Текст книги "Леди Малфой (СИ)"

Автор книги: Rishanna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Я сидела с мужем на диване, оперевшись руками на его колени, рассматривала кольцо Лилит, с которым меня разлучит только смерть, и лениво ждала, когда же предполагаемая аудитория соберется заслушать своего обвинителя. А он, обвинитель, был готов. Я пришла во всей красе, желая, чтобы меня запомнили именно такой, в строгом, но шикарном шелковом платье изумрудного цвета с поясом в виде змейки под грудью, с прической, уложенной волосок в волосок, вся из себя такая богатая, известная, чужая и очень-очень злая…

Молли усадили на стул напротив, и я решила поздороваться, выказав свое воспитание и врожденную вежливость, но не смогла выговорить ни единой буковки. Человек всегда о себе лучшего мнения, чем есть на самом деле. Мы видим свое отражение в зеркалах, мы слышим слова других, мы ошибочно думаем, что кого-кого, но себя знаем уж точно, но все ли те мысли, посетившие нас на протяжении всей жизни, действительно наши? Может, их нам просто окружающий мир навевает, а мы, наивные, верим?

Я просто захрипела, настолько большой во мне оказалась кипевшая злоба. Она накрыла Гермиону Малфой, как океанская волна в девятибалльный шторм накрывает маленькие рыбацкие шлюпки, не предназначенные для такой тяжелой борьбы и потому сдающиеся сразу же, как только узнают о надвигающейся опасности. Я хотела ругаться последними словами, и сдержалась лишь оттого, что не собиралась раскрываться перед этой женщиной, когда-то с успехом заменяющей мне во многих вопросах мать, настолько я любила добрую и отважную миссис Уизли, впоследствии оказавшуюся моей будущее тещей, а спустя еще какое-то время – недругом. И совсем не потому недругом, что сторона другая, а потому недругом, что от меня отказалась. До сих пор чувствую разницу между этими «потому» и знаю, не запланируй они умертвить моих детей во имя интересов более важных и высоких, по их мнению, ничего бы с Чарли не случилось.

Я незаметно откашлялась и вновь смогла говорить:

– Как поживаете? Спите по ночам?

Женщина смотрела не мигая, положив свои руки на подлокотники и не отрывая взгляда от моих. Сидеть, чуть наклонившись к мужу, мне было удобно, и менять позу я не спешила.

– Кошмары снятся, детка, ты не думай, что все так просто было, не думай… – если Молли слезу из меня выдавить хотела, то её план провалился.

Я приподнялась, и как можно более ласково позвала:

– Тео! Подойди, пожалуйста! – с парнем все было договорено, и Нотт не заставил себя ждать, а скорее, не мог дождаться момента, когда от него отлипнет Перси Уизли.

В комнате собрались уже все, и кто был в состоянии, слушали нашу короткую беседу. В гостиную вошел не только Теодор, и всем стало отчетливо ясно, почему их брат и сын попросил всех собраться сегодня в Норе, выдав нелепую ложь о якобы подслушанных на эту ночь планах Пожирателей, в которые его родня пока не входила, вот почему он так сильно хотел с ними поделиться одним весьма важным секретом, ведь он заботливый ребенок, умный молодой человек и просто душка…

Да – мерзко, но хорошо, что вы не знаете, какое удовольствие я получила от такой мерзости. Я убила Молли Уизли, не своей рукой, а её собственного дитя, пусть и великовозрастного, пусть и дрожащего перед ней, как осиновый лист на ветру, пусть уже однажды предавшего свою семью, но все равно, это была та месть, о которой говорят – она попала в цель.

– Мистер Уизли у нас теперь снова младший помощник министра. Ну же, порадуйтесь за сына! Он самостоятельно добился такой высокой должности! – по каким именно вопросам он помощник, министр так и не выдумал. Перо начисто сгрыз, размышляя, как бы ни унизить Министерство в своем лице, и все же придать должности Уизли хоть какую-то официальность, но так ни до чего и не додумался. Хотя я уверена, что такие детали не волновали ни Перси, ни всех присутствующих. Парень моментально перестал скулить, войдя в комнату. Раз уж ввязался, то решил идти до конца, и даже ножку вперед выставил, стараясь унять дрожь. Мол, посмотрите, родители, какой я важный! Его тонкая шейка, казалось, не выдержит веса его высоко поднятой головы. Противно стало даже мне. Нервные смешки послышались и со стороны Пожирателей, потому пока никто не разразился диким хохотом, разрушив серьезность происходящего, а Кэрроу мог, я поспешила начать.

– Перси, предъяви документ! – он достал листок из папки, при виде которой Белла поморщилась от неприятных воспоминаний.

– Вот, это разрешение Дункана Яксли, он разрешил, а я вот должен предъявить… – Беллатрикс не понравилось и то, как парень мнет добытый не кровью, но потом, пергамент, но еще больше ей не понравилось, как он мямлит что-то себе под нос и она еле заметно двинула палочкой. Перси получил ощутимый удар под ребра, направивший его речь в нужное русло. – Сегодня в доме будет проведен санкционированный Министерством, и Темным Лордом в частности, обыск, целью которого является выявление потенциально опасных угроз ныне существующей власти, расшатывание вертикалей которой грозит неудобствами всем жителям Британии, а значит, обыск оправдан интересами нашей родины! – Драко захлопал и несолидно заржал, не выдержав такой уморительной речи рыжего изменника. Да уж, выставить себя истинным защитником интересов Родины! Тут врожденный талант необходим…

Да не волнуйтесь вы о судьбе Перси, а уж тем более о душе, не стоит он того, правда! Я бы не предложила ничего подобного ни Биллу, ни Джоржду, ни кому еще. Потому что они бы отказались, но бывший помощник министра так сильно хотел стать действующим, что устоять перед подобным соблазном оказалось выше моих сил. И по сей день мистер Перси Уизли занимает ту же непонятную должность, абсолютно счастлив, окружен теплом и заботой любимой женушки Луизы – пышной круглолицей торговки сладостями, владеющей кондитерской лавкой. К тому же он уважаемый родитель трех дочерей и сына, довольно не глупых детей, кстати, и даже вхож в высшие слои общества, где его недолюбливают, но вынужденно принимают, и вообще, нисколько не переживает о своей бесповоротно бывшей семье, где проклинаем не только вслух, но и на деле. Хотя проклятия все как-то не срабатывают, и возмездие Перси не настигает. Вот и выходит, что высказывание, где утверждается о воздаянии по заслугам, в его случае не срабатывает. Может, конечно, и воздается, но уж точно не всем!

Прослушав до конца заразительное ржание сына, поднялся Люциус. Я непроизвольно поежилась, увидев на его губах улыбочку, с которой он так мастерски издевался над доктором Чичивиусом, но сразу же усмехнулась, вспомнив, кто для меня этот красивый видный мужчина, при виде которого замирают не только женские сердца, но и сердца неприятелей, знающих, какая тьма стоит за изысканным фасадом и высокомерным взглядом его серебряных глаз. Всё свое внимание муж сосредоточил на Чарли, привязанном к стулу у камина. Он не говорил, он просто подошел и наотмашь ударил его. Сила удара была невероятной, мужчина упал вместе со стулом, а из его носа брызнула кровь. Несколько её капель попали на белоснежный манжет супруга, тот достал еще более белоснежный платок, брезгливо смахнул им алые капли и бросил испачканную ткань в камин, не желая иметь дела и с такой мизерной частью Уизли.

– Жалкий, жалкий ты негодяй, Чарли Уизли! – последовал второй удар, только не рукой, а тростью, разрезавшей щеку Чарли до основания. Звук рассекаемой плоти собственного сына заставил Артура застонать, ну а Молли и так давно глотала слезы. – И говорить то с подобным низкопробным экземпляром как-то не хочется, мараться только! Принесло же тебя сюда, сидел бы со своими драконами… – Люциус покачал головой и махнул Макнейру. – Забрать его!

– Нет, пощадите, не забирайте, умоляю… – миссис Уизли не могла вскочить, заклинание надежно удерживало её на стуле, но вот умолять – это она могла.

Муж резко развернулся, тихо ступая подошел к женщине, обошел стул и, наклонившись к ней сзади, пальцами наклонил её голову назад. Его бархатный голос с нотками бешенства мог напугать любого.

– А моих детей ты пожалела, женщина? Своих плодишь не переставая, а мои жизни не достойны, по твоему? Однобокая мораль у Уизли, весьма однобокая! – Люциус обернулся к Артуру, раскрасневшемуся от безрезультатных попыток освободиться и защитить жену. – Твой ребенок будет приговорен к поцелую дементора, а остаток дней проведет, сгнивая заживо в Азкабане, без права на посещение, к слову. Я позабочусь о такой детали, не беспокойся! Полагаю, он выживет, но вот останется ли твоим сыном? Обещать не могу… – он не выживет.

Я лично подпишу ему смертный приговор и буду наблюдать за его исполнением. И произойдет это довольно скоро, после события, в результате которого я захочу уже не просто мстить, а убить. И такое моё желание, как ни абсурдно звучит, будет чистым, незамутненным сомнениями, и абсолютно искренним. Радость от гибели Чарли немного разбавит его невменяемость, но все же я останусь довольна. Только упав на самое дно, можно понять, на что ты способен. Я оказалась способна на многое. Сейчас можно, конечно, раскаяться в содеянном, но такое раскаяние не будет подлинным, а лгать уже поздно.

Уолден Макнейр и пара солдат, приведенных Блейзом, увели Чарли, но перед тем я не преминула продемонстрировать официальность происходящего и уже лично достала из той коричневой папки санкцию на задержание опасного преступника и изменника интересов Великого Темного Лорда – Ч. Уизли.

– Это тебе, мой подарок!

– Гермиона, это не можешь быть ты… – прохрипел окровавленный мужчина. Чарли, старший сын в семье, был крепким, жилистым и выносливым, с такой-то работой быть другим просто опасно, но удары мужа выбили из него весь дух. Страшно подумать, какого калибра ненависть в нем бурлила, раз он в два счета лишил такого атлета всех жизненных сил.

Из деревянных часов на стене вылетела кукушка и заглушила своим криком, означающим наступление полночи, мой тихий, но твердый ответ.

– Выходит, что могу…

Спустя минуту я выложила перед всеми присутствующими рыжими людьми еще кучу запретов, санкций и постановлений. Запрет на использование магии по субботам, запрет на разведение домашней живности во избежание сокрытия налогов в связи с невозможностью контролировать финансовыми работниками её численность, увеличение самого Временного Налога, уже просто в связи с таким моим желанием, запрет на работу, оплата которой превысила бы установленную мной невысокую границу, санкция на изъятие всего подозрительного, запрет на браки с полукровными магами – мой привет Гарри.

Во вторую стопку лег пятилетний запрет на использование метел, строго контролируемых Министерством, запрет на использование порталов, постановление о постоянном отслеживании магических проявлений М.Уизли и А. Уизли, добытый мной не без труда в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии, постановление об изъятии дополнительной платы за использование Сети каминов летучего пороха, и полное его отключение в случае неуплаты, да еще целая стопка всяких бумажек была мной извлечена из той папки, которая только чудом не загорелась под горящими взглядами всех находящих в помещении представителей семейства Уизли. Мелочи, но мне было приятно, даже не знаю, почему именно, но приятно. Многие из них я милостиво буду год за годом отменять, подражая манере Темного Лорда, но с той минуты судьбы всех рыжих чистокровных жителей Норы надолго оказалась в моих руках, совсем не чистокровных и, с некоторых пор, не слишком то чистых.

Обыск потому был узаконен в Министерстве, чтобы не дать Уизли восстановить свой дом сразу же после моего ухода, а постановление исключало такую возможность.

– Ищем карту! Где-то здесь должна была быть карта Малфой-мэнора! – я встала и хлопнула в ладоши, все зашевелились и принялись за свое черное дело. Блейз подхватил в качестве свидетеля Джоржда, Уолден потащил наверх черного от горя Рона, попутно выламывая ступени, остальные крушили на своем пути все, что попадало в поле их зрения. Я же отправилась с Беллой на кухню.

– Белла, нет, не там! – Беллатрикс потрошила разноцветные кухонные шкафчики, полные такой же разномастной посуды. – Хотя может и там…

– Здесь нет никаких тайников, нет! – слезы у миссис Уизли закончились, она тряслась и, насколько я могла понять, думала только о сыне. Тайников, конечно, не было, кто бы спорил, но я не могла остановиться, просто не могла…

– А я думаю, что есть! Продолжай, Белла, не обращай внимания! – последние слова были лишними. Женщина и так увлеклась своим главным инстинктом – инстинктом разрушения.

После того как вся навесная мебель была уничтожена, я прошла к Забини и принялась командовать уже там. К нашему обоюдному удивлению, в спальне Джорджа, под половицей у кровати мы нашли пожелтевшую карту моего дома и уставились на прямоугольник бумаги с древним оттиском печатки, которую и по сей день носит муж, с таким изумлением, будто ждали, что он вот-вот убежит на своих двоих. Подобная беспечность сражала наповал! Положиться не на магию, а на обычное углубление в полу?! К слову, от легкого прикосновения пальцев лабиринты замка проявились в одно мгновение, карта словно помнила меня. Может, так оно и было, кто знает? До сих пор кажется, что по-другому жизнь сложиться не могла, и все произошло так, как и должно было произойти. Хотите верьте, хотите нет…

– Значит так, проникнуть в дом? Найти прямые ходы? – Дункан Яксли, присоединившийся к нам уже после того, как Чарли транспортировали в помещения Визенгамота, решил учинить мне допрос, подыгрывая то ли Малфоям, то ли Лорду, то ли действительно желая все задокументировать, то ли просто скуки ради. Ломать, то бишь обыскивать, строго говоря, уже было нечего. Разве что стены завалить, но тогда бы они похоронили под собой и нас.

– Нет-нет, мистер Яксли, не ходы, а ход!

– Ход? Так и запишем… – мы наклонились над пергаментом, и я старательно диктовала начальнику Отдела Магического Правопорядка свои слова. От усердия Дункан высунул кончик языка наружу, пытаясь вывести практически неподвластной ему правой рукой, раздавленной дверью камеры в Азкабане, более или менее каллиграфические буквы. – А Корнер? Как вам про него сказали?

– Выкупил информацию, сказали.

– Вы-ку-пил… – перо продолжало протяжно скрипеть, а я диктовать. В гостиной, куда мы вернулась, находились не все, кое-кого еще допрашивал Забини, но Рон уже лежал связанный в углу комнаты, и не отрывал от меня пустого, ничего не выражающего взгляда. Его белая рубашка в мелкий красный горошек от крови стала просто красной, рыжие волосы слиплись, чем-то измазанные, но ни словечка от него я не услышала. Потому решилась подойти сама и наклонилась над его лицом, напомнив себе Люциуса, привыкшего говорить с людьми, нависая над ними всем телом.

– Как же я от вас устала, Уизли… – парня перекосило от такое моей правды, он закрыл глаза и плюнул мне в лицо. Промазал правда, с закрытыми глазами в цель попасть проблематично, но Круциатус мужа, до того момента спокойно всё созерцающего, своей цели достиг. Крик, боль, ужас – это меня не тронуло, я смотрела на все будто со стороны, а проходя мимо большого и на удивление целого зеркала в серванте, узнала этот взгляд. Ну вылитая Нарцисса на портрете, не отличить! Разве что на нем она неживая…

Драко и Перси аппарировали восвояси с час назад, Люциус унизил всех, кого хотел унизить, Белла попрактиковалась на Артуре и Джинни в пыточных заклятиях, секрет особой эффективности которых она мне как-то поведает, а Пожиратели выполнили все свои планы. В общем, подошло время прощаться, насовсем прощаться, пусть и не буквально. Тем более супругу явно все надоело, бывали в его жизни нападения и пострашнее, а значит и приятнее, чем эта демонстрация власти.

– Гермиона, еще минут десять и уходим, согласна? – мероприятие целиком и полностью было посвящено мне, потому и разрешение на его окончание должна была дать я.

– Согласна… – странное дело, но среди всего этого хаоса мне захотелось обнять мужа, просто чтобы почувствовать его тепло и доказать себе, что могу его, тепло, чувствовать, а ледяные руки и ноги не признак отказывающегося работать тела. Я протянула руку к ладони Люциуса и крепко её сжала, тут же ощутив, как он легонько сжал мою. Заигравшая на моих губах улыбка была идентична безумной улыбке Беллатрикс, и Молли что-то застонала о невменяемости и звериной жестокости, глядя на такое неуместное счастье, но Нотт и Белла лишь понимающе хмыкнули.

Пока все ждали что-то усердно дописывающего Яксли, проявляя уважение к высшим чинам и возрасту, Руквуд, притомившийся бить и крушить, открыл окно, желая вдохнуть свежего воздуха.

– Закрой, идиота кусок! – бешено заорала Лестрейндж, сверкнув глазами.

Мужчина стушевался, быстро захлопнул створки и опасливо поинтересовался:

– Но почему?

– Её просквозит! – это был апофеоз моей судьбы. Беллатрикс, спасающая грязнокровку от насморка…

Засмеяться никто не осмелился, только Люциус прижал меня к себе и странно улыбнулся. Понял, наверное, что свояченица как поезд без тормозов – не остановится ни перед чем, защищая его нынешнюю супругу и их общих детей.

Под недовольное брюзжание воистину сумасшедшей Беллы, рассерженной неосмотрительным поведением Руквуда, я и покинула Нору, чтобы уже никогда не вернуться…

Знаю точно, что свободу от прошлого я выборола в тяжелой борьбе сама с собою, а получив, опьянела от неё сильнее, чем от любого самого крепкого алкоголя или даже любви, и именно потому ни на миг не пожалела о ночи с тридцатого июня на первое июля 1999 года…

* * *

Вернувшись в Малфой-мэнор, мы никого там не застали. Дом был пуст. В том смысле, что отсутствовал не один Драко, но и всё хоть немного живое и мыслящее. Свои места покинули даже обитатели портретов! Мне пришлось не одну минуту звать Кисси всеми способами, вплоть до вербальных вроде «Аууу! Есть здесь кто?», пока она, наконец, не соизволила мне явиться.

– Что происходит! Ты где была?! Где все?

– Где Драко? – встрял сердитый муж, которого нисколько не волновали все, а только лишь сын.

– Миссис Гойл, она… она… – домовик всхлипнула и напугала меня до полусмерти.

– Что она?! – орала я не хуже Беллы.

В ужасе от моего крика Кисси живо ответила:

– Рожает! А хозяин у них там ждет! И я вот там решила побыть, со всеми, простите…

Дальше я не слушала и в очередной раз заорала, только на этот раз сильнее и от радости:

– Аааа!!! – умудрившись еще и подпрыгнуть, за что была награждена тяжелым вздохом супруга, непрозрачно намекающего на мою так и неискоренившуюся несдержанность. И правда, я не сдержалась и повисла на муже, как на дереве, еще и ногами его обхватила. Люциус силился сохранить серьезность, но все же рассмеялся и погладил меня по волосам, словно маленькую девочку успокаивал.

Стоило сразу догадаться, ведь Алексия всеобщая любимица, на неё даже Лорд по-особому смотрит – глазами Риддла, потому такая звенящая пустота Малфой-мэнора запросто могла объясняться событием, непосредственно к ней относящимся.

Дома у Гойлов царило оживление по накалу не уступающее оживлению на Кинг-Кросс за десять минут до отправления Хогвартс-экспресса. Продираясь к спальне подруги через заросли цветов, количество которых увеличивалось на глазах, и несколько раз наткнувшись на бегающего в неизвестных даже ему направлениях Михаэля, я успела как раз к тому моменту, когда дом огласил своим звонким плачем младенец – малышка, названная в честь бабушки Сюзанной. Мои руки были вторыми после рук её отца, державшие на этом свете пухленькую крошку с синими, как у матери глазами. Её тельце было таким теплым, таким хрупким и таким родным, а я действительно стану ей хорошей крестной мамой, что слезы покатились по щекам ручьями.

Если где-то счастье убудет, то где-то его обязательно станет больше, и я была безумно рада, что прибыло счастья именно у Алекс!

Пока подругу приводил в чувство доктор, а мужчины отмечали событие за бутылочкой виски в кабинете, я организовывала очередь сов, каждая из которых желала доставить поздравление первой, отчего пернатые дрались, не жалея перьев, лишь бы опередить соперника. Принимала посылки с игрушками и охапки цветов, распределяя их по дому так, чтобы можно было ходить, не опасаясь свернуть шею. Головы в каминах сменяли друг-друга с завидной частотой, и я разочек даже не разобралась, там Аманда Руквуд вопит тоненьким голоском о радостном событии или же Альберт Нотт зачитывает официальную речь о пополнении Британского общества достойной его представительницей, но я всем им клятвенно обещала поздравления передать.

Поставив на свое место Грэгори, и уже краем уха услышав краткую поздравительную речь Северуса Снейпа, будто с открытки читаемую, я решила заглянуть на кухню. На правах ближайшей подруги, так сказать. Мне хотелось убедиться, что проснувшись утром, Алексия получит на завтрак восхитительный шоколадный пудинг, а не соленую овсянку, обожаемую здешними домовиками!

Запутавшись в хитросплетениях закрученных в спираль коридоров, ведущих на нижний этаж кухни, я случайно завернула в маленький тупичок под лестницей и собралась было развернуться обратно, но моё внимание привлекла Шила. Она стояла ко мне спиной и любовно поглаживала лепестки шикарного букета огромных черных роз, с неё высотой. Несмотря на цвет, мрачными они не выглядели, бутоны словно обмакнули в расплавленное золото и их край горел ярким светом. Над цветами кто-то хорошо потрудился, и во мне взыграло женское любопытство, уж больно завораживающе смотрелась корзина.

Подарок был с намеком на что-то личное и я, подкравшись к домовику, попыталась рассмотреть надпись на открытке, но Шила мне не позволила, накрыв собой цветы и покачав головой.

– Почему нет? Красивые ведь цветочки… – маневр в обход не удался, и я прибегла к простому способу, явно Шиле чуждому во всех смыслах, она ведь всю свою жизнь служила аристократам, до воровства не опускающимся. – Ой, хозяин! – воскликнула я и ткнула пальцем за спину домовика. Наивное существо попалось на уловку и на мгновение потеряло бдительность.

Той секунды мне хватило, чтобы выхватить открытку и прочесть: «От Лорда, самой красивой женщине Британии, с наилучшими пожеланиями новоиспеченной матери и её дочери…». Простые слова, но эти простые слова были написаны от руки, а букет буквально кричал всем своим видом о сложности натуры его приславшего. Сердце защемило, оно подсказало мне, чего ждать Алексии от будущего…

Следовало перехватить цветы, но незамеченной такая дерзость с моей стороны не осталась бы, да и Шила смотрела умоляющими глазами, блестящими от слез, боялась, что поступлю нехорошо я, а убьют её. Домовику приказали доставить презент лично в руки миссис Гойл и тайно, но тут вмешалась леди Малфой, которой она плохого и не сделала ничего!

Я лишь сказала:

– Смотри, чтобы хозяин открытку не заметил! – моё напутствие продлило Михаэлю Гойлу жизнь.

Теперь знаю, конечно – чему быть, того не миновать, но тогда я готова была рвать и метать, глядя в след чуть покачивающейся Шиле, удаляющейся с тяжелой корзиной великолепных черных роз…

* * *

Вернулись мы домой, когда за окном уже вовсю палило жаркое солнце. Я наслаждением приняла пенную ванну, позволив Кисси за мной поухаживать и размять затекшую шею. Забралась в прохладную постель, где уже спал, разметав платиновые волосы по подушке, взъерошенный Люциус, праздновавший рождение Сюзанны с Гойлом и Драко до тех пор, пока Михаэль не отключился, с грохотом свалившись под стол. Нора поблекла в памяти – радость легко затмевает во мне злобу и боль, и я провалилась в сон без сновидений, но последнее, что четко запомнилось, это яркий алый свет, обволакивающий своим сиянием всю комнату…

Меня будили долго, трясли за плечи, кричали, кто-то стоял и смотрел на меня расширившимися от ужаса серыми глазами, думаю, то был Драко. Пытка тряской продолжалась долго, и мне страстно хотелось, чтобы эти сильные руки, наконец, отпустили мое слабое тело туда, где покой, туда, где никто не потревожит, не обидит, но что-то живое внутри не давало мне уйти, тянуло в обратном направлении, и я безумно злилась на это что-то…

Переступив через свое нестерпимое желание покоя, я еще раз приоткрыла веки. Ко мне наклонился муж, я точно помнила, кто он такой. Мужчина посерел и постарел, и я задумалась, отчего? Почему одет так небрежно? Почему у косяка стоит белая как мел женщина с ребенком на руках и взахлеб рыдает?!

Люциус дотронулся губами до моего лба, согревая его горячим дыханием, и исступленно зашептал:

– Живи, только живи!