Текст книги "Белоснежка и Горыныч (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)



========== 1 ==========

«Рож-дес-тво! Рож-дес-тво!» – скрипел под ногами свежевыпавший снег.

«Пррра-а-здник! Пррра-а-здник!» – слышалось в карканье ворон, облюбовавших для себя голые ветви деревьев в парке Малфой-мэнора.

«Сюр-приз! Сюр-приз!» – высвистывал ветер, запутавшись в башенках особняка.

Северус Снейп лишь усмехнулся – придет же такое в голову! И откуда только взялись подобные фантазии?

«Лю-бить! Лю-бить!» – пробили часы в гостиной, отсчитывая время и заставляя Северуса покачать головой – это уже походило на наваждение или на слуховые галлюцинации.

***

– Крестыный! Крестыный! – нарядно одетый маленький мальчик влетел в комнату, словно небольшой смерч, и с разбегу врезался в колени Снейпа, вызвав у него невольную улыбку.

– Скорпиус, сколько тебе повторять, я – крестный, – четко проговорил Северус и подхватил трехлетнего ребенка под мышки, поднимая повыше и заглядывая в его довольное личико.

– А я и говорю – крестыный! – упрямо повторил Скорпиус, довольно устраиваясь на сгибе руки Северуса, прижимаясь к его плечу и обхватывая цепкими ручками за шею. – Ты мне принес подарок?

– Дорогой, нехорошо выпрашивать подарки, – во взгляде Драко Малфоя светилась гордость за сынишку, несмотря на то, что манеры малыша оставляли желать лучшего. – Здравствуй, Северус, – он приветливо улыбнулся. – Я рад, что ты выбрался из своей лаборатории и пришел к нам на праздник.

– Вам просто повезло – я буквально вчера закончил очередную серию экспериментов, – отшутился Северус, присаживаясь на диван, не выпуская из рук Скорпиуса, после замечания отца воспитанно не перебивающего разговор взрослых.

– Признавайся, ты хорошо себя вел? Слушался родителей? – Северус вернул свое внимание крестнику, начавшему нетерпеливо ерзать у него на коленях.

– Слушался, – покивал головой Скорпиус, отчего белые кудряшки на ней затряслись, как маленькие пружинки. – Так ты принес мне подарок?

– Несомненно, – заверил Северус и позвал домовика, под присмотром которого оставлял свой презент: – Рокси, – посреди гостиной появился домовой эльф, прижимающий к себе вертлявое создание, так и норовящее от него сбежать. – Давай сюда, – Северус отобрал у домовика маленького белого с коричневыми пятнами на шкуре потешного вислоухого щенка с раздвоенным хвостиком, смешно перебиравшего толстыми кривоватыми лапками в воздухе. – Скорпиус, это щенок крапа.

– Это мне? У меня будет своя собачка? Настоящая? Не игрушечная? – мальчик восторженно уставился на щенка. – Его можно погладить?

– Держи, – Северус отдал свой подарок крестнику. – Не забывай его кормить и выгуливать, и тогда крап ответит тебе привязанностью и дружбой, – проинструктировал он, отпуская Скорпиуса. Через пару минут ребенок и щенок устроили довольную возню на ковре посреди гостиной.

– Северус! – Драко укоризненно покачал головой, указывая на щенка. – Астория будет не в восторге.

– Главное, чтобы мой внук был рад подарку, – в гостиную вошел Люциус. Северус, здороваясь, кивнул ему. – Привет, затворник. С идеей женить тебя я давно расстался, как с бесперспективной. Но когда же ты все-таки удостоишь нас чести познакомиться с твоим партнером?

– Не дождешься. Скорее Дамблдор вернется и угостит нас лимонными дольками. Мне и так неплохо. Никто не путается дома у меня под ногами. А в клубе всегда найдется кто-нибудь сам знаешь для чего, – уверенный и слегка циничный тон Северуса в который раз подтверждал, что он не собирался абсолютно ничего менять в своей жизни убежденного холостяка.

Рождественский ужин прошел в теплой семейной обстановке. Неспешные разговоры мужчин, устроившихся у камина, время от времени прерывались, когда Скорпиус, которого по требованию Люциуса, души не чаявшего во внуке, оставили в гостиной, нуждался в безраздельном внимании взрослых. Когда малыш в очередной раз влез на руки Люциусу, тот поинтересовался:

– Что ты мне принес?

– Хочу сказку, – толстая книжка в яркой обложке с надписью «Сказки народов мира» перекочевала от ребенка к деду.

– Хорошо. Выбирай – какую будем читать? – покладисто согласился Люциус, устраивая Скорпиуса поудобнее на своих коленях и позволяя ему самому раскрыть книгу.

Ни Драко, ни Северус не были против молча посидеть под аккомпанемент негромкого чтения. Вскоре к ним присоединились и Нарцисса с Асторией, успевшие закончить все свои женские разговоры. Уютное тепло, распространяемое горящим камином, потрескивание дров и тихий шелест переворачиваемых страниц создавали невероятно волшебную атмосферу. Казалось, что в воздухе витало предвкушение рождественского чуда – настоящего, будоражащего душу, готового превратить любую сказку в быль, оживить любую легенду, круто поменять что-то в жизни к лучшему. Поймав себя на этой слащавой мысли, Северус ухмыльнулся приливу необычной сентиментальности, столь нехарактерной для него – циника со стажем. Однако он не слишком удивился своей подобной расслабленности – Малфои давно стали для Снейпа очень близкими людьми, его семьей. С ними ему не требовалось все время держаться начеку, боясь потерять лицо. Лишь они знали, что Северус умеет быть не только саркастичным хамом, но и очень нежным и заботливым с теми, кто ему дорог. «Это все Рождество и встреча с крестником, – решил Снейп. – Только Скорпиус способен заставить меня умильно улыбаться и слушать все эти глупые сказки, – осторожно окинув взглядом присутствующих, Северус пришел к тешащему его самолюбие выводу: – Похоже, не на одного меня он действует подобным образом».

Сказки сменяли друг друга, а Скорпиусу все было мало до тех пор, пока он так и не уснул, завороженный голосом любимого дедушки Люциуса.

Попрощавшись с Малфоями, Северус отправился домой, но и там его не отпускало ощущение, словно что-то должно произойти – смутное напряжение не исчезало. Спать еще не хотелось, и он, налив себе бокал выдержанного вина, устроился на диване, решив прикинуть планы на ближайшее будущее по исследованиям для больницы Святого Мунго. Однако то ли вино оказалось слишком крепким, то ли вечер в Малфой-мэноре так необычно повлиял на него, но Северусу никак не удавалось сосредоточиться на серьезных мыслях. Он, казалось, по-прежнему слышал тихий голос Люциуса, читающего сказки, а перед его глазами вставали красочные картины: чудовища воровали принцесс, рыцари спешили на помощь похищенным в надежде получить полцарства и руку спасенной красавицы, гномы добывали золото и самоцветы в глубоких пещерах, а звери разговаривали человеческими голосами. Северус и не заметил, как уснул.

========== 2 ==========

Гарри кутался в тонкую куртку, стараясь спрятаться от разыгравшейся на улице метели. Не то чтобы у него не было чего-то потеплее надеть, просто он не рассчитал, что за пару десятков миль от Лондона погода может оказаться не такой приветливой, как возле его дома. Снег неприятно сек лицо, забиваясь за стекла очков и залепляя глаза. Дыхание перехватывало от тысяч острых и болезненных колючек, которые впивались в горло то ли от студеного воздуха, то ли от гнева на всюду сующую свой нос тещу и на судьбу, так недобро посмеявшуюся над ним самим. Безысходность и одиночество накатывали похлеще метели, забираясь своими морозными щупальцами в самую душу.

Казалось, только маленькая мягкая игрушка в судорожно сведенных пальцах руки, прижатой к груди, да успокаивающий и сочувствующий взгляд Джинни, все еще стоящий перед глазами, не давали его сердцу разлететься на хрупкие ледяные осколки. Те сто ярдов, которые было необходимо пройти от дома до места, откуда можно аппарировать, показались Гарри просто нескончаемыми, как неудачи и болезненные испытания, постоянно сопровождавшие его с самого детства. Двести шагов, сделанных против ветра, превратились в бесконечную борьбу с самим собой. Гарри до зубовного скрежета хотелось наконец-то все бросить и сдаться, улечься на землю, позволив снегу завалить его сугробом, усыпить и подарить забвение, о котором так просило измученное сознание.

Но доведенная до автоматизма привычка упрямо бороться за свою жизнь даже тогда, когда исчерпаны все шансы, и на этот раз не позволила совершить глупость, отдавшись на волю эмоционального порыва. Гарри даже не помнил, как он аппарировал, очнувшись уже в гостиной своего дома от скрипящего голоса Кричера, сварливо выговаривающего ему за безответственность и откровенное нежелание позаботиться хотя бы о собственном здоровье.

– Вместо проповеди лучше принеси огневиски – мне нужно согреться, – раздраженно скомандовал Гарри, стягивая с плеч мокрую от талого снега куртку.

Пальцы на левой руке не хотели слушаться, и Гарри с некоторым удивлением обнаружил в них зажатого плюшевого монстра – это Альбус, которому скоро стукнет три года, поздравил его с Рождеством, подарив свою самую любимую игрушку. Непрошеные слезы набежали на глаза, мешая четко видеть – окружающий мир, словно в кривом зеркале, исказился, очертания предметов стали неясными, оплывшими, как свечной воск, отчего все казалось нереальным, ненастоящим и чужим. Так и не выпуская из рук подарок сына, Гарри кое-как содрал с себя куртку, бросив ее прямо на пол, как ненужную вещь. Усевшись на диван, ибо ноги из-за нервного напряжения отказывались его держать, и выхватив у исполнившего распоряжение Кричера стакан, он опрокинул в себя его содержимое, словно это был чай, а не крепчайший огневиски – другого Поттер в последнее время не признавал.

– Тащи сюда всю бутылку, – обессиленно откидывая голову на спинку дивана, приказал он домовику. – И не смей напоминать мне о долге и недостойном наследника поведении, – даже в столь эмоционально-нестабильном состоянии Гарри помнил главные аргументы Кричера, старающегося удержать его от очередного запоя.

Нет, Поттер не был пропащим пьяницей, но за последний год несколько раз все же срывался, полностью отдаваясь на волю алкогольному дурману, прячась в нем, как испуганный ребенок под одеялом от выдуманного чудища. Он не считал себя трусом, но с каждым месяцем чувствовал все большую и большую усталость от собственной жизни, которую был готов признать никчемной и бесполезной. Конечно, Гарри отлично понимал, что для большинства волшебников само его существование на этом свете было даром судьбы, позволившим магическому миру избавиться от Волдеморта, однако ему до боли в сердце хотелось найти и свой кусочек настоящего счастья.

Мечты о большой и дружной семье с любящей женой и прекрасными детьми в итоге стали самообманом, так и не растопившим лед одиночества в его сердце, отчего он сам себе казался неблагодарным уродом. У него были и понимающая, мудрая не по годам супруга, и два чудесных сына, но этого оказалось мало. Гарри по-своему любил их, заботился об их благополучии, умилялся проказам детей и искренне ценил терпение жены, но все больше и больше отдалялся от нее, словно чувствуя, что без него Джинни будет лучше. Он видел, что брак с ним не приносит ей того счастья, о котором она мечтала. Они с супругой не были одним целым и, скорее, походили на попутчиков, идущих пока в одном направлении, хотя цель их путешествия и была разной. Осознание этого больно ранило, но бесконечно притворяться ни Гарри, ни Джинни не могли.

По мере того, как бутылка пустела, Гарри все сильнее забывался. Он и не заметил, когда успел перебраться в спальню. Кратковременная волна обострения ненависти ко всему окружающему, в том числе и к себе, непременно вздымаемая под воздействием алкоголя, схлынула. Гнев на Молли, казалось, готовый переплавиться в реальное проклятье, постепенно утих, сменяясь ехидными сравнениями ее с глупой курицей и безмозглой клушей, высказанными вслух заплетающимся от выпитого огневиски языком. Пропало желание поскорее сдохнуть и прекратить собственное бессмысленное существование, равно как и исчезла, забившись в глубины подсознания, мысль немедленно отправиться на поиски чего-то неведомого, смутно тревожащая его в последнее время. Недопитый огневиски пролился на пол из опрокинутого стакана. И только маленькая мягкая игрушка по-прежнему была прижата к сердцу, согревая его своим теплом искренней детской любви.

========== 3 ==========

Северус просыпался неохотно, словно не желая возвращаться в мир, где его донимала изматывающая ломота во всем теле и нещадная головная боль. Казалось, что не в меру трудолюбивый гном забрался куда не следовало и теперь изо всех сил колотил своим молотом изнутри по его черепной коробке – то ли рассчитывая отыскать золото мудрости и самоцветы знаний, то ли просто пытаясь выбраться наружу. Снейп язвительно фыркнул от пришедшей ему на ум мысли о мордредовом гноме и непроизвольно вздрогнул – казалось, даже сознание отозвалось болью на неуместное фырканье.

«Вроде вчера не так уж много выпил, чтобы теперь мучиться болезненным похмельем, – Северус, не открывая глаз, потому что веки казались неподъемными из-за огромного желания снова окунуться в сон, пытался проанализировать собственное состояние. – Неужели затянувшийся эксперимент по улучшению оборотного зелья забрал больше сил, чем представлялось поначалу, и теперь меня долбануло отдачей, отразившись на физическом состоянии? Но тогда в первую очередь должно бы болеть сердце – магическое ядро напрямую связано с ним. А у меня огнем горят все мышцы, словно спал на галечном берегу», – Северус попытался потянуться и сразу же пожалел об этом – его скрутило сильнейшей судорогой, заставив от неимоверной боли во всем теле распахнуть глаза.

– Да чтоб тебя… – вскрикнул он и не узнал своего голоса.

Северус был уверен, что именно он произнес слова, но голос… тонкий, визгливый, истеричный… бабский?! Превозмогая боль, он снова попытался пошевелиться и понял, что может относительно терпимо двигать только правой рукой. Потянувшись к горлу в попытке ощупать его на предмет повреждений, он тем временем заметался взглядом по комнате в поисках хоть чего-нибудь знакомого – Северус явно находился не в своем доме. И это было как минимум странно и как максимум – пугающе. Собрав силу воли в кулак, он заставил себя не спешить и не поддаваться панике – благо опыта действий в экстремальных ситуациях у него имелось с избытком. Для начала необходимо было выяснить собственные возможности, и Северус продолжил проверять свое физическое состояние. Движения все еще давались с трудом и болью, но судорогой мышцы после предыдущей вспышки больше не сводило. Рука, прежде чем добраться до горла, наткнулась на ворох каких-то мягких тряпок, совсем не напоминающих что-либо из его привычной одежды, чуть не запутавшись в них. Кожа под пальцами казалась слишком мягкой и… чужой.

– Мордред, что со мной? – блеющий голос с непривычными манерными интонациями, с которыми были произнесены слова, вызвал отвращение и ехидное желание нахамить.

Рука скользнула от шеи вниз по телу и наткнулась на упругую выпуклость размером с бладжер, вызвав непроизвольную реакцию – Северус отдернул пальцы от обнаруженного объекта, хотя тот, судя по ощущениям, тоже принадлежал ему. Он посмотрел на свою руку и обомлел – она явно была не мужской. Тошнота от осознания случившегося подступила к горлу – кто-то напоил его оборотным зельем, превратившим его в женщину. Редкий волшебник способен был без последствий для физического здоровья вынести перевоплощение в особь противоположного пола, и это не говоря о проблемах психологического характера – непривычные эмоции и ощущения, в одночасье обрушившиеся на сознание, могли свести с ума. Соответствующее предупреждение сопровождало рецепт оборотного зелья во всех научных книгах и учебниках. Теперь Северусу стало понятно, почему ему было так паршиво, и отчего все тело ломило, словно безумная кухарка провертела его в мясорубке. Стараясь пока не задумываться о том, какими неприятностями ему может грозить подобное, в сущности, запрещенное правилами превращение, он не сдержался от угрозы:

– Убью шутника, когда верну собственный облик.

Все еще не привыкнув, как теперь звучит его голос, Северус брезгливо передернулся и понял, что тело постепенно возвращает себе способность безболезненно двигаться – это вселяло надежду, что все не так плохо, как могло бы оказаться. Стать паралитиком на всю оставшуюся жизнь, скорее всего, ему не грозило.

Дожидаясь, когда сможет подняться с неудобного и чересчур мягкого, согласно предпочтениям Северуса, ложа, он продолжил доступный ему осмотр помещения. Тот, кто рискнул устроить ему рождественский розыгрыш, не мелочился. Мало того, что он ухитрился напоить его – выдающегося мастера зельеварения – оборотным зельем, нарушая основное правило безопасности при его использовании, так он еще и перетащил Северуса в какую-то скудно меблированную пещеру, освещенную дюжиной подвешенных к потолку ламп с чем-то ярко светящимся внутри. На свечи это было не похоже хотя бы потому, что огоньки постоянно двигались за стеклами ламп, словно рой огненных пчел. Стены и потолок комнаты из довольно грубо обработанного камня давали повод предположить, что она была вырублена в скале. Специфический запах сырости мог служить подтверждением. Если весь антураж, что видел Северус, являлся лишь иллюзией и результатом колдовства, то он был довольно качественно проработан, вплоть до следов от орудия, которым выравнивались стены. Это, несмотря ни на что, вызывало уважение к основательности подхода к развлечению.

Пещера на первый взгляд казалась довольно большой. Единственный проем, явно служивший входом, был занавешен подобием циновки, сплетенной то ли из какой-то сухой травы, то ли из тонкой лозы. Ни тебе привычных деревянных дверей, ни окон, ни балконов.

«А где же звериные шкуры, если это возвращение к истокам человечества? Да и трофейные головы с оскаленными мордами, висящие на стенах, могли бы послужить неслабому нагнетанию зловещей обстановки, – сарказм, пусть и только в мыслях, помогал Северусу обрести психологическое равновесие и пока не думать о собственном бедственном положении. – Или инквизиторские штучки: щипцы там… цепи, иглы… А то как-то все слишком простенько, мистер шутник, и не вызывает содрогания перед неизвестностью».

В поле зрения Северуса, старающегося не очень спешить и не шевелиться, чтобы не вызывать болезненного отклика в медленно приходящих в себя мышцах, попали несколько грубо сработанных деревянных кроватей – детских, если судить по их размерам. Длинный узкий стол со стульями вдоль одной из его сторон, шкаф с кухонным скарбом и примитивный вырубленный прямо в полу очаг с тлеющими в нем углями и висящим над ним котелком на железной треноге – вот, пожалуй, и все, чем могла похвастать убогость окружающей обстановки.

– Не густо, на мой взгляд, – подвел итог своим наблюдениям Северус. – Вот это меня точно доконает… – он имел в виду неестественно тонкий голос, вырывающийся из его рта.

========== 4 ==========

Северус осторожно поднялся – сначала сел на краю кровати, а затем, придерживаясь за столбик у изголовья, встал на ноги. Тело слушалось, хоть и казалось сильно ослабевшим, что могло быть всего лишь особенностью восприятия мужским сознанием его женской сущности. Однако это непривычное, как новая неудобная одежда, тело больше не отзывалось болезненными вспышками, и это радовало. Переведя дыхание и набравшись мужества, Северус посмотрел вниз, пытаясь разглядеть себя. Грудь оказалась более впечатляющего размера, чем ему показалось во время прикосновения к ней – Северусу пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не разразиться длинной уничижительной тирадой о «сиськастых красавицах» – сдерживало нежелание снова услышать писклявый голос, принадлежащий женской особи, облик которой он принял по желанию чьей-то извращенной фантазии. Чтобы все-таки хоть как-то рассмотреть полученное во временное пользование тело, пришлось вытянуть шею и слегка наклониться, кидая заинтересованный взгляд на живот и ноги. Белая сорочка, до вульгарности в избытке украшенная кружевами и рюшами, оказалась до неприличия короткой и не прикрывала даже колени. Хотя истины ради следовало отметить, что видимая часть ног, по мнению Северуса, выглядела довольно сносно. Правда, он предпочел бы, чтобы икры были потоньше, а стопы подлиннее, да и полное отсутствие волос на ногах нервировало – словно его побрили налысо… Ассоциация заставила коснуться рукой головы – волосы имелись и довольно длинные. Удалось даже рассмотреть, что он теперь был – немыслимо! – яркой блондинкой!

– Вот паскудство! Тьфу… – произнесенное вслух возмущение прозвучало насмешкой над теми эмоциями, которые Северус хотел выплеснуть.

«Да какое мне дело, как выглядят эти ноги и какого цвета волосы! – поразился своей реакции Северус и, почувствовав желание реабилитироваться в собственных глазах, добавил язвительности мыслям: – Да пусть они будут хоть кривыми или и вовсе окажутся копытами… А волосы можно и отрезать к драклам, – мстительные нотки, казалось, почти возвратили ему привычное самообладание. – Меньше чем через час я верну себе… – Северус вдруг подумал, что шутник мог добраться до его экспериментального зелья. – Ну, в крайнем случае, через три часа мое тело примет свой обычный вид, конечно же, при условии, что не произойдет никаких фатальных неожиданностей из-за смены пола при обращении».

Снейп оглянулся по сторонам в поисках более приличной одежды – легкомысленно короткая сорочка не придавала ему, привыкшему прятаться за одеяние, как за броню, ни капли уверенности в себе. На треногом стульчике у кровати, незамеченном раньше, лежали какие-то цветные тряпки. Северус внимательно рассмотрел их.

– На панталоны Мерлину пошло больше полотна, чем на это убожество, – презрительно прошипел он. Предложенный выбор одежды его абсолютно не впечатлил. На удивление, к своему новому голосу он начал понемногу привыкать.

К пышной юбке лазурного цвета особых претензий не нашлось, разве что не помешало бы ей оказаться немного длиннее. Судя по всему – Северус приложил юбку к себе – она обещала дюймов на десять не доходить до щиколоток, но это было все же лучше, чем голые колени. Хмурое одобрение получила и белая блуза с длинными широкими рукавами, украшенная изящным кружевом – утешало, что отделка была не столь пышной, как на сорочке, в которой Северус проснулся. А вот остальные предметы дамского гардероба, удостоенные кривой ухмылки и подозрительного ощупывания – нарядный корсаж из блестящей изумрудной ткани со шнуровкой и белые шелковые чулки – вызвали сомнение в том, что с ними удастся легко справиться. Назвать Снейпа знатоком тонкостей ношения женской одежды было бы огромным преувеличением.

Рядом со скамейкой Северус заметил остроносые кожаные боты на довольно высоком, но широком в основании каблуке. Только увидев их, он вдруг осознал, что босой стоит на каменном полу и абсолютно не чувствует исходящего от него холода. А должен был бы… Северус наклонился и потрогал камень рукой – не холодный и не особо теплый, как раз такой, чтобы на нем было комфортно стоять босиком. Это давало повод предположить, что без колдовства здесь все-таки не обошлось.

Снейп решил, что все же лучше одеться, пока никто его не увидел в этой позорной сорочке, с трудом прикрывающей голую пышную задницу – это он выяснил опытным путем, задрав подол и ощупав доставшийся ему после превращения тыл. Северус принялся натягивать на себя найденные вещи, поминая ежеминутно соплохвостов и дементоров, скрещивая эти две несовместимые в реальности формы жизни и фантазируя о нетрадиционных способах их размножения. Особо цветистые обороты сопровождали осознание того, что блуза имела глубокий вырез. Осматривая ее, Северус не учел, что надевать блузу придется не на свое мужское тело, а на вот эту хрупкую пародию на человека с цыплячьей шеей, узкими плечами и огромными сиськами, так и норовящими оказаться на воле, стоило только рубахе немного съехать на перед.

– И как, скажите на милость, это можно носить? Оно же сползает! – Северус в очередной раз упрямо подтянул чулок вверх, но стоило его отпустить, как он соскальзывал по гладкой коже ноги и падал гармошкой к щиколотке. – Сверкать голыми ногами, что ли? На мне и так одежды, как книзл наплакал. Стоп! – остановил себя Северус, успев уже снова взяться за чулок. – А точно ли это предназначено для волос, как я вначале подумал? – он взял со скамьи две эластичные голубые ленточки и повертел их в руках, а потом, тяжко вздохнув, примерил к доставшемуся ему жирноватому, на его взгляд, бедру – длина была в самый раз, чтобы завязать ленту над коленом – чуть ниже края чулка. – Ну-ка…

Провернув фокус с завязыванием на одной ноге, Северус попробовал сделать пару шагов – подвязка отлично держалась и не позволяла чулку сползать. Тогда он повторил то же самое и со вторым чулком. Обул боты и возблагодарил Мерлина, что они оказались достаточно устойчивыми, несмотря на высокий каблук. Будучи от рождения довольно рослым, Северусу никогда не приходилось прибегать к ношению обуви на каблуке, что практиковали многие мужчины, к которым судьба отнеслась не столь щедро в этом плане. Дошла очередь до корсажа. Он взял его двумя пальцами, приподнял и повертел перед своими глазами, брезгливо рассматривая, как какое-то мерзкое и абсолютно непригодное даже для отправки на ингредиенты насекомое.

– Может, не стоит мучиться? Рубашка на мне… – Северус попробовал повернуться в одну сторону, потом в другую – порезче, сымитировал ходьбу на месте и понял, что без корсажа не рискнет выйти из комнаты – грудь доставшегося ему облика прыгала под рубахой как два мяча, стремящихся вырваться на свободу. Но примерившись надеть корсаж и столкнувшись с первым же неудобством, решительно отбросил его на кровать и рассмеялся: – Да что это я переживаю о каких-то сиськах? Не видно их – и слава Мерлину! А выскочат – заправлю назад! Задница тоже прикрыта – пусть это бабская юбка, а не брюки и даже не килт, но все же лучше, чем ничего. Я, может, через пять минут снова стану мужиком и как тогда буду выглядеть во всех этих шелковых чулках и корсажах?

Однако отсмеявшись, Северус чулки снимать не стал, словно ему было жаль затраченного на их надевание времени.

========== 5 ==========

Кое-как приведя себя в относительно благопристойный вид, хотя Северус при случае и подверг бы подобно разодетую ведьму резкой критике и остракизму, он решил осмотреться повнимательнее в комнате. Ничего чрезмерно необычного он не обнаружил. Разве что в углу нашелся естественный тоненький ручеек, вытекающий, казалось, прямо из стены, вода из которого собиралась в каменную чашу, а ее избытки уходили в широкую трещину в полу. Да еще почти все стулья были немного странными, похожими на детский стульчик Скорпиуса, который приставляли ко взрослому столу, когда родители за обедом хотели посадить малыша рядом с собой.

– И магии вроде в вещах не чувствуется, – задумчиво произнес Северус и резко вскинулся: – А где моя волшебная палочка? – его сердце громко заколотилось в груди. Подобное попустительство и безответственность в экстремальной ситуации – а то, что с ним сейчас происходило, именно так и следовало классифицировать – были ему несвойственны.

Он заозирался по сторонам, вернулся к кровати, на которой проснулся, и основательно перерыл постельное белье на ней. Однако его волшебной палочки нигде не было. Да и никакой другой, хотя бы и чужой – тоже не наблюдалось.

– Хреново… Ой как хреново-то… – в голосе отчетливо послышались жалобные нотки отчаяния, и это рассердило Северуса. Он никогда не позволил бы себе подобного – это дурацкое неподходящее тело так на него влияло. Не зря ведь существует табу на превращение в человека другого пола. – Нужно тщательнее следить за выходками этого вместилища, – определение было произнесено тоном истинного Снейпа – язвительно и в меру презрительно. – Абсолютно же другое дело! – воздал должное собственному успеху Северус с саркастичной ухмылкой, весьма странно смотрящейся на его новом лице. Однако он этого не видел и пока не мог оценить по достоинству.

Замедлив дыхание и сосредоточившись, Северус прикрыл на секунду глаза и прислушался к себе – магия его не покинула, она спокойно циркулировала в организме. Снейп был полностью в этом уверен. Ему не раз приходилось вот так же, прибыв на новое место, не прибегая к серьезной диагностике, выяснять – доступны ли ему магические возможности и не блокируются ли они извне артефактами или особенными природными аномалиями. Он попытался призвать свою волшебную палочку, но результата никакого не получил. Тогда он попробовал взмахом руки зажечь одну из свечей, стоящих на столе, как это привык делать у себя в лаборатории. Результат – нулевой. Магия не подчинялась ему, лишь номинально оставаясь его частью. Хотя и ощущений насильственного блокирования своих способностей волшебника Северус не чувствовал. Это начинало тревожить, если не сказать больше.

Живот совсем неэстетично заурчал, напоминая, что неплохо было бы поесть. Северус решительно направился к серванту, на котором стояла немногочисленная посуда и предметы кухонной утвари. Позаглядывав в закрытые отделения шкафа, он отыскал несколько горшков с различными крупами и небольшой выбор свежих овощей: корзину с репой, свеклой и морковью, рыхлый кочан капусты, большую оранжевую тыкву, а еще плетеное лукошко грибов и пару горстей лесных орехов. За неимением лучшего, Северус по-быстрому ловко очистил найденным в этом же шкафу ножом самую крупную морковку и бодро захрустел ею. Захватив с собой немного орехов, он решил попробовать покинуть пределы комнаты, надеясь, что не заперт здесь, как в тюремной камере. От подобного предположения в груди неприятно похолодело.

На счастье Северуса, выход из помещения был доступен для него. Комната, которую он только что покинул, и в самом деле на поверку оказалась самой что ни на есть настоящей пещерой, выдолбленной внутри огромного камня, лежащего посреди леса. Летнего леса! На улице было тепло, если не сказать – жарко! Неподалеку от входа в пещеру под раскидистым дубом Северус обнаружил оборудованную хозяйственную площадку со сложенным из камней очагом, подобным тому, что он видел в комнате, с установленным столом и лавками для сидения. Возле протекающего рядом ручья кем-то был построен помост для стирки и купания. Все выглядело основательным и созданным для долгого пользования. Это выбивало Северуса из колеи. К тому же начинало тревожить, что он не замечал никаких признаков приближающегося обратного превращения.

– Точно убью сволочь, загнавшую меня в это тело, – стоя посреди своеобразного двора, Северус в привычном жесте превосходства сложил руки на своей новой объемной груди и почти бессмысленно оглядывался по сторонам, пытаясь решить – нужно ли ему предпринять что-либо без промедления или пока необходимо просто подождать развития событий? Однозначного ответа не было. Непосредственной опасности, кроме как от своего непривычного женского тела, Северус не видел. Однако он был прекрасно осведомлен также о том, что бездействие на практике редко приносило пользу.