Текст книги "Умереть и полюбить (СИ)"

Автор книги: Retinox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Пролог ==========

Сколько я себя помню, я всегда вызывала недовольство у окружающих: родителей, учителей, друзей, если таковыми можно назвать людей, стремящихся получить от дружбы со мной только выгоду для себя. Все преследующие меня в этой жизни проблемы, так или иначе, связаны с тем, что родилась я не с тем полом – девочкой, хотя родители так хотели мальчика. Упорно, из года в год, отец с матерью пытались сделать сына, наследника, но, назло обоим, рождались почему-то только девчонки. Как итог, у родителей получились трое дочерей и я, как последняя и самая неудачная попытка. «Почему самая неудачная?» – спросите меня вы. Отвечу: потому что после меня мама больше не могла иметь детей. И отец, повздыхав, решил приложить все силы, чтобы воспитать из меня достойного наследника.

В то время как моих сестер баловали и покупали новые игрушки, платья и заколки, меня обряжали в неизменные штаны, обстригали мои каштановые волосы, а вместо красивой Барби давали в руки конструктор и машинки, утверждая, что это развивает логическое мышление.

«И вообще, ты уже большая! Зачем тебе эти куклы?» – говорили они, забирая из рук плачущего ребенка украденные у сестер игрушки.

Когда мои сестры ходили на уроки танцев и фортепиано, отец, взяв за руку, упорно вел меня сначала на плаванье, а затем на борьбу. Всё это здорово сказалось на моем телосложении: со спины – ну вылитый пацан. Как сейчас помню дикую детскую обиду, когда меня впервые обозвали мальчиком на улице. Но ведь я девочка! Де-воч-ка!

Скажу, что занятие спортом, а в частности кикбоксингом, пошло мне на пользу, здорово закалив мой дух. Дома, на улице, в школе никто не смел обозвать меня или обидеть, без риска заполучить хороший фингал под глазом. Я всегда и везде могла дать отпор. Поначалу делом, а в старших классах уже и словом. Благо начитанность хорошо подвесила мой язык.

Всё изменилось, когда мне исполнилось шестнадцать, и к нам в класс перевелся новый мальчик. Как сейчас помню, его звали Митя и был он очень красивый: высокий блондин с голубыми глазами, в глубине которых просыпалось солнышко всякий раз, когда он кому-нибудь улыбался. Помню, как он первый раз посмотрел на меня и улыбнулся, и мир вокруг меня замолчал… Настолько глубоко и сильно было мое потрясение. Именно тогда я захотела сделать из себя нормальную девочку, а не то подобие недомальчика, что вылепили из меня родители.

Сначала я отрастила волосы, потом отвоевала себе юбку. В финале состоялось грандиозное сражение между мной и моим отцом за право пользования косметикой. Заломив отцу руку за спину и проведя болевой прием, я надолго отбила желание прятать мою косметичку и выкидывать помаду в мусорное ведро.

Но какие бы титанические усилия я ни прилагала к изменению своей внешности, как бы тщательно ни накладывала макияж, мальчики в моем окружении ни в какую не хотели видеть во мне девочку, ну или хотя бы особь женского пола. Слишком долго они ассоциировали меня с грозным бойцом, ломающим носы и нещадно наставляющим синяки всем, кто посмеет косо взглянуть или посмеяться.

Не знаю, сколько бы еще длилась подобная жизнь, полная всеобщего недопонимания, если бы со мной не случилось одно происшествие, полностью перевернувшее, в прямом и переносном смысле, всё мое существование.

========== Глава 1. Авария. ==========

– Оля, принеси мне лестницу из сарая, хочу оборвать виноград, – прокричал мне отец, заглядывая с улицы в распахнутое настежь окно.

Глубоко вздохнув, я повернулась к сестре, сидящей за компьютером за просмотром очередной яойной манги.

– Алин, давай вдвоем, а то у меня от этих тяжестей уже спина болит, – решилась попросить я.

– Ты что, с ума сошла?! – Выпучив от возмущения глаза, тут же подбежала мама, – Алинка еще не рожала даже! Куда ей тяжести поднимать? Сама иди, неси!

В очередной раз офигев от своих родителей, я только покачала головой и встала из-за стола.

«А мне значит рожать не надо? Я значит не девочка? Да я вообще младше Алинки на целый год!» – как всегда мысленно взбунтовалось мое Эго. Вслух я уже замучилась спорить и что-либо пытаться доказывать родителям. Уже до чертиков надоело выслушивать в ответ упреки в черствости и бездушии.

«Блин, как будто я не человек!» – снова проныло что-то внутри.

Кряхтя и морща губы от ноющей боли в пояснице, я всё же вытащила многострадальную лестницу из сарая, аккуратно выставляя под виноградной беседкой.

– Правее смести, – буркнул отец, пристально взглянув на меня. От его тяжелого взгляда я поморщилась, снова внутри всколыхнулась противная склизкая муть обиды и непонимания, за что родители так строги со мной. – Чего морщишься? – спросил он, удивленно поднимая брови.

– Ничего, – как всегда хотела замять неприятную для себя тему я. Но противное серое нечто снова всколыхнулось внутри и, насильно разомкнув мой рот, произнесло моим голосом:

– Хотя нет, есть чего! Сколько можно?! Сколько, блядь, уже можно напрягать меня работой, которую под силу только мужику здоровому выполнять?! Я что, не женщина, по-вашему?! – в громком голосе проскочили истеричные нотки, от чего я снова нахмурилась.

– Я, может, тоже хочу иметь мужа, детей! За что такое обращение со мной? Почему вы меня так ненавидите? Чем я провинилась?!

Глаза отца затуманились гневом.

– Не смей повышать на меня голос! Что за чушь ты несешь?! И хватит материться! – с этими словами он развернулся, всем видом показывая, что разговор на этом окончен.

– Нет! Не поворачивайся ко мне спиной! Мы еще не закончили, – прошипела я, хватая отца за плечо и насильно разворачивая.

Отмахнувшись, он попытался скинуть мою руку, но наткнулся на жесткий захват.

– Перестань! Ты делаешь мне больно! Я что ли виноват, что вместо сына бог послал мне тебя?

В очередной раз охренев от такой наглости, я оттолкнула отца от себя.

– А что, другие дочери ни в чем не виноваты? Только я, получается? – скептически усмехнулась я.

– Другие… они родились девочками. А ты… Когда тебя вынесли из родильного блока и я услышал твой крик, я был уверен, что у меня родился долгожданный сын – столько силы было в этом крике. Стены просто сотрясались. Я так обрадовался, что моя мечта, наконец, сбылась. А когда услышал от медсестры: «Поздравляю, у вас дочка», – чуть не умер на месте. Всё, о чем мечтал, рухнуло в один миг. И потом, когда врач сказал, что маме больше нельзя рожать, я понял, что ТЫ должна стать для меня сыном.

Всю эту историю я слышала уже не один раз. Сердце предательски кольнуло, а серая муть внутри снова заворочалась, к горлу подкатил горький комок гнева.

– Но почему я должна страдать из-за ваших неосуществившихся надежд?! Я хочу жить своей жизнью! Не вашей! Своей! Поняли меня?! СВОЕЙ! – прокричала я, отворачиваясь от отца и забегая на веранду. Я старалась не смотреть на посеревшие лица сестер, вмиг осунувшиеся и постаревшие лица родителей. Схватив ключи от папиной «Калины», я выбежала на улицу. Пикнув сигналкой, запрыгнула за руль, хлопнувшей дверцей автомобиля в очередной раз отгородившись от всего мира и проблем. Единственной возможностью для меня избавиться от липкого гнева была скорость. И только скорость! Выехать сейчас на трассу, разогнать машину до сотни и мчать, мчать вперед, пока не почувствую, что злость отступает, а на ее место приходит усталость и опустошение.

Нажав на педаль газа, я рванула с места и уже не видела, как следом за мной выскочил побледневший отец, что-то крича и размахивая руками.

Машина шла вперед, уверенно набирая скорость. Ловко орудуя ручкой коробки передач и нажимая поочередно педали сцепления и газа, я чувствовала, как гнев потихоньку стал отступать назад. Эйфория от управления рвущейся вперед машиной наполнила мою душу.

Наш частный дом с маленьким земельным участком находился за чертой города, в небольшом поселке, что соединялся с городом длинной трассой. Именно по ней я так любила гонять. Помню, не успело мне стукнуть и пятнадцати, отец посадил меня за руль, сказав: «Учись. Меня не станет, будешь мать и сестер возить». Помню свое недовольство, быстро сменившееся восторгом после первой самостоятельной поездки. А теперь мне 22 и я не представляю свою жизнь без автомобиля, пусть пока не моего, отцовского. Но я уже привыкла возить всю семью на выходных в город, а летом на море. Вождение стало моей отдушиной в этой полной непонимания и такой чуждой для меня жизни.

Нажав на кнопку «Play», включила магнитолу и из радио полилась динамичная музыка, разжигая в душе еще больший огонь. Весело подпевая, я все сильнее вжимала педаль газа в пол, обгоняя одну машину за другой. Впереди по правой полосе показалась длинная вереница фур и грузавелл, поднимающая пыль. Желая быстрее обогнать их и перестроиться в свою полосу, я поддала газу. На встречке пару раз мигнули огни дальнего света, о чем-то предупреждая меня. Не до конца понимая, я прибавила газу. До окончания препятствия справа оставались считанные метры, и я уже готовилась перестраиваться, как вдруг, обгоняя сигналящий мне автомобиль, на встречку выскочила белая иномарка. Сердце испугано сжалось, руки похолодели, инстинктивно рванув руль влево и уводя автомобиль от неминуемого столкновения. Перед тем, как мою машину выкинуло в кювет, я успела увидеть перепуганные глаза блондинки за рулем иномарки и подумать: «Вот же бля… Умру из-за тупой блондинки!»

Перевернувшись пару раз, «Калина» врезалась в деревья, что густой стеной росли вдоль трассы. На мгновение повисла гробовая тишина, а потом раздался взрыв…

========== Глава 2. Пробуждение. ==========

Преодолевая боль во всем теле, я с трудом разлепила свинцовые веки. По глазам резанул яркий свет, так что их вновь пришлось захлопнуть. Не выдержав боли, сотнями иголок вонзившейся в меня, я жалобно застонала. Рядом послышался чей-то судорожный вздох, грохот падающего стула и шум стремительно удаляющихся шагов.

«Нет, чтоб помочь», – жалобно заныло подсознание. Преодолевая боль, я попыталась вновь разлепить веки и осмотреться, чтобы понять, где же я нахожусь.

Картинка расплывалась перед глазами и, чтобы сфокусировать зрение, мне пришлось несколько раз моргнуть. На удивление, я находилась не в больнице. А если всё же и в больнице, то уж очень странной. Вместо выкрашенных в белое или голубое стен, передо мной предстала красиво обставленная комната. На стенах висели дорогие картины с важными на вид персонами, а над головой нависал тяжелый красный балдахин из материала, отдаленно напоминающего бархат.

«Галлюцинации», – пришла в голову здравая мысль. Пытаясь избавиться от наваждения, я вновь закрыла глаза и попыталась проморгаться. Открыв глаза, я удивилась отсутствию изменений.

«Странно», – промелькнула мысль. Не надеясь на успех, я попыталась пошевелить конечностями. И вновь удивление накрыло волной: после такой аварии я, как минимум, должна быть парализована, но руки и ноги хоть и нещадно болели, но подчинялись моим мысленным приказам. Я сделала попытку приподняться. Но, не выдержав резкой боли, прострелившей все тело, вновь повалилась на мягкие подушки.

«Интересно, где это я вообще?» – снова мелькнули мысли. Словно подслушав их, дверь напротив кровати с грохотом отворилась, пропуская двух запыхавшихся мужчин. Один помоложе и пониже, другой – явно в годах, высокий и плечистый, как медведь.

– Лиаксис, сыночек, ты жив! Это просто чудо! Я не спал всю ночь, молил на коленях Бога, чтобы он не забирал тебя! Умолял простить, вернуть и наставить на путь истинный! – пожилой мужчина заливался слезами, схватив мою многострадальную руку. – Да я весь поседел за эту ночь! Смотри!

С этими словами он наклонился надо мной, демонстрируя действительно седые пряди.

В душе кольнула обида и разочарование. «Не удалось, не получилось освободиться… Неужели теперь не отвертеться?!»

«СТОП! О чём это я? Что за бред несет этот мужик? Какой сыночек? Какой Лиаксис?» – мысли бешено метались в разрывающейся от боли голове.

«Господи, куда я попала?!» – закричал мой офигевший мозг.

Наверно, мои мысли были произнесены и вслух, потому что лица мужчин вмиг перекосились. Назвавший меня сыночком побледнел и еще сильнее впился мне в руку, заставив меня зашипеть от боли.

Осознав, что делает мне больно, мужчина разжал пальцы и отшатнулся.

– Ты что, ВСЁ ЗАБЫЛ? – прохрипел мужчина. – Я – твой отец, Дерек, а ты-мой единственный сын, Лиаксис. И ты пытался сбежать из замка, чтобы не встречаться со своим женихом. Но неудачно упал с лошади и сильно ударился головой. Благо, шею себе не сломал.

Слушая мужчину и раскрыв от удивления рот, я офигевала всё больше и больше.

«Вот я попала! Мало того, что в прошлой жизни меня постоянно считали парнем и навязывали мне мужской стиль поведения, трагически погибла в самом расцвете лет, не познав любви и мужской ласки, так и в новой жизни полный облом! Да, у меня есть жених. Но теперь-то я – ПАРЕНЬ?!»

Не веря своим мыслям, я запустила дрожащую руку между ног… И пальцы нащупали то, чего раньше не было. Вторая рука метнулась к груди, но и там ее постигло жестокое разочарование.

«Парень», – напоследок успела с ужасом подумать я перед тем, как мое сознание накрыла спасительная темнота.

========== Глава 3. Новая жизнь. Знакомство с новым Я. ==========

Сознание вернулось ко мне так же внезапно, как и покинуло. Но открывать глаза на этот раз я не спешила, решив тщательно обдумать сложившуюся ситуацию.

Во-первых, реален ли мир, в который я таинственным образом умудрилась попасть или это бред погруженного в кому сознания моего настоящего тела? Я просто уверена, что такую чудовищную аварию я без тяжелых последствий пережить не могла. И лежит мое бедное изломанное и обожженное тельце где-нибудь в реанимации с трубкой ИВЛ в горле и поддерживающими во мне жизнь капельницами в венах.

Во-вторых, если всё же ту злополучную аварию я не пережила и действительно попала в другой мир, что мне с этим делать?

“Жить, – тут же встрепенулся мой внутренний голос. – Но на этот раз так, как сама захочу!”

“Ага, – тут же скептически подкинуло сознание. – Так мне и дали, как же. Вон уже женишок какой-то нарисовался. Что в одной жизни мне указывали, как правильно жить, что в другой”.

“С женихом, уж наверно, можно как-то договориться будет, – снова встрепенулся внутренний голос в надежде. – Надо только поговорить, объяснить”.

“Объяснишь тут, как же, – опять не унималось сознание. – Судя по всему “папаня” мой -какая-то шишка и ему этот брак ооой как нужен, раз его не смутил ни пол сына, ни полное отсутствие его желания. Парнишка вон даже сбежать собирался. Жаль только, что навернулся с лошади впопыхах”.

“А вот и не жаль! Если бы не навернулся, еще не известно в чье тело тебя подселили бы!” – снова заныло что-то в груди.

“А это мысль! – оживилось сознание. – Пока никого рядом нет, надо встать и хоть посмотреть на себя в зеркало. Может, еще какие варианты развития событий всплывут. Еще не известно, как этот Лиаксис падение свое пережил. Может, уродом стал и тогда все женихи сами собой отпадут!”

С этими мыслями я уверенно раскрыла глаза и, шипя от боли сквозь стиснутые зубы, села в постели. Со лба свалился влажный компресс.

Глазам предстала та же комната, что накануне так запомнилась и удивила. С немым укором в глазах с картин всё так же взирали на меня какие-то знатные личности. Решительно откинув теплое мягкое одеяло, коим было накрыто мое многострадальное тело, я спустила ноги на узорчатый ковер, что застилал пол во всей комнате. Еще раз покрутив головой, я разочарованно вздохнула – зеркала нигде не наблюдалось. Зато справа от кровати, в самом углу, обнаружилась маленькая дверца, почти скрытая от посторонних глаз красивой расписной шторкой. Кряхтя как столетний дед, я встала с постели и, шаркая ногами, поковыляла к ней.

Осторожно подергала за ручку – не заперто. Приоткрыв немного дверь, я заглянула внутрь. Мои опасения оказались напрасными, комнатка была пуста. Из себя она представляла некую смесь гардероба и будуара. Прямо напротив двери возвышался огромный шкаф, наполненный различными рубашками, штанами, камзолами, вышитыми пиджаками, курточками и меховыми пальто. Рядом со шкафом стояла высокая стойка с самой разнообразной обувью: от аккуратненьких, чуть ли ни женских, туфелек, до высоких сапог для верховой езды. Справа от двери, стоял стул с низкой спинкой и старинный комод с затейливой резьбой и многочисленными ящичками. На его поверхности выстроились в ряд многочисленные пузатые баночки, лежали несколько причудливой формы расчесок, виднелись стаканчик с кисточками и несколько маленьких круглых зеркал. Повернув голову налево, я облегченно выдохнула. То, что я искала! От пола и чуть ли не до потолка возвышалось огромное зеркало. Тихо прошмыгнув в комнатку и притворив за собой дверцу, я направилась прямиком к нему. Но, бросив взгляд на свое отражение, удивленно застыла на месте. Невероятно! Этого не может быть!

“Теперь ясно, почему меня хотят выдать замуж”, – ехидно проговорил внутренний голос.

Из зеркала своими невероятными зелеными глазами смотрел на меня очень красивый юноша. Роста в нем было примерно столько же, сколько и во мне в прошлой жизни – где-то метр семьдесят пять с кепкой. Блестящие каштановые волосы красивой волной спадали на плечи и доходили до верхнего края лопаток. Чуть длинноватая косая челка спускалась к левому глазу. А глаза… Ох уж эти глаза! В обрамлении густых черных ресниц на меня смотрели два изумруда.

“Он что, еще и брови выщипывает? – с сомнением я приблизила лицо к зеркалу, пытаясь рассмотреть детали. – Похоже на то”.

Брови, волосок к волоску, красиво изгибались над глазами. Нежные розовые губы скривились в усмешке. Но никакая гримаса не могла испортить их вид: очень чувственные, очень нежные. Самой так и хотелось приникнуть к зеркалу и прижаться к ним губами.

“Интересно, а что у нас с фигурой?” – с этой мыслью, я решительно стащила через голову пижамную рубашку, в которую до этого была облачена. И опять же удивленно ахнула.

Вот это тело! Тело было как из рекламы нижнего белья для мужчин – в меру мускулистым, стройным, подтянутым. На животе виднелись маленькие кубики пресса. А при напряжении мускулов рук, под белой бархатной кожей красиво прорисовывались бицепсы и трицепсы.

– О-фи-геть… – по слогам прошептала я. – Кто же я теперь? Оля? Лиаксис?

Ответа я не услышала. Зато услышала раздавшийся из основной комнаты скрип открывающейся двери. Быстро натянув на себя пижаму, я рванула обратно. В дверях, с удивлением на лице, застыл мой названный папа.

– Ааа, вот ты где? А я уже испугался, что снова сбежал, – постепенно краски возвращались на его побелевшее лицо. – Не пугай меня так больше.

С этими словами он шагнул ко мне и заключил меня в кольцо своих рук, бережно прижав к себе.

– Ты даже представить себе не можешь, как я за тебя испугался, малыш, – прошептал он, чуть отодвинувшись и взглянув мне в глаза.

Его уставшие карие глаза были наполнены слезами.

Где-то глубоко внутри меня маленьким воробышком затрепыхалось чувство вины. Горечь подступила к горлу.

– Прости меня…папа, – поддалась я внутреннему порыву и сама прижимаясь к теплой груди мужчины. – Я так больше не буду.

Над ухом я услышала грустный смешок:

– Будешь, еще как будешь. Уж я-то тебя знаю, – “отец” снова попытался прочесть мой взгляд, продолжая пристально вглядываться в глубину моих глаз. – Но и ты меня пойми: всё, что я делаю, я делаю тебе во благо. Ты даже сам не осознаешь, какое ты сокровище. Очень многие захотят всеми возможными способами и ухищрениями заполучить тебя в свое безраздельное пользование. И боюсь, что любви там места не будет, – он снова грустно вздохнул. – Кинкей для тебя всё же самый оптимальный вариант. Он достаточно знатен и влиятелен, чтобы защитить тебя от чужих посягательств, но в то же время красив и добр душой. Со временем ты сможешь полюбить его.

– Я так понимаю, что Кинкей – мой жених? – спросила я.

– Да, – прошептал “отец”.

В его тихом голосе послышались горечь и усталость прожитых лет.

– Память к тебе так и не вернулась? – вновь спросил он, внимательно следя за моими глазами.

– Нет. Всё как в тумане. Обрывки каких-то образов, детских воспоминаний. Но всё так перемешано, что я не понимаю где правда, а где вымысел, – попыталась такой полуправдой оправдать своё поведение я.

– Хорошо же ты приложился, – улыбнулся он, бережно касаясь теплой ладонью моей головы.

Я поморщилась от мимолетной тупой боли, сжавшей затылок. Видя мою реакцию, отец убрал руку и снова обнял меня.

– Я разговаривал с целителем. Он сказал, что твоей жизни сейчас ничего не угрожает. Потеря памяти-явление временное и при должном за тобой уходе память вернется, -сказал он. – Но пожалуйста, пообещай…Если хочешь, на колени перед тобой встану! Не делай так больше, не рискуй своей жизнью понапрасну! Если умрёшь ты, умру и я. Ведь ты-единственный, в ком я вижу отражение моей милой Агнесс.

Удивившись, не смогла сдержать вопрос: – Агнесс – это мама?

– Да, – в ответ лишь скорбный шелест. – Ты так на нее похож. Словно гениальный художник срисовал с нее портрет. И потому я не могу допустить, чтобы единственный свет моей жизни попал в плохие руки. Пойми, я не вечен в этом мире. Мне уже перевалило за шестьдесят. Сколько мне еще даст Бог, я не знаю. И если меня не станет до того, как я смогу позаботиться о тебе, на тебя начнется настоящая охота. Осознай это и познай мой страх. Страх безумного одинокого старика, чей смысл жизни – ты, мой мальчик. Если бы ты знал, как я люблю тебя.

Мои глаза сами собой наполнились слезами. Никто, никогда не говорил мне таких слов. При живых родителях, сестрах я всегда чувствовала себя как будто изгоем, не нужной, отвергнутой. И никогда я не чувствовала такой любви и нежности, какими были наполнены слова старика, плачущего в моих объятиях.

– Хорошо, папа, я постараюсь, – прохрипела я, сглатывая подступивший к горлу комок. – Я тоже тебя люблю. Я постараюсь, подружиться с этим Кинкеем, раз ты этого так хочешь.

– Спасибо, мой хороший. Спасибо, – тихо прошептал он. – А теперь ложись и отдохни. Как говорили мудрецы древности: “Голод, холод и покой победят любую хворь”. Вот только голодом мы тебя морить не будем. Сейчас организуем тебе что-нибудь вкусненькое. Чего ты хочешь? – На лице старика расцвела улыбка.

– На твое усмотрение, папа. Съем всё, что ты мне принесешь, – в ответ улыбнулась я.

Просияв, мужчина уложил меня в постель, а сам, развернувшись, тихо вышел за дверь. Раздался тихий шелест его удаляющихся шагов, сменившийся тишиной.

Я снова взглянула на висящие на стенах картины – глаза нарисованных вельмож светились одобрением. Усмехнувшись, я вернула уже успевший высохнуть компресс на голову, подтянула одеяло к самому подбородку и погрузилась в спокойный сон.

========== Глава 4. Знакомство с женихом. ==========

Новый день начался с суеты…

С тех пор, как я поговорила с отцом и всё для себя решила, жить в новом для меня теле и новом мире стало чуточку легче. Всё-таки приятно осознавать, что ты кому-то нужен и кому-то не безразлично умрешь ты или будешь жить. Мысленно я смирилась с тем, что теперь я мальчик и решила обращаться к себе только в мужском роде.

Как оказалось, мой папа, Дерек, из весьма старинного и влиятельного рода, приближенного к трону самого Императора. Но вот не задача, я-единственный плод его безумной любви с моей мамой Агнесс. Помнится, когда я спросил его, почему он не женит меня на хорошей порядочной девушке из достойного рода, уж если я-единственный наследник, он только скептически хмыкнул.

«Ты давно на себя в зеркало смотрел?» – с усмешкой спросил он.

Вспомнив свою встречу с зеркалом, я только смущенно потупился: «Да нет, недавно глянул».

На что он засмеялся и нежно потрепал меня по голове: «Я бы с удовольствием женил бы тебя на девушке, но боюсь того, что может случиться после моей смерти. Ты невероятно красивый, и уже сейчас брачные предложения от мужчин знатных семейств сыпятся на меня как из рога изобилия. Но пока я жив, никто не сможет забрать тебя насильно, зная мое влияние на Императора. Но вот после… Ничто не остановит их! И первой под удар попадет твоя супруга. После того как ее не станет, тебя силой выдадут замуж и запрут навсегда. Никто не будет спрашивать тебя: хочешь ты или нет. Скрутят и обесчестят».

На этой фразе он покраснел. Я, во всех красках представив процесс «обесчесщивания», только был вынужден согласно кивнуть. Я честно пообещал папе не упрямиться и присмотреться к Кинкею. Тем более тот из знатного рода, был уже однажды женат, но потерял супругу из-за тяжелых родов, которые подарили ему наследника, но лишили жены.

«Почему он вообще позарился на меня? Я же парень!» – пытался вытянуть побольше подробности из отца я.

Отец опять с усмешкой взглянул на меня: «Да он влюблен в тебя еще с детства. С тех самых пор, как ты был представлен ко двору Императора. Добивался тебя, как мог, ухаживал… Но ты глядел на него волком и только скалил зубы, убегал и всё угрожал свести счеты с жизнью в случае, если тебя насильно принудят. Естественно он решил уйти в тень, боясь потерять тебя насовсем. С горя женился и уже практически смирился с ненавистным браком, когда произошло то несчастие с супругой. Что подтолкнуло его вновь начать добиваться твоей руки, знает только он сам».

«Ну он хоть не урод?» – скривился я.

«Нет, не урод, – улыбнулся отец. – И он был очень добр к тебе в свое время. Хотя весьма и специфический человек. Он скоро приедет навестить тебя и обговорить подробности вашего брака, так что успеешь с ним познакомиться еще раз».

С тех пор я ждал его приезда, чтобы решить для себя уже всё окончательно. Убивать себя и доводить тем самым до края отца, мне категорически не хотелось. Я и в прошлом любила жизнь, а в том, что разбилась на трассе, видела лишь трагическое стечение обстоятельств, чем злой умысел. Отчаянно хотелось верить и в мнение отца, и в то, что и в новом теле я тоже смогу постоять за себя в случае чего.

И вот сегодня настал тот день, когда Кинкей должен был приехать в наше родовое имение.

Итак, день начался с суеты. Еще с утра многочисленные служанки пытались привести меня в божеский вид после того злосчастного падения с лошади. Драили и отмачивали меня в различных ароматных ваннах, подбривали ненужную растительность на теле, выщипывали успевшие отрасти местами брови, расчесывали и всячески укладывали мои волосы. Под конец, облачив меня в красивый белый костюм с зеленой вышивкой и втиснув в элегантные белые полусапожки, все вздохнули с облегчением и повалились буквально без сил на стоящий в моей комнате небольшой диванчик.

И только я хотел с чистой совестью пойти перекусить на кухню, как в комнату вбежал запыхавшийся юнец (кстати, тот самый, что докладывал о моем пробуждении отцу) и сообщил, что Его Милость граф Кинкей прибыл.

«Ради Бога, только держи себя в руках, – стиснув вмиг похолодевшие пальцы, про себя подумал я.– Если не понравится или начнет распускать руки, дашь ему в глаз-вмиг расхочет жениться».

Успокаивая себя такими мыслями, я последовал за слугой, решив не откладывать знакомство в долгий ящик. «Перед смертью не надышишься, – как любили говорить в моей прошлой жизни. – Ну не съест же он меня».

Подойдя к общему залу, где обычно встречали важных гостей, я решительно толкнул дверь и, не глядя по сторонам, вошел в зал. И в ступоре остановился. Все слова, что я так тщательно продумывал перед встречей с графом, комом застряли в моем горле. Стало вдруг трудно дышать, лицо обдало жаром, а голова предательски закружилась.

С ровной спиной, спокойно и непринуждённо, в шикарном мягком кресле сидел великолепный мужчина лет 27-28. На звуки моих шагов он обернулся и посмотрел на меня своими невероятными голубыми глазами… «Митька, – промелькнула и исчезла шальная мысль. – Не может этого быть!» Да, он был похож, невероятно похож на несчастную любовь моего детства. Те же теплые голубые глаза с мерцающими на дне каплями солнца, те же прекрасные русые волосы, что густой волной спускались до середины шеи, та же потрясающая фигура. «Вот только повзрослел, возмужал, и возле глаз пролегли маленькие лучики морщинок».

Не зная, как правильно реагировать на повисшее вдруг гробовое молчание, мужчина встал с кресла и подошел ко мне, сделав приветственный реверанс. Отмерев, я тоже вспомнил о правилах приличия, что накануне пытался донести до моей памяти отец, и тоже сделал приветственный поклон. Все в зале облегченно выдохнули.

Кинкей улыбнулся, протянув мне руки: – А ты всё так же прекрасен. Как прекрасный цветок эрриса.

– Эрриса? – с трудом смог произнести я.

Кинкей удивленно поднял бровь: – Ты не помнишь? Это же твой любимый цветок.

– Лиаксис еще не отошел от травмы, что он так неудачно получил во время верховой езды, – пришел на помощь папа. Оказывается, он всё время был здесь, сидел, молча, в соседнем кресле. Но я был так ошеломлен внешностью Кинкея, что его даже и не заметил.

– Да, – смущаясь всё больше, пролепетал я.– Из-за травмы я почти ничего не помню. Даже себя, – попытался я перевести всё в шутку.

– И меня не помнишь? – казалось, в прекрасных голубых глазах потухло солнце.

– И тебя… Но зато есть повод начать всё заново, не вспоминая старых ошибок и обид, – улыбнулся я.

В голубых глазах Кинкея снова улыбнулось солнышко: – Тогда я даже рад.

Закашлявшись, отец поднялся с кресла и шагнул ко мне, отвлекая от этих невероятных глаз.

– Лекси, чуть позже ты сможешь познакомиться с графом поближе. А сейчас не будем нарушать традиций и пойдем к столу. Граф наверняка устал с дороги и жутко голодный.

– Да, я жутко голоден, – сказал с каким-то придыханием Кинкей и жадно уставился на меня.

По моей спине пробежали мурашки предвкушения-столько скрытой страсти было в этом взгляде и обещания. Покраснев, я опустил голову, попытавшись спрятать горящее лицо за волной своих волос.

– Не смущайся, всё нормально, – Кинкей бережно коснулся ладонью моей всё еще сжатой руки. И это мимолетное касание как будто пробило меня разрядом электричества. Испугавшись и не удержав вскрика, я отдернул руку.

Кинкей побледнел, солнышки в его глазах снова потухли.

– Я не причиню тебе боли, поверь мне.

– Я… верю, – чуть с заминкой смог выдавить из себя я.

«Что со мной творится? Что за розовые сопли я тут развожу? Тебе пару раз улыбнулась смазливая мордашка, а ты рад вестись? А ну не расслабляйся!» – сурово вскричал мой внутренний голос. Словно скинув с себя розовые очки, я попытался собраться и привести мысли в порядок.

– Не беспокойтесь, граф, я просто не ожидал. Не принимайте на свой счет. Это просто нервы.