Текст книги "unknown lover (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Казалось, прошла вечность с тех пор, как погас свет. А она всё не могла уснуть. Тогда девушка нетерпеливо схватила телефон, и чтобы не всполошить ярким светом сон Эвы, выскользнула из комнаты.

От Сильвестра сообщений по-прежнему не было. Больше она и не собиралась ему писать. Если для него всё это было какой-то глупой забавой, то почему Элеонора должна придавать этому едва ли большего значения?

Она принялась печатать сообщение не ему, а Эдоардо.

«Прости за сказанное. Мне не стоило говорить всего этого».

Он прочитал в ту же секунду. Внизу замигали три точки, означающие, что он уже печатал ответ. И пока новое сообщение не успело прийти, Элеонора выключила телефон и, оставив его на кухне, вернулась в спальню с твердой уверенностью, что теперь она быстро уснет.

========== 5. ==========

Телефон стал его лучшим другом на следующие несколько дней. Сообщение от Элеоноры он оставил прочитанным, но безответным, втайне надеясь на то, что это несколько измучит девушку, подобно тому, как она сама делала это с ним. Больше от неё он не получил ни слова, но оставался почти уверенным в том, что гордость её была задета его молчаливым протестом.

Большую часть своего внимания и времени Эдоардо стал уделять своей невидимой подруге, о которой будто и забыл, теряя голову в грязных отвлекающих порывы сердца развлечениях. Он много пил в последнее время. На кухне собралась целая гора стеклянной пустоши. Забыл об обещании самому себе перестать курить, пропитав стены отцовской виллы дешевым запахом. Не оставался верным той, что упрямо не хотела называться его.

В конце концов, парню всё это осточертело. Проснувшись однажды в половине одиннадцатого утра рядом с девушкой, чье имя не оставило даже следа в его памяти, в окружении разбросанных по всему дому незнакомцев, он решил прекратить. Выгнал всех из дома, не дав времени ночной спутнице даже одеться. Принял холодный душ. Убрался вокруг. Открыл настежь все окна, пуская холодную весну в теплые объятия чуждых уставшей душе стен. Легче всё равно не стало.

В тот первый за долгое время спокойный вечер он и вспомнил о ней. Потратил больше часа, чтобы найти проклятый телефон, но это того стоило. Венеция много писала, явно нуждаясь в нем. И сначала её глупые сообщения казались ему забавными, потому, развалившись на большой кожаном диване, Эдоардо усмехался, чувствуя в мышцах заметное облегчение. Но затем за живое начало кусаться чувство вины, появляющееся, как всегда, не вовремя.

«Прости. Потерял телефон, а потому не мог видеть твоих сообщений!»

«Я съем десять пережаренных под томатным соусом уток»

«Уже занимаю койку в стационаре…»

«Или лучше сразу обратиться в морг?»

Он писал полнейшую чушь, но точно знал, что она это поймет. Не осудит за то, что прославленный своей жестокой серьезностью Эдоардо Инканти не оправдал её надежд, рассыпаясь в подобных речах. Напиши он любой из тех девчонок, что втайне о нем мечтали, включая Сильвию, нечто подобное, они ни за что не поверили бы, что это он.

«Считаешь меня достаточно глупой для подобной отговорки?»

Пусть он немного соврал, но отговорка эта была лучшей из тех, что Эдо мог придумать. Правда, в действительности, звучала бы глупее.

«И где же ты тогда нашел свой телефон? А?!»

Эдо улыбнулся. Сам не заметил, как схватил подушку и обнял её одной рукой.

«Купил новый. Только ради тебя восстановил этот номер»

«Ты мой бедный одинокий мальчик»

«Где же подевались все твои друзья???»

«На самом деле, надеюсь, ты шутишь, потому что нести груз ответственности за тебя для меня слишком»

«Я ещё слишком юна и молода для этого»

«У моего брата была грыжа после того, как он попытался нести своего друга…»

«Это было жуткое зрелище»

Эдо не стал останавливать поток её сообщений. Сжимая подушку всё крепче, он наконец-то стал чувствовать холод из окна, о котором напрочь забыл. Эта мелочь не могла его отвлечь от неё. Ему всё больше нравилось, как Венеция помогала ему отвлечься от удушающих мыслей об Элеоноре.

«Обещаю к лету похудеть»

«Я потеряю всякий аппетит после твоей утки, поэтому ко времени, когда ты решишься на встречу, я буду легче котенка»

«Просто признайся, что ты жалкий старик»

«Все твои друзья давно умерли»

«А ты сидишь запертым в своей коробке-комнатушке и скрашиваешь дни в общении с молодой, процветающей сеньйоритой»

«И втайне мечтаешь склеить медсестру, что выносит каждое утро твою утку»

Он не мог перестать смеяться, разрезая громким смехом тишину уютного одиночества.

«Что ж, ты меня раскусила»

Их тет-а-тет прервал звонок в дверь. Эдоардо недовольно закатил глаза, заранее проклиная того, кто смел потревожить его обильный покой. Спрятал телефон в задний карман джинс, оставаясь по-прежнему на связи с непредсказуемой Венецией.

Он не был уверен в том, кто мог быть его поздним гостем. Федерико всегда входил в его обитель без всякого разрешения, врываясь внутрь, подобно вихрю. Он сразу шел на кухню и начинал копошиться в полупустом холодильнике, постоянно находя в нем то, что он «как раз хотел». У отца был ключ, которым тот открывал чертовы двери и слонялся привидением по дому, исчезая так же незаметно, как и появлялся. Изредка здесь появлялись разносчики пиццы или другой еды навынос, но сегодня Эдо ничего не заказывал. Горничная приготовила замечательный обед. Им он и поужинал. Почему-то трепетом внутри раздалась тревожная мысль о том, что это была Элеонора. Но это были лишь жалкие попытки заставить себя поверить, словно он ей был небезразличен в этом своем затянувшимся молчании.

Список вариантов в действительности мог быть бесконечным, учитывая список людей, которых этот дом принимал в свои холодные объятия вовремя грязных вечеринок, но Эдоардо о них и не вспоминал.

В конце концов, посетителям своим он был приятно удивлен. Открыв с непривычным для него бурчанием двери, Эдоардо заметил мать и сестру, которых не видел, наверное, вечность. Паула бросилась ему на шею, когда парень оторопело продолжал смотреть на мать.

– Твоего отца не будет здесь ещё до начала зимы, поэтому мы решили немного погостить, – она прошла мимо него, скрыв томный взгляд уставших и холодных глаз.

– Эрнест ей изменял, – объяснила Паула. – И я несказанно этому рада.

***

На следующий день Эдоардо вернулся в школу. Парни его встречали, как победителя, хотя ничего героического в убитых пьяным весельем днях он сам не находил. Эдо с улыбкой принимал дружеские похлопывания по спине, с поддельным интересом слушал последние сплетни, сопровождая их пустыми фразами, вроде «Правда?», «Ничего себе» или «Этого не может быть», умело игнорировал заинтересованные взгляды местных зевак, почти сумел подавить в себе потребность искать её лицо в толпе других.

Он увидел Элеонору лишь единожды. Их глаза встретились, и ему даже показалось, будто она кивнула ему. Показалось, потому что девушка так резко отвернулась, что быть уверенным в этом он не мог. И даже если он себе это выдумал, это была милая выдумка, в которую Эдоардо незамедлительно поверил.

После школы он вернулся домой, отказав Федерико в требовательной просьбе «провести время с девчонками». Тогда тот демонстративно пригласил Чикко Роди, но и тот ему отказал, ссылаясь на семейный обед. Оскорбленный мировой несправедливостью Федерико подался восвояси, а Эдоардо вернулся домой.

Весь день он переписывался с Венецией. И всё же она была забавной. Они условились надеть на первое свидание зеленые пиджаки с вышитыми оранжевыми цветами на них. Он забудет надеть свои протезы, а потому свою утку она обязательно предварительно превратит в безвкусную кашицу, которой будет кормить его за несправедливо долгое молчание. Затем он отвезет её в свой замок, где запрет на тысячу замков и будет держать в заложниках, пока её брат не продаст все её собранные в детстве марки на аукционе и не выкупит. И тогда он обманет его, натравив на того армию викингов. Тот склонит их на свою сторону своим прирожденным ораторским (или скорее внимание-отвлекающим, уши-заговаривающим) талантом, и она убьет мерзкого старика, не приложив для этого больших усилий.

«Как тебе такой расклад???»

«Должен признать поражение»

Затем она пропала. Выпала из тесного мира их переписки. Сидя в маленьком уютном кафе ранним вечером в ожидании матери и сестры, Эдоардо думал о Венеции, сравнивая её с Элеонорой. Они казались ему совершенно разными. Сравнимы с льдом и пламенем, девушки одинаково интересовали его. Разница в них была лишь в том, что первая была хорошим другом. И хоть в реальности парень не мог позволить себе такой привилегии, как дружить в девушкой, он время от времени представлял её физическое присутствие в своей жизни. Элеонора же нравилась ему в другом ключе. Друзьями они не могли быть, это безоговорочно, но представить её в роли своей привередливой предубеждениями девушкой ему было проще простого.

С Венецией ему было чрезвычайно просто. С ней было весело, чудно и просто приятно. Она представлялась ему теплым и уютным человеком, невзирая на безумную просьбу о полнейшей анонимности, которую он терпеливо не нарушал. Странным образом ему удавалось запоминать незначительные детали о ней, будто это имело смысл. Он даже не был уверен, что ему посчастливится увидеть её когда-нибудь в живую, но случайная ошибка явно пошла обоим на пользу.

С Элеонорой он не чувствовал себя так расслабленно и беспечно. Находясь с ней в одном помещении, Эдоардо чувствовал напряжение, соединяющее их тонкой прозрачной нитью, что терзала рассудок. Она была холодной, но притягивающей, грубой, но чувственной, строгой, но милой. Она была не просто девчонкой, что поставила его на место (как всё ещё называли её его друзья), но той что задела за живое, которое, казалось, уже давно умерло.

Сравнивать их было непозволительно глупо, но обе вызывали у него чувства. Девушка с именем Элеонора пробуждала отголоски чувственного страха перед чем-то большим. И та, которую он прозвал Венецией, – уязвимую свободу мысли и слова.

Паула с матерью опаздывали. Послеобеденный шопинг, похоже, несколько затянулся, но Эдоардо не злился на них за это. Ожидание всегда была слишком томным, даже самое короткое, поэтому он был одним из тех людей, что привыкли опрометчиво действовать, словно будучи лишенным рассудка. Это не всегда срабатывало (большая половина случаев заканчивалась успешным опытом), но иначе парень не мог. Горячность была неотделима от его крови, быстрота которой усиливалась грядущими неприятностями, всегда полными пряного азарта.

И всё же в этом ожидании он был спокоен. Пролистанная лента в Инстаграмме, выпитый бокал вина и закатившейся через дорогу скандал между парой влюбленный незначительно ускорили стрелку часов, что неустанно двигалась только вперед.

И Эдоардо не заметил, как Элеонора вошла именно в то же милое кафе, поддерживающее лучшие традиции итальянской кухни. Как и не заметил, как под руку её держал парень, пока она уставшими глазами рассматривала зал на наличие свободных столиков. И не заметил её удивленно радушного выражения лица, когда она заметила его.

– Эдоардо! – она бросилась к нему, совсем как к спасательной шлюпке. Он даже ничего не успел сообразить, как девушка обняла его, стоило ему неуверенно подняться. – Как хорошо, что ты оказался здесь, милый. Помнишь, я тебе рассказывала о своем новом иностранном друге? – её глаза умоляли о помощи. Эдоардо понимал, что ей стоило подыгрывать в этом дешевом спектакле, перед парнем, что стоял рядом немного растерянный ходом событий, что развивались лавиноподобно.

У Эдоардо была возможность отомстить жестокой девушке за растоптанную гордость и горечь чувств, но он не хотел этого делать. Жизнь перестала ему казаться забавной игрой, потому что в этот раз терять было что.

Действовать нужно было. Промедление было опасным. Поэтому Эдоардо воспользовался другой возможностью. Он поцеловал Элеонору.

========== 6. ==========

У его губ был горький вкус табака, смешанный с кофе. Эдоардо не был настойчивым в своем порыве, и отсутствие резкости сыграло на руку тому, что девушка не осмелилась ответить грубостью на проявление нежности. Напротив Элеонора и сама не заметила, как сперва немного попятилась назад, а затем встала на носочки, чтобы быть ближе. К удивлению обоих, что придет вместе с запоздалым осознанием действительности, она углубляла поцелуй, не останавливаемая тем, чьи губы её целовали. И ведь хуже всего для девушки было то, что всё это время она помнила об этом, а желание внутри лишь росло, превращая кровь в сладкую горячую тягучую карамель.

Этот поцелуй вскружил ей голову. Словно некоторое время тому назад Элеонора отказалась от сладкого, а теперь, когда крошка шоколадного кекса оказалась на кончике языка, она не смогла не съесть всё. Её пальцы были зарыты в его омерзительно мягкие волосы, когда его ладони обхватили целиком её лицо. Они были двумя жаждущими в пустыне, посреди которой наконец-то нашли исток свежей воды. Они были двумя дикарями, и без следа стыда на щеках Элеонор это уже не сможет представлять иначе.

У её губ был мятно-шоколадный вкус. Необычное сочетание вызывало в парне ответное желание, что было в разы сильнее. В его основе было долгое ожидание, растянутое на вечность, у которой не было шанса наступить сейчас. Но вот Элеонора оказалась в его руках так внезапно, загнанная в его ловушку глупыми обстоятельствами, которые сама расставила. И это в тот самый момент, когда он почти сдался.

Она первой отстранилась от него. Немного нехотя, но по большей мере со стыдливой неуверенностью во всё то, что только что произошло. Первым делом пара зеленых глаз опустилась на раскрасневшиеся губы парня, по-прежнему истощающие безумную тягу к их повторному прикосновению.

И всё же собрав волю в кулак, она подняла глаза выше, с упреком сломанной силе воли, что это был Эдоардо. Никто другой. Это был он. Это его губы только что целовали её. Его теплые ладони прикасались её лица. Его вкус она нашла приятным.

– Тебе не стоило, – её голос должен был истощать злобу, вызванную этим опрометчивым поступком, что усыпил её бдительность и вывел ненадолго из равновесия. Но через секунду Элеонора уже оказалась в медвежьих объятиях парня.

– Думал, именно этого ты и хотела. Разве нет? – его теплое дыхание щекотало кожу. Элеонора на несколько секунд задержала дыхание, и мимо внимания парня не остался её тяжело испущенный выдох. Если бы он раньше знал, как мало нужно было для того, чтобы она начала в него влюбляться. – Жарковато здесь, не находите? – улыбка на лице Эдоардо никак не могла погаснуть, когда ею он освещал Алекса, что неловко переминался с ноги на ногу, не находя себе места. Парень выглядел явно смущенным тем, как быстро о нем забыли, не осознавая того, как сильно он способствовал Эдоардо.

– Отпусти меня, – прошипела Элеонора и сделала совсем уж ничтожную попытку выбраться из цепких рук парня. Она сделала это нехотя, а потому начала корить себя за это в следующую же секунду. Только, какими бы не были доводы рассудка, ей стоило признать, как хорошо было находиться в этих крепких заботливых руках. – На самом деле, мы заскочили сюда случайно, – девушка расточилась на широкую улыбку, когда встретилась взглядом с побледневшим Алексом. – Кажется, здесь все столики заняты, – она бегло прошлась глазами по залу. Рука Эдоардо теперь бессовестно расположилась на талии, и ей не нравилось, как нагло он пользовался её безвыходным положением.

– На самом деле, я не такой уж и голодный, – подал голос и Алекс.

– Отлично, – Элеонора выдавила из себя ещё одну неловкую улыбку. – Тогда мы пойдем. Рада была тебя встретить, – подавив в себе всё негодование, произнесла девушка, обратившись к Эдоардо. Она даже не осмелилась посмотреть на него.

– Подожди, – сказал он, прежде чем отпустить с другим парнем. Тогда он снова обхватил её лицо руками, но в этот раз прикоснулся губами к кончику носа. Она невольно выпустила томный вздох, заверив Эдо окончательно в том, что больше ей не удастся обмануть его в своем безразличие.

На прощание Элеонора окинула Эдоардо яростным взглядом, в котором замешательства было больше, чем злости. Она перестала владеть своими эмоциями, хоть и упрямо не хотела мириться с этим. Эдоардо же никак не мог убрать идиотскую улыбку с лица и даже не пытался этого сделать. И обеспокоенный взгляд сестры, что успела разминуться с его любимой, его совсем не занимал.

– Почему ты не говорила, что у тебя есть парень? – спросил Алекс, едва они успели оказаться снаружи душного здания и сделать глоток свежего охлаждающего воздуха, что приятно остудил румянец на щеках Элеоноры.

– Ты не спрашивал. К тому же, разве это что-то меняет? – она не смотрела на спутника. Взгляд опустился на мощенную улицу под ногами, когда в голове вихрем пробегали последние события.

– Нет, – сухо ответил парень. Элеонора не распознала в его голосе прохлады, потому что вдруг ей стало так легко, что замечать или заботиться о чем-либо совсем не хотелось. Не стала она возражать и тому, что спустя пять минут Алекс, ссылаясь на усталость, ушел.

Тогда Элеонора пошла к ступенькам, где часто любила проводить внешкольное время с Эвой. Отсюда было видно весь город. И девушке показалось, будто в ту секунду она влюбилась в Рим, продолжая отрицать то, что была на поворотном моменте того, как влюблялась в одного человека.

***

«Как ты понял, что влюблен в ту девушку?»

«Я говорю о той, что не замечает тебя»

«Ты много о ней рассказывал»

«Ты ведь всё ещё её любишь?»

«Ты ведь вообще её любил?»

«Если «нет», то лучше молчи»

«Иначе это меня разочарует»

«Если и ты меня разочаруешь, тогда мне действительно стоит задуматься о том, не найти ли себе лучше девушку»

«И тебе доброе утро!!!»

«Доброе!)»

«Если бы ты разрешила, я бы записал голосовое сообщение, чтобы ты поняла, сколько боли в этой фразе…»

«Потому что сейчас только половина шестого УТРА»

«К чёрту! Ты ведь не спишь!»

«Только из-за тебя»

«С каждым новым сообщением мой телефон издает такой пронзительный звук, напоминающий звук микроволновки»

«Без шуток – в первый раз это заставило меня подхватиться и броситься на кухню»

«Господи! И только в такие моменты я жалею, что не могу быть рядом.)»

«Поверь, тебе есть жалеть и о большем!»

«Заканчивай ублажать себя и вернемся к главному»

«Та девушка…»

«Можешь обратно примыкать к патриархату»

«Я без ума от этой девчонки»

«Она под моей кожей»

«Во-первых, я говорю патриархату – НЕТ»

«Во-вторых, не могу понять значит ли всё это, что ты её любишь»

«Очевидно, что да»

«К чёрту, если это слишком банально, но я полюбил её с момента, как только увидел»

«КАК ты это понял????!!!!!!!!»

«Если будешь и дальше кричать на меня, я не напишу больше и слова!»

«Фактически я сижу молча»

Элеонора сидела на маленьком балкончике, укутанная в плед, и вдыхала свежий воздух утреннего города, на улицах которого царила благоговейная тишина. Её ладони, в которых девушка с силой сжимала телефон, вспотели. Она чувствовала усталость, но всё равно не могла спать.

«Где ты пропал???»

«Ладно, обещаю не кричать»

«Просто ответь мне»

«Я не знаю, как понял это!»

«Просто почувствовал»

«Думаю, когда влюбляешься в кого-то, это просто происходит»

«Никаких объяснений, никаких причин, одни лишь чувства, что меняют жизнь»

«Во мне будто что-то переменилось, когда я встретил её»

«Просто всё вдруг стало иметь значение»

Она молчала некоторое время, обдумывая смысл прочитанного. Элеонора не находила места после того злосчастного поцелуя, и благо тому, что Эдоардо больше не давал о себе знать. Она ждала от него ряд сообщений, что заставят ненавидеть его ещё больше, но он давал ей немного личного пространства. И всё, что делало его лучше, было только хуже.

Элеоноре не нравилось, как поцелуй растворил в себе ненависть, предрассудки и злобу. Противоречивость была не совместима с серьезностью, которой девушке стоило придерживаться, чтобы поддерживать в черно-белой жизни баланс. Она привыкла жить только так, не принимая радужное разнообразие за норму. Почему теперь с этим стало так сложно мириться?

«Неужели ты влюбилась?»

«Разве в это так сложно поверить?»

«Нет. Странным мне показалось, что ты не любила раньше»

«Думал, у девчонок с этим проще»

«Разве ты не любил до того, как встретил ту девушку?»

«Теперь убежден, что нет»

Вдруг девушка задалась вопросом, почему написала именно Сильвестру. Ни Эве, ни Сане, ни Федерике, ни Сильвии (что могло быть, наверное, взрывоопасно). Друзья на то и оставались друзьями, чтобы поддерживать от безумства, охватившего разум в пять утра. Или могла разбудить Филлипо, который непременно разозлился бы на неё, но, в конце концов, выслушал бы, помог. Но ей даже в голову не пришло обратиться ко всем ним. Незнакомец был ей ближе всех. Их разделяла неизвестность друг перед другом, но для Элеоноры это был сущий пустяк. Сильвестр значил для неё гораздо больше, чем должен был. И она находила в этом причину своего одиночества.

«Так как зовут этого счастливчика?»

«Я должен написать в уголовный розыск»

«Он украл твоё сердце первее меня»

«Я вообще не думал, что кто-то сможет опередить меня»

«Кажется, ты забываешься»

«Я не буду называть тебе имя того, в кого влюблена»

«К тому же я ещё до конца не уверена, что влюблена в него»

«Всё ещё слишком не ясно»

«Прости, мне всего лишь было интересно»

«К тому же, откуда я могу знать этого парня, если он где-то в Венеции»

«Он родом из Рима»

«Теперь-то ты меня точно заинтриговала»

«В любом случае мои связи не настолько велики, чтобы я знал здесь каждого, так что…»

«Эдоардо Инканти»

«Это его имя»

Её пальцы дрожали, когда она набирала его имя. Она сделала это опрометчиво, забыв о безопасности. Через минуту Элеонора будто бы опомнилась и стерла сообщение для обоих абонентов (хвала тому, кто придумал эту функцию), но вопреки этому он успел прочитать, так как не выпускал телефон из рук ни на секунду.

Элеонора замерла в ожидании, чтобы Сильвестр ответил что-либо. И больше всего, она надеялась на то, что тот не успел получить сообщения. Но он успокоил её иначе:

«Не слышал о таком»

========== 7. ==========

Элеоноре было непривычно долго выбирать одежду, в которой ей предстояло провести весь день, но она и сама не заметила, как потратила целых сорок минут, чтобы выбрать, в чем пойти на прогулку с Эвой. Девушка чувствовала приятное одушевление, и даже кофе никогда не давало ей столько энергии, хоть она и была его поклонницей. Элеонора покачивалась на пятках, пока стояла на месте, рассматривая собственное отражение уже в пятом свитере, а когда ходила, то невольно подпрыгивала, будто ей было не больше шести. Хотя и тогда девушка отличалась взрослой серьезностью, что шла в разнобой с детским восприятием мира Филлипо, что стабильно не изменялось с годами.

Она проснулась со странной легкостью, будто разговор с Сильвестром снял тяжелый камень сомнений её души. Голову не мучили лишние мысли о том, что было правильным, а что нет, что ей стоило чувствовать, а что пресекать, о чем волноваться сейчас, а что оставить на потом. Комок предрассудков не распутался сам по себе, но Элеонора перестала играться с ним, отбросив небрежно в сторону, сменив его на легкомыслие, полное тысячи «а почему бы и нет». Сдержанность чувственных порывов тоже утратила свою актуальность, оставшись в стороне с горделивой упрямостью.

Элеонора не чувствовала тяжести на сердце. В груди не жгло от противоречий, а голова не болела из страха. Было непривычно просто, и она даже не стала утруждать себя угрызениями совести о том, почему так было. Просто предложила Эве немного прогуляться, ведь живой теплый огонь внутри не позволял сидеть дома, хотя Элеонора могла найти себе занятие и здесь. Она почувствовала свежий поцелуй сладкой весны, отличавшейся ещё неким холодом. Только бы обманутой первым теплом не простудится.

– Эле, что сегодня на ужин? – в её комнату без разрешения ворвался Филлипо и сразу же упал за застеленную кровать. Она наконец-то определилась со свитером, когда решила надеть другие джинсы.

– Сегодня, готовишь ты.

– Что? – он приподнялся немного на локтях только, чтобы удостовериться, что она не шутила. – Господи, Элеонора, это потому, что в прошлый раз твоя паста слиплась? Прости, я не имел ничего плохого, когда сказал, что это, похоже, на комок котячьей шерсти.

– Меня это совершенно не обидело, – произнесла девушка, застегивая на талии широкий пояс.

– В чем тогда дело? – он стал внимательнее наблюдать за сестрой, пытаясь заметить в её поведение хоть один признак того, что случилось что-то странное. Филлипо искренне стал надеяться, что не произошло ничего плохого, иначе он чувствовал бы себя виноватым за неспособность помочь сестре, не дав ей не больше, не меньше, чем скупое сочувствие в подарок с неловким объятием.

– У меня сегодня выходной. От всего. Я не хочу ничего делать, – девушка снова стала перед зеркалом, чтобы запечатлеть свой финальный образ. Она и без того здорово опаздывала, но благо было тому, что этим недостатком страдала и Эва.

– Ладно, – протянул парень, выдохнув с неким облегчением. – Я приготовлю ужин сам, но если после этого ты окажешься на операционном столе, пеняй на себя, – он поднялся. Теперь этот тон был тем же непринужденным и избавленным серьезности, из-за чего Элеонора улыбнулась, вместо того, чтобы обжечь брата испепеляющим взглядом, полного усталого раздражения.

– Я планировала заказать пиццу, но если ты приготовишь ужин, я всё же рискну его попробовать. Запиши, пожалуйста, на видео процесс готовки. Ничего не хочу упустить, – набросив на плечи пальто и надев тяжелые ботинки, Элеонора забросила в рюкзак телефон и кошелек, готовая к выходу из дома.

– Ты жестокая! Всё время забываю сделать тест ДНК, потому что уверен, что ты не моя сестра.

– Даже, если и так, тебе от меня уже не избавиться.

Она послала ему воздушный поцелуй, и сомнение о том, что что-то произошло уже не могло его оставить. Филлипо снова упал на кровать, взволнованный тем была ли эта девушка его сестрой или Элеонора, действительно, светилась от счастья. Привыкший к угрюмости сестры, он уже не мог представить её другой. Постоянные упреки, закатывания глаз и некая материнская забота, если он в ней нуждался. Улыбка у неё всегда была усталая, а взгляд мягкий, невзирая на броню, которой девушка умело отгораживала себя от остального мира. Единственное, чего Филлипо не мог вспомнить, когда в последнее время видел сестру счастливой, и это если не пугало, то немало настораживало.

Прежде девушка была достаточно глупой, чтобы разыгрывать из себя сплошную наивность. Элеонора жуть, как переигрывала, а потому и не заметила, как эта жуткая черта стала ей свойственна. Она стала сладко-ванильной девочкой, которой пальца в рот не клади, только бы с кем-то пофлиртовать. Было несколько несчастных, попавшихся на этот крючок. Элеонора жонглировала их сердцами, игнорируя отголоски совести, что вторила девушке остановится, пока всё не обернулось против неё самой. Голос совести был созвучным с голосом Филлипо, а потому игнорировался упрямым – «у меня всё под контролем».

И всё могло быть под контролем, если бы одно разбитое сердце, своим осколком не ранило бы её. Один из парней решил во что бы то ни стало влюбить в себя Элеонору. Помыслы его были исключительно корыстливы и злые, хотя с ней он умел притворяться другим. Он заставил Элеонору верить, будто искренне любил её, а затем во имя любви заставлял её бросать ему под ноги свою гордость. Едва ли не каждый разговор он начинал с фразы «если ты меня любишь…», и она в доказательство искренности своих наивных чувств доказывала. Сперва всё начиналось с казалось бы невинного «напиши за меня реферат» или «сделай вместо меня проект», а закончилось тем, что он заставил заняться с ним любовью, невзирая на то, что ей этой близости вовсе не хотелось. С него началось её разрушение, но если бы только на нем оно и заканчивалось.

Это было худшее время её жизни. У Элеоноры не было подруг, что могли бы утешить её глупыми уверениями, будто скоро всё забудется, или хотя бы отвлечь походами по магазинах или за мороженым. Не было матери, что успокоила бы обычным поглаживанием по голове и приговариванием, что всё будет в порядке. У неё был один лишь Филлипо, и тот едва знал, как справиться с её горем, а потому оставался в стороне, пытаясь нарочно не нарушать больной темы. Он просто вел себя так, будто ничего не случилось, в надежде, что в один день Элеонора почувствует себя лучше.

Этого так и не случилось. Она стала терпимей к собственной ошибке и перестала винить во всем себя, но глаза на долгое время сохранили эту отстраненность, что питалась душой девушки короткий промежуток времени её свободного падения. Элеонора закалила характер, отбросив в сторону даже малейшее проявление доверия к кому-либо ещё, кроме самой себя. Она перестала быть чувственной, любое проявление нежностей стало ей чуждо. Лишь из привычки девушка продолжала заботиться о брате с грустным осознанием того, что кроме неё этого больше никто не сделает. Филлипо тоже заботился об Элеоноре, но по-своему. Он не умел делать этого, как она, но всё же сестра никогда не была ему безразлична.

И пока Филлипо недоумевал от того, что соблазнило его сестру на возврат к любовному безрассудству, она не испытывала себя подобными мыслями, легким, почти что невесомым шагом направляясь на встречу с Эвой.

Условились встретиться возле книжного. Эва хотела купить отцу на день рождения подарок и решила, что книга стала бы идеальным. Полагаясь на читательский вкус подруги, Эва была уверена в том, что покупка окажется удачной.

– Со мной впервые случается, что опаздываю не я, – Эва встретила её нежным объятием. – Не знала, что ты умеешь это делать.

– Тебе стояло бы уже убедится в том, что от меня можно ожидать чего-угодно.

– Ты в хорошем настроении. Как прошла прогулка с Алексом? – Эва взяла подругу под руку, когда они вошли внутрь книжной лавки. Элеонора уже и позабыла о его существовании, а потому улыбка её немного поблекла, когда девушка осознала, что после того вечера не слышала от парня и слова. Она не знала уехал ли он или просто решил оборвать все связи. И девушка не вспоминала о парне до того самого момента, пока Эва не спросила о нем.

Только с этим воспоминанием всплыло и другое. К её щекам прилила кровь, выдавая внутренний трепет, что окрылял с самого утра, ослепляя ярче солнца. Она чувствовала прикосновение его губ всё время с тех пор, но всё это оставалось фикцией до тех пор, как ей не приходилось вспоминать о том, что всё это было реальным.

– Он больше не звонил мне, – без тени сожаления произнесла Элеонора, поправив шелковистые волосы, что в этот день были несколько волнистыми.