Текст книги "Брат Оби-Ван (СИ)"

Автор книги: Пайсано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Некоторое время они прошли в молчании, пока Оби-Ван не увидел знакомое дерево, по которому он замечал дорогу.

– С меня причитается за помощь, – сказал Оби-Ван, сворачивая с дороги, и рыцарь повернул за ним. – Сегодня мы с тобой хорошо попируем.

– Я смотрю, Оби-Ван сегодня вернулся с действительно богатой добычей! – крикнул Робин, завидев Оби-Вана в компании убитого оленя и живого рыцаря.

– Со мной гость! – крикнул Оби-Ван в ответ, но отец Тук уже встал перед рыцарем, опираясь на палицу.

– Пожертвуй братству святого Дунстана, путник, – потребовал отец Тук.

– Я бы рад поделиться с тобой, чем имею, монах, – с невеселой усмешкой ответил рыцарь. – Но у меня нет ни пенса.

– Не обижайся, я поищу, – сказал отец Тук и охлопал рыцаря своими ручищами, отчего рыцарь несколько раз скривился.

– Пустой! – крикнул отец Тук, прекратив тормошить рыцаря, и вольные стрелки ответили разочарованным улюлюканьем.

– Я всегда думал, что что-то не так в нашей стороне, если даже честный рыцарь может остаться без денег, – сказал Робин Гуд, подходя к спутнику Оби-Вана. – Я Робин из Локсли, по прозванию Робин Гуд.

– Доброго дня тебе, Робин, и твоим людям, – отвечал спутник Оби-Вана, который явно не разделял неприязни своего сословия к вольным стрелкам. – Я Ричард Ли из Барнсдейла.

– Что же оставило тебя без пенса в кармане, Ричард Ли? – спросил Робин Гуд. – Если в Шервудском лесу завелись лихие люди кроме нас, мы вернем тебе потерю.

– Если бы меч мог сохранить мне мои деньги, я бы справился и сам, – ответил Ричард Ли, и по его взгляду собеседники поняли, что это отважный и гордый человек. – Три весны тому назад, после дождливого лета, когда урожай сгнил на корню, я взял у аббатства Девы Марии сто золотых монет, чтобы мои люди не умерли от голода. К следующей весне сто монет долга превратились в двести, через год к ним прибавилось еще триста. Я сегодня был у аббата и вытряс из себя все до последнего пенса, но аббат неумолим. К вечеру я стану бездомным, и место рядом с вашим очагом будет для меня хорошим приютом.

– Дорого же берет Дева Мария за свою помощь, – сказал Робин и махнул рукой отцу Туку. – Много ли ты остался должен аббату?

– Четыреста монет, – отвечал Ричард Ли, и отец Тук, который отправился за сундуком, только присвистнул.

Через несколько минут отец Тук притащил кованый сундук, в котором Робин насчитал всего двести тринадцать монет.

– Брат Оби-Ван! – крикнул Робин, который уже привык в затруднительном положении спрашивать его совета, но Оби-Ван уже шагал по дороге, идущей к аббатству Девы Марии.

По пути к аббатству Оби-Ван привычно переругивался с Живой Силой, которой опять стало не хватать общения.

«Джедаи – не защитники морали, – капала Живая Сила Оби-Вану на мозги, потому что ей намного больше хотелось просто поболтать, чем быть выкручиваемой в жгут в процессе восстановления справедливости. – Кодекс читал, падаван?»

«Переверни страничку, Живая, – предложил Оби-Ван. – В Кодексе сказано, что джедай может применять обман и мошенничество ради правой цели. А я всего-то полдюжины уродов прирежу».

«А если я скажу тебе, что цель не правая? – парировала Живая Сила. – Что об этом Кодекс говорит?»

«Вот видишь под горой монастырь? – спросил Оби-Ван, выходя из леса на берег речушки. – Хочешь, я его по камешку разберу?»

«Не хочу!» – тут же ответила Живая Сила, понимая, во что ей это станет.

«А вот я – хочу!»

Аббат монастыря Девы Марии в это время пировал с барнсдейлским судьей, празднуя получение замка Ричарда Ли вместе с двумя сотнями монет в обмен на ту сотню, которую аббат дал взаймы три года назад. Но очередной тост за крепкие стены замка Ричарда Ли был прерван громким хрустом, с которым распахнулись двери.

– Кто пустил тебя сюда, простолюдин? – в гневе крикнул аббат.

Вместо ответа Оби-Ван взмахнул своим тяжелым мечом и развалил пополам каменный столик, стоявший у стены. Аббат побледнел и встал со своего места.

– Вот скажи мне, аббат, в чем сила? – потребовал Оби-Ван, сгребая аббата одной рукой за грудки и встряхивая его с той силой, которой, по мнению отца Тука, было достаточно, чтобы в любом негодяе пробудился страх Господень. – Разве в деньгах? Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и что, сильней стал? У кого правда, аббат, – Оби-Ван поднес к лицу аббата бурый от крови клинок, – тот и сильней. Пятьсот монет на стол, живо!

Аббат сам не помнил, как он отсчитал Оби-Вану пятьсот монет, и очнулся только стоя на коленях перед распятием и жарко моля об избавлении от гнева Божия.

– Это дьявол, – прошептал смертельно бледный судья, смотря из окна, как Оби-Ван прокладывает себе путь к воротам, схватив повозку за оглобли и размахивая ей как цепом. Стрелы, летящие в Оби-Вана, падали к его ногам, словно он был сделан из железа.

– …и всадник, имя которому Смерть, – шептал в горячке аббат, – и дана ему власть умерщвлять мечом… и ад следовал за ним…

Брат Оби-Ван, хотя стрелки и считали его беглым монахом и даже, про себя, чудотворцем, никогда не ходил в церковь. Он с интересом слушал Евангелие, которое читал ему отец Тук, и хорошо запомнил историю с непорочным зачатием, намереваясь пересказать ее учителю Квай-Гону, которого он, несомненно, оживит, когда вернется. Кстати Оби-Ван прослушал и все истории с воскрешением мертвых, но остался недоволен раскрытием технической стороны дела.

«Все я тебе объясню, – зашептала однажды ночью Оби-Вану Живая Сила. – Всю правду расскажу, касатик. Если в момент смерти ты обо мне будешь думать, то останешься в полном сознании со мною навеки».

«В терминах отца Тука это будет ад, – заметил Оби-Ван. – А с раем у нас как?»

Живая Сила обиженно замолчала.

Робин Гуд, несмотря на все опасности, несколько раз в году ходил в ноттингемскую церковь и каждый раз приглашал с собой Оби-Вана. Оби-Ван беззаботно отказывался, и даже со временем научился просить Робина помолиться за него, но этим утром Оби-Вана томило странное предчувствие.

«Эй, Живая! – окликнул Оби-Ван Живую Силу. – Что там с будущим Робина, все спокойно?»

«Да-да, – отмахнулась Живая Сила, которой было по большому счету плевать на всех и вся. – Не видна взгляду ваша сторона, всегда в движении будущее, всех, кого любишь, отпусти, и все такое. Ты смотри, Йода на носу стоит, вот смешной!»

Разумеется, все, что не видно глазу, кончилось полным трындецом, о чем Робин догадался в тот момент, когда посреди службы в храм ворвался шериф Ноттингемский и его слуги. Робин в очередной раз попросил у Господа прощения за свой богохульный обычай входить в храм с мечом и заранее покаялся за всю кровь, которой он обагрит церковный пол. «Жаль, Оби-Ван не пошел со мной», – подумал Робин, вскакивая на лавку и рубя первого из нападавших.

Оби-Ван в свободную минуту пытался научить Робина своему любимому фехтовальному стилю Атару, но с некоторым удивлением выяснил, что пацаки на этой планете не умеют в процессе фехтования прыгать как балерины. Но кое-чему Робин все-таки у Оби-Вана научился, и в несколько минут уложил двенадцать человек, скача по спинкам лавок и нанося удары из неожиданных положений. Робин уложил бы и больше, если бы один его неудачный удар не пришелся на шлем шерифа. Шериф после такого угощения несколько минут чувствовал себя Царь-Колоколом, но меч Робина звякнул и обломился.

Маленький Джон и Мач стояли в это утро в дозоре и наблюдали с холма, как по дороге во весь опор скачет монах, стуча свою клячу пятками по пузу.

– Сдается мне, Мач, что-то тяготит душу брата нашего во Христе, – сказал Маленький Джон в полной уверенности, что так погонять будет только тот, кто везет с собой по меньшей мере половину монастырской казны. – Поможем же ему снять с души это бремя.

Маленький Джон, дождавшись монаха, выскочил на дорогу и остановил его клячу ударом кулака, а Мач подхватил монаха под руки.

– Пожертвуй братству святого Дунстана, – предложил Маленький Джон, и монах от страха лишился чувств.

Маленький Джон охлопал монаха и даже пару раз встряхнул его за ноги, но нашел всего десяток монет.

– Что-то тут неладно, – проворчал Маленький Джон, тщетно пытаясь привести монаха в чувство. – Надо бы кликнуть брата Оби-Вана.

Брата Оби-Вана нехорошие предчувствия томили настолько сильно, что даже Живая Сила почувствовала, что сейчас ей придется круто.

«Ну я вообще-то хотела сказать… – мямлила Живая Сила, оттягивая момент признания, что все-то про будущее Робина она знала, но не посчитала нужным сообщить. – Ты же знаешь, у меня нет эмоций… И тебе того же желаю…»

В этот момент на поляне появился Маленький Джон с бесчувственным монахом на плече.

«Нет эмоций, есть покой, – забубнила Живая Сила, предчувствуя реакцию Оби-Вана на мысли человека, предавшего Робин Гуда. – Нет страсти, есть спокойствие…»

– … и денег нет, и ключей нет, – рассказывал тем временем Маленький Джон, пока Оби-Ван приводил монаха в чувство. – Только несся он через лес так, словно за ним черти гнались…

На этих словах монах пришел в чувство и понял, что черти его догнали – над ним склонилось лицо дьявола, разнесшего повозкой весь двор аббатства Девы Марии.

«А глаза-то добрые-добрые… – с надеждой подумал монах и тут же почувствовал, как взгляд добрых-добрых глаз штопором вкручивается ему в мозг. – Не думать о Робин Гуде, не думать о Робин Гуде…»

– Твои мысли выдали тебя, – хриплым голосом сказал Оби-Ван, чей гнев на монаха, выдавшего шерифу Робин Гуда, уже давно перешел ту точку, на которой Оби-Ван перепугал рыцаря Квай-Гона своей фехтовальной яростью во время показательных спаррингов. Поскитавшись по Галактике, Оби-Ван знал, что у редкого злодея в тюрьме можно лежать на нарах всей в белом и вдобавок хамить на допросах, оставаясь в живых и непобитых.

– Собирай всех ребят, – приказал Оби-Ван Маленькому Джону. – Робин Гуд схвачен и брошен в темницу Ноттингема. Стараниями нашего гостя.

– Прости меня, брат, – залепетал коварный монах, кидаясь Оби-Вану в ноги и пытаясь дотянуться до булыжника у него за спиной, но на его горле тут же сомкнулась невидимая рука. – Пощади… прости меня…

– Извинения приняты, – низким от гнева голосом сказал Оби-Ван, когда предатель затих у его ног.

«Оби-Ван, ты перейдешь на Темную Сторону!» – предупредила Живая Сила, чувствуя, что поздно, в общем-то, пить боржоми.

«А что, есть еще и другая Сила? – спросил Оби-Ван, чувствуя такое желание отпинать кого-нибудь ногами, что Джанго Фетту в далекой-далекой галактике неожиданно поплохело. – Я смотрю, она помолчаливее. Я согласен.»

«Я одна!» – обиженно крикнула Живая Сила.

«А ну-ка, Живая, повернись к лесу Светлой Стороной, а ко мне Темненькой!» – приказал Оби-Ван.

Брат Оби-Ван процесс освобождения пленников представлял себе просто и незатейливо: сначала надо добраться до главного генератора и отрубить там все к ситховой матери, включая охрану, а потом ориентироваться по мусоропроводу. Однако ни того, ни другого в замке шерифа, похоже, не было.

«План замка мне, быстро!» – рявкнул Оби-Ван на Живую Силу.

«Ну ты прям как Экзар Кан, – попыталась подлизаться Живая Сила. – Ах, какой был мужчина! Настоящий Лорд Ситхов!»

«План замка!» – уже более угрожающе потребовал Оби-Ван.

«Ну хорошо, хорошо, – забормотала Живая Сила. – Всю правду расскажу, касатик. Здесь вход, два коридора. Направо пойдешь – коня потеряешь… А если выберешь быстрый и легкий путь, станешь слугою зла… Ой-ой! Да буду я все толком рассказывать, буду!»

– Со мной идут Маленький Джон и Вилли Статли, – сказал Оби-Ван, быстро рисуя план замка ножом на земле. – Остальные ждут у городских ворот. Встанете сбоку – здесь и здесь – на случай погони. Джон, Вилли, запоминайте – караульная, вход в подземелье, камера Робина. Храни нас святой Дунстан.

Вольные стрелки смотрели на Оби-Вана как на чародея. Отец Тук незаметно его перекрестил, чтобы проверить, обошлось ли тут без бесовщины, но Оби-Вану это было как слону дробина.

– Бегом! – приказал Оби-Ван, вскакивая на ноги.

Всю дорогу до замка шерифа, которую они, по меркам Оби-Вана, одолели шагом, а по меркам спорта – с олимпийским рекордом 1932 года, Оби-Ван переругивался с Живой Силой.

«Знаешь, в чем твоя проблема, Живая? – говорил Оби-Ван, перепрыгивая через канавы. – Ни эмоций у тебя нет, ни смерти нет. Чего ни хватишься – всего у тебя нет. Вот ты хочешь, чтобы все тебя любили, а ты сама кого любишь? О ком ты заботишься, кого спасаешь?»

«Есть у меня родное дитятко на Татуине, – признала Живая Сила, которую начало пробирать. – Уж как я его люблю, кровинушку! Все для него сделаю, даже жениться разрешу! Только, боюсь, годикам к двадцати пяти он без рук-без ног останется, а к сорока пяти так и вовсе помрет, но зато потом сколько захочет призраком быть, столько и будет. Ну еще жену любимую он после трех лет несовместной жизни потеряет, детей увидит всего пару раз в жизни, и то взрослых… Ох, и люблю же я его, блондинчика!»

« … через колено! – грязно выругался Оби-Ван, и Живая Сила почувствовала, что она сболтнула много лишнего. – Я парня сам обучу, но тебе, старой карге, не отдам! Тоже мне, судьба любимца Силы. Может, тебя никто не любит, потому что все ответной любви боятся?»

Живая Сила благоразумно промолчала и помогла Оби-Вану перелететь через городской ров. Но Оби-Ван, даже разрубив пополам стражников у моста, не прекратил учить Живую Силу гуманизму.

«Вот ты сколько лет с людьми общаешься, – сказал Оби-Ван, махнув рукой Маленькому Джону и Вилли Статли и забросив на стену замка свой любимый трос. – А ты знаешь, что такое боль? Знаешь, что люди чувствуют, ожидая смерти?»

«А давай я тебя одной штуке научу, – предложила Живая Сила. – Никогда больше боли чувствовать не будешь».

«Спасибо, не надо мне такого счастья», – огрызнулся Оби-Ван.

Как всегда, в процессе освобождения пленников Оби-Ван отправился шататься по коридорам замка, не имеющих к темницам никакого отношения, и, опять же как всегда, нарвался на интересную встречу.

В конце коридора второго этажа Оби-Вана ждал рыцарь Гай Гисборн во всех доспехах и с обнаженным мечом. Судя по его шумному дыханию, рыцарь собирался на бой в спешке.

– Я ждал тебя, Оби-Ван, – хрипло сказал Гай Гисборн. – Наконец-то мы встретились снова.

– Месье мазохист? – осведомился Оби-Ван, небрежно скидывая на Гая Гисборна гобелен.

Когда Гай Гисборн выпутался из гобелена, Оби-Ван уже стоял перед ним.

– Тебе не победить, Гай, – доверительно сообщил Оби-Ван, переворачивая меч плашмя и отгружая Гаю Гисборну по шлему с такой силой, что его доспехи загудели вплоть до самых пяток.

«Отрубить бы ему все выступающие части, – подумал Оби-Ван. – Но это не наш метод, это только пресветлая Сила придумать может.»

И гуманный Оби-Ван выдал Гаю Гисборну такого форс-пинка, что тот пролетел через весь коридор и проломил головой дверь спальни шерифовой жены.

«Кстати, а что это я сюда пришел? – задумался Оби-Ван. – Где тут, на минуточку, главный генератор? Ах да, это же примитивная цивилизация».

И Оби-Ван весело сбежал по ступенькам в подвал, где Маленький Джон и Вилли Статли уже разделались со всеми тюремщиками и вывели Робин Гуда из его камеры. Робин довольно твердо держался на ногах, хотя лицо и рубаха у него были в засохшей крови.

– Ну ты и выглядишь, брат, – сказал Оби-Ван. – Как Иисус после четырех Евангелий.

– Сравнения у тебя, – улыбнулся Робин. – Погоди, я сам идти могу!

– Походишь еще, – пообещал Оби-Ван, закидывая Робина на плечи. – Вилли вперед, Джон замыкающий.

Идея Оби-Вана закинуть Гая Гисборна в спальню шерифовой жены была остроумна и недурна, но Оби-Ван по незнанию не учел того, что жена шерифа страшна и сварлива.

– Плохой рыцарь! – закричала она, увидев Гая Гисборна рядом со своей кроватью, и ахнула его по шлему скамеечкой для ног. – Очень плохой рыцарь!

Шериф, проснувшись на шум, выглянул в окно вместо того, чтобы спешить к жене, и увидел, как Оби-Ван несет Робин Гуда через двор.

– К оруж..! – только и успел крикнуть шериф, прежде чем Оби-Ван в очередной раз нарушил Кодекс и применил Темную Сторону и форсгрип.

«Если джедай может прекратить бой, не убивая противника, это только лучше», – тут же встряла Живая Сила, хотя Оби-Ван и не спрашивал ее совета.

«Сомневаюсь я в этом», – проворчал Оби-Ван, но отпустил шерифа.

Правота Оби-Вана выяснилась, когда вольные стрелки добежали до леса и услышали за собой конную погоню. Оби-Ван вспомнил, что учитель советовал ему в таких случаях использовать Силу, и использовал Силу так, что Светлая Сторона стала радужной, а Темная – фиолетовой в крапинку. Оби-Ван смутно запомнил, как он ухватил потерявших всадников лошадей и забросил на них Робина и Маленького Джона, раненого в колено, приказав двоим стрелкам сопровождать их к замку сэра Ричарда Ли, который всегда укрывал попавших в беду вольных стрелков.

Дружина шерифа Ноттингамского перегруппировалась и хотела возобновить преследование беглецов, когда среди деревьев блеснула полоса голубого цвета и зловещие желтые глаза. Лошади начали хрипеть и вставать на дыбы, и даже самые отчаянные головорезы испугались.

– Всех убью, один останусь! – заорал Оби-Ван на коррибанском диалекте, словно в него вселился дух Экзара Кана, и ринулся в атаку. Дружина шерифа бросилась наутек.

«Вот зачем, оказывается, ситхам нужны желтые глаза, – думал про себя Оби-Ван, бредя к лагерю вольных стрелков и считая свои боевые синяки и шишки. – Однако что-то давно я не слушал нотаций о вреде Темной Стороны».

Но Живая Сила потрясенно молчала, и только когда Оби-Ван с трудом устроился спать, решилась с ним заговорить.

«Ты ведь не станешь ситхом, яхонтовый мой? – заискивающе спросила Живая Сила. – С меня и двух достаточно, учителя и ученика. Ой, достали они меня, хорошо хоть Бейн на правило двух купился».

«Имена, явки, фамилии», – пробормотал Оби-Ван, вспоминая, что в своем мире он разрубил одного ситха пополам и пообещал найти второго и нарезать его на ленточки.

«Спи, сладкий мой, все завтра, – проворковала Живая Сила. – Я и раны твои полечу, и сон твой посторожу. Ты не обижайся на меня, ладно?»

Оби-Ван утвердительно и дружелюбно всхрапнул.

Проснулся Оби-Ван заполдень и тут же заметил большое оживление у костра. Оби-Ван неожиданно для себя легко встал на ноги – Живая Сила в кои-то веки сдержала свое обещание «Лёлик, я все исправлю!» и залечила за ночь его раны.

У костра, среди оборванных и заросших вольных стрелков, сидела действительно красивая молодая женщина. Шестым чувством записного героя и восстановителя справедливости Оби-Ван почуял, что она попала в беду и несомненно нуждается в его помощи.

– Я Оби-Ван, прекрасная госпожа, – представился Оби-Ван, галантно склоняясь перед гостьей. – Могу ли я чем-нибудь вам услужить?

«Не то колено, – съехидничала Живая Сила, почуяв, что Оби-Ван относительно добрый. – Она что, ситхский лорд?»

«Отвянь», – добродушно посоветовал Оби-Ван.

– Я Анни, жена сэра Ричарда Ли, – ответила гостья вольных стрелков, и Оби-Ван с разочарованием подогнул под себя и вторую ногу и уселся на земле по-турецки – хотя он не раз и не два нарушал Кодекс ради прекрасных женских глаз, он никогда не позволял себе заглядываться на женщин своих боевых товарищей.

– Люди шерифа схватили сегодня утром сэра Ричарда, Оби-Ван, – с отчаянием в голосе произнесла леди Анна. – А отец Герфорд осадил наш замок и грозит разрушить его, если мы не выдадим ему Робина и Джона.

– Я не знаю, чей отец этот отец Герфорд, – сказал Оби-Ван, вскакивая с земли, – но его дети скоро станут сиротами!

========== Возвращение джедая ==========

Но вспять безумцев не поворотить -

Они уже согласны заплатить:

Любой ценой – и жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули.

(с) Высоцкий

На следующий день после ареста Ричарда Ли шериф Ноттингемский получил очень вежливое письмо. «Приветствую тебя, шериф, – писал Оби-Ван. – Я рыцарь Оби-Ван Кеноби, друг сэра Ричарда Ли. Я знаю, что ты, могущественный шериф, разгневан на сэра Ричарда, и гнев твой равен твоему могуществу. Я хотел бы встретиться с тобой, чтобы заключить сделку. Зная о твоей мудрости, я уверен, что мы сможем достичь соглашения, выгодного для нас обоих, и избежать ненужной конфронтации».

«И что, это – сработает?» – подозрительно спросил Оби-Ван Живую Силу, дописав письмо.

«Мудрый джедай доверится Силе в вопросе о том, необходимо ли сражаться, – заявила Живая Сила. – В Кодексе так написано».

«Ой да ну! – помотал головою Кеноби. – Если бы я всегда тебя в этом вопросе слушался, меня бы уже давно вперед ногами вынесли.»

Живая Сила снова надулась, и Оби-Ван, отправив письмо с почтовым голубем, пошел седлать коня.

Шериф Ноттингемский, получив письмо, велел зажарить почтового голубя, а письмо прочел себе вслух за трапезой.

– Наглец, – подытожил свои впечатления шериф. – Сделки не будет.

– А может, подумаешь? – предложил Оби-Ван, возникая за спиной шерифа словно из воздуха и приставляя меч ему к горлу. – Как тебе такая сделка – если отпустишь Ричарда Ли, я отрежу тебе нос. А если не отпустишь, еще и уши оттяпаю.

«Ох, что сказал бы на это Совет! – запричитала Живая Сила, которая советовала Оби-Вану совсем другую, гуманную стратегию, в результате которой его почти наверняка затравили бы собаками. – Что бы сказал учитель Квай-Гон?»

«Учитель Квай-Гон сказал бы «Правильно!»» – убежденно ответил Кеноби.

Бледный как полотно шериф Ноттингемский снял с пояса ключи от темницы.

– Не говори никому, не надо, – сказал брат Оби-Ван, выходя в коридор.

Шериф нервно кивнул, но Оби-Ван подумал и немного придушил его для верности.

Весенними вечерами, когда Оби-Ван изучал чужое звездное небо, лежа на спине, ему часто бывало грустно. Маленький Джон жил в отряде вместе с женой и даже обзавелся детьми. Вилли Статли постоянно пропадал в таверне у Хольдернесского ручья, потягивая виски из кувшина и обнимая свою Молли. Хотя Оби-Ван и предчувствовал, что Вилли еще попадет в передрягу из-за этой Молли, он знал, что сейчас Вилли счастлив, а значит, оно того стоит. Даже Робин порой отлучался из отряда с верным луком на одном плече и с лютней на другом, и Оби-Ван прекрасно знал, куда лежит его дорога.

Кроме того, Оби-Вана мучала совесть, когда он вспоминал Сири Тачи, с которой он так жестоко порвал из-за Кодекса и прочих пустяков. Прожив почти год в Шервудском лесу, Оби-Ван понял, что никакой Кодекс и никакая Сторона Силы не стоят того, что дорого твоему сердцу. А смотря в чужое небо, Оби-Ван понял к тому же, что ни время, ни расстояние не смогут изгладить из его памяти образ Сири, дрожание ее ресниц, вкус ее губ и звук ее голоса. Оби-Ван выучился играть на лютне и бередил сердца своих боевых товарищей печальными и красивыми мелодиями, к которым он пока не подобрал слова. Простые английские крестьяне, которые уже начали побаиваться Оби-Вана, обладающего непонятной и огромной силой, стали относиться к нему намного проще, после того как несколько вечеров подряд Оби-Ван тихо вздыхал, наигрывая на лютне. «Вишь, мается! – говорили между собой вольные стрелки. – В драке, чтобы его скрутить, всех шерифовых людей не хватит, а девчонка, небось, только пару раз на него взглянула и окрутила».

«Слышь, Живая Сила! – окликнул однажды Оби-Ван, откладывая лютню в сторону. – Разговор есть».

«Помедитировать, на голове постоять? – заинтересованно откликнулась Живая Сила. – Я тут такую новую позу для медитации выдумала – закачаешься. Оппо Ранцисис узлом завязался».

«Позы с твоим участием меня как-то не интересуют, – ответил Оби-Ван, у которого в этот момент было одно на уме. – Покажи Корускант. Можешь?»

«Преискуснейше! – воскликнула Живая Сила в тщетной надежде, что блудного джедая потянуло в родные пенаты. – Узришь многое через меня. Другие места… Прошлое… Будущее… Лучше прошлое, там я вру меньше…»

Перед глазами Оби-Вана, как наяву, вставали знакомые с детства картины: коридоры Храма, тренировочный зал, зал для медитаций, библиотека Храма…

«Покажи мне Сири», – попросил Оби-Ван, и Живая Сила с неохотой перенесла его в комнату Сири Тачи.

Несколько минут Оби-Ван просто смотрел на спящую девушку, только дыхание у него сдавливало до крайности, будто кто из пушки в упор саданул. Потом, не совсем представляя, что нужно в такой момент делать в Силе, Оби-Ван попытался дотронуться до ее волос. Сири вздохнула во сне и наклонила голову поближе к невидимой руке Оби-Вана.

«Живая, а ну-ка устрой нам выделенку! – велел Оби-Ван. – А сама отвернись и уши закрой».

«А вот хрен тебе! – вдруг заартачилась Живая Сила. – Сначала дай посмотреть, потом дай поговорить, потом там погладь, а тут подержи. Охальники!»

«Интересная тема», – заметил Оби-Ван.

«Никакой помощи ты от меня не жди, – отрезала Живая Сила. – Вам секс, вам дети, вам рассветы вместе встречать и просыпаться рядом, а мне что? Кто будет меня обхаживать, внимания моего добиваться, медитировать часами, энергию свою нереализованную в меня вбухивать? Очень мне нужно, чтобы вы друг на друга смотрели, не отрываясь, а обо мне и думать забыли».

«Так-так, – угрожающе сказал Оби-Ван. – Что-то мне подсказывает, что целибат в Ордене ввели не просто сдуру».

«А ты думал, – тут же ответила Живая Сила. – Хрен вам всем на рыло вместо счастливой семейной жизни. Вы мои, а не друг друга».

«Вот ведь ты дрянь ядовитая, – с сердцем сказал Оби-Ван. – Теперь я не удивляюсь, как ты с ситхами ладишь».

Живая Сила обиделась, и Оби-Ван снова увидел над собой звездное небо.

«Я вернусь, Сири, – сказал про себя Оби-Ван, хотя и знал, что Сири его не слышит. – И если ты простишь меня, мы пошлем к ситхам и Кодекс, и Совет».

На следующее утро Оби-Ван сидел на опушке леса и наигрывал на лютне очередную печальную мелодию, когда мимо него прошел молодой рыцарь в алом плаще. Видно, рыцарю было жаль терять такое утро, и он шел пешком, вымокнув в росе по колено. Рыцарь улыбался своим мыслям и иногда напевал застольную песню.

– Позволь, я составлю тебе компанию! – крикнул брат Оби-Ван, вставая и закидывая лютню за спину. – С моей лютней и твоя песня польется лучше.

– Изволь, – ответил рыцарь, останавливаясь и позволяя Оби-Вану себя догнать. – Споем круговую?

– Запросто, – согласился Оби-Ван, подбирая мотив на лютне. – Но как зовут тебя, рыцарь, и почему тебе сегодня так весело?

– Я Алан Эдейл, – отвечал рыцарь. – Два года не был я в родной стороне, вчера вернулся, а завтра женюсь на самой прекрасной девушке в мире.

– Я могу только позавидовать тебе, – сказал Оби-Ван. – Я уже почти год на чужбине, и суждено ли мне встретить свою невесту – не знаю.

– Конечно, суждено, – заверил Оби-Вана сэр Алан, который не совсем представлял, как далеко Оби-Ван от родных мест.

И Оби-Ван с сэром Аланом запели круговую.

Следующим утром Оби-Ван вновь встретил сэра Алана на том же месте, но на этот раз Алан Эдейл шел в другую сторону, понуро опустив голову.

– Эгей, сэр Алан! – крикнул Оби-Ван и помахал сэру Алану лютней. – Разве с таким лицом положено встречать утро дня долгожданной свадьбы?

– А, это ты, мой менестрель, – грустно улыбнулся Алан Эдейл в ответ. – Сегодня будет свадьба, но не у меня. Мою Мэрион берет в жены богатый лорд, у которого так же много золота, как мало чести. Я даже не смог увидеть ее, потому что ее дом уже захватили его люди.

– Постой, сэр Алан, – сказал Оби-Ван, положив руку на его плечо. – Немало девушек просило моей защиты, говоря: «Помоги мне, Оби-Ван Кеноби, ты моя единственная надежда!» И что характерно, я всегда помогал.

– Ты Шервудский Колдун! – потрясенно произнес Алан Эдейл.

– Где я могу найти этого ситхова лорда? – деловито спросил Оби-Ван, пропуская мимо ушей свой новый титул, которым его наградили аборигены. – Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

– Я боюсь, они могут быть уже в церкви, – сказал Алан Эдейл, в голосе которого появилась надежда.

– Достанем и из церкви, не впервой! – бодро сказал Оби-Ван, знакомство которого с христианством ограничивалось только четырьмя Евангелиями да прочими рассказами отца Тука, а потому ему было невдомек, что в церкви происходит венчание, после которого сэр Алан потерял бы свою Мэрион навсегда. – Алан, ступай в лес, протруби трижды в рог и вручи Робину эту серебряную стрелу. Скажи, что я жду его у хольдернесской церкви. Вслед мне не смотри, – и Оби-Ван понесся к Хольдернесу со скоростью вихря.

– Похоже, у нас здесь свадьба, – сказал брат Оби-Ван, распахивая двери хольдернесской церкви и раскидывая слуг лорда Эдмонда мановением руки. – Надо бы поздравить жениха и невесту. Только мне что-то не очень нравится жених, так что его я не буду поздравлять, – Оби-Ван скинул плащ-джедайку и красноречиво поддернул рукава. – Слышишь, жених, – ты мне не нравишься!

– Значит, Алан Эдейл связался с колдуном? – сказал лорд Эдмонд, вынимая меч. – Понадеялся на дьявольскую силу даже под сводами церкви? Ты не выйдешь отсюда, Шервудский Колдун!

– Ну тебе-то точно надеяться не на что, – ответил Оби-Ван, слыша топот десятков ног, и снимая с пояса свой настоящий меч. – Леди Мэрион, встаньте мне за спину и закройте глаза.

«Если что, я всегда предупреждала, что молнии – это Темная Сторона, – невовремя полезла с нравоучениями Живая Сила. – Уййя! Да я что, я ничего…»

«К лесу Светлой Стороной, ко мне Темненькой», – тут же распорядился Оби-Ван, включая свой верный меч и вращательным движением руки превращая клинок сэра Эдмонда в спиральку.

Маленькая хольдернесская церквушка могла бы стать местом великой джедайской битвы, если бы люди сэра Эдмонда не начали падать в дверях, сраженные стрелами Робин Гуда.

– Брат Оби-Ван, выгони этих нечестивцев из храма, – предложил отец Тук, входя в церковь вместе с осколками витража и с хрустом приземляясь на скамейки. – Пусть эти скоты посидят до вечера в хлеву. Я видел его здесь неподалеку.

Когда брат Оби-Ван вернулся в храм, отец Тук вел переговоры со священноначалием. Сэр Алан Эдейл и леди Мэрион держались за руки. В хлеву сэр Эдмонд тщетно пытался вылезти из яслей, в которые брат Оби-Ван воткнул его вниз головой.

– Во всей Англии вы не найдете священника, который обвенчал бы их! – в гневе воскликнул епископ и бросил митру под ноги отцу Туку.

– Брат Оби-Ван, – озадаченно попросил отец Тук. – Договорись с епископом. Скажи, мы заплатим ему золотом. Меня-то лишили сана еще шесть лет назад.

– Зато меня не лишили, – сказал Оби-Ван и в знак своей праведности поцеловал крест, как это делали местные крестьяне. – Только ты подсказывай мне, что говорить, отец Тук. Я, как видишь, в своем монастыре больше занимался фехтованием, чем листал Требник.

Брат Оби-Ван довольно смутно понимал, что ему предстоит делать и как отнесутся окружающие к такому нарушению местных религиозных правил, но он считал, что любой обряд лучше провести неправильно, но от души, чем по форме, но с двоящимся сердцем.