Текст книги "Лучик света в царстве мрака (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Парень, навещавший ее, сказал, что вытащил Кристину из холодного подвала,– припомнила Карина,– наверное, поэтому у нее лихорадка сейчас.

– А если бы он не вытащил ее, Кристина бы околела,– сказала Вера мрачно,– как хорошо, что он успел….

…Этой ночью девочки плохо спали – Кристина то и дело кричала, молила о помощи и пощаде, стонала. И только под утро затихла, заснув спокойнее…

… – Так спать охота,– зевнула Света – было 9 часов утра, время завтрака,– сейчас поем и еще спать буду.

Карина и Вера, подавив зевки, кивнули.

Через 10 минут появилась женщина, разносящая еду. Сегодня была рисовая каша и какао с булочкой. Девочки столпились у дверей комнаты и по-очереди подавали свои тарелки. Последней была Света, и когда она возвращалась к своей кровати, бросила случайный взгляд на Кристину. Та не спала и, похоже, что-то пыталась сказать.

– Я в туалет хочу,– услышала Света, приблизившись.

– Сейчас,– отозвалась Света, побежав за медсестрой.

– Ей надо будет утку давать, ведь самой еще ходить нельзя,– сказала медсестра,– я сейчас покажу, как это делается, а потом вы сами это делать будете, хорошо?

Света согласно кивнула – она очень жалела несчастную девочку и хотела помочь ей.

Когда они вошли в палату, Карина и Вера стояли у каталки Кристины.

– Хорошо, что вы пришли!– воскликнули они,– она уже терпеть не может…

Медсестра торопливо откинула одеяло с Кристины, и девочки не сдержали возгласов ужаса – ее худое тело было сплошь покрыто синяками и кровоподтеками. Медсестра, привычная и не к такому, чуть приподняла зад Кристины, поставив под него утку.

– Теперь можно,– обратилась она к девочке.

Кристина облегченно вздохнула, стало слышно, как ударяется о металлическое дно утки струя мочи…. И чем громче становился этот звук, тем сильнее перекашивалось лицо Кристины. Когда медсестра убрала утку, на щеках Кристины блестели слезы.

Медсестра, тем временем, накрыла девочку одеялом и вышла, унося утку.

– Болит,– прошептала Кристина, переворачиваясь на бок и сжимаясь в комок,– болит…. Так больно…

Девочки видели, что все новые и новые слезы капают на подушку из глаз Кристины и знали, что не могут помочь и утешить…

Спустя час Кристина забылась сном. Спала до обеда и после, так, что парень, пришедший навестить ее, опять не смог поговорить с Кристиной.

Девочки рассказали ему о том, что у Кристины жар, какую боль породило обычное испражнение…

– Врач, делавший ей операцию, говорил, что так и будет,– сказал парень мрачно,– Кристине придется терпеть боль во время каждого испражнения две недели.

Девочки в ужасе покачали головами – они помнили слезы Кристины после похода в туалет и вообразить не могли, как она сможет это пережить.

– Сейчас мы ищем ее родных,– сказал парень, отойдя от каталки Кристины,– но пока безрезультатно. Подключили местный телеканал, там поместят ее фотографию и информацию о ней. Сейчас мало кто телевизор не смотрит.

– Точно,– отозвалась Вера,– у нас в больнице даже есть, в игровой комнате.

Парень побыл еще немного и ушел, оставив письмо Кристине. Света спрятала его в тумбочку у каталки Кристины и решила отдать девочке, когда она проснется.

Случилось это незадолго до ужина – на этот раз первой это заметила Карина.

– Она опять в туалет хочет,– сказала Карина Свете и Вере,– справимся, да?

Девочки кивнули. Карина поднесла утку, и, когда Света откинула одеяло и приподняла ягодицы Кристины, Карина поставила под них утку. Вот зазвенела утка от бьющей в нее струи, по щекам Кристины побежали ручейки слез…

– Держись,– шептала Света, сжав ее руку,– ты должна быть сильной. Ты вытерпела уже столько боли…

Кристина и не слышала это – она рыдала, закрыв лицо левой рукой, от боли.

Наконец, пытка закончилась, Карина отнесла утку в туалет, а Света, накрыв Кристину одеялом, протянула ей письмо, сказав:

– Это тебе от парня, который тебя спас. Мы его не читали.

– Спасибо,– отозвалась Кристина тихо, стирая последние слезы. Взяла письмо, развернула его….

«Дорогая Кристина!

Ты меня не знаешь. Я привез тебя в больницу после того, как нашел в подвале. Приходил к тебе два раза навестить, но ты спала. Горячо молился за тебя, когда шла операция, и молюсь сейчас. Твоих родных уже ищут. Завтра я приду, и, возможно, сообщу тебе хорошие новости. Ты только держись! Я знаю, как тяжело тебе сейчас после операции, и что это будет подряд две недели…. Но как бы плохо тебе не было, помни – я с тобой. И те, кому ты дорога, никогда не оставят тебя, будут поддерживать, помогут тебе пережить все плохое, вернут к жизни. Девочки из твоей палаты очень хорошие, они искренне тебе сочувствуют и обещали помогать во всем. Будет очень туго – они тебя поддержат. Не забывай – даже в царстве тьмы всегда есть лучик света.

Дмитрий»

Кристина, закончив читать, свернула письмо и долго лежала, прижав его к сердцу. А после, словно очнувшись, спрятала под подушку.

– Если бы не он, я сейчас с бабушкой была бы,– произнесла она с горечью в голосе,– не терпела бы все это…

– Не надо так говорить,– произнесла Света умоляюще,– тебе всего 13, вся жизнь впереди…

Кристина лишь горько усмехнулась:

– Какая меня ждет жизнь после этого? Все в городе будут знать, что со мной произошло, будут презирать….

– Ты не права, Кристина,– сказала Карина, подойдя к каталке и поставив пустую утку на пол,– любой человек, если он не деградировал от пьянки, будет сочувствовать тебе. Ты увидишь это совсем скоро.

Кристина спорить не стала, сжалась в комочек под одеялом, положив руки под щечку…

Тут дверь открылась – принесли ужин. И на этот раз вместе с женщиной, его разносившей, в палату вошла медсестра.

– Как ты, Кристина?– спросила она, подойдя к девочке.

Кристина лишь покачала головой, отказываясь отвечать.

– Она только что в туалет сходила,– сказала Вера,– наверное, у нее еще болит…

– Тебе нужно поесть,– сказала медсестра,– жар почти ушел, и тебе понадобятся силы.

Кристина еще сильнее покачала головой, сжавшись под одеялом.

Медсестра, наполнив тарелку картофельным пюре, подошла к Кристине.

– Поешь,– попросила она девочку,– тебе нужны силы для борьбы…

И осеклась, увидев, что Кристина плачет.

– Я не буду есть,– произнесла она сквозь рыдания,– каждое испражнение я вынуждена терпеть адскую боль – я не хочу этого…. Я не стану есть…

Медсестра попыталась накормить Кристину силой, но девочка начала биться и кричать:

– Оставьте меня! Я не буду есть! Я хочу смерти! Хочу умереть! И тогда я не буду чувствовать боль…

Слова ее превратились в рыдания, медсестра потрясенно замерла, вместе с девочками наблюдая, как Кристина, вновь сжавшись в комочек, сотрясается в рыданиях всем телом.

– Бедняжка,– прошептала Света, чувствуя, как по щекам текут слезы жалости,– бедная девочка…

Она видела, что Вера и Карина тоже плачут, видела, как слезы текут по щекам медсестры…

– Я оставлю тарелку,– сказала медсестра тихо, стерев слезы,– может, она передумает.

И вышла, оставив девочек наедине.

Света, стерев слезы, очнулась быстрее всех. Подошла к каталке Кристины, села рядом, глядя в ее лицо…. И, повиновавшись внезапному порыву, ласково погладила девочку по голове.

Кристина не ожидала этого – даже плакать перестала.

– Как бы я хотела разделить эту боль с тобой,– произнесла Света с горечью,– как бы хотела забрать ее без остатка, или умалить, хотя бы…. Но могу только говорить бесполезные слова и видеть, как ты плачешь от боли…

– Ты не права, Света,– произнесла Кристина тихо,– твои слова очень много значат для меня. Ты и девочки…. Вы искренне сочувствуете мне, а ведь из-за меня вы совсем не спали сегодня…

– Что такое плохой сон по сравнению с адской болью?– усмехнулась Вера криво,– тебе так плохо сейчас, мы понимаем это, и не станем обвинять в чем-то.

Карина поддержала ее кивком головы. И спросила робко, чуть помедлив:

– Может, все-таки поешь?

К ее и девочек удивлению, Кристина кивнула. И съела все пюре, которое было на тарелке…

– Спасибо вам всем,– сказала она после,– вы такие хорошие…. Если бы не вы, я опустила бы руки…

– Мы не смогли бы иначе,– ответила Света за всех,– ты ведь так нуждаешься в помощи сейчас.

Кристина благодарно улыбнулась, и сжалась в комочек, закрыв глаза. Совсем скоро она заснула крепким сном…

========== Глава 11. Перетерпеть боль ==========

Так страшно быть в тишине, пустоте,

Наедине с адской болью.

Кричать, и стонать, и губы кусать…

И знать, что никто не поможет.

Никто не разделит со мной эту боль,

Лишь мне уготована эта роль.

Я осталась одна. Это с болью борьба.

Кто знает – вдруг я проиграю…

Так хочется забыться навек, умереть,

Но стоит мне двинуться только,

Как снова внутри начинает болеть

И слезы текут потихоньку.

Что мне остается? Всего лишь терпеть,

Ждать, когда же затянутся раны…

Лежать неподвижно, и понимать

Что они – от отца и от мамы.

Они меня продали банде дворовой,

И их для меня больше нет…

Я их проклинаю. Довольно, довольно!

Осточертел мне этот свет…

… Проснувшись в очередной раз, я почувствовала, что хочу в туалет по-большому. Девочки, конечно, помогли мне, но это была настоящая пытка. Я кричала так, словно с меня сдирали кожу живьем, и не видела, как девочки плачут от острой жалости ко мне.

Даже после того, как все закончилось, боль осталась со мной. И я могла только терпеть ее, сжавшись в комочек под одеялом, и тихо плакать, зная, что это – не последний раз и мои мучения только начинаются.

Но уже тогда я твердо решила бороться. Тот лучик надежды, который возник в моей душе после прочтения письма моего спасителя, породил теперь яркий костер. Я не сдамся…. Не опущу руки…. Вытерплю все, и вновь вернусь в нормальную жизнь.

Поэтому я ела, пересиливая себя, и пила, зная, что уже через час вновь буду рыдать от боли. Лишь одно улучшение меня радовало – жара больше не было, и пить хотелось все меньше.

После сытного обеда я уснула. И проснулась от звона чашек – разносили полдник. Мне, конечно же, положили тоже, увидев, что я проснулась, я сходила в туалет, мужественно стараясь не рыдать…. А после полдника вновь сжалась в комочек под одеялом, чувствуя, как внутри опять болит.

Я почти провалилась в сон, когда услышала, как дверь открылась.

– Мне сказали, что Кристина здесь лежит,– услышала я такой знакомый голос Марины,– она сейчас спит?

Я, превозмогая боль, повернулась к ней, криво улыбнувшись, и Марина, улыбнувшись радостно, подбежала ко мне.

– Кристина…. Я так рада, что ты жива…. Мы себе места эти два дня не находили, думали, тебя родители из дома не выпускают или избили так сильно, что ты встать не можешь с кровати. У тебя дома нам никто не открывал…. А сегодня я увидела тебя в новостях, сразу же сюда помчалась. Как же так вышло?

Я увидела в ее глазах слезы и невольно заплакала сама.

– Я не хочу говорить об этом,– прошептала я,– не сейчас…. Но мне повезло, что я хотя бы здесь лежу, а не в морге – все благодаря парню, который меня из подвала вытащил…

И, не в силах говорить что-то еще, я откинула одеяло, открыв свое нагое тело.

– О Боже…,– прошептала Марина, в ужасе закрыв рот ладонями,– это они, да? Те, из дворовой банды?

Я кивнула, вновь укрываясь одеялом.

– Мне придется здесь две недели лежать,– сказала я,– чтобы поправиться полностью.

Марина понимающе кивнула.

– Девочки сейчас обо мне заботятся,– сказала я, кивнув на застывших неподалеку от каталки Свету, Веру и Карину,– очень поддерживают меня.

– Большое вам спасибо,– поблагодарила их от всей души Марина,– сейчас Кристина как никогда нуждается в помощи.

– Так ты знаешь, что за ублюдки такое с ней сделали?– спросила Света.

– Я лично их не видела,– покачала головой Марина,– Кристина говорила, что они в ее доме живут и постоянно в подъезде околачиваются.

– Значит, их найти легче легкого,– обрадовалась Карина,– нужно только это твоему спасителю, Кристина, передать, и их тут же в тюрьму упекут.

– Не все так просто,– усмехнулась Вера,– они, наверное, уже видели новости и теперь скрываться будут.

Едва она договорила, дверь открылась. Я увидела, как на пороге комнаты появились мои родители, оглянулись в поисках меня…

«Тебе сегодня очень не повезло, девочка,– всплыли в моем сознании слова главаря,– и знаешь, кому ты этим обязана? Своим родителям. Они продали тебя за дюжину бутылок водки нам и разрешили иметь, как захотим и сколько захотим».

– Кристина!– услышала я голос мамы – она увидела меня, и подошла вместе с отцом к каталке,– ты жива…

– А вы думали, я умру?– сказала я тихо, стерев улыбки с лиц родителей – теперь они были потрясенными,– думали, банда меня потом порежет, как скотину?

В моей душе разгоралось пламя гнева, и больших усилий мне стоило сдерживать его.

– Что ты, дочка,– залепетала мать,– мы и не знали…

– Вы продали меня банде, словно вещь!– выкрикнула я в ярости,– но не учли, что главарь вас сдаст! А теперь-то зачем пришли? Изображать заботливых родителей, которыми никогда не были?

– Как это вообще возможно?– выступил отец вперед, переняв инициативу,– разве могут родители сделать такое с родной дочерью?

– Нормальные – нет!– выкрикнула я,– но ведь вы могли меня бросить после рождения, отдали на воспитание бабушке! Могли бить и унижать, морить голодом, отбирать заработанные мною же деньги! И так же хладнокровно вы продали меня насильникам за дюжину бутылок водки, рассчитывая, что я подохну в подвале! Но я выжила, узнала все про вас и теперь не хочу вас больше видеть! Убирайтесь отсюда! Убирайтесь! Будьте вы прокляты!! Будьте прокляты! Чтоб вы сдохли от своей водки!!

Я перешла на визг, не замечая, что девочки пытаются меня успокоить. Увидела, как родители в испуге бросились из палаты, а минутой позже вбежала медсестра.

– Что случилось, Кристина? Почему ты кричала?

Но я едва услышала ее – плакала от той боли, которую породила своей же яростью. Сжалась вновь в комок, безутешно рыдая…

– Она сказала, в ее страданиях виноваты родители,– произнесла Марина тихо,– что они продали ее дворовой банде за дюжину бутылок водки…

Я услышала, как хлопнула входная дверь – медсестра выбежала из палаты, собираясь, видимо, нагнать моих родителей. И продолжала рыдать – боль внутри все не проходила, и распространялась по телу пульсирующими волнами. Вот слезы кончились, но боль не прошла – и я скорчилась, застыв на одном месте, даже не чувствуя заботливых рук девочек, что гладили меня по голове…

Не заметив этого, я уснула. Проснулась от чьего-то ласкового прикосновения к моей щеке. Открыла глаза…. И увидела незнакомого парня 25 лет. Его темно-серые глаза смотрели на меня с нежностью и сочувствием, и я поняла – он мой спаситель…

– Твои родители не смогли сбежать,– произнес он,– они выбежали из больницы, а я как раз шел навстречу, услышал крики медсестры, успел остановить мужчину…. Женщину остановили те люди, что находились неподалеку. Сейчас эти двое в тюрьме, а дворовую банду уже ищут.

– Вам нужно их описание,– прошептала я,– я расскажу все, чтобы вы смогли поймать их.

Дмитрий кивнул, и, достав ручку и лист бумаги, приготовился слушать меня. Я заметила, что Марина еще не ушла и вместе с девочками расположилась у каталки.

Говорить было нелегко. Прежде всего, я описала лицо главаря, что так врезалось в мою память от слов о подлом поступке родителей. Потом – лица остальных – их я помнила хуже. И, прерываясь на особо тяжелых моментах, рассказала о том, что они со мной сделали.

– Я сделаю все, что бы их нашли как можно скорее,– произнес Дмитрий серьезно, пряча за пазуху листок и ручку,– они будут наказаны за все зло, что сотворили с тобой.

И он сорвался с места, явно направившись в полицию.

– Этих сволочей казнить надо,– заявила Вера зло,– сотворить такое с 13-летней девочкой…

– Сейчас никто у нас к смертной казни за изнасилование не приговаривает,– сказала Карина,– вроде бы дают 7-10 лет лишения свободы…

– Значит, они выйдут рано или поздно,– сказала я,– и смогут отомстить мне…

– Не думай пока об этом,– сказала мягко Света,– сейчас тебе нужно отдыхать, набираться сил, поправляться…

Я согласно кивнула – все верно. Банду еще не поймали, рано думать до суда, когда они выйдут, и что потом будет.

– Мне пора идти,– услышала я голос Марины – подруга подошла ко мне,– но я приду завтра после полдника, хорошо?

– Ладно,– отозвалась я,– буду очень рада тебе…

Марина улыбнулась мне и вышла из палаты.

А я, чувствуя, как стихает боль внутри меня, вскоре заснула…

========== Глава 12. Духовная поддержка ==========

Я спала до обеда следующего дня – как я узнала от девочек, наступила суббота. Боль от испражнения не была такой острой, а, может, я уже привыкла. Поэтому и кушала уже охотнее, радуя сочувствующих мне девочек. Теперь они все не отходили от меня, забыв о своих недугах, гладили, то и дело, по голове, давали что-то из своих продуктов и даже дали почитать книгу. В ней было много веселых моментов, и я забыла ненадолго о боли внутри меня, впервые за последние дни искренне смеясь.

После полдника к девочкам пришли родители. Они передали им продукты, осведомились о здоровье, после чего подошли ко мне.

– Ты Кристина, да?– спросила мама Светы,– как у тебя дела?

Опешив, я протянула:

– Нормально…

– Девочки, надеюсь, о тебе заботятся?– спросила мама Карины.

– Да, они очень славные,– отозвалась я с улыбкой,– лучше, чем к родной сестре ко мне относятся.

– Каждая из нас хотела бы удочерить тебя,– произнесла мама Веры,– твоих родителей точно лишат родительских прав и посадят в тюрьму после всего, что они с тобой сделали. Так что тебе нужны новые родители…

Я кивнула.

Родители девочек, угостив меня фруктами и парой пачек йогуртов, ушли гулять с дочерьми. Вера уже могла скакать на костылях, поджимая левую ногу.

Я осталась одна, впервые с тех пор, как попала сюда. Продолжила читать книгу, что уже не была такой веселой и вдруг почувствовала, что сильно хочу в туалет. И как назло – никого в палате. А сама я еще ходить не могу…. Да если бы и могла – у меня ведь нет одежды, чтобы прикрыться…

Я готова была заплакать от отчаяния, готова была помочиться прямо на простынь…. но тут дверь палаты открылась, и я увидела Марину и ее родителей – женщину 38 лет и мужчину чуть постарше.

– Я так рада вам,– прошептала я,– пожалуйста, поставьте утку под мои ягодицы…

Марина поспешно выполнила мою просьбу, и я с облегчением расслабила мышцы, чувствуя, как пустеет мочевой пузырь и возвращается боль…. И, закончив, увидела полные жалости взгляды родителей Марины.

– Марина рассказывала нам о том, что тебе пришлось пережить, но увидеть последствия этого…,– произнесла мама Марины, Любовь Константиновна, пораженно,– как ты еще жива осталась…

– Все благодаря Диме,– отозвалась я тихо, сжавшись в комочек под одеялом – болело все сильней,– сейчас он вкладывает все силы, чтобы найти тех подонков…

Тут дверь вновь открылась, и на пороге палаты показался Дима.

– А вот и он,– сказала я, улыбнувшись, несмотря на боль,– пришел в обычное время…

– Твоих насильников ищут по всему городу,– произнес юноша,– но пока безрезультатно – они затаились, и никто в твоем доме не знает, где они.

– Спасибо вам, молодой человек, за спасение Кристины,– произнес отец Марины, Анатолий Сергеевич, с благодарностью в голосе,– мы так переживали за нее эти дни и очень обрадовались, узнав, что она жива.

– Можете не благодарить,– отозвался Дмитрий,– я не смог бы иначе и очень рад тому, что успел вовремя.

Он присел рядом с каталкой на стул, взглянул с нежностью в мои глаза…

– Ну, как ты тут? – спросил он,– держишься?

Я кивнула. Боль усилилась еще, но я пока сдерживала слезы.

Наверное, Дима почувствовал, как мне плохо – проведя по моей щеке ласковыми пальцами, он прошептал:

– Скоро все пройдет, Кристина. Ты только будь сильной, хорошо? Помни, что боль скоро исчезнет, и ты поправишься.

Я кивнула вновь, чувствуя, как из глаз капают слезы…. Но, несмотря на боль внутри, я почувствовала себя чуть лучше после этих утешающих слов.

– После того, как все закончится, мы тебя удочерим,– сказал мне Анатолий Сергеевич,– ты достойна теперь самого лучшего, достойна того, что компенсирует эту боль…

Я улыбнулась сквозь слезы, почувствовала, как стихает боль…

– Спасибо вам,– сказала я,– вы вытащили меня из мрака, поддерживаете сейчас…

– Это самое малое, что мы можем сделать для тебя,– сказала мама Марины,– чтобы вернуть к полноценной жизни.

Я больше ничего не стала говорить – все слова были сказаны ранее. Марина вручила мне пакет с гостинцами, и, побыв еще немного, ушла вместе с родителями и Димой.

Я только собралась лечь спать, как в мою палату робко вошел мальчик.

– Ты Кристина?– спросил он.

Я кивнула.

– Я хочу пожелать тебе скорейшего выздоровления,– произнес он,– и пусть твоих насильников накажут за то, что они с тобой сотворили.

И, оставив на тумбочке шоколадку, он ушел.

«Как он узнал, что я здесь?– подумалось мне,– в новостях разве говорилось о том, где я сейчас? Да и имя мое там вряд ли упоминалось».

Мои мысли прервали – три девочки, что зашли в палату. Они сказали почти тоже, что и мальчик, и оставили мне связку бананов.

В этот вечер ко мне пришло человек 30. Медсестра была вынуждена отказать некоторым, сказав, что мне нужен покой. Тогда ребята, взрослые начали писать мне письма с сочувствующими словами, пожеланиями скорейшего выздоровления и самой крайней меры кары моим насильникам.

Незадолго до ужина в палату вернулись мои соседки, и, узнав о том, что ко мне в гости пришло много народу, и еще больше было получено писем, помогли их прочитать.

– Тут тебе все очень сочувствуют, говорят, что будут требовать на суде высшей кары твоим мучителям,– говорила Света, прочитав свою стопку писем.

– А в моих есть еще слова о том, что они подключили знакомых, чтобы найти тех тварей,– сказала Вера,– это очень хорошо!

– Вот видишь, Кристина, как много людей тебе сочувствует,– сказала Карина,– а ты говорила, что тебя презирать будут.

– Я рада, что ошиблась,– улыбнулась я радостно,– видимо, после всего пережитого я начала мыслить слишком мрачно.

Тут принесли ужин, и я, отложив все письма, хорошо поела. Меня тут же начало клонить в сон, я свернулась в клубочек, чувствуя, как в душе распространяется тепло…. И совсем скоро спокойно спала, не чувствуя, как внутри болит…

========== Глава 13. Выздоровление ==========

Медленно, но верно, я поправлялась. Уже к середине второй недели своего пребывания в больнице я перестала плакать во время каждого похода в туалет, настолько уменьшилась боль. Марина принесла мне необходимые вещи, выбрав из своих, и теперь я спала не голышом, а в одной из ее пижам. Синяки сошли полностью, и теперь мое тело уже никого не пугало.

Потихоньку, с помощью девочек и Димы, я начала ходить. Сначала – по палате, затем, на третью неделю пребывания в больнице – по коридору. Необходимость в утке отпала, я теперь сама ходила в туалет. И только ходить по-большому мне было очень больно – так медленно заживали там раны.

В конце второй недели я узнала, что моих насильников поймали и временно заключили в тюрьму до суда – он должен был состояться через месяц, и вместе с тем – решиться вопрос о моих опекунах. За две недели ко мне пришло более ста писем с предложениями об удочерении, но я уже выбрала родителей Марины, что очень заботились обо мне, поэтому была вынуждена отказать всем остальным. Писем с сочувственными словами и поддержкой было больше 500, и они все хранились в тумбочке, в одном большом пакете.

А тем временем, мои соседки по палате выздоравливали. Первая уехала Карина, затем – Вера, и последняя, за 3 дня до моего отъезда – Света.

– Я обязательно приду на суд,– сказала она мне,– выздоравливай поскорее.

Я кивнула, ощущая, как по щекам льются слезы – я так привязалась к этой девочке и не хотела расставаться с ней. Она тоже плакала, и, обняв меня на прощание, вышла из палаты.

Так я ненадолго осталась одна – уже вечером ко мне подселили одну девочку, а назавтра – еще две. Они все тоже знали мою историю и спросили, как я.

– Уже очень хорошо, спасибо,– отозвалась я,– желаю вам скорейшего выздоровления.

Накануне выписки врач снял швы и сказал, что раны полностью затянулись. После пожелал мне никогда больше не попадать в больницы и беречь себя.

В день выписки за мной приехали Дима и Марина с родителями. А в холле больницы меня ждала целая толпа. Все поздравляли меня с выпиской, желали счастья в новой семье и удачи на суде, давали фрукты. Я вышла из больницы с двумя пакетами гостинцев и пакетом писем, которые сразу же взяли на себя Дима и Анатолий Сергеевич, погрузив их в машину с надписью «Водоканал».

– Садитесь,– улыбнулся нам седеющий мужчина 50-ти лет – Юрий,– мест всем хватит.

Я и Марина с родителями разместились на заднем сиденье, а Дима сел на переднее сиденье, рядом с напарником.

– Выглядишь очень хорошо, Кристина,– подмигнул мне Юрий, обернувшись,– совсем не похожа на ту девочку, что мы когда-то вытащили из подвала.

– Спасибо врачам и друзьям,– отозвалась я.

Нас мигом домчали до дома Марины, Дима помог с моими немногочисленными вещами, которые до этого привез из моего дома. Сегодня и завтра я свыкалась со своим новым жилищем, обустраивалась. Для меня в комнате Марины поставили кровать, а вещи свои я сложила в шкаф, не заняв там много места. Были выходные, канун Нового года, и занятия в школе закончились.

Этот Новый год был для меня самым лучшим. А после него я еще три недели могла морально готовиться к суду. Зная, что там я вновь столкнусь с насильниками, я немного боялась – ведь мне надо было свидетельствовать против них. В это время меня очень поддерживали Марина и ее родители, и, конечно же, Дима. За каникулы я нагнала все пропущенное в школе, и, когда вышла 11 января на учебу, радовала учителей своим прогрессом. А одноклассники относились ко мне еще лучше теперь, поддерживали, помогали заниматься…

А по вечерам я гуляла с Димой час или два. Парень то и дело брал меня за руку, и подарил два раза розу – перед Новым годом, и за три дня до суда.

– Я люблю тебя,– сказал он мне в этот день, озвучив то, что я уже давно чувствовала сердцем,– та жалость, которая появилась у меня к тебе в день, когда я тебя увидел, переросла за последние недели в привязанность и нежность. Я видел, как ты мужественно борешься, как терпишь боль день за днем, делаешь первые шаги…. И теперь я чувствую, что всем сердцем полюбил тебя и теперь хочу быть всегда с тобой, защищать, если кто вздумает обидеть….

– Я пока не могу ответить на твое чувство,– сказала я с невольной горечью в голосе,– ты мне очень дорог, Дима, но я к тебе испытываю только нежность, не больше.

– Я не требую любви от тебя,– сказал Дима, взяв меня за руку,– тебе всего 13, а мне 25…. У нас все впереди, правда?

Я улыбнулась, кивнув.

– Конечно. И если мы с тобой продолжим встречаться, гулять, как раньше, то я, возможно, тоже тебя полюблю.

Дима ласково улыбнулся, нежно провел пальцами по моей щеке, что уже не была впалой…

– Скоро все плохое останется позади. Ты сможешь жить нормальной жизнью, у тебя появится новая семья…. Я так рад этому…

– А я рада, что именно благодаря тебе я получила шанс быть сейчас здесь, продолжать жить…. Ты вытащил меня из царства мрака, рассеял тьму…. И теперь я в солнечном, светлом мире, полным надежд на будущее…

========== Глава 14. Суд ==========

В день суда на меня напал жуткий мандраж – словно это меня судить должны были, а не моих насильников. Дима и Марина, как могли, успокаивали меня, но мандраж, прекратившись на время, начался еще сильнее, едва я вошла в здание суда.

В коридоре перед залом уже столпилась куча народа – все тут же начали кричать мне что-то ободрительное, но мандраж от этого стал еще сильнее.

В итоге, когда я зашла в зал суда, едва стояла на ногах от волнения. Анатолий Сергеевич проводил меня до скамьи, которая была напротив места судьи. Рядом со мной сел прокурор, а с другой стороны – отец Марины. На следующей, в этом же ряду, скамье сели свидетели – Дима и его напарник, жилец моего бывшего дома, услышавший, как я стучу по трубам, врач и эксперт медицинской экспертизы. На скамьях остальных рядов расположились Марина и ее мама, мои соседки по палате и их родители, медсестра, что мне очень помогла, и многие из тех, кто поддерживал меня в больнице.

Когда зал заполнился, и установилась тишина, ввели моих родителей и насильников. При их виде меня затрясло так сильно, словно я опять была в подвале, беззащитная и беспомощная. Анатолий Сергеевич крепко сжал мою ладонь, поддерживая без слов. Да и вздумай он сказать что-то, я бы его не услышала – все в зале, кроме работников суда, начали выкрикивать проклятия моим мучителям, сыпали ругательствами…. С помощью работников милиции тишина была восстановлена вновь, и моих мучителей заключили в камеру слева от судьи.

Тут же судья встал, объявил начало суда. Слово после взял прокурор – зачитал обвинения по статьям моим насильникам и родителям. После он передал слово мне, но я к тому времени была на грани обморока, поэтому за меня говорил Анатолий Сергеевич, описав все, что я пережила в подвале. Затем мужчина из моего бывшего дома сказал о том, как услышал стук в трубах и вызвал мастеров. После говорили Юрий и Дима, описав, как нашли источник звука, нашли меня и доставили в скором порядке в больницу. После выступал врач, перечислив увечья, которые он увидел, осмотрев меня, и которые устранил в ходе операции. Его место занял эксперт медицинской экспертизы, сказав, что факт насилия четырьмя лицами мужского пола был установлен по той сперме, которую обнаружили в моем влагалище и заднем проходе, и соответствующей сперме обвиняемых, и большому пятну крови, которое осталось там, где я лежала в подвале в бессознательности.

После слово дали обвиняемым. Все четверо парней, что уже достигли совершеннолетия, выглядели так, словно пережили нечто похожее, что и я – какими-то зашуганными, и одновременно мрачными. Они все признали свою вину, а главарь добавил, что мои родители продали меня за водку, когда у них кончились отобранные у меня же деньги, взяв с них обещание, что никто больше про это не узнает.

Тут в зале снова стало невероятно шумно – в ту камеру, где были мои родители вместе с насильниками, полетели тухлые помидоры, яйца и прочее гнилье, посыпались ругательства. Понадобилось подкрепление милиции, чтобы установить тишину и продолжить суд.

Слово дали моим родителям. Они признали свою вину, добавив, что очень сожалеют о случившемся и когда продали меня банде, были в состоянии алкогольного опьянения. Посовещавшись с присяжными, судья решил, что этот факт во внимание не принимается и уголовное наказание смягчено не будет. После суд удалился на совещание.

Я получила возможность выйти из душного зала на свежий воздух. Но успела только подняться – взгляд мой наткнулся на главаря, что пронзал меня откровенно ненавидящим взглядом. Сцены насилия и побоев в подвале пронеслись в моей голове, и я потеряла сознание…