Текст книги "Из ниоткуда в никуда. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Озеров Игорь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Не ожидал? – услышал он в трубке голос Даши. – Привет! Не отвлекаю?

– Действительно не ожидал, – искренне удивился Максим.

Ему опять стало немного стыдно из‑за своего раннего вчерашнего ухода. Максим был уверен, что Даша сейчас предложит встретиться еще раз, а ему этого совсем не хотелось и пришлось бы что‑нибудь придумывать.

Но девушка звонила не для этого.

– Помнишь, я вчера рассказывала про одного художника? – спросила она.

– Помню, конечно. Он не покормил твоего ребенка, – с облегчением ответил Максим.

– Так вот, он ко мне вчера заходил. Я ему рассказала про это убийство в Кратово, о котором ты мне рассказывал. Это, наверное, не очень правильно, но после твоего коньяка я что‑то разболталась.

– Ничего страшного. Про это уже полгорода знает.

– Он почему‑то вдруг стал сам не свой. И сразу ушел. А сегодня позвонил ни свет ни заря и уговорил меня, чтобы я попросила тебя найти время с ним встретиться.

«Только я ушел, она уже другого нашла», – подумал Максим.

Он полистал свой ежедневник и сказал:

– Я сегодня весь день на работе. Может зайти в любое время.

– Он будет у тебя через пятнадцать минут.

– Хорошо, –  произнес Максим и подумал, что, скорее всего, художник никуда вчера от неё и не уходил.

Приятель Дарьи выглядел так, как должен выглядеть  художник: длинные черные волосы расчесанные на прямой пробор, борода, длинная полосатая цветная кофта, выбеленные джинсы и рваные кеды.

– Илья, – представился он, протягивая руку. – Даша сказала, что найдете время со мной поговорить.

– Да, конечно. Присаживайтесь.

Они были почти ровесниками, но Максим сразу понял, что Дарья была права, когда назвала своего приятеля большим ребенком. Он и сейчас в кабинете смотрел по сторонам так же, как это бы делал десятилетний мальчишка, выискивая что‑нибудь интересное для себя. Казалось, он уже забыл, зачем пришел к Максиму.

– Дарья сказала, что у вас ко мне какое‑то дело, – вернул его в реальность Максим.

– Да, Максим Сергеевич, – художник мгновенно поменялся и стал серьезным. – Дело вот в чем. У нас, недалеко от котельной, где я работаю, на озере собирается одна компания. Играют в карты, выпивают. У нас с ними часто бывают конфликты...

– У кого у вас? – поинтересовался Максим.

– У нас? Ах да... – Илья растерялся, как будто уже забыл о чем говорил, – у меня с моими друзьями. Но это неважно. Так вот, вчера утром два парня из той компании принесли ко мне на работу две иконы, – он замолчал, рассматривая репродукцию картины Левитана на стене кабинета.

– А зачем они приносили иконы? – нетерпеливо спросил Максим.

– Я так и не понял. Спрашивали, сколько они могут стоить. Думаю, хотели продать.

– А почему к вам пришли?

– Наверное, потому что я художник. Я точно не понял. Но эти иконы я видел в доме той женщины, которую убили.

– Подожди, – Максим от неожиданности перешел на «ты». – Когда они к тебе приходили? Время помнишь?

– Я только на смену заступил. Значит в начале девятого.

«А убийство произошло накануне ночью, – прикинул Максим и задумался. – Неужели все так просто? Наверное, Саша вчера говорил именно про них. Только он упоминал мелкие кражи, а здесь убийство».

– Я, собственно, почему к вам пришел... Мне не очень хотелось, чтобы я где‑нибудь фигурировал. Понимаете, я художник. И очень не люблю все официальное. Я и в школе‑то проучился всего восемь классов...

– Спасибо, Илья, что рассказал. Сейчас мы все это оформлять не будем. Оставь свои координаты, я с тобой свяжусь. Там посмотрим, что можно сделать.

Когда художник дошел до двери кабинета, Максим задал еще один вопрос:

– А когда ты видел эти иконы у убитой?

– Я иногда заходил к ней, – доверительно улыбнулся Илья и пропел: – Листопад, листопад, если женщина просит...

Глава 8

В то самое время, когда Максим беседовал с художником, оперуполномоченный Саша Бочков ехал на встречу со своим приятелем.

Гера Гранкин, худощавый молодой человек с выпуклыми вечно недовольными глазками, работал младшим лаборантом в московском НИИ. На своей работе он появлялся редко – только в дни зарплаты. Чтобы иметь такие привилегии, Гера иногда делал хорошие подарки директору института. Точнее его дочери, которая числилась с ним в одном отделе.

Все свое свободное время Гера занимался спекуляцией или как ему больше нравилось говорить: фарцовкой.

Его родители почти непрерывно находились в заграничных командировках. Отец, талантливый инженер, участвовал в строительстве и запуске нескольких атомных электростанций по всему миру. А сына выгнали с третьего курса финансового института.

В Кратово у них была дача, доставшаяся еще от деда‑писателя.  Чтобы не слушать нравоучения отца, Гера больше времени проводил на даче, чем в московской квартире.

Последнее время он решил, что спекулировать импортными шмотками стало уже не престижно, и решил заняться антиквариатом: иконами и другой стариной. «Джинсы – это для рабочих и крестьян. Солидные люди интересуются солидными вещами, а хорошо заработать можно лишь на богатых».

Год назад Гера случайно познакомился с молодым местным опером Сашей Бочковым. И теперь рассчитывал, что тот поможет провернуть ему пару дел.

Еще издалека, подходя к месту встречи, Гера заметил, что Саша опять не додумался оставить свой милицейский УАЗик где‑нибудь в сторонке и прийти на встречу пешком. Он стоял у машины и болтал с другим милиционером, которому знать про Геру совсем не обязательно.

«А еще мент. Чему их там учат? Хотя некоторых, сколько не учи – не в коня корм».

– Привет, мой друг! – нацепив радостную улыбку, подойдя ближе, воскликнул Гера. – Отлично выглядите, товарищи милиционеры! – пожал им руки, достал из кармана пачку жвачки в виде сигарет с фильтром и протянул милиционеру‑водителю.

– Мы немного пойдем погуляем, а ты пожуй пока. Там ассорти: вишневая, клубничная, мятная...

– Спасибо. Гуляйте сколько хотите. Солдат спит – служба идет. А мне идет еще и зарплата.

Они пошли вниз в сторону озера по узкой, заросшей травой дороге с двух сторон которую поджимали высокие деревянные зеленые заборы. Некоторые участки были огорожены штакетником, и тогда за высокими соснами можно было увидеть типичные кратовские дачи с большими террасами с множеством стекол в больших и маленьких переплетах деревянных рам.

– Ты говорил об иконах. Я по телефону мало что понял, – сразу перешел к делу Саша, – Кто тебе их предложил?

– Местная шпана, – пренебрежительно ответил Гера.

– А иконы хорошие? Стоят они того, чтобы ими заниматься?

– Не хуже тех, что ты привез месяц назад.

– А я-то тебе зачем? Почему ты у них сам не взял?

– Мы же с тобой компаньоны и это твой район, – улыбнулся Гера. – Как я без тебя?

«Хочет, чтобы никто не связал его с этими иконами. Потому что не уверен в этих ребятах. Могут разболтать. А если получит из моих рук, то они как бы уже отмытые. Уверен, что в случае чего я его не выдам», – усмехнулся Саша.

– А когда они тебе их предложили?

– Когда я тебе звонил? Вчера? Вот вчера и предложили.

«А накануне кто-то залез к жене художника, не оттуда ли эти иконы?»

– Здесь в Кратово какую‑то женщину убили. Не слышал? – спросил он у Геры как бы между прочим.

– Кошмар какой!.. Нет, ничего не слышал. Я же мало с кем общаюсь.

«Интересно, действительно не знает или прикидывается...»

– Я переговорю с кем надо, узнаю кто продает и если что‑то смогу сделать, то сразу свяжусь с тобой, – пообещал Саша.

«Вот менту счастье привалило. Сейчас поедет к этим гопникам. Припугнет. Заберет иконы и мне продаст. Ну что же. Мне это от него и нужно. Главное, чтобы эти пацаны не догадались, что я навел».

– Саша, у меня большая просьба: ты меня не подставь. Эта шантрапа такая мстительная... Еще подпалят отцовскую дачу из‑за обиды.

– Конечно. Не волнуйся, – постучал ему по плечу Саша, – мы же компаньоны.

Глава 9

Найти тех ребят, которых Гера назвал «местной шпаной», было нетрудно. На высоком берегу озера стоял небольшой пивной ларек, чуть дальше по улице был единственный в этих краях продуктовый магазин, где торговали спиртным. Внизу на берегу расположилась лодочная станция.

Несколько перевернутых деревянных лодок лежали на берегу рядом с маленьким сарайчиком. Внутри него в одном углу стояли весла, а в другом – старая тахта. В тени под большими ивами, ветки которых опускались до самой воды, стоял грубо сколоченный стол с двумя лавками по бокам. За ним сидела компания молодых ребят. Они и были нужны Саше Бочкову.

Спускаясь с горки, он заметил, как изменились их лица, когда они поняли, что он направляется именно к ним.

– Ну что, тунеядцы алкоголики, попались! – шутливо поприветствовал он их. – Пивом угостите? – спросил Бочков, показывая на трехлитровую стеклянную банку, стоявшую на столе.

– Здравствуйте, Александр Борисович, – поздоровался высокий парень с длинными волосами и в красной выгоревшей футболке с надписью «Олимпиада 80».

Кроме него за столом были еще два парня и две совсем молоденькие девушки в купальниках, которым, скорее всего, через несколько дней надо было идти в школу после летних каникул.

Саша выключил небольшой кассетный магнитофон стоявший на столе.

– Родители знают, где вы? – спросил он девчонок. – Сомневаюсь, что они разрешают вам курить.

– Не ваше дело, – грубо огрызнулась та, в руке которой была сигарета. Несмотря на то, что она была довольно крупная и с большой грудью, которая выпирала из узкого купальника, по ее  лицу было видно, что ей нет еще и шестнадцати.

– Присаживайтесь, Александр Борисович, – услужливо предложил длинный. – Ну‑ка, соски, бегом отсюда! – махнул он рукой девчонкам.

Те состроили на лицах презрительные гримасы, медленно вылезли из‑за стола и, подобрав с травы свою одежду, пошли в сторону небольшого песчаного пляжа.

– После танцев сами за нами бегать будете, – бросила одна из них на прощание.

– Смотрите, пацаны, за малолеток  много дают, – сказал Саша, присаживаясь за стол. – А за убийство, вообще, вышак могут припаять.

– Чего? Какое убийство? – пробубнил парень с прыщавым лбом и кривым носом. – Эти шалавы сами к нам лезут. Как будто медом намазано.

– Будто вы ничего не знаете про убийство женщины? – Саша взял двумя руками банку со стола и, задрав голову, сделал несколько глотков.

Прыщавый парень сильно икнул.

– Чтобы икота прошла, надо напугать. Хочешь напугаю? – Саша Бочков еще раз поднял банку и выпил. – Знаешь, как у нас расстреливают?

– А при чем здесь это? – набычился парень и опять икнул.

– Приговоренного сажают в камеру в специальном крыле тюрьмы. К этому времени он уже знает, что его расстреляют без предупреждения, – сказал оперативник и вытер ладонью губы. – Выведут однажды на обычную прогулку и просто выстрелят из револьвера в затылок.

– Да не убивали мы никого, – обидчиво произнес молчавший до этого третий приятель.

– Знаешь, что самое страшное в такой казни? – не обращая на него внимания, продолжал Бочков. – Не сам расстрел, а ожидание расстрела. Каждое утро ты встаешь и думаешь: «Сегодня меня точно убьют». А потом, если в этот день пронесло, ты сидишь в камере и представляешь, как твои мозги завтра разлетятся по стенкам коридора, – он немного помолчал. – И так много дней. А потом – бах! – Саша повернулся к прыщавому парню и, рассмеявшись, похлопал его по спине. – Ну что, прошла икота?

– Про убийство мы, конечно, знаем, – вмешался в разговор высокий парень, – но мы, правда, ни при чем. Мы за три дня до этого у этой женщины вещи переносили. Она сама нас попросила. И заплатила хорошо. Зачем нам кого‑то убивать?

Бочков решил, что ему сейчас не надо сильно давить на пацанов. Если они действительно причастны к убийству и вдруг неожиданно со страху расколются, то расскажут и про иконы. Тогда забрать их себе не получится. Лучше всего в этой ситуации будет прямо сейчас отвезти их в отделение. Пусть посидят там пару дней пока что‑нибудь прояснится.

– Вот что, ребята. Надо прокатиться до моего кабинета. Подписать там пару бумаг. Про то, как вы таскали мебель, что видели у убитой. Это ненадолго. Собирайтесь. Там наверху УАЗик стоит.

– А здесь нельзя все написать? – спросил длинный, который был в этой компании старшим.

– Нельзя. Так что закрывай свою лавочку и поехали.

Саше вдруг пришло в голову, что похищенные иконы могут находиться в этом хлипком сарае. Если они стоят больше, чем те, которые он взял у бабки, то ему хватит на «Жигули». Для того чтобы купить машину, откладывая с зарплаты каждый месяц, понадобится лет десять. Он вздохнул. Подошел к сараю. Подергал дверь.

– Никто к вам не лазит? – спросил Бочков.

– А что здесь брать‑то? – пожал плечами высокий парень.

Глава 10

«А почему бы и нет? – подумал Максим, вспомнив предложение Ильи заехать к нему в кочегарку. – Даша говорила, что там собирается какая‑то интересная компания. Может, что‑то о деле разузнаю...»

Конечно, не только из‑за этого он решил съездить в Кратово. От котельной до дома, где жила Тая, было совсем недалеко. И Максима безотчетно тянуло быть к ней поближе.

От здания прокуратуры до железнодорожной станции можно было пройти напрямую, перебравшись через рельсы, или обойти как положено, поднявшись на мост. Максим выбрал первый вариант, поэтому успел на отходящую электричку и уже через пятнадцать минут вышел на тихой дачной платформе «Кратово». До котельной он не спеша дошел минут за десять.

«Вот куда надо работать идти, – усмехнулся он про себя, увидев у озера белое довольно симпатичное здание в окружении огромных сосен. – Целый день на берегу баклуши бьешь, и тебе еще деньги платят».

Это была не классическая угольная кочегарка – котельная была газовой. В обязанности дежурного оператора входил только контроль за приборами и при необходимости увеличивать или уменьшать температуру в котлах с помощью почти такой же ручки, как на домашней газовой плите. Это было несложно и свободного времени было много.

Дверь была не закрыта. Максим прошел в большой зал с котлами и трубами. Сразу услышал звонкий смех и чью‑то игру на гитаре. Звуки доносились из комнаты отдыха в дальнем конце зала.

Художник Илья не ожидал такого гостя, но очень обрадовался. Кроме него в комнате был еще один длинноволосый парень с тоскливым, пренебрежительным взглядом всезнающего и все повидавшего человека. И, что для Максима было очень неожиданным, в углу на диване сидела Лена, дочь его начальника, прокурора Андрея Алексеевича.

Он ее почти не знал, лишь несколько раз видел, когда она приходила к отцу на работу.

Максим невольно засмотрелся на ее красивые длинные ноги, которые почти не закрывала короткая джинсовая юбка. Лена была  совершенно не похожа на своего отца. Ее светлые пушистые волосы были ровно подстрижены на уровне плеч. Длинная челка почти закрывала брови. Из‑под них с нескрываемым любопытством, чуть насмешливо и изучающе, на него смотрели карие, по‑восточному раскосые глаза. Максиму рядом с ней сразу захотелось стать моложе и интереснее.

Илья представил гостя. Лена его узнала. А музыкант протянул  мягкую ладонь, сказал, что он Рома и больше не обращал на него внимания. Он ждал, когда можно будет продолжить беседу, которую они начали до прихода Максима.

Илья, как гостеприимный хозяин, стал наливать гостю чай, а Рома нетерпеливо продолжил:

– Нельзя усидеть на двух стульях. Работать здесь, потом заниматься семьей, а в оставшееся время пробовать что‑нибудь  сотворить... Так ничего не получится. Ни с тем, ни с другим, ни с третьим.

– За наше творчество денег вряд ли кто заплатит, а жить‑то на что‑то надо, – ответил Илья. – Поэтому и работаю.

– Значит надо что‑то выбирать... Отчего‑то отказываться.

– Можно подумать, что если выбрать искусство, то еда не понадобится. Деньги нужны в любом случае.

– Ты прав... Самое обидное, что у безмозглых торгашей и спекулянтов денег полно. Я в прошлом месяце в кабаке лабал на подмене... По десятке за одну песню башляют... Я там за неделю заработал больше, чем до этого за год.

– И чего не остался? – пожав плечами, спросил Илья.

– Да ты же знаешь... Я эти попсу кабацкую не переношу.

– Ну так нельзя... В кабаке тебе не в кайф, работать тоже не нравится... Что же ты хочешь?

– Я хочу много денег, – рассмеялся Рома. – Купить хорошую аппаратуру, найти студию. Чтобы думать только о музыке.

– Где же ты возьмешь много денег? – с улыбкой спросила Лена.

– Придется искать старуху процентщицу, – усмехнулся парень. – Меня и фамилия обязывает. Я же Раскольников.

– У вас здесь позавчера уже кого‑то убили, – сказала Лена и вопросительно посмотрела на Максима.

– Да, Розу Швец кто‑то задушил, – Роман опустил глаза и взял несколько аккордов на гитаре.

– А ты ее знал? – вмешался в разговор Максим.

– Кто же ее не знал? Она ни одного мужика не пропустила, – засмеялся музыкант.

– И в гостях у нее был? – продолжил задавать вопросы Максим.

– Да был пару раз.

– А когда последний раз?

– Ты меня будто допрашиваешь, – резко ответил Роман.

– Так он и есть следователь, – замялся Илья, жалея, что сразу об этом не сказал.

Роман  побледнел, отставил гитару в сторону и растеряно спросил:

– Вы, правда, следователь?

Он еще что‑то хотел добавить, но не успел: в комнату буквально ворвалась Даша, затянув за собой фарцовщика Геру Гранкина.

– Всем привет! Мы с такого обалденного концерта приехали! Вы не поверите – «Машина марионеток»! – воскликнула возбужденная Даша. – И все благодаря моему другу. Знакомьтесь. Его зовут Гера.

Максим с сожалением подумал, что этот Роман чуть не сказал что‑то важное. Но еще больше его расстроило появление не в меру болтливой и любвеобильной Даши.

Тем временем ее новый приятель Гера достал из пакета бутылку коньяка и коробку конфет.

Больше всех обрадовался коньяку музыкант Рома. Он вскочил, вытащил из маленького шкафчика несколько разнокалиберных чашек.

– У меня глаз‑алмаз. Не волнуйтесь. Всем поровну. Капля в каплю, – быстро разливая, приговаривал он.

Бутылка закончилась быстро. Даша принялась рассказывать про концерт.

– Дом культуры какой‑то картонажной фабрики у метро «Октябрьская». Зал узкий, стулья протертые, но какие люди вокруг! – восторженно тараторила  она. – Золотая молодежь!

– А как музыка? – спросила Лена.

– Ты даже не представляешь, – Даша так сильно махала руками, что чуть не сбила чашки со стола, – все так классно! Разноцветные огни мигают на сцене... Волосы длинные... А как одеты!

– С хорошей аппаратурой любой сыграет, – проворчал Рома, расстроенный, что коньяка оказалось так мало.

– Кто же тебе мешает? – обиженно ответила Даша. – Ищи аппаратуру, сочиняй песни. Что ты здесь в кочегарке каждый день сидишь?

– В принципе, Рома прав, – заметил Гера. – Только надо чуть шире на это смотреть. Есть люди, которым разрешают  выступать, а есть те, которым можно бренчать только в своей компании.

Гера залез в карман, вытащил несколько кусочков яркой бумаги и небрежно бросил их на стол.

– Вот, билеты на концерт. На самом деле это лишь обычная поздравительная открытка, нарезанная на кусочки. А на них, – он поднял один из кусочков и показал Лене, – штамп «Уплачено», который есть в любом комитете комсомола. Вот такие кусочки продаются за пять рублей. А в Большой театр официальный билет стоит полтора рубля. Любого другого за такие концерты давно бы посадили лет на десять. А им можно. Вот так.

– Но это же прекрасно, что хотя бы кто‑то может послушать хорошую музыку, – пожав плечами, сказала Даша.

– Да, конечно хорошо. Только... – хотел что‑то добавить Гера.

– Вот я и говорю: одним все можно, а другим ничего, – оборвал его Роман.

– Ну и отлично, – раздраженно ответила ему Даша. – Какой вот от тебя толк? Ты же не только семью прокормить не сможешь – у тебя и на себя‑то денег нет. Вот у меня муж мясником работал, так он знаешь, сколько денег приносил?..

– Приносил, приносил... А потом к другой убежал, – злорадно рассмеялся музыкант.

– А таких, как ты, вообще, кастрировать надо, – закричала обиженная Даша, – чтобы потомства не было.

– Тихо вы, – примирительно сказал Илья. – Что вы всегда ругаетесь как кошка с собакой?

– А ты сам как к этому относишься? – спросил Геру Максим.

– Конечно, это лицемерие. По телевизору и на собраниях одно говорят, а сами давятся за импортными шмотками и за билетами на такие концерты. Эти же открытки через комитеты комсомола распространяют. Только для элиты. Если такие звезды зажигают, значит это кому‑нибудь нужно.

– Не все же только ради шмоток живут, –  возразила Лена.

– Шмотки, конечно, ерунда. Главное – это власть, – твердо сказал Гера. – Потому что власть – это деньги.

– У нас же власть народа, – пренебрежительно процедил Роман.

– Ничто не вечно. Сегодня ты сверху, завтра снизу, – отшутился Гера.

– Вы опять о какой‑то ерунде, – вмешалась Лена. – Деньги... Власть... Зачем все это, если ты никого не любишь?

– Ты, Леночка, уже сама мама, а рассуждаешь, как наивная девочка, – вздохнула Даша. – Любовь хороша на сытый желудок, а на голодный человек думает лишь как пожрать.

– Не буду с вами спорить. Мне пора домой, – Лена поднялась с дивана. – Да, и мне нравится быть наивной девочкой.

Максим тоже встал.

– Засиделся я у вас, – сказал он. – Да и с наивной девушкой нам по пути, – добавил Максим с улыбкой, – если она не против.

– Вам, мужикам, всегда по пути с молодыми и красивыми девушками, – язвительно, чуть ли не скрипя зубами, обронила  Даша.

– А я все про вас знаю, – сказала Лена, когда они шли к станции по темной дачной улице, где не работал ни один фонарь.

– Откуда же?

– Слышала, как папа рассказывал о вашей истории моей маме.

– Хорошо, что предупредили, пока я не начал что‑нибудь придумывать.

– Вам, наверное, иногда бывает очень тоскливо...

– Бывает, – согласился Максим.

– А сейчас тоже?

– Сейчас нет.

Максим улыбнулся в темноте и подумал, что ему нравится ее открытость и искренность. Сначала ему показалась, что ее наивность немного наиграна, но сейчас он решил, что, скорее всего, она на самом деле такая доверчивая и открытая.

– А вы хотите, я вам расскажу о себе? – неожиданно, будто прочитав его мысли, предложила Лена. – Я о вас много знаю, а вы обо мне ничего, – улыбнулась она. – Вам же наверняка интересно: откуда у меня ребенок и почему я не замужем. Все спрашивают, но почему‑то рассказать об этом мне захотелось только вам.

Максим молчал, не зная что ответить.

– У меня секс был только раз в жизни, – продолжила Лена, – и вот так: сразу с результатом. Тот человек неплохой, но не такой, как я мечтала, – Лена прошла вперед и остановилась перед Максимом. – Вы, конечно, спросите, а зачем тогда я... – она повернулась и пошла дальше. – Знаете... Единственный раз захотелось стать как все. Подруги только об этом и говорили, а я была как белая ворона. Вот и попробовала, – рассмеялась Лена. – Только ты папе не рассказывай, и давай на «ты». После этого «выкать» уже не получится.

Когда они подъезжали к ее платформе, которая была чуть раньше той, на которой нужно было выходить Максиму, Лена попросила:

– Только не надо меня провожать. Мой дом у самой станции.  Я столько наговорила – мне хочется побыть одной, – говорила она, глядя в темное ночное окно, и Максим видел ее отражение. – Почти приехали. Можно я тебе стихи прочитаю?

– Свои?

– Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя – замолчи!

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

В этот момент электричка подъехала к станции, и Лена, быстро сорвавшись с места, выскочила на платформу, успев крикнуть:

– Не мои. Цветаевой.

Ночью Максим не мог заснуть. Он первый раз за много лет думал ночью не о Тае, а о другой девушке. Поэтому, когда зазвонил телефон, он быстро снял трубку.

– Лена пропала, – услышал он голос прокурора. – Приезжай на работу... пожалуйста.

Глава 11

Дверь в кабинет прокурора была открыта. Андрей Алексеевич сидел за длинным столом, но не в черном кожаном кресле на своем привычном месте, а сбоку, нервно раскачиваясь на деревянном стуле. Увидев Максима, он быстро встал и сделал несколько шагов навстречу.

– Заходи, Максим... Заходи быстрее, – нетерпеливо произнес прокурор. Голос у него дрожал, в руках был серый платок, которым он протирал лоб. – Ты сейчас мне про тех пропавших девчонок будешь говорить?.. Ты был прав. Прав, конечно... – глядя в сторону, суетливо добавил он. – За это я и наказан.

Казалось, что за эту ночь он постарел на несколько лет. Он уже не был тем вальяжным, знающим себе цену чиновником. Свалившееся на него внезапное испытание показало, что в жизни главное, а что обычная мишура.

– Подожди, – попытался его успокоить Максим. – Почему ты решил, что с Леной произошло что‑то плохое?

– Когда я тебе звонил, еще была надежда, что она где‑то задержалась, но теперь ребята кое‑что нашли... Садись. Сейчас все расскажу, – прокурор уселся в свое кресло.

– Подожди, Андрей... У меня тоже есть... – Максим запнулся, подбирая нужное слово, – важная информация. Я вчера видел твою дочь. И, наверное, видел ее последним...

Андрей Алексеевич растерялся. Убрал платок в карман. В его глазах появилась надежда, которая сменилась удивлением и даже ревностью.

– Где видел? Как?

Максим коротко рассказал про вчерашний вечер.

– Эх, если бы ты ее проводил до дома... – раздраженно проронил прокурор. – Там идти‑то пять минут. Ладно... – он подвинул Максиму стул. – Бочков с ребятами опросили всех, кого смогли и нашли вахтера общежития, которое рядом с нашим домом. Он вышел покурить на улицу и видел, как к девушке, которая шла от станции, подъехала темная машина. Потом он отвлекся на минуту, а когда опять посмотрел в ту сторону, то ни машины, ни девушки не увидел. Там площадь большая... уйти она бы не успела. Значит, села в машину.

– Думаешь, это была Лена?

– Лена бы сама не села в незнакомую машину, да еще в ста метрах от дома... Показали вахтеру фотографию. Он сказал, что похожа. И если ты говоришь, что ехал вместе с ней в электричке, то по времени совпадает... Почему же ты не проводил?.. – Андрей Алексеевич вскочил с кресла и начал ходить по кабинету. – Ума не приложу что делать... Больше никаких зацепок. А дорога каждая минута.

– Машину ищут? – машинально спросил Максим, думая о чем‑то другом.

– Да. Я, помимо  ГАИ, военных попросил. Весь район перекрыли, но машина как сквозь землю провалилась. Все дворы обошли. В гаражах сторожей опросили – ничего похожего. Или уже умчалась куда‑то или спрятали на дачах где‑нибудь в частном секторе.

– На дачах, – медленно повторил Максим, – конечно маловероятно, – предположил следователь, – но если у нас больше никаких версий нет... – он встал и подошел к прокурору, который стоял у окна и смотрел в темноту. – Это не может быть связано с позавчерашним убийством в Кратово?

Андрей Алексеевич резко повернулся.

– Каким образом?

– Не хочется об этом даже думать... но девушек похищают не для того, чтобы с ними в кино сходить, – Максим старался  осторожно подбирать слова. – А в Кратово тоже не самое обычное убийство. У нас в районе такого никогда не было.

– Одно дело девушки из общежития или случайные прохожие, а другое дело... Хотя... – Андрей Алексеевич замолчал, раздумывая. – Ты прав. Не сидеть же нам сложа руки... Время не ждет.

Он как будто ожил. Снял трубку с телефонного аппарата, объясняя Максиму:

– Если исходить из того, что это все связано, то мы можем действовать. Бочков вчера привез в отдел мелкую кратовскую шпану. Пусть с нее начинает. В Кратово все на виду. Что‑то да узнает, – и тут же набрал номер оперотдела.

Получилось так, что Саша Бочков, как и Максим поднятый ночью с кровати, решил, что раз уж поспать не удалось, то самое время надавить на пацанов с лодочной станции. Выяснить про причастность к краже и убийству и, главное, узнать все про иконы. Поэтому, когда позвонил прокурор, он сам снял трубку. Выслушав, Саша сказал, что тоже подумал об этом же и как раз сейчас проведет допрос.

– Так. Это хорошо, – удовлетворенно, с появившейся надеждой, сказал Андрей Алексеевич, повесив трубку. – Мы тоже здесь в четырех стенах сидеть не будем. Надо ехать в котельную. Тот художник, о котором ты говорил, еще там? Мы начнем с него.

Глава 12

Когда все разъехались, Илья осмотрел приборы и вышел к озеру покурить. Вернувшись, он достал из деревянного ящика в углу котельной подрамник с натянутым и уже загрунтованным холстом и самодельный мольберт. В опустевшей комнате отдыха не спеша разложил краски и приготовился к работе.

Это были самые счастливые моменты в его жизни. Глядя на белую поверхность холста, он испытывал те же чувства, как когда‑то на своем первом свидании. Такое же трепетное волнение, неуверенность, сомнение в себе и одновременно ощущение безграничных возможностей.

Девушка с той далекой встречи давно стала его женой и родила замечательную дочку. Но дома в семье, в бесконечной суете будничных дней, трудно было уловить тот волшебный миг счастья, когда понимаешь, для чего ты живешь. А здесь, в тишине и одиночестве, перед холстом он мог остановиться. Оценить сделанное и, главное, помечтать. Ему не надо было много: чуть‑чуть признания, чуть‑чуть денег, чтобы не нуждалась семья и, главное, свободное время, чтобы заниматься любимым делом. Поэтому он был неприятно удивлен, когда в комнату зашли Максим и Андрей Алексеевич.

– Извини, Илья, что оторвали, но мы по очень важному делу, – сразу объяснился Максим. – Лена пропала. А это ее отец.

– Как пропала? Она же с тобой... – художник на секунду замялся, – с вами отсюда уехала... – Илья отодвинул с центра маленькой комнатушки мольберт, приглашая к столу неожиданных гостей. – Я сейчас чайник поставлю.

– Илья, ты не понял, – вмешался Андрей Алексеевич. – Пропала моя дочь. Пропала она, когда шла от станции к дому. Скорее всего, ее затолкали в машину и куда‑то увезли.

Илья остановился с чайником в руке и непонимающе переводил взгляд то на Максима, то на прокурора.

– Как я могу вам помочь? – растерянно спросил он после долгой паузы.

– Понимаешь, у нас нет никаких зацепок, – пояснил Максим. – А здесь в Кратово на днях произошло убийство с сексуальным подтекстом и мы думаем, что это может быть как‑то связано. Ты же что‑то говорил про иконы, похищенные с того места преступления. По ним сейчас уже работают. Может, что‑то еще вспомнишь? Поселок ведь небольшой. И главное, как Лена вообще здесь у тебя оказалась? Может она с кем‑то встречалась? Это очень серьезно. Важна каждая мелочь.

Илья в нерешительности сел за стол, смахнул рукой невидимые крошки.

– Она когда‑то давно встречалась с Романом, он ее сюда и привел в первый раз. Но это давно было. Теперь она сама сюда иногда приезжает. Просто поболтать.