Текст книги "Штамм «Стилински» (СИ)"
Автор книги: SаDesa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Часть 1 ==========
Стайлза ничего так не бесит, как его старший, мать-его-аж-на-две-с-половиной-минуты, брат.
Бесит! Бесит! Бесит!
Бесит дома, потому что в свои неполные семнадцать они вынуждены делить одну комнату; бесит в школе, потому что сидит чуть впереди и Стилински-младший вынужден пялиться на его уши и торчащие из-за них черные дужки очков; бесит на тренировках, потому что на лавочке запасных теперь толкается только Стайлз; бесит даже на стайных посиделках, потому что, блять, даже Скотт, чертов Скотт Маккол, у них общий.
Общий лучший друг. Охуеть как звучит, правда?
Равно как и на красотку Лидию, на эту прекрасную рыжеволосую богиню они дрочили вместе, будучи парочкой сколь безумно, столь же и неразделенно влюбленных придурков.
И это был ад кромешный – хотя бы потому, что, намереваясь передернуть в ванной, Стайлз вполне мог наткнуться на уже окончившего все свои мокрые дела брата, который ехидно скалился и демонстративно намывал руки.
Бесит!
Стайлз морщится и сжимает в пальцах чертову ручку так сильно, что слышит треск дешевого пластика. Ему хочется разломить ее, согнуть напополам, а еще одной, в отличие от треклятого запасливого братца, у него нет, так что… Так что ему остается только сверлить взглядом его затылок и надеяться на то, что паршивец слажает на английском.
Достоин он хоть какой-нибудь моральной компенсации, в конце концов?
И то, что утром он стащил чужую толстовку из шкафа, – не в счет.
Вообще ничего не в счет, ибо сейчас достаточным Стайлзу бы показался разве что начавшийся зомби-апокалипсис, во время которого крошку Стю знатно прихватят за зад.
Бесит… Как же бесит… Стайлз нараспев повторяет это в своей голове десятки раз и все-таки ломает многострадальную ручку.
На хруст пластика оборачивается добрая половина класса, включая Скотта, увлеченного переглядками с ненаглядной Эллисон, Айзека с Эрикой и, разумеется, я-ношу-дебильные-шапочки-Стюарта.
Всеобъемлющая срань, почему его вообще назвали Стюартом?! Почему только младшему Стилински «посчастливилось» стать обладателем старинного польского имени, произнеся которое можно вызвать неведомую потустороннюю хрень?
– Психуешь, мелкий? – шепотом спрашивает брат, обернувшись через плечо, и Стайлз делает страшные глаза в ответ. Корчится, беззвучно отвечает «Пожалуйста, сдохни немедленно» и утыкается в свою тетрадь, принимаясь разглядывать девственно-чистый разворот.
Еще бы, разумеется, ведь он был так занят, чтобы что-то конспектировать, был занят тем, что зверски грыз рукав не принадлежащей ему толстовки.
Потому что ногти на руках уже давно изъедены, а до ног – спасибо аддеролу – он еще не дошел.
Негромко клацнув о столешницу, аккурат на тетрадку приземляется ручка. Обыкновенная, с синей пастой и желтым колпачком.
Стайлз медленно поднимает голову и смотрит на брата исподлобья, а после, сохраняя каменное выражение на лице, прицельным щелчком отправляет ни в чем не повинную канцелярию на пол.
Склонившись, роется в собственной сумке и с видом победителя извлекает наполовину сточенный, облезлый и давно лишенный ластика на обратном конце карандаш.
– Идиот… – доносится до него негромкий шепоток спереди, и Стайлз, воровато оглянувшись и убедившись, что Финсток слишком занят справочником по экономике, быстро показывает средний палец и снова утыкается в тетрадь.
Он вполне мог бы смириться с мыслью, что не уникален и вообще не один такой гениальный в природе, но было еще кое-что… Кое-что, что буквально доводило его до белого каления последние пару месяцев, да и не его одного, если быть совсем уж честным.
Бесились они оба.
А все потому, что с детства им нравились одинаковые вещи.
Один лучший друг, первая любовь напополам и дурацкий, весь мозг Стайлзу сломавший, нездоровый интерес к Дереку Хейлу.
Но к сожалению – или к счастью, тут уж как посмотреть – новоиспеченный альфа обращал на него с братом внимания едва ли не меньше, чем на роторную электробритву, которую они по приколу подкинули ему в машину. Так и валяется под сиденьем демонстративно ненужная, равно как и сами Стилински.
***
Утро никогда не было его любимой частью дня, но на это Дерек не стал бы жаловаться. Во-первых, потому что априори ныть не привык, а во-вторых, любое утро, начавшееся не с пересчета отметин чужих когтей на собственной шкуре, уже заслуживает быть добрым. Даже если в ванную комнату не пробиться из-за застрявшей около зеркала Коры.
Даже если Питер уже оккупировал диван и под предлогом заботы о дражайших племянниках отказывается поднять свою задницу и вынести ее за пределы лофта.
Даже если брошенный рядом с кроватью мобильник призывно мигает, извещая о новом непрочитанном сообщении.
Даже если оно от… Дерек хмурит брови, свешивается с края, путаясь ногами в одеяле, и, прежде чем разблокировать экран, мысленно чертыхается, уповая на то, что мессагу скинул порядком раздражающий, упрямый Маккол, а не…
Как раз-таки тот самый, кто успел порядком подзаебать Дерека еще, пожалуй, полгода назад. Сначала своим неуемным любопытством и прямо-таки талантом совать тощую задницу куда не следует, а после и неумелыми попытками привлечь к себе внимание.
«Хей, хмурый волк. Как твое волчье утро? Загрыз кого?»
Дерек закатывает глаза и собирается бросить телефон на место, как тот оживает в его ладони.
«Эй, я же вижу, что ты прочитал!»
И тут же следом еще одно…
«Утро, злой волк! Поймал красную шапочку вчера ночью?»
Ни в чем не повинный смартфон летит даже дальше, чем через полкомнаты, и, к сожалению, не отрубается, продолжая высвечивать все новые и новые сообщения.
Дерек же демонстративно подрывается на ноги, раздраженно одергивая брючину пижамных штанов, и тащится в ванную напомнить Коре, что средняя школа в Бейкон Хиллс – не публичный дом и за отсутствие боевой раскраски ее явно не осудят.
А если и покосится кто – Дерек с удовольствием загрызет кого-нибудь. Кого-нибудь не в меру болтливого, покрытого чертовыми родинками или хитро сверкающего глазищами из-под толстой оправы очков.
Или сразу обоих к чертям собачьим.
Чего еще не мог понять молодой альфа – так это какого хрена сложившаяся ситуация так забавляла его многочисленную разрозненную стаю. Забавляла настолько, что, кажется, они даже начали делать ставки, кто из придурков Стилински первым расстегнет ремень на штанах Хейла.
Эрика болела за Стайлза, Айзек с осторожной кривоватой ухмылочкой ставил на Стюарта, а дядюшка Питер предлагал цапнуть сразу обоих и подождать, пока естественный отбор сделает свое дело.
Вот уж спасибо – весьма сомнительная перспектива приобрести еще двух чокнутых бет вдохновляла Дерека разве только на то, чтобы обзавестись петлей на вбитой в стену на манер турника трубе.
– Ни слова! – предупреждает он собравшегося было вставить едкий комментарий Питера и пару раз для острастки лупит ладонью по запертой двери ванной.
– Три минуты на то, чтобы выйти, или в школу потащишься пешком!
Дерек даже не дожидается ее ответа, сразу отходит и, прежде чем клацнуть чайником, поднимает многострадальный мобильный.
Считает до трех, сжав зубы, глядит на послушно откликнувшийся на прикосновение к кнопке разблокировки экран и едва удерживается от того, чтобы закатить глаза.
«Ты же знаешь, что я не отстану от тебя? И потом, ты же все равно читаешь сообщения?»
«Читаешь же?»
«Или это Кора?»
«Ах ты маленькая негодяйка, я все расскажу твоему брату!»
«А если это не Кора, тогда… ПИТЕР?!»
«Боже, Дерек, пошли меня куда-нибудь, чтобы прежде, чем слать свои эротические фото, я был уверен, что это именно ты?»
Хейл кривится и, закрывая диалог, переходит к следующему, решив великодушно ознакомиться с бредом и младшего Стилински. Чтобы, подвозя Кору, влепить по хорошему подзатыльнику им обоим.
«Или красная шапочка поймала тебя…»
«Ты переспал с ней?»
«Дерек, ты там дышишь?»
«А как ты дышишь, эротично или не очень?»
«Дерек, подыши на меня!»
Интересно, если он прямо сейчас выбросит это адское устройство, какой способ террора изобретут эти гиперактивные засранцы? Будут подпихивать ему записочки под дверь или караулить около машины, размахивая транспарантом?
Дерек всей душой надеется, что никогда этого не узнает.
– КОРА! – выдыхает он во всю мощь своих легких, и сестра, всполошившись, тут же вываливается из ванной. Пялится на рассерженного Дерека, после – на ухмыляющегося Питера, и закатывает глаза.
Семейная черта как-никак.
– Стилински?
Дерек просто проходит мимо и от души хлопает дверью. В ванной слишком душно, а в воздухе так и витают частицы пудры.
Плевать, он не какая-то там псина, чтобы расчихаться от женской косметики.
Выкручивает кран с холодной водой и сразу же, не дав себе передумать, пихает голову под струю.
Возможно, он сможет продержаться до вечера и не прикончить кого-нибудь. Если, конечно, они снова ему не напишут.
Когда получасом поздней он тормозит на школьной парковке, дождь уже вовсю лупит по крыше его тачки и Кора медлит, не желая замочить волосы.
Проверяет содержимое своей сумки, бросает быстрые взгляды в боковое зеркало, оценивая свой внешний вид, и Дерек, как хороший брат, терпит это.
Терпит, пока на парковку, кашляя и чихая, не закатывается синий, громыхающий, словно ведро с гайками, джип.
Глаза Хейла расширяются против воли, и его младшая сестренка просто не может сдержать понимающий смешок.
– У тебя три секунды на то, чтобы покинуть салон, – сквозь зубы давит из себя Дерек и надеется побыстрее свалить. Кора обиженно надувает губы, но ничего не говорит. Хватает сумку и быстро, скорее чтобы испачкать в помаде, мажет губами по щеке брата. Толкнув дверцу, выскакивает на улицу.
Дерек тут же сдает назад и сваливает так стремительно, словно за ним гонится как минимум тираннозавр.
Два! Два болтливых, выжирающих его мозг тираннозавра. Которые сейчас в открытую пялятся на его бампер, а Стюарт уже тянется за телефоном.
Правда первым отправить сообщение успевает Стайлз: «Приятно было увидеть твою недовольную морду, волк».
И тут же с опозданием в долю секунды приходит вторая: «Это присутствие Стайлза делает тебя таким хмурым? Только скажи – и я сожру его телефон».
Дерек стискивает руль и мысленно считает до десяти, прикидывая, как скоро они раздобудут новый номер, если от старого он избавится прямо сейчас.
========== Часть 2 ==========
Это вроде как сложившийся ритуал, поэтому Дерек хмурится и закатывает глаза скорее по привычке, а не потому, что все эти подростки, набившиеся в его лофт, бесят.
Не вечно самоуверенно неотразимая Лидия Мартин, которая неизменно притаскивает с собой упаковку диетических хлебцев и откусывает от пластинки по маленькому кусочку, изредка завистливо поглядывая на парней, жующих вредные чипсы.
И даже когда в лофт привезли красное низкое кресло, Дерек почти не удивился, а только молча черканул в ведомости.
Особо не осторожничая, дотолкал импровизированный трон королевы школы до центра просторного холла, да так и бросил его там, не сомневаясь в том, что привередливая Лидия без труда найдет пару мохнатых и не очень грузчиков для транспортировки своей собственности.
Не долговязый Айзек, с недавних времен начавший поглядывать на опасную подружку Маккола, с которой у него не особо ладилось, но, что занятно, изредка получал нечто похожее на флирт в ответ.
Айзек, решивший вдруг, что им нужен какой-никакой стол якобы для того, чтобы заниматься, но Дерек-то знает, что Айзеку так удобнее. Удобнее спать, то и дело открывая один желтый глаз, и из-под высокой столешницы внимательно оглядывать просторный лофт.
Айзеку так безопаснее, и Дерек не возражает, даже когда видавший виды, покосившийся, явно раньше стоявший на кухне в доме Лейхи стол постепенно обрастает кучей бесполезного барахла.
Не Эрика, несмотря на стервозность и порой слишком короткие юбки. Не Эрика, которая иногда забывает, что больше не зависит от частых приступов, и натягивает поверх обтягивающей майки просторный свитер, стащенный у Айзека, или спортивную куртку Бойда.
И то, и то ей слишком велико, но волчица довольно скалится и только подкатывает рукава.
Как-то само собой на темно-синем диване появляются бежевые подушки. Эрика никогда не говорит об этом, но Дерек знает, что уголок одной из них она закусывала, переживая приступ эпилепсии. Так давно, что кажется, будто в прошлой жизни.
Не молчаливый Бойд, который вообще бесит Дерека меньше остальных хотя бы потому, что не треплется без умолку. Бойд часто в себе и думает, где бы зацепить еще одну подработку, и, чтобы его не дергали лишний раз, всегда остается где-то поодаль, за диванной спинкой, и со временем в укромном уголке лофта появляется почерневший от времени и дерьмового лака высокий барный стул. Обыкновенный, деревянный, без фигни вроде регулирующегося по высоте сиденья или крутящейся ножки. Массивный и устойчивый – просто так не слетишь.
А еще, буквально на прошлой неделе, Дерек замечает россыпь визиток, небрежно разбросанных по столу: сплошь автомастерские, мойки и бары не с самой лучшей репутацией.
Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто вывернул карманы.
И уж, конечно, не малышка Кора, которую Дерек считал мертвой. И она его, в принципе, тоже. Потерянные годы дают о себе знать, и Хейл-младшая частенько показывает зубки, не стесняясь скалиться на брата, но тут же отступает, впрочем. Дереку хочется запретить ей все на свете и запереть в комнате наверху, но он напоминает себе, что ей не десять, и, сжав зубы, только кивает, когда некогда малявка натягивает кожаную куртку, ловко шнурует тяжелые берцы и зависает где-то до полуночи. Дерек догадывается с кем, но предпочитает не думать об этом.
Обжившись, Кора требует кредитку брата и, захватив с собой Айзека в качестве еще одной пары свободных рук, отправляется в торговый центр, а вечером Дерек обнаруживает кофеварку, микроволновую печь и идиотский вытянутый ночник, который приживается на тумбочке почему-то рядом с его кроватью.
Было мило со стороны сестренки намекнуть, что пора бы избавляться от кошмаров, да только ни одной светящейся штуки не хватит мощности, чтобы разогнать то, что порой ломится в его голову и выжигает изнутри.
Не Скотт, и Хейл, черт его лягни, сам не верит, что начинает думать о твердолобом, упрямом Макколе в таком ключе. Вроде как не часть его, Дерека, стаи, и в то же время неодолимо тянется к своим. Не то потому, что его «исключительность» действительно тяготит его, не то потому, что среди оборотней он может позволить себе расслабиться и не опасаться того, что в шутливой потасовке может раскроить своему противнику лицо или оттяпать ухо.
Дерек наблюдает за ним, всматривается, прищурившись, и все никак не может разглядеть того самого, из-за чего Питер, повинуясь своей звериной сущности, выбрал именно его, а не, скажем, бродивших рядом Стилински или кого-то из патрульных.
Маккол как-то забывает свою старую потасканную куртку, пропахшую машинным маслом и гудроном, да так и не может ее забрать. Висит, перекинутая через перила добрых пару недель, и Скотт частенько заглядывает забрать ее, но, заскочив на минутку, остается зависать с недавнего времени освоившим джойстик Айзеком.
Откуда у него в лофте приставка – Дерек старается не думать, равно как и о том, что консоль появилась после того, как он сам, смирившись с наплывом подростков в своей жизни, привез новенькую широкоформатную плазму.
Подростков, которые, вопреки всем ожиданиям, бесят его даже меньше допустимой нормы. За редким исключением.
Конкретно двое.
Двое, в клетчатых рубашках и с мешковатыми рюкзаками. Двое, парной занозой засевшие в его заднице так глубоко, что о временах, когда самой большой проблемой был его спятивший дядюшка Питер, альфа вспоминает едва ли не с ностальгией.
Тот, во всяком случае, не закидывал его глупыми сообщениями, не подкидывал живых кроликов, которых Хейл был вынужден отвозить обратно в зоомагазин, и, упаси его дьявол, не спамил ссылками на интернет-распродажи изделий из кожи.
И если бы это делал только один из пары гиперактивных, шебутных придурков… О нет, с везением Дерека такое возможно разве что в случае трагической или не очень гибели одного из Стилински. Причем Хейл уверен, что кому-кому, а Стайлзу точно не светит откинуть копыта в глубокой старости – этот когда-нибудь раскроит себе череп, запутавшись в собственных ногах.
Что до его брата – так Стюарта точно подвесят за непомерно длинный и болтливый язык.
Рано или поздно.
И черт, Хейл надеется только, что не станет тем самым счастливчиком, зад которого нашпигует свинцом их отец, когда он загрызет обоих.
Прямо так, зубами.
И стоп! Он еще не настолько уверен и мысленно заменяет попахивающее пессимизмом «когда» на обнадеживающее «если».
Дерек медленно выдыхает через нос, откидывается на диванную спинку и тут же получает неосторожный тычок под ребра.
– Ох черт! Прости! Я не хотел! Правда! Чистейшая, Дерек! Это само собой вышло! Взаимодействие твоего бока и моей недостойной соприкосновения культяпки, я имею в виду! Дерек? Почему у тебя глаза красные?!
«Потому что ты заебал!» – едва не вырвалось, но Дерек не был бы Дереком, если бы утратил свой хваленый самоконтроль, и поэтому только кривится, плотнее смыкая челюсти, дышит через нос и демонстративно отворачивается от суетливо размахивающего руками Стайлза, который невесть когда успел подобраться к альфе под бок.
Его брату повезло меньше, потому что, вздумай тот плюхнуться на подлокотник по другую сторону от оборотня, тут же бы слетел на пол.
Потому что Дерека бесит, когда подростки портят его и без того долго не живущую, малочисленную мебель. Потому что следующей неосторожной заднице Дерек переломает руки к хренам, и плевать ему, оборотень попадется на горячем или нет.
Почти плевать, а может…
Сбивается с мысли.
Ощущает прикосновение к своему колену. Едва уловимое, словно без нажима ногтями водят. Едва-едва через плотный джинс, кокетливо, как мадам с явно вышедшим сроком годности пару недель назад, пытавшаяся цепануть его в баре.
Он даже пытается это игнорировать.
Секунды три.
Закатывает глаза. И одним цепким движением перехватывает тонкое, по сравнению с его собственным, запястье.
Переводит взгляд на перегнувшегося через стол Стюарта и выжидающе приподнимает брови.
– Что? Стайлзу можно прижиматься, а мне – нет? И потрогать нельзя? Несправедливо, волк.
– Эй! – тут же оживает Стилински-младший и от возмущения так активно машет руками, что умудряется заехать Дереку по переносице. И тут же замирает, затыкается на секунду и тараторит даже быстрее, чем в прошлый раз: – Прости! Прости, я не хотел! Эй, я не хотел же?! Дай посмотрю? Хочешь, подую? Дерек?! У тебя опять глаза… – Окончание фразы не договаривает, потому что, оставаясь верным себе, Хейл предпочитает игнорирование. Крайне активное игнорирование, в ходе которого поднимается с дивана, сгребает рюкзаки задравших его по самое не хочу мальчишек и вышвыривает их за дверь.
Останавливается, придерживая массивную створку, и ждет, сложив руки на широкой груди.
Под установившееся молчание и негромкий хруст диетических снеков Лидии, которая с интересом истинного естествоиспытателя наблюдает за парой придурочных Стилински: оторвут этим жукам лапки на этот раз или нет?
– Ладно, ладно… Считай, я все понял, – потирая курносый нос, ворчит Стайлз и без пререканий тащится на выход, оборачиваясь и подавая Скотту какие-то таинственные знаки, о назначении которых едва ли догадывается сам Маккол.
Стюарт только выдыхает и, дождавшись, когда его младший брат задумчиво поскребет короткими ногтями затылок и со вздохом потащится к древнему, но все еще со скрежетом работающему лифту, подваливает к Дереку.
Усмехается в ответ на выразительно поднятые брови и, покачнувшись на носках, делает еще полшага вперед.
Почти грудью к груди.
Тишина мертвая.
Стилински хмыкает сам себе, опускает ресницы и ловко извлекает из переднего кармана своих штанов блестящий прямоугольник.
Зажимает его между указательным и средним пальцами, медленно помахивает прямо перед носом альфы.
Действует даже хуже, чем красная тряпка на быка. Радужка волка, и без того алая, словно пожирает ставший черной точкой зрачок.
Дерек не просто в бешенстве, Дерек прикидывает, влезет ли в его багажник это наглое нескладное тело.
– Выметайся… – шипит на выдохе, почти не разжимая челюстей, чтобы ненароком не загрызть засранца, и Стюарт, театрально вздыхая, кивает и запихивает резинку обратно в карман. Только не в свой. В задний карман Дерека.
Подмигивает окаменевшему альфе, игриво шлепает его по бедру и в следующее мгновение покидает лофт.
И, увы, не потому, что заявлен, как новый Флэш или обзавелся сверхскоростными крылатыми тапками. Ускорение ему придает рука Дерека, как щенка схватившая за шкирку и просто вышвырнувшая за порог.
Врезается в твердую – слишком, пожалуй, по мнению старшего Стилински – стену, но успевает вовремя подставить ладони и не разбить нос.
Оборачивается, подмигивает только что звучно хлопнувшей о стену массивной двери и думает, что, пожалуй, у него все-таки есть шанс.
Хотя бы потому, что его все еще не загрызли.
========== Часть 3 ==========
В последнее время он плохо спит – слишком дурное и темное видится, стоит только сомкнуть веки. Но Дерек настолько привык к этому, привык сгорать раз за разом или же оказываться погребенным на глубине нескольких метров в рябиновом гробу, что едва размыкает веки, когда осознает, что все: кончилось. Выгреб из мутных вод опутавших сновидений и цепляется за не особо-то прочный берег реальности.
Цепляется так, что выпускает когти и портит почти новую простыню.
И некоторое время просто лежит, не двигаясь, разглядывает трещины на высоком потолке да слушает, как за стеклинами окон барабанит дождь.
Чувствует запах озона, зеленой травы, терпкой коры деревьев и даже промокших псин.
И ему тоже хочется перекинуться и вымокнуть, уделаться в размякшей липкой грязи и вырубиться прямо так, на земле.
Возможно, свернуть шею какой-нибудь белке.
Возможно, даже сожрать ее.
При мысли о последнем Хейл кривится, напоминая себе, что в большей степени все же человек, а не зверь.
«Не зверь», – повторяет про себя Дерек и продолжает изучать потолок. По сложившейся привычке прислушивается к мерному грохоту капель по парапету на крыше и пытается вычленить из общей какофонии дыхание сестры.
Пытается и не может.
Откидывает одеяло, рывком садится на кровати и… никуда не идет.
Вспоминает, что Кора вместе с увязавшимся следом Айзеком на «почти девчачьих» посиделках у Лидии.
Припоминает, что упоминалась еще Эллисон, которую сестренка не особо-то любит, но вполне готова потерпеть. Не то потому, что забавляется, наблюдая за Лейхи, не то потому, что ей просто плевать на то, кто будет в комнате помимо мисс Мартин.
И это тоже тема, которую Дерек предпочитает избегать.
Не то чтобы увлечения сестренки могли серьезно вдарить по его нежной психике, но он как хреновый старший брат предпочитает делать вид, что Коре только десять и все, на что она способна, – это впечатать объект своей страсти в шкафчики и вдохновенно обещать выгрызть ему кадык, если он еще хотя бы раз ее тронет.
Улыбается сам себе, качает головой, укладывается снова, по привычке мельком глянув на экран мобильного телефона, чтобы убедиться в том, что ничего фатального не произошло, и снова смыкает веки.
Возможно, повезет, и он просто провалится в уютное темное ничто, без всполохов пламени и острых охотничьих стрел; без бешеной Кейт, игриво постукивающей зажигалкой; без в последний раз заглядывающей ему в глаза Пейдж.
И кажется, у него даже выходит, как вдруг черноту под веками разрывает приглушенный, подхваченный блуждающим по лестнице и шахте лифта грохот.
Оказывается на ногах тут же, даже быстрее, чем размыкает веки, и фокусируется на источнике шума.
Источнике, который упорно барабанит по армированной двери и явно не собирается останавливаться.
Источнике, который явственно пахнет машинным маслом, потом, алкоголем и недавним ливнем.
Еще угадывается душок адской смеси чужих духов, но до этого Дереку нет дела, он легко отсекает их.
Делает пару вздохов, не торопясь натягивает джинсы и босиком направляется к источнику грохота.
Дергает на себя ручку так резко, что Стайлз, виновник всего этого шума, едва не валится ему под ноги.
– Бодрого утра, волк! Ты разве спишь? Сейчас сколько? Не дохрена часов утра? – бормочет в своей привычной манере, и Хейлу отчего-то даже не хочется отвесить ему подзатыльник. Вышибет еще последние мозги – и неизвестно кому от этого хуже станется.
Поэтому, привычно уже, чуть хмурится и, старательно удерживая нейтральное выражение лица, наклоняется, чтобы поднять на ноги это недоразумение, которое тут же пользуется этим и буквально липнет к Дереку всей своей отсыревшей холодной тушкой.
– Стилински… – снова сквозь зубы цедит, игнорируя сомкнувшиеся на его спине руки, и уже думает, как бы вышвырнуть поганца, но возмущенный Стайлз надувает губы и обдает Дерека таким выхлопом, что, будь Хейл человеком, его бы тут же повело.
– Никаких Стилински, приятель! Здесь только я! Стайлз! Никакого засранца Стюарта, который бы мог нам помешать! – горячо шепчет куда-то в изгиб шеи, и Хейл думает, что, пожалуй, дерьмовый он альфа, раз даже человеческие подростки, не обладающие повышенной регенерацией, вот так запросто лезут его лапать.
– Помешать тебе доставать меня? Или помешать мне отгрызть тебе руки? – спрашивает устало, без намека на угрозу, и Стилински тут же отшатывается на добрый метр. Держится за стену и всем своим видом говорит о том, что «хэй, да я как стеклышко, чувак! Ни разу не перебрал, нет».
– Вали домой? – ни на что особо не надеясь, предлагает Хейл и ожидаемо получает энергичное «нет», выдавая которое Стайлз едва не чмокается с грязными носами своих кед.
Дерек не хочет препираться, не хочет сыпать угрозами или изображать плохого парня. Дерек хочет просто вернуться в свою кровать. И поэтому предпочитает действовать, а не говорить.
Собирается уже привычно ухватиться за капюшон красной толстовки и выволочь надоедливого подростка, как Стайлз предупреждающе вытягивает перед собой руки.
– Ты этого не сделаешь, приятель? – утверждает вроде бы, а глаза делаются большими и влажными, умоляющими. Неуверенные интонации так и скользят.
– Почему же? – тут же удивляется альфа, не удержавшись от того, чтобы саркастично приподнять бровь.
– Три причины! – быстро проговаривает Стайлз, проходясь по и без того влажному рту розовым языком и демонстрируя почему-то целых четыре пальца. Дерек не особо слушает и уже примеривается к капюшону, как Стилински, пригнувшись, выкрикивает: – Первая! Я пешком! Ты же не выкинешь меня под ливень? Знаешь, сколько мне отсюда до дома?
– Вот ты мне и расскажешь, когда доберешься.
– Эй-эй! Вторая причина!
Стайлз слишком прытко для залившегося по самые шары парня отскакивает в сторону, и Дерек с неудовольствием наблюдает грязные разводы из-под подошв чужих кед.
Разворачивается и медленно, но неотвратимо надвигается на Стилински, который все также, не опуская пустых ладоней, тараторит:
– Я же пьян! Ты что, не смотришь фильмы, чувак?! Это же закон жанра! Ты должен пустить меня переночевать!
– Дерьмовый подкат, чувак, – усмехаясь, передразнивает его Хейл и на этот раз хватает уже всерьез. Цепляет за отворот расстегнутой куртки и, не обращая внимания на упорные попытки избавиться от хватки, тащит к двери.
– Я скажу отцу, что это ты меня напоил! – во всю глотку вопит успевший зацепиться за косяк Стайлз, и Дерек замирает.
– Готов пасть так низко?
Подросток с готовностью кивает и, состроив умоляющие глазки, заглядывает Дереку в лицо. Его холодные ладони в этот момент накрывают сжавшиеся пальцы Хейла.
– Ну, технически так и есть, потому что я думал накатить совсем немного, для смелости, ну, чтобы быть таким же раскованным, как Стюарт, и завалиться к тебе, повиснув с заранее заготовленной речью на шее, но… – Лицо Стайлза кривится и становится страдальческим. – Меня развезло со второй же бутылки пива, текст моего охрененного монолога унес налетевший ветер, и вот теперь я такой весь жалкий, мокрый и задубевший чуть меньше, чем жмурики в морге, торчу здесь и чувствую себя идиотом. Так можно мне остаться, Дерек? Пожалуйста?
В установившейся тишине Дерек слышит только биение чужого сердца и оглушающий для волчьего уха раскат грома поблизости.
Притихнув, ливень собирается обрушиться вниз с новой силой, и, возможно, поэтому альфа колеблется. И что, если это недоразумение нарвется на неприятности, пока будет ковылять до своего дома? Что, если он, Дерек, после будет мучиться чувством вины, передавая через Маккола переломанному подростку апельсины?
Выдыхает и закатывает глаза.
Настолько привычная комбинация жестов, что Хейл скоро начнет сравнивать себя с ворчливой клюкой, которую раздражают собственные коты и то, с каким звуком касаются пола их мягкие пружинистые лапы.
Разжимает стиснувшие куртку Стайлза пальцы, скидывает его ладони со своих и молча кивает в сторону дивана, позой и выражением лица показывая, насколько ему это «нравится».
Но, кажется, Стилински откровенно наплевать на такие мелочи, он тут же светлеет и улыбается во весь свой широкий рот.
Дерек морщится, как от зубной боли, и рывком запирает лофт.
Стайлз же, не теряя времени, отталкивается плечом от стены и, прилично заваливаясь вправо, шлепает прямо к разворошенной постели альфы.
Ну уж хрен, такой наглости Дерек не потерпит.
– Стоять.
Спина подростка тут же напрягается, а руки, которыми он размахивал, замирают в воздухе.
– Не. На. Мою. Кровать. Ты сторговался на диван.
– Но когда Айзек вернется…
– Диван – или сваливаешь прямо сейчас.
– Но…
– Проваливай.
– Окей, окей! Моя задница – твой диван. Я понял! И не надо так пялиться! – Бубнит еще что-то себе под нос – Дерек усиленно старается не вслушиваться – стаскивает вместе с промокшей курткой толстовку, скидывает обувь и, неуклюже зацепившись за слишком близко придвинутый стол, валится на диван, мимоходом утащив вместе с собой часть сваленного на самом углу хлама.
Продолжает бубнить, свернувшись клубком и поджав ноги. Вырубается мгновенно, едва подложив под голову еще и сложенные ладони.
Дерек с минуту выжидает, замерев посреди просторного помещения, и вслушивается в мерные удары сердца.
Замедляется пульс, дыхание выравнивается и… Почти верит, что Стайлз его не разводит, чтобы попытаться провернуть какую-нибудь пакость, и наконец-то возвращается в свою остывшую постель.
Прямо так, в плотных джинсах. Чертыхается про себя, поминая припизднутого Стилински, и неожиданно быстро вырубается под его сопение и изредка вырывающиеся из незакрывающегося даже во сне рта обрывки фраз.
