Текст книги "Сказка про наследство. Главы 10-15"

Автор книги: Озем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Кто я? – с суровой угрозой спросила Варвара.

– Злодейка она! – ляпнула Машутка, но только совсем не ожидала, что в толпе ее услышат. – Ведьма синяя, ядовитая. Распускает свой цвет, околдовывает, воли лишает. У Лешки вашего голову откусит…

Варвара нависла над девчонкой. Разительный контраст. Машутка – щуплая, нервно гримасничающая, в мятом сарафане с пришитой лямкой – едва доходила директорше до плеча (и это лишь при условии, что вытянется на носках, елико возможно). И Варвара – высокая, фигуристая секс-бомба, хоть и в подростковых тряпках. Она презрительно хмыкнула:

– Мелюзга. С откушенной головой и без рыбьего хвоста, как уже было. Дохлый номер… А рыбину-то кот слопал или сдохла? Где это мавкающее чудовище?

– Не скажу, – Машутка аж посерела от ужаса, но произнесла раздельно. – Не доберетесь вы до Кефирчика!

– Позвольте, мадам, – встревожился Килька. – Принужден вмешаться… Дочь моя не виновата. Привязалась к котику.

– Твоя дочь. Ты виноват. Допился до чертиков. Сам же себя мерзавцем называешь. Лукавишь.

– В философском смысле…

– Ах, в философском? – Варвара приблизилась вплотную. Накатил резкий кислый запах. – Не морщись!.. В философском смысле, говоришь? Давай попробуем в физическом. Чего уж проще…

– Внезапное неуловимое движение (прям как ворпани на мосту). Варвара двумя пальцами зажала Килькин нос и поводила им из стороны в сторону. У тылвинского философа от боли слезы брызнули.

– Радуйся, что с носом, а не без него! Алкаш несчастный! Что ты там бормочешь про упадок? Тебя разве спрашивают?!

– Прекратите издевательство! – в безотчетном порыве Иван шагнул вперед и загородил собой отца и дочь Кулыйкиных. – Я не позволю. Неважно, кто вы.

– Вот и защитник материализовался. Через портал? Ишь какой – или не такой как все. Не терпила. Студент, бывший волонтер, правнук Гранита. Великолепно! Животных любишь? котов? А людей?.. Помог девчонке котика спрятать? Найдем и приспособим подо что-нибудь. Под приличный воротник. Мне пойдет белый цвет. Или не пойдет? Тогда можно бензином облить и поджечь. Весело горит! После не замавкает…

– Да что же это за-а… А-а! скорую надо вызвать! Сестре плохо, они же треплются…Пусть директорша, пусть хоть кто…

– Ира, Ира, не шуми. Мне уже… уже лучше. Отпустило… Лешенька, мальчик мой ненаглядный!

– Мама, прости. Прости меня, идиота.

– Пойдем домой, сыночек. Там посидим, отдохнем. Ты же не завтракал. И дома не ночевал… Я зажарю яишню, как ты любишь. Чайку попьем.

– Мама, дома ты сразу ляжешь. Возражать не вздумай!.. Ты идти сможешь?

– И-и, Лешенька. Дойду сама… Вот только…

– Леха, смотри. Если требуется, дотащим с тобой на пару. Давай, я ее подхвачу. Нетяжелая у тебя мамка.

– Спасибо, дядя Коля.

Семейная троица – Лариса посередине, а Ирэн с Лешкой по бокам – двинули к своей пятиэтажке. Сопровождающие следили, чтобы не слишком быстро. Но Ларисе действительно стало лучше. И все бы ничего, но уходя из бабылидиного двора, Леша украдкой бросил взгляд на синеглазку, сделал незаметный прощальный жест.

Имбрякины ушли, а Варвара все еще стояла перед толпой. Ее ничего не смущало – учиненная ею скандальная выходка, или что мужчины видят ее голые коленки (и любуются ими), дружная женская враждебность. Варвара была бестрепетна и безмятежна. Кто-то не утерпел и, спрятавшись за спины, крикнул:

– Что? съела? Ведьма!..

– Съела, – Варвара красивой бровью не повела, только звякнула клипсами. – И не подавилась ни разу. Вы меня не жалейте. Вы о себе думайте. Неужели весь бред, что вы здесь несли, заслуживает иного звания, нежели полного бреда? Как вы, вообще, собираетесь… ну, вообще…

Толпа закаменела. Лица суровые, неприветливые. Наконец-то первый серьезный вопрос – кратко и по существу.

– Завод закроют?

– Ого!.. Сложная ситуация. Пока решается на высоком уровне. Решают власти и холдинг. В холдинге сейчас все сложно – не только у вас в Утылве. ТыМЗ генерирует одни убытки. Объективно.

– Тогда нам куда?

– Вы взрослые люди. Не личинки – так никто не считает, уже вы особенно… Тогда вы, взрослые и независимые, ответственны за себя и свои семьи. У нас не совковый зоопарк – корыльбунов в клетках не держим. Все свободны… Завтра – уже сегодня, через час – начинается рабочая смена. Опоздальщиков и пьяниц сразу на выход. Лично проверю.

Варварин голос ровен – словно звучит из директорского кабинета. Выразила, что хотела (не больше, но и не меньше). Вроде подвела черту. Указала тылками на их место. Однако в синеглазой ведьме напоследок взыграло озорство – следуя своей неожиданной роли, она картинно выплюнула жвачку в крапиву.

– Чпок. Расходитесь по домам. Пьеса сыграна. Спасибо за внимание. Все свободны. Все на выход.

Словно повинуясь гипнотическому приказу в ее глазах, народ стал расходиться. Сборище в бабылидином дворе быстро редело. На проигранном поле боя воплотилась изначальная диспозиция. Известные участники – девчонка в сарафане, рыбаки и родственники олигарха Сатарова – семья Елгоковых. В Пятигорье начинался новый прекрасный день.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

*

Весть об утреннем сборище в Кашкуке разнеслась по городку. Оживленно обсуждали театральную выходку Варвары Пятилетовой. Уже экс-главе Утылвы Владимиру Игнатьевичу Щапову все было доложено в первую очередь. Тылки же на идиоты, а директорша, предчувствуя близкую победу, буквально на раз сбросила маску – умным достаточно.

Оказалось, чувства тоже доступны Варваре – ну, или хотя бы предчувствия. Нахождение среди людей (особенно тылков) повлияло. А Варвара уже несколько месяцев разруливала здешние дела. И она ведь не соврала толпе – ситуация в холдинге Наше Железо, куда входил и ТыМЗ, действительно, тяжелая. ТыМЗ, подобно другим заводам в городах и поселках Кортубинской области, превратился в обременение. Ну, в Пятигорье же вечно кто-то (или что-то) превращается. Станки в металлолом, ворпани в топ-менеджеров, властная директорша в вульгарную девицу, озеро Виждай в дивье зеркало, представитель уважаемого семейства Елгоковых во внука ужасного Гранита Решова. И даже сам Гранит… о нем позже – или наоборот, о нем все время. Да, еще нормальная жизнь превратилась непонятно во что – не только в Пятигорье, но и в стране. Если же попробовать понять и разобраться?

Разбирательство потихоньку идет. Украденные Петькой Глазом из гостиничного номера бумаги пригодились. Естественно, для несведущих это китайская грамота – и таких, почитай, вся Утылва за единичным исключением. Кого же исключаем – или наоборот, включаем в разбирательство? Владимир Игнатьевич Щапов. Интересная личность. Бывший комсомольский функционер и советник в Афганистане, бывший городской начальник, бывший коммунист. Эпитет «бывший» прилагался везде. Бывший нерядовой совок. Давайте вспомним бывшие стереотипы. Бывший СССР. Брежневская номенклатура – это когда мозги жиром заплыли и склерозом поражены. Торжествует застой. Идеи исчерпали себя. На важных постах сидят сплошь карьеристы, конформисты, сытые мудаки. Все счастливы. Были. Владимир Игнатьевич из тех благополучных, канувших в Лету времен. Опасная вещь – стереотипы (плохие или даже хорошие). Щапов был коммунистом последней формации. Искренним, великолепно образованным. Закончил Московский финансово-экономический институт, готовивший на протяжении десятилетий профильных специалистов для народнохозяйственного комплекса страны. Укладывается ли это в стереотипы, что раньше, при тоталитарном режиме, существовали лишь партаппаратчики, идеологи, гэбисты с диссидентами, космонавты и деятели культуры (как без них? без культуры пропадем в любые времена)? Вообще, свободной жизни не было!

Насчет того, что было, а сейчас нет – или же никогда не было. Нынешней отечественной элите не откажешь в уме и изощренности – кругозор свой расширила, премудростями рыночной экономики овладела, узнала цену благам современной цивилизации, мимикрировала – сколько всего проделала… И как достоинство подчеркнуть – исторический опыт не отвергла, ощутив притягательность (и пользу) собственных традиций – всему этому мессианству и византийщине. Ясно, что это родной воздух, которым Россия дышала всегда. Туземные (тутошние) вожди в соболиных шубах уже не готовы отдавать сокровища своего племени за стеклянные бусы – ой, извините, за демократические идеалы. А наиболее продвинутые из них не готовы даже за личное благосостояние (так мелко уже не плавают).

Ах, если жить под тыщу лет

Довольно и богато –

Но так не будет круто – нет!

Совсем не чудесато.

Положение, как говорится, обязывает. Также историческое наследство давит. Демократический статус единодушно одобрен, советские бороды сбриты, каракулевые папахи сносились, портреты членов Политбюро содраны, самобичевание исполнилось. Путеводная звезда – Европа. Туда мы идем – как всегда, когда у нас ноги подкосились, и начинает закрадываться мысль, какие мы дремучие и сиволапые, а соседи с вежливым сочувствием подтверждают. Но только стоит малость оклематься, поворочать мозгами, и снова золотая аура самовластья завораживает. Дворцовые палаты, царская шапка и бармы, скипетр и державное яблоко. Блеск бриллиантов, сапфиров, изумрудов, отполированного золота. Избранный президент и элита страны – сенаторы и депутаты, судьи, министры и губернаторы, олигархи и пр. – царь, князья и бояре, окольничьи, стольники, дворяне… Собольи шубы, горлатные шапки…

Откуда в российской элите после катаклизмов ХХ века – его достижений и трагедии, подлинного триумфа России (или СССР – НЕВАЖНО) – да, триумфа! сперва идей, а потом государства – такое нечеловеческое (хуже, чем у ворпаней) презрение к людям? Причем складывается впечатление, что чем выше власть, тем больше ее носителей это презрение буквально иссушает, разъедает изнутри. Как же они нас презирают!! Как мы их (и они нас) зае…

Утылва – малая частичка России. Не самая продвинутая. Совсем не героическая. Сиволапая. Отношения областной центр – Тылвинское МО или холдинг Наше Железо – ТыМЗ есть в миниатюре все тот же внутрироссийский тип отношений. Мудрое руководство и сиволапый народ – здесь все уже устоялось, заматерело. Не президенту, а царю Петру I приписывается выражение «подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Вполне вероятно, Петр этого не изрекал, хотя очень мог бы. Современный вариант: ты начальник, я дурак – я начальник, ты дурак. Абсолютная ясность. Как замерший красный диск над Пятигорьем… И это в бывшем СССР и со всеми нами – бывшими. Что ж, пеняйте на себя. С бывшим В.И. Щаповым так нельзя.

Продолжим нашу сказку. Про наследство. Про царей и президентов, про святых и инсургентов. Ах, нет, святых трогать не будем – на то они и святые. Что-нибудь попроще. Например.

Однажды бог Энгру решил позаботиться о зверях. Чтобы тепло и надежно им стало. Прибежал к нему кот и получил белую пушистую шубу, а ворпани опоздали – им после всех только рыжий облезлый мех достался, звери еще посмеялись: зачем вам? в темных норах не разглядеть. И возненавидели ворпани кота.

Или. В молодости потерял на кладбище свою вещь (узел с рыбой или еще что), а перед смертью возвращаться пришлось – вещь лежала и дожидалась.

Или еще вот. Решил холдинг закрыть убыточный завод в маленьком городке. Никому не нужно и не жалко производство, отставшее на полвека. И наплевать на Утылву и тылков. Для очистки совести (которой нет, поскольку это хрупкое свойство губится презрением на один раз – или на бульк…) кинут местному быдлу пособия. И все. Остальное НЕ ВАЖНО. Что они ТАКИЕ ЖЕ ЛЮДИ. Холдинг ничуть не волновала реакция аборигенов – чего они там хотят. А уж думать, осмысливать быдло не способно в принципе. Пойдут, куда погонят. Персонал ТыМЗ – за ворота.

Опять ремарка от автора (задолбал уже?): думается, что в других странах, по сути, так же. Только шубы мехом внутрь носят, чтобы людям глаза не мозолить. И вместо царей – президенты или премьеры… А ведь у нас могло быть по-другому…

Варвара и ее коллеги в Стальинвесте не допускали вероятности, что кто-то им помешает. Им – проницательным, современным, умудренным в главной науке – науке делать деньги. Отрастившим острые когти и рыжие волосья ворпаней. А здешние – эти заводские механики, технологи, конструкторы, плановики, бухгалтера и др. – безнадежно отстали, закапсулировались в совке. Вместо технических справочников, стандартов по металлорежущему инструменту и станкам, теории механизмов и машин, основ конструирования, и т.д. – всей этой чепухи – рулят рыночная экономика, бизнес-процессы, трейдинг и т.д. Что в этом понимают аборигены? Цель завода – производство прибыли, а не пресс-ножниц. Вот так!

Что ж, пусть будет так. Только посмотрим, как оно будет…

Наш рассказ не прервется ни разу. Тем же самым утром супруги Щаповы устроили посиделки на улице, в летней беседке. В этом году в первый раз, и погода очень способствовала. Привечали дорогого гостя – экс-директора ТыМЗ Васыра Бориса Сергеевича.

Щапов и Васыр знакомы были с самого начала – с бюро горкома, когда состоялось назначение нового секретаря. Владимир Игнатьевич поселился в Утылве, и нельзя сказать, что эти двое прониклись друг к другу симпатией – чай, не юные институтки, а зрелые мужики. Оба представляли местную власть – разные ее ветви. Щапов – партийную, а Васыр – хозяйственную. И как бы никто не горел желанием подвинуться. Но еще они отличались разумом, сдержанностью, были научены нелегким опытом обращения с людьми. Их работа – у каждого на своем посту – сцепилась и продолжилась в тесном сотрудничестве. 90 годы – крах государственных институтов и производственных связей, новые правила (а точнее, беспредел) – укрепили отношения. Это не дружба – подружились они годы спустя, пришлось пройти через многое и руководить Утылвой. Дж. Рокфеллер – акула капитализма и враг коммуниста Щапова – изрек мудрую мысль: дружба, основанная на бизнесе, предпочтительнее, чем бизнес, основанный на дружбе. Если заменить у Рокфеллера бизнес на работу, то мудрость применима и здесь. Всю жизнь занимавшиеся реальными делами, друзья теперь в отставке, но покой им приелся быстро. Решили тряхнуть стариной. Хотя оно им надо? власть, завод, деньги, акции. Суета сует.

Нынешние демократические порядки допекли тылков. Недовольство зрело давно – при череде директоров, которых холдинг присылал на завод после ухода Васыра. Наблюдая эту свистопляску (и в ней вынужденно участвуя) тылки дивились – на их примитивный взгляд директор есть директор, хозяин. Как может директор исполнять? быть исполнительным директором? Нечестная игра. Ни один из посланцев холдинга не сравнился со старым директором. Васыр, как говорится, на производстве собаку съел. Следом за ним пошли пустышки – должность имели, но заводчане их в грош не ставили, ТыМЗ жил и работал сам по себе, а его сменяемые и исполнительные директора сами по себе в высоком кабинете. Предпоследний случай всех поставил в тупик, когда в руководящее кресло посадили человека с первым профильным образованием биолога и даже в звании кандидата наук. Уже чересчур кандидатов в Утылве. Биолог, правда, успел поучиться в столичном институте бизнеса и делового администрирования – эй, тылки смельчаки! съели? или вы только Варваре кричите, спрятавшись за чужими спинами? Не только Максим Елгоков захотел заняться прибыльным делом – политикой, бизнесом. Биолог продиректорствовал недолго и покинул кабинет, не оставив ни дурной, ни хорошей памяти. Сейчас на его страничке в интернете вывешена заслуженная характеристика: управленец и предприниматель с подтвержденным опытом развития бизнес-активов. Солидный опыт работы в частных компаниях в сферах машиностроения, химии, ритейла и недвижимости. Сфера машиностроения – это про Утылву? ахти нам!.. Потом появилась госпожа Пятилетова.

Проницательная Варвара быстро разобралась в неформальном соотношении сил в городке – кто чего стоил. Про Васыра она, естественно, слышала и не обрадовалась его возвращению из Германии. Но по степени опасности планам холдинга и своим личным планам (есть и такие) выделяла Щапова в качестве наиболее опасного противника. Она не ошибалась в двух отставниках – ее ошибка в другом. Уже говорилось, что наши власти (неважно, в парламентах или министерствах, в компаниях, на производстве и пр.) поражены опасным недугом – презрением к людям. Даже собираясь что-то сделать для людей, они их (нас!) презирают. Самая легкая форма недуга – мы (власти) знаем, что для вас лучше. И про макарошки – милая шутка. Варвара тоже знала. Искусная манипуляторша и интриганка – много народа попалось на ее удочку, хотя история с обиженным мальчиком Лешей Имбрякиным и впрямь из ряду вон. Люди – не куклы, не насаженные корыльбуны и даже не пойманные караси. Перед толпой в бабылидином дворе Варвара позволила себе откровенность. Еще поплатится за свое презрение. Тылки возмущены не на шутку. Замять не получится. В ушах у всех зазвучал лязг невидимых танковых гусениц, в сладком майском воздухе поднялся ядовитый синий дым, натянуло гарью. Из глубин генной памяти возродилось вот это – противостояние, война, сшибка. Противники готовятся.

Да, Варвара – директорша, но кто в ее команде? кто будет воевать в ее войске? Рыжие братья Клобы верны, кто же еще? Это Варваре предстояло выяснить. Потому она собирает совещание сегодня после обеда в управе. А еще до обеда – с утра пораньше – мини совещание устроили Щапов с Васыром в непринужденной домашней атмосфере – в беседке на Щаповском участке в Кашкуке.

**

Калерия Арвидовна Щапова усердно готовилась к приему гостя. Напекла, нажарила, напарила, словно не для завтрака собирала, а для праздничной трапезы. Кушанья у хозяйки – пальчики оближешь и даже их съешь. Густые сливки в белом фарфоровом кувшинчике. Кулебяка из дрожжевого теста, начиненная капустой, луком и яйцом, горбуша собственного соления, топленый с маслом в духовке творог из козьего молока. В заварочном чайнике тягучий темно-коричневый чай, аромат которого усиливал домашний травяной сбор. Все свежее, соблазнительное донельзя. Женщина исхлопоталась, расстелила скатерку на стол, вопросительно взглянула на мужа – тот, поняв ее без слов, отрицательно мотнул головой: не надо!.. Ну, не надо – так не надо. Обошлись сегодня без спиртного, хотя думалось на прошлогоднюю рябиновую настойку с лимоном и шиповником – опять же фирменный рецепт супруги Владимира Игнатьевича.

– Наконец-то! Везде тебя встречают, а до меня до сих пор не дошел, – приветствовал хозяин долгожданного гостя.

– Да иду, я иду… Пришел, видишь… – отозвался Васыр.

– Снимай плащ. Тепло, а ты как в доспехах… Садись за стол.

– Воевать будем или вкушать? Наготовила ты, Калерия Арвидовна. Тут же на роту солдат.

– На роту? На двух здоровых мужиков. Я давно хочу накормить тебя, Борис Сергеевич. Ты после похорон худой, черный, грустный – прегрустный…

– Схуднуть ему есть с чего. Лидочка его умерла. А он и раньше поесть забывал. Как из Германии вернулся, отстал от их свиных сосисок. В квартире один. Твоя домработница хоть заботится, готовит? Ты деньги платишь и не замечаешь ее присутствия или отсутствия.

– Готовит. Первое, второе, третье. И компот… Спасибо, Игнатич я с утра вроде как не голодный.

– Пробежку по Утылве совершил, и аппетит не проснулся? Слышать не желаю. Сиди! Сейчас от запахов слюнки потекут… Сдаешь ты, Боря. Не вовремя – по причине того, что мы задумали.

– Неправильно, Игнатич. Я хоть куда. В хорошей форме.

– Зубы не заговаривай. Давай. Чайку горячего налью. Угощайся.

– Кха, кха… С мятой чай? Спасибо, сахарку положу… Вот кусочек с удовольствием…

– На здоровье! – Калерия Арвидовна расплылась в улыбке.

Женщина недолго посидела за столом – выждала, пока мужчины насытятся. Затем убрала грязную посуду. Снова вскипятила в кухне чайник, принесла, заодно выставила малиновое варенье. Владимир Игнатьевич конфет не любил, да и варенье особо не ел. Зато Васыр сразу потянулся с ложкой. Пристрастие к сладкому на его худобе не сказывалось никак. Облизывая малину с губ, начал разговор.

– Слышал, что у нас в Кашкуке было, Игнатич? Прям что ни день – то сюрприз… Боязно становится.

– Все слышали. Кто их первых уст, а кто после от первых слышальщиков…

– Сегодня утром директорша отожгла при скоплении народа. Без стеснения! в клипсах и короткой юбке… А стеснялась ли она когда? Чтоб в наше время…

– Клипсы – пустяк. Не из-за клипсов ведь… Борис, ты в нынешнее время хочешь вернуть завод. Какие претензии к Варваре? Она вольна вне работы… чудить… Очень неглупая женщина. Ей поставили задачу, она выполняет. Как нам раньше – выполнить пятилетку в три года. Задание партии и правительства.

– Смешно? Еще смешнее, что ты по партийной линии обязан это проконтролировать и обеспечить.

– Верно. Но ведь выполняли. Разумеется, не в три года вместо пяти. Чудес не бывает.

– Оно так… ТыМЗ – не флагман в родной отрасли, но свое отрабатывал. Смежников не подводили. По всей стране и за рубеж продукцию отправляли. И снова от них заказы шли – значит, довольны нами и нашими ножницами. Тылки никогда на чужой шее не сидели!

– Ты мне кричишь, Борис Сергеевич? Я не оглох на старости лет. ‘Это правда. Можем вдвоем покричать. Что? Ах, вот. Хотим справедливости!..

– Многого хотим. Ни денег, ни богатства – а справедливости. Раскатали губу-то… Ворпани не зря губы – или носы – режут… А еще благими намерениями (и хотелками) дорога в ад вымощена.

– Гм, про ад… Как начиналось в 90 годы, помнишь? Энтузиазм! и наив широко прет – навроде паровоза. Всему верили! Пересаживаемся на новые цивилизованные рельсы. Наш паровоз вперед летит! в царство демократии, а не в коммуну. Как там, у детишек на митинге написано на плакатах? Народ не паровоз? А кто везти будет? Кто всегда везет!.. Услышали про акционерные общества и уцепились за них. Ты, Борис, говорил, что завод заживет. Без министерских планов, без чинуш, без партийной узды. Без марксизма – ленинизма. Сами знаем, как лучше. Самостоятельность и творчество масс. Страшно подумать – без государства. Впрочем, особо не задумывались. Ты кричал – дайте власть людям реальных дел, производственникам.

– Ну, Игнатич, из всех нас ты – самый умный и ученый. Не верил никому. Чего ж не вмешался? Не отхватил себе акций? Поначалу можно было. Люди цену бумажкам не ведали. Продавали за гараж, теплицу, старую иномарку. Можно навариться… Но ты же честный и гордый. Все партбилеты сдавали, путчистов и КПСС поливали, а ты молчал. И даже уходил со своего поста – заявление писал. Правда, быстро вернулся. Народ попросил… Последние два десятка лет порядки тебе не нравятся, но ты молча тянул – как паровоз. Утылву устраивало. А тебя?

– Какое заявление? Я больше заявлений не писал. Отбило охоту…

– Точно. Никуда не вступал. Ни в какие партии – ни в правящие, ни в оппозиционные. Движение неприсоединения в единственном твоем лице. Несменяемый и несгибаемый мэр. С тобой Утылва в глазах соседей, областного начальства производила впечатление малость – или не малость – того… Куба. Заповедник с динозаврами, корыльбунами, коммунистами… Еще с гетто сравнивают. Обидно.

– Почему один? Разве я один? Мы все вместе. И получалось у нас, когда сообща. Сейчас тоже про всех думать надо.

– Думать? На тебя, Игнатич, надежда. Ты у нас главный думальщик. И народ тебе доверяет. Мне уже не так. В вину ставят, что не уберег я завод, и теперь ворпани хозяйничают. Вот если бы ты был с нами – не облапошили бы нас.

– Борис, я тогда вам говорил, что обязательно облапошат.

– Ну, да. Шансов не было. Когда холдинг попер сюда как немецкие танки в сорок первом. Цену гнал, акции скупал. Не с нашими капиталами соревноваться с олигархом Сатаровым. Зачем захватывать завод, если сейчас не нужен стал?

– Логичные действия. Создавался холдинг – объединение предприятий при главенстве КМК. Четкая линия – добыча, выплавка, литейное производство, обработка. Логично. И в Союзе было все централизовано, и сейчас необходимо. Комбинат цеплял родственные предприятия по области – с кем всегда работал. Образно говоря, надо самому превратиться в зверя покрупнее, чтобы тебя не съели другие звери. Для мелких участников экономическая независимость – тяжкая и даже непосильная ноша. Что может советский заводик в какой-нибудь Тмутаракани? Нет средств не то, что для развития, а просто для поддержания штанов. Холдинг же стремился замкнуть технологическую цепочку от добычи руды до выпуска продукции высоких переделов. Иначе никому не выжить.

– С комбинатом ясно, с прилипалами тоже – вроде машиностроительного, метизно-металлургического или трубного заводов, ЖБИ, вторчермета. Их – понятно для чего. А нас? Сидели бы, работали…

– Мы же их давние смежники. Сначала комбинат греб под себя без разбора. Но время идет, холдинг развивается как отраслевая вертикально интегрированная компания. Владельцы соображают и уже не соблазняются смежными бизнесами. В нынешней кризисной ситуации не до жиру, быть бы живу…

– Еще понятней! Наглотались кусков, и рвет теперь от несварения…

– Грубо, но верно. Холдинг решил нас закрыть. Просто принята такая кризисная стратегия. Олигарх Сатаров производит впечатление предусмотрительного человека, и его управленцы из Стальинвеста действуют систематически. Я даже думаю, что не столь ужасны убытки ТыМЗ. Мы работали, продукция худо-бедно пользовалась спросом. Ну, шевелились бы помаленьку, не замирали окончательно. Однако для холдинга важен принцип. Избавляться от лишнего.

– Жестоко это. Не просто от ржавого железа избавляются…

– Ничего личного. Только бизнес.

– Все-то ты знаешь. В Московской академии учили не только социалистическим принципам хозяйствования. Звериный оскал капитализма – не просто фигура речи. Те звери хуже наших ворпаней.

– Ты прав. Хуже. Ворпани что-то хотят от нас. Этим ничего не нужно – завод не нужен, и мы, по сути, не нужны.

– Так давай пошлем холдинг подальше!

– Да? Во-первых, Стальинвест владеет солидным пакетом акций ТыМЗ – благодаря тому и управляет. Во-вторых. Насчет того, чтобы послать. Извини, но без комбината нам ни тогда, ни сейчас не прожить.

– Куда ни кинь – везде клин.

– Еще раз повторяю – не так уж мы убыточны. У нас счет идет на миллионы – не на миллиарды как у комбината. За истекший год выручка на треть – бульк! вниз… Убыток – семьдесят с лишком миллионов. Серьезно, но не катастрофично. При умелых действиях предприятие вполне можно реанимировать.

– Почему же не делают?

– Никто не заинтересован. Стальинвест, а уж Варвара – тем более… То есть, холдингу мы до лампочки. А вот нам холдинг очень нужен. Посему горячку нельзя пороть. Наши претензии – как раньше было и как должно быть – Варвара мимо ушей пропускает. Говорят, что своя голова чужой болью не заболит. Директорша с самого начала все четко распланировала и в Утылве шла по пунктам. Надеюсь, теперь всем ясно. Прискорбно ясно.

– Игнатич, откуда столько цинизма, презрения? Нет, люди никогда не ангелы, но здесь…

– Поменьше эмоций, а то уже перехлестывает. Народ взбаламутится…

– А и неплохо! Пусть эту власть хорошенько шарахнут!

– Восстание предлагаешь? за правое дело подняться? Слишком радикально. Нам требуется не все разрушить, а решить проблему – жизненно важную для Утылвы.

– Дык как? если кислород пережимают? Ну, не вовсе – щелку оставляют, чтобы сразу не задохлись, а постепенно. Вместо реальной помощи, реальных действий – разные оптимизации, реструктуризации, комиссии, эмиссии…Черт, черт! и эдак с важным видом, следуя законам и принятым процедурам. При Сталине взяли бы директора и расстреляли, а работники пошли работать! Чудесато живем…

– Красному директору, каким ты был и сохранился, не понять. Однако ты же не управленцем, а хозяином завода пожелал стать. Прибрать себе то, что создавалось общими усилиями. Твой вклад весом, и средства и способы у тебя имелись.

– Я тоже наивный тылок. Только тылок – директор. Приплыла акула и мелкую рыбешку – ам!

– Выходит, ты поумнел, когда тебе пинок дали, когда ты потерял. Обиделся, что несправедливо с тобой? именно с тобой? Борь, а чем ты отличаешься от всех? Отдыхай спокойно на пенсии… Мы-то свое пожили – и плохо, и хорошо… Молодежь только сейчас живет. И что она видит? чему учится? Постигает, как мир устроен. И как же? Несправедливо! Что на сегодняшнем сборище Имбрякинский мальчишка плел? Чтобы выжить, надо стать хищником. Для него ворпани пример. Умный сын умного папаши. Грустно это…

– Не грусти. Твои мальчишки в Кортубине в институте учатся. Лешка пока на лицее споткнулся и оскорбился. Обида у него личная. Как у меня.

– Твои дети в Германии, Борис.

– Вот ты из Афгана вернулся на родину, а они не вернутся. И Лешка Имбрякин подастся прочь из Утылвы. Друг его Петька следом… Петька ботаникой интересуется. Дикими тюльпанами, редивеями – красными цветами. Очень мечтал пополнить свой гербарий синим цветком с Шайтанки. Но теперь туда он не сунется ни в каком виде – ни в черном, ни в другом…

– Мальчишки – да, головная боль. Всегда. Мы их ругаем, а они такие же, как мы. Молодость напоминает пружину. Детство, юность – это когда все накапливается. Что там в тебя вкладывали – семья, учителя, друзья. Не только ведь математику или ботанику… К нужному сроку пружина собирается. И как рванет!.. Я успокаиваю себя, что дети учатся – делом заняты. Грызут гранит науки. В Кортубине. Находятся в строю. Общая траектория движения намечена. И раньше так было. Для целых поколений. В масштабах страны. БАМ в Сибири, Атоммаш в Волгодонске, КАМАЗ в Челнах. Сознание своей значимости для общества. Советские понятия.

– А теперь не хотят! Мои что учудили – в Германию уехали. За каким х…? Я в жизни одного немца знал – старого учителя Генриха Шульце. И не хочу знать больше!.. Ну, наш немец – настоящий человек…

– И эти теперь хотят, Борис. Очень хотят… Оттого всякое приключается. Несуразное, чудесатое. Хотят, а вот как… Петька Глаз к директорше полез потому, что хотел спасти Утылву. Не меньше. И еще. Сын мне рассказал. У них дикий случай в институте. Возмутительный. Я вообразить не могу, чтобы у нас – чтобы в наше время подобное… После войны тяжело жили – материально, конечно, но мы, дети, стремились и верили, что хорошо будет и впереди огромное счастье для всех – коммунизм или иное… Теперешняя молодежь не верит вот в эдакие глобальные вещи – сказками называет. Жизнь только начинается, а они уже разуверились. Без веры худо. Это как подъемной силы для крыла не хватит. И сам не взлетишь. Если мечтать по максимуму.

– О чем они мечтают! Стать банкиром, артистом, политиком, олигархом, президентом. Богатый выбор! Проснуться в один прекрасный день… Можно до сорока мечтать – и дальше. Вот мы в сорок лет… Да что мы…