Текст книги "Игры настоящих джентльменов (СИ)"

Автор книги: Принстон Джозеф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Игры настоящих джентльменов

   Хамский снова курил опиум. Мне не было бы до этого никакого дела, если бы тонкая струйка коварного дыма не проникала сквозь дверную щель, и не заставляла меня быть пассивным участником этого события. Я в этот момент предавался медитативному воскурению марихуаны и не имел ни малейшего желания знать, что употребляет мой сосед. Однако жизнь в одной квартире с гением научила меня одному нехитрому правилу: ждать от него такта не только бессмысленно, но и бесперспективно, поскольку об этой черте характера Мордред, похоже, вообще никогда не слышал. Так или иначе, он заставлял окружающих подстраиваться под свои интересы, ничуть не собираясь меняться ради кого бы то ни было.

   – Хамский, что вы делаете, Хамский? – Уныло спросил я, заходя в общую гостиную и присаживаясь в кресло.

   Мой друг лежал на диване, упираясь в стену ногами в домашних туфлях. Возле него стоял побулькивающий кальян. На потолке был размашисто намалеван нераспознаваемый символ, который при должном воскурении наверняка приобретал некий сакральный смысл. По-крайней мере, разглядывал его Хамский именно так.

   – Думаю. – Больше всего на свете Мордред не любил объяснять свои действия и мотивы, вероятно потому, что сам никогда не понимал их полностью.

   – Скучно... – Мне определенно требовалась работа. Без вскрытий, определений причин смерти и вообще без занятости каким-либо делом мои мозги и руки начинали ржаветь.

   – Вот именно!

   Оттолкнувшись ногами от стены, Хамский совершил головокружительный кульбит, обрел шаткое равновесие (если это слово вообще к нему применимо) и принялся возбужденно нарезать по комнате круги. Я меланхолично наблюдал это мельтешение, даже не делая попытки вмешаться. Сложно остановить неостановимое, а в случае с Мордредом – это все равно, что пытаться остановить дуршлагом ураган.

   – Может, убьем кого-нибудь сами?

   Я всерьез обдумал эту мысль. Она определенно не была лишена привлекательности.

   – Нет, – вынужденно пришлось отказаться. – Мы сами себя вычислим, и сами себя посадим. А это уже, согласитесь, чересчур.

   – Кстати! – Хамский внезапно остановился и замер на середине шага, так и не опустив ногу на пол. – Что там с нашей новой экономкой?

   – Увы, – я вздохнул. – Миссис Плаксон, услышав, что я зову её работать у вас, застрелилась на моих глазах. Однако у вас репутация, Хамский. Придется искать другие кандидатуры.

   – И не сообщать им кто наниматель? – Мордред хмыкнул. Слава его радовала любая и в любых количествах.

   – Может, прогуляемся?

   – Бессмысленная трата времени!

   Кипя одновременно раздражением и жаждой деятельности, Хамский с размаху упал на диван. Подумал немного, достал из кармана револьвер и два раза выстрелил в потолок. Теперь символ стал еще более двусмысленным.

   – На Брекингбад-авеню ограбили банк. – Приступ зевоты сразил нас с Мордредом одновременно.

   – Бросьте, Принстон, его грабят два раза в неделю, и скоро это станет общегородской традицией. А все потому, что это их корпоративный стиль. Помните? "Наши вклады – самые ненадежные вклады в мире" – процитировал мой сосед. – "Приходите – и отберите их у нас!"

   Наверное, мы с Мордредом еще долго придумывали бы способы, как себя развлечь, если бы в этот момент на наш балкон не приземлился горгул-полицейский. Мы с Хамским радостно подобрались, собираясь вскочить ему навстречу, посмотрели друг на друга, передумали и приняли самые расслабленные позы, какие только можно вообразить. Горгул зашел в комнату.

   – Патрульный Янг, – козырнул он. – Инспектор Эванс просит вас прибыть в городской парк. Произошло преступление.

   – Даже не знаю, – Хамский настолько равнодушно пожал плечами, что даже я поверил. – У нас сейчас несколько дел в работе...

   – Инспектор Эванс очень вас просил.

   – Принстон?

   – Бросьте, Хамский, думаю, мы можем пойти посмотреть. Нужно помогать полиции и когда-нибудь она поможет нам.

   Вежливо попросив патрульного подождать у выхода, мы с Мордредом кинулись собираться. Очень подозреваю, что благодаря лихорадочному блеску глаз и отрывистым движениям, мы с ним сейчас были похоже на родных братьев. Или на наркоманов, получивших вожделенную дозу. В любом случае, нас это не волновало никоим образом.

   Важно было одно – у нас новое дело!

   ***

   Дело (и тело) спокойно дожидалось нас в парке, и в этой жизни торопиться уже никуда не собиралось. Среднего возраста мужчина, абсолютно раздетый, вольготно и даже в чем-то художественно расположился на засохшем газоне. Инспектор Эванс нетерпеливо летал вокруг места преступления, сигналя нам, чтобы мы поторопились.

   Хамский стремительно прошел сквозь суетящихся полицейских-горгулов карающим мечом честности и правдивости.

   – У вас сексуальные проблемы, вам изменяет жена, вы берете взятки на работе, вы попали в полицию из-за того, что начальник управления – ваш дядя, вы воруете у криминалистов формальдегид, а вы вообще маньяк-праведник.

   – У вас конъюнктивит, у вас – экзема, а вам стоит поменять свою любовницу – у неё стригущий лишай, передавшийся вам, – вносил я свою лепту в организованный моим другом хаос.

   Несчастные горгулы вспугнутой вороньей стаей разлетались с нашего пути. Инспектор Эванс приземлился и неприязненно посмотрел на нас.

   – Хамский, Принстон, снова развлекаетесь? – Невысокий пухленький инспектор едва не лопался от раздражения. – Вы хоть знаете, что после вашего появления текучка моих кадров повысилась вдвое? Это не считая тех, кто просто попал в сумасшедший дом.

   – А, Эванс! – Хамский приветствовал горгула в своей обычной манере, едва коснувшись двумя пальцами полей шляпы. – Завели новую любовницу? Хороший выбор, она явно заставляет вас поддерживать форму.

   – А еще смените диету, – дружески посоветовал я. – Недостаток белка делает вас раздражительным, а морковка вызывает аллергию и кожные высыпания.

   Мы обогнули горгула с двух сторон и склонились над трупом.

   Инспектор Эванс раздраженно заскрежетал зубами. Как они у него еще не стерлись в пыль, после стольких-то лет общения с Хамским, ума не приложу.

   – Ну и кто это у нас тут такой голый? Кто это такой безобразный? – Голосом заботливого папочки проворковал Мордред. Мы с Эвансом вздрогнули.

   – Я надеялся, что вы мне это скажете, – с нескрываемым сарказмом произнес горгул, с ненавистью пиная руку трупа. – Неподражаемый Мордред Хамский, могущий по одному волоску рассказать всю подноготную.

   – Зависть – удел средних умов, Эванс, – Хамский ухмыльнулся, а потом внезапно присел на корточки и принялся обнюхивать труп. – Впрочем, мне все всегда завидуют. Принстон?

   – Я – не завидую, – пробормотал я, опускаясь рядом с коллегой. От желания скорее начать работу чесались кончики пальцев. – Я с вами сосуществую. – Осмотр не занял много времени. – Труп мужчины, черта, средних лет, время смерти – примерно девять-десять часов назад. Лицо изуродовано, вероятно, чтобы затруднить установление личности. Убит одним ударом в сердце, рана чистая, скорее всего, нанесена кинжалом. Кроме того, отрезан мизинец на левой руке, что говорит либо о действиях маньяка, либо о каких-то личных счетах между убийцей и жертвой. Как вы сами можете увидеть – его явно убили в другом месте, а потом просто подбросили сюда. От удара в сердце и от порезов на лице должно быть достаточно крови, но рядом с трупом ее нет. Судя по состоянию сосудов, наш мистер Х вел преимущественно сидячий образ жизни. Хамский?

   – Неплохо, Принстон, неплохо. Интересные версии.– Мордред самодовольно улыбнулся. – Но вы не сказали главного – мы ни на йоту не приблизились к личности убитого, а, между тем, тут есть над чем поработать. Я бы сказал, что этот черт входил в совет директоров крупного строительного холдинга. Искать нужно там.

   Признаюсь честно, мне уже изрядно надоело удивляться всякий раз, как Хамский соизволит продемонстрировать свою гениальность. Мой друг наслаждался манией величия, а потому и без наводящих вопросов не мог удержаться от кратких мгновений триумфа, объясняя средним умам очевидное. Эванс моей выдержкой не обладал.

   – С чего вы сделали такие выводы? – Сварливо поинтересовался он. – Да этот мистер Х может быть вообще кем угодно, хоть последним бездомным из-под Ред-Айленда. Почему именно строительство?

   – Дорогой инспектор, – Хамский улыбнулся доброй-доброй улыбочкой серийного убийцы со стажем. – Подумать, что этот черт – бездомный не сможет даже ваша секретарша, а вы знаете, какого я мнения об ее умственных способностях. Не разочаровывайте меня.

   – Неужели вы способны думать о ком-то хорошо, Хамский?

   – Нет, – Мордред безмятежно пожал плечами. – Но о некоторых личностях я могу думать не очень плохо.

   – Социопат, – Эванс неодобрительно посмотрел на детектива.

   Хамский польщено улыбнулся, поднялся и поплотнее запахнул пальто. Осень в Нью-Девилле выдалась хотя и теплая, но довольно ветреная. Мордред же, похоже, считал, что капризы погоды никоим образом не должны касаться его особы. Волшебная особенность моего коллеги заключалась в том, что шляпа на нем всегда сидела превосходно. Он мог тонуть, находиться в центре торнадо, гнаться за преступником, даже умирать, но шляпа всегда была одета ровно наискосок, галстук идеально повязан, а пальто, похоже, самостоятельно отторгало любые покушавшиеся на него соринки.

   – Итак, господа, – немного размяв ноги, Хамский снова присел. Мы примостились рядом, здорово напоминая стаю ворон, примеряющуюся к наиболее лакомому кусочку. – Для начала обратите внимание на его руки, – наглядности ради, Мордред потряс упомянутой. Последовали фотовспышки. На место преступления, как тараканы в темную кухню, просачивались вездесущие журналисты. – Они в мозолях, порезах и ожогах. Но, заметьте, что все они – старые. Сейчас же наш убитый явно не пренебрегал маникюром и спа-процедурами. Какой из этого вывод? Он начинал с самых низов, но уже лет десять как выбился в правящие верхи. Отсюда и подмеченный Принстоном сидячий образ жизни. Теперь еще раз посмотрите на его руки, точнее, на ногти и пальцы. Под ногтями известь, в пальцах – занозы. Значит, мистер Х по привычке, приобретенной еще в молодости, тщательно проверяет строящиеся объекты.

   Эванс набрал было воздух для некой прочувственной речи, но Хамский, как всегда, его опередил.

   – Бросьте, Эванс, я знаю, что вы сейчас скажете. Хамский, тогда какого ангела вы говорите, что он был важной шишкой? – Довольно похоже передразнил Мордред инспектора. – Снова говорю вам: маникюр, крем для рук, от него пахнет дорогим парфюмом и сигарами, которые вы, Эванс, никогда не сможете себе позволить. И сидячая работа, столь метко подмеченная Принстоном. Ищите, инспектор, ищите... – Хамский снова помахал рукой трупа, спровоцировав пулеметную очередь фотоаппаратных вспышек.

   Но когда он поднялся с корточек, взгляд его был направлен поверх голов журналистов. За их рядами, прислонившись к дереву, стояла изящная незнакомка в длинном черном пальто и широкополой шляпе в тон. На её смуглом лице выделялись карминно-красные губы. Бросив на нас последний взгляд из-под шляпы, женщина развернулась и быстрым шагом пошла прочь.

   – Мы тоже будем искать.

   Хамский отмахнулся от что-то горячо доказывающего Эванса, который, похоже, только сейчас понял, что его никто не слушал, и быстрым шагом пошел вслед за уходящей леди. Я успел только кивнуть инспектору, пообещав оставаться на связи.

   Хамский взял след.

   ***

   – Интересная особа, – заметил я, когда мы вышли из парка и переходили оживленную в это время суток Родео-драйв.

   – Более чем, – хищно отозвался Мордред, преследуя петляющую по переулкам незнакомку с неотвратимостью чумы.

   – Думаете, она причастна к убийству? – Я придержал друга за рукав, и прямо перед нами из чьего-то окна на асфальт громко упала этажерка. Хамский на мгновение задумался, подобрал отпавшую ножку и отправил её в полет по обратному адресу. Судя по ругани, донесшейся из окна, попал он удачно.

   – Думаю, она оказалась там неслучайно, – после маленькой победы Мордред восстановил душевное равновесие и был не прочь поговорить. – И думаю, что она специально позволила нам себя заметить.

   – А сейчас мы наверняка идем в мышеловку, которая захлопнется за нашими спинами? – На этот раз мой друг удержал меня на краю дороги от пробегающего мимо ездового жука.

   – Не исключено, – хищно улыбнулся Хамский. – Но согласитесь, от этого только интереснее!

   Да, Мордред Хамский был таков, что даже от смерти ожидал развлечений.

   ***

   Таинственная леди в черном оказалась любительницей длительных пеших прогулок и умелицей уходить от слежки. Мы теряли её из виду три раза, благополучно находили и продолжали преследование. Она выбирала самые узкие улочки, с непринужденностью воды вливалась в толпы чертей, спешащих по своим делам, и даже один раз поучаствовала в митинге против запрета разнополых браков. Однако уже в конце нашего длинного и запутанного пути незнакомка умудрилась потеряться настолько качественно, что мы с Мордредом притормозили, удивленно озираясь по сторонам.

   – Хамский, что говорит ваша логика?

   – Принстон, мы говорим о женщине! Какая тут может быть логика?

   – Но не могла же она испариться.

   – Ага! – Бурно обрадовался Хамский, шустро утаскивая меня в какие-то кусты. Не успел я оказать приличествующее случаю сопротивление, как друг развил свою мысль. – Вот она.

   Слежка за незнакомой леди привела нас в один из покойных районов Нью-Девилла. Не центр, но и не трущобы, милое название улочки: 'Могильная', аккуратные, тщательно покосившиеся, двухэтажные домики, построенные на одинаковом расстоянии друг от друга, маленькие садики. Собственно, в одном из них мы сейчас и прятались, наблюдая, как в конце улицы объект нашей слежки отпирает парадную дверь дома, ничем не отличавшегося от своих собратьев, и входит внутрь.

   Хамский задумчиво и исключительно интригующе пошуршал кустом. Я отогнал от себя пошлые инсинуации и попытался завязать разговор:

   – Ваши мысли на тему, коллега?

   Шуршание возобновилось и даже усилилось.

   – Что вы делаете, Хамский? – Не утерпел я.

   – Видите ли, Принстон, по счастливому стечению обстоятельств, мы с вами оказались в кусте аконита. А у меня как раз подошли к концу его запасы...

   – А женщина?

   – Какая женщина? – Озадаченно донеслось до меня, сквозь непрекращающееся шуршанье. – Запасы женщин у меня еще к концу не подходили...

   Охотно готов в это поверить, поскольку подвал Хамского напоминал, скорее, анатомический музей имени Франкенштейна, нежели хранилище запасов на зиму. Помнится, миссис Гадсон всегда заходила туда с закрытыми глазами, а потом вечно пыталась сварить в супе чью-нибудь руку или ногу.

   – Ха-амский... – Укоризненно протянул я.

   – Принстон, вы – зануда. – Торжественно объявил Мордред, поднимаясь, наконец, в полный рост.

   – Вы правда хотите, чтобы я тоже огласил ваш полный диагноз? – Парировал я, с наслаждением распрямляясь. – Что будем делать?

   – Вы меня удивляете, Принстон, – Хамский иронично на меня покосился. – Разве не вы у нас вечно горите желанием с кем-нибудь о чем-нибудь поговорить?

   – Что, – даже несколько опешил я. – Вот так пойдем к ней и скажем правду?

   – Правда, друг мой, страшное оружие!

   Хамский загадочно улыбнулся, взмахнул полами пальто, и отправился претворять в жизнь очередную свою задумку. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним.

   ***

   Если кто-то из вас, господа, сомневался, что Хамский может вот так запросто подойти и позвонить в дверь некой загадочной леди, может быть, даже убийцы, то спешу развеять все ваши сомнения. Потому что именно это он и сделал. Что характерно: дверь нам открыли практически сразу, будто бы незнакомка только и ждала нашего визита. Она уже избавилась от шляпы, распустив по плечам шикарные каштановые локоны. Пальто все так же оставалось на ней, незнакомка лишь расстегнула его.

   – Джентльмены? – Поинтересовалась она довольно приятным голосом с хрипотцой. Хамский беспардоннейшим образом пихнул меня локтем в бок. Я не остался в долгу, отдавив ему ногу. Леди, похоже, надоело ждать, и она решила форсировать события. – С кем имею честь?

   Мордред вздохнул, вышел вперед и изобразил самую убийственную из своих обаятельных улыбок. После неё обычно все молоденькие девицы совершали массовые самоубийства, беременные женщины разрешались раньше срока, а пожилых дам с обширным инфарктом увозили на 'скорой'. Наша незнакомка оказалась крепким орешком, однако, и у неё вид был слегка пришибленный.

   – Позвольте представиться, – элегантным финтом Хамский снял шляпу, поклонился и одел её обратно. – Мордред Хамский и Джозеф Принстон – частные детективы. Позвольте, – Мордред поднял безвольную руку дамы и запечатлел на ней поцелуй.

   Я последовал его примеру. Кожа у неё была янтарная и будто бы светившаяся изнутри. Тонкий запах мяты и базилика, пожалуй, мог бы вскружить мне голову, не привыкни я с молодости к формалину.

   – Корделия, – леди в черном отобрала у меня руку и осияла нас ответной улыбкой из серии тех, которым лишь немного не хватает, чтобы перейти в хищный оскал. – Прошу вас, будьте как дома.

   Несмотря на вежливое предложение, мы с Хамским предпочли не забывать, что находимся в гостях.

   – Что же привело вас ко мне? – Вежливо интересовалась хозяйка, провожая нас в гостиную. Мы с Мордредом сели на невысокий, художественно подранный, диван, а Корделия озаботилась приготовлением кофе.

   – Видите ли, леди Корделия, мы обратили на вас внимание еще в городском парке.

   Хамский ответил на вопрос только тогда, когда на низенький столик перед нами опустились две дымящиеся чашки. Он поднял одну из них, понюхал, сделал вид, что отпил крохотный глоточек, и поставил кофе обратно.

   – Видите ли, господин Хамский, – Корделия изящно села в кресло напротив. – Я просто не могу не привлекать внимания.

   На этих словах она весьма провокационно облизала алые губы. Мы с Мордредом напряглись, но мужественно пытались удержать себя в руках.

   – И вы хотите сказать, – мой друг пытливо заглянул в непроницаемые ореховые глаза Корделии. – Что были в парке совершенно случайно?

   – Именно, – она с удовольствием улыбнулась, обнажив сахарно-белые небольшие клыки. Мы знали, что она врет, она знала, что мы это знаем, но выхода из этой абсолютно бездоказательной ситуации я лично не видел.

   Мой друг исповедовал иную жизненную философию. Он бестрепетно нарекал вход выходом и шел напролом.

   – То есть, вы совершенно случайно наткнулись на труп, слушали разговоры полиции, медиков, журналистов, так?

   – Абсолютно верно, – Корделию явно забавляли наши попытки вытянуть из неё правду. – Видите ли, я – эстет. Люблю трупы, в них есть некая траурная завершенность...

   – О! – Хамский вскочил с дивана и начал прохаживаться по комнате. – А как, в таком случае, вы относитесь к трупам вашего собственного изготовления?

   – Намекаете, что я могу быть убийцей? – Корделия последовала его примеру, и теперь они кружили по комнате, напоминая двух львов, запертых в слишком тесной клетке. Я чувствовал себя непрошенным зрителем, могущим в любой момент перейти в категорию желанного обеда.

   – А вы можете ей быть?

   – Все мы можем быть кем-то. И далеко не теми, кем кажемся.

   – Интересная теория. А моя практика говорит о том, что убийцы любят возвращаться на место преступления в качестве зрителей.

   Их странные танцы все ускорялись, и теперь, скорее, напоминали поединок: кто кого перехитрит и прижмет к стенке.

   – Видимо, вы имели дело с очень предсказуемыми личностями. Без полета фантазии.

   – Но вы не такая?

   – А вы докажите.

   В этот самый момент Корделия собиралась плавным оборотом обойти Хамского, однако тот сделал обманный маневр, и прижал свою добычу к стене, заключив её в кольцо вытянутых рук.

   – Мне не нужно доказывать, – Мордред улыбнулся – предвкушающе и страшно. – Я знаю, что вы далеко не та, за кого себя выдаете.

   – А кто же я? – Она почти шептала, опустив глаза и не совершая попыток к сопротивлению.

   – О, тут все не так просто, – Хамский тоже отвечал ей низким шепотом, почти на ушко, слегка порозовевшее от его дыхания. Я почувствовал настоятельную потребность закурить. – Вряд ли вы убили того черта в парке. Более того, вряд ли вы его вообще знали. Не-ет, готов поспорить, что вы явились туда ради чего-то иного. Так кто же вы?!

   Он почти выкрикнул этот вопрос, левой рукой ударяя в стену возле самого её уха. Она вздрогнула и повернулась лишь на мгновение, но его хватило, чтобы Хамский двумя пальцами правой руки успел вытащить что-то из внутреннего кармана её пальто.

   – Вы задаете слишком много вопросов, Хамский.

   Корделия посмотрела ему в глаза, и в глубине её зрачков блеснула сталь. От показного смирения не осталось и следа. Она потянулась, шепнула что-то ему на ухо, а потом совершила поступок, найти оправдание которому я не могу ни тогда, ни теперь. Её колено взлетело вверх, уязвляя моего друга в самое чувствительное место мужского организма. Мой друг, конечно, был глубоко неординарной личностью, но в плане физиологии ничем не отличался от обычного черта. Коротко взвыв, он горестно согнулся.

   Корделия тоже обладала быстротой реакции, а потому, в момент пинка успела вытащить револьвер Хамского. И, с вполне решительным видом, теперь она угрожала мне. Повинуясь её жесту, я поднялся и встал рядом с Мордредом.

   – Джентльмены, сделайте шаг назад. Пожалуйста. – Из её уст это звучало настоящей издевкой. Нам не оставалось ничего иного, кроме как выполнить и это требование.

   Не сводя с нас дула револьвера, Корделия с силой ударила другой рукой по розетке.

   – Познавательного путешествия.

   Это были последнее, что мы услышали, потому что в этот же миг пол под нами куда-то провалился.

   ***

   – Принстон, какое по счету это покушение?

   Я достал маленькую записную книжку и сверился с ней.

   – Сто двадцать девятое, Хамский.

   – Запланированное?

   – Увы, нет.

   – Что ж, тогда отмените завтрашнее, мне пока хватит впечатлений.

   Еще одна интригующая привычка Хамского заключалась в том, что он и недели не мог прожить, не рискуя своей жизнью. А так как криминальные элементы не утруждали себя графиком покушений, Мордред попросил меня позаботиться об этом. Так у нас и повелось: я разрабатывал самые разнообразные ловушки, нанимал киллеров, организовывал похищения. Мой коллега получал необходимую дозу адреналина, а я – неплохую зарядку для мозгов. К стыду своему стоит признать, что в последнее время фантазия моя несколько истощалась, и я даже был бы благодарен Корделии за такую встряску, не будь тут этих проклятых крокодилов!

   Да-да, господа, волею коварной леди в черном, мы оказались прямиком в канализации. Воздух тут и так оставлял желать много лучшего, но три громадных и явно голодных крокодила были перебором! Вот и висели мы сейчас, каким-то чудом уцепившись за перекладину неизвестного назначения, а шестеро горящих глаз только ждали момента, когда мы сорвемся.

   – Что будем делать, Хамский?

   Вот когда я пожалел, что пренебрегал диетами. Собственный вес, умноженный на гравитацию, заставлял чувствовать себя мешком с камнями. Пальцы медленно, но верно разжимались.

   – Тут грязно, Принстон!

   Ну конечно! Злобные рептилии его нисколько не волновали, а вот грязь – доводила почти до истерики.

   – Я вижу. А еще под нами крокодилы.

   Спокойствие, только спокойствие. Я не хочу спихивать его вниз, я не хочу...

   – Я тоже вижу. А знаете что, Принстон?

   Когда-нибудь, если мы выживем, я убью его за этот жизнерадостный тон. И видит Люцифер, меня оправдает любой суд...

   – Что?

   – Давно ли вы участвовали в родео?

   – О, нет...

   – Да, Принстон, да!

   Оттолкнувшись ногами от стены, Хамский отпустил перекладину, и приземлился точно на спину одной из рептилий. После чего вытащил складной нож, вогнал его между роговыми пластинами и принялся экспериментировать с управлением. Когда крокодил, от изумления развивший небывалую для себя скорость, ускакал вдаль, я перевел тоскливый взгляд на оставшихся двух. Их распахнутые пасти нехорошо напомнили мне улыбку Хамского. Лично я предпочел прыгать с закрытыми глазами.

   ***

   – Что-то вы долго, Принстон!

   Хамский приветствовал меня в своей обычной манере, стоя над люком канализации, откуда я выбрался помятый, злой и по уши грязный. Моему крокодилу взбрело в голову поваляться в грязи, в попытке избавиться от надоедливого седока.

   Сам Мордред был свеж и бодр, будто только что вышел из химчистки. Идеально-черное пальто, кипенно-белая рубашка, шляпа, сидящая строго наискосок, даже туфли – и те чистые! Я посмотрел на своего друга, улыбнулся, и без размаха ударил его в скулу. Поверьте, господа, такого облегчения я не испытывал уже давно.

  ***

   Дома нас ждало послание от Эванса: 'Морис Флемминг, 45 лет, член совета правления 'Нью-Девилл Индастриал Строй Групп', женат, трое детей, имеет любовницу'.

  – Стоп! – Я упреждающе поднял руку. – Я знаю, что вы сейчас скажете, Хамский.

  – Серьезно? – Друг с интересом склонил голову влево, светя покрасневшей скулой.

  – Естественно. Вы скажете: 'Я же говорил!'.

  – Вообще-то, – Хамский снял шляпу, пальто и ослабил узел галстука. – Я собирался выразиться более изящно. Может быть, сказать, что и так об этом догадывался, но для построения гипотез у нас слишком мало данных, и потому нужно побеседовать с коллегами и родными нашего покойного эксгибициониста.

  – Вы думаете, он лежал голым по своей воле?

  – Бросьте, Принстон. Мы в Аду, смерть здесь не является уважительной причиной.

   Хамский в недоумении остановился на пороге кухни.

  – Где здесь кофе, чайник, хоть какая-то еда и вообще, где наша экономка, Принстон?

  – Какая по счету? – Мрачно отозвался я, сооружая некое подобие ужина из разогретого фаст-фуда и больших чашек кофе. Мой сосед был совершенно беспомощен в вопросах обустройства быта. – Первая уволилась сама, вторую взорвали, третья сама оказалась наемной убийцей, четвертую вы выкинули из окна, а пятая застрелилась еще до вступления на эту должность.

  – Нервные, жалкие личности, – брюзгливо заявил Хамский, с отвращением тыкая вилкой в тарелку.

   Я поспешил перевести разговор на единственную тему, которой всегда можно было отвлечь Мордреда – на работу.

  – Так вы и вправду думаете, что Корделия не замешана в убийстве Флемминга?

   Хамский мгновенно отвлекся от препарирования своего ужина, и посмотрел на меня с привычным хитрым прищуром.

  – А вы как считаете?

  – Думаю, – осторожно начал я. – Что она появилась на месте преступления не случайно, и ей явно есть, что скрывать.

  – Блестящие выводы, Принстон! – Хамский откинулся на спинку стула и театрально поаплодировал. – Вы видели то же самое, что и я, но совершенно не хотите это замечать и обдумывать.

  – Сразите меня, Хамский.

  – Все просто. Она явилась на место преступления вовсе не посмотреть на голого мертвеца. Она пришла для того, чтобы мы её заметили и, более того, пошли за ней. Она несколько раз уходила от слежки – чтобы нам было интереснее, и, совершенно точно, ждала нас за дверью. Вопрос: зачем? Не затем ли, что хотела с нами познакомиться и посмотреть, на что мы способны?

  – Кстати, – встрепенулся я, вспомнив важную деталь. – А что вы вытащили у неё из кармана?

  – О! – Хамский торжествующе улыбнулся, помахивая в воздухе чем-то, что сначала было принято мной за маленькую записную книжку. – А вот это десерт.

   Он раскрыл её и продемонстрировал мне. Я резко почувствовал недомогание.

  – Удостоверение сотрудника Адского Разведывательного Центра?! Чем вы им-то насолили, Хамский?

  – Стал бы я запоминать такие мелочи! – Вот в это я готов был поверить. Мордред шел по жизни с грацией слонопотама, редко замечая чьи-то отдавленные ноги или расплющенные тела. – Факт в том, что мы с вами даже не уверены: настоящее ли это удостоверение. Сотрудники АРЦ засекречены даже сильнее, чем сведения о мире людей. Но если она и впрямь работает на эту структуру, то что-то мне подсказывает, что у Корделии Блэк есть и другие работодатели. В любом случае, об этой леди мы с вами еще услышим.

   Я был настроен куда более пессимистично.

  – Только бы это не стало вообще последним, что мы услышим в нашей жизни.

  – Относитесь к этому легче, Принстон! Что самое страшное с вами может случиться? Ну, умрете. Так это событие одноразовое, и, поверьте, после него вам уже будет абсолютно все равно. Так зачем же переживать?

   Да, Мордред Хамский искренне считал смерть недостаточно значимым событием для переживаний.

  ***

  – Чем обязан, джентльмены?

  К этому времени мы опросили уже всех акционеров, входивших в состав совета директоров 'Нью-Девилл Индастриал Строй Групп'. Лично на мой взгляд, все они имели равный мотив на убийство Флемминга, то есть, не имели его вовсе. Последний из опрашиваемых неожиданно заинтересовал моего коллегу. Нет. Не так. С последним респондентом Хамский резко проникся мгновенной и на диво взаимной антипатией.

   Виктор Моро, сирен тридцати пяти лет, имел подтянутую фигуру и на редкость мерзкие тонкие усики. Он смотрел на нас мутными глазами голодной королевской кобры в брачный период. То есть, исключительно неприятно. Мне незамедлительно захотелось стереть это выражение надменного презрения с холенного лица вице-президента компании 'Нью-Девилл Индастриал Строй Групп'. Однако будучи чертом крайне сдержанным, я бы никогда не позволил себе столь вульгарный поступок. А вот Хамский был гением. И психом. И потому он мог позволить себе абсолютно все.

  Для начала мой друг окинул Виктора взглядом королевы Лилит, увидевшей на полу раздавленного таракана. Потом Мордред улыбнулся – своей самой доброй и оттого самой страшной улыбкой. Господин Моро слегка побледнел и поерзал на стуле, явно почувствовав себя далеко не так уютно, как прежде. И вот, увидев, что клиент морально дозрел, Хамский нанес решающий удар.

  – Виктор Моро, – довольно протянул мой коллега. – Вы пунктуальны и педантичны просто до занудства. Занимаетесь отмыванием денег на Вулканических островах. Заказываете дешевые строительные материалы, а по документам проводите их как высококачественные. Потихоньку скупаете акции, пытаетесь подсидеть вашего начальника и самому стать полновластным президентом компании. Вы состоите в извращенной сексуальной связи с вашей секретаршей, но делаете это, скорее, из соображений статусности. На самом деле эта девушка волнует вас не более того кактуса на окне. И мы оба с вами знаем почему. О, не делайте такой вид, будто сейчас скончаетесь от инфаркта, вам все равно никто не поверит. И правду сказать, кто же поверит некрофилу-гомосексуалисту-мазохисту левого толка? Кстати, не напомните, почему вы убили Мориса Флемминга – он ведь не в вашем вкусе?