Текст книги "Так произошло (СИ)"

Автор книги: Russain Reversal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 108 страниц)

Гора Гленн потеряна.

Люди вокруг. Все молчат.

Дети молчат, глядя на взрослых. Взрослые молчат, глядя на солдат. Солдаты молчат, глядя на офицеров. Офицеры молчат, глядя на гримм. Гримм молчат, глядя на людей.

Все потеряно. Все они мертвы. Голос соврал.

Сколько они здесь?

Тишина сводит с ума. Конец ближе и ближе.

Он подставил пистолет к виску, чувствуя, как дрожат руки.

Семья. Дом. Работа.

Одна ночь.

Одна ночь уничтожила все.

Дочь, что он уложил в кроватку. Жена, которую он поцеловал перед сном. Отец, которого он довез до дома. Мать, с которой пообщался за чаем. Друзья, с которыми он шутил.

Все кончилось. Все было кончено. Ад на земле – и в Аду нет смысла кричать. Все кончено.

Дрожащая рука совершила движение и тишина была разорвана резким хлопком.

Тело ударилось о землю и пистолет выпал из рук.

Солдаты бросились на звук, но каждый понимал, что произошло.

Они шли не узнать о случившемся. Они шли забрать пистолет. Пули нужны живым.

Тишина.

* * *

2:51:17

Децимус медленно перебирал ногами, опираясь на стену, сжимая второй рукой живот.

В тишине тоннелей было слышно лишь шаги.

Его рана была не критична. У врачей нет ресурсов на него. Грубая повязка из рубашки делает свое дело. В тоннелях тишина.

Сколько они здесь?

Сколько его солдаты умирают? Сколько он живет? Что происходит? Кто виноват?

За что? Кто виноват? Почему это случилось?

Тишина вокруг и звук дыхания солдат.

Кто-то курит. Кто-то молится про себя. Кто-то смотрит на него с надеждой.

Разведчики еще не вернулись. Метро обширно, возможно, его группа найдет другие группы. Капитанов. Людей. Выход.

Туннели до Вейла открыты. Им нужно уходить туда.

Но разведчики еще не вернулись. Никто не отвлекает его разговорами. Они держатся. Гримм все больше, но они держаться. Людей все меньше – но они держаться.

Солдаты сменились гражданскими мужчинами, держащими ружье. Кто-то за пулеметом. Кто-то стреляет в темноту. Ничего не видно.

Децимус остановился, ударившись плечом о стену, прежде чем медленно сползти по той на землю.

Тишина.

* * *

2:15:06

Лайм двигался так тихо, как никогда не ходил в своей жизни.

Ноги не врезаются грубо в асфальт, а лишь перебирают по нему. Дефсталкер идет мимо.

Лайм прикрыл глаза. В темноте не видно ужаса. В тишине не слышно криков. В Аду нет сомнений.

Лайм знал, что видел перед собой. Все, чего он боялся когда-либо. Все, что он видел когда-либо. Все это было нужно лишь для этого момента.

Джонатан исчез. Сослуживцы исчезли. Люди были мертвы.

Лайм был один.

Один двигался по пустым улицам. Один прятался от гримм. Один принял смерть.

Гримм чуют страх. Чуют панику. Чуют боль.

Страх рожден надеждой. Паника рождена удивлением. Боль рождена радостью.

Прими смерть. Прими поражение. Будь честен с собой и спокоен с собой. Сон, называемый жизнью, должен закончиться однажды.

В Ремнанте живут лишь те, кто знают, что они уже мертвы. Лайм принял смерть и жизнь, какой она есть. Лайм не боялся смерти.

Лайм лишь действовал так, как должны были действовать мертвые, что лишь задержались на этом свете.

Шел вперед. Не искал спасения. Молчал, глядя на далеких солдат.

Тишина над Горой Гленн.

* * *

1:56:00

Нио открыла глаза потому, что ей было холодно.

Ей было больно.

Она хотела сказать, что чувствует это. Нога болела, замотанная в окровавленный бинт. Она хотела заплакать. Но у нее не было сил.

Даже на слезы у нее не было сил. На стоны или крики.

Из ее рта не вырывалось ни звука.

Как и всегда, она молчала. Она молчала даже тогда, когда хотела кричать.

Где все?

Госпиталь был полон людей, но никто не видел ее. Нио не могла повернуть даже голову в сторону. Ей было больно. Холодно. Одиноко.

Кто-нибудь! Пожалуйста! Я здесь!

Солдаты молча забирали людей с коек, кладя новых на их место. Больные молчали. Кто-то молился.

Я здесь! Я здесь! Я хочу сказать вам! Не молчите!

В лазарете молчали все. Врачи и больные. Солдаты и гражданские. Живые и мертвые.

Нио лежала, не в силах даже плакать.

Тишина в лазарете.

* * *

1:13:57

Тишина. Тиканье часов.

Тишина. Гул машин.

Тишина. Топот ног.

Тишина. Скрежет когтей.

Тишина. Одинокий выстрел.

Тишина. Выкрик боли.

Тишина. Тишина везде. Тишина в Горе Гленн.

Не было более Горы Гленн. Не было более жителей Горы Гленн. Не было более армии и правительства. Не было экономики и заводов. Не было магазинов и школ. Не было ничего в этом мире.

Не было лесов и дорог. Не было домов и рек. Не было неба и бетона. Не было Вейла и спасения.

Были лишь темные тоннели. Были лишь закрытые маленькие комнаты. Были лишь лазареты и кладбища. Лишь кордоны и солдаты. Лишь выстрелы и молчание.

Люди ждали.

Конец был близок.

Тишина.

* * *

0:41:34

Вейл спал. Бедный фавн спал укрывшись рваным одеялом. Богач засыпал в объятиях красотки.

Кроу Бранвен зевал, глядя в темноту за стенами Вейла, мечтая о сне.

Саммер Роуз медленно укачивала Янг на своих руках, улыбаясь ее сонливой мордашке.

Озпин ходил по кабинету, ожидая ответа от Совета.

Таянг Шао Лонг подсчитывал расходы за этот месяц, рассматривая доступные ему контракты.

Атлас спал.

Жаку Шни снилось, как он доберется до Джонатана Гудмана и удавит его своими руками.

Виллоу Шни снилось, как она бросит свою семью и бизнес, сменит имя и фамилию, переберется в Вакуо и будет жить на берегу моря.

Вайсс Шни снилось, что ее сестренка будет играть с ней, а ее мама возьмет ее в кино.

Винтер Шни снилось, что ее мать и отец перестанут ссориться, что Кляйн поведет ее в «Три Лебедя», что ей не придется больше делать домашние задания.

Мантл спал.

Робин Хилл ждала отца с его ночной смены в шахтах, надеясь, что еда не успеет остыть к его приходу.

Фиона Тайм пряталась под дырявым одеялом, стараясь заснуть в холодную погоду, надеясь, что мать оставит деньги ей на еду.

Пьетро Полендина в порыве вдохновения чертил чертежи к его величайшему творению на этот момент – к сожалению, робот, которого он проектировал пока не имел названия…

Сиэль Солейл видела сон о том, как она поступает в Атлас и становится охотницей…

Мир спал.

Над миром была тишина.

* * *

0:08:00

И грохот тишины над миром замолчал.

– ЖИТЕЛИ ГОРЫ ГЛЕНН! – голос, которого они ждали. Голос, на который они не надеялись,– ВСЕМ СПРЯТАТЬСЯ! НЕМЕДЛЕННО СПРЯЧЬТЕСЬ В МЕТРО ИЛИ ПОДВАЛЕ! ОТОЙДИТЕ ОТ СТЕН И ОКОН! ПРИКРОЙТЕ ГЛАЗА И УШИ! ВОСЕМЬ МИНУТ! У ВАС ЕСТЬ ВОСЕМЬ МИНУТ!

И каждый замер, глядя в небо.

Где-то далеко на востоке, дальше, чем Менажери и Мистраль, дальше чем стоят самые далекие горы, над покрытой мраком Горой Гленн пробился единственный луч света.

Солнце вставало над Горой Гленн.

* * *

0:00:08

Синдер сделала шаг к окну, глядя в небо.

Медленно налитое оранжевым светом солнце поднималось над востоком.

И на фоне солнца, медленно раздирающего ночную тьму своими лучами мелькали тени.

Не тени дракона. Не тени гримм.

Тени, малые и большие. Тени, падающие на землю.

– Синдер!– Джонатан оказался мгновенно рядом, подхватив ее на руки, прежде чем тут же обстановка сменилась перед ней,– Я же сказал, не подходи к окну!

– Это…– Синдер моргнула, глядя в небо, прежде чем повернуться к Джонатану,– Это сделал ты?

– Нет,– Джонатан тут же помотал головой и выдохнул,– Синдер… Это сделали мы.

И на секунду в мире не было тишины. На секунду весь мир затрясло от удара и весь мир проснулся.

Джонатан Гудман не был величайшим магом на Земле.

Но… Сейчас он не был на Земле…

Воспоминания

Путешествия во времени возможны.

Сложны, до крайности сложны, но все же возможны.

Впрочем, это прерогатива Арс Темпорис, а я в этом отношении смыслю достаточно поверхностно – не больше любого другого бани Бонисагус, и точно меньше, чем некоторые из нас, дома Ученых.

Но все же, иногда мне кажется, что я возвращаюсь в это прошлое…

Как будто я закрываю глаза и вновь стою там. В Аду.

Гримм рвут на части людей, но я не слышу этого. Солдаты стреляют – но я не вижу залпов и мелькающих фигур. Земля дрожит, но я не чувствую этого.

Но я слышу, вижу, чувствую что-то иное, каждый раз, как в первый.

Тик.

Как будто секундная стрелка смещается раз за разом, неумолимо отсчитывая секунды.

Так.

Секунды до чего? До конца? До того, как гримм уничтожат остатки населения? До того, как чудо спасет всех нас?

Тик.

Мне бы хотелось, чтобы это было чудо. Действительно, хотелось бы. Кто я такой, кроме как случайный проходимец в этой ситуации?

Так.

Ученик, ставший грабителем, затем убийцей, затем отцом, а в конце – контрабандистом…

Тик.

Что мне сделать? Что сказать? Кого спасти? Как спасти?

Так.

ЧТО⁈

Тик.

МНЕ⁈

Так.

ДЕЛАТЬ⁈

Тик.

Ответа нет.

Так.

Нигде. Можно глядеть в небо или в лицо солдат, отступающих раз за разом перед накатывающей волной… Монстров. Отбрасывая все догматические учения Ордена, монстров. Просто монстров.

Тик.

Спасения не придет. Ни справа, ни слева. Ни сверху, ни снизу. Ни сзади, ни спереди.

Так.

Стоя и глядя в глаза капитана я вижу отчаяние. Звериную ярость, желание стоять до последнего, не сдаваться. И смирение. Затаенное принятие, скрытое даже от мыслей самого капитана. Принятие неизбежного.

Тик.

Мы все умрем. Ничего нельзя поделать. Мы все умрем.

Так.

Все мы ленивы, глупы, и жадны. Все мы люди. Наши пороки неизменны со времен Вавилона и со времен Великих Пирамид. Со времен пещер и мамонтов, мы всегда надеемся на что-то.

Тик.

Кто-то придет и спасет всех нас. Добрый волшебник из сказки, который изменит все, спасет всех, после чего уйдет, оставив нам мудрый совет, который изменит нашу жизнь.

Так.

Все надеялись на это. Умирающие солдаты и отчаявшиеся капитаны. Загнанные в угол гражданские и мечущиеся по сторонам охотники. Плачущие дети и стонущие старики.

Тик.

И я.

Так.

Всегда удобно перекладывать ответственность на других, не так ли? Кто-то сделает это все. Мы ведь лишь люди, нам неподвластно столь многое в нашем мире – рак и цунами, орбита земли и цикл дня и ночи, мы все просто песчинки в одном бесконечном просторе космоса.

Тик.

Мы есть Воля и Воля есть мы. Другие Традиции никогда не понимали Волю так, как мы. И только Воля и есть наша магия.

Так.

Глядя в глаза капитана, я видел там себя. Как в зеркале.

Тик.

Отчаянный и напуганный маленький человечек, пытающийся дождаться спасения – не понимая, что спасение не придет. Спасения нет.

Так.

А если спасения нет…

Тик.

Нам придется сделать его своими руками.

Так.

Так произошло.

* * *

8:05:34

Как спасти Гору Гленн?

Столь сложный вопрос…

Что такое Гора Гленн?

Это государство.

Как спасти государство?

Нужно спасти экономику, правительство, армию, нацию…

Можешь ли ты спасти все это?

И глядя с высоты башни телекоммуникаций я понимал.

Нет. Не могу.

Значит…

Гору Гленн нельзя спасти. Правительство было мертво – или дисфункционально. Армия была разорвана на части, командные звенья перебиты. Нация распалась на лишь группки бегущих людей. Экономика? Какая экономика может крыться в руинах?

Тогда, перед нами стоит вопрос, Джонатан… Что мы все еще можем спасти?

Люди. Люди, что еще живы.

Как можно спасти людей, Джонатан?

Эвакуация людей.

Хорошо, Джонатан. Как мы можем провернуть эвакуацию?

Множество людей… Сотни групп, малые и большие, неизвестное число людей… Сотни тысяч – или миллионы? Где они спрятаны? Куда их перенести?

Джонатан, как ты можешь эвакуировать людей?

Магия. Я телепортирую их в Атлас.

Сработает ли это Джонатан?

Время, время, время…

Всегда против меня. Всегда против нас всех.

Найти все группы людей – четыре часа? Пять? Если каждого человека – восемь…

Телепортация…

Час на сто человек. Не меньше пяти тысяч часов – самая скромная оценка… Больше месяца…

Какая несмешная шутка.

Еще варианты, Джонатан?

Нужно уничтожить гримм. Всех.

Как это можно сделать?

Как, хах… Действительно, как…

Армия? Огромная армия на подмогу солдатам…

Ты знаешь какую-либо армию, которая в данный момент готова отправиться в Гору Гленн для ее зачистки?

Нет. Не знаю.

Тогда этот вариант отпадает.

Что еще? Что уничтожит всех гримм?

Оружие массового поражения.

Какое оружие массового поражения из этого мира ты знаешь, Джонатан?

Никакого.

Информация, которая никогда не была мне нужна стала самой желанной в этот момент.

В этом мире изобрели ядерное оружие? Где находятся склады со взрывчаткой?

Прах. Взорвать гигантское количество праха.

Сколько праха потребуется на это?

Математика. Цифры. Числа.

Двадцать пять баррелей.

Суммарно, около тысячи контейнеров. Где ты найдешь такое количество?

Атлас. Один магазин, который я посетил… В нем не меньше ста контейнеров, два с половиной барреля. Нужно десять магазинов.

Сколько времени уйдет на это?

Телепортация… Подготовка экипировки. Воровство. Проблемы с полицией…

Не меньше трех дней.

Долго, долго, слишком долго…

Что еще, Джонатан? Что мы можем сделать?

Взрыв. Армия. Эвакуация. Оружие.

Все плясало перед глазами, числа и цифры, крики приобретали цвет перед глазами, вид бесконечной черной орды отдавался вкусом песка на зубах…

Я был когда-то здесь.

В этом… Месте. Состоянии. Позиции.

Глядя на рушащийся мир. Глядя на ужас передо мной.

Я не хотел умирать. Я не слышал, как кричали горящие люди, и не смотрел, как пламя облизывало мои тетради – та, с волчонком… Она всегда мне нравилась…

Я просто хотел быть дальше. Как можно дальше…

Мой взгляд поднялся вверх и замер.

Мои зрачки расширились, глядя на небо.

Луна.

Какая странная вещь, Луна. Забавно, как много поэтов прошлого и настоящего посвятили свои стихи красоте Луны. Какое глупое восхищение чем-то столь обыденным…

И как обыденен был этот мир, где Луна была сломана на части.

Какая странная и нелепая дурость. Луна, столь монолитный объект… Разбитый на части. Словно бы кусок был буквально выбит силой. Не выгрызен, а просто разбит случайным ударом. Как будто неосторожный ребенок, уронивший чашку, глядя на то, как падают осколки рядом…

Забавно, но безумный мир диктует безумные правила.

Разбитый спутник Земли в окружении осколков, медленно притягивающихся гравитацией Луны – или же столь медленно откалывающихся, чтобы исчезнуть в глубине космоса, превратившись в кометы для далеких планет…

Кратер Вредефорт. Сто восемьдесят шесть миль диаметром.

Гоба. Шестьдесят тонн.

Тунгусский феномен. До сорока мегатонн в тротиловом эквиваленте.

Права на ошибку нет. Слишком большой метеорит – ты похоронишь все население Гленн. Слишком маленький – и орда даже этого не заметит. Слишком быстрое падение – удар со взрывом. Слишком медленное – диаметр удара будет равен диаметру метеорита. Слишком высоко – непредсказуемая траектория. Слишком низко – медленное падение.

Десять? Двадцать? Нет, сотни!

Малые и большие. Одни сгорят в атмосфере, другие принесут невероятное разрушение.

Траектория. Расчеты. Так много дел.

Время против нас, Джонатан. Всегда против нас.

Я тоже хотел бы, чтобы нашелся чудесный волшебник.

Сильный и добрый, умный и мудрый. Кто-то, кто спас бы нас всех.

Но волшебника не было. Не было чудесного спасения. Были только мы, мы все, глупые и мелочные люди.

И если нам не предоставят спасения…

Что же, нам придется добывать его самим.

Джонатан взял в руки микрофон.

8:00:05

* * *

Маг всемогущ. Осталось лишь поверить в это.

Неверие есть величайшая сила, равная лишь Воле человека. Но неверие имеет слабость, парадоксальную слабость в самом себе.

Мы не верим, что мы не верим.

Человек не может полететь – это абсурдно. Но если мы говорим о самолете – то все это тут же становится легким и логичным, понятным.

Если ты упадешь с тысячи футов – ты разобьешься… Но если у тебя есть парашют, то это конечно же меняет дело.

Скорость в три сотни миль в час? Невозможно – кроме гоночного болида, тогда это само собой разумеется.

Люди забавны в том, как много «невозможных» вещей они придумали – и как легко они умещают в картине мира «невозможное» с «естественным», когда эти вещи противоречат друг другу на каждом углу.

Люди настолько сильны в своем неверии – что они готовы не верить даже в само неверие.

«Человек не может выжить в космосе!» сочетается с «Скафандр, в котором можно находится в космосе целыми днями» – и никто не видит противоречия. Люди сами убедили себя в том, что все их убеждения это просто «временные убеждения, которые могут быть развеяны в любой момент».

Маги столь забавны в том, что отринув ложь Консенсуса, они укрепились в своей вере в неверие.

«Магия дает мне возможность летать потому, что летать без магии невозможно» – забавно, что маги больше верят в невозможность магии, чем спящие, никогда о магии не знавшие.

Вернитесь в прошлое и принесите людям антибиотики – и они сочтут их Господним чудом. Конечно, для просвещенного жителя сегодняшней эры это так дико, считать антибиотики чудом Господа – но жителю средневековья непонятны слова «ректификация», «генная инженерия», «пенициллиновые культуры». Для них это чудо. Для современного жителя это технология.

Проблема лишь в том, что маги знают – чудо отделяет от технологии только название, и ничего больше.

Стоит антибиотикам оказаться в средневековье – они станут чудом. Потом, возможно, человечество научится их производить…

Но от этого они не перестанут быть чудом – они лишь изменят название.

Что приходит на ум первым при слове «оккультная печать»? Наверное, пентаграмма, пятиконечная звезда, возможно даже с головой Бафомета в центре…

Но чем является «оккультная печать» в своем изначальном смысле? Рисунком. Символическим обозначением.

Конечно же, пентаграмме нет места в науке, но… Взгляните на схему электрической цепи.

Забавно – непонятные черточки и точки, круги и линии, столь понятные для любого уважающего себя инженера или техника…

Символическое обозначение работающего продукта.

Кто сказал, что схема электрической цепи не является оккультной печатью?

Их основная мысли одна – схематическое изображение существующего ритуала.

Одна схематически изображает транзисторы и редукторы, вторая – фазы Меркурия и Венеры. Одна создает ритуал зажжения лампочки – вторая ритуал явления света.

Разные имена, разные символы, разные названия – единая суть.

Оккультные гимны можно переложить в последовательность нулей и единиц, назвав это «компьютерным программированием», но суть не изменится.

Орден Гермеса, мы, наблюдали за этим забавным явлением дольше, чем кто-либо на свете.

Мы раскладываем электрические цепи на печати Соломона, мы превращаем код в гимны, мы чертим пантеон Богов современности – где странствующий Меркурий не летает по небосводу – а движется в сотнях импульсов по оптоволоконным кабелям.

Интернет, Меркурий – имена взаимозаменяемы.

И потому мы, Орден Гермеса, не побеждены и побеждены не будем никогда. Потому, что даже если нас уничтожат, наши труды сожгут и наши твердыни захватят…

Захватчики, новые ученики – имена взаимозаменяемы.

Наверное, поэтому нам было легче всего. Нам, не бани Эферитика, не бани Акашика и даже не бани Виртуалистика. Потому, что мы никогда не теряли позиций на самом деле – мы просто изменили подход.

И потому не было ничего особенного в том, чтобы заставить десятки метеоритов упасть на землю.

Человек всегда стремился к звездам. Космическая гонка была закончена, когда человек ступил на поверхность Луны. Когда он вырвался из колыбели Человечества.

Для этого нам не потребовалось ни божьей помощи, ни знаний инопланетных рас. Только Воля.

И никто в этом мире не знает Волю лучше чем бани Герметика.

И потому, все, что требовалось мне сейчас – это воссоздать путь человечества к звездам.

Расчеты Циолковского, компьютеры НАСА, и Воля человека.

После чего – развернуть их наоборот.

Не путь человечества к звездам, а путь звезд к человечеству.

Иными словами, обратные расчеты запуска человека на Луну.

В конце концов, человечество всегда стремилось подняться к звездам…

И не просто так метеоры называют «падающими звездами», не так ли?

* * *

Наверное, я бы мог назвать это красивым, в каком-то смысле.

Метеорит отклоняется от траектории… Расчеты, так много цифр.

Ускорение свободного падения – сопротивление воздуха… Трение порождает энергию, масса изменятся, сопротивляемость снижается, метеорит раскалывается на части – новая траектория…

Удар, удар, удар.

Казалось, будто бы сама земля трясется – может быть это был крик и плач, а может быть смех. Господь смеется над нами? Смеется над тем, как мы отчаянно цепляемся за любой предоставленный нам шанс, осознавая, что у нас нет шанса?

Удар, удар, удар, грохот…

Рев ударов смешивается с ревом гримм и на уши опускается вата…

Кажется, будто грохот продолжается бесконечно. Хочется спать. Хочется плакать. Хочется смеяться.

Я все сделал правильно? Столько цифр и глупых слов, ритуалы, ритуалы… Символы расплываются перед глазами, так тяжело поднять руки…

Что-то подкатило к горлу – кажется, что это рвота, но металлический привкус во рту заставляет сомневаться. Тошнит. Очень сильно тошнит.

Хочется спать. Сделано все, что только могло быть сделано – хочется спать…

В руку уперлось что-то теплое и я медленно поднял глаза.

Даже глаза наливаются свинцом. Но темнота медленно проходит. Солнце. Рассвет.

Глаза Синдер упираются в меня и мне так хочется, чтобы она легла спать.

Маленький домик, маленький офис, непыльная работенка…

Продажные чиновники, мелочные бюрократы, несчастные работники…

Рев продолжается где-то там, сверху и спереди, слева и справа…

Где я?

Взгляд пытается найти что-то рядом, но я вижу только старика перед глазами.

Я умер?

Какая-то безумная мысль вторглась в мое сознание на мгновение, обернувшись в лохмотья моего внутреннего голоса.

Это было бы глупо. Так глупо, жить для того, чтобы… Умереть?

Но мы все неизбежно умрем. Мы рождены для этого. Мы рождаем детей лишь для того, чтобы были те, кто нас похоронят.

У меня есть дети? Синдер! Синдер считается, наверное…

Предсмертный бред? Конвульсии разума?

Я слышал когда-то, что перед смертью можно зарегистрировать последнюю активность мозга человека – мощный выброс нейромедиаторов и активность нейронов… Предсмертный бред, видение Бога, глупость. Какая глупость, я ведь не умираю…

Ведь так?

* * *

Все было так легко. Так просто. Казалось, будто бы все будет разрешено. Так легко. Джонатан просто… Просто изменит все! Всех спасет!

Джонатан сильный. Джонатан умный. Джонатан хороший.

Все было так просто. Нужно было просто делать то, что Джонатан скажет. Рисовать символы. Писать цифры. Чертить линии. Ничего сложного.

И Джонатан решит все проблемы.

Все было так просто и так понятно…

* * *

– Кто мог научить тебя подобной практике?– взгляд старика всегда был… Особенным. Он не был тяжелым или изучающим, сколько… Знающим. Как будто он знал все и без твоей подсказки и просто ждал возможности услышать от тебя, не то, в чем ты виноват – а то, что ты готов вменить себе в вину.

– Знакомый из Хора,– я вздохнул. Старик всегда знал, что именно ты сделал не так.

– Ох, Джеффри?– старик ухмыльнулся, заставив меня прикусить язык,– Славный малый, конечно… Но это не те способности, которым стоит учить… На самом деле кого-либо.

– Это ведь простой трюк,– я вздохнул,– Я бы и сам к нему пришел однажды…

– Пожалуй,– старик кивнул спокойно,– Ты бы, конечно же, пришел к нему однажды… Сам. И в этом главная проблема, Джонатан…

* * *

В какой-то момент Джонатан просто поднялся и улыбнулся.

Все было кончено.

Синдер не знала, что именно Джонатан сделал – но ей и не было нужно это знать. Чтобы Джонатан не сделал – он выбрал лучший вариант…

Синдер видела мелькающие тени, ударяющиеся о землю. Огромная тень накрыла даже колоссальную фигуру дракона – прежде чем врезаться тому в спину. Дракон издал рев – боль и гнев, прежде чем упасть на землю.

Следующая тень пробила его голову, орошая разрушенный город сотнями, тысячами литров черной крови.

Темнота рассеивалась. Мелькающие тени в огненном ореоле, словно бы звездопад на картинках, что она видела когда-то…

Удары и взрывы, грохот и… Исчезающая орда.

Тени не выбирали места удара, продолжая бить и бить. Десятки, сотни исчезали. Грохот… Грохот настолько сильный, что единственная причина, почему Синдер не оглохла навсегда, пожалуй, была ее аура…

Но даже ее аура не была настолько сильна – и грохот заглушил все мысли Синдер на мгновение.

Но орда исчезала, таяла, как темнота перед огнем свечи…

* * *

– Как ты думаешь, почему название конкретно этой способности это «жертвенная кровь»?– старик постучал пальцами по столу, заставляя меня вздохнуть.

– Потому, что я сжигаю часть своего… Здоровья,– я помялся от невозможности подобрать более подходящий термин к слову,– Чтобы переработать его в квинтэссенцию, которую я мгновенно использую для сотворения заклятия. То есть, я «жертвую кровь».

Вопреки моему заявлению старик только вздохнул и перевел взгляд,– Ты не жертвуешь «здоровье», Джонатан. Ты жертвуешь свой Узор. Узор Жизни.

– Разве это не одно и то же?– я перебирал пальцами по столу, глядя на старика, вычерчивая нервно какую-то непонятную фигуру.

– Не совсем,– старик медленно поднялся со своего места, после чего сложил руки за своей спиной, заставив меня сглотнуть. Старик редко поступал именно таким образом – и это всегда означало, что разговор слишком серьезен,– Узор это и есть мы, но что есть мы? Разве физическая оболочка и только?

– Нет,– это был один из самых первых уроков, которые учат в Ордене,– Мы есть Узор, Воля и…

– Я гляжу,– старик перебил меня с легкой улыбкой, заставив замолчать,– Тебя чему-то смогли научить в Ордене…

Я улыбнулся, выпятив грудь. Все же, четвертый год обучения прошел не зря…

– В таком случае, Джонатан,– старик медленно сделал шаг вперед, глядя мне в глаза,– Что такое Узор Жизни?

* * *

Джонатан оказался рядом и Синдер вновь ощутила это странное чувство, после чего оказалась… Где-то.

Чуть позже она узнала о том, что находилась в радиовышке, на высоте, глядя на весь город… Но Джонатан был рядом – и потому ее не заботило, что именно происходило вокруг. Джонатан был рядом, а значит ничего плохого не могло произойти. Это был Джонатан. Он сможет сделать все.

Орда гримм исчезала и начали появляться люди. Еще до того, как последние тени упали, Синдер увидела медленно текущую реку людей. Выстрелы, звук которых был поглощен взрывами и грохотом.

Это была картина достойная пера тысяч писателей и художников – и никто не смог бы запечатлеть всего величия этого момента.

Это был момент триумфа. Это был момент Джонатана.

Синдер обернулась с улыбкой и увидела, что Джонатан лежал на земле.

Его глаза смотрели вверх и его грудная клетка не двигалась.

Джонатан не дышал.

* * *

– Это…– я неуверенно поерзал на стуле,– Это… Наша жизнь?

– И что это значит, Джонатан?– старик проделал путь до своего стула, присев передо мной, после чего взглянул мне в глаза, после чего, заметив мою неуверенность, подбодрил меня улыбкой, словно бы говоря, что он не собирается меня ни в чем обвинять, стоит мне ошибиться.

– Это… Нечто вроде… Набора правил, по которым наша жизнь существует?– я взглянул на старика, на что он только медленно кивнул.

– Именно так, Джонатан,– старик допустил ухмылку,– Набор правил. И что произойдет, если ты начнешь… Уничтожать эти правила?

– Без правил… Ничего работать не будет,– я опустил взгляд, после чего моргнул и взглянул на старика, потирая колено,– Но как тогда…

– С точки зрения не «доказательной медицины»,– старик показал кавычки пальцами, выказывая свое неуважение к этому термину,– А Герметической теории – наши правила… Необычны. Но, допустим мы начнем с правила, которое ты успел уже испытать на себе. Ты уничтожил правило «на моем левом колене есть кожа». Весьма мелочное, в общей картине твоего здоровья, но существующее правило.

Я потер колено, отведя взгляд, позволяя старику продолжить.

– Существует огромное количество правил, от малых до больших,– старик улыбнулся,– И «жертвенная кровь» совершает принесение, хм, «в жертву» этих правил. И, как и следует ожидать…

– Чем больше жертва – тем больше квинтэссенции это приносит,– я отвел взгляд, прежде чем немного осмелеть,– Но я не собираюсь жертвовать ничего слишком значительного!

– Джонатан,– старик покачал головой,– Но кто тебе сказал, что у тебя будет выбор?

* * *

Мертв.

Это было заключение, которое Синдер изгнала из своего разума.

Джонатан не мог быть мертв! Никак! Не мог быть!

Синдер бросилась к тому, но Джонатан не сдвинулся с места. Его немигающий взгляд продолжал смотреть вверх, не видя перед собой ничего.

Синдер глядела в эти глаза, надеясь, что Джонатан сейчас моргнет, взглянет на нее и улыбнется, протянет руки и потреплет ее по волосам, скажет, что все было хорошо…

Но Джонатан молчал, не глядя никуда.

* * *

-«Жертвенная кровь» одно из простейших деяний Арс Вис, что тебе будет доступно,– старик вздохнул,– И в этом проблема. Однажды ты бы сам дошел до этой способности, я не сомневаюсь в тебе… Но что бы ты создал таким путем?

– Уникальная способность, доступная именно тебе, Джонатан,– старик вздохнул,– Ты бы придумал способ уничтожить свою кровь, на самом деле, позволив названию заклятия обрести легитимность и во второй своей части… Или, может быть, даже часть своей плоти? Или, хм, слущенный эпителий – хотя формально это мертвая часть твоего тела – это все еще часть твоего тела, которую ты можешь принести в жертву, не так ли?

– Но ты научился этому в традиции Хориста,– старик вздохнул еще раз,– Хористы не видят мир также, как видим его мы, Джонатан. Правила и формулы, связи и взаимосвязи во всем… Нет, их видение иначе. Для них принесение в жертву своего «Узора» ничего не значит, потому, что для них не существует «Узора» как такового. Все они – едины, и потому они не могут принести в жертву что-то столь единичное, как «Узор Жизни одного человека». Пинту крови? Пожалуй. Но не Узор.

– Мы же,– старик отклонился на спинку кресла, глядя на меня,– Мы видим нас как единых в Воле – но в тысячах ее форм. Мы едины в Воле, но мы не единая Воля. Для нас существует «Узор Жизни», который мы приносим в жертву.

– Значит…– я сглотнул, осознавая, что именно говорил мне старик. Что будет, если я случайно уничтожу правило «у меня есть левая рука»? Моя рука навсегда перестанет работать? Даже отращивание руки не спасет меня в этом случае – если само правило, сама возможность существования моей левой руки исчезнет – что тогда?– Я не буду применять эту способность.

– Джонатан,– старик вздохнул и взглянул на меня,– В этом и состоит главная проблема… Ты будешь.

* * *

Где-то за стенами башни солдаты отчаянно хватались за возможность. Орда исчезала на глазах и отчаянные сорвиголовы бросались вновь и вновь, отбивая казавшиеся еще недавно навсегда потерянными территории. Кто-то кричал от радости, кто-то плакал от облегчения, а кто-то смотрел на сотни и тысячи ударов бесконечного потока огня с неба.

Кто он?

Казалось, будто бы лишь одна мысль была на уме у всех.