Текст книги "Береги нашу дочь (СИ)"

Автор книги: Ren_sunny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Мицури, ты идёшь?

– Нет, я не голодная, спасибо!

Мицури в это время сидела в соседней комнате с распахнутыми дверьми, на широком футоне, рассматривая подарки и словно ребёнок, радуясь каждому из них:

– Смотри, тут даже новое хаори! – развернув голубой сверток, Мицури посмотрела на Обаная – Красивое, правда?

– Согласен, очень милое.

Поедая рис с салатом, Обанай спокойно наслаждался едой. За время свадебного пира он почти не поел – постеснялся, вот и сидел как рыбка. В поддержку Мицури, она и сама особо много не поела. Всё равно еда осталась, и они точно успеют все попробовать!

– Хотя знаешь, я тоже пожалуй поем!

Присоединившись к ужину, Мицури довольно опустошала тарелку с рисом.

– Вот и отлично, а то ты уж больно мало покушала!

– Не могу же я кушать, пока ты сидишь в маске!

Доев салат, девушка запила всё яблочным соком

– Да, извини, что обременил тебя…

– Всё в порядке, в конце концов, с тобой кушать куда приятнее, чем на виду у людей, – опустошив стаканчик с соком, Мицури улыбнулась и расслабилась – Было вкусно!

– Согласен, – так же допивая сок, Обанай встал собрать посуду – Вкусно…

– Там ещё было пару писем!

Вернувшись к футону, Мицури села и принялась их читать

– Угу… Удивлен, что Сенджуро вообще отпустили сюда.

– Но всё же Шинджуро-сан меняется, и это хорошо!

Перечитывая поздравления, Мицури тепло улыбалась, осторожно складывая прочтённые на тумбе.

– Ты не хочешь попробовать сладкие моти? Ты же их так любишь, – пройдя по комнате, Обанай сел рядом, заглянув в письмо – Принести их сюда?

– Да, но давай чуть позже.

Рассмотрев несколько последних конвертов, девушка отложила всё в сторону и её взгляд перешёл на Обаная, что с восхищением смотрел на неё. Слегка смутившись, Мицури забрала у него из рук бинтовую маску, что он явно снова собирался надеть:

– Ты же уже дома… – нежно поглаживая его по щеке, Мицури улыбнулась. И что только пришлось ему пережить, это даже представить сложно, насколько это была ужасная боль… – Я говорила тебе по поводу маски.

– Да, говорила, прости… Ты знаешь, почему я её надеваю… – Обанай, как и всегда, не очень любил об этом говорить, и решил переключиться – Ты чудесно выглядишь… Я стоял и любовался тобой всю церемонию.

Игуро и улыбка – это лучший дуэт. На его лице она смотрится слишком мило, и Мицури её видела нечасто, но всегда ощущала даже через белую ткань на лице:

– Спасибо… Рада, что тебе нравится… Кимоно…

– Я не на кимоно женился, а на тебе… Поверь, ты куда интереснее, чем твое кимоно!

Заглядывая в салатовые глаза, мечник нежно поцеловал её. За то долгое время, что они общались, он ни разу не сделал ничего подобного, но сейчас ничего не мешало целовать её столько раз, сколько они сами того захотят:

– Да, и правда…

Замявшись, Мицури поглаживала его скулы, постепенно спускаясь на шею. Мимолётный хитрый взгляд Обанай уловил сразу, и её нежные, маленькие, и прохладные руки рассыпали по его телу мелкую дрожь – Мои руки слишком холодные?

Посмотрев в глаза с гетерохромией, Мицури было отстранилась, но очередной поцелуй не дал ей закончить:

Так ненавязчиво нащупав пояс на кимоно Мицури, Обанай бережно и медленно его развязывал, всё больше утопая в нежных, непрерывных поцелуях. Смелость Мицури куда-то испарялась с каждым его движением, но её руки спокойно лежали у него на плечах. Ожидаемо что такого характера девушка может застесняться…

Скинув хаори с плеч невесты, Обанай хотел было распахнуть её юкату, но не спешил этого сделать:

– Если бы я была против, ты бы и этого сделать не смог…

Краснея, Мицури не отводила взгляд от его лица, и проведя большим пальцем по краю шрама, снова жалостливо расширила глаза – Прошу, не переживай об этом…

– Хорошо, не стану…

Осторожно вытащив из волос шпильки, девушка запрокинула голову назад и длинные волосы рассыпались на плечах. Если ходить долго с такой причёской, то голова болеть начнет, и положив шпильки рядом с футоном, Мицури словила на себе очередной влюбленный взгляд.

Обанай любил её непослушные волосы, но сегодня они были непривычно собраны. Он почти забыл о том, что они настолько длинные. Бережно убрав их за её спину, Обанай снова целовал её. Даже удивительно, что они ни разу не поцеловались до свадьбы – всё заканчивалось лишь прогулками и совместными ужинами.

– Не хочу, чтобы тебе было больно…

Убрав пару прядок ей за ухо, Обанай одним движением сдвинул на пол с футона пару писем. Их взгляды всё ещё не прерывались, чему Мицури снова смутилась, поправив ту же прядку, что он убрал мгновение назад:

– Не будет… Мы ведь оба этого хот…

И снова он не дал ей закончить фразу, более страстно, чем прежде, поцеловав её. Обанай, быть может, и хотел этого, но никогда себе в этом не признавался до этого момента. Даже в мыслях не доходил до подобного, чтобы не осквернить её светлый образ.

Обнимая Мицури, он постепенно снимал с неё всю лишнюю одежду, продолжая дарить многочисленные поцелуи. Девушка с каждым из них всё меньше стеснялась, и даже помогла смахнуть со своих плеч надоедливую юкату, которую пришлось носить целый день. И, потянувшись к тонкому поясу на юкате Обаная, смогла его развязать. Он особо и не держался – вот уж Игуро, будто нарочно!

Под навесом этих ненавязчивых поцелуев, он успел уложить Мицури на спину, и эти беззащитные глазки так манили его разум, что он будто терялся в них. Дорожка поцелуев спускалась всё ниже. Переходя на нежную шею, ощущая горячее частое дыхание девушки, Обанай спускался ещё ниже, поглаживая изящную талию. Он помнил всё, что мог видеть, пока она надевала эту открытую форму. Честно признаться, она была слишком открытой, но из-за стеснительности Мицури не просила её переделать, и потому носила так.

Вернувшись к смущенному лицу девушки, Обанай выдохнул, а Мицури кивнула, на миг отведя глаза. Успокоив любыевозможные страхи поцелуем, Обанай улыбнулся.

Плавно двигаясь, Игуро не спешил, придерживая её бедра, чтобы было удобнее. Его взгляд оставался на её лице, на котром отражались всё новые эмоции и ощущения. Пытаясь контролировать дыхание, Мицури не могла сдерживать редкие стоны, что иногда вырывались меж толчками. Обанай ощущал каждую её эмоцию, стараясь не причинять дискомфорт.

Странные, но приятные ощущения, что ранее не были известны, манили все больше как Мицури, так и Игуро.

Стеснения отошли на задний план, и девушка плавно двигалась в такт движениям мечника, отдаваясь ему полностью. Ожидания были самыми разными, но реальность оказалась куда лучше, чем она себе представляла.

Почувствовав приятную тяжесть внизу живота, она сжала в ладони простынь. Обанай и сам чувствовал, что осталось ещё немного, и немного усилил толчки, но двигался всё также плавно. Вот, тело Мицури зашлось мелкой дрожью, и она задышала ещё глубже. Обанай тоже дошел до конца и выдохнул, заглушив очередной стон Мицури поцелуем. Она, пожалуй, и не замечала, что он смущён не меньше, и поняла это лишь после того, как обхватила его лицо своими ладонями:

– Да, и я умею смущаться…

Отшутился Обанай, снова поцеловав девушку, и уже не прерывая длинный поцелуй, мягко вышел из неё.

– Я… – выдохнула Мицури гладя его по горячим щекам, и не давая подняться хоть немного выше – Заметила…

– Повезло, что это тяжёлое кимоно нужно надевать лишь раз в жизни!

Смех заполонил комнату, что мгновение назад была свидетелем куда более откровенных сцен:

– Согласна, это кимоно было не очень удобным…

– Угу…

Очередной мимолётный поцелуй был ещё более приятным.

– Игуро… Я… Люблю тебя…

– И я тебя люблю, Мицури…

– Знаешь, мне немного жаль расставаться со своим поместьем…

Накинув юкату на плечи, Мицури посмотрела на Игуро, что обняв её, снова уложил рядом с собой:

– Да, но мы ведь всё решили.

Уже обнимая девушку, Обанай лежал, уткнувшись в её волосы – они пахли сакурой и чем-то сладким, такие приятные…

– Да, но просто я там так долго жила… Но здесь будет куда лучше. И к городу ближе!

Чувствуя, как бьётся его сердце, Мицури прислушивалась к каждому его удару, словно в них запечатано тайное послание.

– А если что-нибудь будет нужно, мы обязательно это купим, не переживай…

Прижимая к себе ещё горячее, девичье тело, Обанай закрыл глаза.

– Ты уже спать?

Натянув плед больше на себя, Мицури улыбнулась, и Игуро открыл один глаз:

– Поздно уже… Пора бы…

========== Булочки с корицей ==========

Проживание в близи к городу давало свои плюсы: можно было позабыть о нехватке еды в самый неподходящий момент, и за пару часов приобрести всё необходимое. Со временем, жизнь налаживалась всё больше, все понемногу забывали ужасные последствия долгой битвы.

Даже семейная жизнь становилась лишь лучше, и их частые прогулки по лесу Обанай очень любил. Его поместье пусть и стояло на окраине, но было достаточно далеко от городского шума. Тут было спокойно и тихо, как раз то, что нужно. Мицури это тоже явно нравилось, ведь река неподалеку пела свои шумные песни, унося опавшие осенние листья в свою пучину.

Был конец октября, на улице холодало, и с момента свадьбы прошло полтора месяца. За это время оба свыклись с семейной жизнью, хотя что привыкать, и так проводили все время вместе, ещё пока были друзьями:

– Мицу, ты простудишься…

Обанай вышел на веранду к ней, и накинул на плечи утеплённое, чёрное хаори с подкладкой. Погода была ещё достаточно теплой для октября, но температура стремилась к минусу – а значит, пора бы утеплиться.

Мицури наблюдала за тем, как в саду опадала цветная листва. Это по-своему завораживает, и держа в руках уже почти остывший чай, она сидела, свесив ноги с порога и немного покачивая ими:

– Не простужусь! Я сижу на подушке – сделав последние глотки ароматного чая, она отставила чашку в сторону, посильнее натянув хаори – Спасибо…

– Всегда рад… У тебя всё хорошо?

Усаживаясь рядом с ней, Игуро доедал печенье, которое взял из кухни. Мицури утром успела приготовить его, и оно было хрустящим и ещё чуть тёплым.

– Вроде, да… Правда, что-то сильно устаю в последнее время…

– Вот как…

Опустив оставшуюся печенюшку себе на колени, Обанай посмотрел на девушку. Очаровательные щёчки сейчас покраснели от прохлады и чуть надулись:

– Я ведь уборкой занималась последние пару дней, может, поэтому…

– Может, мы бы тогда вместе убирались? Будь осторожнее… Ты слишком часто выходишь на улицу и плохо одеваешься.

Мицури всегда думала, что это Обанай не следит за тем, как одет в непогоду. Оказалось, наоборот, её тяга к природе затуманивала ощущения холода или сырости, и Мицури выбегала на улицу иногда даже в одной рубашке, слушая, как в саду поют птицы, или стоя на веранде наслаждалась запахом дождя.

– Да, хорошо… Ты не менял палочки в комнате?

Речь шла про ароматизированные палочки, что зажигались с помощью огнива, и после сгорания оставляли в воздухе приятный аромат. Обанай их очень любил, и всегда ставил пару штук по углам в доме, от чего всё наполнялось приятным запахом чайного дерева.

– Да нет, уже как пару дней. Пора бы…

– Запах и так очень резкий, тебе не кажется? – стащив печеньку у парня, Мицури довольно улыбнулась

– Нет… Его почти не слышно, как ты его так чувствуешь? Может, ты заболела?

– Игуро, ну я же не буду лгать! – запихнув всю печенюшку в рот, Канроджи виновато посмотрела на мужа, и тот улыбнулся

– Да, знаю… Ну хорошо, пока менять не буду. Кстати, на работе снова осталось много выпечки…

– Это значит то, что я подумала?!

Обанай устроился пекарем в хорошей булочной, и со временем, из-за отсутствия начальника, сам им стал. Небольшое помещение, размером в несколько книжных шкафов в ширину и в длину, осталось в его распоряжении, и он продолжил там работать. Конечно, печь булочки после того, как ты почти всю жизнь убивал, так себе занятие, но лучше чем ничего. А тяжёлая работа Обанаю слишком наскучила, да и пропадать ему не очень хотелось, и так Мицури натерпелась всяких переживаний!

– Да, если захочешь, приходи сегодня после ужина. Потом вместе поедим слоек!

Он всегда откладывал парочку сладких слоек с яблоками специально для Мицури, ведь она их просто обожала. Хотя он сам решал, сколько и чего готовить, главным было верно рассчитывать количество поставляемых продуктов.

– Танджиро приходил недавно, оказывается, Узуй уже молодой папочка!

Засмеявшись, Мицури опёрлась на перила, покрытые марилкой, что придавало им темный оттенок. В поместье Игуро недавно закончился небольшой ремонт, и всё стало выглядеть куда опрятнее

– Вот оно как… А я даже не знал.

– Никто не знал, он ведь тоже переехал, как и Санеми, поэтому о беременности Сумы никто и не ведал. Хорошо, хоть письмо прислал!

– Да, это хорошо… Дети… Это прекрасно…

Обанай всегда говорил задумчиво. Обычно, его тон требователен и достаточно высокий, но в этом уже нет необходимости, и он стал спокойным, словно море в штиль, говорил размеренно, и никогда не спешил.

Они, пожалуй, ещё никогда не обсуждали эту тему открыто, но оба знали, что хотят ребенка. Без конкретных слов, понимание этого приходило в разговорах, когда они соглашались с подобным, переглядывались, и понимали значение этих мгновений. Пожалуй, ребенок, это будет их самое лучшее решение…

– Слушай, а можно я с тобой на работу пойду? Дома скучно, пожалуйста… – умоляя его взять её с собой, Мицури прильнула ближе, заглядывая в его гетерохромные глаза и ясно улыбаясь

– Ну идём, я не против. Мне без тебя там очень тоскливо… – убрав выбившиеся, розовые прядки ей за ухо, Обанай тепло улыбнулся

– Так может, я буду тебе помогать?

– Не хочу тебя нагружать этим… – невесомый поцелуй в лоб оставил после себя теплоту

– Ты и не нагружаешь! Я люблю готовить!

– Ну тогда идём, а то опоздаем.

Поцеловав Обаная, Мицури на радостях убежала в комнату одеваться. Обанай лишь только из заботы не давал ей устроиться на работу, и иногда брал в булочную посидеть вместе. Денег вполне хватало, доход выше среднего, да к тому же, стабильный. Если будет нужно – найдет работу, где больше платят, а пока они могли даже откладывать.

Надев жёлтую юкату с узором в виде изогнутых линий по краю, Мицури ещё набросила синее хаори поверх. На улице и правда было достаточно холодно, и она не решалась идти куда-то в лёгкой одежде, хотя по двору и бегала как ей вздумается. Обанай захватил с собой лишь маску, и надев её привычным образом, ждал Мицури в кухне. Но по прошествии уже почти десяти минут заподозрил неладное:

– Мицури, с тобой всё хорошо? – направляясь в комнату, Обанай двинул раздвижнве двери в сторону, и увидев, что ей явно плохо быстро подошёл – Что случилось?! Что-то болит?! – присев рядом, он с испугом смотрел на девушку

– Всё… Хорошо… Просто голова закружилась… – придерживая тяжёлую голову от этого странного состояния, Мицури ещё и подавила приступ тошнот. Она напрочь забыла о том, что может забеременеть, и видимо, эти тонкие намеки организма она ещё не приняла в всерьёз. Вернее, она догадывалась, но ещё не была уверена в этом.

– Может, останешься дома? Тебе и пару дней назад тоже плохо было…

– Ну нет, я не хочу сидеть дома!

– Мицу… – вздохнул Обанай – Ну если только осторожно! – помогая ей встать, он уже не отходил. Пару мыслей о том, что Мицури может быть беременна, у него проскальзывали, но он молчал

– Хорошо, я потом выпью чай с целебными травами.

– Обязательно… Тебе правда стоит быть осторожнее, ладно?

– Конечно… Я просто устала…

***

На входных дверях булочной висел оберег – его оставил прошлый владелец, но Обанай и не думал снимать. Пусть даже не верит в это, демоны ведь мертвы. Лишь от визита посетителей он колыхался, и от ударов железных трубочек друг о друга раздавался звон, похожий на что-то волшебное. Это, пожалуй, единственное, что нарушало тишину, в которой дремала Мицури, сидя у стены в комнате за кухней. Она в первые пару часов помогала Игуро, но потом её сморил сон, и она дремала уже довольно долго. Можно сказать, даже спала.

Обанай лишь иногда заглядывал в коморку, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и продолжал свою работу. Под вечер он испёк небольшую порцию булочек с корицей, от которых исходил невероятно манящий запах, и поспешил открыть небольшое окошко у печи, чтобы проветрить помещение. Но Мицури, собственно, это не обошло, и она проснулась сразу же, как запах дошел до неё:

– Булочки?

Обанай, кажется, даже засмеялся, но заглянул к ней и кивнул:

– Да, с корицей… Как спалось?

– А сколько я спала? – она протёрла ещё сонные глаза и улыбнулась

– Пару часов где-то.

– Вот как… Ну, я выспалась!

Потянувшись, Мицури сладко зевнула. Сон в таком месте был особенно крепким для неё, ведь в солнечных лучах сны особенно прекрасные. А ещё спокойнее становилось от осознания, что Обанай рядом и присматривает за ней

– Отлично, уже пора бы домой. Только продам последнюю порцию!

Обанай вернулся раскладывать ещё горячую выпечку на прилавок, что был накрыт тонким пергаментом. Булочки были настолько горячими, что на стекле оставались мутные разводы, но тут же Обанай вытер их мягкой салфеткой.

Булочки с корицей Мицури обожала, и могла есть их целыми днями, и сколько угодно! Она, собственно, любит любую европейскую кухню, особенно блинчики, и все что с этим связано. У неё даже были рецепты, что она узнавала из книг и переписывала себе, чтобы как-нибудь приготовить. Но сейчас, почему-то, такой аромат стал уж слишком приторным, и постояв пару минут рядом с выпечкой, Мицури снова стало плохо.

– Эй, Мицури… – обернувшись, Обанай стал по-настоящему переживать. Он так волнуется, что в жар бросает, когда с Мицури что-то не так

«Неужели беременна…»

До Мицури, видимо, тоже дошло, и она поняла, почему ей последнее время так хочется спать и иногда, даже от любимых блюд, может воротить. Но подтвердить это пока не получится, лишь догадки. Но почему тогда целую неделю она спит по пол дня? Это единственное объяснение:

– Всё хорошо?!

– Да, не волнуйся… Всё в порядке, – набрав воды в стаканчик, Мицури довольно быстро его опустошила, и выдохнула

– Может, с тобой всё же что-то не так…

– Да нет, всё так. Видимо… У нас будет ребенок…

Лицо Мицури вдруг порозовело, а щеки налились румянцем, и уже ясные, сияющие глаза смотрели на Игуро. В них была такая радость, что он даже выронил булочку, и застыл на месте. Его глаза расширились, и сознание наполнилось радостью и чем-то очень теплым, а сердце трепетало и застучало сильнее:

– Серьезно?! – крепко обняв её, Обанай старался как можно осторожнее это делать, пусть даже Мицури и выглядит как прежде

– Ну, я конечно не могу быть уверена, но всё об этом говорит, – нежась в его объятиях, Мицури стало ещё теплее и спокойнее

– Я очень рад! Мицури, это же… Теперь я буду папой…

Ребенок – это прекрасно, но вместе с этим приходит большая ответственность за новую жизнь, и не каждый к этому готов. Но, они ждали этого, и были готовы ко всему, что предстояло пройти

– Да, думаю, ты отлично с этим справишься!

– Мы вместе справимся…

Тонкие пальцы перебирали мягкие волосы, и Обанай прижимал к себе уже не просто жену или близкого человека. Она носила его ребенка, в этом уже не было нужды сомневаться, все симптомы указывают на это!

– Да, вместе… – прикрыв глаза, Мицури словно котенок грелась в его руках, впитывая тепло и заботу.

Но колокольчик на двери снова зазвенел, и Обанай вернулся к прилавку – ещё несколько посетителей и булочек вскоре не было – можно возвращаться домой. На улицу опускались сумерки, за некоторое время до того как из-за горизонта покажется луна, это пожалуй, самое приятное время суток после рассвета. Мир замирает в предвкушении ночи, и кажется таким уязвимым… Сквозь это блёклое небо вот-вот упадут звёзды, словно ничего не преграждает путь, чтобы вселенная вдруг оказалась здесь, совсем рядом…

Держа Мицури за руку, Обанай словно ощущал всё по-новому, вернее, это и были новые чувства – осознавать, что ты станешь отцом, и навсегда будешь привязан к ребенку, где бы не находился…

Мицури наблюдала беременность своей матери в детстве, ей было около десяти лет, она хорошо все помнит. Младшая сестра родилась, когда ей было одиннадцать, а спустя время неудачный брак, и даже не один, заставил Мицури что-то поменять в себе и в жизни. Она пришла в организацию и стала сильным охотником, ну и нашла себе хорошего мужа

– Теперь никаких выгулов в ночной рубахе, поняла?

Обанай говорил чуть строго. Он и раньше был взволнован этим, но сейчас особенно – она же может не только себе навредить!

– Поняла, ну прости, я ведь ещё не заболела ни разу!

– Вот и хорошо, что не заболела, но пожалуйста, одевайся хорошо…

Луна понемногу выплывала из-за горизонта, наступило полнолуние… Большой, молочный месяц мягко освещал тропинку, воздух был пронизывающим и холодным. Каждый вдох оставлял колющие ощущения в горле и лёгких, всё говорило о грядущих морозах. Глядишь, скоро и снег выпадет.

– Если ты и правда беременна, то ребенок будет где-то в июле…

– Чудесно! – девушка даже повеселела. Сама она родилась первого июня, и знает все прелести празднования дня рождения летом! – Игуро, ты ведь родился в сентябре…

– Да, а что?

– Да так, ничего. Просто мне всегда осень напоминает тебя… Не знаю, почему.

– Забавно… Я никогда об этом не думал, разве, есть что-то похожее?

– Ну, знаешь, каждый человек словно несёт в себе время года, в которое он родился, я это давно заприметила. И даже убеждаюсь в этом, например Танджиро, он ведь родился летом, и такой же светлый и добрый, словно солнышко… Кеджиро был мягкий и внимательный, точно весенний, приятный ветер…

– Вот это у тебя фантазия, – улыбнулся Игуро, и даже сам задумался об этом

– Ну правда ведь! Ты вот такой же спокойный, но порой можешь быть очень серьезным. Тоже подходит, даже взять Томиоку, он ведь когда родился? Зимой вроде… Характер сам об этом говорит! Да и Томиока по виду холодный… Хотя сейчас уже нет, но это и к лучшему, он всегда был серьёзен…

– У него прошлое не лучше, чем у нас, так что это очевидно

– Но всё равно я сравниваю всех с временами года! А ещё мне жалко булочку, которую ты выронил…

– Булочка не обидится на меня за это.

Обанаю казались забавными такие странные влечения Мицури, но довольно интересными. Она это рассказывала с таким рвением, что он не мог не улыбаться, пока слушал. Он даже сам стал сравнивать что-то и приводить в пример природу, как романтично…

Мицури сама по себе очень мечтательная, всегда улыбается, и видит во всем только хорошее. Обанай за это и полюбил её, за доброту и простоту, за искреннюю улыбку…

– Знаешь, ты тоже как летнее солнышко. Такая приятная и красивая…

Порозовев, Мицури и забыла, что говорила, и уже тихо шла за ним, во двор поместья. Путь казался быстрым, за разговорами и не заметишь, как прошел час, и вот они уже были дома. Теперь-то Обанай глаз не спустит с неё, будет следить за каждым движением, дабы не случилось чего. Повышенная забота может кому-то показаться странной, но так он выражал любовь. Собственно, у каждого ведь свой язык любви, у кого-то бывает их несколько, кто-то приобретает новые, кто-то мириться с теми, что ему не подходят ради своего любимого человека – у каждого по-своему.

Прохладные коридоры темнели в сумраке, и побыстрее пробравшись в комнату, Мицури закуталась в теплый плед, склонив голову на подушку – снова спать охота. Обанай ещё был на кухне, и топил печь, потому что дома становилось прохладно, если они вместе уходили. Стоило теперь следить за этим.

========== Стриж в саду ==========

Рассматривая в зеркале свое отражение, Мицури пыталась понять по размеру и форме живота – мальчик будет или девочка? Существует много примет, по которым можно узнать пол ребенка, и Мицури пыталась всё это внимательно исследовать.

Говорят, что от внешнего вида матери зависит пол малыша, от её аппетита и еды, так же походки и настроения – всё это говорило о том, кто родится. Обанай, в свою очередь, был уверен в наследнике, словно знал, что будет мальчик, а Мицури складывала догадки и наблюдения кусочками у себя в голове, склоняясь к тому, что все же это девочка.

Лютый мороз пробирался сквозь все щели, снега было слишком много в этом году, и огромные белые сугробы покрывали землю плотным покровом. Их сверкающие снежные шапки на верхушках оголённых деревьев и вечнозелёных хвой словно не имели веса, и выглядели очень легко и красиво. Последние несколько дней ветер никак не утихал, а Мицури не выходила из дому, так как это могло быть опасно, даже Обанай иногда пропускал рабочие дни из-за непогоды.

За это время Мицури порядком изменилась, что даже порой не узнавала себя, но мирилась с этим, ведь малышу куда важнее родиться здоровым. Тяга к сладкому только увеличивалась, и Мицури съедала много слоек или сладких моти, требуя добавки. Обанай этому не очень удивлялся, сладкое она любила всегда, но сейчас это было слишком, и в очередной раз поставив перед женой небольшую порцию вишнёвых моти, неоднозначно посмотрел в её невинные изумрудные глаза:

– Мицу, это уже третья порция, может достаточно? – поймав укатившуюся из тарелки моти, Обанай положил её обратно

– Нет, я не наелась!

С удовольствием запихивая в себя сладкие шарики, Мицури выглядела очень мило, шел уже шестой месяц беременности, она немного поправилась, но это не выходило за рамки нормы, лишь щёчки стали ещё пухлее и мягче чем обычно, и животик стал таким большим, что приходилось всегда тянуться вперёд за столом, вытягивая тонкие ручки

– Ну всё, это последняя! Иначе я спрячу от тебя их! – Обанай интересовался обо всём у врачей-акушеров в городе, и ему рекомендовали следить за сбалансированным питанием Мицури – Тебе нужно кушать овощи и фрукты.

Усаживаясь рядом, Обанай поставил перед собой порцию риса с юкари, и понемногу съедал свою небольшую порцию. Словив на себе обиженный взгляд жены, он улыбнулся и лишь приставил ближе к ней тарелку с фруктами. Они зимой очень дорогие, их почти не достать, но яблоки и бананы всё же были. Обанай хотел взять парочку, но воздержался – Мицури нужнее.

– Ну если только банан… – Мицури потянулась в тарелку, но застыла в паре сантиметрах от неё, после чего выудила из рук Обаная палочки с хитрой ухмылкой

– Эй? А я чем есть буду? – заприметив её неоднозначный взгляд, Обанай понял, чего она хочет

– Я буду тебя кормить! – набрав риса на палочки, Мицури заботливо поднесла их ко рту Игуро, держа свободную ладонь снизу, и улыбнулась так довольно, словно делала это впервые – Давай, кушай!

Обанай к этому никак не мог привыкнуть, такой прием пищи был для него очень необычным. Мицури от заботы пихала в Обаная большие порции со словами «Ты мало ешь, смотри, как похудел!». Попытки отказаться от еды всегда заканчивались провалом, пока Мицури не успокоится он вынужден был есть. Конечно, он понимал её излишнюю опеку, организм словно готовится к тому, что ей придется оберегать и растить малыша, но Обанай далеко не маленький. Но ради Мицури он терпеливо и слегка смущенно принимал такие обеды

– Вот так, вкусно, да? – набирая ещё немного риса, Мицури была похожа на заботливую ласточку, что ухаживала за своими птенцами

– Да, очень вкусно… Тебе так нравится меня кормить? – пережевывая рис с солёным привкусом от листьев периллы, Обанай заглядывал в её полные счастья глаза

– Да, так я буду знать, что ты точно не голоден! Кстати, у нас остались ещё острые закуски с лета, хочешь?

– Я буду, а тебе нельзя.

Кажется, Мицури очень расстраивалась, когда Обанай напоминал ей о том, что некоторые продукты лучше не употреблять, а именно это касается острых блюд. Девушка лишь дула румяные щечки, отворачиваясь от заботливых гетерохромных глаз:

– Ну Игуро…

– Мицу, потерпи ещё немного…

– Тогда эти моти все мои! – загребая кучку сладких шариков себе в руки, Мицури неуклюже поднялась с пола

– Хорошо, кушай на здоровье, – наконец получив свои палочки обратно, Обанай доедал остатки риса. В этот раз обошлось без огромный порций удона или рисовой лапши…

Сильный ветер словно готов был сломать окна, с огромной силой продавливая их снаружи. Снег забился во все возможные ложбинки и трещины, а на стеклах красовались извилистые полупрозрачные узоры, словно кто-то неосторожно рассыпал снежинки, поцарапав ими поверхность стекла. В доме в основном было очень тихо: Мицури много спит, а Обанай на работе. Они, можно сказать, слишком привыкли к тишине, но с ней придется расстаться, когда на свет родится малыш…

– Имя придумала?

– Нельзя же! – возразила Мицури, поедая мятную моти

– А… Да… Точно… Ну… Тогда позже скажешь…

– Я ещё не придумала, – оценив количество сладкого в ладошках, Канроджи поняла, что съесть их не сможет, и высыпала всё обратно, Обанай лишь удивлённо глянул в её сторону, убирая опустевшую тарелку после риса

– Не будешь больше?

– Я хочу на прогулку…

– Погоду видела? В такую даже я на работу не иду.

– Знаю… – тяжёлый вздох был словно обида, но она понимала, что пойти нельзя, и всё равно очень хотелось – Хоть на веранду можно?

– Там очень холодно. Давай завтра? Думаю, всё как раз закончится.

– Ну… Хорошо… Сейчас не буду идти…

– Спасибо, уже поздно… Ты идёшь спать? – насухо вытирая полотенцем уже вымытую посуду, Обанай складывал всё на полку

– Да, я жду тебя – Мицури ушла в комнату, потихоньку топая маленькими шагами, что вызывало умиление и улыбку у Игуро, и поспешив закончить на кухне, он так же пришел в комнату.

Теплый полумрак в комнате исчез сразу после того, как фонарь у изголовья футона был погашен. Мицури устроилась в объятиях Обаная и быстро уснула, сладко сопя ему в грудь, а он всё не мог заснуть, словно чувствовал что-то нехорошее, но сон предательски заставлял сомкнуть глаза. Он не сдавался, лишь поглаживал мягкие волосы Мицури, убирая с её лица выбившиеся пряди волос. Но пролежав так около полутора часа, он всё же поддался сну, убедившись, что всё в порядке.

***

Шум хрустящего снега в саду заставил Мицури проснуться. Невольно прислушиваясь к тишине, она настороженно свела тонкие бровки к переносице, не закрывая глаза. Ветер утих, и на улице была тишина, лишь падающий снег оставлял глухой отдаленный шум. Некие «шаги» прекратились, но странный осадок не уходил, так что бережно убрав руки Игуро, Мицури сначала села, а потом осторожно встала, направляясь к раздвижным дверям, что вели прямиком на веранду. И приоткрыв их, по телу пробежала волна мурашек, вызванных морозным воздухом на улице. Было всё ещё тихо, неведомым образом странные звуки прекратились, а в саду не было следов или остатков передвижения кого-то постороннего, лишь ровный искристый снег, что блестел в лунном свету.

Вернувшись и надев теплое хаори, а затем шагнув на веранду, Мицури закрыла за собой сёдзи, чтобы холодный воздух не проникал в комнату. Окидывая взглядом такой знакомый сад, она ступила на заснеженную тропинку. Рассвет близко, горизонт заполнился розоватыми и оранжевыми оттенками восходящего солнца, предвещая солнечный день, но очень холодный. Посильнее запахнув на себе теплое хаори, Мицури ходила меж деревьев в саду, вдыхая ледянящий воздух, но не обращала на это внимания, остановившись у одной сакуры. Под ней было место, где снег оказался разбросан в стороны, и птичьи следы, словно птичка искала хворост или что-нибудь ещё. Девушка поняла, тот странный звук шёл отсюда, и дорожка с отпечатками маленьких когтистых лапок на снегу тянулась далеко вглубь сада. То ли из любопытства, то ли просто из желания пройтись по саду, но что-то заставило Мицури шагать вдоль этих следов, оставленных неведомой птицей. Эта тропа вряд-ли куда-то приведёт, в любой момент дорожка оборвется – птица улетела.