Текст книги "Суперновая (СИ)"

Автор книги: Пессимия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Что тебе нужно, – угрюмо начал мальчишка. Его пламя пылало, готовое в любую секунду напасть. Было заметно, что как всякое Облако, он был вспыльчив и скор на действия.

Ешимару беспечно убрал оружие, показывая свои неагрессивные намерения. Даже с расстояния Реборн чувствовал, как пламя неизвестного ему мальчишки все равно тянулось к Саваде, скорее просто попробовать на зуб, чем что-то еще. Возможно, он делал это неосознанно. Ленты, расширенные из одежды ребенка, направились к Еши, но слишком близко приблизиться не смогли. Подопечный выпустил немного своего пламени, давая посмотреть на себя, словно знакомясь.

– Хотел предложить пойти со мной. Я наследник мафиозной семьи и собираю одаренных людей.

– Ты с ними заодно! – Тут же ощетинился мальчишка. Ленты, расширенные его Облаком, стали жестче, и уже могли представлять собой серьезную угрозу.

– О, нет. К Порту я не имею никакого отношения. – Ничуть не испугавшись ответил Ешимару. – Вы просто стали нежелательными свидетелями, а я просто решил вам помочь, раз уж пришел за тобой. Как думаешь, не дать вам всем умереть – это достаточное проявление добрых намерений? В любом случае, вам всем стоит убраться отсюда. Портовая мафия будет расследовать смерть своих подчиненных, так что я принес кое-что, что могло бы стать между этими ребятами точкой преткновения. По легенде, не поделив выгоду они сами прикончили друг друга. А вас тут не было.

Понятливые детки, как по команде повылезали из своих углов и, собирая в скорости свои пожитки стали выходить из дома. Мимо Савады они просачивались по стенке, боясь спровоцировать на что-то. Трупы их не сильно волновали, мало ли они их видели в этих трущобах, столько в конце концов только от голода передохло. Вскоре в доме из них остались только двое. Девочка лет десяти и само Облако.

– Почему я должен соглашаться? – Сказал парень, очевидно перемещаясь так, чтобы полностью закрывать девочку.

– А ты хочешь остаться здесь? – Склонил голову к плечу Ешимару, – Дождаться пока тебя не посадят за очередное убийство, или пока Порт не заберет тебя силой? Что будет с твоей сестрой? Не хочешь, ну не знаю, устроить ее в школу и дать ей возможность пожить нормальной жизнью? В конце концов, тебе нужен врач.

Словно в подтверждении этих слов мальчик сильно закашлялся, прикрывая рукой рот. Реборн прекрасно видел, что дети уже согласились. Если не от безысходности своего положения или слов самого Ешимару, то от того, что пламя мальчика так и не прекратило виться вокруг своего будущего Неба. Видимо, Савада не стал подтверждать связь без прямого согласия, как делал это ранее. Казалось, он действительно хотел позволить этому оборванцу самостоятельно принять решение. И мальчик решил, сделав шаг навстречу.

На улице было прохладно, парень снял свою куртку и отдал ее сестре. Ешимару пристально смотрел на это действие несколько секунд, а потом, в который раз ухмыляясь чему-то очевидному только ему, снял с себя плащ и накинул на плечи своему Облаку.

– Идем, Акутагава. Познакомлю вас с остальными.

***

– Знай я тебя чуть лучше, предположил бы, что ты нервничаешь, – поставил полупустую чашку эспрессо на стол киллер.

Перед тем как отправиться в Вооруженное Детективное Агентство, Ешимару было решено выпить кофе и немного собраться с мыслями.

Каким бы ни был мир, а Аркобалено умел зреть в корень. Савада и правда нервничал, потому что из всех выбранных им людей, самым сложным было привлечь на свою сторону человека, искренне преданного тому, что делает и месту, которому служит. Йосана Акико из его мира была хрупкой личностью с очень трагичной судьбой, но верной своему делу.

– Сомневаюсь, что в это раз у меня получится. – Неопределенно ответил Еши, – Я точно уверен, что наше пламя создано друг для друга и что Фукудзава – ее начальник, не ее Небо, но…

Это но. Ешимару знал, что Акико должна резонировать с его пламенем. Более того, он точно знал, что она была ему куда ближе, чем Рехей. Если бы в своей прошлой жизни Тсунаеши встретил Йосано раньше старшего брата, то несомненно, именно она стала бы его Солнцем. О прошлом он конечно не жалел, Рехей был прекрасным Солнцем и важнейшим членом семьи, и если бы Ешимару мог, он выбрал бы его снова. Но именно эта опция была ему недоступна. А та, что подходила идеально, могла не оправиться от прошлого сотрудничества с нынешним главой Порта и любая мысль о мафии станет критической для нее. Интуиция скорее молчала, чем внятно давала совет, и это могло значить ровным счетом все что угодно.

– Настолько преданна своему начальству, что откажется от Неба?

Его непонимание было логичным. Найти действительно подходящий тебе атрибут было чудом. Тут нужно было понимать, что если Вонгола пользовалась интуицией, которая помогала в выборе, Джессо, к примеру, смотрел по параллелям и найдя своих людей единожды, уже от их кандидатур не отступал. А вот Занзас по большому счету смог собрать только четырех из шести истинных хранителя. Конечно, можно было взять кого угодно, главное, чтобы совпадал атрибут и было бы желание. Но это тоже самое, что нанимать сотрудника по резюме. Выполнять грамотно свою работу он скорее всего сможет, а вот станет ли такой человек настоящим членом семьи – большой вопрос. За жизнь Тсунаеши, Занзас так и не встретил свое Облако. Зато Савада точно знал, что Фран стал Скайрини настоящим хранителем Тумана, потому он и не пошел за ним, хотя это было бы намного проще, чем возиться с Ацуши.

– Йосано – очень сильно Солнце. В одиннадцать лет ее привлекли как медика к неофициальному военному конфликту, где заставили лечить раненых. Она лечила, они шли в бой и умирали. А выживших снова отправляли к ней. В обычной ситуации раненых подлечили бы обычные медики и отправили в госпиталь. Но так как там была она, им приходилось снова и снова возвращаться на поле боя и умирать. Из ангела для этих людей девочка превратилась в ангела смерти. Ее даже убить пытались. – Ешимару болтал кофе в чашке в такт своим словам и на репетитора не смотрел. Ему действительно было невероятно жаль эту девушку. – Йосано использовали, чтобы не объявлять капитуляцию. Чтобы не присылать подкрепление. Когда один из солдат покончил с собой, она не выдержала. Вроде как пыталась что-то подорвать, но точной информации у меня нет. Как психбольную, ее заперли в камере на несколько лет, пока Огай не попытался вытащить ее из тюрьмы, чтобы завербовать в Порт. А Фукудзава не помешал ему, забрав в Агентство.

– Знай я тебя чуть лучше, предположил бы, что ты очень ей сочувствуешь.

– Она мое Солнце. Хочу оторвать голову всем, кто делал ей больно. Но я наследник мафиозной семьи, под которым трон шатается. По сути, мне нечего ей предложить. – На удивление Реборну, неуверенно ответил Ешимару. – Единственное, что я могу сказать, это что Огай от нее никогда не отстанет. Не сейчас, так через пару лет, он найдет способ продавить Фукудзаву.

– До этого разговора мне казалось, что ты выбираешь себе хранителей по уникальности их способностей, но теперь мне кажется, что дело в ущербности. – В своей пренебрежительной манере высказал Аркобалено. Прозвучало как оскорбление. – Замученный в приюте сирота, беспризорные нищие детишки, попавшие под раздачу Порта, пацан-суицидник. Теперь вот эта Йосано. Не можешь пройти мимо?

За соседним столиком кто-то ударил кулаком по столешнице со злости, со стула вскочила высокая девушка с темным каре, подколотым заколкой в виде бабочки. Она яростно смотрела прямо на пару мафиози и разумеется, Ешимару не мог ее не узнать. Видимо, одна из самых уникальных представительниц пламени в этом времени маскировалась каким-то артефактом.

– Если ты, олух, думаешь, что мне нужна чья-то жалось, то пошел бы ты! – Экспрессивно высказалась девушка, взмахнув в раздражении руками.

Йосано приблизилась к вставшему со своего места Саваде и схватила его за руку, вероятно, чтобы проверить его слова о пламени. Ешимару сразу почувствовал, как вихрь ее Солнца ворвался на его территорию, буйствуя в поисках своего места. Пока не стало понятно, что это самое место на его Небесах и в его жизни Акико предстоит определить самой.

Все это время интуиция молчала, потому что уже привела Ешимару куда нужно.

***

– Мам, ты не против, если к нам на ужин зайдут мои друзья? – Спросил Ешимару за завтраком, игнорируя удивление Тсуны.

– Ох, – Нана приложила ладони к щекам, взволнованно запричитав, – я впервые увижу друзей Еши-куна! Приготовлю много-много вкусностей!

– Но вечером ребята придут, мам! – Возмутился Тсунаеши, гневно смотря на брата.

Еши его гримасу проигнорировал. Было бы на что обращать внимание, очередной сопливый концерт брата с целью перетянуть одеяло на себя. Нана растерялась. С одной стороны, ей было очень интересно, с другой ее любимый Тсуна, которому она на физическом уровне не могла отказать. Ешимару понимал это.

– Если мы помешаем, то я могу просто сводить друзей в кафе. – Сказал он, опустив глаза в стол, – Они только приехали, и я хотел показать им свой дом, но в отеле есть ресторанчик. Ничего страшного, мам.

Нана разрывалась между двумя детьми, один из которых явно обидится, а второй впервые попросил что-то с момента возвращения домой.

– Так, мальчики, – хлопнула женщина в ладоши, – дом большой, все поместятся. Мы можем поставить еще один стол, так что никаких там приотельных кафе! Еще чего!

Женщина вышла из кухни, причитая, сколько надо успеть приготовить, а Ешимару лишь мельком бросил на брата взгляд. И нет, это было не ехидство от маленькой детской победы.

***

Хранители Еши были взволнованны. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они начали работать вместе и выполнять поручения своего лидера, но впервые знакомились с кем-то из его повседневной жизни.

Все контакты, которые Савада давал своим подчиненным были скорее наводками. Он точно знал, кто и что может сделать, кто владеет определенной информацией, был хорошо в курсе политической ситуации внутри рынка и с его легкой подачи разрозненные, едва знакомые люди, часть из которых была совсем детьми, быстро набирала вес и обрастала связями. Им не приходилось прикрываться чьим-то именем, бывших боссов или же начальников, все как будто работало за них. И при этом, никто из тех, с кем пришлось столкнуться, никогда даже не слышали о Ешимару. Дазай щурился каждый раз, как сводил в своей гениальной голове таблицы, ничего не билось. Не мог их лидер знать о том, что в определенной семье назревает конфликт и что это приведет к глобальному переделу сфер влияния. Не мог, но знал. Как знал, где находился каждый из них и что они будут идеально ему подходить. Осаму задавал вопросы, но Ешимару не ответил. Он был склонен загадочно молчать, пожимать плечами, слегка искривляя линию губ. Савада не врал, а предпочитал просто ничего не говорить.

Дазаю было даже немного жутко. Их босс, появившийся из ниоткуда, с такой легкостью использовал их в своих интересах, как не смог бы даже он сам. Он точно знал, как расставить фигуры и при этом позволял своим хранителям самим решать, кто и на что из них способен. Не давил, не давал невыполнимых задач, полагался на их личный опыт. Осаму не мог не признать, что Ешимару потрясающий лидер. Лучше Мори, лучше него самого.

Тем страннее было видеть его в домашней обстановке, и пускай он все еще был затянут в строгую, идеально сидящую рубашку, как в броню. Савада тяжко вздыхал на прилетающие колкости от друзей старшего брата, давил улыбку на хлопотание своей матушки. Будущего лидера огромной мафиозной семьи, притворяющегося обычным ребенком, в окружении людей, которые совершенно его не знают и даже не представляющих на что он на самом деле способен. Дазай просто ловил кайф вперемешку с мурашками вдоль позвоночника от мысли, что вот этот милый мальчик, вежливо благодарящий свою мать за еду, не только настолько сильное Небо, что способен запросто связать себя с Чуей Накахарой, на минуточку сильнейшим Ураганом в этом поколении, так еще и словно паук оплести всех, кто не берет его в расчет сетями, столь прочными, что никакой опыт и ни чей протекторат не поможет выбраться. Он понимал это даже лучше, чем сам Ешимару.

Ужин проходил в суетливой обстановке, друзья или же хранители (Осаму сложно было разобрать) Тсунаеши бесконечно ссорились из-за всякой ерунды, и он не смог отказать себе в удовольствии подливать масло в огонь. Поддавшись общей атмосфере, Дазай задирал Чую просто так, чтобы принцесса не расслаблялась и почти мирно подстебывал Ацуши, просто ради смеха, желая увидеть, как смущается их ручной тигренок. Ему на подсознательном уровне хотелось показать всем вокруг, что вот он, их босс и его «друзья». И их боссу, неосознанно бросающему снисходительные напополам с тоской взгляды на балаган со стороны своего брата, что у него тоже все это есть. Осаму и сам не заметил, в какой точно момент даже такая мелочь, касающаяся его Неба, стала важной. А Ешимару словно понял, он поднял на Грозу свой практически янтарный взгляд и улыбнулся. Это было лучше всего.

Еши не ждал от совместной трапезы ничего особенного, но Хранители его удивили. Осаму, почуявший слабину, вместо того, чтобы надавить на больное, как точно бы сделал в любом другом случае, устроил целый концерт из шуток, шумной посиделки, мирных препирательств и смеха. Не мешали даже вездесущие Аркобалено, Реборн и Фонг на правах жителей дома тоже участвовали в застолье. Йосано на пару с Кое быстро взяли Нану в оборот, при этом ухитряясь следить за поведением младших, так как откуда у забитого Ацуши или ощетинившегося Акутогавы опыт мирных застолий с посторонними. И если Рюноске просто молчал и зыркал на всех исподлобья, то тигренок, казалось, боялся сделать лишнее движение. Вжал голову в плечи, когда разлил немного сока и выглядел так, будто сейчас заплачет.

– П….простите! Я правда не хотел.

Нана немного растерялась от такой реакции. Ешимару только сказал, что приедут его друзья, но что они будут такие разные (Кое сказала, что ей девятнадцать лет, а нервному мальчику, Накаджиме, кажется было лет одиннадцать) не предупредил. Было заметно, как эти ребята держались друг друга, как младшие стараются быть поближе к старшим. Савада старшая уже собиралась идти успокаивать ребенка, но сын ее опередил.

– Эй, – Сказал Еши, подойдя к Ацуши и обнимая его со спины, – Это всего лишь сок, не стоит обращать внимания. Если чувствуешь себя виноватым, то пошли возьмем тряпку и вместе все уберем.

Нана хотела возразить, но промолчала, увидев какими глазами мальчик смотрит на ее сына. Он так засиял от возможности что-то сделать, что женщина не решилась вмешиваться. Видимо, не у всех из них было хорошее детство, но она никак не могла на это повлиять, кроме как положить побольше торта ему на тарелку. Ламбо сразу стал возмущаться и все вернулось к шумному балагану, который никого не напрягал. Никого, кроме разве что Тсунаеши.

Вечер был в самом разгаре, Нана ушла укладывать младших детей, которые к концу раскапризничались, а посиделки вместе с остатками еды переместились в гостиную, поближе к приставке. Тсунаеши бы ушел уже с друзьями к себе в комнату, как делал это обычно, но он не мог упустить возможность посмотреть поближе на хранителей брата. То, что это были именно хранители, он не сомневался. Их было шестеро, да и пламя он их чувствовал более, чем отчетливо. Они ему не нравились. Какие вообще люди могли последовать за Ешимару, только головорезы какие-нибудь или может они просто ничего о нем не знают, обманываются на его счет так же, как обманываются одноклассники. Тсуна твердо решил попробовать открыть этим людям глаза. Поговорить с ними о Ешимару и о том, как он себя ведет. В конце концов, это всегда срабатывало, когда он начинал рассказывать, какой его брат на самом деле, люди быстро все понимали и переходили на его, Тсунену сторону. Но в этот раз, сколько бы он не давил пламенем исподтишка и не пытался завести дружескую беседу, эти люди, люди его брата, всячески его игнорировали! Савада впервые столкнулся с тем, что пламенные не обращают на него внимания или и вовсе смотрят как на грязь под ногтями. В его голове не существовало возможности существования преданных его ужасному брату людей, а значит с ними было что-то не так. И Тсунаеши вознамерился проверить это.

– Ты же Ацуши, верно? – Спросил Тсуна у сидящего на диване ребенка, пока его брат отвлекся на перепалку Гокудеры и рыжего парня из своей компании.

Мальчик кивнул и выглядел смущенным, что к нему обратились. Такой милый и добрый на вид, он никак не мог остаться с Ешимару, такие хорошие дети просто не должны попадать под влияние всяких злодеев. Тсуна решил проверить, не воздействует ли его брат на ребенка Туманом или чем еще и протянул к нему руку, коснувшись макушки. Пламя Тсунаеши осторожно стало проникать в ребенка, слегка гипнотизируя своим теплом и мягко проверяя, все ли с ним в порядке. Ацуши расслабился и позволил чужому пламени исследовать себя, но в ту секунду, как Савада прикоснулся к связи с его Небом, он вскинулся и испуганно отбил руку чужака.

– Не трогай! – Громко, сильно громче, чем он обычно разговаривает, выкрикнул Накаджима.

Среагировали все, сразу повернулись в их сторону и сосредоточили свое внимание на картине. Мальчик испуганно и возмущенно пялился на Тсуну, а тот все еще стоял с протянутой к нему рукой. Наверняка ребенок просто не любит, когда его трогают посторонние, о том, что на само деле это могло быть, поняли только Аркобалено. Ну и разумеется Ешимару.

И чуть ли не впервые с момента своего пробуждения, Еши всерьез разозлился на брата. Гнев, глубокий, давно запрятанный, поднялся наружу, грозя затопить все вокруг. Тсунаеши мог делать в сущности, что угодно, но трогать его хранителя? Савада чуть ли не зарычал, оказавшись в секунду рядом с братом и схватил его за ту самую, все еще протянутую руку, сжимая до синяков.

– Не смей к нему прикасаться! – Голос больше был похож на рычание.

Хранители брата, те самые, все еще хранимые в воспоминаниях, как его собственные близкие люди, подорвались на защиту своего перепуганного столь резкой реакцией Неба, были задержаны людьми Ешимару, и вся ситуация грозила перерасти в массовую драку.

– А ты боишься? Что он поймет, какой ты на самом деле, и откажется от тебя! – Выпалил на нервах Тсуна. Его страх быстро перерос в злость. – Ты просто запудрил ребенку мозги! Всем им!

В мире пламенных вот так вот бесцеремонно лезть в чужую связь было равносильно преступлению. Связь Неба и хранителя была сакральна, если чужак трогал ее, это было отвратительно. Но, конечно, никто не говорил об этом Тсуне. А сам он не посчитал нужны поинтересоваться правилами мира, в который так усиленно рвался.

– Это даже смешно. Смешно, что кто-то вроде тебя может говорить подобное.

Тсуна конечно же не понял, что именно Ешимару под этим подразумевал. Он сразу убедил себя в том, что брат намекает на его никчемность, на то, что он не способен ничего понять. Его глупый, зависимый, не представляющий в каких реалиях на самом деле он живет, ведомый младший.

– Ты думаешь, что ты самый умный, но ты не знаешь ничего! – Выкрикнул распалившийся Тсунаеши.

Ешимару смотрел на него своими непроницаемыми холодными глазами. Лицо его ничего не выражало, даже гнев покинул. Еще бы, смешно было надеяться, что этого отмороженного можно было пронять. Он ведь пустышка, всего лишь кукла в руках их чокнутого отца, а внутри, под никчемным выражением лица, под кожей, за мускулами и даже за ледяным колючим пламенем, там была пустота.

Тсуна уже собирался уходить, гордо задрав подбородок, точно чувствуя себя победителем в этой схватке. Но Еши удивил его.

Изящные, не смотря на все тренировки и шрамы, тонкие пальцы потянулись к галстуку, развязывая безупречный узел.

– Ты прав, я не знаю ничего. – Голос у младшего был таким же, как и выражение его лица. Пустым и ничего не выражающим. Это не был голос Неба, что сумело завоевать любовь своих хранителей в кротчайшие сроки. Это был голос того Ешимару, который разбился, прыгая со скалы. И он позволил себе за него говорить.

В оглушительной тишине удивленных наблюдателей галстук лег на спинку дивана, верхняя пуговица на идеально выглаженной рубашке была расстегнута. Реборн напрягся особенно, зная уже чуть лучше своего несостоявшегося ученика, он понимал, что будет что-то грандиозное.

– Не знаю, какой ты исключительный. Истинное Небо, да? Так по-особенному, как у первого Вонголы. Я совсем не знаю, как ты этим гордишься.

Ешимару расстегивал запонки на манжетах. Смотря словно в никуда. Он будто бы и не говорил своему брату то, чего по идее не должен был знать. Как будто бы это ничего не значило.

– Как ты утешал себя этим знанием, когда бесился, что отец выбрал не тебя. Как упивался собственной исключительностью, когда создал свою маленькую никем не замеченную хакерскую банду. Когда будучи таким непонятым гением взламывал Вонголу и заводил дружбу с Аркобалено, когда стал его учеником, когда… да много чего, я ведь совсем ничего о тебе не знаю, братишка.

Голос Ешимару постепенно набирал силу. Словно он давал подняться из глубины, той самой, на которой когда-то закрыл глаза его предшественник, взвеси. Всем чувствам. Он позволил ему высказаться.

– Но знаешь, что? Я очень рад. Я честно рад тому, что у тебя было это время и была эта возможность. Делать что хочется. Выбирать, даже если ты выбираешь неправильно. Я очень старался, чтобы ты мог.

Потасовка закончилась, больше никто никуда не рвался. Хранители Тсуны и Ешимару слушали, пытаясь понять, какие же скрыты тайны в отношениях двух настолько не похожих друг на друга братьев.

– Ты все еще злишься, что отец не разглядел тебя, что выбрали меня. Знаешь, у меня была учительница там, – Ешимару впервые решил рассказать кому-то о том, что даже сам мальчик хранил под семью печатями. То, что причиняло боль больше всего, – на Сицилии. Она была доброй, с ласковыми загорелыми руками и пахнувшей солнцем и сладкими духами кожей. Она была строгой, но поддерживала меня. Она заменила мне маму в некотором роде, мне ведь было запрещено ей звонить.

– Так вот, как-то отец привел к нам на занятие человека. Сказал, что это враг семьи и предатель, дал в руки пистолет и велел его убить. Это было частью обучения. – От длинной речи голос начал немного садиться, звучать глуше, но Еши не стал делать перерыв. – Я отказался. Мне было почти не страшно тогда, к тому моменту я разучился бояться, но убить кого-то? Своими руками? Отец поставил его на колени и велел мне стрелять. И поняв, что я сопротивляюсь его приказу, он схватил учительницу за волосы и поставил на колени рядом с тем мужчиной. И приставил к ее виску другой пистолет. Она плакала, моя учительница. А тот мужчина молчал. Емицу сказал мне, что если я не выстрелю, то он убьет ее. В наказание мне, чтобы я знал, что нельзя не выполнять его приказы. И я выстрелил. Потому что это была моя учительница, она даже обнимала меня, когда никто не видел. И она была ни в чем не виновата, кроме может того, что ее трахал наш отец.

Вот так вот просто он рассказывал целой толпе о первом совершенном убийстве. И Ешимару было действительно очень больно за то, что случилось с ребенком. Что Емицу сделал с ним. Никто так и не решился вставить хоть слово в этот монолог.

– Угадаешь, что было потом? Емицу пристрелил ее. Без жалости, как уличную псину. Я почти не помню ее лица, но вот волосы, растекшиеся по полу и кровь, что их пропитывала до недавнего времени приходила мне в кошмарах. Знаешь, что он мне тогда сказал? У наследника Вонголы не может быть привязанностей. Слабость равно грех.

Ешимару наконец снял рубашку и педантично сложив ее, положил на диван к галстуку. Его действия словно небыли никак привязаны к истории, которую он рассказывал. Ничего в позе, жестах, плавных движениях не выражало, какой ужас он открывал собравшимся. Испуганным на мгновение выглядел даже Реборн. Потому что впервые увидел Саваду без действия пламени без одежды. Все тело подростка расписывали грубые шрамы. Где-то едва видимые, а где и смотрящиеся болезненными и сейчас. Шрамы от оружия, от пуль, от пламени. Их было так много, что Аркобалено не мог себе представить, как это должен был вынести ребенок. Что Емицу наделал…

– Как тебе картинка, нравится? Вот этот шрам остался от кулака отца, он пробил меня практически насквозь, видишь, какие неровные края. Ребра и внутренности были в кашу, от боли я даже не мог кричать. А это первое пулевое. Было почти не больно, пули очень аккуратные. Вот эти, это наказание за проваленный тест. Их вырезали ножом специально, блокируя мое пламя, чтобы оно не могло меня лечить. Оставить шрамы на пламенном на самом деле довольно сложно.

Еши усмехнулся, хрупко, надломлено и сразу за этим полностью стер эту уязвимую эмоцию. Закончил крутиться, демонстрируя себя во всей красе и впервые с начала монолога посмотрел брату прямо в глаза.

– В какие-то моменты, точно так же, как и ты, думал, почему не я? Почему я здесь и мне так больно, а брат сейчас с мамой, возможно гуляет по парку или ест ее кацудон. Я так ненавидел это, то, что мне так достается, я так страдаю, а ты дома, счастливо разгуливаешь по улицам и ходишь в школу. Почему ты, а не я? Иногда, закрывая глаза я мечтал, что все было бы по-другому, совсем как ты мечтал, что отец заметит твою исключительность и выберет тебя. Я больше всех мечтал, что отец заметит твою исключительность и выберет тебя.

Тсунаеши не знал, что сказать. Все происходящее просто не укладывалось у него в голове, все эти слова не могли быть правдой, он ведь знает своего брата, тот точно ему врет. А если даже это и правда, то он наверняка как-то это заслужил. Словно чувствуя эту эмоцию, Ешимару продолжал. И его слова звучали иронично.

– А потом я представлял своего милого, доброго старшего брата, с пушистыми волосами и янтарными глазами, которому ломают руку в трех местах и стискивал зубы. Я знал, что пока я там и делаю то, что мне скажут, ты будешь в безопасности. Пока он со мной, и он во мне не разочарован, он до тебя не доберется. Ты прав, Тсунаеши, я ничего не знаю. Но это не незнание о твоей дружбе с Бьякураном, и не незнание того, что любимый брат, которого я так защищал, доболтался с Варией до плана моего убийства. – Глаза Тсуны в ужасе расширились, и он сделал шаг назад, словно готовясь бежать. – Я не знаю, какого это, спать до обеда, играть с друзьями в компьютерные игры, мирно гулять по парку, влюбляться в одноклассницу с соседней парты. Я ничего не знаю, и ни на что не способен, кроме как убивать. Я надеялся, что ты меня научишь, Тсунаеши, но ты так ненавидел меня с первой секунды нашей встречи, что я почти убедил себя, что так же ненавижу тебя в ответ. А сейчас, сейчас мне от тебя ничего больше не нужно. Поступай как знаешь. Больше я не буду тебя прикрывать.

***

Битва колец началась по плану. На предварительную встречу заявились буквально все. В смотровой зоне сидели представители местного Якудза, Ария и ее помощники из Джиглио Неро, Бьякуран, представляющий Вайт Спел, еще далекий от Мельфиоре и Дино с подчиненными из Кавалоне. Прибыл Девятый, считающий все это скорее глубоким сюром, и Емицу, впервые всерьез переживающий по поводу. Потому что еще в смотровой зоне, отдельно ото всех, сидел Тсунаеши с полным набором хранителей, которых, как Вонгола знала, собирали для Ешимару. Аркобалено Верде и Фонг вальяжно разместились на коленях представителей Тсуны, чем ясно дали понять диспозицию сил.

На спектакль имени его брата, Еши пришел лишь в сопровождении Реборна, чем вызвал поток презрительных комментариев со всех сторон.

С Занзасом Ешимару уже повстречался. Заявился глава Варии в город, чтобы шороху навести и попугать всех своими головорезами, но на Еши это, конечно, никакого впечатления не произвело. Куда значимее для него стала встреча с Емицу, которого сейчас он отцом даже мысленно не называл. Емицу бывший Тсуна и в своей жизни выносил с трудом, так и не поняв, и не приняв ни его методы, ни поведение. Когда Савада встал во главе Вонголы, он конечно отца не смещал, но постепенно тот и сам ушел в глухую оборону, общаясь с сыном только по работе и скорее, как консультант. Советники вблизи себя Тсунаеши были не нужны.

Местный папаша же не просто не планировал отступиться от сына, признавая его автономность как управленца, а даже просто допускать его до решений не собирался. Емицу воспитывал оружие, затачивая его под свою руку. Днем он жестокий тренер, а вечером берет сына на руки и успокаивает, рассказывая легенды о Вонголе. Такая терапия привела к тому, что Ешимару не просто не ненавидел отца, он болезненно зависел от его одобрения. И не сложись так обстоятельства, не случись последний излом, сломавший мальчика, не будь он таким одиноким, и он стал бы самым преданным оружием, сделавшим для отца что угодно. Судьба.

– В связи с большим количеством наблюдателей и ограниченным количеством свободного временем у всех здесь присутствующих, я запрашиваю проведения этапов конфликта одним днем. – Твердо, даже как-то равнодушно заявил Ешимару Червелло. Судьи переглянулись и посмотрели на лидера Варии.

– Не возражаю. – Занзас ухмылялся, он не верил, что Савада за одну ночь сможет как-то изменить свое бедственное положение. Его решение выглядело как расписка в собственной несостоятельности, ведь очевидно, что ему некого приводить на битву.

Вот так быстро и лаконично закончилась первая встреча.

***

В день икс собрание повторилось. На специально отведенных под наблюдение местах сидели гости, Тсунаеши нервно сжимал в руках Фонга, ища таким образом успокоение, ведь с памятного разговора в гостиной он больше не разговаривал с Ешимару и даже не пересекался с ним, а позвонить Занзасу и либо все отменить, либо предупредить его о хранителях брата у него сил не нашлось. Он так и не смог. Тсунаеши представлял себя в этот день триумфатором, победителем, что словно король восседает в окружении друзей и союзников и смотрит на унижение ненавистного младшего брата. Но вот он, сидит не в силах ни остановить события, ни исправить. Слишком много свидетелей своего несостоявшегося триумфа он призвал. Теперь, прежде всего, любое его неосторожное действие ударит по Вонголе, по всем людям семьи, а этого он не мог допустить. Реборн разъяснил ему, что единственно, что он теперь может сделать, это молчать. Каков бы не был результат, все будет плохо. Больше всего на свете ему хотелось забыть разговор с Ешимару, забыть его глаза в тот момент, это его «я надеялся, что ты меня научишь». Тсунаеши еще никогда не было так страшно.