Текст книги "Падение (СИ)"

Автор книги: Путешественница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

   После Академии он радовался свободе и жизни. Позади остались почти сто сианов, наполненных ожившими кошмарами и черными мрачными стенами. Радости и потери обучения, испытания, после которых превращаешься в бесчувственного голема.

  Академия. В её стенах погибает больше фениксов, чем во внешних войнах. Она выжимает из сердца каплю за каплей эмоции, перекручивает на жерновах душу и калечит тело. Не существует феникса, у которого не было бы шрамов. Фениксы ненавидят себя за свою обезображенную внешность – однако никто больше не подозревает об этой ненависти – и ненавидят от этого других. Это просто зависть. Никто по доброй воле не захочет разделить постель с фениксом. Они не помнят своих матерей. У них давно уже нет девушек, есть лишь игрушки и рабыни.

  Перед глазами встала живая картина одного из налетов на приграничные земли ниров. Лайла тогда отправили в разведку. Недалеко от деревни он наткнулся на влюблённую парочку. Они целовались и щебетали друг другу глупости, а он смотрел, отчего-то не в силах уйти. С одной стороны он совершенно не понимал, как можно в здравом рассудке нести такую чушь, с другой стороны ему безумно хотелось, чтобы кто-нибудь на него смотрел с таким обожанием и нежностью. А когда они упали на траву, он будто взбесился. И вместо своего любимого нира-девчонка получила в любовники безжалостного феникса.

   У феникса не может быть девушки ещё и потому, что большинство детей рождается от набегов, когда добыча идет по рукам. Лайл как-то интересовался у деда об этом. Тот туманно и запутанно объяснил, что у фениксов слишком сложная структура организма. Девушек-фениксов не бывает, и наследственный код полностью идет от парня. Теоретически могут быть фениксы-полукровки, но тогда кровь второго существа должна быть сильнее крови фениксов, а таких в Империях больше не встретишь. За исключением, наверно, драконов. Но род фениксов тоже идет от драконов, что те, само собой, категорически отрицают. Ведь эти ящеры считают себя божественными существами, у которых нет ничего общего с этими 'низкими, подлыми убийцами'. Алакосты совершенно забывают, что когда-то лично унизились и просили помощи.

  Но природа не выносит однообразия, поэтому для рождения истинно новой жизни нужен не один феникс. Как цинично заметил Пророк: чем больше, тем лучше. Кстати, Пророк, скорее всего ему никакой не дед, просто опекает с середины обучения в Академии. А ещё эта зараза постоянно требует, чтобы именно он, Лайл, проводил обряды жертвоприношения. Гадость. Хотя нет. Это ещё не гадость. Гадость, когда Пророк заставляет его присутствовать во время своих развлечений...

   Мысли подобно потоку, пробивающему себе русло, изменяли направление, увлекая Лайла совершенно в другую сторону. Отряд... ему было сто пятьдесят шесть сианов, когда он попал сюда. За двадцать семь сианов добился места третьего, ещё через тридцать стал предводителем и начал на костяке старой строить себе команду по своему усмотрению, за что теперь приходится дорого платить. Их отряд считают одним из сильнейших. Лучшим. Он не только прекрасно сбалансирован, как боевая единица, у них практически не возникает ссор, нет борьбы за власть. Немыслимое дело в среде властолюбивых, приверженных к строгой иерархии фениксов. Отрицательное в этом то, что ребята совершенно не подчиняются ему как предводителю, когда он пытается навязать им, по их мнению, очередное сумасбродство. Но это в обыкновенных обстоятельствах. В бою фениксы прекрасно понимают любой намёк на движение, и следуют малейшим приказам своего командира. Уж там-то никакой самодеятельности быть не может. Лишь там он – признанный предводитель. В остальном он один среди равных, что иногда сильно бесит.

   Небо по краю все больше серебрилось, возвещая скорый приход дневного светила. Дни и ночи здесь, в Ниаре, теплые, не то, что на Альдосе. Но это не имеет значения: фениксов с самого рождения приучают спать на вершинах вечно заснеженных гор и выживать в бесплодных пустынях, одновременно доводя до предела всякую чувствительность. Этакая извращённая пытка. Впрочем, как и всё обучение в Академии. Вскоре привыкаешь. Ко всему. Ведь только тогда у тебя есть шанс покинуть стены Академии. Живым.

   – Подъем! – Лайлу надоело лежать пластом. К тому же дневное светило вот-вот взойдёт.

   – Что, предводитель, спинка затекла? – тут же отозвался справа Ивен.

   – Снимайте с меня всю вашу гадость.

   – А может, мы того, пойдем, а ты нас здесь подождешь? Позагораешь, – стараясь говорить серьёзным тоном, поддел Джэй.

   – Кто-то давно по шее не получал?

   – Ты не в том состоянии.

   – Если я разорву сеть, то тогда ты будешь не в том состоянии.

   – Зато по шее не получу, – небрежно пожал плечами Джэй, то ли уверенный, что командир не станет так поступать, то ли совершенно не заботящийся о своей смерти.

   Призрак и Марево быстро и слаженно распутали цепь заклятий. После чего все приступили к завтраку и обсуждению предстоящего похода. Остальные фениксы вернулись в Альдос и огромное поле, с истоптанной травой и черными кострищами, казалось пустым и заброшенным. Обсуждения, впрочем, как и завтрак, не затянулись. Путь к порталу лежал в сторону восходящего светила, в далекие Призрачные горы. А там придется помучиться в поисках нужного портала. Вся его проблема в том, что он бродячий, но, слава богам, единственный у подножья гор.

   – Диго объявился. Похоже, он собирается с нами, – негромко поведал Эльф.

   – Ещё чего – нахмурился Лайл, пытаясь понять, где сейчас находится названный феникс.

   Диго раньше был в команде Князя Тьмы, но незадолго до её исчезновения разругался с Лотосом и остался в Альдосе. Лайл подозревал, что у него с Князем была стычка за власть. Вряд ли Диго просто так поллуны не показывался: скорее всего, раны зализывал. А теперь, якобы, возжелал найти исчезнувшую команду. Лайлу он не нравился: смутьян, за языком и руками не следит, гордости неумеренно, вечно злой, но силен. Он был вторым после Князя. Теперь как акула кружит вокруг команды Повелителя Тьмы. Да, у них не хватает двенадцатого. Но для команды нужен был оборотень, а никак не этот последователь Хаоса. Диго с радостью бы приняли в любом другом кольце: слишком сильны и нестандартны были его возможности. Но управлять им немыслимо, а работать совместно он совершенно не умеет. Феникс-одиночка. За что и получил свое второе имя – Дикий.

   – Я пойду с вами, – вынырнул будто из ниоткуда Дикий.

   – На кой ты нам нужен? – тут же ощетинился Ивен.

   – Моя сила пригодится, спокойно пояснил Диго, игнорируя направленные на него недружелюбные взгляды.

   – Особенно если сцепится с силой Эльфа, – поддакнул Карел. – Насколько я помню, настоятельно не рекомендуют иметь в команде природных и хаотических фениксов одновременно.

   – Но с Призраком твой Эльф уживается!

   – Они давно работают вместе и прекрасно соображают, что и когда можно применять. В отличие от тебя. Я не собираюсь идти в поход несбалансированной командой, – спокойно пояснил Повелитель Тьмы.

   Дикий одарил Лайла злобным взглядом, но всё же отступил. Сделав вид, что не его только что прогнали, Дикий с независимым видом направился к виднеющейся в полушарине роще.

   – Пошли. К вечеру мы должны найти этот портал, – отряхнувшись, первым встал Лайл.

  Жаркий огонь пробежал по его крови, по телу со скоростью пожара расходилась аура феникса. Это было больно, но к этой боли он уже давно привык. Наложение чужого сознания стало уже практически незаметным. Еще мгновение и невероятная черная гигантская птица взмыла в воздух. За ней последовали другие: белая, огненная, пепельно-серая... Первичная магия окрашивала ауру в свой цвет, который воспринимался только снаружи. Эта аура очень подвижна. Она может принимать любую форму, не обязательно с крыльями. Но Лайлу всегда нравилось это фантастическое обличие наподобие птицы-феникса, которого он когда-то видел. Джей совершенно не заботился о своем внешнем виде и напоминал летящую хвостатую комету. Миракл и Грин внешне похожи на пушистые шарики, сквозь которые проступают очертания тел внутри. Но большинство, как Лайл, предпочитали подобие птиц с крыльями и хвостами. Если научишься хорошо владеть внешней аурой, ими можно даже махать. Хотя толку от этого чуть. Одна показуха. Единственное, что высоту и направление можно чуть быстрее изменять.

   Аура фениксов прочнее любых заговоренных доспехов и позволяет пересекать совершенно непригодные для жизни пространства, например космос. Однако она требует на поддержание очень много энергии и порядочной концентрации, пока не привыкнешь. Сейчас аура обхватывает тело, как толстый кокон, если её сделать тоньше, тогда можно чувствовать свой полет: ветер, мокрые облака, лучи солнца на коже, но тогда уменьшится скорость, а до гор нужно добраться как можно быстрее. Нетерпение подгоняет не хуже добротного бича.

   Далеко внизу убегают назад обширные леса и луга. Реки, серебристыми росчерками мелькающие внизу, даруют богатство и плодородность раскинувшимся полям. Там с восхода до заката гнут спину землепашцы, после сбора урожая к ним приезжают сборщики от высокорожденных, но, в сущности, точно таких же мироков, забирают их урожай и уезжают, а землепашцы вновь с восхода до заката гнут спину. Тупые покорные слепые скоты, приученные тянуть от рождения до смерти единственную известную им лямку.

   Те же рейнджеры могут быть по рождению воинами, ученными и властителями. Они не могут и не хотят избирать другие пути жизни. Фениксы – воины. По рождению и призванию.

  А если я хочу, например, дома строить? Нет, не хочу. И спину гнуть не собираюсь. Так значит у каждого свое призвание, данное от рождения? И нет желания или возможности его изменить? Или есть? Тогда что заставляет, ломать себя? Должно быть что-то другое, ведь существует закон доброй воли (прямая насмешка над теми же землепашцами), по коему свой путь любое существо избирает самостоятельно. Но проблема в том, что самого выбора нет! Или есть? Нет, он был бы, если бы было желание хоть что-то изменить, но нет самого желания. Значит, нет выбора. Тьфу, демоны. Тогда зачем закон?

   Стремительно приближающиеся горы отвлекли Лайла от размышлений. Он начал постепенно снижаться. За ним последовала вся команда. Теперь самое сложное и опасное – найти портал. Сложное – потому что, если у тебя нет предрасположенности видеть и создавать эти дырки, то ты напоминаешь слепого, ищущего в огромной комнате единственный стул. Хорошо, хоть комната пустая. По-другому портал определить невозможно, а странников в отряде нет. А опасное оно тем, что портал перемещается неизвестно с какой скоростью. Каждая его точка здесь связана с определенной точкой там. Если он будет скакать, как пьяный кузнечик, то велика вероятность, что придется обшаривать всю комнату, чтобы собрать отряд вместе. И про планету-выход ничего не известно, кроме того, что это пустыня. В общем, весело.

   Лишь когда дневное светило наполовину скрылось с глаз, команда собралась у подножья горы на небольшой отдых и ужин. Не успели фениксы приняться за еду, как портал, будто в насмешку, открылся почти у них над головами. Моментально убрав ужин, фениксы вновь взмыли в воздух, в портал.

  Короткая вспышка ярчайшего света, несколько мгновений невесомости – и перед глазами встает совершенно другой пейзаж: внизу, насколько хватает глаз, безжизненная желто-серая равнина, вверху раскаленное белое небо. Лайл нахмурился, пытаясь понять, что это за ощущение, так не понравившееся ему. Будто сотни невидимых щупалец впиваются во внешнюю ауру и начинают её поглощать настолько быстро что...

   – Что за?.. – раздался за спиной голос Грома.

   – Черти, что происходит? – непонимающе воскликнул Дик, но до Лайла уже дошла вся опасность сложившейся ситуации. Командир, не медля ни мгновения, приказал:

   – Немедленно вбирайте внешнюю ауру!

   Плюх! Грох! Бум!

   Лайл почти успел сгруппироваться, но на него упал Ивен, сбив с ног, после чего на него же благополучно приземлилась почти вся команда.

   – Слезьте с меня! – Лайл с трудом отплевывался от забивавшегося в рот и нос песка, больше похожего на крупную пыль.

   – Так-то ты заботишься о своей команде? – стараясь говорить обиженно, попенял сверху Джэй.

   – Я забочусь, но если вы с меня сейчас же не слезете, то заботиться будет некому. – С него все быстренько послазили, а Ивен дольно грубо потянул за руку, помогая предводителю встать.

   – Здесь блокируется всякая магия, – ошарашено произнёс Крид.

   – Она не блокируется, а поглощается этой ненасытной пустыней, впрочем, как и наши ноги. Так что нам придется всё время идти. Только бы знать в какую сторону? – задумчиво протянул Лайл.

   – Ивен? – все глянули в сторону Огненного Вихря.

   – Рейнджер сказал, что заходящее дневное светило должно быть по правую руку.

   – А если оно в зените? – запрокинув голову, спросил Крид.

   – Похоже, придется ждать, когда оно оттуда уйдет. Теперь я понимаю, почему рейнджер так странно смеялся, когда рассказывал мне путь.

   – А по-моему, у него к тому времени уже крыша поехала. Так что его смех был вполне объясним, а вот само описание пути вызывает определённые подозрения. Если это ловушка, то я его с того света достану, – пробормотал Призрак.

   Лайл запрокинул голову и, в свою очередь, всмотрелся в яркое слепящее светило.

   – Он смеялся не поэтому, а от того, что у данной планеты как минимум два светила. Насколько я понимаю, это всегда будет в зените, так что ждать бесполезно.

   – Портал исчез. Причем в тот момент, когда я подумал, что быстрее было бы вернуться и идти через Ниару, – сообщил Марево.

   – Похоже, над нами решили поиздеваться. Куда пойдем?

   – Туда. Я там что-то видел, но не пойму что, – махнул рукой Кин.

   – Хорошо, – решил Лайл и приказал: – Построение овалом на расстоянии, чтобы каждый мог моментально дотянуться до соседа. Есть придется, судя по всему, на ходу. Сон пока отменяется. Завернитесь в снежную ткань, так будет меньше жарить.

   Отряд двинулся в путь, изредка перебрасываясь репликами. В этой пустыне нельзя было замирать ни на секунду: ноги начинали быстро погружаться в песок. Не было ни малейшего признака жизни. И так на протяжении многих шаринов*. Однообразие утомляло и рассеивало внимание. Невозможно сказать, сколько прошло времени после перехода. Светило, как прибитое, застыло в зените. И оно было пока единственным.

   – За нами кто-то следует. Под землей, – негромко сообщил Эльф.

   – Весело, – отозвался Кин. – Его видно?

   – Ага. Серебристые молнии по песку, – пояснил Эльф. – Исчезли. Похоже, сейчас будет нападение.

   Враг появился в центре построения, забросав при своем выходе на поверхность всё окружающее пространство песком локтей не пятьдесят. Будь его жертвы менее быстрыми и ловкими, у него был бы хороший обед. Но команда была готова к любым неожиданностям. Пусть даже эту неожиданность они видели впервые в жизни. Спустя мгновение нападающий превратился в жертву.

   – Уже не рыпается. Давайте на нем отдохнём, – предложил Призрак.

   – А что, идея, – загорелся Эльф.

   – А если он ядовитый? – не уверенный в идее Крида, Марево пнул пару раз распластанную тушу.

   – Конечно ядовитый. Видишь жало на хвосте. А спина-то у него нормальная.

   – Никогда не видел ничего подобного: похож на помесь сплюснутого таракана и огромного скального скорпиона, – оглядывая так и эдак пробормотал будто про себя Огненный Вихрь. Лайл молчал, давая возможность ребятам выговориться и снять накопившееся напряжение. Сам же командир всё своё внимание направил на окружающую их пустыню, чтобы не пропустить новое нападение. Заметив состояние Повелителя Тьмы, Сирен приблизился к нему.

   – Вроде он был один. Хотя кто знает, что здесь за твари здесь обретаются. Тем не менее я считаю, что стоит отдохнуть, пока есть такая возможность.

  Лайл молча кивнул, соглашаясь.

   Фениксы лежали на спине огромного существа и наслаждались коротким отдыхом.

   – Быстро уходит под землю – поспать не удастся, – с некоторой обидой поделился наблюдением Эльф.

   – Нам бы таких побольше. Тогда можно сложить кучей и поспать, – лениво откликнулся Марево, явно собираясь слегка покимарить.

   Опять наступило молчание. Кое-кто успел задремать, когда послышался приказ предводителя:

   – Подъем.

   И вновь долгая и однообразная ходьба. Глаза скользят по безжизненной поверхности в поисках скрытой опасности. В такой ситуации раздумывать или вспоминать небезопасно. Вновь потерялся счет пройденным шаринам, когда далеко впереди что-то замаячило. Утес, скала или огромный обломок, который не смогла поглотить пустыня. Непонятное что-то медленно приближалось. Странное дело – раньше оно напоминало небольшой тёмный холм, чем ближе подходили фениксы, тем больше становилась громада. Наконец, можно было с уверенностью сказать, что это развалины какого-то большого здания.

   Долгое время беспрерывной ходьбы накладывало свой неумолимый отпечаток на путников: шаг не отличался прежней легкостью, черты лиц заострились. Ещё дважды на них нападали странные обитатели этой пустыни. Второй почти умудрился подкрасться незаметно. Дик оказался легко ранен. Но в этом месте даже раны заживали медленно. И даже зелья мало помогали, не говоря уже об амулетах.

   Шаринов за пятьдесят от развалин последовали одно за другим нападения огромных червей. Но странное дело, стоило минуть первый камень развалин, как атаки прекратились. Камни были черные, гладкие, с намеком на зеркальную поверхность и горячие на столько, что лучше к ним не прикасаться. Команда рассредоточилась в поисках входа. Наконец Ивен подал знак: вход найден. Вскоре весь отряд стоял возле черного провала внутрь, который напоминал беззубый рот, застывший в бесконечном крике. Даже Лайлу, у которого, по словам Пророка, интуиция отсутствовала напрочь, совершенно не хотелось туда идти. Но выбор невелик. Вполне возможно там есть нужный для них портал.

   Лайл оглянулся на безбрежную пустыню. Там можно ходить сианами, а обследовать здание много времени не понадобится. К тому же внутри можно отдохнуть. Феникс уже сделал шаг к входу, как...

   – Стойте, не идите туда!

   Справа от входа была незаметная расщелина с навесом из покосившейся, частично обвалившейся стены и чего-то, бывшего ранее, скорее всего, пристройкой. Оттуда-то и вынырнула хрупкая взлохмаченная, худая и израненная фигура. Повелитель Тьмы не мог поверить своим глазам.

   – Каел?! Что ты здесь делаешь?

   – е стоит здесь шуметь. Идите сюда.

   Он вновь нырнул в расщелину. Повелитель Тьмы, поколебавшись, двинулся следом. В расщелине было душно, жарко и темно. Через тридцать шагов узкий проход вывел на небольшое открытое пространство. Здесь было довольно прохладно. Каел уже стоял на коленях возле кого-то лежащего. Он оглянулся на Лайла и тихой скороговоркой поговорил:

   – Здесь нельзя оставаться. Эти камни вытягивают жизненную силу.

   – Что ты здесь делаешь? – потребовал Повелитель Тьмы.

   – Решил последовать за вами. А он увязался за мной, – кивнул на лежащего мальчик.

   – Кто это? – покосился на распластанную фигуру Лайл.

   – Дикий.

   – Вот Джер! – Повелитель Тьмы пристально всмотрелся в осунувшегося феникса, большая часть тела которого была покрыта странными ожогами, отливающими просинью.

   – Его ранила одна из тварей. Похоже, она была ядовитой, – перехватив его взгляд, пояснил Каел, но Повелителя Тьмы интересовало другое:

   – Как вы здесь очутились?

   – Я странник, – просто и без всякого бахвальства сказал мальчик. – Нужно поскорее уходить отсюда.

   – Зачем? Здесь можно отдохнуть. – Лайл чувствовал себя усталым и раздражённым. Хотелось лечь прямо на камнях и забыться коротким сном.

   – Очнись ты. Иначе останешься здесь навсегда. – Вскочив, Каел подбежал к Лайлу и дёрнул его за руку. – Помогите мне его поднять.

   Повелитель Тьмы и Огненный Вихрь покорно подхватили бесчувственное тело, тридцать кратких шагов – и они вновь очутились под безжалостно палящим солнцем. Лайл будто очнулся от своей апатии. Передёрнув плечами, он обратился к Каелу:

   – Что в развалинах?

   – Бывшая лаборатория. Нам там делать нечего.

   – Там точно нет портала?

   Мальчик замялся, решая, стоит ли говорить правду, но всё же не посмел лгать:

   – Вообще-то есть. Стационарный. Но он очень глубоко. Мы не дойдем.

   В ответ на недоверчивый взгляд Грина он пояснил:

   – В самом здании очень странная давящая атмосфера и люк вниз, а под поверхностью настоящие катакомбы, наполненные кошмарнейшими тварями. Идем, я по дороге всё вам расскажу.

   – Другой вопрос куда идти, – пристально глянул на Каела Повелитель Тьмы..

   – Туда, куда шли до этого, – пожал плечами мальчик. Видимо, он не чувствовал рядом других порталов либо ещё не совсем освоился со своим даром. – Дикого я перевязал, предварительно очистил раны... Вас было одиннадцать. Где ещё один?

   – Крид сказал, что он заглянет внутрь, – пояснил Грин.

   – Чтоб его химеры побрали! На кой он туда поперся? – вспыхнул Лайл. Его вновь стало всё жутко раздражать.

   – Вон он идёт, – указал Грин, облегчённо переводя дух. Повелитель Тьмы редко бывал не в настроении, но в эти стигны к нему лучше не приближаться. Проклянёт ещё ненароком на чистых эмоциях, а потом мучайся до самой смерти.

   К ним с легкой улыбкой быстро приближался Крид. Предупреждая всякие вопросы, он заговорил первым:

   – Нет там ничего интересного. Только вой и странные голоса из-под пола.

   Он скользнул взглядом по бесчувственному телу Дикого, но не сказал ни слова. Команда продолжила свой монотонный путь. Каел негромким голосом рассказывал, что с ними произошло.

   До портала они добрались позже команды Повелителя Тьмы, но нашли намного быстрее. Выкинуло их недалеко от этих развалин прямо в песчаную воронку, которая скинула, в свою очередь, в какой-то проход. Каел сразу почувствовал, что недалеко стационарный телепорт и сумел убедить Дикого, что это именно то, что им нужно. Вдвоем, они пошли искать дорогу вниз. Но ничего подобного не было: коридор петлял, извивался, расходился ответвлениями, но ничуть не думал спускаться вниз. Наконец усталый мальчик оперся локтём о стену и задел невидимый механизм. Что-то тихонько зашуршало, и Каел осознал, что у него больше нет опоры под ногами. Коротко вскрикнув, он полетел вниз, Дикий последовал за ним.

   Они пролетели, как потом понял Каел, сразу с десяток этажей и очутились в очередном коридоре. Этот сильно отличался от предыдущего. В первом изредка попадался свет, слышались постоянные шорохи и иные звуки, попадались кошмарные на вид, но, в общем-то, слабые монстрики. Здесь же царила тьма и темнота, наполненная давящей энергией. Возникало чувство, что кто-то неотрывно наблюдает за каждым движением фениксов. А вскоре они встретились с одним из обитателей коридора. Слабый огонек в руках Каела погас, а в следующее мгновение он понял, что впереди кто-то есть. Почему-то у мальчика возникла уверенность, что их оружие здесь не справится. А потом от этого существа в сторону фениксов пошла волна парализующего ужаса. Дикий застыл, а Каел со всей силы дернул его за рукав и побежал, не в силах совладать с собой. Так быстро он не бегал даже на соревнованиях в Альдосе. А потом начался беспросветный кошмар: их гоняли по коридорам как зайцев, играли с их сознанием как с диковинной игрушкой. Потом они каким-то чудом смогли найти лестницу наверх, на один этаж выше. И вновь блуждания по кругам бездны в поисках выхода.

   – Мы прошли четырнадцать уровней. Не знаю, сколько их всего, но портал ощущался намного ниже. Каждый уровень – отдельный лабиринт. Чем ниже спускаешься, тем хуже то, с чем ты столкнешься.

   Крид презрительно хмыкнул и бросил:

   – Что еще взять с недоучившегося мальчишки?

   – Дикого ранили на двенадцатом уровне. С восьмого пришлось волочить его на себе. С тех пор он не приходил в сознание.

  Каел едва успел выбраться и найти ту расщелину, как осознал ужасное свойство камней, окружающих его. Выглянул из расщелины и увидел команду Повелителя Тьмы, стоящую у входа.

   – А что с вами произошло? – поинтересовался в свою очередь мальчишка. Лайл пожал плечами и холодно бросил:

   – Ничего.

   Унылый однообразный путь в неизвестность продолжился. Все угрюмо молчали, лишь Каел постоянно о чем-нибудь спрашивал. Этакое ходячие пособие "А что, а как, а почему?" Казалось, на него совсем не влияли изнуряющая жара и непрекращающийся мерный шаг. Вскоре Лайл начал уже раздражатся от этого непрерывного, бьющего ключом, энтузиазма.

   Наконец, впереди обозначалось нечто, которое постепенно перерастало в горы. Но до них ещё так далеко! Запасы еды истощались. Лайл прикинул, что они уже в пути около трех лун. Дикий за это время ни разу не пришел в себя. Внимание постоянно рассеивалось, и Лайл всё чаще ловил себя на воспоминаниях и размышлениях. Одергивал себя, концентрировался на окружающем однообразии и вновь отвлекался. Повелитель Тьмы подозревал, что не у него одного такие проблемы. Благо, больше нападений не было.

   Мысли то и дело возвращались к брату. Пророк его недолюбливал, а Лайл обожал. Лотос всегда был для него примером. И совершенно игнорировал своего младшего брата. Какова была радость последнего, когда он понял, что у них с братом похожие магические способности, а второй раз – когда он получил своё боевое имя: Повелитель Тьмы, оно ведь так похоже на имя Лотоса. Но это было практически единственное, что связывало их. Князь Тьмы на сорок восемь сианов старше, холодный, гордый, неприступный, расчетливый. Он с призрением относился к беспутному мальчишке, который так хотел быть похожим на него. На этот идеал во плоти. Единственное, что Лайл осуждал в брате – его ярую приверженность к иерархии и к праву сильного.

   Он всё делал, чтобы стать таким как старший брат, а результат получился почти диаметрально противоположным. Лайла не интересовали политические игры, власть, рабыни. Он стал предводителем в команде лишь потому, что не терпел, чтобы ему указывали, что и как делать. За семьдесят сианов подчиненного положения в команде он достаточно натерпелся издевательств над гордостью и телом. Поэтому и строил своё кольцо совершенно по иным стандартам. Никакой иерархии, где вышестоящий может приказать низшему всё, что заблагорассудится. А самый слабый – чаще всего самый молодой – извечный мальчик для битья.

   Вновь накатило желание что-либо изменить в своей жизни. Хотя, что сейчас изменишь? Только и остается, что тупо шагать вперед. Но иногда всё-таки проскальзывало это нечто, похожее на далекий зов. Лайл как-то спросил про этот феномен у Пророка и получил лаконичный и недвусмысленный ответ: "Не майся дурью". А чем тогда маяться? Почему всех вокруг устраивало сложившиеся положение дел и лишь его одного нет?

   В это время вновь заговорил Каел, и Лайл прислушался.

   – Крид, ты знаешь, что это было за здание?

   – Лаборатория.

   "Но с чего он так решил?" – подумал Лайл, не задававшийся ранее этим вопросом.

   – Ну, хорошо, лаборатория. А зачем? – не отставал мальчишка.

   Крид тяжело вздохнул и начал объяснение издалека:

   – Существует два типа Богов: Творящие и Приходящие. Творящие создают новые расы и народы. И не обязательно это будут идеальные народы, стремящиеся к гармонии внутренней и внешней. Многие были созданы ошибочно или неумело, к тому же у каждого Творящего свой идеал народа и красоты, и те из них, что выжили, доказали, что они нужны этому миру. Ибо Мироздание любит разнообразие. Творящие тесно связаны с судьбой своего народа, во всяком случае, в начале, когда крепка и нерушима вера. Чем сильнее вера в бога и себя, тем сильнее народ. Но по многим причинам связи ослабевают, рвутся...

   Если Творящий покинул свой народ, его место может занять бог Приходящий. Часто у него есть определенная связь с этим народом на биологическом или духовном уровне. Приходящие боги берут на себя обязанности по защите народа. Приходящие боги чаще всего появляются в тяжелый для народа период. Как и Творящие, они питаются тончайшими энергиями, но более широким их спектром: сюда может входить не только вера, любовь, но и различные иные чувства: обожание, страх, например. Плюс к этому Приходящие боги требуют себе определенных привилегий: жертвы, идольничество, власть – это самые распространенные из них. Но Приходящие боги в любую секунду вольны покинуть взятый на попечение народ. К тому же они более уязвимы: их можно свергнуть или убить.

   Но существует ещё один тип так называемых богов: Самоназванные боги. Существа, вздумавшие посягать на устройство мироздания. Они не могут создать новую расу, как Творцы, у них нет привязанности к определенному народу или ответственности за судьбу других, как у Приходящих богов. Ослепленные собственной гордостью они лезут туда, где ничего не смыслят. Они создают лаборатории и проводят опыты над иными существами, иногда над себе подобными, чтобы, как они говорят, творить. Но истинный акт творения – это величайшее счастье. Лаборатории же – это миллионы загубленных и покалеченных жизней. Большинство из подопытных настолько ужасны или неадекватны, что выпустить их во внешний мир нет никакой возможности: они разрушат само основание Мироздания и совершенно не известно к чему это приведет. Таким образом, эти умникусы дали начало тюрьмам.

   – То есть эта лаборатория не единственная? – впитывая информацию, как губку, выпытывал Каел.

   – Нет. Лаборатории как минимум две. А тюрем... кто знает?

   – А как эти существа могут разрушить основы мироздания? – всё не отставал мальчик.

   – Не знаю. Наверное, есть определенные точки, лежащие в основе всех плоскостей. Установив Грань, материальную плоскость отделили от остальных, оградив её большим промежуточным пространством. Именно поэтому многие создания Порядка никогда не видят своих Творцов. Возведение Грани породило сумятицу. Ради блага своих детей некоторые Творцы согласились заточить их на материальном уровне. До Грани же все уровни были тесно связаны. Да, это было опаснее, но лишь тогда можно было реализовать себя полностью. Заключённые лишь в материальной оболочке, так называемые существа Порядка, не воспринимают и не понимают простейших связей, делают грубейшие ошибки на пустом месте. К тому же эмоциональная сфера не относится изначально к материальной плоскости. Вполне возможно, что со временем их эмоции обеднеют, обмельчают, а потом и вовсе исчезнут.

   – Может быть. Но зачем им разрушать основы Мироздания? – вцепился мальчик в Крида, как настоящий цербер.