Текст книги "Белоснежка и Горыныч (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Никто не придет меня вытягивать из этой задницы, потому что никто не имеет представления, что я в нее попала, – хмуро заметил Северус, уже абсолютно не обращая внимания, что его реплики в исполнении дамочки, в которую он превратился, звучат не саркастично и сурово, как обычно, а, скорее, истерично и раздраженно визгливо.

И тут его взгляд зацепился за какое-то приспособление на стволе дерева, под которым расположился весь этот кукольный двор. Подойдя ближе и сменив угол обзора, Северус увидел простейший умывальник: каменную раковину со сливом, а над ней зеркало – достаточно большое, чтобы, отойдя на несколько ярдов, можно было рассмотреть себя в полный рост. Что он и не замедлил сделать, не веря своим глазам уставившись на собственное отражение.

– Мерлин – паскуда, и мать твоя шалава! – охнул от неожиданности Северус.

Он медленно подошел ближе, чтобы разглядеть свое лицо. «Такую ведьму я и сам был бы не против попользовать, несмотря на собственные принципы и предпочтения», – подумал он, с трудом сдерживаясь, чтобы не дотронуться до своего отражения в зеркале.

– Вот засада! Не хватало мне еще ухажеров… – осенило Снейпа понимание возможной опасности его положения. – Ууу… – взвизгнул он по-девчачьи.

Северус должен был признать, что он чертовски хорош, обворожителен и сексуален в новом облике, которым его наградил неизвестный шутник. Белокурые волосы обрамляли нежное личико с ярко-голубыми огромными глазами и пухлыми алыми губами. Вообще-то в этой внешности, по его мнению, все было каким-то «слишком»: слишком большими – глаза и наивность во взгляде, слишком пышными – грудь и бедра, слишком узкой – талия, слишком маленькими – стопы… Но главное, как отметил сам Северус, было не в этом, а в неведомом колдовском шарме – на эту совокупность всяких «слишком» нельзя было смотреть равнодушно. Даже у убежденного холостяка и любителя мужской компании в постели Северуса Снейпа встало на эту «куклу».

– Грифоньи яйца! У меня сейчас нечему вставать! – Северус схватился за голову, отводя взгляд от зеркала. Воспоминание, что он теперь особь женского пола, сразу остудило его пыл и непристойные мысли извращенца о том, как бы залезть себе самому под юбку. Хотелось постучаться головой обо что-нибудь твердое. – Мордред! И когда же я верну себе настоящий облик?! Сука, я до тебя доберусь и трахну без смазки! – пригрозил он тому, кто придумал столь изощренное издевательство над ним. Пока Северус был занят рассматриванием себя красивого, он и не заметил, что уже не один на странном дворе возле странной пещеры.

– Белоснежка!..

Северус резко развернулся, услышав восторженный возглас, и вдруг понял, что обращаются, скорее всего, к нему. Увидев толпу мелких уродливых гномов, он ошалел от взорвавшейся в мозгу ярчайшим фейерверком мысли: «Я – Белоснежка, гиппогриф ее залюби!». Для слабых женских нервов это оказалось непосильной ношей, и Северус банально грохнулся в обморок.

========== 6 ==========

На этот раз сознание возвращалось без прежних болезненных сюрпризов, и Северуса согрела надежда, что он уже находится в своем теле. Тем сильнее его огорчили тихие причитания:

– Ну что же ты так, милая… Давай, красавица, открывай глазки…

По лбу Северуса возили мокрой тряпкой, а в нос, судя по запаху, совали паленые перья, вызывая непреодолимое желание чихнуть, что в итоге и случилось.

Он открыл глаза, поняв, что страусиная тактика зарывания головы в песок не сработает, и ему самому придется разбираться с последствиями странного выверта реальности. В то, что его напоили оборотным зельем, верилось все меньше и меньше. Слишком уж эти гномы, обступившие его валяющееся на земле прекрасное женское тело, выглядели неестественно, словно сошли со страниц книжки сказок, которую Люциус не далее как вчера вечером читал Скорпиусу в Малфой-мэноре.

– Лярва… Да убери ты свои горелые крылья, ангел милосердия, гиппогриф тебя раздери! – не сдержался Северус и обматерил мелкого негодяя, не позволявшего ему свободно вдохнуть. – Ну и что вылупились? Мелочь пузатая… – недовольно приговаривая, Северус поднялся на ноги. – Валите по своим делам. Цирк закончен.

– Ты плохо себя чувствуешь? – задрав голову, на Снейпа с любопытством смотрел гном в круглых, как у некоего героя магической Британии, очках.

– И здесь от тебя нет покоя, Ппо… Ппо… – Северус, как ни пытался произнести вслух «Поттер» – у него не получилось. Это наводило на некоторые мысли, и он решил поэкспериментировать. – Я Ссе… Я профессор Сс… Вот, сука! Моя фамилия Сс… Сс… Дерьмо! Лондон. Магия. Школа Ххо… – Северус, не обращая внимания на вытаращившихся на него гномов, начал вслух перебирать названия и понятия, чтобы определиться, что он сможет произнести, а на что наложено негласное табу. – Министерство Мма… Волшебник. Директор Ддам… Ведьма. Банк Грр… Поместье Мма… Ясно, – сдался он, осознав, что правду о себе, если понадобится, он сможет рассказать только обиняками, так и не сумев произнести ни собственное имя, ни еще чье-либо из своей настоящей жизни. Это заставляло злиться. – Рот закрой, мелюзга! – гаркнул он на все еще уставившегося на него гнома-очкарика.

– Сотрясение. Наверняка, – с умным видом произнес тот, поворачиваясь к своим коллегам-гномам.

– Пусть поспит, аа-х-ха… – круглолицый гном так смачно зевнул, что Северусу захотелось повторить за ним. – Пусть поспит – и все пройдет, – приписал народный доктор «лечение» от сотрясения.

– Да нечему там сотрясаться в ее пустой голове, – донеслось недовольное брюзжание от входа в пещеру, из которой выходил худой ворчливый гном с крючковатым носом и презрительно оттопыренной губой.

– Ах-ха-ха, нечему сотрясаться! – захохотал самый крошечный толстый гном, похожий на мяч в островерхой шапке.

Северус смотрел на этот театр абсурда свысока, сложив на груди руки, мстительно поджав губы и притопывая ногой, что, несомненно, должно было предупредить эту развлекающуюся мелочь, едва достающую ему до колена, о том, что понимание шуток не является его сильной стороной.

– Хватит ржать, Весельчак, лучше разведи огонь и каши навари, живот от голода уже подводит, – сделал замечание крючконосый.

– А что… Апчхи! Разве Белоснежка не приготовила еду? Апчхи! Как же так? Апчхи! Она же обещала! Апчхи! Это ее обязанность, – гном достал из кармана носовой платок, размером с большущее полотенце, и уткнулся в него лицом, громко фыркая, утираясь после чихания.

– Ничего не приготовила. Меньше болтайте и принимайтесь за дело. Я вас предупреждал, что нас с ней ждут одни неприятности. От женщин никогда ничего хорошего не дождешься, – продолжал крючконосый. Северус был с ним во многом согласен, однако терпеть чьи бы то ни было намеки на собственное несовершенство он был не намерен.

– А не заткнулся бы ты, уродец? Не то я могу и помочь, – обманчиво ласково пропел Северус своим тонким Белоснежкиным голоском.

– Ворчун, ты бы и в самом деле того… Ну… не грубил бы девушке… – застенчиво пропищал гном, все еще сжимавший в руках тлеющее огромное перо какой-то птицы, и, будто смутившись от собственной смелости, отступил за спину «местного дурачка», как окрестил про себя глупо улыбающегося гнома Северус.

– Это я грубил? А она? – Ворчун тыкал худой рукой в Северуса. – Она меня обозвала! Говорил вам – не нужно оставлять ее жить у нас! Вот и дождались – она уже обзывается! А что дальше? Начнет нас поколачивать? – распинался недовольный гном.

– Хватит орать, Ворчун. От твоего крика голова пухнет, – осадил распоясавшегося товарища очкарик. – Дорогая Белоснежка, пойди прогуляйся на лугу. Это будет полезно для твоего здоровья. Заодно насобираешь нам цветов со сладкой росой на десерт. А мы сейчас кашу сварим, – начал он распоряжаться.

– Правильно, Док, – поддержал его зевающий гном.

– А малины вам не нужно? – насмешливо поинтересовался Северус, давая понять, что не намерен подчиняться всяким там гномам.

– За малиной далеко идти, а тебе нездоровится, – очень серьезно отметил Док. – Так что собери…

– Да не буду я ничего собирать, книзлов выкидыш! Командуй вон своей шпаной! – Северус демонстративно резко развернулся, отчего вырез на блузке съехал в сторону, и одна из грудей чуть не выскочила на волю. – Сучье вымя! – выругался Северус и поправил рубаху. Заметив, что на него снова таращатся все гномы, он гордо расправил плечи, отчего его грудь стала казаться еще больше, вздымаясь при каждом вдохе, выпрямил спину, задрал повыше подбородок и величественно – Северус надеялся, что именно так и выглядит – ушел в сторону леса.

Ему нужно было в спокойной обстановке подумать – что же делать дальше. Положение, в которое он попал, казалось Северусу сумасшествием, дурным сном, пьяным бредом и галлюцинацией вместе взятыми. Идти глубоко в лес он не рискнул – мало ли что в тех дебрях водится. Без предварительной разведки и выяснения, куда же все-таки его занесла нелегкая, Северус почем зря рисковать не собирался, отходя далеко от пещеры гномов, не глядя на то, что он сейчас относился к категории самых блондинистых блондинок. Отыскав неподалеку в лесу поваленное дерево, он присел на него и принялся перебирать в памяти все, что он помнил о сказке про Белоснежку. Не факт, что это ему могло понадобиться, но и быть на всякий случай готовым к сказочным реалиям было бы неплохо – резонно предположил Северус.

========== 7 ==========

Запах каши донесся до Северуса так четко, словно котел с ней стоял за соседним деревом. Есть хотелось не по-детски. На морковке и десятке орешков долго не протянешь – это он прекрасно осознавал.

– Время обеда. Пора в большой зал, – Северус ухмыльнулся – все же кое о чем из своей реальности он сможет говорить открыто, если будет использовать только обычные слова, не присваивая им статус, так сказать, особенных имен и названий.

Добравшись до пещеры, Северус увидел, что гномы устроились за столом на улице, перед каждым стояло по тарелке каши с… грибами, если судить по аромату. Однако к еде приступил только Ворчун, демонстрируя свое недовольство действиями других гномов, вероятнее всего, поджидавших к столу Белоснежку. Северус только окинул всех высокомерным взглядом а-ля «видел я вас всех тонущими в котле с ядом» и сел за стол на место, где для него была приготовлена большая тарелка с кашей. Ели почти молча, если не считать беспричинного хихиканья Весельчака, чихания и сморкания Чихуна, громкого зевания Сони и бурчания Ворчуна. Северус только презрительно кривил губы, но от едких комментариев отказался, посчитав, что с его стороны было бы неблагодарно оскорблять прямо за столом тех, кто его кормил. Поев, все гномы, по очереди ослепительно улыбнувшись Северусу, направились к пещере, оставив грязные тарелки на столе.

– Не задерживайся, Белоснежка. Мой посуду побыстрее, не то ночь наступит, и чудище из ручья наши тарелки украдет, – оглянувшись через плечо, уходя вслед за товарищами, посоветовал Док.

– Еще чего! Ты мне тут покомандуй! Я вам в судомойки не нанималась! – как Северус ни старался, но говорить получалось лишь от имени женщины, что, собственно, и соответствовало его внешнему виду.

– Но ты ведь обещала готовить нам еду, шить и убирать в пещере, если мы позволим тебе жить с нами, – возразил Док, не понимая, что произошло с их милой и кроткой Белоснежкой, из-за чего она так изменилась.

– Ты хочешь сказать, что вы готовы выгнать бедную девушку только за то, что она откажется мыть ваши грязные тарелки? – Северус смотрел в упор на маленького умника и мысленно злорадствовал: «Не на того нарвались! Я больше двадцати лет руководил Слизерином!» – Вам не жаль моих бедных ручек?

– Нет… Нет, мы не… Но скоро ночь, и нам нужно спать, – смутился Док и поспешил в пещеру.

«Какая ночь? – раздраженно подумал Северус, провожая взглядом карикатурного, по его мнению, сказочного гнома. – Сейчас ведь еще день – мы только пообедали. Или нет? От этих сказок можно чего угодно ожидать».

Долго раздумывать над вопросом не пришлось – небо начало стремительно темнеть, а в ручье словно заворочалось что-то огромное, захлюпало, заплескалось, вызывая непроизвольное содрогание хилого девичьего тела Белоснежки от страха, так что Северус решил не испытывать судьбу и почти бегом кинулся к пещере.

Гномы уже успели натянуть свои ночные колпаки и улечься в кровати, когда Северус-Белоснежка зашел в комнату, служащую им и спальней, и гостиной, и еще дементор знает чем.

– Ты ус-спе-ела? – зевая, поинтересовался Соня.

Северус, неприятно впечатленный быстрой сменой дня и ночи и раздумывающий над тем, какие еще сюрпризы готовит для него эта извращенная реальность, решил проигнорировать его вопрос и молча направился к кровати Белоснежки.

– Ложись спать, милая. Завтра тебя ожидает еще один день, – неестественная доброта в голосе Дока заставила Северуса напрячься. По его мнению, очкарик должен был быть недоволен тем, что их гостья «вышла из повиновения», однако тот вел себя так, словно это не ему недавно грубили.

– И как я, по-вашему, должна переодеваться? Или ты предлагаешь мне прямо в юбке в постель залезть? – Северус решил проверить границы дозволенного – насколько терпеливыми окажутся эти гномы? Настоящие – из мира Северуса – уже надавали бы ему затрещин и отправили в лес на съедение волкам и чудищам. А эти, будто и не гномы вовсе, а какие-то пародии на сердобольных клуш.

– Да, как и раньше, переодевайся – мы спрячемся под одеялами, – после слов Дока остальные гномы с разной степенью готовности побыстрее прикрыться потянули одеяла себе на головы.

– Что?! Вы издеваетесь?! Если вы не заметили – я девушка! И вы предлагаете мне переодеваться в комнате, полной мужчин? – Северуса так и подмывало взвизгнуть и притопнуть ногой от возмущения, но он только закатил глаза к каменному потолку и сжал пальцы в кулаки – поддаваться на провокацию собственного своевольного тела он не собирался. – Да за кого вы меня принимаете? Я приличная де… принцесса! Мне не пристало даже в малом изменять моему суженому, – Северуса понесло. Он мысленно похвалил себя за то, что вовремя припомнил все варианты сказки про бедняжку, изгнанную из дома злой мачехой, которые ему доводилось слышать в своей жизни. И теперь у него было широкое поле для фантазирования на заданную тему.

– Но ты никогда не была против, чтобы мы просто закрывали глаза, когда ты переодеваешься, – подал голос Тихоня, на поверку оказавшийся и не таким уж скромником – хитроватый взгляд выдавал его с головой.

– А ты никогда не был против полюбоваться моей голой задницей и пышными… – Северус, многозначительно и чуть ли не плотоядно ухмыляясь, приподнял ладонями Белоснежкины круглые, как дыни, груди, и поиграл ими, попеременно слегка подбрасывая. Тихоня залился ярким румянцем и замолчал.

– Раньше тебя подобное не волновало, – пробурчал Ворчун, презрительно уставившись на Белоснежку. Он сидел в кровати, опершись о ее спинку, словно приготовился смотреть какое-то представление. Кончик его ночного колпака свисал до самого пояса Ворчуна, будучи таким же тонким и длинным, как и сам гном.

– Раньше – это не сегодня! – безапелляционно заявил Северус, сверля вредного гнома сердитым взглядом. – Спектакль отменяется! Навсегда! Марш все за дверь… на улицу! – Северус, вспомнив, что в пещере двери как таковой не наблюдалось, поправил сам себя, делая выразительный жест рукой, указывая непонятливым направление, куда следует убраться. – И не возвращайтесь, пока я не переоденусь и не позову вас!

Гномы загалдели, обсуждая высказанное им требование, но минут через пять сдались, по привычке прислушавшись к мнению Дока, который, бросая нечитаемые задумчивые взгляды на Белоснежку, сдержанно упрашивал товарищей не бузить, напоминая, что чем раньше они выйдут на улицу, тем быстрее вернутся и лягут спать.

Стоило циновке закрыть вход в пещеру за гномами, которые, покидая комнату, бросали на взбунтовавшуюся Белоснежку подозрительно злые взгляды, как Снейп, проверив, не подглядывает ли за ним кто-нибудь из них, быстро скинул рубаху и надел на себя «позорную» ночную сорочку. Северус и под угрозой Авады не обрядился бы во что-либо подобное в реальной жизни – именно так он теперь мысленно называл мир, в котором родился и жил раньше – если бы ни скудность гардероба Белоснежки и не отсутствие возможности колдовством позаботиться о своей одежде. Ни очищающие, ни разглаживающие чары сейчас не были ему доступны. Лишь укрывшись одеялом до самого горла, Северус позвал гномов, которые теперь, укладываясь спать, все, как один, недовольно бормотали что-то себе под нос, становясь похожими на Ворчуна.

Несмотря на мысль о том, что после столь короткого дня ему вряд ли удастся уснуть, Северус отключился сразу же, как только Простак погасил последний фонарь, забросив на него свою курточку.

========== 8 ==========

Гарри Поттер проклинал свою слабость и Молли Уизли, которая практически выгнала его из своего дома, не дав ему и двадцати минут побыть с сыновьями в Рождество. Попытки Джинни вмешаться в ситуацию, казалось, еще больше ухудшили его шансы и на будущие свидания с детьми. Мысль о сыновьях, первой появившаяся в сознании просыпающегося Гарри, постепенно была вытеснена пониманием, что у него до невозможности затекли руки, он их абсолютно не чувствовал. Попытки пошевелить пальцами ни к чему не привели – организм отказывался сигнализировать мозгу, что его команда выполнена. Да и ноги казались какими-то чужими, словно неповоротливые тумбы. Открывать глаза не хотелось. Гарри знал, что свет сразу же спровоцирует сильнейшую головную боль – так было всегда, сколько бы раз он ни напивался.

Но на этот раз надолго уходить в запой было нельзя ни в коем случае – это он точно помнил. Теща клятвенно грозилась лишить его любых прав на детей – это было серьезным заявлением. Уж она-то сразу факт его запоя использует с наибольшим проком для своего поганого дела. Так что стоило для начала решить вопрос с документами по опеке, а затем уже продолжать релаксировать. Отбирать сыновей у Джинни Гарри и в страшном сне не могло присниться, но стоило побеспокоиться о возможности ограничить влияние на них тещи, если та закусит удила и позволит себе еще хоть раз прогнать его от собственных детей. Подобные выходки следовало пресекать сразу. Показать Молли ее место Гарри мог без особых затруднений – он давно уже не был тем глупым телком, который делал то, что ему скажут «заботливые» взрослые. Пожалуй, его брак с Джинни как раз и стал последним подобным деянием, неслабо подпортившим нервы им обоим. И только сыновья были тем, что и Гарри, и Джинни безоговорочно считали единственным стоящим достижением их совместной жизни.

Тяжко вздохнув, Гарри все же набрался мужества и, приготовившись позвать Кричера с антипохмельным зельем, открыл глаза и сразу заорал так, что и у него самого заложило уши, а две уродливых головы на длинных шеях резко отпрянули от его лица, выразительно хлопая глазами и продолжая с интересом следить за его действиями.

Попытка отскочить или хотя бы отползти от неведомого зверя не увенчалась успехом – тело сковало невыносимым ужасом. И даже когда Гарри уже относительно взял себя в руки, которых по-прежнему не чувствовал, он все равно не смог сразу вернуть себе способность двигаться. Пытаясь разобраться, что же с ним произошло, он решил позвать Кричера, но горло после перепою и истерического крика пересохло до такой степени, что просто горело огнем в буквальном смысле – язык пламени вырвался из его рта, когда Гарри попытался произнести хоть слово. Сказать, что это стало для него шоком – ничего не сказать! У Поттера возникло желание прикрыть свой рот руками, и вдруг его по лицу хлестнуло что-то похожее на летучемышиные крылья, только в сотни раз большее. Хотелось снова завопить, но, помня о пламени, Гарри сдержался и только растерянно поглядел на две явно удивленные его поведением морды, с любопытством пытающиеся рассмотреть его со всех сторон.

– Старший, что с тобой? – спросила человеческим голосом одна из голов, и Гарри с трудом удержался, чтобы не хлопнуться в спасительный обморок.

– Он пить хочет, разве не понятно? – назидательным тоном сказала другая и, отвернувшись, крикнула кому-то: – Хватит прохлаждаться – принесите Старшему воды, если хотите еще пожить!

Через пару-тройку минут Гарри увидел перед собой деревянную лохань с водой, которую притащили две разряженные девушки, опасливо поглядывавшие на него. Только он хотел возмутиться, что он не животное, чтобы пить из тазика, как невольные помощницы, задрав подолы своих платьев, чтобы не мешали двигаться, с криками убежали восвояси. Лишь тогда Гарри понял, что он находится не в своей спальне, а в какой-то пещере, судя по тому, что попало в поле его зрения.

Желание пить все же было не таким сильным, как жажда узнать: куда он попал и что же все-таки случилось с его телом – двигаться свободно он так еще и не мог. Повертев головой, Гарри вдруг осознал, что она как-то непривычно двигается, взглянул вниз, где должно находиться его тело, и обмер… Там было серо-зеленое толстое брюхо размером с огромного бегемота с короткими когтистыми лапами и кожистыми крыльями… Вроде бы имелся еще и хвост, но уверенности Гарри не чувствовал, потому что рассматривать «это» долго у него не хватило духу.

– Ну, Молли, дай только до тебя добраться, – прошипел он, отворачиваясь и пуская из ноздрей пар.

– Кто такая Молли? – спросила левая голова, которая была, судя по всему, более непосредственной.

– А ты кто такая? Или такой? – Гарри понял, что мог шипеть без опасности плеваться огнем. Однако воду игнорировать не стал и, опустив голову в жбан, вволю напился. Да и горлу так стало полегче – его теперь не столь сильно жгло.

– Я твоя голова, Старший, – последовал ответ. – Все же тебя нехило вставило от того удара, то есть угара.

– Что значит – ты моя голова? А чем тогда я разговариваю? Задницей? – только произнеся это, Поттер подумал, что злая ведьма способна на любое извращение, а он ведь обозвал Молли жирной курицей с холодцом вместо мозгов.

– Старший, у тебя три головы. Забыл? – сердобольный взгляд наивных голубых глаз умилял, и морда уже не казалась Гарри такой уж уродливой.

– Три? Зачем мне три головы? Мне и одной вроде хватало, – Поттеру до дрожи захотелось почесать рукой макушку, и он сразу же получил по голове шлепок крылом. «Так… С неосознанными желаниями нужно быть поосторожнее», – решил Гарри, догадавшись, что случившееся произошло не случайно.

– Хватало? Ты говоришь – хватало? И куда это тебя привело? – подключилась к разговору правая голова. – Вот вечно слушаешь центральную голову, а она тебя вон как подвела! Говорила же – не связывайся с Добрыней. Предупреждала, что он дурак-дураком, а с такими сложно просчитать результаты боя. А ты заявлял – все будет путем… Я как дохну на него… – презрение и откровенная насмешка срывались с языка заумной головы. – И кто из вас на кого дохнул? Да его перегаром тебя так шандарахнуло, что вон оклематься теперь не можешь. Так что я снова поднимаю вопрос о смещении тебя с поста Старшего и предлагаю свою кандидатуру на этот пост.

– Но ты же не центральная голова, – робко заметила левая, а ободренная взглядом благодарного Поттера, почувствовав поддержку, уже более решительно заявила: – Ты такая же крайняя, как и я. Так что помалкивай. У нас со Старшим большинство!

Гарри тем временем потихоньку офигевал, осознавая, что он теперь не человек, а всего лишь одна голова трехголового дракона.

========== 9 ==========

Пока две головы дракона спорили между собой, кто из них более достоин занять место Старшего – Гарри как-то пропустил момент, когда и левая вдруг решила вступить в борьбу за первенство – он пытался хоть как-то осмыслить свое незавидное положение. Идей, кто ему помог попасть в это дерьмо, было немного, вернее, только одна – Молли Уизли. Его ненавистная с некоторых пор теща никак не могла принять тот факт, что ее дочь уже не является женой героя магической Британии Гарри Поттера. Все объяснения Джинни она отметала одной фразой: «Молчи – ты еще молодая и ничего не понимаешь». Так что в личности того, кто его проклял, Гарри почти не сомневался. Хотя, справедливости ради, он оставлял один-два процента собственной уверенности на нелепую случайность или чье-то непреднамеренное вмешательство в его жизнь.

«Итак, я голова… старшая голова, – мысленно поправил себя Гарри, не собираясь никакой крайней голове отдавать свое первенство. Если уж и быть одним из трех, то тогда хотя бы главным. – Тело драконье, как я и предположил с первого взгляда, – он с тяжким вздохом еще раз осмотрел себя. Первый шок уже прошел – как-никак психика волшебника, к тому же такого, как Гарри Поттер, была закалена годами тренировок под руководством незабвенного директора Дамблдора, земля ему пухом. – Если я Старший, то и телом, наверное, управляю я. Иначе правая не трындела бы о том, что я ее не послушал и с кем-то там встретился, – Гарри сразу же попытался проверить свою догадку. – Отлично!» – дракон потихоньку вперевалку двинулся к выходу из пещеры, который Поттер узрел, лишь хорошенько повертев головой и основательно осмотревшись.

– Крылья подбери, идиот! Подерешь же о камни! – гаркнула правая голова. – Повыше, – скомандовала она, когда Гарри попытался поднять волочившиеся по бокам туши крылья, но с первого раза у него это получилось не очень хорошо.

– Заткнись. Задолбала советами, – огрызнулся Поттер, наконец-то приловчившись и уложив крылья на своей спине. «Еще бы хвостом научиться не вилять, как дворовой пес», – поставил себе задачу на ближайшее будущее Гарри, стараясь не промазать мимо выхода из пещеры. Перспектива врезаться в стену из-за неуверенной и пока еще вихляющей походки его не прельщала.

Открывшийся перед Поттером вид завораживал и пугал одновременно. Пещера выходила на довольно просторную площадку почти на вершине горы, вздымавшейся высоко над равниной, раскинувшейся у ее подножия. К площадке вела крутая дорога, змеей спускавшаяся в долину. Внизу все было видно как на ладони: дремучие леса, голубые озера, полноводные реки, деревни, города, замки, дороги. Гарри различал все так четко, словно оно было рядом с ним – стоило ему только бросить в какую-либо сторону взгляд, как линии рельефа той местности проявлялись перед его взором так отчетливо, как будто нарисованные на картине искусного художника. От увиденного захватывало дух и хотелось смотреть и смотреть, неотрывно разглядывая мельчайшие детали, что не было проблемой с драконьим зрением.

Совсем другое впечатление оставляло то, что находилось вблизи – на площадке. Повсюду валялись обглоданные скелеты, среди которых встречалось немало человеческих, части конской сбруи, ржавеющие мечи и копья, кирасы и кольчуги, шлемы и щиты различных форм и размеров, с гербами и лозунгами, давно отслужившие свое хозяевам, чьи кости белели рядом. Отводя взгляд от холодящей сердце картины, Гарри оглянулся на вход в пещеру и заметил возле него еще пару проемов поменьше. А чуть поодаль с вершины горы срывался небольшой водопад, в брызгах которого запуталась радуга. Поттер только задумался, откуда же берется вода в этом потоке, как его отвлекла правая голова:

– И долго будешь таращиться, словно впервые все видишь?

– Так! Ты меня достала своим возмутительным тоном! Давай разберемся раз и навсегда, – Гарри в упор уставился на непокорную голову. – До тех пор, пока я, Старший, сам не пожелаю уйти на покой, или пока меня, – он бросил короткий взгляд на ужасное убранство площадки из скелетов и оружия, – не снесет с туловища к дементорам какой-нибудь придурок, ты можешь и не рассчитывать занять мое место. Надеюсь, я объяснил все доступно. И не стоит за моей спиной мутить воду. Я этого не потерплю – перекрою кислород, а потом выкину за ненадобностью, – тон был жестким и решительным. – Ясно?

– А я говорила тебе – молчи, а то нарвешься, – захихикала левая голова, насмехаясь над правой.

– Ясно. А кто такой дементор? – в глазах правой светился неподдельный интерес, словно это и не ее только что отчитали за неповиновение.

– Ты не знаешь… – Гарри еще раз оглянулся вокруг себя – какая-то смутная мысль зародилась в глубине его сознания, но, видимо, слишком глубоко, потому что на поверхность ей всплыть пока было не суждено. – Зверь такой, – буркнул Поттер, недовольный собственными мыслительными способностями, будто притупленными в этой драконьей голове. – А теперь, раз уж ты такая умная, давай-ка расскажи мне, что здесь делают те девки, которые следят за нами из-за кустов, – после его слов с края площадки раздался испуганный визг.

– Совсем ополоумел, – прошептала правая голова, верная своему несносному характеру, но на вопрос ответила: – Это наша еда, если нам повезет, и за ними не приедет очередной рыцарь.

– А если приедет? – допытывался Гарри, желая приготовиться к неожиданностям. Ему еще нужно было придумать, как выбраться из этой ловушки, а заодно прикинуть, как проучить тещу, устроившую ему «рождественский подарок». Мысль в голове прозвучала предельно мстительно и кровожадно, видимо, сказалось драконье обличье.

– Тогда все будет, как мы договоримся… – правая голова стрельнула непокорным взглядом, но поправила себя: – Как ты договоришься.

– Ну что замолчала? Раз такая умная – давай рассказывай, какие у меня варианты предстоящих переговоров, что нам полезнее, что предпочтительнее… И не забывай обосновывать свои советы. Ты же утверждаешь, что из меня никакой стратег и тактик? Вот тебе и карты в руки – выскажись, поучи меня уму-разуму, – скрыв собственную полную неосведомленность в реалиях происходящего таким нехитрым способом, Поттер развалился посреди площадки под лучами теплого солнышка и приготовился слушать. – Мы с левым флангом, – Гарри насмешливо глянул на мирную левую голову, – готовы внимать тебе, о мудрейшая.

========== 10 ==========

Лекция Гарри утомила, однако пошла на пользу. Правая голова оказалась битком набитой всякой информацией: основательной, занимательной, спорной, смехотворной, но, несомненно, послужившей Гарри прекрасной основой для ориентирования в происходящем. Солнце стояло уже высоко, когда правая голова охрипла от усердия, и тогда Гарри сжалился над ней:

– Попей водички, отдохни. В другой раз расскажешь мне остальное, – в животе заурчало, и правая голова откликнулась ожидаемой репликой:

– Вода – не еда. Обедать пора.

– И что у нас на обед? – осторожно поинтересовался Гарри, боясь услышать, что человечинка.

Он, конечно, запомнил объяснение, что женщины, живущие рядом с драконьей пещерой, являются сплошь принцессами и находятся под защитой закона. Они дожидаются, пока их спасет отважный рыцарь. Правда, судя по тому, что некоторые девицы, сейчас уже бесстрашно усевшиеся на валунах на краю площадки и о чем-то оживленно спорившие, выглядели не столь свежо и молодо, то ожидать иногда приходилось не один год.