Текст книги "Кто такой этот Нильсен, черт возьми? (СИ)"
Автор книги: Poherface
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Без приключений добравшись до колледжа, я практически добежала до общежития, избегая хорошо освещенных мест, и поднявшись на последний этаж, постучалась в дверь Евы.
– Привет, – устало вздохнула она, – Больше никогда не проси меня отмазать тебя от Нильсена. Он из меня всю душу вытряс!
– Что произошло?
– После того, как ты уехала, мы полчаса орали друг на друга. Я на русском, он – на шведском. И знаешь, что я тебе скажу? Оказывается, ругаться на разных языках – это очень утомительно! В итоге я не выдержала, и приложила его уже на английском, чем вызвала ну просто самую удовлетворенную улыбку на его наглой физиономии. Он, кстати, пытался расспрашивать, куда ты направилась. Я сказала, что к гинекологу и его туда не пустят по причине отсутствия нужных частей тела. Но мне кажется, он не поверил, что врач может вести прием в такое время.
– Спасибо, Ева! С меня мороженое!
Я чмокнула подругу в щеку и ушла к себе. Мне физически нужно было смыть с себя этот вечер и отвлечься чем-нибудь.
***
Утром за завтраком к нашей компании, уже по традиции, присоединился Нильсен.
– Привет, Агата. Привет, Макс. Хей тиль дэй оксо, Ева (И тебе привет, Ева)*
– Ты теперь с ней будешь исключительно на шведском разговаривать? – недоуменно спросила я.
– Ага, – отозвалась Ева, – Это теперь у нас фишка такая. Бесить друг друга на разных языках, – она перевела взгляд на Алекса, – Что смотришь, собака сутулая? Думаешь, испугал меня? Не на ту напал!
Подвинувшись ближе к Максу, я чуть не пролила на себя кофе что было бы особенно печально, ведь по случаю последних теплых дней я решила надеть белые брюки и жемчужную рубашку с глубоким вырезом. Пикантность состояла в том, что эти брюки настолько обтягивали задницу, что под них невозможно было надеть нижнее белье, и сегодня я была без трусиков. Ткань у них, конечно, далеко не прозрачная, но любая пролитая жидкость могла превратить день в катастрофу. Еще раз скосив глаза на Еву, продолжающую что-то бормотать на русском, я тихо спросила Макса:
– Что она сказала?
– Не обращай внимание. Стандартное дерьмовое дружелюбие от Евы.
За завтраком эти двое постоянно переругивались на разных языках. Похоже, это такая мотивация для меня, чтобы я выучила и русский, и шведский. Жаль, что этот благой порыв пропадет даром. У меня избирательная тупость на языки, да и вообще на все гуманитарное сразу. Моя страсть – естественные науки.
Закончив с трапезой, я поднялась и, не дожидаясь Макса, направилась на лекции. Сегодня первые пары у нас снова были раздельные. Я уже была не так далеко от аудитории, когда меня нагнал Нильсен.
– И зачем ты вчера так усиленно пыталась от меня ускользнуть, что даже Еву подключила? Мне уже стоит переживать по этому поводу?
– Ничего такого, что бы требовало твоего внимания. Твоя репутация не пострадает. Пояс верности ношу, как самое любимое украшение, – съязвила я.
Но мой сарказм пропал зря. Когда до нужного мне кабинета оставалось не больше десяти шагов, он схватил меня за руку и потянул, запихивая в ближайшую дверь, которая, как оказалось, вела в тесную кладовку со швабрами.
– Мне не нравится, что ты от меня что-то скрываешь, – Алекс пристально вгляделся в мое лицо.
– Знаешь, мне плевать, что тебе там нравится. И тебя не должно волновать, где я провожу свое свободное время. На этом все? Можешь идти дальше практиковаться в изучении языков с Евой.
– Агата, ты что, ревнуешь? – его глаза оставались серьезными, но уголки губ приподнялись, выдавая глубокое удовлетворение от самой мысли о такой возможности.
– Вот еще! – слишком быстро выпалила я, – Не принимай желаемое за действительное!
Ничего не ответив на это, он подошел ко мне вплотную. Так, что я остро ощутила грудью твердость его мышц. Его губы приблизились к моим, замерев в нескольких сантиметрах. Снова аромат его парфюма кружил голову, делая дыхание рваным и поверхностным.
– Я бы может и поверил, что полностью безразличен тебе, – прошептал он, – Но тебя выдает реакция тела. Расширенные зрачки. Мурашки на коже, – он провел пальцами по моей шее, спускаясь к плечу, – Учащенное сердцебиение, – его рука последовала по краю ткани, спускаясь к груди.
Почти невесомо погладив ложбинку, он резко отстранился и серьезно посмотрел на меня.
– Ты противоречишь сама себе. Чего ты на самом деле хочешь от меня, Агата?
Дышать было тяжело, а мысли путались. Что он со мной делает? Почему мой мозг отключается, стоит ему подойти ближе, чем на пять метров? Кончики пальцев уже начало покалывать от желания прикоснуться к нему, залезть под рубашку, провести по коже, вдохнуть ее аромат. Внизу живота разгорался пожар, посылая по телу пока слабые, но все же неимоверно сладкие судороги. И неожиданно для самой себя я сказала хриплым шепотом.
– Я хочу… чтобы ты меня поцеловал.
Алекс усмехнулся, и наклонился ко мне, зависая в нескольких миллиметрах от моих губ, так, чтобы я чувствовала их, но все же не касалась. Не выдержав томления, я приоткрыла рот, и провела кончиком языка по своим губам, задевая и его. Наверное, это послужило для него сигналом. Александр накрыл мои губы, нежно перебирая их и слегка посасывая. Постепенно поцелуй, который начинался почти невесомо, набирал обороты. И я сама не заметила того момента, когда его язык ворвался мне в рот, начав исследовать меня, а рука запуталась в моих волосах, фиксируя голову и не оставляя даже мысли о том, чтобы отстраниться.
Я полностью утонула в этом поцелуе, растаяла, плавясь, как мороженое в жаркий день. Ноги уже с трудом держали меня, но я продолжала вести чувственный танец губ и языков. Когда томление стало невыносимым, я выгнулась и застонала в губы Алексу, кладя руки ему на плечи. Сразу после этого он отстранился. Его лицо было предельно спокойным, как будто это не он только что довел меня до полной потери мозговой активности.
– Я поцеловал тебя. Что дальше?
– Я… Ты…
– Очень информативно. Но нельзя ли более конкретно?
Раздражение смешалось с диким возбуждением, от которого хотелось с силой сжать ноги, чтобы хоть как-то унять этот пожар. Я не знала, чего я сейчас хочу больше – придушить придурка или стащить с него футболку и отдаться прямо здесь. Гордость требовала фыркнуть и сказать, что он может свалить из этой подсобки и оставить меня в покое. Но взгляд холодных, почти ледяных глаз гипнотизировал, подавлял волю, заставлял забыть обо всем на свете. И почти против моей воли из меня вырвалось просящее:
– Я… хочу… чтобы ты прикоснулся ко мне.
В следующее мгновение мое тело развернули на 180 градусов, а мужские губы сомкнулись на моей шее. Я откинула голову на плечо, давая Алексу простор для его умопомрачительных действий, и протяжно застонала, когда его губы втянули нежную кожу на пульсирующей жилке, а затем по этому месту прошелся язык.
Не знаю, чем это могло бы закончиться, но дверь неожиданно распахнулась, являя нам пожилого уборщика. Быстро отскочив от Нильсена и покраснев, как спелый помидор, я выбежала из подсобки. Взглянув на Алекса, который вальяжно выходил из этой каморки с привычной надменной ухмылкой, я раздраженно фыркнула и, обхватив свои щеки руками, чтобы хоть как-то унять жар, поспешила в учебную аудиторию.
Понимая, что сегодня лекция пройдет мимо меня, я быстро взбежала на самый верх, расположившись в углу за последней партой, и низко склонилась над столом, стараясь завесить по-прежнему красное лицо волосами.
Буквально через пару минут началась лекция, но я все так же сидела, отгородившись от всего мира, медленно считая до десяти, делая глубокие вдохи и выдохи, в попытке успокоиться. Но не успела я досчитать даже до пяти, как на мою спину опустилась ладонь. Вздрогнув, я обернулась, увидев рядом с собой спокойное лицо Нильсена.
– Что ты тут делаешь? – тихо зашептала я.
– Ты слишком часто убегаешь, Агата. Это не слишком хорошая привычка, – произнес он, поглаживая меня по спине, иногда опуская руку слишком низко.
Даже этот, почти невинный жест, вызывал волны дрожи. Пальцы начали медленно подрагивать от возбуждения. Я с силой зажмурила глаза, пытаясь взять себя в руки. Но попытка в любом случае закончилась бы провалом. Потому что его рука, которая до этого целомудренно поглаживала позвоночник, переместилась на мое колено, поднимаясь все выше. Дыхание перехватило, а ноги с силой сжались, но его это не остановило. Пойдя до самого интимного места, он провел по паху пальцем, слегка надавливая, чтобы я остро почувствовала это прикосновение, а затем сделал пару круговых движений прямо через ткань брюк. Очередная волна возбуждения заставила меня выгнуться и тихо проскулить:
– Алекс… мы же на лекции…
– Ты просила прикоснуться к тебе. И я прикасаюсь, – ухмыльнулся он, – Мне остановиться? – он поднял бровь, прекращая движения пальцев, но не убирая руку с центра моего удовольствия.
Вместо ответа я прикрыла глаза, тихо застонала и в очередной раз выгнулась, стараясь вжаться в его руку. Его прикосновения обжигали, превращали кровь в жидкий огонь, циркулирующий по моим венам. Я просто не могла его остановить. Все тормоза, которые у меня оставались, слетели. Меня хватило только на то, чтобы бегло осмотреть зал и удостовериться, что никто не заинтересовался происходящим на последней парте.
Хмыкнув, Нильсен снова начал гладить меня между ног, иногда надавливая. Его четкие, уверенные движения заставляли задыхаться и плавиться от желания. Я в нетерпении ерзала и тихо поскуливала от удовольствия.
– Молча, лилла каттен. Ты же не хочешь привлечь внимание, – усмехнулся он.
До боли прикусив губу, я спрятала лицо в руках и опустила на стол, почему-то начав наблюдать за действиями Нильсена. Это возбуждало еще больше, хотя казалось, что хотеть его сильнее уже невозможно. Мне казалось, еще чуть-чуть, и меня не остановит даже толпа студентов во главе с преподавателем – я наброшусь на него прямо здесь. Сорву рубашку, проведу языком от груди до края брюк, обрисовывая каждый кубик на его животе. А затем расстегну ненавистные черные штаны, выпуская наружу твердый, пульсирующий член, и опущусь на него сразу на всю длину, почувствовав, как он растягивает мои влажные стенки.
Когда на ткани моих брюк уже образовалось мокрое пятно, рука Алекса поднялась, расстегнув пуговицу и молнию, а затем проникла внутрь, накрывая клитор. От этого прикосновения тело начало конвульсивно подергиваться, предвещая скорый оргазм. Поняв, что на мне нет трусиков, он тихо рассмеялся.
– Какая ты, оказывается, развратная.
Эти слова, которые в другой ситуации вызвали бы раздражение, сейчас только заводили. Он продвинул пальцы дальше, а я откинулась на стуле, чтобы ему было удобнее. Почувствовав, насколько я мокрая, Алекс вошел в меня сразу двумя пальцами, вырывая из горла тихий стон, который я не смогла сдержать, несмотря на закушенную губу. Он начал быстро и уверенно двигать рукой, не оставляя в моей голове ни единой мысли. Только острое, пульсирующее удовольствие, которое грозило разорвать меня на кусочки.
– Я предлагаю тебе кончить, каттен, Сейчас, – с этими словами он еще глубже ввел пальцы и раздвинул их, растягивая меня, надавливая на все самые необходимые точки.
На секунду замерев, я выгнулась, закусив губу так, что из нее тонкой струйкой потекла кровь, а затем забилась в сладких судорогах, переживая, наверное, лучший оргазм в моей жизни.
Только когда я немного пришла в себя, он отстранился. Его глаза внимательно следили за моей реакцией. От такого пристального взгляда мне стало немного не по себе. Снова вернулся стыд и неловкость. Я поспешно застегнула брюки. Увидев это, Нильсен довольно улыбнулся, а затем наклонился ко мне, обдав горячим дыханием шею, нежно и почти невесомо погладил губами впадинку за ушком.
– Теперь твоя очередь менять штанишки, – довольно прошептал он, а затем резко поднялся и быстро вышел из аудитории под недоумевающий взгляд преподавателя.
Проводив его фигуру взглядом, я снова опустилась лбом на холодную поверхность стола. Я не знала, как мне на это реагировать. Мне действительно придется как-то добраться до общежития с красноречивым пятном на брюках. Хотелось придушить его и рассмеяться одновременно. По крайней мере, сейчас я точно была не в состоянии строить очередной план мести. В голове оставалась только одна мысль, которая прокручивалась на повторе:
Боже! Ну почему он такой придурок?
***
На следующий день Нильсен общался со мной, как ни в чем не бывало. Я тоже усиленно делала вид, что на той лекции не произошло совершенно ничего особенного. Хотя было обидно. Строит из себя вселенское спокойствие! Впрочем, если только строит – это полбеды. Хуже, если все его действия действительно были направлены только на то, чтобы отомстить мне за розыгрыш.
Я знаю, что сказала бы Ева. Снова намекнула бы на необычные способы ухаживания. Но увы, прокомментировать эту ситуацию она не могла, так как не знала о ней. Я бы скорее дала остричь себя налысо, чем рассказала бы ей, да и вообще, кому бы то ни было, об этом.
Именно поэтому я тоже делала вид, что ничего не изменилось. И никакого петтинга в учебной аудитории не было. По-прежнему старалась игнорировать Нильсена, фыркала в ответ на его шуточки, но иногда все же не выдерживала и смеялась.
Как-то незаметно подошел день очередной встречи с Кристофером. В этот раз я не стала впутывать Еву, просто назначила “свидание” на более поздний час, чтобы было меньше шансов столкнуться с моим благоверным.
На этот раз побег из учебного городка прошел идеально. Выйдя из машины возле ресторана, я сразу встретила Кристофера, который постарался поцеловать меня в щеку. С трудом увернувшись, я почти побежала к двери заведения, надеясь быстрее сесть за столик, который будет отделять меня от его надоедливой персоны. Изображать роман с этим мужчиной оказалось сложнее, чем я думала. Когда он до меня дотрагивается, меня передергивает. Не понимаю эту реакцию! Он вполне привлекательный парень. И раньше я бы обратила на него внимание. Но теперь просто не могла. Интересно – дело в его излишней навязчивости или в том, что мне все-таки нравится чертов Нильсен?
Ужин начался с обычных разговоров о погоде, после чего я сразу поняла, что можно было и не приезжать – ничего нового Кристофер мне не расскажет. Я сидела с кислым выражением лица, ковыряясь в тарелке.
– Агата, ты меня слушаешь? – вывел меня из раздумий вопрос бухгалтера.
– А? Что? Да, прости. Я задумалась.
– У тебя все в порядке?
– Конечно. Все хорошо.
– Знай, ты можешь мне рассказать все, что тебя беспокоит, – проникновенно проговорил он и накрыл мою ладонь своей рукой.
Я в очередной раз с трудом удержалась от того, чтобы скривиться, но ладонь отнять не успела. На столик легла тень, а затем раздался знакомый голос.
– Я смотрю, вы неплохо проводите время.
Подняв голову, глядя в глаза Александра, я пыталась понять, что сказать в этой ситуации. Как оправдаться, да и нужно ли оправдываться в принципе. Он то флиртует со мной, то издевается. То доводит до оргазма, то делает вид, что ничего не было.
– У тебя что-то срочное? – обратилась я к Нильсену, – У меня деловая встреча.
Хмыкнув, он красноречиво покосился на мою ладонь, которая все еще лежала в руке Кристофера. Быстро отдернув ее, я слегка стушевалась, но все же гордо вскинула голову, встречая злой взгляд Александра. Он подчеркнуто не смотрел на парня, сидящего рядом со мной. Впрочем, Кристофер тоже не делал попытки заговорить с Нильсеном. Наверное, он знал, кем мне приходится Алекс. Впрочем, об этом были осведомлены все, кто читает газеты или интернет-издания.
– Поздравляю, Агата. Ты исчерпала лимит моего терпения. Советую тебе сейчас попрощаться с твоим собеседником и пойти со мной.
– Куда? – почти жалобно спросила я.
– Мы едем собирать твои вещи. Ты переезжаешь ко мне, каттен.
*Слова Евы, выделенные курсивом, произнесены на русском. Ее эмоциональна речь – повторение гениальной сцены из фильма «Кровь и бетон», который стал известен благодаря великолепному синхронному переводу.
* Хей тиль дэй оксо (Hej till dig också) – переводила с помощью гугла как могла. Если в зале есть знатоки шведского – подскажите, правильно ли поняла произношение.
Комментарий к Глава 8
Почти канон🤏 Но я слишком люблю сцену на чердаке и не могла не попытаться ее переиграть и адаптировать под эту историю 😍
Не забывайте жать отметки “жду продолжение”, чтобы я знала, что эта работа кому-то нужна.🥺 Помните, чем больше людей ждет новую главу, тем больше у меня стимулов писать ее быстрее😍
Всех очень сильно люблю, обнимаю и целую в носики❤️😘❤️
========== Глава 9 ==========
Я снова собиралась вылезти в свое любимое окно на кухне, не обращая внимания на темноту, которая делает прогулку по крышам весьма небезопасным занятием. Перекинув ноги через раму, сидя на столешнице, я с ухмылкой подумала о том, что этот рабочий стол намного чаще видел мою задницу, чем продукты. Улыбка вышла немного грустной, ведь скоро мне придется попрощаться со столь дорогой для моего сердца (или другой части тела) мебелью.
Аккуратно пройдя привычные десять метров и постучав в знакомое окно, я увидела лицо Евы. Только на этот раз оно было не радостным, а недоумевающим. Без слов показала бутылку вина, которая находилась в моих руках, кивнув в сторону пологого места на крыше.
– Все настолько плохо? – поднимает бровь подруга.
– Еще хуже! – печально отвечаю я, разворачиваясь, чтобы дойти до нашего места.
Сидя на теплом пледе, я делала большие глотки своего любимого белого сухого вина прямо из бутылки, так как возиться с бокалами мне сейчас было откровенно лень. Я снова делилась с Евой последними новостями, согласно которым, скоро я перестану быть ее соседкой.
– И что, никак нельзя отказаться? – недоумевала подруга.
– Нельзя. Контракт составлен так, что мне придется подчиниться. Там предельно четко сказано, что совместное проживание – на усмотрение Нильсена.
– И переубедить его никак не получится?
– Ты его плохо знаешь? – фыркнула я, – Пробовала уже. Единственное, чего добилась – один день отсрочки, чтобы вещи собрать. А завтра нужно еще машину отогнать. Она так и осталась стоять возле того ресторана, где мы с Кристофером ужинали.
Невольно вспомнился непростой путь на переднем сиденье автомобиля Нильсена.
– Алекс, ты слишком остро отреагировал. Это действительно была деловая встреча. Поверь, твоей репутации ничего не угрожает.
– Угу. Где-то я это уже слышал, – усмехнулся он, – Нет, каттен, сегодня я еще раз убедился, что тебя просто необходимо держать под присмотром.
– Но это же глупо! – всплеснула я руками, – Смысл мне переезжать из одного общежития в другое? Да и вообще – у тебя в комнате не так много места, чтобы хватило на двоих. К тебе в шкафы даже мои вещи не поместятся! Это уже можно рассматривать как неблагоприятные жилищные условия. Я могу оспорить это решение в суде! – начала угрожать я.
– Не волнуйся. У меня есть квартира в десяти минутах езды от Кембриджа. Там хватит места для всех твоих комплектов нижнего белья. Хотя… Ты могла бы и в общежитии их уместить. Как мы недавно выяснили, трусики в твоем гардеробе не водятся, так что как минимум одна полка останется свободной.
После этой поездки меня до сих пор потряхивало, а ладони сами сжимались в кулаки. Ну почему почти каждый наш разговор вгонял меня в краску? Я ведь уже не маленькая девочка, чтобы смущаться от любого пошлого намека. И я спокойно выдерживала все тупые пошлые шутки Данте. Но стоит Нильсену открыть рот, как мои щеки начинали предательски гореть!
– Ладно, не переживай, – вывел меня из раздумий голос Евы, –Уверена, что все не так уж и страшно. Ну переедешь чуть подальше, подумаешь. А с Нильсеном ты справишься. Не будет же он тебя насиловать, в конце концов.
Я утвердительно кивнула, соглашаясь со словами подруги. Этого он точно делать не будет. По одной простой причине – невозможно изнасиловать женщину, которая ничего не имеет против. А в реакции своего тела на этого мужчину я уже не сомневалась.
***
Следующий день был расписан буквально по минутам. Сразу после лекций я поехала за своей машиной. Долбанный Нильсен! Почему я позволила ему усадить себя в его автомобиль, а не настояла на том, чтобы поехать отдельно? Вопрос риторический. Мои мозги рядом с ним отключаются. Это уже не новость.
Затем начались тяжелые работы по упаковке моего гардероба. Несмотря на прогноз Алекса, трусиков оказалось много. Да и всего прочего тоже. Помучившись пару часов, я решила не забирать все вещи – все равно я не собираюсь отказываться от этой комнаты. Буду платить за нее, как и раньше.
Закончила я свой день тем, что созвонилась с Гудманом. Впрочем, ничего важного он пока не выяснил. Сказал, что идет сбор информации, и когда будет что-то существенное, он сам позвонит.
Дел никаких не осталось, поэтому я снова сидела с Евой на крыше, второй день подряд распивая вино.
– Может, в клуб поедем?
– Неохота. Да и у Нильсена, кажется, третий глаз открывается каждый раз, когда я за порог выхожу. Не хочу снова проснуться в смирительной рубашке.
– А мне кажется, ты была бы совсем не против, – улыбнулась подруга, – Агата, я ведь тебя очень хорошо знаю. Если бы ты не хотела, ты бы не позволила навязывать тебе какие-то правила. Напрашивается простой вывод – он тебе нравится.
– Бесит он меня неимоверно, а не нравится! Лезет в мою жизнь. Командует!
– Никогда такого не было, и вот опять*, – всплеснула руками Ева.
– Что? – не поняла я.
– Ничего. Пора уже перестать удивляться его настойчивости, – она сделала глоток прямо из бутылки и добавила, – Что делать собираешься с этим своим переездом?
– А что я могу сделать? Крем для депиляции в шампунь подлить? Или прозрачным лаком мыло накрасить? Так это не поможет. У него, кажется, вообще иммунитет к любым розыгрышам. Придется жить с ним одной квартире и постараться не убить. Хорошо, что хоть в общагу не заставил к нему заселяться, где всего одна кровать.
– Что-то мне подсказывает, что даже если в его квартире 500 комнат, ты все равно окажешься в его кровати, – очень тихо прошептала подруга, а я предпочла сделать вид, что не услышала этих слов, которые прозвучали как предсказание.
***
Утром я проснулась от настойчивого стука в дверь. Причем я заранее знала, кого за ней увижу еще до того как открыла.
– Ты чего заявился в такую рань?
– Рань? – удивился Нильсен, – Уже почти полдень. Самое время посмотреть на свой новый дом.
– Мне и в старом неплохо спалось, – пробурчала я, – Ладно, можешь начинать перетаскивать коробки.
– И почему это должен делать я? – он привычно сложил руки на груди и выгнул бровь.
– А кто? Не я же! Ты мужчина, вот и займись подниманием тяжестей, – бросила я, направляясь в ванную.
Когда я привела себя в порядок, в комнате не осталось коробок. Напоследок оглядев любимые апартаменты, я закрыла за собой дверь и вышла из общежития, садясь в машину Нильсена.
Ехать действительно было недалеко. Через десять минут я уже осматривала двухэтажное здание, которое вплотную примыкало к реке. Красиво. Впрочем, почти как все в этом городке. Он имеет особенную атмосферу, которая никогда не сравнится с суетливым Лондоном.
Квартира Нильсена оказалась на втором этаже. Зайдя за порог, я оказалась в просторном, светлом и хорошо обставленном помещении. Огромная гостиная, в которой есть все необходимое для комфортного отдыха – даже камин присутствовал – открывала вид реку, за которой вдалеке виднелись шпили Тринити-колледжа. Из этой комнаты можно было попасть в не менее просторную кухню с современной техникой, а также в коридор с тремя дверьми. За первой обнаружился санузел, за второй – гардеробная, которая по размеру больше походила на обеденный зал, в котором могут поместиться не менее двенадцати персон. Только третья дверь вела в светлую спальню. Сжав кулаки, я выбежала обратно в гостиную.
– Нильсен! Что это значит?
Он недоумевающе посмотрел на меня, пытаясь понять, что я имею ввиду.
– Неужели не устроил размер гардеробной?
– С ней как раз все отлично. Настолько, что мне, наверное, придется спать именно там! Здесь же всего одна спальня!
– Одна, – согласился он с предельно серьезным лицом.
– И где я, по-твоему, должна спать?
– А какие есть варианты? Нет, про гардеробную я уже слышал. Но, может быть, придумаешь что-то более интересное?
– Ты не мог купить квартиру с двумя спальнями? – насупилась я, проигнорировав очередную попытку развлечься за мой счет.
– А зачем мне лишняя комната? Я гостей не принимаю. Покупать большую квартиру, если ты в ней не нуждаешься – идиотизм.
– Мог бы предусмотреть, что у тебя жена появится.
– Знаешь, даже если бы я подумал об этом в тот момент, мне бы пришло в голову, что жена будет спать со мной в одной кровати.
Все мои претензии разбивались о беспощадные камни его логики. Но от этого не становилось менее обидно.
– И что мне теперь делать?
– Не смею тебя ни в чем ограничивать. Впрочем, если тебе нужны инструкции, то можешь приготовить ужин для любимого мужа, – улыбнулся он.
– А почему это я должна готовить?
– Ну я же коробки таскал, – снова донельзя логично заметил Нильсен, – Теперь ты можешь сделать для меня что-нибудь приятное.
– Поверь, мою готовку вряд ли можно отнести к слову “приятное”. Если когда-нибудь увидишь меня возле плиты – знай, я собираюсь тебя отравить. Причем не специально.
Он хмыкнул, ничего не ответив на это заявление. А я начала понимать, что не могу спустить ему с рук все, что происходит – слежку за мной, принуждение к совместному проживанию, отсутствие второй спальни.
Готовься, Нильсен! Жизнь со мной в одной квартире заиграет для тебя самыми яркими красками!
***
Распаковав свои вещи, я подошла к Алексу, который сидел за рабочим столом в гостиной, уткнувшись в монитор ноутбука, полностью отрешенный от мира. Заглянув ему за плечо, я увидела какие-то чертежи.
– Это твои яхты?
– Угу, – промычал он, – Сейчас, конечно, я уже могу этим не заниматься – в компании есть проектный отдел. Но мне нравится. Когда есть свободное время, я продолжаю проектировать суда.
Я замолчала, не зная, как на это реагировать. Наверное, создавать что-то подобное и правда интересно.
– Можно взять твою машину? Мне сегодня нужно к парикмахеру, а съездить за своей я уже не успеваю.
Кивнув, Нильсен молча протянул мне ключи. Странный он сегодня. Почти не издевается надо мной. Не кривит лицо в привычной насмешке. На секунду у меня даже мелькнула мысль о том, чтобы отказаться от своего плана. Но затем мой взгляд упал на диван, на котором мне предстоит сегодня спать, и этот порыв тут же прошел.
Конечно, я не поехала ни в какую парикмахерскую. У меня были более важные дела. Я несколько часов моталась по городу, пытаясь найти все, что нужно. Самой большой проблемой оказалась покупка перьевой подушки. Но в итоге нашлась и она. Затем начался долгий процесс подготовки к очередному розыгрышу. Только после этого я оставила машину Нильсена на стоянке возле дома и съездила за своей.
Вернулась в квартиру, когда уже начало вечереть, и занялась своими обычными делами, стараясь не обращать внимания на присутствие Нильсена. В принципе, жизнь с ним в одной квартире оказалась не таким ужасом, как я себе представляла. Он лишний раз ко мне не лез, заказал ужин в ближайшем ресторане, да и вообще был достаточно мил. Как будто знал, зараза, что меня нужно сбить с толку. Но я все равно не собиралась отступать.
Именно поэтому, когда поздно вечером он ушел в ванную, а я услышала плеск воды, быстро достала из сумки пакетики с краской и начала их крепить к двери в спальню так, чтобы они разорвались в тот момент, когда она откроется. Знаю, что розыгрыш детский, но я решила брать количеством, а не качеством.
Не учла я только того, что стоять на не слишком устойчивом стуле, вздрагивая от каждого шороха – не самая хорошая идея. Когда вода резко перестала шуметь, я дернулась, понимая, что не успеваю закончить задуманное и, не удержав равновесие, с криком полетела вниз.
Естественно, столь громкие звуки только ускорили появление Нильсена. Он влетел в комнату, едва прикрывая пах полотенцем. Обеспокоенность на его лице сменилось недоумением. Он окинул взглядом обстановку и посмотрел наверх, а поняв, что умирать я в ближайшее время не собираюсь, расплылся в улыбке. Впрочем, выражение его лица я отмечала только краем глаза. Взгляд завис на его теле, по которому стекали капли воды, делая еще более соблазнительным.
– Ну и как? Стоило оно того?
– Уже не уверена, – буркнула я, пытаясь оторвать взгляд от кубиков пресса и подняться.
Но попытки оказались провальными, поскольку Алекс наклонился, подхватывая меня на руки, и перемещая на кровать, лицом вниз, одним рывком задирая мою юбку. На мои попытки возмутиться он только шикнул, внимательно изучая мои ягодицы.
– И что, позволь спросить, ты делаешь?
– Оцениваю фронт работ, – невозмутимо ответил он, – А еще пытаюсь отойти от шока – оказывается, трусики ты все-таки носишь.
Очередная попытка подняться была зарублена на корню жесткой ладонью, которая надавила на мои лопатки.
– Не заставляй меня снова тебя привязывать, каттен, – хрипло прошептал он, склонившись, а затем полез в тумбочку рядом с кроватью.
Достав оттуда какой-то тюбик, он выдавил немного мази на ладони и начал растирать место удара, которое, на самом деле, ощутимо болело. По мере того, как его пальцы втирали лекарство, боль отступала. На ее место пришло возбуждение, которое раньше удавалось сдержать только из-за неприятных ощущений в ушибленном месте. А сейчас, чувствуя его прикосновения, я сжала простынь в руках и закусила губу. Цель была простая и понятная – не застонать. Но Нильсен все равно заметил, что со мной что-то не так.
– В чем дело? Больно? – участливо спросил он.
– Не-е-ет, – протянула я, чем вызвала его довольный смешок.
Закончив втирать мазь в мою ушибленную ягодицу, он перевернул меня и вгляделся в мое покрасневшее лицо.
– Тебе не надоела эта война, Агата?
Но я его практически не слышала. Теперь перед моим взглядом снова предстало почти обнаженное тело. Причем узел на полотенце держался на “честном слове”, и уточнение “почти” грозило стать неактуальным. Проигнорировав его вопрос, я заговорила о действительно важных вещах.
– У тебя полотенце сползает, – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от этой провокационной ткани на его бедрах.
– А ты побудь, ради разнообразия, хорошей девочкой, и не смотри туда, – улыбнулся он краешком губ, – И я вполне серьезен. Мне кажется, нам стоит объявить перемирие.
– Да ты же сам постоянно надо мной издеваешься! А еще я до сих пор не знаю, зачем тебе все это нужно! Зачем ты согласился на этот брак? Зачем настоял на моем переезде? Чего ты от меня хочешь?
