, клонится к вечеру вполне своим чередом! Слушать его было интересно, уж поинтереснее Вилли, но, втянутая в разговор, девушка сама того не замечая, успела рассказать не только о семье, подругах и – тут, даже если приходилось к слову, стоило быть более уклончивой – о неудачных своих увлечениях и разочарованиях. Слишком все это охотно вплеталось в историю самого герцога, прошлые влюбленности которого оканчивались заметно более болезненными разочарованиями: от первой его любви, отменившей помолвку невесты в те времена, когда он еще был только вторым или третьим наследником за отцом и братьями, и до многочисленных браков с разными женщинами, каждая из которых непременно оказывалась вовсе не той, что он ожидал, быстро теряла интерес к мужу, как бы он ни старался удержать ее чувства знаками внимания и роскошными подарками, а некоторые из супруг и вовсе со временем сходили с ума. Фиби, по крайней мере, не пыталась связать с кем-то всю жизнь прежде, чем понимала, как ошиблась в очередной раз. В довершение всего, не ей одной случайно прыгнула на язык цитата из сказки о «Синей бороде», пусть сказки во времена жизни герцога еще и не было, но судачили о нелюдимом Тристольфе все равно многие. Несомненная ложь – легко было понять, как искренне до самого конца он был привязан к каждой из возлюбленных и какую боль причиняла ему каждая потеря – должна была ранить его еще больнее.

Да и кто посмеет обвинить в погоне за приданным, когда четверо из его жен происходили из весьма небогатых семей, а трое и вовсе не были дворянками!

– Раз за разом я надеялся, что могу сделать кого-то счастливой, что могу подарить все, о чем только можно мечтать. Защиту и богатство, любые вещи и драгоценности, любые яства… но рано или поздно начинал слушать одни только упреки, что им в очередной раз чего-то в жизни не хватает!

– Вероятно, во времена, когда мужчины так трепетно берегли женщин, это воспринималось как должное и совершенно не ценилось! Сейчас мы только и слышим, что все должны знать и уметь сами, какую бы жизнь ни планировали. Хотя избалованных особ в любое время хватает… Вы, вероятно, были чересчур щедры, вот и приучали воспринимать любые блага, как должное.

– Я любил каждую из них. Любил больше жизни, готов был все сокровища мира подарить в обмен на одну улыбку – разве получилось бы скрывать это? Фабиана… ничто в мире не происходит просто так. Раз именно Вы смогли войти в настоящий замок, преодолев порог между сном и явью, должно быть, сама судьба привела Вас сюда. Вы сказали, что остались бы здесь, если могли, что мой замок – самое прекрасное, что видели в жизни… Так что мешает действительно остаться? По тому, как Вы описали свою жизнь, не похоже, чтобы Вы были счастливы там… позвольте мне попытаться подарить Вам это счастье!

– Э-э…

Не отводя пристального взгляда, Тристольф снял с мизинца золотой перстень и положил на стол перед Фиби, чуть отодвинув тарелку.

– Я думал… не раз с тех пор, как истек траур по милой Бьянке – я то и дело думал о том, какой должна была бы быть девушка, согласившаяся бы разделить со мной этот мир. И вдруг, когда я в очередной раз пытаюсь себе то представить, вижу на пороге своего замка красавицу, какой не видывал высший свет былых времен. Признайтесь, разве Вы не думали, прежде чем войти сюда, о чем-то… особенном для Вас?

– Д-думала, – косясь на перстень, не стала спорить Фиби. – все это и впрямь выглядит так, словно все мои мечты вдруг смогут сбыться, как во сне. Но Вы едва меня знаете! И мне шестнадцать… то есть, во времени, из которого я пришла, шестнадцать – это совсем еще немного, я не думала о том, чтобы так… сразу…

– Внешние времена не имеют здесь значение. И, если Вы согласитесь разделить со мной этот мир моей мечты, сделать его нашей общей мечтой – то и сама станете неподвластна никакому времени.

Почему она вдруг стала воспринимать все это так, словно бы это было всерьез, на самом деле? Вот так и втягиваешься в странную игру…

– Я была бы счастлива остаться с Вами в таком прекрасном замке, герцог. Но – ведь я не могу просто взять и исчезнуть для всего остального мира! Мои друзья наверняка меня уже хватились, а родители, может быть, едва замечают, что я существую, но если я заявлю, что хочу уйти, чтобы выйти за человека, живущего почти в тысячелетнем прошлом – меня просто сочтут сумасшедшей.

– Внешний мир сам создаст нужную историю для Вашего «исчезновения». Ведь все настоящее находится только здесь, а история вовне изменчива, непостоянна и найдет, как обогнуть то или иное препятствие. Потому и меня там вообразили умершим. Не пугайтесь, прошу Вас, здесь никто не причинит Вам вреда. Я прошу о вашей… твоей благосклонности, как о величайшей чести для меня… Не все ли равно, что скажут твои родители, сокровище мое? Ты сама недавно говорила, что мечтала бы порвать с обременяющей тебя семьей, если бы тебе только было, куда деться от них – а разве здесь тебя не ждет все, что ты только могла пожелать?

Встав и обойдя стол, Тристольф и девушку мягко вынудил подняться с места, придерживая ладонями.

– И, умоляю, если и впрямь ты мечтала о том, что я могу подарить тебе, не заставляй меня больше слышать ни о каких “друзьях”! Я стану тебе другом, а значит, и ты – только моя подруга! Зачем нам нужен кто-то еще? Чем скорее ты забудешь обо всем, что было в твоем прошлом, тем проще будет начать новую жизнь – навечно…

Отчего-то Фиби, совершенно спокойно недавно воспринявшая факт, что ее собеседник вроде как должен быть уже столетия быть мертв, при этих его словах впервые ощутила пробежавший по коже холодок.

Золотой перстень матово переливался на столе, словно подмигивая камнем.

Комментарий к

Приезжал султан богатый,

Предлагал быть двадцать пятой

Его женой…

Он что, больной?(С)

========== Часть 8 ==========

Земляне бы не хватились пропавшей девушке гораздо дольше, наверное, до назначенного времени общего сбора, а то и пока не настала бы уже пора уезжать обратно – если бы воплотившаяся Леа, продолжавшая при этом видеть других ангелов, не заметила Селестино и не спросила на этот счет у Анны-Лизы. Но ни и без того известная информация о том, что Фиби ушла к автобусу за вещами, ни не особенно активная помощь землян в поисках ничего, в принципе, и не изменили. Поначалу даже Риммон, хотя и должен был, как и Селестино, почувствовать неладное, предположил, что их подопечная, должно быть, просто решила прогуляться по замку – ну, или, рассердившись на подруг и Мирко – специально куда-то спрятаться. Даже с возможностью проходить сквозь стены поиск по замку занял примерно четверть часа и был, хоть и не сказать, что вовсе безрезультатным, но завершился не слишком-то оптимистически. Фабиана нашлась – без сознания девушка лежала на приземистом диванчике в комнате, похожей на гостиную. Само по себе помещение выглядело вполне обыкновенным, но и тут обнаружилось одно «но» – ни одного прохода из той части замка, по которой водили туристов, в коридор, ведущий в эту комнату не оказалось и Леанора, не зная, как привлечь внимание землян, не выдав при этом сверхъестественного вмешательства, еще минут десять металась вдоль стены, за которой коридор и обрывался тупиком, должно быть, замурованный много лет назад! Но не могла же подопечная Селестино пройти сквозь стену, как защищенный экранированием Вечный! Всеобщий пристальный осмотр помог-таки обнаружить и даже активировать скрытый механизм, со скрежетом и подняв облако пыли, но все-таки открывший проход, куда следом за Леа тут же устремились любопытствующие земляне, получившие возможность «случайно» обнаружить пропавшую. Всего этого Селестино не видел лично – он держался рядом с Фабианой, надеясь привести ее в чувство, однако девушка при кажущемся отсутствии каких-либо болезней или повреждений, никак не приходила в себя.

– Попробуешь поцеловать нашу красавицу, чтобы проснулась, а, пернатый? – несмотря на показное ехидство, в напряженном тоне Риммона уже тоже чувствовалось беспокойство. Проход сюда открывался из зала явно впервые за десятилетия, если не за столетия, как Фабиана, да еще незамеченной пройдя мимо толпящихся в «хрустальном зале» землян и Вечных, могла попасть, по сути, в замурованное помещение?

Естественно, у подоспевших одноклассников и преподавателей тоже не получилось привести девушку в себя. Между учителями разгорелся спор, вызвать им в замок службу спасения, или самим вести девушку в больницу на автобусе.

– Не нравится мне все это! – задумчиво заметил Теренс и Селестино едва сдержался, чтобы не огрызнуться на преподавателя. А что-то как будто могло здесь нравится.

– С Жиневрой в прошлом году вышло еще…

– Да не в этом дело! – младший Наставник нервно хлопнул крыльями. – Эту девушку нельзя сейчас выносить из замка! Боюсь, если ее попытаются вырвать отсюда сейчас, сознание к ней никогда уже не вернется, оставшись здесь… как в паутине, что ли. Люди бы сказали, что ее душа заблудилась в этом замке отдельно от тела, но душа тут ни при чем. Хотя, если мы не вернем ее в полной мере прежде, чем земляне заберут ее из замка, боюсь, Фабиана может и умереть по настоящему?

– А ты мог это все рассказать до того, как бараночка навела на девчонку землян? Теперь у нас мало времени! – едко уточнила Скарлетт. Не обращая внимания на коллегу, Теренс мягко оттеснил Селестино и, склонившись над Фабианой, положил ладони ей на виски.

– Ничего не понимаю… Я чувствую ее, но словно бы и не… ее мысли и чувства работают, словно бы она находится в сознании, но видит что-то не то… или не здесь. Впервые с таким сталкиваюсь.

– Может быть, ей просто снится сон? – простодушно уточнила Дольче. Взгляды переместились на розововолосую девочку. – Ну… а что еще можно видеть и чувствовать, когда ничего не видишь и не чувствуешь? Только сны!

– Ури? – выискав среди однокурсников смуглую девочку в золотой одежде, спросил Селестино. – Ты не могла бы помочь мне заглянуть в сознание Фиби… то есть, Фабианы? Может быть, я смогу разобраться, что это за «сны» такие ее здесь удерживают. А вы пока что придумайте способ задержать землян, чтобы они не вынесли тело из замка и не разорвали связь с сознанием окончательно.

– Но нам нужно специальное разрешение для вторжения в сознания землян! – растерянно возразил Теренс. Ури с каким-то подозрительным смущением прижала крылья. Уже не только Скарлетт, а многие ученики уставились на ангельского Наставника скептически. – Не я это придумал, но ответственность…

– Пусть отправит нас вдвоем! – предложил Риммон. – Если вторгнутся за раз и ангел и дьявол, то ни у одного из ведомств ведь не будет повода поднимать крик, а я заодно присмотрю, чтобы Тино не вздумал как на нее подсознательно воздействовать! – он с показной свирепостью покосился на противника.

Поколебавшись, Теренс кивнул.

– А за землян не беспокойтесь, я им всем сейчас слегка приостановлю время! – заверил профессор Гносис. – Если Омния еще и усыпит сознание, есть шанс, что никто и вовсе ничего не заметит.

– Никаких усыплений! Что, если замок и их сознания поймает в ловушку? Обойдемся твоим стазисом!

– Спасибо…

Селестино и сам точно не знал, к кому именно обращается.

– Ой, да давайте уже поторопимся! – раздраженно рявкнул Риммон.

Ури сняла с шеи и вынула из чехла фотоаппарат.

В первый момент после щелчка Селестино показалось, что ничего вокруг и не изменилось, он даже нетерпеливо обернулся, собираясь спросить у Ури, в чем же дело… и обнаружил, что никого, кроме них с Риммоном, в золотистой гостиной больше нет, да и сама обстановка как-то в не сразу заметных мелочах, но все-таки изменилась.

– Мы перенеслись в ее сон или нет? – пытаясь скрыть не меньшую озадаченность, спросил дьявол и тут же, пренебрежительно передернув широкими плечами, решил выяснить это сам – а то вдруг еще противник решит, будто ему нужны какие-то подсказки! Взлетев, Риммон попытался пройти через стену наружу, в результате громко об эту стену шарахнувшись и с рычащей руганью захлопав крыльями в попытке восстановить равновесие.

– Похоже, что все-таки да, – сдержав определенно не достойный ангела ехидный тон, заключил Тино и подошел к окну. Вернее, к оформленному как окно побольше выходу на маленький балкончик – обыкновенные окна были и без натянутой между ставнями «сетки» тесноваты для того, чтобы пытаться в них пролезть. Взлетев над замковой башней, Селестино описал широкий полукруг. Возможно, что-то и изменилось в рисунке деревьев на горах и вообще – в окружающем пейзаже, однако ангел не настолько хорошо помнил, каким земля вокруг были раньше, чтобы сравнивать, но вот автобус, доставивший сюда землян, как и обе автосферы, бесследно исчез. Никакого барьера над замком не было видно, только, как ангел не сразу обнаружил, можно было бесконечно пытаться долететь до гор невдалеке, но в итоге получалось только крутиться вокруг замка, словно на невидимой нити. Немного все это напоминало виртуальные миры Комнаты Состязаний… Казалось, никаких признаков жизни или вообще чьего бы то ни было присутствия в окруженном каменной стеной дворе не было… чтобы изучить все внимательнее, Тино спустился ниже, почти к земле…

Откуда взялись эти тени… то есть, не тени, конечно, а пустые доспехи с неярким мерцанием из щелей – ангел понять не успел и от града летящих стрел и копий, встречаться с которыми при отсутствии экранирования не очень-то хотелось, спас только выскочивший, словно из табакерки, между ним и тенями Риммон.

– Гром-крылья! – для большей выразительности шарахнув кулаком по ладони, рявкнул дьявол. Всколыхнувшие воздух волны заставили летящие стрелы задрожать и беспорядочно рассыпаться. – Давай обратно, внутрь!

«Но…»

Спорить с сориентировавшемся в обстановке явно лучше него самого Риммоном было сейчас не самым лучшим, поэтому Селестино, описав полукруг, над самыми головами… то есть, над пустыми шлемами «теней» пронесся к главному входу в замок, пролетев почти весь холл с гобеленами… и остановился, поняв, что ни тени, ни стрелы их больше не преследуют.

– Они охраняют двор, но сами не могут проникнуть внутрь? – растерянно заметил ангел.

– Пошли отсюда! Не хотелось бы узнать, что эти драконы – внутренние стражи! – в место ответа на столь явно риторический вопрос, буркнул дьявол. Тино опасливо огляделся, но, если бы драконы могли ожить и напасть, должно быть, они уже это сделали бы при появлении вторгшихся Вечных. – Шевели лучше крылышками, без возможности проходить сквозь стены нам потребуется немало времени, чтобы разыскать Фабиану!

Неизвестно, сколько времени профессор Гносис сможет выиграть для них при помощи чар стазиса.

– Да, верно…и спасибо, что прикрыл меня от стрел.

– Хочешь меня отблагодарить – больше не упоминай об этом! – досадливо оскалился Риммон.

Поиски по пустынному замку и правда потребовали времени. Прислуги – даже «теней» вроде стражи во дворе, ангел и дьявол не увидели, однако, судя по состоянию комнат и залов, кто-то очень старательно поддерживал замок в идеальном порядке. Дважды Селестино и Риммон сталкивались между собой, так ничего (и никого) и не обнаружив, собственно, как раз во второй раз оба почти одновременно и уловили где-то между коридорами приглушенные голоса.

Селестино приложил палец губам, указав глазами в направлении, откуда доносился разговор, на что его противник еще раз скорчил недовольную мину, но все-таки постарался лететь бесшумно. Правда, это все равно не помешало герцогу заметить их, едва лишь стоило заглянуть в небольшой зал, по всей видимости, служащий тут трапезной. Хотя, не считая их подопечной и вскочившего при их появлении хозяина, длинный стол тоже почти пустовал.

– Ни небесные, ни адские силы не имеют полномочий здесь! – воскликнул черноволосый мужчина, гневно и с затаенным испугом щуря синие глаза. – Зачем вы явились в мой замок?!

Фабиана безмолвно уставилась на них, широко распахнув глаза.

– Это ведь сон, верно, значит, и мы тут можем быть кем угодно! – Риммон с обманчивой безмятежностью развел ручищами, правда, его лицо при этом не намного менее свирепо, чем всегда. – Можешь не волноваться, твоя светлость, душа умершего века назад человека, давно уже не способная ни на зло, ни на добро – ни одно из ведомств не заинтересует! Но ты не вправе удерживать в этом сне мою ку… нашу подопечную!

– Я ни одного гостя не способен удерживать здесь насильно, – уже заметно успокоившись, согласился герцог. – если только леди сама не пожелает остаться со мной.

– Пожелает остаться? – эхом переспросил Селестино, подлетая ближе к сидящей за столом девушке. Фиби нервно облизнула губы, опустив глаза к столу, на поблескивающий там золотой перстень. – О чем он говорит?

– Ты… ангел?

– Ну… ведь мы же во сне.

– Во сне… Ты был странным все время, сколько я тебя помню, похоже, что все достойные мужчины оказываются то так, то иначе… не от мира сего. Или времени.

– Но я существую на самом деле! – зачем-то возразил Тино.

– Станете уверять, будто меня не существует? – с насмешкой уточнил герцог. – Пусть и только здесь… но кому нужен весь остальной мир? Я ведь чувствую, что леди Фабиана считает точно так же, мой замок – воплощенная мечта, где есть все, чего только можно пожелать для счастья.

– Фиби… твое сознание сейчас отделилось от тела, остальные собираются вызвать «Скорую»… и ты умрешь, если не вернешься раньше, чем твое тело вынесут из замка. Окажешься заперта здесь, совсем как хозяин…

– Мое… тело?

– Ты же не чувствуешь себя бестелесной, – герцог качнул головой. – не чувствуешь даже, чтобы что-то изменилось. Стоит ли так бояться этого? Единственное различие – время больше не будет властно над тобой, и ты сможешь жить здесь…

– …В этом крошечном мире, чуть шире крепостной стены! – закончил Риммон. – Совсем как сам уважаемый Тристольф, прах которого превратился в пыль где-то в подвалах еще сотни лет назад!

– Я не стал бы покидать свой дом, даже будь у меня такая возможность, здесь есть все, о чем только можно мечтать, чтобы быть счастливым. Теперь – уж точно все! – оттеснив чуть в сторону Селестино, герцог подошел и накрыл руку Фабианы своей. – Теперь… тебе всего лишь нужно решить. Ни я, ни эти существа не в состоянии нарушить чью-либо свободу воли.

– Пока что он не в состоянии! – оскалился Риммон. – Но репутация нашего черного вдовца как-то намекает на то, что будет, как только ты дашь ему право распоряжаться! Уверена, что древний замок без водопровода и кабельного телевидения – действительно то, о чем ты всю жизнь мечтала, красотка? И от всех этих тряпок и украшений много ли радости, если своих подруг… да и вообще каких-либо гостей, чтобы покрасоваться перед ними, ты здесь никогда не увидишь? Как я помню, этот хмырь и при жизни запрещал даже родственникам своих женушек навешать их…

– Они скверно влияли… что я могу сказать и о так называемых «подругах»! Неужели… ¬– взгляд Тристольфа, обращенный к Фабиане, стал печальным. – Обладать чем бы то ни было надо лишь затем, чтобы перед кем-то этим хвастаться? Чтобы искать мнения чужаков, неужели восхищения в моих глазах, неужели моего общества недостаточно? Никогда не понимал этого…

– Вряд ли я буду особенно скучать! – поддержала герцога Фиби. Дьявол растерянно моргнул. – Вся эта жизнь нужна мне не больше, чем я там кому-то нужна! Даже Энни и Рика стали дружить со мной только потому, что я была первой в классе, на кого начали обращать внимание мальчишки, рядом со мной они могли и сами оказаться «в фокусе», но как только приходит время выбирать – они не прочь от меня избавиться. Рика только и делает, что интригует. А никто из этих парней не любил меня по-настоящему… даже ты! – резким движением подопечная указала на Селестино. Ангел нервно встрепенулся.

– Я… я?

Герцог, поначалу почувствовавший себя увереннее от слов Фиби, теперь с беспокойным подозрением обернулся к ангелу. Единственный положительный момент ситуации заключался в том, что Риммону, чья попытка напомнить Фабиане о бытовых соблазнах ее родного времени потерпела такое сокрушительное фиаско, было сейчас не до насмешек. Потом, конечно, дьявол наверняка это припомнит, но, если им удастся спасти подопечную, любые неприятности уже останутся незначительными мелочами!

– Ты только и болтал все время о своем разумном, добром и вечном, а я совершенно не нужна тебе!

– Конечно же, нужна! Потому я всегда и пытался помочь…

– Ну да, ты уже говорил. Стать лучше! Немудрено, что даже во сне для такого святоши, как ты, оказался подобный образ… Делал вид, что не замечаешь, что внимание, которое мне нужно – это вовсе не старания воспитателя!

– Ты… ты сама никогда не знала, что тебе нужно! Потому и связываешься с такими, как этот Мирко! Поэтому и готова влезть в золотую клетку, предложенную этом… этим привидением!

– Как грубо! – негромко вставил Тристольф.

– Я пытался помочь тебе увидеть, что в твоей жизни действительно важно! Помочь построить свою жизнь, а не распыляться на вечные старания понравиться кому-то и ожидания, что все желания могут исполниться сами по себе, со стороны…

– Вообще-то, это я учил, как добиться желаемого! – пробормотал Риммон.

– По-вашему, я недостаточно делала?

– Ты так и не поняла, к чему тебе на самом деле стремиться.

– Потому что ты так решил?

– Потому что в жизни, предоставленной кем угодно еще, не будет тебя самой. Не будет никаких собственных дел и достижений, которые именно тебе самой оказались бы по душе и по силам, пусть пока ты и не уверена в том, чего хочешь! А даже в прошлом, когда жизнь женщины на Земле считали по определению связанной всеми ограничениями, когда многие мужчины обращались с женами гораздо более жестоко, чем Тристольф, даже тогда – все жены герцога просто утрачивали смысл жизни от его требования, чтобы вся эта жизнь посвящалась исключительно ему! Для них самих просто не оставалось места. Когда ты сама осознаешь, в чем ошиблась, может стать слишком поздно. Здесь – так уж точно окажется. Герцог сказал, что не может удерживать в замке гостей, но ничего не говорил о свободе твоей воли, если ты согласишься остаться. И… в чем ты точно ошибаешься – ты очень мне нужна!

– Нам! – опять недовольно уточнил дьявол.

– Эти двое – просто проводники твоей души, любовь моя, – устало сказал герцог. – они, безусловно, дорожат тобой, иначе и быть не может, но они могли бы быть проводниками любого другого смертного человека, не стоит выдавать это за что-то личное.

– Ангелы не лгут!

– Ну да, так сами ангелы и утверждают. Что ж, я уже предложил все обдумать. Надеюсь, тебя не слишком напугали эти откровения о разрыве тела и сознания, в конце концов, это не из тех потерь, что можно действительно почувствовать. Они говорят правду, оставшись со мной в моем замке, ты не сможешь уже больше его покинуть. Мир мечты, который я смог сам для себя создать, не настолько велик, так что весь остальной мир отсюда словно иллюзия. Но я могу сделать все, чтобы желания куда-то уходить никогда не возникло, обещаю.

– Фабиана уйдет отсюда вместе с нами! Со мной! – решительно возразил Селестино, обратив на себя сразу три недоуменных взгляда. – По правилам или нет, я лучше получу отстранение, в конце концов, я и так не лучший Хранитель, что мог бы у нее быть, чем позволю ей умереть из-за какого-то не желающего признавать себя мертвым привидения! Думаешь, душа может действительно жить в каменном здании? Ты всего лишь свое собственное воспоминание, сон, который продолжаешь видеть в то время, как тебя самого давно уже нет. Разве не поэтому души всех пленниц этого замка не оказались здесь?