Текст книги "Ученица волхва"

Автор книги: Рыжая Марика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Ты ведь сделала это специально? – спросила Кира осторожно.

– Ага!

– Но зачем?

Лариса вздохнула, закатив глаза.

– Ты просто не знаешь, что Джэссика за человек.

– Не знаю, – кивнула Кира. – А еще я не знаю, кто такой Арсений. Но что я знаю точно, то это то, что не завидую я ему.

– Кому?

– Арсению.

– Уж поверь мне, ему никто не завидует, – подтвердила Лариса, глянула на часы и вскочила с места. – Блин, сейчас урок начнется! Пошли скорей!

– А какой первый? – спросила Кира, когда они выходили из столовой.

– Что первый? – не поняла Лариса.

– Урок какой первый?

– Ты чего? У нас сегодня весь день зельесваривание! А, да ты же не знаешь расписания! Ну, тебя ждет большой сюрприз!

– В каком смысле? – испугалась Кира.

Лариса не ответила. Они прошли по коридору, миновали Красную гостиную и свернули направо, на лестничную площадку. Поднялись на этаж выше и пошли прямо по узкому коридору.

«И как она ориентируется? – поразилась Кира, переводя дыхание.

Они остановились только у большой кирпичной стены, перед картиной в деревянной раме. На холсте был изображен маленький домик, пруд и две яблони. Окошки в домике светились, и казалось, что Кира видит, как пляшут внутри серые тени.

Неожиданно, когда Кира рассматривала картину, Лариса деловито постучала по холсту, выстукивая какой-то мотивчик. Рама заскрипела и отделилась от стены. За картиной оказался скрытый ход!

– Пошли, – Сорока смело шагнула в образовавшийся проход и остановилась, не понимая, почему Кира не идет следом. Наша героиня спешно последовала за Ларисой. Картина-дверь захлопнулась, и Кира оказалась в абсолютной темноте.

– Лариса? – позвала она испуганно.

– Я здесь, не дрейфь, – ответили из темноты. Неожиданно вспыхнул свет, и Кира поняла, что находится в тесной кабинке с темными стенами. Что-то загудело, и девушка почувствовала то самое давление пола, которое чувствует человек, едущий на лифте вниз.

– Это что-то типа лифта? – поняла Кира.

– Ну да, – пожала плечами Лариса. Она была занята тем, что тщательно рассматривала надпись на стене, ярко выведенную оранжевой краской:

«J. + А. =;».

– Ну-ну, – Сорока провела по надписи пальцем и уставилась на руку. – Нестирающиеся чернила. Смекаешь, чьих рук дело?

– Смекаю, – кивнула Кира.

– И попадет же ей от пана Рика, – покачала головой Лариса. – Будет с Мишей лезгинку танцевать.

Кира хотела, было, спросить, кто такие Миша и пан Рик, но лифт остановился. Дверцы распахнулись, и Кира увидела длинный коридор перед собой.

«Такое ощущение, – подумала она, – что Пристанище состоит сплошь из одних коридоров».

Горели чадящие факелы, освещая сырые подтеки на стенах и пол, выложенный старой, выбитой плиткой. Девчонки пошли вперед, Тула, где смутно слышались голоса.

– Это место мне не очень нравится, – честно призналась Кира, ежась от холода и страха. – Как-то здесь… мрачно.

– А я привыкла, – пожала плечами Лариса.

«Ничему не удивляться, – вспомнила Кира слова, которые Лариса сказала ей сегодня за завтраком и поразилась, как можно вообще ничему не удивляться.

Неожиданно ее взгляд зацепил что-то на стене. Это была надпись – едва заметная, полустертая. Будь на месте Киры кто другой, он бы вряд ли обратил на нее внимание, но Кира обратила.

– Ты чего? – Лариса тоже остановилась, недоумевая, почему Кира встала. Кира не слушала. Она подошла к стене поближе, чтобы тусклого света факела хватило, чтобы прочесть:

«…мне нужна Синеглазка…».

На сердце легла ледяная лапа страха, и оно забилось часто-часто, норовя выскочить из грудной клетки. Синие глаза Киры расширились, сумка выпала из застывших пальцев.

– Да чего ты? – Лариса все еще не понимала.

– Надпись, – деревянным голосом сказала Кира.

– А что надпись? – Сорока подошла ближе, слепо щурясь. – Надпись, как надпись.

– Кто написал?

– Кто ж тебе скажет? Эта надпись, как я понимаю, уже не первый день здесь.

– Да, но кто-то же ее написал! – Кира отступила от стены.

– Не я, честное слово, – съехидничала Лариса. – Наверное, когда Пристанища еще не было написал кто-нибудь. Школа ведь на этих катакомбах стоит.

– В смысле?

– Что в смысле? Пристанища не было, катакомбы были! – Лариса начала раздражаться. – Пошли, нечего тут стоять! На урок опоздаем!

VII

Арсений стоял, прислонившись к стене. Руки его были скрещены на груди, а левое колено выставлено вперед. Он любил так стоять – ему так было удобнее. Он стоял и со скучающим видом разглядывал ребят, которые уже успели изрядно надоесть.

На миг ему показалось, что в толпе мелькнула фигура с медно-рыжими волосами. Он заметно напрягся, поднялся на цыпочки и тут же опустился.

«Не Джессика, – с облегчением подумал он.

Между ребятами показалась хитрая физиономия вездесущего братца. Он хотел, было, подойти к Арсению, но его отвлекли чьи-то шаги, эхом разносившиеся по коридору.

Все повернули головы, кроме Дениса Ястреба. Тот демонстративно повер-нулся в другую сторону и объявил, глядя в одну точку:

– Лариска Сорока и… еще кто-то. Девчонка. Незнакомая.

– Новенькая, что ли? – осведомилась Тина Соболь.

– Наверное.

– Всем привет и всех с наступающим, – небрежным тоном поздоровалась Сорока, подходя ближе. Девчонка, которую она привела с собой, пока стояла поодаль, не спеша выходить на свет.

– Познакомьтесь, – Лариса повернулась к незнакомке, схватила за запястье и вытащила на всеобщее обозрение. – Горностайка.

– Кира, – потирая запястье, уточнила девчонка и опустила глаза в пол.

Все столпились вокруг новенькой, а Арсений снова поднялся на цыпочки. Сердце его вдруг забилось часто-часто, как у зайца, удирающего от лисицы. Парень стоял и смотрел, не спеша отводить взгляда, и не понимал, почему ему так хочется, чтобы новенькая подняла глаза на него, и их взгляды встретились.

Тем временем, Гошка Чертополох подошел поздороваться и случайно наступил новенькой на ногу. Та отшатнулась. Гоша виновато и грустно заморгал, хотел махнуть рукой, но попал по лицу подвернувшемуся Лаврентию Буревестнику. Лаврентий тяжело засопел и медленно повернулся к Гоше. Тот испуганно пискнул и поспешил скрыться во тьме коридора.

– Ну что, братец Рысь, как тебе новенькая? – услышал Арсений совсем рядом. Парень повернулся и увидел брата. Тот стоял, склонив голову набок, будто горя желанием выслушать мнение братца.

– Да никак, – солгал Арсений. – Обыкновенная. Как все.

– А мне так не кажется, – Лис поднялся на цыпочки (совсем как Арсений) и сощурился. – Есть в ней что-то такое…

– Да, давай, расскажи ей анекдот про ежика в каске, – подколол Арсений и дружески ткнул Лиса в бок. – Посмотрим, как она отреагирует.

– Да иди ты! – беззлобно отмахнулся Лис и повернулся к Арсению. – Что-то Джессики не видно, а?

– Ты что, специально? – при слове «Джессика», Арсений поморщился. – Слушай, давай поговорим о чем-нибудь другом?

– С чего это вдруг? – с напускным удивлением спросил Лис. – Я слышал, сегодня за завтраком она опять устроила истерику.

– Вот блин, – Арсений пнул стену. – Она что, не может без этих своих…

– Погоди, а это не она? – Лис, сощурив глаза, вгляделся в толпу.

– Где?! – Арсений подскочил и вжался в стену, желая стать как можно неза-метнее.

– Забей, я шучу! – фыркнул Лис.

– Ах, ты!.. – не зная, как отомстить Лису за такое недопустимое издеватель-ство, Арсений заметил факел над головой братца факел. Незаметно потушив огонь, он оторвал факел от стены и взглядом опустил его на голову смеющегося Лиса. Тот завопил, зажмурил глаза и бухнулся на пол, дергаясь в притворных конвульсиях.

– Все, помираю! – закричал он слабеющим голосом. – Помираю! Умираю от рук моего мерзкого братишки! Ах ты, Каин этакий! Ничего, ничего, потомки нас рассудят!

– Какие такие потомки? – вытаращила глаза Сорока, выглянув из толпы девчонок. – Лис, я чего-то такого не знаю про тебя?

Арсению стало интересно, что ответит Лис, но в это время дверь кабинета зельесваривания отворилась, и бесконечно-усталый голос произнес:

– Входите. Только тихо.

Толпа ребят мигом присмирела и потихоньку стала просачиваться в открытую дверь. Где-то высоко вверху загудел колокол, объявляя начало урока. Арсений краем глаза заметил, как новенькая запрокинула голову, не понимая, откуда исходит звук.

Зельесваривание вел пан Богдан – пренеприятнейший тип. Непонятно было, как он очутился среди светлых волхвов. На взгляд Арсения пан Богдан был самым, что ни на есть темным. Что-то было в нем такое – жуткое, скверное. Ко всему прочему, характер у него был не сахар.

Кабинет, где проводились уроки зельесваривания, был под стать преподавателя – даже не кабинет, а пещера. Огромная пещера со сталактитами и сталагмитами, уставленная деревянными столиками в три ряда. Перед столиками стоял еще один стол, гораздо больше и выше. Позади стола – множество полок и шкафов, уставленные различными склянками, бутылками и банками, в котором что-то плавало и пузырилось. Окон в пещере не было – лишь тускло чадящие факелы.

Откуда-то из толпы присмиревших учеников вынырнула Джессика – злая, с красными опухшими глазами. Она отыскала взглядом Арсения и направилась к нему. Арсений хотел поздороваться, но Джесс крепко ухватила его за запястье и потащила к последней парте.

Мысленно сравнив себя с паршивой овцой, которую тащат на бойню, Арсений вырвался и сел один, за четвертый стол. Джессика села за последнюю парту – похоже, она даже не заметила, что Арсения рядом нет.

Рысь скосил глаза, отыскивая новенькую. Ага, вон она, стоит у двери в растерянности и не знает, куда ей сесть. Может, позвать ее, чтобы она села с ним?

Последняя мысль показалась Арсению удачной. Он уже поднял руку, чтобы привлечь внимание новенькой, но его планы тут же расстроил Лис, бесцеремонно плюхнувшийся на стул рядом с Рысью.

Арсений пожал плечами, мол, сиди, мне все равно. Когда все расселись по своим местам, пан Богдан, сидевший до этого за своим столом, поднялся, оглядывая класс сквозь прорези своей золотой маски на лице. Маску он носил всегда, как рассказывали старшие ученики. Что-то у него было с лицом – то ли несчастный случай, то ли авария. Никто не знал. Но пан Богдан и без маски был не красавец – сгорбленный, низкорослый. Создавалось впечатление, что его всегда что-то тянет к земле. Что-то, о чем он предпочитает не распространяться.

– Да торжествует свет, – медленно проговорил пан Богдан.

– Да сгинет тьма, – хором откликнулся класс. Арсений увидел, как новенькая вцепилась в стол и костяшки ее пальцев побелели – нервничает.

– Приступаем к проверке домашнего задания, – объявил пан Богдан, выйдя из-за стола, и тут же пещера наполнилась шелестом страниц, звяканьем и бульканье склянок, шепотом и бормотанием учеников, спешно повторяющих заклинания.

Пан Богдан постоял немного у стола и пошел вдоль рядов. У стола, где сидела новенькая, он остановился и тихо, как будто про себя произнес:

– Новенькая…

– Н-новенькая, – заикаясь, подтвердила Горностайка.

– Дай взглянуть на твой пергамент! – голос пана Богдана вдруг стал резким.

– Какой пергамент? – удивилась новенькая.

– Пергамент, который лежит у тебя в сумке, – чуть склонившись, словно в насмешливом поклоне, сказал пан Богдан.

– У меня в сумке ничего не лежит, – Горностайка, похоже, ощущала себя полной дурочкой. Она в растерянности огляделась по сторонам, моля о помощи.

– Ты уверена?

Сумка девчонки, до этого висевшая на спинке стула поднялась в воздух, и, помахивая ремнем, перевернулась. Молния расстегнулась, и из сумки на парту выпал пергамент, скрученный в трубочку и перевязанный бордовой лентой.

Пан Богдан взял пергамент, развернул и стал читать. Наступила полная тишина. По лицу Горностайки было видно, что мысленно она обзывает себя самыми нехорошими словами за то, что до этого не удосужилась заглянуть в сумку.

Тем временем, пан Богдан щелкнул языком и свернул пергамент, не спеша отдавать его ученице.

– Где твоя книга учебная? Оборудование?

– Оборудование?

Пан Богдан медленно наклонился к новенькой так, что ее бледное лицо и его маска чуть не соприкоснулись.

– Никогда. Не переспрашивай. Заданный. Вопрос, – четко, выделяя каждое слово, произнес он.

– Мне не выдали оборудования, – чуть не плача, призналась новенькая.

– Это не мои проблемы, – пан Богдан резко развернулся и снова пошел к столу, помахивая пергаментом. – До обеда посидишь так. Но потом постарайся, чтобы в следующий раз ты пришла ко мне на урок с оборудованием и книгой учебной. Не знаю, как ты все это раздобудешь, это опять же не мои проблемы. Тебе все ясно, Горностай?

Новенькая заметно побледнела и медленно кивнула.

«Вот гад! – подумал Арсений, на всякий случай скрестив пальцы на руке, чтобы его мысли нельзя было прочесть. – Ведь все знают, что это он должен выдавать оборудование! А целая стопка книг учебных у него в столе лежит!»

* * *

Когда прозвенел колокол, объявляя первую перемену, и пан Богдан задал прочесть целых три параграфа, у Киры сложилось окончательное мнение, что знакомство с милейшим учителем зельесваривания – далеко не то, о чем она мечтала все свои тринадцать лет. Из пещеры она вылетела самой первой, желая поскорей покинуть это жуткое место со страшным коридором.

В лифт набилось немало человек. Можно было, конечно, воспользоваться лестницей, но для этого почему-то надо было спрашивать разрешение у пана Богдана, а общаться с ним не улыбалось никому.

– Ну что, Горностайка? – спросила одна девица с темными волосами, соб-ранными в высокий хвост – кажется, ее звали Тина Соболь. – Как тебе первый урок?

– Лучше не бывает, – покривила душой Кира и отвернулась к стене.

– А вот врать не надо, – нахмурилась Соболь, кладя руку ей на плечо. – У нас вранья не любят.

– Протестую! – в разговор вклинилась худощавая курносая девчонка с длинными косами. На носу у нее сидели круглые очки в толстой оправе. – Она не врет, она иронизирует!

– Да ну тебя! – отмахнулась Тина.

Дверцы лифта разъехались, впустив в тесную кабинку свет. Кира вышла, влекомая потоком ребят и остановилась возле узкого решетчатого окна, в которое ель просовывала мохнатую заснеженную лапу. Надо было как-то раздобыть оборудование и книгу учебную, но как? К кому обратиться за помощью?

«К пану Мирону, – почему-то подумала Кира, вспомнив вчерашний день. Также ей вспомнилось и тот инцидент в библиотеке. Девушка задумалась, пошла по коридору, а через минут пять сама не поняла, как оказалась в Красной гостиной, возле двери своей комнаты.

Красная гостиная была полна народу. Кто-то просто сидел у камина, кто-то лихорадочно листал учебники.

– Эй, Горностайка! – неожиданно услышала Кира и обернулась. Какой-то кудрявый мальчишка за дубовым столиком призывно замахал рукой. – Тебе тут посылка.

– Посылка? Мне? – удивилась Кира.

– Ну, если ты – Горностайка, то тебе, – пожал плечами мальчик.

В недоумении, Кира подошла ближе. На столе лежала небольшая картонная коробка, перевязанная бечевкой. На крышке было выведено черными чернилами: «Красная гостиная, Кире Горностай».

«Что бы это могло быть? – с опаской подумала Кира, потянула за бечевку и сняла крышку. В коробке оказалось целый набор разнообразных колбочек, склянок и флаконов. На дне лежал толстый потрепанный учебник и плоская красная коробочка.

«Это же оборудование! – догадалась Кира. – Интересно, кому сказать спасибо?»

– А кто передал? – спросила она у паренька, позвавшего ее за посылкой.

Тот поднял голову от большого исписанного листа.

– Я-то откуда знаю? – недовольно спросил тот и снова уткнулся в свой лис-ток. Кире стало интересно, что он там пишет Она положила коробку на стол и встала на цыпочки, вглядываясь в прыгающие буквы.

 
– Птицы – не люди, люди – не птицы!
Но по чему нам полет тогда снится?
Люди – не птицы, птицы – не люди!
Жаль, что у нас с тобой крыльев не будет…
 

Кира с удивлением приподняла светлые брови.

– Мило, – вырвалось у нее.

Мальчишка резко поднял кудрявую голову и вперил в Киру свирепый взгляд.

– Правда мило, – Кира попыталась улыбнуться, но мальчишка уже тяжело поднялся, порвал листок со своим творением, смял и швырнул в огонь.

– Банальщина! – с презрением фыркнул он. – Банальщина и больше ничего!

С этими словами он гордо поднял голову и удалился, спотыкаясь о вытянутые ноги ребят.

– Какие тут все нервные, – пробурчала Кира, осторожно присаживаясь на место мальчишки возле камина. Она вытащила из коробки книгу учебную, повертела ее и отложила в сторону. Потом открыла крышку маленькой красной коробочки и чихнула от облачка пыли. Внутри оказались маленькие полотняные мешочки с порошком, сухими листиками и мелкими веточками.

– Привет, Кэт! – послышалось с дивана.

– Привет-привет, – ответил томный голос с нарочито-растянутыми гласными.

Кира нехотя оторвалась от изучения красной коробочки и подняла голову. К ней, с книгой учебной в руках, приближалась невысокая девчонка с необычной прической – хвосты, обмотанные вокруг своего же основания.

«Похоже на рожки, – отметила Кира. – Или на кошачьи ушки».

– Привет! – поздоровалась незнакомка, помахивая книгой. – Можно я здесь присяду? Не помешаю?

– Да нет… Садись, – Кира сдернула сумку с соседнего стула.

Девица, шурша широкой юбкой с меховым подолом села. Она была одета в шерстяной свитер, который, однако, только подчеркивал ее стройную изящную фигурку.

– Чего смотришь? – спросила девица но не грубо, а вполне дружелюбно. Глаза у нее были странные – с треугольным зрачком, ярко-зеленые. Кошачьи.

– Просто, – пробормотала Кира и уткнулась в обложку книги учебной.

– Да ладно, не трусь, – фыркнула девица и улыбнулась, продемонстрировав ряд мелких, острых зубов. – Меня Кэт зовут.

– Горностайка, – ответила Кира, но тут же спохватилась. – То есть, Кира…

Кэт довольно заурчала. Засмеялась, точнее.

– Знаешь, а я ведь тоже так… – поделилась она заговорщически. – Тоже сначала, когда сюда попала в конце августа, фыркала: я не Кэт, не Кэт, я Катя! А потом как-то сама привыкла – ну Кэт и Кэт, что такого?

– Да ничего, – пожала плечами Кира, барабаня пальцами по пыльной обложке книги.

– Что, зубришь? – Кэт кивнула в сторону книги.

– Еще даже не начинала.

– Долго же тебе мучиться. Если ты помнишь, пан Богдан задал сварить зелье Хорошего настроения, а его не так-то просто сделать. Особенно, если не знаешь первый, девятнадцатый и двадцать седьмой параграфы.

– Вот блин! – Кира в отчаянии стукнула кулаком по столу.

– Могу помочь, – Кэт отложила учебник и приблизилась к Кире.

– А как? – Кира страдальчески и в то же время умоляюще посмотрела на Кэт.

– Есть заклинание, которое помогает в таких случаях. Достаточно только прижать книгу ко лбу, к сердцу и произнести определенные слова.

– А это безопасно? – насторожилась Кира.

– Ну… Есть кое-какие побочные эффекты. Но это пустяки! – Кэт доброжелательно улыбнулась.

Кира взвесила все за и против и все-таки решилась.

– Ну, давай! Что мне надо делать?

Кэт закатала рукава свитера и хлопнула в ладоши.

– Совершенно ничего. Только глаза закрой.

Кира послушно зажмурилась, с любопытством и страхом ожидая, что же будет дальше. Девушка почувствовала, как ее лица коснулась пыльная обложка учебника, потом Кэт прижала книгу к груди Киры и негромко, но очень четко, произнесла:

– Есть многое на свете, друг Гораций, что недоступно нашим мудрецам!

– Чего? – не поняла Кира, но тут же осеклась. Голову сжал железный обруч головной боли, ее замутило, а из носа алой струйкой засочилась кровь.

– Что это? – слабым голосом спросила Кира, удивленно открывая глаза.

– Побочные эффекты, – небрежным тоном ответила Кэт, которая почему-то двоилась перед глазами. – Чувствуешь что-нибудь?

Неожиданно бедной Кире показалось, будто ей только что вскрыли мозг и стали грубо впихивать туда знания. Содержимое пройденных параграфов стремительно вкачивалось девушке в сознание, причиняя невыносимую, тупую боль.

Кира зажмурилась, обхватив руками голову. Когда боль на секунду отступила, девушка приоткрыла один глаз. Кэт нигде не было. Только за поворотом каменного коридора мелькнул меховой подол чьей-то юбки.

Кира тяжело поднялась. Ноги были свинцовыми, а голова, наоборот, легкой, как воздушный шарик. Гостиная покачнулась, и там, где был потолок, почему-то оказался пол.

– Эй, ты чего? – испуганно крикнул кто-то, но этот крик в ушах Киры отдался невыносимым грохотом. Над Кирой нависло чье-то круглое обеспокоенное лицо, и тотчас наступила темнота.

* * *

Очнулась Кира в свершено незнакомом месте. Она лежала в тесной комнате, залитой ярким солнечным светом на длинной кушетке, накрытая тонким одеялом. Вдоль стены находился целый ряд таких же длинных кушеток.

«Это что же, больница? – удивилась Кира, попыталась сесть, но тотчас за-кружилась голова, и девушка осталась лежать.

– Лежи, лежи! Не смей вставать! – неожиданно крикнул кто-то из-за двери, и в комнату ворвалась девушка в коротком светло-фиолетовом халатике, толкающая перед собой тележку.

– Здрасьте, – поздоровалась Кира, снова пытаясь встать.

– Привет-привет, – девушка оставила тележку, уставленную всевозможными склянками, возле Кириной кровати, а сама села на краешек. На вид ей было лет девятнадцать. Лицо у нее было доброе, веселое. На первый взгляд девушка казалась не симпатичной, но стоило ей улыбнуться, как тут же Кира поняла, что она вполне миловидна, и даже крупная родинка на щеке придавала шарма, а не уродовала. Ее густые рыжие волосы были собраны в высокий хвост. Они были настолько длинные, что даже будучи прибранными доставали до талии.

– Где я? Я в больнице? – спросила Кира. Она неожиданно поняла весь ужас происходящего – она здесь валяется, а в это время в подземелье урок!

«Интересно, что мне будет за то, что я пропустила урок? – испугалась Кира. – Надеюсь, меня не вышибут из школы?»

– Да нет, не в больнице, – весело ответила девушка, звякая пузырьками на тележке. – Ты в южной части Голубой башни, в больничном отсеке…

– Голубая башня? – подивилась Кира. – Не знаю я не какой Голубой башни!

– Пристанище то есть, – девушка фыркнула и протянула Кире ложку, в которой пузырилась какая-то голубоватая жидкость. Кира отодвинулась к спинке кровати и замотала головой.

– Это лекарство. Выпей, пожалуйста, и станет легче.

– Мне и так хорошо, – солгала Кира. На самом деле сильно болела голова и ныли виски, постукивая тупыми молоточками.

– Врешь ведь, – ласково укорила девушка. – На, выпей.

Вздохнув, Кира взяла ложку и сунула в рот. На вкус лекарство оказалось на удивление вкусным, девушка даже ложку облизала и огорчилась, когда ей сообщили, что добавки не будет.

– Ну как, легче? – спросила у Киры рыжеволосая.

– Да… Спасибо… – Кира запнулась. Ведь имени незнакомки она не знала. Но та как будто прочитала ее мысли.

– Меня зовут пани Веселина. Ну или просто Веселина. Рик вообще меня Линой зовет.

– Извините, вы не скажете, какое сегодня число? Я, наверное, незнамо сколько здесь у вас провалялась, – осторожно спросила Кира.

– Ты что! Еще первая перемена не кончилась!

– Правда? Сколько ж они у вас тут длятся? – Кира и обрадовалась, и удивилась одновременно.

– Часа по два-три, – небрежным тоном ответила Веселина. – Ну, ты полежи еще пару минут, и можешь отправляться на урок.

– Как, уже все? – не поверила Кира. Ей так не хотелось покидать светлый больничный отсек и спускаться в мрачное подземелье!

– Ну, тебе ведь уже легче? – Веселина подмигнула.

– Да, только… Я не совсем понимаю, что произошло. Как я здесь оказалась?

В эту минуту за той самой дверью, откуда появилась Веселина, послышался шум.

– Куда? – грозно закричал кто-то тонким голосом. – Не впущать велено! Неможно! Хворые тама!

– Параска, да будет тебе! – крикнула в ответ Веселина. – Впусти!

– Кто там? – с опаской спросила Кира.

– Это Рик с Мишей пришли, а Параска их не пускает.

Дверь распахнулась, и вбежала та самая пухлая девчонка в чудном сарафане, которую Кира видела за завтраком. Увидев Киру, девчонка принялась охать, всплескивать руками и причитать.

– Ох, батюшки! Да что ж это такое делается? Котьке за такие дела надо хвост надрать, что б не лезла со своими заморочками к новеньким! Подсобила, называется! Помощница!

– Успокойся, Параска, а то сейчас валерьянки дам! – пригрозила Веселина.

– Я абсолютно ничего не понимаю, – призналась Кира. – Объясните, пожа-луйста, что происходит.

– Да чего тут непонятного! – фыркнула Параска, но в этот момент дверь больничного отсека снова распахнулась, и вошел мальчишка, лет тринадцати – долговязый, светлоголовый, веснушчатый, с простым и добрым лицом.

– Привет, Рик! – махнула рукой пани Веселина, пробегая мимо с какой-то склянкой в руках. – Сядь где-нибудь, мне сейчас некогда… Миша с тобой?

– Да вон он, – мальчишка кивнул на дверь. – Мишаня, заходи, здесь все свои!

Послышалось чье-то пыхтение, шарканье, и в комнату ввалился… медведь. Настоящий, бурый медведь, как на картине Шишкина. Кира испуганно забилась под одеяло.

– Да не бойся ты! – махнул рукой Рик. – Мишка добрый! Еще никого не обидел!

– А з-зачем вы его т-тут держите? – зубы у Киры отчего-то застучали, хотя в больничном отсеке холодно не было.

– Как? А по хозяйству кто помогать будет? – влезла Параска. – Дровишки таскать, воду из колодца?.. Да ты слушай, слушай, что стряслось-то с тобой! Мы с Мышкой сидим в гостиной, вдруг глядим, Котька наша вдруг как вскочит и в коридор – шасть! Только глазищи зеленые сверкнули! Тут ты идешь – вся такая бледная, взгляд мутный, по лицу кровь течет! Вдруг – бац! Как шмякнешься на пол и в обморок! Мы с Мышкой перепугались, схватили тебя и скорей сюда! Вот!

У Киры от всей нахлынувшей на нее информации снова разболелась голова.

– Спасибо, – буркнула она, стараясь собрать разбежавшиеся мысли.

– Да не за что! – махнула рукой Параска. – И Мышке твое «спасибо» пере-дам!

– Я просто попросила помочь! – попыталась объяснить Кира.

– Да ладно, не защищай ты Котьку! – Параска нахмурила светлые брови. – То же мне, подсобила! Она, небось, где-нибудь заклинание вычитала и на тебе проверить решила! Котька уже не раз так с новенькими делала! С ней из-за этого никто и не связывается.

– А преподаватели? – открыла рот девушка.

– А им-то что? – покачал головой Рик. – Видят, наверное, только внимания не обращают!

«Блин, куда я попала? – похолодела Кира. Параска дернула ее за рукав свитера.

– Хватит разлеживаться, айда на урок! Сейчас перемена кончится!

* * *

– Приступим к проверке домашнего задания, – голос пана Богдана не предвещал ничего хорошего, поэтому в классе тут же стало тихо.

«Просто здорово, – Кира так вцепилась в парту, что костяшки пальцев у нее побелели.

– Как вы помните, я задал вам приготовить зелье Хорошего настроения, – как бы сам себе напомнил учитель. Его золотая маска зловеще блеснула в свете факела. – Состав вам был дан, так что думаю, трудностей у вас не возникло! Начинаем как всегда – я называю фамилию, а вы подходите ко мне с пергаментом и готовым зельем в бутылке. Может быть, спрошу устно…

Кира готова была зубами грызть стул, на котором она сидела. Из-за происшествия с заклинанием Кэт, она пролежала в больничном отсеке всю перемену и не успела приготовиться!

«Взять бы эту Кэт за хвост и на дерево! – сжав зубы от злости, подумала Кира.

– Я! Можно я?! – с места вскочила девчонка в очках по имени Элла Сова, вытягивая вверх руку.

– Прошу, Сова, – благосклонно кивнул пан Богдан, барабаня пальцами по столу. Так же делал наш химик Павел Никанорыч, вспомнила Кира.

Элла вышла из-за парты, от служебного рвения чуть не уронив стул, и пошла к учительскому столу вдоль рядов. Кто-то попытался подставить ей подножку, но тут же уткнулся в стол. Наверное, не захотел получить от пана Богдана физически-магическое замечание.

– Вот! – Элла со стуком поставила свой прозрачный сосуд на стол. Внутри бултыхалась жидкость, которая на первый взгляд могла показаться бесцветной, но стоило посмотреть на нее подольше, и тотчас создавалось ощущение, что она переливается всеми цветами радуги – от красного до фиолетового. – Состав рассказать?

– Нет, не стоит, – пан Богдан неохотно потянулся за пером, – ставлю вам пять баллов.

В классе сначала воцарилась тишина, а затем ученики зашептались. Пан Богдан редко когда разбрасывался хорошими оценками.

Глядя, как засияло лицо Эллы, Кира невольно почувствовала зависть. Вот бы ей так! Ведь в зельесваривании ничего сложного нет, та же химия, только без всяких атомов, ионов, молекул…

– Тишина в классе! – пан Богдан хлопнул ладонью по столу, – возвращайтесь на место, Сова. Вы освобождаетесь от сегодняшнего домашнего задания.

Высоко подняв курносый нос, Элла вернулась на место. Кира вдруг почувствовала, что зависть пропала. Наверное, из-за тех недобрых взглядов ненависти, которые бросали на Эллу ученики.

– Продолжим… – взгляд учителя из прорези золотой маски забегал по лицам учеников. – М-м-м… Горностай?

Класс уставился на новенькую.

«Несправедливо, – с негодованием подумала Кира, поднимаясь с места.

– Ну?

– Извините, я не приготовила зелье, – стараясь не смотреть на учителя, про-бормотала Кира.

– Что-что? – пан Богдан привстал и повернулся к покрасневшей Кире ухом. – Я не расслышал, что ты там пропищала.

– Я сказала, – громче повторила Кира, чувствуя, как в ней закипает злость, – что не сделала домашнего задания.

– Вот как? А почему, позволь спросить?

Кира растерялась. Не могла же ему рассказать, что попала в больницу из-за собственной глупости.

– Из-за непредвиденных обстоятельств, – нашлась девушка, уткнувшись взглядом в парту.

– Ах, вот оно что?! Вы, видимо, очень занятой человек, и у вас нет времени на таки пустяки, как домашнее задание?! Так?! – голос пана Богдана повысился, он почти кричал.

– Не так, – Кира мотнула головой.

– Садитесь, – уронил учитель после паузы. Кира с облегчением села, надеясь, что от нее, наконец, отстали. Но не тут-то было. Выбравшись из-за стола, пан Богдан быстрым шагом направился к парте Киры.

«Сейчас ударит, – почему-то подумала девушка, но у учителя были другие намерения. Он схватил со стола Киры ее книгу учебную, круто повернулся и отправился на свое место.

– Вы напишите мне состав зелья Хорошего Настроения, – безапелляционным голосом сказала пан Богдан, не глядя на ученицу. – Проверим, соизволили ли вы хотя бы прочесть параграф. Подсказывать Горностай запрещается. Вам все понятно?

Кира не поняла, к кому именно он обращался, но на всякий случай изобразила кивок.

«Вот гад! – подумала она, вытаскивая из сумки ручку и тетрадь. Игнорируя сочувственный взгляд Параски, девушка уткнулась в каменную стену. Она изо всех сил старалась вспомнить хоть что-нибудь из книги учебной, но в голову абсолютно ничего не шло.

Пан Богдан, тем временем, дал ученикам какое-то письменное задание. Ка-кое, Кира прослушала. Воцарилась тишина, прерываемая шелестом страниц учебников. На Киру все это действовало усыпляющее. Она подперла лицо руками, глядя, как пляшет пламя в чадящем факеле. Мысли свободно летали в голове, сталкивались и разлетались.