Текст книги "Притворись мной, я буду тобой (СИ)"

Автор книги: Регина Янтарная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Алиска, зря ты его игнорируешь. Ему когда доложили что тебя лапал мажор на последней гонке он взбесился как раненный зверь в западне. С того момента его бомбит. Все уже под раздачу попали! Тебе еще мало досталось.

Я нервно сглотнула. Только этого осложнения в лице устрашающего Влада мне сейчас не хватало!

– Пойдём, – Стас взял меня за руку и потянул в зал. Выходить не хотелось от слова совсем. Видеть красивого хищного зверя с играющими бицепсами также. Складывалось ощущение, что он хочет напасть на меня, но люди мешают. Хотя для таких как Влад – наглых, беспринципных, похабных-преград не существует.

– Ты езжай, я сам Алису отвезу, – спокойно проговорил Влад, покуривая кальян.

– Не вопрос, – легко согласился парень с каштановыми волосами. Наклонившись ко мне сидящей за столом, зеленоглазый поцеловал в макушку. – Не обижай Влада, вспомни, сколько он сделал для тебя за эти два года.

К чему он это говорит? – недоумевала я.

Я осмелела и вскинула глаза на мужчину. Он не курил, а внимательно читал мое лицо.

– Как отец? – заинтересовано спросил.

– Нормально, – ответила на автомате.

– Это как нормально? Сколько ему осталось. Что врачи говорят.

Врачи? Отец Алисы? Наверное, у нее есть еще один отец. Речь о нем. Сердце бешенно колотилось.

Когда я столкнулась с темным взглядом Влада, то мои мысли разбрелись по закоулкам, сейчас я пыталась их собрать.

– Люблю, когда ты морщишь носик! – Влад протянул руку и нежно погладил кончик моего носа.

Ком застрял у меня в горле, попыталась вздохнуть, сделала глубокий вдох ртом. А затем меня накрыло.

Крепкая рука обняла за талию и притянула к себе, горячие губы накрыли мои губы, и чужой язык мерзко проник в мой рот.

Мерзко было первые секунды, а затем тепло от мужской руки на талии растеклось по всему телу, и стало приятно. Неприлично приятно!

– Алиса, пора платить по счетам, – услышала тихий настойчивый голос чужого мужчины.

Открыв глаза, была неприятно удивлена. Знакомый незнакомец с темными шоколадными волосами и звериным взглядом, играл мышцами груди, самоуверенно усмехаясь. Он был уверен, что дичь поймана.

***

– Пойдём, – скомандовал Влад, поднимаясь из кресла.

Накинув кожаную куртку, мужчина неторопливо шел к выходу, а я семенила за ним.

Не посмела перечить. Вспомнила, с каким придыханием девчонки упоминали братьев Запасных. Их боялись, их уважали, их боготворили. Если Стас мне понравился – зачётный чувак, то его брат Влад пугал меня до чертиков. На мою беду он, оказывается, давно залип на Алиску!

Мы подошли к огромному темному джипу, припаркованному на платной стоянке. Дождь по-прежнему хозяйничал, но мне было всё равно. Я промокшая до нитки дрожала не от холода, а от присутствия мужчины.

Хотела достать из кармана телефон, набрать Климу сообщение. Но в кармане было пусто! Наверное, в туалете обронила, – мелькнуло в голове.

Диана! Как ты могла профукать мобилу в самый неподходящий момент жизни!

– Элис, иди сюда, – Влад открыл переднюю пассажирскую дверь, поднял меня на руки, усадил на сидение.

Всё как тогда с Яром, один в один. Только этого мужчину я боялась.

Одна рука так и осталась лежать у меня под попкой, вторая на спине. Его лицо было так близко… красивое и звериное одновременно. Взгляд пригвождал к сидению, заставляя молчать!

Господи, как страшно! Куда я влипла, Али-и-са-а!

Карие глаза усмехнулись, и щетинистая щека потёрлась о мою щёку. Влад резко отстранился, закрыл дверцу, оставив меня в полном раздрае чувств.

Ехали очень долго, часа два, пока не приехали к большому загородному дому.

– Где мы? – сонно спросила я. Убаюканная страхом, холодом, неизвестностью проспала последний час поездки.

– Там, где ты станешь моей, – просто поговорил Влад, загоняя джип в гараж.

Я дернулась как на электрическом стуле.

– Влад, ты не понимаешь! Произошла ошибка. Я не Алиса, я Диана – ее близняшка!

Губы и коленки дрожали.

– Алиса, не гони. Девочка моя, ты за два года меня изучила, знаешь, что слов на ветер не бросаю. Или ты выйдешь отсюда моей любовницей или не выйдешь совсем.

Теплые пальцы запутались у меня в волосах. Затем резкий рывок за резинку, сдерживающую собранный хвост, и волосы рассыпались, только не каскадом, а мокрыми крысиными серыми хвостиками.

Влад вытянул меня из машины, поставил на пол, и, схватив за плечи, притянул к себе.

Его руки запутались в моих мокрых длинных волосах, его теплые немного пухлые губы шарились по моей шее и ключицам, а руки пролезли под короткую юбку (мать её! как удобно! да не мне) И нетерпеливо мяли щёчки ягодиц.

– Влад! Влад! Я не Алиса, – кричала я, пока оставались силы сопротивляться. Вырываться было бесполезно!

Нужно как-то вразумить парня, привести в чувства эмоционального равновесия. Кажется, его сильно заклинило на Элис.

Я откинула голову назад, только открыла рот, чтобы закричать, как мой порыв оборвали страстным поцелуем.

Сначала было мерзко, когда язык проник мне в рот, но чем дольше это длилось, тем больше я растекалась под умелым натиском влажных губ. Крепкие руки уже не лазили под моей юбкой, они расстегнули мою куртку и беззастенчиво мяли груди, которые я с дуру даже не упаковала в бюстгальтер.

Открыв глаза, увидела перед собой чужого мужчину! Не Яра!

Резко ударила его кулаком по спине, и попыталась укусить за язык.

– Алиса, ты дура? – снова увидела незабываемый зловещий блеск темно-карих глаз.

– Я не Алиса, – завизжала я, – Диана, запомни!

Мужчина нахмурился, отступил на шаг, подумал с минуту, затем зло выдохнул:

– Не суть! Кем бы ты себя сегодня не возомнила, ты станешь моей. Неужели, ты думаешь, что я с тобой два года возился для того, чтобы ты дала какому-нибудь сосунку-мажору?

Влад больно схватил меня за руку и потащил в дом сразу на второй этаж.

В комнате с приглушенным светом Влад кинул меня на кровать, стянул с себя куртку, футболку, обувь.

И медленно пошёл на меня…

Я задрожала так, что подо мной кровать пошла ходуном. Кусая губы, плакала и молилась, чтобы этот кошмар закончился.

К моему изумлению Влад не придавил меня как лев львицу, он лёг рядом, нежно взял мою руку и положил себе на грудь.

Я замерла, но глаза скосила. Грех было не скосить – такое красивое тело. Вязь татуировок на горячей, твердой гладкой груди.

Довольный Влад командовал моей рукой – он спустил ее себе на живот. Живот твердый, с теплой шелковой кожей. Невольно я погладила пальцами.

Влад решил, что это знак… и переместил мою руку ниже…

Я хотела выдернуть руку, но мужчина ее крепко удерживал, вжимая в себя.

Его губы легли на мою шею.

Вжикнула молния, и теплая рука полезла под малюсенький топик.

Я вся горела от желания… Вожделение потекло по моим венам и внизу живота запульсировало.

– Влад не надо, – снова закричала я. – У меня есть другой. Я люблю другого!

Мужчина встряхнул шоколадной челкой, стряхивая наваждение. Чуть отстранился от меня, продолжая удерживать рукой мою руку.

Влад молчал в поисках ответа на мою признательную речь.

– Алиса, я женат, у меня дети. Ты станешь моей любовницей, не больше. Но тебе этого статуса хватит, чтобы жить безбедно, долго и счастливо. Тебя будут уважать в городе.

Влад резко бросил мою руку, поднялся и начал медленно одеваться.

В голове промелькнуло:

– Он так легко сдался? Всё страшное позади? Фух!

Я поднялась и села на кровати, пытаясь расчесать полувысохшие запутавшиеся волосы руками.

– Сходи в душ, – спокойно заметил кареглазый, бросая на меня снисходительный взгляд.

– Дома схожу, – улыбнувшись, ответила я.

– Ты дома! – заявил мужчина, застегивая замок куртки. – Это мой дом, и ты будешь в нем жить, пока ты моя.

– Я не могу здесь жить. У меня своя жизнь!

Влад мрачно усмехнулся:

– Твоя жизнь принадлежит мне. Будешь делать то, что я скажу. Ты моя! Надеюсь навсегда.

Из глаз брызнули слёзы, когда поняла, что этот парень серьёзно взялся за меня и хочет сделать своей наложницей до конца моих дней.

Я что Роксана, ставшая Хюрем в гареме султана Сулеймана? Это в двадцать первом веке!

– Влад, ты не понимаешь! Мне нужно выйти отсюда, – заверещала я, бросаясь к двери.

Но большой мужчина с отрицательным обаянием перекрыл мне дорогу.

– Это ты, кажется, не понимаешь, как много значишь для меня. Когда ты случилась в моей жизни два года назад, я был счастливо женат. А сейчас я как неврастеник каждую минуту думаю о тебе! Даже когда снимаю цыпочек в баре, ищу, чтобы была хоть немного похожа на тебя. Пойми, надоело пить суррогат!

Я рыдала, а Влад вытирал мои слезы большими пальцами.

– Алиска, ты моя мания! Ты моё безумие! Я никогда тебя не обижу.

– Если ты меня любишь, тогда отпусти, дай свободу!

– Милая, я тебя не люблю. Я тобой одержим.

Влад отстранился и направился к лестнице.

– Как же я? – крикнула ему в след.

– У тебя будет повар, горничная, охранник. Кстати, никаких телефонов. – На этих словах Влад достал из кармана мой телефон и помахал им на прощание.

– Когда ты меня выпустишь? Меня буду искать!

– Вряд ли найдут. Я приеду сразу, как только позовешь меня.

– Ты оставляешь меня одну в заточении? Купи мне хоть белую пушистую кошечку! – проплакала я вслед.

– Перса? Ладно. Жди.

***

Скинув с себя мокрую, чужую одежду, присела на кровать, чтобы стянуть ненавистные сапоги-чулки.

В дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, тут же вошли.

Молодая симпатичная горничная с курносым носом и голубыми глазами. Осмотрев помещение, девушка тут же кинулась ко мне.

– Я помогу, – надменно произнесла она, снимая левый чулок.

– Сама бы справилась, – процедила с возмущением.

– Не нужно ничего делать самой, для этого есть я. Меня зовут Анна, я – ваши руки и ноги.

– Хорошо, – тихо и покорно выдохнула я. – Анечка, не могли бы Вы принести мне телефон, – вкрадчиво попросила я хитренькая.

Аня широко улыбнулась и нежно ответила:

– Нет! Категоричный запрет хозяина на гаджеты.

– Понятно, – промямлила я. – То есть вы тень хозяина при мне? Мои руки, его уши?

– Верно подмечено. – Аня встала рывком с колен, отряхнула подол платья и направилась в ванную.

Через пару минут, голова девушки показалась из-за двери, откуда тянуло теплом.

– Алиса, набрала Вам ванную. Можете идти.

С трудом поднялась с кровати и направилась в ванную комнату, ступая по теплому гладкому полу мягко и грациозно как кошка.

– Ого! – вырвалось сразу, едва вошла в огромное помещение. Большая джакузи в центре, душевая справа, впереди огромное панорамное окно.

Вместо того, чтобы нырнуть в пену, подошла к квадратном зеркалу, разглядывая себя во все глаза.

Маленькая, миниатюрная, ладная фигурка. Компактная, как скажет Яр.

– Ты моя компактная пудра! – притягивая меня к себе, говорил будущий муж.

– Почему? – вопрошала я, стряхивая на грудь Яра пряди волос, чтобы защекотать его.

– Почемучка, ты хочешь узнать, почему Пудра? Ты же знаешь, потому что мозги мне пудришь!

– Ах, ты, негодник, – я щекотала его тело своими волосами. До тех пор, пока мы не оказывались в лапах страсти.

Пальцы Ярослава сжимались на моей груди. Его колдовские глаза проникали в самую мою женскую суть, и моё сердце замирало Затем бешенно стучало, разгоняясь вслед за сердцем Яра, пытаясь войти его ритм, присоединиться к темпу и мчаться с ним в унисон.

Я яростно сжала пальцы на ключицах, неотрывно глядя в зеркало прямо себе в глаза. В серых призрачных бушевала буря. Буря – смертельным врагом которой стала… Диана.

Мои руки сместились на живот, начинались истеричные спазмы. Сердце неугомонно стучало, набирая энергию ненависти. Я пыталась сдержать цунами, задерживая дыхание, приказывала себе не плакать, но волна ярости набирала обороты.

В висках стучало:

– Это ты во всём виновата! Диана, это ты предательница!

Цунами накрыло с головой.

Я громко закричала:

– Это ты предательница! – и ударила кулаком в зеркало. Оно не разбилось, поэтому следующий удар пришелся по животу. И еще один. И еще. Я избивала себя. Я все вспомнила…

Вспомнила, как отпустила руку Алисы.

Вспомнила силуэт мамы в черном траурном платье.

Мама всегда носила платья с только яркими принтами, а в тот день надела черное однотонное платье и сказала:

– Дочка ты еще маленькая, я не могу объяснить тебе, зачем отпускаю свою любимую малютку. Когда вырастешь, я всё объясню. Запомни цвет моего платья, цвет траура и печали.

– Мама, тебе грустно?

– Да, Диана, я скорблю по своей утрате. Мою душу разорвали пополам.

Меня бомбило, рыдания сотрясали тело. Казалось, оно не выдержит спазмов и разорвется на части.

Попыталась проглотить слезы, и медленно двинулась к душевой. Ванну я точно не заслуживала, мне нужно было отскрести душу от грязи под проливной водой.

Я не мыла голову, а просто драла себе волосы, выдирая клок за клоком. Горячая вода обжигала кожу, а я продолжала раскручивать кран, увеличивая напор горячей, как магма воды. Я не могла согреться, меня трясло, и дрожь в конечностях не унималась.

– Яр, где ты? Ты мне нужен. Сейчас… – зубы стучали. Слёз совсем не осталось, моё лицо сформировалось в гримасу, из горла вырывался стон раненной женщины.

Инстинкт самосохранения заставил выключить воду. Я медленно заскользила вниз, на пол, не обращая внимания на боль, на покрасневшее тело.

– Яр, прости, пожалуйста. Ненавижу себя за предательство. Ты же сказал, что не изменял. Я должна была поверить. Мы же поклялись друг другу в верности! Простишь ли ты меня?

Меня снова накрывало.

Я оперлась спиной о запотевшую душевую кабину и снова позволила телу спазмироваться от рыданий.

Лежа на гладком полу душевой, свернувшись в клубок, думала о том, что хочу умереть.

Дверца кабины открылась, и женский злой голос приказал:

– Вставай немедленно! Надоело на это смотреть.

Я проглотила ком, застрявший в горле, и протянула ей руку. Сил встать у меня не было.

Кончиком языка обвела припухшие от укусов губы, и поднялась, удерживаемая горничной.

Дальше я подчинялась, молча стояла, когда меня вытирали, одевали в халат, вели в постель.

На мгновение голубые ледяные глаза стали тёплыми, и грудной голос спросил:

– Влад причинил тебе боль?

– Нет. Я сама, – честно ответила я.

Слёз больше не было. Сердце размеренно стучало, зная точно, что в нём живёт любовь к двум самым близким людям на свете.

Жаль, что ими были не отец с матерью. Сейчас я находилась в раздрае. Мама Вера обманула, отец тоже. Может, он не мой отец. Ведь отец Алисы при смерти, так Влад сказал, а у нас с ней один папа на двоих.

Мои глаза закрылись. Проваливаясь в сон, вижу, как крепкие руки в татухах сжимаются на моём побдородке, поднимая моё лицо к хозяину. Большая ладонь накрывает мою голую грудь, и я с ужасом смотрю в дикие темные глаза. Черный зрачок поглощает не только радужку, но и меня.

Я с ужасом понимаю, что я не в руках Яра.

Моя моральная измена давит на меня, продавливая на дно, где я падаю на кровать с голым чужим мужчиной.

Просыпаюсь посреди ночи, с осознанием, что занималась во сне сексом с Владом. Мне безумно стыдно, я вся горю. Трогаю лоб – горячий, липкий от пота.

Я реально вся горю, грудь залита потом.

Медленно сажусь в кровати и тут же начинаю кашлять.

– Неужели снова воспаление легких? – в ужасе нажимаю кнопку вызова.

Кажется, Анна – единственный человек, который мне сейчас нужен.

Глава 13

Ярослав

Мои мысли по-прежнему бродили в прошлом, когда я услышал громкий звонок мобильного телефона. Взглянул на незнакомый номер, принял решение не отвечать. Но не тут-то было, телефон разрывался как чумной.

– Да, – грубо ответил.

– Ярослав, здравствуй. Признал?

В тихом надтреснувшем голосе я не сразу узнал бывшего друга.

– Николай? – предположил нерешительно, крепче сжимая телефон в руке.

– Он самый, – в голосе говорящего просквозила радость.

Поднялся из кресла, и начал прохаживаться по комнате. Энергия требовала выхода.

Я недоуменно молчал.

Трубка также.

Первым заговорил Кошкин.

– Яр, прости меня. На взводе был тогда, не хотел понимать тебя, не верил, что у тебя большая и чистая любовь к моей дочери. Не понял, что у вас всё серьезно. Ты же до неё женщин менял чаще чем стрижку. Для меня Дианка всегда была светом в окне. Я её любил за двоих. Как она?

– Хорошо, – выдавил, скрипя зубами. Затем добавил:

– Значит, сейчас ты всё понял и осознал?

Гнев топил меня. Мне что радоваться, что Коля сейчас всё осознал? Сейчас? Серьезно? Когда стало слишком поздно для нас с Дианкой.

Я съёрничал:

– Кошкин, неужели ты поумнел? Какова причина?

На другом конце раздался громкий кашель. Отстранив трубку от уха, я выждал, затем вернул ее к уху, чтобы услышать жуткое признание:

– Падла – рак и Алиса – моя дочь.

Как гром среди ясного неба. Какой рак? Коля чуть старше меня! Про вторую дочь я давно догадался, поэтому сильно не удивился.

Я нервно теребил ворот рубашки, обдумывая, что ответить, но не мог подобрать слов поддержки.

Паузу прервал Коля:

– Ты что там уснул? Я буду жить, у меня ремиссия.

Набрав побольше воздуха в грудь, уточнил:

– Чем тебе помочь?

– Не мне. Дочке Алисе.

Так, значит, я был прав по поводу наследства мадам Испанки. Самодовольная ухмылка растянула мои губы в гримасу. Всё-таки я ас в расследованиях и распутывании жизненно хитросплетенных клубков.

– Не вопрос, проси, что хочешь. Всё сделаю.

– Алисе нужна помощь, – глухо проговорил Коля… и заплакал.

Какого ляда? Я оторопел, не зная, как реагировать.

– Где Алиса?

– Здесь в Швейцарии, лежит в госпитале в Цюрихе с переломом ребер и руки.

Самодовольная ухмылка, расползшаяся по моим губам, тут же исчезла.

– Авария?

– Да. Я не могу с ней сейчас остаться. У меня завтра начинается последний курс химиотерапии, нужно вернуться в госпиталь. Бросить Алиску одну тоже не могу. Сердце кровью обливается, когда смотрю на свою беспомощную крошку. Рука правая сломана, она сама поесть не может. Конечно, у нее есть сиделка, но это чужой человек. Понимаешь?!

Я вспотел, когда до меня дошёл смысл просьбы:

– Ты просишь, чтобы мы с Дианой приехали к Алисе?

– Ни в коем случае не впутывай Ди в это дело! – раскудахтался Коля, откашливаясь и тяжело дыша. – Ни Вера, ни Диана, ни Володька не знают ни о моем недуге, ни об Алисе. Я для них – в вечной командировке.

– Э-э, – теперь я прочищал горло, надеясь, что это поможет прочистить мне мозги. Я охреневал.

– Ты не сказал семье, что болен?! Ты реально больной на всю голову. Ди с ума сойдет, узнав правду, – простонал я, отрывая пуговицу с корнем от рубашки.

– Поэтому не сказал, – обреченно вздохнул Коля. – Только Алиска знала, что со мной. Она ведь ко мне ехала, неслась по автобану как угорелая, думала, мне стало хуже. Я ее просил не торопиться… Но ведь они у меня обе строптивые, что Диана, что Алиса, – в голосе Коли прозвучала отцовская гордость.

– То есть я должен бросить все дела и приехать нянькой к твоей дочери? – удивленно спрашивал я, уже направляясь к шкафу.

– Да, – ответил агрессивно Коля.

– То есть, больше никого кроме меня нет для ухода? Даже за деньги? – я настаивал на своем.

– Ладно-ладно! – сдался Колян, – дело не только в уходе близкого семье человека.

– В чем еще?

– Нужно разрулить один острый правовой конфликт с матерью Элис.

– Значит, ты хочешь стравить меня с оторвой Лизкой? – обреченно простонал я.

– Угадал, – Николай впервые засмеялся.

Когда прилетишь?

– Первым же рейсом.

– Хорошо. Адрес скину в Ватсап. Ты отпишись, что получил.

– Лады. Деньги есть? Счета оплачены?

– Деньги есть.

Мои брови поползли вверх, откуда у Кольки деньги лечиться за рубежом? Похоже, я знаю не все его тайны!

– Давай, до связи. Позвоню перед вылетом.

Ну и семейка Кошкиных! Угораздило меня попасть в их прайд! Одна никому не верит, вторая – горячая до беды, третий – всем врёт напропалую, да еще заболел!

Ближайший самолёт через четыре часа. Успею. Набрал друга отца:

– Дядь Вов, Вы меня простите, но у меня форс-мажор у клиента. Я должен надолго улететь в Цюрих.

– Когда? Прям сейчас. Вы, пожалуйста, «выздоравливайте» прям сегодня, и завтра отправляйтесь на любимую работу учить студентов уму разуму.

– Дядь Вов, знаю, что подвел. У вас дача, все дела. Но мне позарез нужно уехать из Москвы.

– Хорошо-хорошо. Больше никогда с подобной просьбой не обращусь! Да, я шельмец, безответственный. Да. Согласен, меня нельзя подпускать к студентам на пушечный выстрел…

Вроде пронесло, дядя Володя покряхтел, а сам даже обрадовался, что вернется в родные пенаты. Расстались на позитивной ноте.

Скинув с себя одежду, стремительно направился в душ. Стоя под прохладными струями, думал только о Ди. Мысленно гладил ее нежную спину, упругую попку, ладные бедра, округлую стоячую грудь, целовал сладкую шею, и пытался пятернёй расчесать длинные русые волосы. Серые глаза моего Диментора прожигали мою душу насквозь. Сейчас эти глаза не вынимали из меня душу, наоборот, согревали ее, даря надежду на будущее.

Ди-моя мания! Ди-моя одержимость!

Я надеялся, что если сейчас помогу ее семье, может, это зачтется мне как бонус? В глубине души, я понимал, что еду за тем, чтобы побыть с ее родными, в которых есть частица Ди.

Ведь шансов побыть рядом с настоящей Дианой у меня уже не было…

***

Этой же ночью спустился по трапу в аэропорту Цюриха. Ночь выдалась безветренной, но холодной. Поёжился, наглухо застегивая тонкое темное пальто. Нужно прикупить новое, потолще. Сегодня этим займусь после знакомства с Алисой.

– В гостиницу, – попросил у таксиста, – называя адрес отеля.

На город спустилась ночь.

Через тридцать минут входил в холл небольшого уютного отеля, расположенного рядом с госпиталем. На автомате протянул документы, улыбнулся рисепшионистке, и направился в номер.

Казалось, что я всё делаю машинально, будто не человек, а робот. С той самой секунды, как Ди отвергла меня, уехав, бросив, сбежав из-за чужой лжи, навешанной ей на уши, я живу как во сне, а не на яву. Меня несёт. Совершаю странные поступки, гроблю карьеру, выстроенную годами, пОтом и непосильным трудом, и мне срать на окружающий мир, потому что в нём больше нет Ди.

Какого хрена произошло? Я вообще не понял тогда, пока не разобрался в деле, наняв грамотных парней.

***

Два года назад на той гребанной вечеринке в честь двадцатилетия Колегии сначала мы поцапались с отцом Кошкиным из-за дочери. Потом состоялся разговор с Аллой Малиновской и весь последующий сюр с «якобы соблазнением».

Как сейчас помню ту ночь…

***

– Яр, ко мне или к тебе, – Алла обняла меня за талию и прижалась к моей груди своей сделанной четверкой.

– Малиновская, отбой! – грубо выдохнул я.

– В смысле? – адвокатесса окатила меня полупьяным недоумённым взглядом.

– Меня не интересует больше Савелий. Твоя услуга не требуется.

– Ты охренел? – Алла вмиг протрезвела, схватила меня за руку и потащила из зала, где на нас уже пялились любопытные коллеги, желающие почесать языками и обточить клыки, используя наши выдающиеся персоны.

Спокойно попёрся за ней как телок – умела Малиновская уговаривать.

– Что это значит? Нужна, не нужна? Ярослав, у нас деловая договоренность.

– Алла, извини, но надобность в данной сделке отпала, – упрямо процедил я, поглаживая гладко выбритое лицо.

Б****ские синие глаза прищурились, метнули молнии.

– Кажется, понимаю откуда растут ноги твоей несговорчивости!

Дерзкая Алла положила отманикюринную руку мне на грудь.

– Прекрати, – прошипел я, кидая на манкую женщину мрачный взгляд. – Не лапай меня. У меня есть жена.

– Жена? – взвизгнула блондинка, прижимаясь ко мне всем корпусом. – Не стенка подвинется…

– Малиновская, иди в Ад! – грубо прорычал я, пытаясь отодрать от себя прилипчивую бабёнку.

Но Алка крепче вцепилась в ворот рубашки, пытаясь рвануть ткань на себя.

– Послушай, щенок, я расскажу ментам, что именно ТЫ интересовался Савелием…

– И-и? – я грубо рассмеялся.

– А сегодня его выудили из реки. Кто-то этой ночью отправил беднягу на корм рыбам. Совпадение?

Я ошарашенно вглядывался в пустое красивое лицо.

Может, на понт берёт?

Нет. Алкино лицо было серьёзнее, чем у судьи.

– Савелий умер?

– Заметь, не своей смертью…

Какая-то реально нехорошая ситуация получалась. Вроде я просил братков не убивать, а сослать подальше от России.

Но в душе надеялся, что Савелию купят билет в один конец…

Пока я прокручивал в голове все возможные варианты развития событий, Алла схватила меня за запястье и потащила вглубь коридора.

– Алла, это плохая идея, – простонал я, когда она запихнула меня в дамскую комнату.

– Очень даже хорошая! Весь женский пол разъехался по домам, нам не помешают.

– Иди к черту в Ад! А мне надо домой, к жене.

– Надо было раньше думать о жене! – прошипела Алла, стягивая лиф платья.

Я молча застыл на месте.

– Иди ко мне, я сладкая. Не кусаюсь. – Алла цепко схватила меня за шею и притянула к себе, вдавив моё лицо в ложбинку.

Я задыхаюсь от неправильности ситуации, от выпитого алкоголя, от порочной Аллы и… от дикого желания, включенного инстинктами. Кажется черти Малины успели договориться с моими, потому что в следующую секунду я схватил ее за затылок и притянул к себе, накрывая красивые губы своими.

Обе мои руки вцепились в податливые женские бедра.

Мы стояли посреди туалета и сосались взасос как озабоченные. Мои ненависть, злость, агрессия вылились в основной инстинкт. Я желал наказать женщину, грубо и дико прикасаясь к ней. Мне нравился подобный страстный секс, но я не практиковал его с Ди, чтобы не пугать. Если не считать сегодня, когда я не сумел сдержаться, и показал свое нутро.

Дуновение ветра. Хлопок.

Резко оторвался от Аллы и вскинул глаза на дверь. Закрыто. Никого. Почудилось?

Вытирая Алкину помаду со своего лица, я приводил себя в порядок.

– То есть ты меня бросаешь? – процедила Алла разочаровано, даря мне напоследок синий нечитаемый взгляд.

– Считай, как хочешь, – бросил в сердцах. – Но мы не можем встречаться, – обреченно проговорил я, омывая лицо холодной водой.

– Сам напросился! – прошипела сногсшибательная блондинка, направляясь к выходу.

Так мы и разбежались тогда, угрожая друг другу. До дома меня довёз водитель. Несмотря на мои отговорки, коллеги заставили выпить. Пришлось вызвать Антона.

– Останови здесь, – приказал я, узнав очертания тачки местного бандита.

Через пять минут уже точили разговор с братишкой.

– Коль, вы зачем Савелия устранили? Я же просил понежнее.

– Это не мы.

– В смысле?

– Московские гастролеры, получившие заказ от москвичей, нагрянули в Лесневск, опередив нас.

– Похоже, многих достало это быдло.

– Похоже…

– С меня сколько причитается?

– Пятьдесят тысяч хватит.

– Идет. Ты жди здесь, водитель мигом обернется туда-сюда.

С лёгким сердцем я вылез из тачки. Все-таки это был не мой заказ.

***

Два года прошло с этой злополучной истории. Из памяти вытерлись неприятные события. Месяц назад в Коллегии снова состоялся банкет. Двадцать два года со дня основания. Будто сам черт пошутил надо мной – я снова не взял Диану с собой.

А наутро Ди предъявила мне запись, на которой мы запечатлены с Малиновской два года назад. Притом датирована запись этим годом.

Пришлось обращаться к специалистам. Сначала я подумал на Малиновскую, но взвесив все за и против, отмел эту гипотезу. Слишком самовлюбленная особа, чтобы мараться.

А затем внезапно вспомнил Лерку, подругу Дианы, она же тоже в то лето устроилась в Коллегию на практику. Всё время крутилась подле Ди, а в последнее время отношения девчонок сошли на нет.

– Почему твоя Лера к нам больше не приходит? – как-то спросил я у своей Малышки.

– Я попросила. Завистливая она стала. Тяжело мне после общения с ней становится.

Так и оказалось!

Лерка как получила приглашение на нашу свадьбу, так и отправила видео, которое сняла два года назад. Пакостница маленькая!

А ведь Диана просила не приглашать ее, это я дурак настоял!

***

Вернувшись из воспоминаний и поднявшись из кресла, с удивлением обнаружил, что просидел в одной позе всю ночь.

На улице рассветало. Взглянув мельком на часы, отметил, что ложиться уже поздно, а идти в больницу еще рано.

Желудок крутило от голода, но есть я не мог. Знал, что стошнит, если поем. Пить алкоголь перед больницей не стоило. Поэтому как апперетив выбрал тёплый душ.

Наскоро одевшись, не забыл утеплиться синим свитшотом, подаренным Дианой на Новый год.

Скептически осматривал себя в небольшом мрачном зеркале. Серые круги под глазами, обостренные скулы, ярко выраженные носогубные складки, двухдневная небритость.

Прикоснулся к морщинкам, убегающим от уголков глаз. Кажется, их заметно прибавилось!

Когда я нормально ел за последние дни, даже не мог вспомнить!

И всё из-за глупой Дианкиной ревности! Пигалица пустила поезд нашей размеренной красивой жизни под откос. Отелло в юбке, мать ее!

Глухо топая по паркету, направился на выход из номера. Время 6.00. К пациенту могут не пустить, но я не мог больше оставаться в четырех стенах, мне был нужен воздух.

Как и думал, охранник рявкнул на меня:

– Приходите в 10.00

Не стал спорить, бесполезно. Отправился в соседний парк, кормить уток на озере.

Ровно в 10.00 ввалился в госпиталь.

– Я дядя Татьяны Ивановой, – представился, как положено, мне накинули на плечи халат и куда-то повели по широченным коридорам, пахнущим новизной и лекарствами.

От моей бравой походки не осталось и следа, когда до палаты оставалось два шага.

Всего два шага отделяли меня от той второй, в которой текла кровь моей Дианы.

По телу волнами разлился страх, в ушах пульсировало, отдаваясь мыслью в голове:

– Не может на свете существовать вторая Ди!

Мозг отказывался верить в это чудо.

– Проходите, – меня втолкнули вовнутрь.

Палата встретила белизной стен, слабым запахом лекарств и лёгким флёром сладко-едких духов, типа Пуазона.

Мой взгляд был прикован к кровати, на которой лежала маленькая оформленная груда, полностью накрытая одеялом.

– Я Вас оставлю, – медицинская сестричка вильнула худыми бедрами и вышла вон.

Я медленно подходил к кровати, намереваясь открыть лицо девушки. Сердце колотилось в грудную клетку. Тревога била в грудь, вызывая дрожь в пальцах.

– Стой, где стоишь, – услышал молодой женский голос. Тембр – копия Дианкиного.

В голове зазвенело, а пульс снова начал набирать обороты.

– Алиса, я Ярослав, друг твоего отца, – проговорил я, набравшись смелости.

– Про друга мне папа ничего не рассказывал. Он говорил, что приедет из России матерый адвокат самого дьявола, и поможет мне утрясти проблемы с матерью, чтобы я могла легализоваться в России и жить по-белому.

Значит, отец с дочерью решили меня использовать в своих играх, давя на мои чувства. Ладно. Учту.

Окинул одеяло суровым взглядом.

– Алиса, я жутко устал. Тебе не пять лет, чтобы играть в прятки. Вылезай.

Одеяло зашевелилось. В следующий момент на свет показалась она…

Я вцепился ногтями правой руки в костяшки левой, до крови, чтобы хоть как-то сохранить эмоциональное равновесие.

На кровати лежала молодая раненная девушка. Рука в гипсе, ссадины, кровоподтеки на миниатюрном красивом женском теле. Длинные русые волосы хаотично запутаны. Один глаз почти не видно, затек из-за фингала в полщеки. Зато второй глаз серый – пронзительный, до боли в сердце знакомый и любимый.