Текст книги "Architect of love (СИ)"

Автор книги: Proba Pera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Знаю, детка! Должен же я был тебя немножечко помучать! – выдохнул Билли, сгребая свои и Стива валентинки и подбрасывая их к потолку. – Иди сюда! – накрывая капризные губы Харрингтона своими, даря проникновенный поцелуй. – А теперь попробуй найти мою!

========== Единство душ (Athelnar, Vikings) ==========

– Что с тобой, Рагнар? Ты меня уже не хочешь? – удивленно выдыхает Аслауг, соскальзывая с его бедер.

Этот вопрос снова заставляет Лодброка задуматься, так ли это на самом деле? Он не хочет свою вторую жену сейчас, в этот миг, или не захочет ее впредь? Связано ли это с рождением их последнего сына-калеки, ее изменой или с чем-то другим? Он больше не желает делить ложе конкретно с ней, или с любой женщиной вообще?

– Ты встретил другую? Вновь думаешь о Лагерте, – пытается предположить принцесса, – или… О, боги, нет! Снова этот жрец?! – обиженно восклицает Аслауг, отворачиваясь от мужа и затихая, что дает викингу возможность остаться наедине со своими мыслями.

Как ему не думать об Этельстане? Не гадать – жив он или нет? А если жив, что сейчас делает, где и с кем? Как не вспоминать того, чьи нити судьбы, несмотря на расстояние, различие в культуре и вероисповедании, плотно переплелись с судьбой Рагнара? Ни с братом, ни с первой женой – Лагертой, ни даже с богами он не ощущал той мощной связи и того единения душ, стремившихся быть вместе, что чувствовал при разлуке с Этельстаном.

Словно до встречи с ним Рагнар и не жил вовсе. Будто жизнь викинга была скучной и обыденной, лишенной приключений, пока в ней не появился молодой монах-христианин, ставший сперва рабом Лодброка, а потом его близким другом и соратником. Оставшийся в живых лишь потому, что был образован и мог говорить на языке варваров. Рагнар помнил как день за днем, неделя за неделей, общаясь с чужестранцем на равных и обмениваясь знаниями и опытом, менялось его мировоззрение, становился другим и сам Этельстан.

Тень улыбки касается губ викинга, когда перед мысленным взором всплывает тот его заполошный взгляд в самом начале путешествия. Когда юноша пытался спрятаться за капюшоном рясы и святым писанием от острого, как бритва и холодного, как лед взора Лодброка, заинтересованно разглядывавшего Этельстана с ног до головы. Как Рагнар терпеливо и умело, словно пугливую зверушку, приучал юношу к здешним обычаям и, в первую очередь, к самому себе.

Атрибут раба – удавку, сплетенную из суровой пеньки, конец которой свободно свисал до колен, Этельстан носил недолго. Рагнар вообще на ней не настаивал, лишь, когда они были на людях или в доме ярла, и монах ему прислуживал.

Правда, Лодброк не упускал случая самую малость позабавиться: взять и потянуть на себя за край поводка, чтобы оказаться со жрецом почти нос к носу. Чтобы услышать его сбивчивый вздох и перехватить опасливый взгляд. Попытаться заглянуть в саму душу и не увидеть в зеркале серо-голубых глаз ни капли лжи, угодливости и притворства.

Этельстан для него, как раскрытая книга, откровение очередного святого апостола, тогда как по хищной улыбке и поверхностному взгляду Рагнара трудно догадаться, о чем тот думает в данную минуту, что замышляет.

– Не стоит меня бояться, жрец. Я не причиню тебе зла, – шепчет Лодброк, ощущая под своей ладонью гулко бьющееся сердце, готовое пробить клетку ребер.

Ни тогда, ни сейчас Рагнар бы с точностью не ответил, правильно ли он поступал. Да и забивать этим голову не в духе варваров-дикарей, коими славилось его племя. Но тогда ему смерть как хотелось отведать чуть дрожащих губ, затем впиться ртом в алеющие скулы, подбородок, горло, ощутив легкое сопротивление и слабый всхлип:

– Нельзя… Мы не должны… Грех это…

Потом стянуть с монаха сутану и мягко опрокинуть на траву, копну сена, ложе, наблюдая за его реакцией.

Будь на месте Этельстана одна из его жен, та бы игриво выгнулась кошкой. Словно распутница, зазывно раздвинула перед ним стройные бедра, предлагая себя его жадному взору и жаждущему телу.

Чужестранец же, шумно вздохнув, прикрыл ладонями глаза и зашептал что-то неразборчивое, когда обнаженное тело викинга зависло над его поджарой, почти хрупкой плотью.

– Посмотри на меня, Этельстан, – тихо просит Лодброк, стараясь не раздавить молодого священника своей мощью. – Ты больше не раб. Я дарую тебе свободу. Только не считай этот жест платой своим телом. Знай, что я вовсе так не думаю…

– Значит… Я могу уйти? – спрашивает тот, тая за взором серо-голубых глаз надежду на искупление.

– Нет, – стараясь не быть резким, цедит Рагнар, – да и куда бы ты пошел кроме моего дома? Тебе тут не особо рады. Я буду к тебе добр и заботлив, обещаю, – поспешно добавил Лодброк, увидев в глазах Этельстана смесь боли и безысходности.

Рагнар не знает, что такое нежность, но что-то сродни этому чувству затапливает его душу, когда он по возможности бережно касается тела Этельстана, как если бы он держал в колыбели своих рук новорожденного сына.

Все мышцы сводит, кожа покрывается крупными каплями пота, Лодброк просто готов зарычать диким зверем и одним резким движением сделать то, чего так страстно желает, но он не спешит. Он изучает Этельстана взглядом и прикосновениями. Пробует на вкус его чуть солоноватую кожу, оставляя на поджаром теле еле заметные следы от поцелуев-укусов.

Рагнару хочется быть тем самым богом, кому Этельстан, находясь у края неизведанной бездны, возносит молитвы. Ловить губами стон и крик блаженства вместо глупой латинской тарабарщины. Стать его распятием, на веки вечные пригвоздив юношу к себе.

Находясь сейчас за сотни миль друг от друга, Лодброк вспомнил, как после всего случившегося Этельстан пытался стойко и мужественно не отвечать на выпады, презрительные плевки под ноги и оскорбительные слова Флоки в свой адрес:

– Смотри, народ! Никак Рагнарова шлюха пожаловала! Эй, блудница, а меня обслужишь?!

– Не обращай на них внимания, Этельстан, – добродушно изрек Лодброк, обнимая за плечо некогда чужеземца, теперь верного товарища. – Ты под моей защитой и покровительством богов, пока носишь вот это, – с гордостью добавил викинг, надевая на запястье мужчины собственный браслет.

– На смену рабскому ошейнику пришли оковы, – пытается отшутиться молодой мужчина, воздев одну из рук к небу. Монах давно уже сменил свою рясу на кожу и льно, нося за поясом боевой топор.

– Не говори так, Этельстан, – молвит Рагнар, становясь серьезным. – Этот браслет – знак глубочайшей преданности и особого расположения.

✵✵✵

– Надеюсь, он все еще с тобой, – тихо выдыхает Лодброк, заканчивая свое мысленное путешествие в прошлое: от момента знакомства до момента вынужденного расставания, собираясь провалиться в краткий и тревожный сон. – Мы еще встретимся, Этельстан, обещаю, – с мечтательной улыбкой добавляет Рагнар, твердо веря в то, что существует некая магическая тропа, незримый мост, на котором если не они, то хотя бы их бессмертные души обязательно пересекутся.

БОНУС

– Я вернулся… Не только ради мести и поставленной перед собой цели, но и ради тебя.

– Я так рад этому, Рагнар.

– Ты вспоминал меня?

– Как я мог забыть?

– Ты вернешься?

– Не знаю…

– Как ты можешь не быть в этом уверенным, когда твои братья во христе сотворили с тобой такое? – вопрошает Лодброк, беря в свою руку ладонь Этельстана.

По телу монаха пробегает легкая дрожь и судорожный вздох застревает в гортани от столь трепетного прикосновения загрубевших пальцев, рисующих спираль вокруг зажившего стигмата.

– Жить среди них, – продолжает викинг, взглядом и жестом выражая осуждение, – после всего что они с тобой сделали? Ты стал ближе к своему богу, пройдя через это испытание?

– Через муки и страдания душа совершенствуется, Рагнар, – со светящейся на лице улыбкой отвечает Этельстан, – а мои телесные раны давно исцелились. Я думал, что больше тебя не увижу… Но ты здесь, – тихо добавляет монах, мечтая вечность вот так вот стоять совсем близко друг к другу, со своей искалеченной ладонью бережно хранящейся в крепкой и надежной чаше рук Лодброка.

– Я ненавижу короля Экберта… За то, что все эти годы держал тебя при себе и приучил есть у него с рук, словно дворового пса, – цедит Рагнар, продолжая удерживать ладонь Этельстана, – ненавижу за то, что твои мысли прямо сейчас устремлены к нему. Будто он имеет над тобой власть. Словно ты его раб, собственность.

– Как же ты ошибаешься, Рагнар.

– Ты по-прежнему мой, Этельстан, слышишь? Ты всегда будешь моим.

========== Близость (Stucky, Marvel) ==========

Глаза устали от многочасового сидения за монитором и все чего хочется после тяжелого трудового дня – это прикрыть веки и постараться немного расслабиться под мерный стук колес и тихий гул пассажиров. Только что-то заставляет вынырнуть из полудремы и оглядеться по сторонам. Словно кто-то невидимый пытается проникнуть в черепную коробку, вчитаться в хаос мыслей и, плюнув на эту затею, просто прокричать «не спи, замерзнешь!»

В тот зимний вечер я снова увидел незнакомца, ехавшего со мной в одном вагоне метро в Бруклин. Несмотря на холод, я почувствовал, как мой лоб покрылся испариной, а тело стало вмиг горячим под его проникновенным взглядом. Его глаза словно рентгеновские лучи сканировали меня, просвечивали насквозь, пытаясь разгадать, каков я под слоем кожи, шерсти и хлопка. Будто интуитивно уловив участившийся ритм моего сердца, сердце незнакомца вошло с ним в резонанс.

В глазах стоявшего напротив мужчины вспыхнула заинтересованность, и он неуверенно улыбнулся, заметив в моем взгляде искры разгорающегося ответного желания, прежде чем я ненадолго отвернулся.

Я стал невольно следить за его жестами, все еще неуверенный, что его флирт на расстоянии адресован именно мне, а не кому-то еще. Легкий стыд и смущение заставили быстро пробежаться по лицам пассажиров в надежде, что им нет до нас никакого дела. Так и есть. Большинство из них были заняты своим личным: мыслями, проблемами, усталостью; уткнувшись в книги, девайсы, окна или просто закрыв глаза.

И что характерно, в едва различимых сигналах незнакомого мне мужчины не было профессионализма. Он так же смущался своих фривольных действий, пряча глаза за завесой ресниц. Будто ему самому было интересно, насколько он успешен в этом новом для него амплуа.

Его рука сомкнулась вокруг поручня и слегка заскользила вниз, заставив меня глубоко вздохнуть, словно легкие вдруг мигом остались без кислорода. Я с трудом сделал надсадный глоток, фантомно ощутив силу этих пальцев сперва у себя на горле, груди, животе, а потом как они сжимают и ласкают мой член, лишая разума. Под каркающий аккомпанемент собственного сухого кашля, я стал лихорадочно оправлять на себе одежду и сводить вместе полы кожаной куртки, чтобы скрыть доказательства моего желания.

Тень победной улыбки касается его губ, смоченных кончиком языка, заставляя меня тихо застонать. Словно находясь совсем рядом, я слышу лишь его ответный стон среди гула голосов и стука колес о рельсы и, глядя ему в глаза, понимаю, о чем он думает. Возможно, сожалеет, что это всего лишь глупая фантазия или все же надеется на скорое воплощение своих грез.

Поезд сбавляет ход, и машинист объявляет очередную станцию, резко возвращая нас в реальность. Незнакомец продвигается к выходу, и я сперва невольно становлюсь для него препятствием, а потом сам оказываюсь в ловушке между его телом и раздвижными дверями вагона. Такая непосредственная близость вызывает безотчетное волнение и панику, заставляя лихорадочно отсчитывать в уме оставшиеся до полной остановки поезда и открытия дверей секунды.

Я пулей вылетаю из вагона, почти бегу по платформе, расталкивая людей. Я не знаю, чего хочу в данную минуту: чтобы незнакомец последовал за мной или пошел своей дорогой. Может, стоит оглянуться? Но я продолжаю свой путь без особого направления, пока не оказываюсь в безлюдном переулке. Частично слившись с тенью и пытаясь успокоить гулко бьющееся сердце, слышу шум приближающихся ко мне шагов.

И вновь передо мной этот изучающий взгляд, блуждающий между моими широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Вновь его персональный запах – смесь кожи, одеколона и мускуса, что приятно дразнит рецепторы, опьяняет и сводит с ума.

– Мой дом в трех кварталах вниз по улице, – хриплый шепот в губы. – Если стесняешься, я пойду первым.

Незнакомец слегка отклоняется, глядя на мою реакцию. Пойду ли я за ним или вновь убегу, словно пугливый заяц. Здравый смысл кричит, что подобная близость – полнейшее безумие. Мы даже не знаем имен друг друга. Я делаю шаг назад, пытаясь соблюсти дистанцию, и чуть не падаю оттого, что моя нога попадает в выбоину.

– Держу! – молвит незнакомец, помогая обрести устойчивость, после чего резко отдергивает ладонь, лишая меня тепла, а в скором времени, возможно, и своего общества. Полагая, что я не хочу этого. Словно обвиняя себя за то, что коснулся меня.

Но потом, спустя секунду, на его лице расцветает милая, почти мальчишеская улыбка, которую, казалось, я видел миллион раз. Улыбка, окончательно развенчавшая все мои страхи и сомнения, будто передо мной стоит вовсе не незнакомец, а родственная душа, ведающая обо мне больше меня самого.

– Так ты идешь? – доверительно протягивая мне руку.

И я делаю свой первый, решительный шаг в его сторону, желая следовать за этим человеком до самого конца.

========== Кольцо (00Q, JB) ==========

Комментарий к Кольцо (00Q, JB)

https://vk.com/doc63678917_460777160

– Q (Кью)? Какими судьбами?

– Издеваешься?! Там всё Ми-6 на ушах стоит! Шеф просто рвет и мечет, обещая украсить свой любимый кактус моими яйцами! Сперва ты просишь убрать тебя с экранов радаров, исчезаешь на трое суток, устроив ЧП мирового масштаба, а теперь еще спрашиваешь, что я тут забыл?!

– Ну, раз ты здесь… Вот, держи.

– Как… Как это понимать? – давясь вдохом, интересуется молодой квартирмейстер, получая из рук Бонда кольцо.

– Как обычно, – пожимает плечами тот, – проведи тесты, сделай углеродный анализ, узнай ДНК. Выясни, что на нем за эмблема, чье оно. Надеюсь, это не старинная реликвия, принадлежавшая Саурону? Потрогай кольцо, Фродо. Оно холодное, – молвит голосом Гэндальфа, пытаясь разрядить обстановку. – Детка, постой… Что это промелькнуло за стеклами твоих очков?

– Ничего, – прячет взор координатор, досадливо закусив губу.

– Неужели ты подумал… Кью, малыш, ну почему ты все время торопишь события, и лишаешь меня подходящего случая – сделать все, как полагается? Неужели у меня такой дурной вкус? Как ты мог подумать, что я стану просить твоей руки в этом богом забытом санатории, пусть и навороченном, где нет нормальной выпивки? Я не стану одевать тебе на палец чужой кусок свинца и запивать это торжественное событие здешним аминокислотным дерьмом, от которого тянет блевать.

– Чтоб ты знал, это серебро, а не свинец! – начинает консультировать Кью, сжимая в руке кольцо. – И ты вовсе не обязан…

– Нет, Кью, я давно уже думал об этом. Шикарный ресторан, куча народа, мартини, свечи, романтика. Ну, или если ты предпочитаешь уединение, я бы сделал тебе предложение в кухне твоей ипотечной квартиры, под крепкий кофе, горящую газовую конфорку и пусть бы два твоих облезлых кошака были тому свидетелями. Мне просто непривычно, малыш. Я никогда не ухаживал за парнями, да и за женщинами ухлестывать особой нужды не было. Мне даже улыбаться не обязательно. Бабочка, смокинг и непроницаемый взгляд. Зная легендарного Джеймса Бонда, люди сами прыгают ко мне в койку. Ты согласен?

– Д-да…

– Я по поводу кольца. Узнай о нем все, что сможешь.

– Я тебя сейчас так ненавижу, 007.

– Спасибо, Q. Я тоже тебя люблю. Серьезно. Просто наберись немного терпения и дай мне выбрать подходящий момент.

– С тем, чем мы занимаемся я скорее состарюсь!

– Ну что ты? У нас все будет: кольца от Tiffany, «пока смерть вас не разлучит» и свадебный торт с двумя фигурками женихов. Встретимся через час, малыш. Сам знаешь: сначала – работа, потом – личная жизнь.

========== Падший ангел (Heavar, Vikings) ==========

Так вот, какова одна из ипостасей многоликого дьявола или одного из его приспешников? Василиск, подобно Эдемскому змею-искусителю, приползающий к Хеймунду час от часа, дабы убедиться в том, что он еще не сдох. А если тот пока не встретился со своим создателем, не передумал ли? Не отрекся от своих убеждений и ярой ненависти?

Аспид, что завораживает взглядом, сбивает с толку соблазнительными речами и коварной улыбкой, несущей за собой непредвиденные последствия. Падший ангел, что однажды был изгнан из Рая и, лишенный крыльев, не справившийся со стремительным падением и оглушительным ударом о земную твердь.

И все это заключено в теле и облике молодого викинга, сына Рагнара Лодброка, несмотря на ущербность, обладающего безграничной храбростью, изворотливым умом и жаждой доказать всему миру, на что он способен.

Жестокий ангел мщения в образе Ивара Бескостного, ниспосланный епископу Хеймунду небесами. Его проклятие. Его кара. Его испытание. Его крест.

Этот мальчишка-варвар с глазами цвета лазури смело смеётся ему в лицо. Его смех похож на нарастающий хохот безумца, сливающийся в многократный дикий крик, а улыбка на звериный оскал, способный отпугнуть любого врага и заставить того истово уверовать в то, что перед ним само исчадие ада.

Ивар открыто потешается над его набожностью, гордыней и боязнью судного дня. Сам же он не страшится ни богов, ни смерти, ни кары, лишь бесславной кончины на поле брани, так и не достигнув высот своего отца. Хотя нет. Его сын желает куда большего, чем достиг Рагнар Лодброк, и действует он более изощренно и непредсказуемо.

– Будь со мной, Хеймунд. Сражайся плечом к плечу. Ты великий воин. Я восхищаюсь тобой, – шепчет хрипло и надорвано, удерживая лезвие ножа у виска епископа. – Я не хочу тебя заставлять, я хочу дать тебе право выбора.

Хочется развернуться, схватить руку северянина и приставить рукоять острием к сердцу, а затем глубокий вдох и толчок. Но что-то держит. Этот надсадный голос, почти змеиное шипение и улыбка, от которой кровь леденеет в жилах.

Тщетно взывать к Христу и всем его апостолам, моля об искуплении. Без толку пытаться стать великим заклинателем змей, ибо тот, что стоит позади него во всей своей красе и мощи ему не по зубам. Остается самому на время примерить змеиную кожу, чтобы скрыть свою волчью натуру, или же поверить в то, что все, что с Хеймундом было, есть и будет – вовсе не божий промысел.

Что стоящий так близко Ивар, желающий видеть окружающих его людей честными, преданными и любящими, может быть настолько ранимым. И желая увидеть это воочию, пусть и на миг, стоит обернуться, смело взглянуть в глаза, убедив юношу в своем благородстве.

– Я буду за тебя сражаться, Ивар. Ты можешь мне верить.

Всего несколько секунд и вновь тень кривой улыбки, словно броня, скрывает то (не)многое светлое человечное, что есть в младшем сыне Рагнара Лодброка.

– Скажи мне, христианин, ложь так же легко слетает с твоих уст, как и молитва?

Каждое слово язычника, что острый шип, вонзающийся глубоко в тело. Сейчас бы пройти через тернии, ощутить боль нестерпимую, изодрав в кровь тело, чтобы избавиться от этой напасти, не поддаться соблазну. Ибо душа Хеймунда в смятении, разрываясь на части между недосягаемым всевышним богом и голубоглазым падшим ангелом, находящимся рядом.

========== Огонь и лед ==========

Почти закончив заполнять формуляр, Роберт Дрейк почувствовал, как в кабинете патологоанатома вдруг заметно потеплело. Его ледяное сердце пропустило удар, а целая гамма эмоций, со скоростью нейрона промчавшись по лицу, оставила на губах кривую ухмылку с привкусом горечи. Не поднимая головы, он будничным тоном заметил:

– Здесь нет того, что вы ищете, офицер, – вспомнив, свое первое дежурство в окружной больнице Бейкон Хиллс. Как заместитель шерифа, он же Цербер, ворвавшись в морг, попытался выкрасть очередное тело сверхъестественного существа. Но вышел облом, мутант Айсмен оказал тому весьма холодную встречу, поумерив его пыл. – После «Дикой Охоты» как-то скучно стало. Я бы сказал, даже смертей поубавилось…

– Я пришел к тебе, Бобби, – виновато выдавил Пэрриш, подпирая плечом дверной косяк.

То, что началось между ними с противоборства, со временем переросло в крепкую дружбу и романтическую привязанность. Мутант и мифическое существо, смело сплелись в страстном танце без опасения быть сожженным заживо или обращенным в ледяную статую.

– Спустя год отсутствия? – поднял голову Дрейк, с осуждением посмотрев на Джордана. – И где же тебя носило, позволь спросить? Ты неожиданно исчезаешь. От тебя ни звонка, ни смс-ки…

– Там где я был, нет зоны покрытия.

– И где же это? На Северном полюсе?

– Нет, в преисподней.

– Что, владыка Аида призвал своего верного песика к ноге, а спустя год отпустил любимого питомца в мир простых смертных погулять?

– Не говори так. Ты же знаешь, что Джордан Пэрриш мертв и до сих пор жив благодаря сущности Цербера, которому вечно суждено скитаться между мирами.

– Зачем, Джордан? Зачем ты вернулся? – надсадно произнес Роберт, вставая из-за стола и подходя к нему ближе.

– Я скучал, Бобби. Скучал по твоим ледяным фантастическим узорам на стекле посреди жаркого лета. По экспресс-мороженому из фруктово-молочных коктейлей и всегда холодной коле. По твоей улыбке и неизменному «остынь, приятель». Мне не хватало твоих морозных объятий и обжигающих холодом поцелуев. Мне так этого не хватало. Я по-прежнему не могу коснуться живой плоти, чтобы не обжечь…

– Как и я, чтобы не заморозить, – перебил его Дрейк, – потому все еще здесь. Я тоже скучал по тебе Джордан. Так сильно, что ощущал, как собственный холод сковывает меня ледяными щупальцами, пронзая спинной мозг. Мне так не хватало жара твоего тела, пламени тлеющих угольков в глазах, теплой улыбки сопровождаемой утренним кофе, подогретым до нужной температуры прямо в твоих ладонях. А еще я до смерти скучал по нашим поцелуям – смеси перечной мяты и жгучего перца, когда ты становишься моим льдом, а я твоим огнем…

– У нас мало времени, Бобби, – тихо молвил Джордан, мягко касаясь заросшей щеки Дрейка.

– Сколько?

– Сутки. Затем я снова буду вынужден исчезнуть.

Роберт обреченно уткнулся Пэрришу в ключицу, выдавливая из себя ряд цветистых ругательств. Затем его рот с жадностью впился в горло, подбородок, скулы, найдя, наконец, любимые, чуть приоткрытые губы. Вот он, тот самый влажно-шипящий поцелуй, отдающий морозной свежестью и жарким огнем.

– Нам многое нужно наверстать, – задыхаясь, произнес Бобби, через силу прервав поцелуй. – А морг для этого совсем неподходящее место, идем. Наша квартира куда лучше, – поспешно добавил Айсмен, выталкивая Пэрриша из своего кабинета. – И еще, когда в следующий раз появишься, а потом решишь вернуться в Ад, возьми меня с собой.

– Это против правил, – возразил Цербер, быстро шагая рядом, – зачем тебе это?

– Попробую его заморозить.

========== Эйфория (Athelnar, Vikings) ==========

Комментарий к Эйфория (Athelnar, Vikings)

Гиф:

https://vk.com/doc63678917_461740300

– Дай мне еще своей волшебной травы, женщина, – приказывает король Рагнар, обращаясь к бывшей рабыне по имени Йеду из далекой страны, что на востоке. Эти зеленые листочки вставляют похлеще грибов Флоки, принося долгожданное забвение и позволяя видеть дивный сон наяву.

Лодброк долго выхаркивал кровью последствия своего поражения в Париже с последующим падением со стен вражеского замка, остро чувствуя каждую сломанную кость.

Боль, что длительное время выворачивала нутро и терзала тело, наконец, отступила. Находясь под действием чудотворного снадобья, Лодброк совершал странные поступки и был свидетелем диковинных вещей. Будто душа покидала тело и вольной птицей парила над землей и за ее пределами.

Рагнар чувствовал покой и легкость, потому что вместе с душой его на время оставляли воспоминания, несшие за собой горечь и боль потери. Иной раз он ощущал себя, чуть ли не провидцем, получив шанс заглянуть в потусторонний мир в миг краткого просветления.

Словно боги ему улыбнулись и дали иллюзорную, на грани реальности, но все же возможность вновь встретиться с Этельстаном. Услышать его мелодичный голос, подобный божьему благословению. Словно он еще рядом. Живой. Из плоти и крови.

Пребывая в наркотическом экстазе, Лодброк тянет к нему руку, чтобы, как и раньше, прикоснуться к Этельстану. Увидеть на его лице смущение, ощутить легкий трепет и прилив жара к рдеющим скулам.

Но потом он резко отдергивает сжатые в кулак пальцы, боясь своим желанием спугнуть прекрасное видение. Словно, если бы он был посреди спокойных вод фьорда, не желая мутить его зеркальную поверхность, отражающую ярчайшие звезды.

Пусть так. Он согласен застыть камнем, не дышать вовсе, а глупому сердцу приказать не биться так громко о ребра, как бушующий прибой о скалы, лишь бы продлить это мгновение.

Но вот голос его близкого друга становится все тише, а сам он истончается словно утренний туман.

– Нет, Этельстан! Еще немного, прошу! Не бросай меня снова! – хрипит Лодброк, слепо и хаотично вращая широко распахнутыми глазами оказываясь в одинокой непроглядной пустоте.

Желудок скручивает сухими спазмами, а в голове буйствует вихрь, возвращая сознание короля Рагнара обратно в тело. Его будет малость штормить, трястись конечности, а рот и горло измучит жажда. У всякой эйфории есть своя цена, и похоже Лодброк становится ее добровольным узником.

Викинг не знает, для чего конкретно он подсел на эту дурь. Хочет ли он всякий раз избавляться от воспоминаний и боли, или наоборот – обретать новые воспоминания и боль. Стоит ли продолжать лелеять и взращивать эту зависимость, или попытаться от нее избавиться, окончательно не свихнувшись?

Ибо затягивает. Разрушает. Губит. Заставляя балансировать между жизнью и смертью.

Вот бы провести ладонью по воспаленным глазам и бритому черепу и таким образом избавить себя от душевной тоски и одиночества, получив долгожданное забвение.

Только без толку все это. Образ Этельстана вшит под кожу. Отпечатан на обратной стороне век, наколот золой на сердце так, что уже не вытравишь.

А еще есть магические листочки из Китая, позволяющие Рагнару пообщаться с тем, кто был ему по-настоящему дорог. Ради таких мгновений Лодброк готов пойти на что угодно. Даже убить, ему ведь не впервой.

– Я что, должен просить тебя дважды, Йеду?! – с почти безумным взглядом вопрошает Лодброк, стремительно выныривая из своих грез.

– Травы больше нет, король Рагнар, – смело отвечает китаянка, – в прошлый раз я отдала тебе последнее.

Ладонь викинга до крови смыкается вокруг креста, висящего на шее. Словно этим действием Лодброк желает избавиться хотя бы от малой толики неконтролируемого гнева или почерпнуть из золотого распятия немного божественной силы и терпения.

«Что мне делать, Этельстан? Как же я без тебя?» – мысленно обращается викинг, вдруг ощутив тепло, исходящее от символа христианской веры.

«Я всегда с тобой, Рагнар. Но сейчас ты должен меня отпустить, – звучит знакомая отповедь, подобная песне возносимой богам, – будь милосердным».

========== little story ==========

Комментарий к little story

https://vk.com/doc63678917_460394001 https://pp.userapi.com/c841521/v841521916/6f213/GoSMaQgZw6w.jpg

https://pp.userapi.com/c840136/v840136539/77abb/pNLcVJPOFEw.jpg

https://vk.com/doc63678917_455684149 https://vk.com/doc63678917_462056355

https://vk.com/doc63678917_462056426 https://vk.com/doc63678917_461807013

**Stranger Things, Joe KeeryDacre Montgomery **

– Ребята, это точно комната Макс, а не спальня ее родителей?! – громко шепчет Харрингтон, карабкаясь по внешней стенке дома Харгроувов.

– Да точно!

– И зачем я только опять на это согласился?!

– Эй, Стив! Макс там?! Ну, ты чего залип?!

***

На следующий день

– И давно ты, Харрингтон, Карлсоном заделался? Поздними вечерами по крышам чужих домов шаришься, – миролюбиво интересуется Билли Харгроув, сверкнув белозубой улыбкой.

– Ничего я не шарюсь.

– Да ладно. В чужие окна заглядываешь. Ты что, вуайером заделался? Любишь подсматривать за людьми?

– Ничего я не подсматривал! Это недоразумение!

– Вот смотрю я на тебя, Стиви, и даже не знаю, чего мне больше хочется? Вновь набить тебе морду и переломать все кости, чтобы больше не совался? Или позволить твоему тайному увлечению прогрессировать?

– Хватит меня гнобить, Харгроув! Сказал же, этого больше не повторится!

– А вот это зря. Когда в следующий раз захочешь рассмотреть меня поближе: узнать название одеколона, понюхать, пощупать и попробовать меня на вкус – окно моей спальни будет открыто, – интимно шепчет Билли, опаляя ухо и шею Харрингтона жаром дыхания. – А будешь хорошим мальчиком – оставлю у себя на ночь. Гарантирую, принцесса, в накладе не останешься.

БОНУС

– Ну вот, Джо, опять ты кадр испортил. Чего кислый такой?

– Ты мне руку сзади больно сдавил, Дейкр!

– Расплачься еще возьми. Ладно, принцесса, после фотосессии угощу тебя кофе, а пока будем ждать заказ – перецелую каждый твой гребаный пальчик. Какой кофе предпочитаешь?

– Такой же горький и черный, как твоя душа!

– Нет, красавчик, этот напиток для настоящих мужчин. Тебе я закажу ванильный латте с двойным сахаром, взбитыми сливками и белой шоколадной крошкой.

**Stucky, Marvel **

– Считаешь себя неотразимым, Роджерс?

– Забыл, что ты разговариваешь со старшим по званию, Барнс? Хочешь, чтобы тебя его лишили? Ну так я могу написать рапорт и ты быстренько распрощаешься со своими офицерскими погонами, старший лейтенант.

– Во-первых, мы сейчас не на службе, капитан. Во-вторых, ты никогда не был стукачом и, в-третьих, когда мы в постели ты больше любишь подчиняться нежели командовать.

– Хочешь два наряда вне очереди? Не забыл еще, как туалет драить, салага? Не стану лишать тебя этого удовольствия. Время твоей увольнительной почти истекло. Можешь прямо сейчас идти и отбывать наказание.

– Знаешь, чего ты, на самом деле, хочешь лишить меня и себя в этом самом туалете, Стив? Одежды, или, по крайней мере, штанов, после чего в очередной раз отдать мне cвою честь, которую я у тебя взял еще будучи младшим лейтенантом.

– Это не по уставу. Ты забываешься, Барнс.

– Не по уставу – приглашать меня к себе в комнату потрахаться под предлогом обсудить план завтрашнего марш-броска, а забываешься у нас ты, Роджерс, когда громко стонешь и орешь на всю казарму.

– Отставить, Баки. Все, я сдаюсь. Ты же знаешь, я плохо держу удар в этих пикировках.

– Зато результат на лицо. Ты часто сглатываешь и непроизвольно облизываешь губы. Твои скулы залил румянец, а дыхание участилось. Это значит, Стиви, что ты в полной боевой готовности. Кабинка местного туалета или дотянем до базы и твоей комнаты?