Текст книги "Ночные тени (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Принц, его принц, был счастлив. Пусть только сейчас, пусть ненадолго, но счастлив. И от этого Солдату было больно и сладко.

Надо было бы скользнуть по теням, узнать у домовых духов и призраков побольше об этом Джозефе, но Солдат не мог оторваться от принца ни на миг.

Он вдыхал его запах, слушал его дыхание и молился неведомо кому о том, чтобы как можно дольше не приходило утро.

***

Джек с каждым днём всё больше увязал в новом романе, растворялся в любовнике настолько сильно, что порой не замечал, как быстро проносится время. Они могли часами разговаривать ни о чём, кататься верхом, делиться прочитанным, просто сидеть на террасе, наслаждаясь обществом друг друга, молчать и ни о чём не думать. С Джозефом Джек, казалось, забывал обо всех передрягах и неудачах, сваливающихся с завидной регулярностью на его голову, будто они обходили его стороной, обтекали, как вода скалу.

Но отношение в королевской семье к младшему принцу и не думало меняться.

Роза всё так же игнорировала его, будто и не было у неё сына, Сайлас подкидывал совершенно невыполнимые задачи, но пока рядом был баронет, всё становилось легче и понятнее.

Но как бы хорошо ни было рядом с Джозефом, всё равно что-то было не так, угнетало, будто бы тянуло из Джека силы. Будто бы Джозеф был не тем, к кому стремилось измученное одиночеством сердце, с кем хотелось вот так просиживать вечера на террасе, попивая сладкий чай, слушая, как затихает сад, погружаясь в ночную дрёму.

Джек гнал от себя эти мысли, не понимая, что с ним творится, считая, что, видимо, совсем зажрался, раз ищет в почти идеальном баронете какие-то недостатки, причины оттолкнуть его. Но для чего? Чтобы остаться в одиночестве? Вновь просиживать вечерами у себя в опочивальне, читая книги Солдату? Нет, Джеку нравилось ему читать, но Солдат – игрушка, пусть и снится, и в этих снах он такой настоящий, тёплый, надёжный, правильный, что Джеку иной раз просыпаться было больно, открывать глаза и находить на подушке не живого человека, а его миниатюрную копию. А Джозеф живой.

Потерев лоб, Джек постарался отогнать невесёлые мысли, поднялся, укрыв Солдата одеялом, и ушёл, впервые решившись ночевать в поместье баронета.

***

Солдат долго крался в поместье Лейсилов по теням. Было полнолуние, и теней хватало.

Он вошел в опочивальню и спрятался в тени балдахина. Баронет уже спал, причмокивая во сне пухлыми зацелованными губами, а принц лежал, закинув руки за голову, и смотрел в темноту.

Солдат знал, что принц не увидит его в тенях. Джек же не был ни ведьмой, ни черным котом. Он читал сытое довольство в чертах принца, но не видел на его лице счастья.

Солдат задержался до рассвета, но с первыми лучами солнца его дернуло обратно, и он встал бессловесной игрушкой на прикроватном столике пустой спальни принца, не уверенный, что для него осталось хоть какое-то место в его сердце.

***

Джек хмуро скинул с колена ладонь слишком навязчивого Лейсила, перелистывая подписанные и принятые решения.

– Что такое, сладкий мой? – спросил баронет, заставив принца поморщиться.

Не терпел он таких вот вульгарных прозвищ. По мнению Джека, они годились разве что для постели, но никак ни для заседания совета. Пусть и мероприятие это было скорее для отвода глаз, бароны, как и другие представители высшего сословия, не имели права слова, всё и всегда решал король, но вот такие вот сборища стали постоянным ежемесячным представлением для черни, чтобы они верили в справедливость короля. Однако соблюдение приличий никто не отменял.

Ладонь вновь упрямо поползла по бедру.

Джека отчаянно бесили попытки Джозефа так навязчиво демонстрировать их отношения на публике. Раньше он как-то не замечал за баронетом такой тяги выделиться, блеснуть статусом официального фаворита его высочества принца Джонатана Бенджамина, прежде не радовавшего светскую общественность романами, но, видимо, ошибся и на этот раз.

Джозеф был хорошим человеком, одухотворённым, гордым, готовым на войну с системой ради высшего блага. Вот только он не считал нужным интересоваться у остальных, нужно ли им такое благо.

– Я хочу просить у твоего отца благословения, – сказал он, провожая Джека до его апартаментов, обнял, притиснув к стене прямо в пустом коридоре.

– Для чего?

– Чтобы сделать тебя полностью моим, и они больше не смели на тебя так смотреть, – Джозеф поцеловал Джека на прощанье и ушёл, весело насвистывая, провожаемый в спину тяжёлым задумчивым взглядом.

Уже сидя на постели, принц привычно, когда ему надо было крепко подумать и разобраться в чём-то очень важном, гладил Солдата.

– Вот как думаешь, мне стоит принять его предложение? Ты, скорее всего, скажешь «нет», но разве стоит упускать такую возможность? – Джек задумчиво коснулся сжатого железного кулака. – Он хороший, правда хороший. Ты просто его не знаешь, я бы хотел вас познакомить, он бы тебе понравился. Знаю-знаю, ты хочешь меня уберечь, – он вздохнул, укрыл Солдата, устраиваясь рядом. – Доброй ночи, и не злись на меня, пожалуйста.

***

Солдат держал Джека в объятиях и чувствовал, как из глаз сами собой катятся слезы. Как будто он мог злиться на своего принца. Как будто он желал ему чего-то, кроме счастья.

В баронете Лейсиле не было черноты, не было гнили. Он действительно был хорошим человеком. С ним его принц действительно мог стать счастливым.

Но Солдату было горько, как никогда в жизни. Так горько ему не было, даже еще когда он был живым. Даже когда старый заморский колдун наживую отнимал ему левую руку по плечо и начаровывал вместо нее железную.

– Джек, – сквозь маску слова звучали глухо. – Я так люблю тебя.

***

Наутро Джек проснулся совершенно разбитым, больным, несмотря на то, что ему снова снился его верный Солдат, добрый вестник, приносящий только хорошие сновидения, снова держал его в своих объятиях, что-то говорил, но Джек всем нутром ощущал горечь и боль, сквозившие в каждом прикосновении, и совершенно не знал, что он мог бы сделать.

Всё утро прошло, как в тумане. Джек спустился на кухню, больше поковырялся в тарелке, размазывая кашу по краям, чем поел. Тягостные мысли не отпускали, казалось, что он совершает непростительную ошибку, идёт совершенно не той дорогой и никак не мог понять, что же не так. Вроде он этого и хотел – быть нужным, любимым и любить самому.

Вот только с «любить» были большие сложности.

Нет, Джозеф был идеальным для супруга, человека, с которым Джек может пройти весь отмеренный ему жизненный путь, стабильным, но с ним было скучно и как-то неправильно. Джек то и дело оглядывался, будто выискивал кого-то другого, сам не понимая, почему.

Провозившись весь день, составляя графики осеннего военного парада и смотра войск, Джек глянул в окно. Он не знал, ходил ли Джозеф к Сайласу, не знал, что на всё это ответит отец. Он, конечно, давно мечтал выпихнуть сына из дворца, убрать его с глаз, но на выгодных для себя и королевства условиях. Лейсилы не были так уж богаты или родовиты. Небольшой замок на северной границе, деревенька с сотню душ да охотничьи угодья, где только зайцы и водятся. Неплохое место для ссылки неугодного сына.

Джозеф возник на пороге кабинета, когда Джек уже закончил с основными делами и сидел на подоконнике, допивая вторую бутылку вина, раздумывая, стоит ли остаться здесь или пойти к себе. Но первый вариант побеждал. Джеку было отчего-то очень стыдно показываться на глаза Солдату, весь день простоявшему на прикроватном столике.

– Вот ты где, котёнок, – разулыбался баронет, распахнув объятия.

– Я же просил… – скривился Джек, но поднялся, подошёл, прижавшись лишь на мгновение, чтобы понять – не то: не то тепло, совершенно другой запах, ощущения – всё было совершенно другим.

– Помню-помню, солнышко, но мы же наедине. Кто нас тут услышит? Да и пусть слушают, о своём счастье кричать полагается, чтобы все знали!

Вот опять. Джек отстранился, заглядывая баронету в глаза. Он опять сказал это, опять упомянул «всех», но кто «все» должны знать? Разве это не только их дело?

– Я так по тебе соскучился, – влажные губы ткнулись в подбородок принца. – Ты в последнее время так занят парадом. Совсем не уделяешь мне внимания, отказываешься ехать ко мне. Тебе не понравилось? Неужто всё было так плохо?

– Нет, хорошо, всё прекрасно, – принц допил вино прямо из бутылки, вымучено улыбнулся. – Устаю очень. Нет желания ещё и на лошадь садиться.

– Так может, к тебе? – подмигнул Джозеф. – Мы всё равно почти что супруги, никто и слова не скажет о твоей чести.

Джек закатил глаза, но тут же воспрял духом. Он ведь и правда хотел привести жениха к себе, чтобы познакомить с самым важным существом в своей жизни, с Солдатом, представить их наконец друг другу.

В апартаментах принца было тихо и сумрачно. Солдат одиноко стоял на столике.

У Джека сердце сжалось. Он каждый раз заставлял себя уходить, не брать игрушку с собой.

– И кому ты хотел меня представить? – насмешливо спросил баронет, оглядывая совершенно пустую спальню.

Джек взял в руки Солдата, привычно провёл пальцами по плечам, по спине, здороваясь без слов, протянул Джозефу.

– Игрушка? – тот покрутил Солдата в руках. – Ты хотел меня познакомить с игрушкой? Боже, Джек, это конечно безумно мило, но сколько тебе лет? Только не говори, что ты ещё и спишь с ним? – Джек отвёл глаза, чувствуя горечь на губах. – Серьёзно? – Джозеф швырнул Солдата в кресло, обнял, дёрнувшегося следом принца на себя, прижал к груди. – Теперь я буду с тобой спать, понял?

Сердце Джека рыдало, разрываясь на части. Он лежал на спине, раскинув руки и безмолвно ронял слёзы, глядя в темноту, туда, где стояло кресло, в котором лежал единственный, кто, хоть и был неживым и безмолвным, всегда его понимал.

– Что ты сегодня такой деревянный? – нависнув над Джеком, спросил Джозеф. – Ты обиделся из-за этой куклы? Мне попросить у него прощения или взять к нам в постель?

Джек не дал ему подняться, оплёл руками, ногами, прижал к себе, задыхаясь от боли, прошивающей грудь, умирая от каждого прикосновения. Горло рвало из последних сил сдерживаемым рыданием, глаза пекло. Джек не мог смотреть на любовника, не мог к нему прикасаться, то и дело отдёргивая руки, выворачивая шею, ища глазами невидимое в темноте кресло.

– Не могу я так, – Джозеф откатился в сторону. – Что тебе не так? Всё же хорошо было, или ты так сильно не хочешь становиться моим супругом?

– Не хочу, – честно признался Джек.

Закрыв лицо ладонями, он слушал, как Джозеф сдавлено матерится, собирая вещи, как хлопает дверью.

– Снова мы с тобой одни, – усмехнулся Джек, слепо глядя в потолок.

Он нисколько не сожалел о том, что отказался от любовника, что не связал свою жизнь с ним, даже наоборот, на сердце стало легко. Ведь правда, что может быть правильнее принца и его Солдата?

***

– Я так тебе благодарен, – сказал Солдат, обнимая спящего Джека. – Мой принц, нет таких слов, чтобы это высказать.

Он гладил принца по волосам, по плечам, по груди. Прижав ладонь к ребрам, ловил ею ровный, спокойный стук сердца.

– Как бы я хотел встать перед тобой при свете дня, мой принц. Как бы я хотел быть с тобой без маски.

Принц сонно вздохнул и прижался к Солдату теснее.

– Я люблю тебя, – сказал Солдат за миг до того, как встало солнце.

***

Вновь стало проще просыпаться, не ныло сердце, не тянуло, выматывая душу. Вроде бы Джек должен был сожалеть, мучиться, передумав впоследствии, вернуться к Джозефу и просить простить его, дурака, за глупые мысли, дурное влюбчивое сердце, привычку искать подвох в любом действии. Но ничего этого не было.

Потянувшись, Джек откинулся на спинку стула, глянул на стопку ещё не прочитанных писем.

А может, и правда связать свою судьбу с кем-нибудь по расчёту, чтобы не зависеть, не искать причины полюбить, притереться, заплатить денег за подпись в регистрационном списке, отстоять положенную службу в храме и разъехаться в разные стороны? Сделав себе заметку подумать об этом поподробнее, Джек вернулся к делам. Он видел Джозефа рано утром, отметив, как плохо тот выглядит, но так и не решился подойти. Если рвать, то разом, без глупых сожалений и попыток оправдаться. Пусть лучше баронет считает его мерзавцем, чем тешит себя беспочвенными надеждами.

– Ваше высочество, – поскребся в дверь секретарь Джека. – Вас просит к себе Его величество король.

Отец редко звал к себе Джека, предпочитая общаться письмами или передавая указания через доверенных лиц, будто они не жили в одном дворце, а находились как минимум на разных концах королевства.

– Вы меня вызывали, отец?

Джек вытянулся по стойке смирно.

– Слышал, ты связать свою судьбу с этим пройдохой Лейсилом решил? – Сайлас улыбнулся. – Что же, одобряю. Как раз порядок на границах наведёшь, гарнизонную крепость подлатаешь. Я тебе даже приданое отпишу, чтобы молодые ни в чём не нуждались.

– Откуда у вас такие сведения, отец? – изумился Джек.

– Так мальчишка этот, Джозеф вроде как, самолично ко мне на поклон утром пришёл, – король потёр ладони. – Вот и решил поздравить тебя лично и попросить не затягивать.

– Это ошибка, отец. Баронет Джозеф Лейсил не так понял меня и решил принять желаемое за действительное. Эта свадьба невозможна. Я не люблю его.

– Да причём здесь любовь? – вскинул брови Сайлас. – Короли не связывают себя узами брака по любви, мы прежде всего думаем о благе страны.

– Но я не король, – возразил Джек.

– Значит, нет?

– Нет, ваше величество, я не выйду замуж за баронета Лейсила, – твёрдо ответил принц, вздернув подбородок.

– Что же, – Сайлас хрустнул пальцами, глянул на Джека зло. – Значит, я найду тебе такого супруга, сынок, от которого ты, сколько ни упирайся, ни сучи ножками, отказаться не сможешь. А пока свободен! И чтобы глаза мои тебя не видели!

Сказать, что Джек злился – это значит промолчать. Он был в ярости. Сметя со своего стола все документы, замер, облокотившись на столешницу, перевёл дыхание, кое-как собираясь с мыслями. Значит, вот оно как. Джозеф не получил своего по-хорошему и решил попробовать поиграть в кошки-мышки. Не страшно, Джек и не таких обламывал.

Усмехнувшись стоящему на подоконнике Солдату, Джек подхватил две шпаги и вышел. Терпеть он не мог, когда кто-то пытался дергать за ниточки, пытаясь заставить Джека сделать что-то против его воли. И если с отцом спорить было мало того что бесполезно, так ещё и опасно, то баронету Лейсилу он это спускать не намерен.

Искать бывшего любовника долго не пришлось, он расхаживал по оранжерее, подхватив под острый локоток королеву и что-то одухотворённо вещал.

– Вот вы где, баронет, – оскалился Джек, сжав в ладони ножны.

– Ах, дорогой! Я так рада, что вы с этим милым мальчиком решили связать себя обетами верности. Это сейчас такая редкость! – Роза взмахнула веером.

– Простите, Ваше величество, – Джозеф склонился в поклоне, прижавшись губами к обтянутым перчаткой пальцам королевы. – Похоже, Его высочество немного не в духе.

– Защищайся, – рыкнул Джек, перебросив ему шпагу.

Принц не знал, как у бывшего любовника обстоит дело с фехтованием, да и было ему всё равно. В груди горела обида, едкое чувство униженного достоинства. Как вообще посмел какой-то баронет распоряжаться жизнью и желаниями хоть и опального, но принца по крови?

Джек встал в стойку, краем глаза заметив, как побледнела королева, прижав ладошки к губам.

Бой не был долгим. Если Джозеф и держал шпагу в руках, то, скорее всего, очень давно. Джек тремя выпадами выбил оружие из рук незадачливого ухажера, придавил того спиной к раскидистой вишне, приставив кончик лезвия к судорожно дёрнувшемуся кадыку.

– Уезжайте, баронет, из столицы и не смейте показываться мне на глаза.

Взмахом шпаги Джек чирканул по горлу Джозефа, оставляя тонкую сочащаюся кровью царапину, поднял ножны, убрал шпагу и, раскланявшись перед матерью, удалился к себе, забрав из кабинета Солдата.

Допив уже третью бутылку той самой брусничной настойки, он с горечью глянул на Солдата, прижал игрушку к себе, похвалившись на подушки.

– Не везёт мне на мужиков. Вот если бы ты был живым, я бы в тебя влюбился.

***

Солдат обнимал принца, целовал тонкие веки, складочку между бровями, но не решался коснуться губами пахнущих брусникой губ.

Если бы он был живым! Если бы принц знал, что он живой! Если бы хотя бы догадывался!

Но Джек не просыпался по ночам, словно бы близость Солдата была сама по себе сонными чарами. И Солдат не мог ему сказать ничего, что осталось бы с принцем утром, после пробуждения.

Поэтому он просто обнимал его и целовал расслабленное лицо, забросив маску куда-то за изголовье кровати, и радовался, что настала осень и дни стали короче, а ночи – длиннее.

Как же Солдат хотел быть с принцем при свете дня! Даже больше, чем снова стать живым и настоящим!

– Мой принц, – сказал он, едва касаясь губами уха, – полюби меня. Я пробужусь для тебя и буду только с тобой. Твоей поддержкой и опорой, первой и последней линией обороны. Я готов быть для тебя всем. Я люблю тебя.

========== 4. ==========

Послов от князей севера ждали уже вторую неделю. Дворец лихорадило. Горничные и дворовые наводили чистоту: украшали и так нарядные залы, чтобы удивить суровых соседей, показать им весь блеск, всё великолепие маленького королевства, зажатого между величественными горами и океаном.

– Сын, – Сайлас сжал плечо Джека. – Надеюсь, обойдётся без сюрпризов с твоей стороны хоть на этот раз. Северяне – народ суровый и не терпят лени и праздности. Постарайся не уронить честь королевства и лучше помалкивай. Твой рот когда-нибудь станет причиной твоей погибели. На тебя плевать, я не хочу, чтобы ты с собой утащил в бездну и всех остальных.

Джек скрипнул зубами и промолчал. Ему много что было сказать отцу, но злость – не самый хороший советчик, да и тяжелые двери тронного зала распахнулись, пропуская гостей.

Герольд долго надрывал горло, представляя прибывших, перечисляя все титулы и достижения. Джек старательно делал вид, что ему интересно, и пытался так уж откровенно не зевать.

Окинув взглядом гостей, принц чуть не подался назад. Таких голодных хищных глаз он не встречал никогда в жизни. Если Джек правильно запомнил, младший княжич Мстислав Заречный смотрел прямо, остро, пробираясь в самую глубину нутра, выворачивая все мысли, мечты и чаяния принца на всеобщее обозрение. Будто бы он знал, чем живёт Джек, знал – и мог дать намного больше.

Во время торжественного вечера в честь гостей Джек старался держаться подальше от хмурых, сбившихся в одном углу северян, чтобы ни при каком условии не столкнуться с Мстиславом. Такого просто так не сдвинешь, он не изнеженный графский сыночек, впадающий в истерику от капель вина на дорогом камзоле.

Прислонившись спиной к колонне, Джек медленно тянул розовое вино, надеясь, что через некоторое время гости совсем разойдутся, оттают, начнут тискать жеманно хихикающих дам, и ему удастся улизнуть незамеченным.

– Его высочество вышел на охоту или сам боится быть пойманным в силки? – Джек едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть в стороны, не выхватить тонкий стилет, удачно скрытый удобным кроем парадного мундира.

– Его высочеству нет дела до игр северян, – в тон Мстиславу ответил Джек, не изменив ни позы, ни скучающего выражения лица.

– Вы хотели сказать – северных варваров? – хмыкнул княжич, встав плечом к плечу.

– Я сказал ровно то, что и хотел, – отозвался Джек, со вздохом осушив бокал.

Мстислав окинул его странным нечитаемым взглядом и удалился, чтобы вернуться с двумя бокалами того же самого вина, что пил принц.

– Редко кто решается озвучивать свои мысли, если это может повредить политике, – сказал княжич, протягивая Джеку бокал на тонкой ножке.

– Значит, вы и ваш брат сумасбродны и недальновидны, раз ваше мнение зависит от болтовни пьяного принца.

Джек допил вино, попрощался с задумавшимся гостем, раскланялся с послами и князем и ушёл к себе.

***

Принц спал беспокойно. Он метался во сне, произносил какие-то невнятные слова и успокоился, только когда Солдат обнял его.

– Что я могу сделать для тебя, мой принц? Как защитить? – спрашивал он, но не получал ответа.

Принц только жался к нему, притягивал к себе и прятал лицо на груди, обтянутой выделанной кожей.

Этой ночью Солдат не решился проверить дворец и навестить северных гостей, хотя и знал о них, и догадывался, что это из-за северян сон принца столь тревожен. Солдат не мог оставить своего принца одного. Не смел.

– Что бы ни случилось, мой принц, – шептал он, – я буду с тобой. Я никогда тебя не оставлю.

***

Северянин, казалось, преследовал Джека. Куда бы принц ни отправлялся, с кем бы ни разговаривал, там же оказывался и Мстислав. Чаще всего он вежливо здоровался, задавал совершенно бестолковые вопросы о погоде, настроении принца и раскланивался, заметив, если пришёлся не ко двору, но Джек всё равно продолжал ощущать на себе пристальный взгляд внимательных синих глаз.

Мстислав не делал ничего, чтобы доставить неудобства, лишь следовал неслышно, старался наблюдать из тени.

Джек бесился, огрызаясь на любое предложение пообщаться, познакомиться поближе, и банально сбегал. Не привыкший к такому пристальному вниманию принц оторопел, когда однажды утром Клара внесла к нему в опочивальню стопку каких-то мехов.

– Что это? – удивленно спросил он, привставая с постели.

– Дары, – улыбнулась горничная, сгрузив всё в ближайшее кресло.

– От Мстислава?

– А от кого же ещё, Ваше высочество. Вы только посмотрите, красотища какая.

Клара накинула на плечи яркую лисью шкурку, провела ладонью по рыжему меху и закружилась, явно красуясь.

Джек поджал губы. Не нравилось ему происходящее, не готов он был отбиваться от нового ухажёра, да еще после баронета Лейсила и его семейки, решившей, что Джозеф обидел принца и, если извиниться всем многочисленным семейством, то нерадивого родственничка простят и примут обратно, а там, глядишь, и до свадебки будет не далеко. Джек с месяц отбивался от надоедливых Лейсилов, исчерпав весь свой запас вежливых отказов, прямым текстом послав главу семейства, популярно объяснив, за что его сыночек оказался в немилости. А теперь вон и княжича чем-то зацепил.

– Отправь обратно, – повелел Джек, поднимаясь. Потянулся, вытащил из-под одеяла Солдата и поставил его на столике.

– Так какой скандал же будет! – всплеснула руками Клара. – Нельзя же так, Ваше высочество. Совсем вы одичали здесь, в одиночестве сидя. Может, присмотрелись бы к северянину, глядишь и укатили бы к зиме подальше от папеньки.

– Тебя спросить забыл, – огрызнулся Джек, остановившись напротив кресла, поднял песцовую шкурку, погладил, удивляясь мягкости, и не стал возвращать подарок, отдав Кларе ту самую лису, что горничная всё никак не могла отложить в сторону.

Мстислав, явно ободрённый, ринулся в атаку. Теперь Джек мог побыть наедине с самим собой только в собственных апартаментах или же в рабочем кабинете. В остальных других местах княжич будто по волшебству оказывался рядом, брал за руку и не отходил ни на шаг, прожигая взглядом дыру в любом, кто отваживался приблизиться к их паре.

– Что вам от меня нужно? – не выдержал Джек такой старательной осады.

– Заслуженная по праву добыча, – ответил Мстислав, прижавшись губами к ладони Джека.

– И на кого же вы охотитесь, княжич? – буркнул принц, старательно вытирая руку, под насмешливым взглядом синих глаз.

– На самого редкого ясноглазого кота, который не утерял ни зубов, ни хватки, живя в золотой клетке.

А вечером Джеку принесли шкатулку с парными свадебными браслетами.

– С ума сойти, – Джек откинул шкатулку в угол постели. – Нет, ты веришь в это? Он на меня охотится! Как же я устал от всех них, – принц упал на подушки, притянул к себе Солдата, ласково коснулся губами нарисованной маски. – Как же я хочу остаться только с тобой. Пусть во сне, мне всё равно. Забери меня отсюда, сделай куклой, как угодно. Я так люблю тебя…

Вздохнув, Джек привычным движением устроил Солдата на подушке рядом, заботливо укрыл одеялом и закрыл глаза, проваливаясь в долгожданный сон.

***

– Мой принц, – Солдат обнял его, устроил лохматую голову на груди. – Я тоже люблю тебя.

Маска валялась далеко на полу, и Солдат впервые за много-много лет дышал свободно. Теперь он не боялся рассвета.

Джек завозился, устраиваясь поудобнее, обнял тёплое тело, притерся щекой и открыл глаза, стараясь проморгаться, замер на мгновение. В его постели кто-то был.

Рванувшись из объятий, Джек вылетел из постели, подскочил к вороху своей одежды, выхватывая стилет, слепо щурясь в темноте, начал отступать к двери.

– Мой принц, – Солдат плавно поднялся, взмахом руки заставляя зажечься свечи. – Я никогда не причиню тебе никакого вреда, клянусь.

Стилет со звоном выпал из ослабевшей ладони.

Джек смотрел на своего верного Солдата и никак не мог поверить в реальность происходящего.

– Я сплю? – хрипло прошептал он, медленно приблизился, заглянул в глаза, которые он узнал бы из тысячи, несмотря на то, что видел их лишь нарисованными на кукольном лице. Коснулся ладонью щеки, проследил линию челюсти. – Какой хороший сон. Надеюсь, я смогу его запомнить.

– Ты не спишь, – Солдат легко опустил ладони ему на плечи. – Я здесь, с тобой. Ты снял с меня заклятие, и теперь я буду с тобой, пока ты меня не прогонишь, мой принц. Я тоже люблю тебя.

Ноги Джека подогнулись, он что было сил схватился за странный мундир своего Солдата, чтобы не устоять, не осесть на пол.

– Как так? Ты же… просто игрушка?

У него в голове никак не могло уложиться происходящее. Метнувшись к постели, Джек откинул одеяло и развернулся, не найдя ничего и никого на подушке.

– Ты живой. Господи боже, ты живой.

Джек не чувствовал, как дрожат его губы, а по щекам катятся крупные градины слёз, не замечал, с какой силой стиснул край одеяла, во все глаза разглядывая стоящего перед ним мужчину, впервые видя его лицо, не скрытое чёрной маской.

– Я был под заклятьем все эти годы, – сказал Солдат. – Когда-то давно я оказался во власти колдуна… его звали Арним Зола, он жил за океаном. Я служил ему, а он, – Солдат протянул вперед металлическую руку, – сделал это. Однажды он послал меня убить твоего прадеда, Абадона. Но тот оказался сильнее и заклял меня, так что я мог пробуждаться, только если ты позовешь меня на помощь. Утром я снова становился игрушкой. Но ты полюбил меня, и твоя любовь сняла заклятье. – Солдат помолчал, глядя на принца. – Далеко на западе тебя ждет твое наследство – замок твоего прадеда. Я знаю, как туда войти. Сейчас замок скрыт, но он твой, мой принц.

Джек забрался на постель, подтянул ноги к груди.

– Так это всё ты? – спросил он, сам уже зная ответ.

В голове было тесно от мыслей. Джека не особо волновал замок Абадона, разве как возможность сбежать от отца и его вечных попыток продать сына подороже. Джек не удивился бы, если бы узнал, что давно на словах повенчан с Мстиславом и дело осталось за формальностью – согласием самого Джека, которое, впрочем, никого особо и не волновало.

– Отведёшь ты меня в замок, и?.. Что дальше?

– Дальше все будет только так, как ты захочешь и решишь, мой принц. Я уничтожу всех, кто тебе мешает, если ты этого пожелаешь, – Солдат присел на край кровати и взял руку принца в свои. – Никто не имеет права указывать тебе, как жить. – Он помолчал и добавил: – И я не имею. Я сделаю все, что ты прикажешь.

Джек вздохнул, погладив большим пальцем живую ладонь Солдата.

– Зовут-то тебя как, благодетель? И чего сам ты хочешь для себя?

Солдат задумался.

– Когда-то, очень давно, меня звали Баки, – сказал он. – Но уже десятилетия никто не звал меня этим именем. Чего я хочу? Быть рядом с тобой. Быть тебе опорой, поддержкой и защитой. Любить тебя и оберегать, мой принц.

– Баки, – повторил Джек, улыбнулся.

Он не совсем ещё понимал, что происходит. Рядом с ним на его постели сидел самый желанный человек на свете – именно живой человек, а не искусно сработанная неведомым мастером игрушка – говорил, что любит и сделает все, чтобы Джеку было хорошо.

Джек потряс головой, ущипнул сам себя за бедро, желая и одновременно боясь проснуться.

– Не сон, – прошептал он, глядя как наливается краснотой кожа. – Господи, не сон!

Он подскочил на месте, замер, глянув на Баки, и прижался к его груди, повалив поверх одеял, счастливо смеясь, целуя, куда мог дотянуться.

Шкатулка со свадебными браслетами княжича Мстислава, скатившись с постели, упала на пол.

Они любили друг друга всю долгую осеннюю ночь, а под утро, когда свечи почти догорели, Баки, баюкая на своей обнаженной груди голову принца, спросил:

– Ты хочешь поехать в замок своего прадеда? Вступить в права наследования? Над теми землями король Сайлас не властен. Над тобой больше не будет хозяина. Никто не сможет приказать тебе.

– А ты? – Джек приподнялся, опираясь ладонями на грудь Баки, заглянул в глаза. – Ты будешь со мной, мой верный Солдат?

– Я всегда буду с тобой, – твердо пообещал Баки. – Пока ты не прогонишь меня. Но даже если прогонишь, я буду оберегать тебя изо всех своих сил, мой принц.

– Даже не надейся так легко от меня отделаться, – счастливо выдохнул Джек, сворачиваясь клубком на груди Баки.

И пусть скоро должна прийти Клара с завтраком и свежими вещами, Мстислав вместе с Сайласом, скорее всего, ждут, что Джек выйдет на приём в браслетах. Самому Джеку было определенным образом наплевать. Вот оно – его счастье, обнимает, прижимая к груди, говорит о дурном, совершенно не меняясь в лице, а он и рад, принц Джонатан Бенджамин совершенно по-дурацки счастлив, как в тех ужасно слащавых книжках, которые так любит королева.

Сейчас они поднимутся, соберут всё необходимое в дорогу и уедут в рассвет, ни с кем не прощаясь, а потом Джек, может, сидя в объятиях своего Солдата, и сам напишет книжку о том, как принц полюбил игрушку, превозмог колдовство старого мага и жил дальше долго и счастливо с самым важным человеком на свете.

Только в этой книге не будет ни слова неправды.