Текст книги "Рыбы"

Автор книги: Рикки Рен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Жюль… Так его звали, – таинственно глядя в огонь, прошептал Анри.

– Что, прости? – поперхнувшись и продолжая в смехе прикашливать, недоумевал младший.

– Нашу ящерицу. – с улыбкой пояснил Анри. – Когда Томасу исполнялось пять, отец с мамой и дядя взяли нас на первую настоящую рыбалку. Факел был так взволнован, что не мог уснуть две ночи перед предстоящей поездкой. – Анри чуть улыбнулся Жюлю, замечая его живой интерес к этой истории. – Мы тогда с ним очень хорошо подготовились, взяв с собой три книги по определению разных видов рыб, четыре сачка, три вида лески, два удилища, даже зачем-то потащили с собой рыбный корм из маминого аквариума и три литровых банки для пойманных рыб.

Анри немного отпил из бокала, отметив, что коньяк этого урожая был просто изумительно хорош.

– Дорога до реки заняла больше трех часов, и если учитывать отсутствие сна в предыдущие две ночи и слабый вестибулярный аппарат нашего средненького, то легко можно понять, что видок на свой день рожденья у него был, мягко говоря, не очень. Но невзирая ни на какие уговоры, наш упрямый герой, разумеется, не поддался общим пожеланиям и вместо того, чтобы мирно видеть сны в уютном салоне отцовского Bugatti, он стоически рыбачил на берегу в своих маленьких синих резиновых сапожках, – продолжал Анри, вызвав очередную улыбку Жюля. – Так вот, на второй час, когда он понял, что ловля рыбы у нас не клеится, унылый и очень сонный Томас решил, что нам просто-напросто пора раздобыть неподалеку парочку жирненьких дождевых червей, чтобы дело быстро пошло в гору.

Мы брели по каменному берегу уже около двадцати минут, когда решили выкопать ямку-ловушку для червяков, в которую положили банку с рыбьим кормом, на который, разумеется, мигом должны были сбежаться все черви в округе. Заложили ловушку и начали ждать. Ждали около получаса, пока оба не свалились в мертвый сон. Я отчетливо помню, что мне тогда снилась Анета, белокурая девочка с красивым каре, которая подарила мне пластилинового жука на последнем году детского сада. С женщинами у меня всегда ладилось. – весело протянул он, вдыхая неповторимые нотки кожаного портмоне и сандалового дерева из своего бокала. – Так вот, я смирно спал, видя в своем сне белокурого ангела с пластилиновым жуком, пока чей-то громкий плач не вытащил меня из царства Морфея.

Проснувшись, я увидел перед собой ревущего Томаса, яро потирающего глаза и крепко держащего в руках ту самую банку. «Анри, – обратился он ко мне. – Анри… Я даже не мог представить… Я был таким усталым, мне было так плохо, и я уже даже ничего не ждал, не надеялся даже на маленькую рыбёшку, даже на муху, а тут он», – малыш протянул мне ту самую банку, на дне которой лежала маленькая ящерица, мирно свернувшаяся калачиком. «Я… Я так счастлив, – улыбался сквозь слёзы Томас. – Он такой красивый, я назову его Жюль». Знаешь, я ведь никогда не видел его таким счастливым, – продолжал Анри.

– Жюль прожил у нас около года, пока в один день мы с Факелом не смогли найти его, он просто пропал. Томас не выходил из комнаты неделю, плохо ел и почти ни с кем не разговаривал. А вечером перед его шестым днем рождения мама собрала нас всех в гостиной и сказала, что у нас с Томасом совсем скоро будет младший братик, – Анри взглянул на ошарашенные глаза Жюля, отставляя бокал в сторону. – Томас тогда заплакал, подбежал к маме и, обняв её за большой живот, сказал, что тебя назовут Жюлем. Так мы тебя и назвали, – закончив повествование, Анри осушил бокал и аккуратно убрал его на маленький мраморный столик у камина.

– Невероятно… – не моргая прошептал, Жюль, глядя куда-то в огонь, – В честь ящерицы…

– Жюль не был обычной ящерицей, – улыбнувшись уголком рта, сказал Анри. – Полагаю, что он бы гордился своим тёзкой, если бы встретил тебя таким. Как гордился Томас, всегда гордился, – Анри положил ему левую руку на плечо и легонько похлопал.

– Она еще чуть-чуть подрагивает, – заметил Жюль, не отрывая глаз от левой руки брата. – Как это тогда произошло? Мы ведь толком никогда не говорили об этом. – Младший брат сочувственно посмотрел на Анри.

– Я… – начал старший, но решил сначала обновить XO у них в бокалах. – В тот вечер мы с дядей сидели в гостевой комнате у маминого аквариума, обложившись несколькими томами определителей рыб. Нам тогда только-только привезли нескольких новых сомиков, и дядя взялся помочь мне с нашим рыбьим регистром. – Жюль одобрительно кивнул, ведь он хорошо помнил, как бережно они относились и любили это мамино увлечение…

Братья исправно заносили всех обитателей «Эриду» в свой собственный регистр, добросовестно проводя перепись его граждан. Такой поход помогал вовремя рассчитать необходимое количество корма, лучшее время чистки аквариума, лучше понять, смогут ли мирно ужиться все рыбки между собой.

– Мы почти закончили, когда дядя ушел на инициацию… – Анри приостановился, а Жюль стал нервно прокручивать в руке бокал. – Я тогда не верил во всё это, но все-таки смутно помнил о том, что случилось с дедом, когда он попытался возглавить траст вместо временно исполняющей обязанности Хранителя из семьи Кебе, невзирая на все эти байки о проклятье. Мне было всего шесть, когда это произошло с дедом… Я часто думал, что всё это могло быть всего лишь сном, ведь ему тогда уже было за восемьдесят… Всякое могло случиться, да и всякое могло привидеться. По крайней мере отец убеждал меня в этом. В свои четырнадцать я считал себя достаточно взрослым, чтобы согласиться с отцовскими доводами, но… Я боялся, Жюль, я очень боялся за дядю. Мне нельзя было заходить в общий зал, поэтому почти всё время я провел, сидя напротив входа перед дверью. Помню звук аплодисментов, ознаменовавших начало встречи, потом собравшиеся притихли, и слово взял кто-то один. О чём была речь, мне было не разобрать, но меня успокаивал тот факт, что я не слышу за дверью вскриков. Так продолжалось около пятнадцати минут, в течении которых я отчаянно ждал повторных аплодисментов, которые бы означали, что официальный приказ всё же был подписан. А согласно дошедшим до нас байкам о проклятье, подписание является важнейшим признаком того, что Зиндае принял претендента в качестве наследника.

– Зиндае Кебе, первый Хранитель фонда? – неуверенно уточнил Жюль.

– Да, тот самый, что сначала спас имущество семей-основателей во время войны, за что и был назначен в 1945-м Хранителем всех средств траста и, по сути, главным распорядителем, а затем проклял всех его членов за попытку вести дела за его спиной.

– В уставе траста до сих пор прописано, что лишь Хранитель из семьи Кебе может быть распорядителем средств.

– А если быть более точным, – смотря на огонь в камине сквозь бокал, пояснял Анри. – Наследник семьи Кебе мужского пола. Это по факту и стало лазейкой для семей-основателей, ведь в случае отсутствия наследника мужского пола со стороны Кебе побыть временным Хранителем формально может один из глав семей-основателей.

– И из всех глав семей-основателей, которые пытались возглавить фонд, с тех пор никто не доходил до подписания приказа?

– Если верить тому, что я слышал, то нет. Пара человек успевали поставить часть своей подписи, как и наш дед, что формально делало главой вдову временного хранителя, как это случилось с нашей бабушкой.

– О смерти которой нам ничего не говорили до инициации дяди, – с горечью прошептал Жюль.

– Как я понимаю, они держали это в тайне, опасаясь, что своих претендентов на инициацию захотят представить другие дома-основатели, если им дать время на обдумывание. По этой причине объявление было сделано прямо на ежегодном собрании, за день до инициации. Так как у дяди не было супруги, он мог назначить регентом-хранителем нашего отца.

– То есть подписание – это финальная часть проклятья?

– Мне тогда хотелось в это верить. В прошлый раз, когда я, сидя на том же самом кресле, ждал деда, вместо повторных аплодисментов я как раз услышал вопли ужаса, заставившие меня ворваться в зал и увидеть то, что я тогда увидел. И вот спустя всего восемь лет я снова ждал… Ждал, пока время снова подходило к полуночи, как и в прошлый раз, как и в тех самых байках о проклятье траста. Часы показывали без тридцати секунд полночь, когда я услышал оглушительный звук аплодисментов. Я тогда подумал, что это был самый счастливый миг в моей жизни за последние годы. Я перестал чему-либо радоваться, с тех пор как мамы не стало, но те аплодисменты словно вырвали меня из темноты. Не помня себя от радости, я ворвался в зал, когда на часах с бронзовым спрутом было без пяти секунд полночь. Дядя сначала очень испугался, увидев меня в дверях, но потом тоже перевёл взгляд на часы, и мы вместе засмеялись… Он ведь почти смог… Почти… Секундная стрелка была на отметке три секунды до полуночи, когда из его глаз… – Анри опустил взгляд. – Из его глаз пошла кровь, затем он схватился за сердце и упал на стол. К сожалению, на этом его мучения не заканчивались. Дядя бился в конвульсиях еще две секунды, пока не поднял голову и посмотрел на меня в последний раз, после чего он снова рухнул на стол и больше уже не поднимался… Никогда. На часах, как и тогда с дедом, была ровно полночь, – Анри какое-то время молча смотрел в стакан, не в силах продолжить рассказ.

– Я тогда…– снова начал старший, – увидев это тогда, я всё вспомнил. Я точно видел то же самое с дедом… Кровь из глаз, конвульсии и ровно полночь на часах… И отец… Отец тоже это видел…Он стоял всего в двух шагах справа от него в ту ночь. Он просто не мог не помнить… Он всё знал… Знал и позволил дяде… Ради денег… Ради этих чёртовых денег… – Анри зарылся ладонями в волосы и медленно выдохнул: – Плохо помню, как я пришел в детскую… Помню лишь, как что-то говорил Томасу про дядю, отца и про то, что нам нужно уезжать отсюда вместе с тобой, пока отец и нас не отправил на закланье. Я говорил и говорил, но он совсем меня не слушал. Я хватал его за руки и пытался тащить с собой, но, несмотря на четырехлетнюю разницу, Томас был крепкий малый, и все мои попытки казались ничтожными. И тогда я… Я толкнул его…

Анри устремил взгляд на покойного Томаса, с силой сжав подлокотник кресла.

– Не успев осознать, насколько я тогда был неправ, пытаясь силой выволочь его из дома, я получил от Томаса несколько подсечек, после чего мы наконец начали продуктивный разговор. Он убедил меня, что мы вместе всё выясним у отца, и с дядей, скорее всего, всё должно быть в порядке.

Спустившись вниз, мы обнаружили, что первый этаж полон людей, которые в панике метались по дому, а в центре всего этого хаоса стоял наш отец. Томас первый подошел к нему и что-то сказал на ухо, после чего двое отцовских сподручных скрутили меня и силком утащили в гостевую комнату. Отец с Томасом молча шли за мной, пока, наконец, потеряв терпение, отец не ускорил шаг и, зайдя в гостевую, не закрывая двери, отвесил мне такую пощёчину, на которую был только способен, не переходя на удар. «Как ты посмел?! – сказал он мне тогда. – Как ты посмел курить эту дрянь в моем доме?! Снова! – говоря это, он еще раз впечатал свою ладонь в моё лицо. – Еще и брата в это втянул!» – Я посмотрел в коридор и увидел осуждающий взгляд стоящего там Томаса… Он мне не верил… Ни единому моему слову. Скорее всего, тогда в холле он прошептал отцу, что я снова курил марихуану. Не поверил… Решил, что я снова… Но это было всего раз, когда мамы не стало…

Анри не сводил взгляд с тех самых часов с бронзовым спрутом, а Жюль молча смотрел в пол.

– Отец всё знал и всё видел, а я все никак не мог понять, зачем ему весь этот цирк. Я кричал Томасу, что отец лжёт и что он всегда знал, что будет с дядей, на что отец снова меня ударил, но теперь уже по-настоящему. Томас какое-то время молча стоял в коридоре, но потом подошел к отцу, приобнял его и сказал, что они должны идти к дяде. Остальное я помню как в тумане… Лишь припоминаю, как пытался схватить Томаса и силой оттащить от отца, как он брыкался, и отец отчаянно пытался нас растащить. Помню, как я резко толкнул их обоих в сторону и как Томас влетел в мамин аквариум… Наш красивый «Эриду» рассыпался на сотни кусочков стекла, рыбки разлетелись в стороны, а Томас смотрел на меня, весь в кровавых царапинах, и отчего-то совсем не злился, а просто тревожно качал головой, что-то шепча.

Анри перевёл взгляд на брата:

– Ты знаешь… Я часто думал, что стало с теми рыбками? Мне отчего-то казалось, что не будь они испорчены нашим выверенным одомашниванием, им было бы намного проще. Я до сих пор полагаю, что они весьма успешно смогли бы сосуществовать друг с другом в естественной среде, без расчётов и ограничений. Без стеклянной коробки. Мы ведь покупаем их свободу за иллюзию безопасности, но вот мгновение – и все они на полу из-за драки двух мальчишек. Мы ведь не спрашивали, хотели ли они этого.

Анри налил себе еще XO и вопросительно посмотрел на брата. Жюль, не сводя с него сочувствующих глаз, еле заметно кивнул.

– Я плохо помню, как схватил одну из рыбок с пола и выбежал из комнаты, нашел тебя в детской и усадил в отцовский Bugatti. Мы быстро отъехали от дома в сторону ближайшей заправки, по пути я, правда, кое-куда заехал, но… Я плохо помню детали… В общем, с заправки я хотел позвонить нашей тёте Селене, чтобы она забрала нас к себе в Гонконг. Мы почти доехали до моста, но на улице начался сильный дождь, перешедший в ливень, когда мы достигли оврага на повороте… Я потерял контроль, и нас перевернуло… Когда я очнулся, отец с Томасом увозили тебя на скорой в реанимацию. Я пошёл за ними, чтобы поехать с тобой. Помню, как я положил руку на твое плечо… Ты еле дышал…

Анри тяжело выдохнул.

– Отец тогда с силой оторвал меня от тебя, сказав, что я не смею больше никогда к тебе прикасаться. Когда скорая уехала, я увидел оставшегося поодаль Томаса. Шёл сильный ливень, вокруг было так мокро и темно, но его глаза пылали, словно два факела. Я пытался всё ему объяснить, но он не слушал меня. Мы били друг друга что было сил, пока просто не скатились в овраг, продолжая ворочаться в грязи.

Анри быстро осушил стакан, убрав его обратно на мраморный столик.

– Томас ударил меня еще несколько раз подряд, перед тем как подняться на ноги. Развернувшись ко мне спиной, он сказал, что больше никогда не желает меня видеть, и быстро зашагал в сторону дороги. Я лежал там, весь в грязи, ещё минут десять, а затем, попытавшись подняться, понял, что моя левая рука, на которую при нашем падении в овраг приземлился Томас, была сломана в нескольких местах. Пешком я добрёл до заправки, там дозвонился до тётки и уснул прямо у телефонной будки. Следующим вечером я проснулся уже в доме её друзей, а через два дня она прилетела за мной сама и забрала в Гонконг. Отец был не против, – завершил Анри, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди, глубоко выдохнул.

Жюль молча кивнул головой, переводя взгляд с Анри на покоящегося в гробу Томаса.

– Последние три месяца он очень плохо спал. Я знал, что он что-то скрывал от меня и планировал последние два года, но никак не мог понять что. Знаешь… Мы ведь всё проверили. Еда, напитки, одежда, ручка, бумага. Если кто-то из семей всё время травил нас одного за другим, то должны же были остаться хоть какие-то следы, – Жюль расстегнул верхние пуговицы рубашки и по примеру Анри откинулся на спинку кресла.

– Формально причина всё так же остановка сердца, – начал Анри. – В мире есть несколько десятков ядов, способных вызвать похожий эффект и не оставить при этом никаких следов. Но вопрос состоит в том, кому это всё нужно и как, в конце концов, им удается проворачивать всё это раз за разом, не привлекая при этом лишнего внимания. Кстати, ни одного из представителей семей-основателей не было на похоронах. Ни пунктуальных Лангле, ни обычно подающих другим пример Лоупов, никого из Оуков или Сигони. Ладно чета Драго, они в целом не сильно контактны, но то, что Картье и Иглы только отзвонились, я не ожидал. Кстати, не находишь странным, что Бернары тоже не явились? Ведь для них это был бы такой удобный случай невзначай утереть нос семейству Игл.

– Нашел бы очень пугающим, если бы они появились, – потерев запястье, ответил Жюль. – Их дом сгорел три месяца назад… Супруги Бернары вместе со своим сыном. Мне очень жаль, Анри, я помню, что Оберон был твоим одноклассником.

– Оберон… – тяжело выдохнув, прошептал Анри. – Сначала семья Бернар полным составом, потом наследник Леро. Прямо детектив какой-то.

– Да, только с элементами вуду, – добавил Жюль. – Ты в этот вариант совсем не веришь?

Анри перевел взгляд на часы и увидел, что они показывают без одной минуты полночь. Глубоко вздохнув, он откупорил новую бутылочку «Леро Extra» двадцатилетней выдержки и аккуратно разлил коньяк по ранее приготовленным рюмкам-тюльпанам на высокой ножке с узким горлышком.

– Вера – удел юных, а я способен только на скепсис и саморазрушение, – задорно сказал он, протягивая бокал брату. – За Факела, который еще столько всего мог изменить, но тем, что он этого не сделал, он уже изменил многое.

– За Факела, – согласился Жюль и, посмотрев в сторону гроба, добавил: – Я тут подумал, эти запонки…

Анри молча кивнул и, сняв с себя серебряные запонки в форме небольших кораблей, осторожно подошел к гробу, словно боясь разбудить Томаса, аккуратно меняя на серебряную пару столь несуразно подобранные организаторами медные в форме морских якорей. Жюль осторожно убрал пряди с лица погибшего брата и, наклонившись, последний раз поцеловал его в лоб. Недолго постояв у гроба в тишине, он кивнул Анри и так же молча вышел из комнаты.

Часы показывали уже половину первого, но Анри, сидя в кожаном кресле напротив часов, всё смотрел на мирно лежащего в гробу Томаса, крепко сжимая в руке найденную утром фигурку.

Глава 2. Медуза

– Тик… Тик… Тик… – злосчастные часы с бронзовым осьминогом по-прежнему заставляли Анри ощущать дрожь в теле, раз за разом прокручивая в его голове сцены со смертью деда и дяди.

– Два часа ночи, – с удивлением констатировал он, проснувшись всё в том же кресле главного зала, прямо напротив гроба покойного брата. Несмотря на то, что кресло оказалось на удивление комфортным, Анри нехотя привстал, намереваясь всё же дойти до своей спальни. Громко шоркая ногами, он поплёлся вдоль длинного темного коридора, прихватив с собой бутылку открытого «Леро Extra».

– Та-да-да… тра-да-да-да… да-да-та… Да как же там было? – довольно насвистывал он полузабытую рок-балладу.

Поднимаясь на второй этаж, Анри чуть замешкался, но, приближаясь к своей комнате, начал напевать:

– Мой страшный зверь… Он в темноте совсем один… А что там было дальше? О! Залезь в мой шкаф… Найди скелет, играйся с ним! В моей руке… всего лишь пульт… Давай со мной! Забьём в башку ещё нулей и пропоём… – снимая левый ботинок на ходу, Анри на секунду потерял равновесие и чуть не уронил бутылку коньяка двадцатилетней выдержки на пол. – Стой… Плетись… Иди… Беги… Стой, плетись, иди, беги…Стой! Плетись! Иди! Беги! Стой!..

– Я у тебя за спиной, – услышал он позади себя финальную реплику припева из открытой двери темной комнаты и от неожиданности выронил бутылку.

Тяжело дыша, Анри старался не двигаться, словно игнорируя собственные уши. Он хорошо понимал, что этот странный гортанный голос точно не принадлежал Жюлю или кому-то из персонала. Еще лучше он понимал, что не хочет видеть то или того, кому этот голос принадлежит.

– Я у тебя за спино-о-о-ой, – настойчиво донеслось позади, но Анри все так же не шевелился.

– Спиной! Спиной! Спиной! Спиной! Спиной!

Не выдержав столь мерзкого визга, Анри с болью схватился за уши, обернулся на звук, и голос в ту же секунду стих. Весь пол комнаты был залит алой кровью, в которой медленно бултыхались мелкие аквариумные рыбки.

– Только не на кровати, – шёпотом молил он, переводя взгляд в центр комнаты. – Только не на кровати… Только не… она!

Но это была она. С большой деревянной кровати в центре комнаты на него сейчас со злостью глядели два серых глаза. Голова девушки была вывернута в неестественном положении, так, что копна её длинных каштановых кудрей свисала вниз, словно щупальцы медузы. Мертвенно-бледные руки раскинулись на постели, словно на них были перерезаны сухожилия, отчего их владелица уже не могла ими управлять. Из тонких вен на пол всё ещё продолжала струиться кровь.

– Ты опоздал… Ты видишь, что ты опоздал?! – рычала девушка.

– Мари-Жюли, – опустив глаза, начал было он, но тут же был перебит.

– Стой… Плетись… Иди…Беги… – начала она.

– Я… – снова попытался он.

– Стой, плетись, иди, беги… Стой! Плетись! Иди! Беги!

– Послушай! – закричал он.

– Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги!

Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги!

Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги! Беги!

Жуткий визг резал его уши так сильно, что, не выдержав этой резкой боли, он упал на пол…

Холодный пот крупными каплями стекал со лба Анри, когда, открыв глаза, он обнаружил себя по-прежнему сидящим в кожаном кресле напротив бронзовых часов с осьминогом. Два часа ночи… Тяжело вздохнув, Анри медленно побрёл к себе, оглянувшись на бутылку открытого «Леро Extra», но чуть поколебавшись, решил оставить её здесь. Быстро пролетев ступеньки на пути к спальне, он чуть замедлил темп, подходя к своей комнате в конце коридора на втором этаже. Дверь снова была открыта… Осторожно, словно по льду, он выверял последние восемь шагов до открытой двери. Восемь… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один…

Лежавшие на прикроватном столике бумаги были небрежно раскиданы по полу ворвавшимся из незакрытого балкона ветром. Медленно подойдя к кровати, он быстро снял пиджак и, повесив его на стул, посмотрел вдаль сквозь открытый балкон. Он смотрел в ту сторону, где днём четко виднелась ярко-багровая крыша особняка семьи Лангле.

– Прости меня, Мари-Жюли… – прошептал он, упав на кровать, и в то же мгновение обессилено уснул.

В ту ночь ему больше ничего не снилось.

– Как насчет утреннего кофе в постель?

Анри привстал на локти, пытаясь установить источник разбудившего его шума, это оказался нависший над ним Жюль.

– Я бы предпочел, чтобы меня спросил об этом кто-нибудь посимпатичнее, – ответил он, переворачиваясь на правый бок.

– Мне позвать дворецкого? – лукаво хихикнул младший, стаскивая с брата одеяло.

– Позови мисс Францию… – зарываясь в подушку, прорычал Анри.

– А как же девушки-воины из твоего любимого девчачьего аниме? Я, кстати, слышал, что у отца были определённые опасения в тот период на твой счет.

– Что за нелепые гендерные стереотипы, это вообще-то культовая классика японской анимации, – зевнул он, отбирая у Жюля своё одеяло. – Почему так рано? Погребение же в одиннадцать?

– Пришлось перенести погребение на вечер. К часу нам нужно быть на благотворительном приёме в Монпарнасе. Так что жду тебя на завтрак через двадцать минут, – деловито отчеканил младший и, выждав несколько секунд, с улыбкой добавил: – Месье Чёлка.

Запустив в ускользающего в двери брата подушкой, Анри ещё несколько минут неподвижно смотрел в белый потолок, с удивлением понимая, что впервые за девятнадцать лет он ночует в стенах родного дома.

Приняв душ, одевшись и наспех расправившись с завтраком, Анри всё ещё в полудрёме сел в машину и, проспав почти всю дорогу, неожиданно для себя оказался в пятнадцатом округе Парижа, а если точнее – в одном из самых высоких в Европе панорамных конференц-залов знаменитой башни Монпарнас.

Подобные приёмы часто напоминали Анри рыбный косяк. Сбиваясь в кучку, тучи рыб, преодолевая собственное ничтожество, пытаются предстать перед миром чем-то большим, нежели они сами. Все эти знатные гости, мелкие поодиночке, собираясь вместе, раздувались до неимоверных размеров, с самого утра заливая литрами алкоголя остатки собственного разума… И зачем только Жюль притащил его сюда сразу после завтрака? Ему же ещё нужно успеть собрать чемодан до отъезда. Анри нервно покрутил часы. Время 13:20, до обратного рейса в Гонконг ещё десять с половиной часов, так что, в принципе, он успевает.

– Ну, великий, – прервал его мысли младший из детей Леро, беспечно потягивая апельсиновый сок. – Кто на этот раз предстаёт перед нашим взором?

– Судя по собравшимся сегодня персонам… – Анри лениво перемещал взгляд по залу, слегка задержавшись на интересной фигуре, отстранённо попивающей коктейль у самого входа. – Стая судаков.

– Судаки? – блондин с вопросом закусил нижнюю губу. – Поясни.

– Обитают только в пресных водоёмах, – начал старший, многозначительно указывая на ютившуюся в углу прессу. – Иначе бы на камеру не светились. Хищники, их выдают крупные клыковидные зубы на верхних и нижних челюстях, – продолжил он, озираясь на персональных телохранителей, дежуривших вдоль периметра зала. – Судя по видимым признакам, – он переводил взгляд с гостя на гостя, мысленно выделяя отдельные предметы их гардероба, – их рацион в основном состоит из мелкой рыбы, лягушек или раков, – поймав недоумённый взгляд своего собеседника, он тут же потрудился пояснить: – То есть их в основном питает средний класс, – надкусив оливку из бокала, он продолжил: – Напомни мне основную тему сегодняшнего приёма?

– Торжественное открытие Фонда борьбы с коррупцией в странах Восточной Европы и Центральной Азии, – с интересом протянул Жюль.

– Ну разумеется… Предпочитают галечное дно, особенно если там есть коряги, пни, камни, за которыми можно спрятаться. Используют их как укрытие, – Анри многозначительно перевёл взгляд на вывеску с логотипом упомянутого фонда. – Такое поведение помогает рыбе охотиться из засады. Окрас позволяет судаку маскироваться, так рыба подпускает на близкое расстояние жертву, а затем резким рывком захватывает добычу. Большинство из них, должно быть, банкиры или торговые представители. Итак… Зачем я здесь? У меня обратный рейс в полдвенадцатого ночи, – лениво протянул он.

– Подожди еще пару минут, братец, – с нежностью отрезал блондин. – Только постарайся не сожрать тут никого, – похлопав брата по плечу, добавил он. – Я пойду найду пару человек и вернусь с новостью, надеюсь, что с хорошей.

Анри задумчиво уставился в угол, не сводя глаз с заинтересовавшего его мужского силуэта у самого входа.

– Но что более интересно, – шёпотом продолжал он. – Хоть судак и считается стайной хищной рыбой, всё же крупные его особи предпочитают одиночество, – завершил он, расправившись с оливкой и убрав всё ещё полный стакан «Маргариты» на соседний столик, напрямую направившись к высокому незнакомцу. – Широкоплечий… – отметил он.

Широкие плечи всегда подсознательно вызывали у Анри восхищение, хотя бы потому что, во-первых, как в детстве часто любила повторять его земной идол – тётя Селена, ничто так явно не указывает на силу характера мужчины, как величественные плечи и спина, а во-вторых, оттого что всем этим он, к сожалению, не обладал. Несмотря на свои почётные тридцать три, он до сих пор был куда меньше чем собственный младший брат.

– Мы знакомы?– в недоумении выдавил почти двухметровый «судак», медленно попивающий свой «Майтай» и отчаянно пытающийся сообразить, с какой целью темноволосый незнакомец, подойдя практически вплотную, вот уже полторы минуты молча таращится на его плечо.

– О, простите, – всплывая из глубин своих мыслей, вернулся на сушу Анри. – Анри Леро, – протянув руку, добавил он. – Мой брат Жюль – один из собственников этого здания. Зал, конечно, не самый шикарный, но, как говорится… – глаза Анри предательски соскочили на невероятной красоты изящные запястья, нежно обвившие сильные руки судака.

– Джеральд, друг мой, ты не представишь меня своему собеседнику? – Анри с трудом перевёл взгляд с потрясающих девичьих кистей на тёмные, как пропасть, глаза. Вне всякого сомнения, если широкоплечий – судак, то она должна быть тиной. Определённо тиной! Если бы у падения в бесконечность было дно, то самое конечное дно, во тьме которого вы бы без зазрения совести поступились любым постулатом морали и не моргнув расстались бы с собственной жизнью, – на этом дне вы бы нашли тину. Уникальное по своей природе, это создание включает в себя десятки тысяч растений, на троне численного преимущества которых неизменно восседают водоросли. Сначала она даст вам всё, чего вы желаете, а затем всем, что вам нужно, станет только она.

– Месье Леро, позвольте представить вам моего босса – мадам Тамилу Куле, – медленно протянул судак довольно раздражённым голосом. Ему явно не доставлял удовольствия этот разговор.

– Тамилу Николь Куле, – улыбнувшись, поправила она. – Леро… – собеседница многозначительно закусила нижнюю губу. – Слышала о вашем отце, соболезную. Очень неприятная история. Авария средь бела дня, – девушка по-театральному трагично потупила взгляд. – И ещё о брате… Он был довольно хорош на посту главы дома, – манерно положив руку на его ладонь, на выдохе завершила она.

– Благодарю вас, мадам. Томас действительно был достойной заменой отца, не только в отношении урегулирования внутренних дел, – Анри сделал короткую паузу, – но и развития новых направлений, в которых, рискну предположить, спустя всего несколько лет компании бы явно не было равных, – он приподнял правую бровь, глядя прямо в бездонные глаза напротив. – Его стиль руководства я бы назвал безупречным, – заключил он весьма официальным тоном, не отводя взгляда от девушки. – Еще раз благодарю вас и рад нашему знакомству, мадам Куле. Наследница легендарной империи Куле… Наши предки вели когда-то общее дело, если не ошибаюсь? – улыбаясь, добавил он, высвобождая свою руку от нежного касания столь ласковой тины.

– Да, полагаю, вы правы, – коротко отрезала мадам Куле, делая небольшой глоток пинаколады и перекладывая коктейльный бокал в теперь уже свободную правую кисть. – Но ваш предок обскакал моего, сыграв в дружбу до гроба с кучкой фанатов вуду где-то в Южной Африке, – ехидно добавила она.

Вот это реакция… «Ну что же с вами, королева, вас обидел мой невинный вопрос?» – блаженно улыбаясь, мысленно повторял про себя Анри, не сводя глаз со своей собеседницы. Капризно сдвинутые брови, манерное одёргивание с лица слегка выбившейся прядки…

– Это всё же не вся правда, мадам Куле, – с улыбкой протянул он.

– О чём это он? – злостно выдавил разгорячённый «судак».

– Мадам Куле знает о чём, – нежно высвободив бокал из её кисти, Анри взял его в свою правую руку и неспешно отпил. – Недурно, но я пробовал и лучше, – улыбаясь, добавил он.

– Прошу прощения, мне нужна минуточка внимания, – общий гул нарушил, как всегда, безупречный Жюль. – Дорогие друзья, от лица нашей галереи я хотел бы ещё раз поблагодарить всех собравшихся на этом важном приёме, в особенности организатора этого мероприятия и… мою очаровательную невесту… мадам Тамилу Николь Куле! – зал зааплодировал, и мадам Куле, расплывшись в довольной улыбке, выхватила свой бокал у ошарашенного Анри и поднялась на сцену.