Текст книги "Суперновая (СИ)"

Автор книги: Пессимия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Тсунаеши шел по темному коридору, то и дело заглядывая в картины в резных рамах, висящие на стенах. Каждая из них рассказывала свою историю, и вот дела, ни одна из этих историй Саваде не нравилась. Он знал, что эти пока еще ничего не значащие события с полотен – его часть. Его суперновая, понять до конца которую только предстоит. И он шел вперед, до последнего оттягивая момент перед рывком. Будет больно, он был уверен. И ничего не будет как прежде.

***

Легкие горели. Сначала Ешимару решил, что он тонет, чувство сдавливания и медленной, мучительной агонии на неудачном вздохе было очень похоже на тот раз, когда со сломанной ногой он медленно шел ко дну в заливе. Тогда его вытащил один из подручных отца. Сердцебиение постепенно замедлилось, утихло, сознание совсем расплылось и даже боль отошла на второй план. Он совсем забыл, что так могут ощущаться пробитые ребрами легкие, в конце концов, он же спрыгнул с такой высоты, удивительно, что он вообще еще жив.

Это ненадолго.

Единственное, чего он вообще хотел – это покоя. Чтобы больше никто и никогда не делал ему больно. Но закрывать глаза было на удивление страшно.

«Не бойся, я позабочусь о тебе»

«Кто ты»

«Я – это ты»

«Но я умираю»

«Да, но ты все равно будешь жить. Просто закрывай глаза»

Выполнив требование, он оказался на глубине. Медленно погружаясь во тьму, Ешимару чувствовал себя, как никогда, одиноким. А затем пришло тепло, мягкий свет рассеивал несуществующую толщу воды, словно сверху светило теплое солнце в летний день и опускаться все ниже было совсем не страшно. Чьи-то уверенные сильные руки обняли его и потянули, позволив больше никогда не страдать.

***

Когда Тсуна, нет, Ешимару, открыл глаза, была уже глубокая ночь. Пришлось срочно активировать пламя и преобразовывать его в солнечное, чтобы начать лечение. Пока он был в отключке – потерял много крови. На теле живого места не было, вот что значит свалиться без пламени с горы – все внутренние органы всмятку. Но он был жив. Жив после взрыва самолета, который вез его в родную Японию, жив после попытки суицида. Чертова интуиция и сила пламени, чертовы вероятности и Три-Ни-Сете, которая никак не оставит его в покое. Но уже поздно жаловаться. Еши не может сдаться, не после того, что увидел в жизни этого несчастного ребенка. Не после того, как пообещал о нем позаботиться. Сложно себе было представить, что был мир, в котором его отец не просто мудила, а самое настоящее чудовище, у которого сорвало тормоза. Савада решил для себя, что Емицу обязательно заплатит за свои действия по всей строгости. А пока стоило подниматься и иди домой. Зная Реборна, сколько бы ему было не плевать на своего ученика, он все равно найдет его, хотя бы и ради того, чтобы поглумиться. Над трупом.

Тсунаеши, который в этой вывернутой реальности являлся его старшим братом, конечно смог Реборна задержать, по-хорошему, тот должен был обеспокоиться состоянием своего ученика еще часов десять назад. После такого-то провала. Он, конечно, не рассчитывал, что его «подопечный» решит покончить с собой. Во всей этой патовой ситуации, со старшим братом, являющимся Истинным Небом, Хранителями, которые в этой жизни бросили Еши, выбирая его брата и отцом психопатом, растившим его как ширму для своего правления, поведение репетитора злило сильнее всего. Реборн должен был быть его наставником, учителем. В своей первой жизни Еши пронес теплую семейную привязанность к Аркобалено через всю свою жизнь. Даже к закату своего правления бывший репетитор оставался ему верным другом и наставником. Соратником, на которого всегда было можно положиться. И Ешимару доверили ему в этой жизни, а он просто бросил ребенка, будучи очарованным Истинными Небесами его брата. Нет, это то как раз понять было не сложно, но не заметить затравленность ученика? Разочароваться в нем, даже не попытавшись понять? Не разглядеть депрессию и суицидальные наклонности?

Бросить все на самотек и даже не беспокоиться толком о его самочувствие после сегодняшнего предательства и поражения?

Родные хранители тоже вызывали те еще вопросы. Он мог их понять в целом, но простить за бедного ребенка нет. Ямамото и Гокудера пошли с Ешимару в Кокуя-ленд за Рокудо Мукуро по приказу сверху. Но уже там, во время битвы они отказались сражаться на стороне Еши, потому что вмешался его брат. Тсунаеши остановил своих друзей (хранителей?) и Мукуро нанес серьезные травмы Ешимару. Правда, кому до этого было дело? Реборн не вмешивался, но он и не мог. А хранители откровенно предали его доверие, пойдя против решения поймать преступника. Когда Вендиче пришли, Тсунаеши забрал Мукуро под свою ответственность, всех это устроило. Ешимару ушел с парка раньше, чем вся заварушка закончилась. Будучи разбитым мыслью, что даже те, кто должны были стать его опорой и центром его семьи, Дождем и Ураганом, предали его, бросив под удар. Безжалостно предпочли ему его старшего брата. Брата, который всю свою жизнь провел в любви и уюте, лелея собственное обиженное эго, как же, папочка выбрал в детстве не его. О, как же Ешимару в тот момент брата ненавидел. Ненавидел их всех. Десять часов. Он мог бы быть трупом уже десять часов, а никто и не пошевелился даже. Еши не знал наверняка, но предполагал, что Тсунаеши и его друзья сейчас сидят у него в комнате, поедая вкусности, приготовленные Наной. Реборн щурит взгляд из-под полов своей шляпы, Ламбо спит на руках у Футы, Гокудера курит в окно, а Ямамото громко смеется. Забранный ими Мукуро, возможно, устроился отбитой головой на коленях Тсунаеши. Им тепло и весело в компании Истинных Небес. Его брат счастлив, что все так удачно сложилось в его пользу. Десять часов. И никто не пришел на помощь. Похоже, пришла пора вспомнить, что Босс Вонголы должен рассчитывать, в первую очередь, только на себя.

***

К рассвету Реборн, закончивший выяснять откуда у Тсунаеши столько знаний о мафии и наглости (отвоевывать у Вендиче их заключенного – это надо быть отбитым) нашел ученика спящим в своей кровати. Выглядел Ешимару нормально, даже синяк на скуле практически сошел – поразительная регенерация.

Ему только предстояло отправить отчет о текущих событиях Тимотео и решить, какую информацию в него включить, а что лучше скрыть. В конце концов, он уже успел пообещать Тсунаеши, что постарается прикрыть его выходку, видано ли дело, мальчик – Истинное Небо! За широко раскрытыми карамельными глазами скрыто столько спеси и мыслей о собственной исключительности.

Хотя бы себе Аркобалено мог признаться, что поддался на обаяние этого ребенка и на его пламя повелся вполне по своей воле. Не каждый день встречаешь резонанс с Истинной Гармонией. Вот только влез мальчишка в болото, о котором знать ничего не знает. И какие там водятся черти, для него, через розовые очки мира, дружбы, жвачки не видно. Да и откуда бы ему знать, как оно бывает, если все пламенные в его присутствии теряют мозги, а у кого-то и то, что от них оставалось. Когда первая эйфория спадает, люди начнут искать выгоду от такого полезного знакомства. Может Тсунаеши и думает, что это именно он должен занять трон Вонголы, и Реборн даже вполне мог понять почему, да только кто бы ему дал. В чем бы старшего из близнецов не заверяли его «друзья» на босса с пламенем, имеющим влияние на всех, Альянс, да и сама Вонгола, никогда не подпишется. И если мальчика не пристроить, и кто-то не возьмет на себя патронаж над ним, его прикопают в скором времени. Аркобалено хорошо понимал, что рассказывать Девятому о таком сейчас никак нельзя. А Ешимару…что же, что бы его брат против него не замышлял, наследник должен справиться, иначе какой от него толк.

******

Ешимару спокойно спустился к завтраку. Голова гудела так, будто бы кто-то давил на глазные яблоки изнутри в настойчивом желании выдавить их наружу. Любое движение сразу оборачивалось вспышкой дикой мигрени и отдавалась резким приступом тошноты. Все еще.

После встряски пламенем на прошлой неделе все мышцы сильно тянуло. Было больно, но это ни в какое сравнение не шло с той болью, которую он должен был испытывать на самом деле. Ломающиеся кости, которые пробивают внутренности осколками, сердце, которое бьется в последний раз. Все это досталось его предшественнику, точнее, ему самому из этой жизни.

Ничего не замечающая мама, мило улыбаясь, накормила его завтраком вне очереди.

Эту неделю он спокойно ходил на уроки и практически не разговаривал ни с кем. Хибари и Рехей, которые доставали его иногда, кто придирками, а кто своим клубом, сейчас были в больнице после разборок с Кокуе. Брат и окончательно примкнувшие к нему Гокудера и Ямамото итак никогда с ним не общались в школе, фанклуб из девчонок, возглавляемый Кеко Сасагавой (что безмерно бесило Тсунаеши) гудели где-то на периферии, но границ личного пространства не нарушали. Даже Реборн, словно чувствуя перемены, тоже не пытался выходить с провалившимся учеником на контакт, уделяя все свое время Тсунаеши и давая тем самым Ешимару прийти в себя.

Так что у Савады было время проанализировать полученную память и смириться. Смиряться вообще пришлось со многим, от мысли, что он не может полагаться на тех, кто был ему самым важным – семьей, до принятия новой внешности. И с чем было сложнее, оказалось трудно сказать.

Между собой и бывшими Хранителями Ешимару намеренно строил стену и старался от мыслей о них абстрагироваться. Получалось с переменным успехом, но факт, что в этом мире они принадлежат не ему, облегчал задачу. Помогало так же и то, что они выглядели как дети, коими и являлись, а сам Савада привык к их взрослым образам и взрослому же поведению. Эти ребята, бывшие совсем недавно самыми важными людьми в его жизни – всего лишь мальчишки, которые не то, что не нюхали пороху, а даже тянулись теперь не к нему, а к его брату.

С внешностью же тоже все было неоднозначно. К сорока шести годам у него самого накопилось немало шрамов, хотя время его правления и принято было называть бескровным. Но, стоя перед зеркалом в ванной, обновленный Ешимару мог только с сожалением вздыхать. Мальчик оказался решительно похож на него самого в детстве и при этом был словно его противоположностью. Практически копия Первого Вонголы, который, казалось, был узником садиста. Даже под густыми светлыми волосами на голове чувствовались неровные бугорки келоидных рубцов. Что уж говорить об остальном теле. Под глазами залегли настолько глубокие тени, что казалось у ребенка не было времени на сон буквально никогда. Тело было сильным, тренированным, разукрашенным десятками шрамов и никогда не заживающими до конца синяками. То, что не закончили наставники у его отца, вполне продолжил Реборн.

Наверное, если бы он знал о нелегкой судьбе ребенка, то был бы мягче. Если бы видел эту картину перед своими глазами, но эти выводы Еши делал на основе своих знаний о репетиторе из своей прошлой жизни. А здесь, опираясь на память Ешимару, о Реборне сказать было практически ничего невозможно, мальчик не знал киллера, точно так же, как и сам Реборн ничего не знал о нем.

Еще до приезда репетитора, Емицу ухитрился так накрутить Ешимару необходимостью скрывать свои навыки и все знания о мафии, что тот был натянутой струнной под давлением с угрозой нервного срыва. И конечно же, на контакт не пошел. В общении с Аркобалено мальчик ходил как по минному полю, в страхе выдать что-то о себе и чаще молчал, опасаясь сказать что-нибудь лишнее. На полудетские выходки мафиози Еши реагировал агрессией, росшей из непонимания и контраста со своим прошлым обучением. Откуда ему было знать, что неподготовленного к нагрузкам ребенка и надо учить через игры и сглаживать острые углы абсурдом. В свою очередь Реборн, не знающий о прошлом своего ученика, быстро записал его поведение в спесивость, с которой бороться особо не желал, просто срывая злость. Не сложилось у них.

Сейчас для Ешимару не было ничего удивительного, что на его фоне Тсунаеши, шумный, но мягкий и теплый, приглянулся репетитору намного больше, даже до того, как тот узнал о его пламени и прочих закидонах. Добрый отзывчивый мальчик, что вставал по утрам готовить Реборну кофе, всеми силами располагал к себе сильных мира сего. Отдых для уставшего практически старика.

Когда Ешимару доедал свой завтрак, на кухню спустился растрепанный и помятый брат с Реборном на руках. Нана, молча пьющая утренний кофе до этого, тут же расцвела и захлопотала, накрывая стол и на них тоже. Старший позволил себе победную улыбку. Он словно говорил Еши «Смотри! Мама любит меня больше!»

Ешимару позволял ему такие выходки, никак на подобные мелочи не реагируя. Уж к четвертому десятку лет он перестал нуждаться в мамочке. В отличии от брошенного отцом Тсунаеши и не знающего, как с гражданской мамой себя вести предшественника. Того в этом вопросе было по-настоящему жаль. Маму тоже винить было не в чем, женщина, натолкнувшаяся по приезду младшего сына на стену отчуждения и холодный взгляд, просто не знала с какой стороны теперь к нему подступиться. А Ешимару, видящий теплое семейное общение между мамой и братом, но понимающий, что так не может, отчаянно завидовал. Пренебрежение Тсунаеши контактами с матерью его еще и бесило. И он срывался, ссорясь с братом. Выпестованная интуиция послушно подсказывала, куда ударить побольнее, и Ешимару называл старшего никчемным, намекая на недостойность того внимания отца. Ох, если бы Тсунаеши только знал, как этот ребенок на самом деле когда-то его любил.

Так что ситуация, что с матерью, что с Реборном, складывалась примерно по одному сценарию. И никто вроде был не виноват, но Ешимару с трудом сдерживал гнев. Потому что одно дело смотреть на это со стороны, а другое чувствовать все то же самое, что ощущал брошенный и никому на самом деле ненужный ребенок, замерзающий в собственном пламени, в окружении слепых к его чувствам взрослых. И не важно, были они мафиози или прошли свою жизнь путем домохозяйки. Слепые настолько, что проворонили суицид и не забили тревогу, когда еще могли ему помочь. Они убили его. И с этим Ешимару тоже предстояло смириться.

***

Реборн отслеживал жизнь своего недоученика краем глаза. Не слишком внимательно, не слишком заинтересованно. Поход в кафе, невнятный телефонный разговор, странная, не свойственная Ешимару, глубокая задумчивость. Вот с ним разговаривает кто-то из несостоявшихся хранителей (считай кидают оскорбления), а он рассматривает картину на стене. Рассматривает, будто она его и правда интересует больше собеседника. Савада ходил в школу, делал уроки, не ввязывался в драки и скандалы. Проводил много времени в своей комнате и еще больше – непонятно где.

Интуиция ли или удача помогли Аркобалено поймать Ешимару на выходе из дома, но это произошло. Он просто прошел мимо с сумкой на плече. Прошел и даже не посмотрел в сторону Реборна, как будто есть вещи намного интереснее, как тогда с картиной. Показательно, в тоже время, совсем не наигранно. И что-то кольнуло Реборна. Может самомнение (не дорос еще щенок его игнорировать), а может проснулось сомнительное чувство ответственности, но он его остановил.

– Куда-то собираешься? – Спросил Аркобалено, рассчитывая услышать увлекательнейшую историю о походе к кому-то со школы с ночевкой.

– В Йокагаму. – Спокойный ответ обескураживал своей наглостью.

У Аркобалено не было информации о том, что Ешимару что-то связывает с городом Портовой мафии, не то, чтобы у него в принципе было много информации о Саваде, но такое он упустить не мог.

– И кто это отпускал тебя из города? – Вопрос был обоснованным. Даже если не брать в расчет самого Реборна, Ешимару несовершеннолетний, а Нана ни разу не упоминала отъезд младшего сына.

– А кто мне может запретить? Емицу дал мне свою электронную подпись. – Резонно. Наследнику может понадобится часто перемещаться и каждый раз запрашивать разрешение у родственников, которые, к тому же, не всегда могут быть на связи, – весьма проблематично. Емицу все равно смог бы отследить перемещения, но это Саваду явно не волновало.

Реборну оставалось только уповать на свою должность репетитора, но поймав холодный взгляд Ешимару, он этот аргумент проглотил. Чутье подсказывало, что это точно не те слова, которые могли бы поспособствовать диалогу. Этот тезис был полной противоположностью, способной подвести черту в их отношениях, и сейчас сделать это Реборн был не готов.

Не готов, но точно понял, что именно это и произойдет. Ешимару переступит порог своего дома и как раньше уже не будет. Не то, чтобы кто-то был в восторге от этого раньше. Все существующее чутье киллера, прожившего многие годы, твердило о том, что решение необходимо принять быстро. Прямо сейчас. И доверившись этому чувству, Реборн впервые с момента приезда в Намимори выбрал правильно, даже если сам этого еще не знал.

– Значит, мы едем в Токио? – Сказал он, запрыгивая Саваде на плече.

– Для начала. – Осторожно высказался удивленный Ешимару, но протестовать не стал. – Что бы не случилось, у тебя будут вопросы, на которые я не отвечу и желание влезть, которое тебе придется контролировать.

***

Дазай Осаму сидел на корточках у самого края крыши типичного для Йокогамы среднеэтажного здания и смотрел вниз. Не отчаянно, как могло бы показаться случайному свидетелю, а уверенно анализируя высоту. Тех самых «случайных» свидетелей он заметил еще пол часа назад, когда странная парочка только появилась на облюбованной крыше, но, разумеется, ничего не сказал и не сделал. Какие-то посторонние не могли оторвать его от размышлений об очередном на этой неделе суициде. Оставалось только решить, хочет ли он прыгнуть один, или сделать это с кем-то вместе. С гостями, например. Светленький парень примерно одного с Дазаем возраста, пристально на него пялившийся, мог бы подойти. В крайнем случае, если бы он не согласился, можно было бы просто его столкнуть. Он как раз опрометчиво слишком близко подошел.

– По статистике, выжившие после прыжка с высоты самоубийцы, жалеют о своем решении. – С уверенностью эксперта заговорил незнакомец. У него оказался приятный тихий голос. Как раз такой, каким хорошо отдавать приказы. Осаму даже завидовал, – Говорят, что пока падаешь, проходит достаточно времени, чтобы успеть передумать. Дух захватывает и начинается паническая атака, мозг сопротивляется смерти. Зато, даже если ты не умираешь сразу же, то сломанный позвоночник практически гарантирует тебе отсутствие болевых ощущений.

– Но? – Благосклонно позволил диалогу случиться Дазай. Ему было не скучно уже почти минуту.

При близком рассмотрении незнакомец оказался почти обычным: невысокий, ниже Дазая, не крупный, смеска в нем выдавали разве что светлые волосы. В темноте глаза было особо не разглядеть, не с такого ракурса, но Осаму ставил на карие. Пришел со спутником, который и вовсе остался у двери на крышу, ровно так, чтобы все слышать, но никак не имея возможность вмешаться в диалог.

– А должно быть какое-то «но»? – Наигранно удивленно поинтересовался блондин. Словно это Дазай тут мешает ему думать о прекрасном.

– Ты звучишь как человек, который хочет сказать какое-то «но».

– Но, – с ехидной усмешкой выделил незнакомец, – это не твой вариант. Пламенные намного крепче, и ты, возможно, уже знаешь это, пламя всегда стремиться сохранить носителю жизнь. Оно не даст твоему сознанию отключиться, а телу сдаться. И ты получишь потрясающий коктейль из осколков собственных костей, которые вонзаются в разбитые внутренности. Сердце будет так биться, что тебе покажется, словно ты не упал с высоты, а задыхаешься под водой. Ты будешь пытаться всплыть и сделать вздох, силясь успокоить горящие легкие, но у тебя ничего не выйдет. Так что ты пожалеешь, что решился прыгнуть, расставив по шире руки, в бессильной попытке обрести свободу, которой на самом деле не существует.

Дазай полностью сосредоточил свое внимание на человеке рядом с собой. Глаза у него и правда оказались карие, наполовину довольные, наполовину скучающие. Незнакомец даже не дрогнул, когда Осаму резко приблизился к нему. Дазай чувствовал, как будто все мысли обнажены перед этим взглядом, но даже так не сделал шага назад. Слишком привык, что люди должны были чувствовать себя сломленными от одного его присутствия.

– Дазай Осаму, – представился он, протягивая руку на европейский манер. Это отчасти была его привычка, отчасти деформация.

– Если ты возьмешь меня за руку, то уже не сможешь ее отпустить. – Спокойно сказал парень, протягивая руку в ответ, но не касаясь Дазая, – И придется идти за мной. Впрочем, ты можешь попробовать.

Осаму хмыкнул, готовясь, если что, активировать свою способность. Он не любил и не умел проигрывать в спорах, даже тем, кто сильно старше, не то что ровеснику. Дазай уверенно схватился за руку и только и успел, что открыть рот, когда почувствовал, как его собственная Гроза сама потянулась к пламени странного блондина. Пламя проникало все глубже и глубже, силясь занять как можно больше места, но так и не находило дна.

Насмехаясь над парнишкой и его уверенностью в своих словах, которую весело было бы обломать, Осаму никак не ожидал, что способность блокировать чужое пламя ему никак не поможет. Потому что он не мог заблокировать свое. И вот его собственная сила, совершенно не интересуясь мнением владельца, ухнула вглубь понравившихся Небес и связала его черти знает кем. Больше всего бесил тот факт, что незнакомец на это и рассчитывал.

– Да ты – настоящая бездна, – с непонятным даже самому себе восхищением выдавил Дазай.

Как бы он не злился, впервые за долгое время ему было интересно, что произойдет дальше. Осаму словно читал в этих спокойных глазах напротив обещание исполнить любое его желание. И это, определенно, был бы нелегкий путь. Взгляд этого человека обещал ему ад, который заставил бы скучать по Порту и Мори с его идиотскими махинациями. И в то же время, отчетливо читалось… но если у тебя хватит решимости ступить на этот путь…

– Есть ли что-то, к чему ты стремишься? – Спросило его новообретенное Небо, крепко держа за руку.

– Я хочу найти причину, смысл моей жизни, – Дазай с трудом вырвал слова из пересохшего вмиг горла, впервые в жизни будучи не в силах соврать.

Глаза парня загорелись золотом, вмиг наполнившись силой.

– Меня зовут Савада Ешимару. И я дам тебе одну.

***

Настороженный развитием событий Реборн пил в номере отеля, в котором они остановились с Еши и не совсем адекватным исполнителем Портовой мафии. Действия Савады его даже пугали, просто так прийти, словно точно зная куда и за пару минут заполучить себе одного из самых перспективных молодых агентов, уже известных по всей Японии.

И сейчас этот самородок нарочито равнодушно выслушивал рассказ своего Неба о его плачевном и шатком положении, которое стоит срочно начать исправлять. И начал Ешимару, собственно, именно с Дазая.

– И что я должен сделать для тебя дальше? – С наигранным воодушевлением спросил он.

Еши улыбался. Реборн точно чувствовал, что все наконец начало идти по неизвестному ему плану.

– Я тут узнал, что Мори просил тебя разобраться с одним делом, и ты уже начал расследование.

Аркобалено злило то, как легко его недоученик открыто выдавал информацию таким образом, что все все равно оставалось непонятно. Никому, кроме того, для кого его слова предназначались.

– Ну конечно! – Дазай отбросил журнал, который листал и вскочил с дивана, – Чуя Накахара, наш невинный агнец, вот кто тебе нужен! О, дай мне пару дней, и он будет твоим со всеми потрохами.

Улыбка Ешимару превратилась в жесткую ухмылку, и он кивнул.

***

Озаки Кое была у себя дома, когда почувствовала чужое присутствие. Она совершенно не испугалась, как члену Портовой мафии, ей постоянно приходилось отражать нападения на себя или своих подчиненных. Ее руки давно не дрожали, а прекрасное кимоно, в которое аловолосая девушка облачалась всегда, совершенно не мешало ей безжалостно кромсать врагов.

Врага в виде светленокого мальчишки, лет на пять младше ее самой она конечно не ожидала, но и не сильно была удивлена. В мафию многие попадают очень рано, особенно клановые. И возраст никогда не являлся поводом для жалости к противнику ли или к подчиненному. Когда-то она, будучи возраста как раз со своего визитера, осталась жива только милостью своего босса, или, что вероятнее, в наказание за побег. Кое ненавидела его всем сердцем, за то, что он убил человека, за которым она пошла. Из мафии уходят только вперед ногами. При этом она точно знала, что именно в мафии, в самом темном месте ей самое место.

– Прийти сюда было крайне опрометчиво, – мелодично протянула она, активируя Дождь и направляя Золотого Демона.

Парень удар уверенно отбил, даже не замешкался ни на секунду. А потом потянулся к ней своим пламенем. От такой наглости Озаки опешила на секунду, а потом с трудом уже могла вздохнуть. Мощь и чистота Небес, заключенные в обманчиво хрупком юном теле, что стояли перед ней и равнодушно смотрели, поражала. У нее не было и шанса. Кто бы ни заказал ее, сегодня она наконец умрет.

– Для таких как мы свободы не существует. – Уверенно заговорил парень, внимательно смотря ей в глаза, – Как бы не хотелось, от мафии невозможно сбежать, даже на тот свет не всегда получается. Но если ты пойдешь со мной, то я обещаю дать тебе тот максимум свободы, который вообще может быть возможен.

Об этом мальчике Кое ничего не знала, но этому пламени и этим глазам, она готова была поверить.

***

После долгих препирательств и существенной взятки, директор приюта согласился отдать под ответственность пугающе красивой девятнадцатилетней девушки одного из своих самых проблемных подопечных. Документы она оформила на раз, все было задним числом и проблем с законом у приюта возникнуть было не должно. Это было не слишком-то и удивительно. Мафия часто собирала по приютам одаренных, а то, что Озаки-сан и ее более молодой спутник из мафии, было очевидно для проработавшего не первый год близь Йокогамы директора. Он честно, по-своему, любил Ацуши и хотел бы, чтобы хоть когда-то у тигренка все было хорошо. И может быть, столь неоднозначные личности смогут справится с пламенем Тумана мальчика.

Светловолосый спутник Озаки потребовал показать ему ребенка, и директор повел его в подвал, где запер тигренка в клетке. Полнолуние было уже завтра и подобная мера предосторожности казалась не лишней. Парень без страха присел напротив дрожащего мальчика и легким прикосновением расплавил замок на решетке.

– Сколько тебе лет? – Тихим голосом спросил он.

– О-одинадцать, – заикаясь от страха ответил Ацуши, прижавшись к дальней от выхода решетке.

– Вылезай, Ацуши. Я забираю тебя отсюда.

***

– Где мы вообще? – Спросил Реборн, перепрыгивая через зловонную лужу странного цвета. Не то чтобы киллер был брезгливый конечно, но и спокойно ходить по какому-то дерьму без необходимости причин у него не было.

– На дне, – с непонятным смешком сказал Ешимару.

Эта интересная Реборну эмоция проявлялась у его подопечного тем чаще, чем больше времени они проводили в дали от Намимори и возможных наблюдателей за наследником. За последние две недели Савада показал больше разнообразных выражений лица, чем за предыдущие полгода. В основном это были всякие сардонические выражения, но они были.

– Должен тебя предупредить, что планирую убить несколько человек.

Реборн пристально смотрел на Ешимару, силясь понять, серьезно ли его заявление или это какая-то непонятная шутка. Убийствами сильнейший киллер не брезговал точно так же, как и не боялся испачкать ботинки в луже, но точно так же, без необходимости мараться он бы не стал.

– Вот так просто? – Решимость и спокойствие, с которыми подопечный произнес эти слова не оставляли надежды, но подобное равнодушие к убийству у практически гражданского парня удивляло. – Когда?

Вообще, за эту поездку Реборну удалось не только увидеть больше эмоций на лице Савады, но и узнать его совершенно с новой стороны. Парень был очень уверенным в своих действиях, но если раньше это напоминало скорее самоуверенностью, то сейчас киллеру казалось, словно Ешимару прислушивается к чему-то и находя направление точно следует вперед. Реборну уже доводилось видеть нечто подобное: так всегда вела себя Луче, которая видела будущее и так же действовала Восьмая Вонгола, в свое время поразившая Аркобалено силой своей интуиции – самой мощной за многие годы наследия Первому.

– О, да сейчас. – Вывел Реборна из размышлений Савада, – Ну почти. Нам нужно вон к тому заброшенному дому.

Даже издалека было понятно, что несмотря на вид, дом нисколько не заброшенный, киллер чувствовал в нем как минимум одного сильного пламенного с развитым очагом. Это было Облако, мощное, мощнее по потенциалу чем, к примеру, Хибари Кея. Были ли в доме еще обитатели, понять было сложно, но вот заметить подъехавшую с другой стороны от крыльца машину нет.

– Это члены Порта. Недавно они проштрафились и постарались это скрыть. Свидетелями их махинаций стала группа нищих детишек, что сбилась в стаю в этих трущобах. Их хотят грохнуть, чтобы информация никак не дошла до босса.

– И ты хочешь помочь этим несчастным спастись. – Понимающе фыркнул Реборн. – Ты пришел за Облаком.

Ешимару достал пистолет, которого, Аркобалено готов был поклясться, с ним не было, и направился прямиком на перерез начавшейся резне. Дети в ужасе забились кто-куда, дать отпор группе вооруженных взрослых никто из них не мог. Как только началась пальба, Савада прикрыл мелочь которой попросту было некуда бежать. Мафиози не сразу поняли, что нарвались на кого-то пострашнее обычной беспризорной ребятни, все же Еши легко по возрасту вписывался в их компанию. К тому моменту, как до них бы могло что-то дойти, в живых никого из портовых уже не было.

Реборн завороженно наблюдал за тем, с какой легкостью его подопечный раскидывает взрослых, вооруженных мафиози, как беспристрастен, выпуская пулю какому-то бедолаге в лоб, и как так же невозмутимо ломает другому шею. Это зрелище должно было напугать его, но вызывало лишь восхищение. Аккуратная профессиональная работа. Ни одного лишнего движения. Ешимару был бы прирожденным убийцей, если бы Реборн точно не видел, что сделанное не доставляет ему никакого удовольствия. Это просто инструмент достижения своей цели, не более.

Детишки старались не дышать, даже самые мелкие не хныкали, словно если они не издают звуков, значит становятся невидимыми, и только один, то самое Облако, вышел вперед, прикрывая собой остальных. Реборну представилась возможность заглянуть темноволосому мальчику лет тринадцати в глаза и только опыт помог ему никак не отреагировать. Настолько абсолютно пустого темного взгляда не было даже у Ешимару, через черную радужку, полностью сливавшуюся со зрачком смотрела бездна, готовая пожрать все. В который раз киллер подумал, что Савада выбирает себе очень неординарных хранителей.