Текст книги "Позволь себе целовать меня (СИ)"
Автор книги: out_there
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Он намазывает ещё два куска хлеба маслом и берёт вторую тарелку.
Шерлок следит за ним, пока Джон ставит её на журнальный столик, и тянется рукой за голову, к скрипке.
Джон понимает намёк.
========== Часть 8 ==========
Джон уходит на прогулку, оставляя Шерлока яростно читающим на диване. Он блуждает по улицам, наслаждаясь летним теплом солнечных лучей на лице. Эта жара слабо сравнима с палящим зноем Афганистана, вообще странно, что он тоскует по жаркому солнцу и постепенно усугубляющимся солнечным ожогам. Когда он был там, он бы и не подумал, что будет тосковать по чему-либо, когда, наконец, вернётся домой.
В основном он задаётся вопросом, как он мог «нарочно придуриваться», когда он действительно понятия не имеет, что происходит в его собственной квартире. Он делает петлю, огибая станцию, и возвращается, не обращая внимания, куда бредёт, до тех пор, пока почти не оказывается дома. Он вытаскивает мобильный и набирает Сару, чтобы поинтересоваться, не нужен ли больнице ещё работник.
– Нет, спасибо, – тепло отвечает она, – я позвонила Стивену, так что у нас есть полный штат.
– Что ж, если понадоблюсь, – говорит Джон немного разочарованно из-за того, что он потерял уважительную причину, чтобы избегать Шерлока в течение ещё нескольких часов. – У тебя есть мой номер.
– Спасибо.
“Это то, чего Шерлок никогда не скажет”, – думает Джон, опуская мобильный в карман. Такие мелочи как «спасибо» и «пожалуйста», по мнению Шерлока, совершенно не важны. Объяснение хода своих мыслей или того, над чем он работает. Все эти скучные детали Шерлок презирает и избегает.
Но Джону они жизненно необходимы.
Он идёт прямо в гостиную, шествует к дивану и хватает скрипку. Шерлок поднимает одну руку, и его пальцы обхватывают край скрипки, но неудачно, так что Джону нужно всего лишь отклониться, чтобы выдернуть её.
Шерлок быстро садится, разворачивая ноги и злясь.
– Это моё, – говорит он низким и обиженным голосом.
– Приятно знать, что ты не потерял способность говорить. Я начал сомневаться, – говорит Джон, кладя скрипку на кресло. Шерлок всё ещё сидит выпрямившись, смотря на Джона и выжидая, пока тот уйдёт, тогда он бы снова мог дуться себе в тишине и покое.
Глумится Шерлок совсем непривлекательно.
– Знаешь, она встречается со своим бывшим.
Семь шагов до журнального столика – столько времени требуется Джону, чтобы вычислить, кого Шерлок имеет в виду. Не Донован, потому что она ещё с Андерсеном. Не Гарри, потому что Гарри бы сказала ему, если бы Клара вернулась. Не миссис Хадсон, потому что Шерлок её любит и не будет использовать в споре.
– Сара? – спрашивает Джон. Он размышляет о том, как она ушла с обеда на прошлой неделе, радостная, а когда упомянула, что идёт на встречу со старым другом, чувствовала себя слегка неловко.
– Я так и думал, что что-то происходит.
– Последние шестнадцать дней, насколько я могу судить.
Обычно, Джон спросил бы, как Шерлок узнал, но, скорее всего, тот использует Сару, чтобы перевести тему. У Джона есть ещё кое-что, что он хотел бы спросить.
Джон обходит журнальный столик и садится на него прямо напротив длинных, согнутых в коленях и прижатых к груди ног Шерлока. Он ставит локти на его колени и думает, что если Шерлок соберётся смыться в этот раз, то Джон сможет держать его на диване до тех пор, пока не получит ответа.
– Прошлой ночью, – говорит Джон, и глаза Шерлока опасливо сужаются, – ты сказал, что я придуриваюсь. Насчёт чего?
Шерлок молчит. Он недооценивает Джона. У Джона годы военной подготовки ушли на то, чтобы научиться сидеть и ждать, даже если не вполне ясно, чего и зачем.
Наконец, Шерлок вздыхает.
– Ты знаешь, сколько было повторено экспериментов? Как много теорий забраковывалось, снова и снова? Едва ли неверная ранняя гипотеза это научный провал.
– Хорошо, – медленно говорит Джон. Действительно же он имеет в виду: никакого результата.
Говорить с Шерлоком не должно быть похоже на сдачу устного экзамена, но в действительности это так.
– Эта гипотеза предполагает что?
Прислонившись к спинке дивана, Шерлок откидывает голову назад и закрывает глаза. Рассказывая, он свободно жестикулирует рукой.
– Ты – наименее раздражающий человек, которого я когда-либо встречал. Ты происходишь из семьи среднего класса без каких-либо психических отклонений или тяги к преступности. У тебя есть высшее образование. Несмотря на то, что твоя работа низкооплачиваема, ты доктор, что подразумевает заботливость как личное качество и социальный статус, соответствующий данной профессии. Ты был военным врачом, что одновременно говорит о геройстве и самопожертвовании, но без намёков на жестокость, которые обычно ассоциируются у общественности с солдатами. Сейчас ты ранен, опасность вернуться на поле боя тебе не угрожает. Мне продолжать?
Джон понятия не имеет, что всё это значит или почему Шерлок рассматривает его биографические данные словно важные предпосылки, но говорит:
– Да.
– Ты говоришь, людям нужна помощь, чтобы связать факты в единое целое. Это не указание фактов, это протаскивание тебя по каждой ступени, – жалуется Шерлок. Затем вздыхает и снова закрывает глаза.
– Ты надёжный, ответственный и внимательный. Вежливый, умный, и большинство нашло бы твоё чувство юмора обаятельным. Ты не отталкивающий.
Джон фыркает.
– Не отталкивающий? Я так польщён.
– Это факты, Джон. Я не имею привычки напрасно тратить время на бессмысленную
лесть. – Шерлок бросает на него пристальный невесёлый взгляд и затем добавляет: – Вдобавок, ты не особо молод, у тебя нет детей от прошлого брака, которые бы финансово и эмоционально стесняли новые отношения.
– Значит, ты имеешь в виду, – говорит Джон осторожно, медленно, потому что вообще не уверен, что Шерлок говорит всё это, – я выгодная партия?
– Для одинокой женщины твоего возраста ты стал бы хорошей перспективой будущего мужа, – то, как Шерлок произносит это, звучит очень отстранённо, очень теоретически. Как будто бы другие могли найти Джона привлекательным, но Шерлока больше интересовала возможность проверить теорию.
– И как это привело к тебе, меня целующему? – спрашивает Джон, а брови раздражённого Шерлока мгновенно опускаются.
– Я не специально. Я действительно не понимаю, Шерлок. Объясни.
– Ты с нежностью говоришь о своём детстве.
От того, как Шерлок меняет тему, любой может тронуться, думает Джон.
– Что?
– Ты вырос в Кенте и с теплотой вспоминаешь детство, и это повлияет и на твоих собственных детей – в предполагаемое для них детство не будет включён Лондон.
Джон всё ещё чувствует, что не понимает чего-то, но большинство фактов он уже может сложить. Это сумасшествие. Рехнуться можно. С другой стороны – это Шерлок.
– Ты целовал меня, чтобы я не женился, не завёл детей и не уехал за город?
– Это было бы вредно для моей работы, – Шерлок потянулся мимо Джона за уже холодным тостом. – Но это рабочая гипотеза. Я найду правильный подход.
Насколько Джон понял касательно этого вопроса, правильным подходом тут будет встать, найти ключи и пойти в местный паб посмотреть футбол, какая бы команда ни играла. Кружка Гиннеса тоже поможет.
========== Часть 9 ==========
На столе перед ним стоят два стакана – один пуст, а другой наполовину полон. По телевизору показывают повтор игры, которая была на прошлых выходных, Челси проиграет 2:0. У Джона есть открытый пакет чипсов, и он абсолютно не думает о Шерлоке.
Он не думает о Шерлоке, который остался у него в кровати, ждущий его с работы, свернувшийся калачиком на не той стороне пухового одеяла и готовый тратить впустую часы, оставаясь там столько времени, сколько Джону потребуется, чтобы добраться до дома.
Он не думает о том, как всё это началось – с Шерлока, делающего покупки и целующего его на кухне, словно это было чем-то, чем они всё время занимались.
И он точно не думает о Шерлоке и его неправильном подходе. Шерлок описал его как самого перспективного жениха в Лондоне, и это не то, каким чувствует себя Джон. С его кошмарами, шрамом и постоянной угрозой стать бедняком, Джон сомневается, что может быть в топе чьего-то списка завидных женихов.
Не то чтобы это было чем-то, что Шерлок понимает.
Однозначно.
Джон не понимает, как кто-то настолько смышлёный может быть таким тугодумом. Джон не собирается сбежать с цирком, ни с кем серьёзно не встречается. Шерлок волнуется о чём-то, что ещё не произошло и может вовсе не случиться.
На экране Манчестер Юнайтед забивает гол, и толпа бушует. Джон делает глоток и пытается сфокусироваться на игре.
Он здесь не для того, чтобы думать о Шерлоке. Он здесь не для того, чтобы думать о тех низких звуках, которые издавал Шерлок, пока они целовались в кровати Джона, или о сладости того утреннего поцелуя, смешанного с ароматом горячего чая. Он должен бы знать, что Шерлок делал бы это неправильно, Шерлок бы не поцеловал его ни по одной из тех причин, по которым Джон хотел бы, чтобы его поцеловали.
О.
Джон позволяет своему лбу встретиться со столешницей.
Почему эта мысль не могла бы возникнуть у него вчера? Он живёт с одним из самых наблюдательных людей в мире. Как этот человек может быть таким рассеянным, таким самопомешанным? О, да, он легко позволил Шерлоку бессистемно целовать себя в качестве тайного эксперимента. В любые другие эксперименты – человеческие глазные яблоки в микроволновке или рисование мишени на листе, вывешивание его напротив стены и бросание туда различных вещей, чтобы измерить углубления, оставляемые ими в гипсокартоне – Джон вмешивается. Джон останавливает их. Он занимает твёрдую позицию и ограничивает Шерлока.
Но он отступил и позволил Шерлоку поцеловать себя, ни на секунду не задумавшись, потому что хотел, чтобы Шерлок сделал это.
Джон почувствовал бы себя самым большим дураком на свете, но он не тот, кто целуется с коллегами, чтобы они продолжали с ним работать. Нет, он просто дурак, который влюбился в самого большого дурака на свете.
Слева к нему обращается бармен:
– Все в порядке, старина? – и Джон первым делом стонет. Затем отрывает голову от стола. Скорее всего, его волосы сейчас воняют как выдохшееся пиво.
Бармен оглядывает его забавным взглядом, словно пытаясь вычислить, сколько Джон выпил. Что бы он ни увидел, это заставляет его спросить:
– Проблемы с подружкой?
– С парнем, – отвечает Джон, – но проблемы те же самые.
Бармен кивает на полупустой стакан Джона.
– Ещё одну?
– Пожалуй.
========== Часть 10 ==========
Когда он возвращается, Шерлок лежит на диване, молясь на потолок. Он в тёмном костюме и светло-голубой рубашке, и на мгновение Джон надеется на отсрочку.
– У нас есть дело?
– Нет, – отвечает Шерлок, глаза его закрыты. Это выглядит так, словно он буквально медитирует на проблему. Джон никогда не спрашивал, поэтому не знает – это какая-то странная дзен-поза, или Шерлок просто любит складывать ладони во время размышлений, чтобы куда-то деть руки, раз он не может курить.
– Всё ещё думаешь, как не дать мне съехать? – спрашивает Джон, абсолютно уверенный, что уже знает ответ.
– Это должно было сработать, но не сработало, – Шерлок оглядывает Джона сверху донизу и наоборот, а затем вновь возвращается к потолку.
– В моих умозаключениях должно быть какое-то слабое место.
– На сколько пластырей?
– На один. – В качестве доказательства Шерлок подворачивает рукав рубашки. На его бледной, нежной коже на внутренней стороне запястья цвет пластыря напоминал больше абрикосовый, чем цвет кожи. – Менее безотлагательно, чем дело. Более отдалённый крайний срок.
Джон перемещает вес, и ему хочется, чтобы был стул, стоящий ближе к дивану. Все стулья слишком далеко для такого разговора, и ему лучше бы не взгромождаться снова на журнальный столик. Он решает притащить рабочий стул и сесть на него.
– Может, тебе поможет, если мы поговорим об этом?
– Сомневаюсь, – говорит Шерлок, но смотрит на Джона. – Из того, что я о тебе знаю, это должно быть наилучшим решением.
– Возможно, твои предположения были неправильными. Может быть, ты упустил кое-какие факты.
– Например?
Джон сглатывает, сопротивляясь желанию сжать свою больную ногу.
– Например, то, что мне до сих пор снятся кошмары о войне, и я не сплю ночами. Моё плечо болит в холодные и влажные дни, которые в Лондоне всю зиму, и ещё эта психосоматическая хромота.
– Ты сейчас не хромаешь, – говорит Шерлок, закрывая глаза.
– В больнице, когда устаю. Не тогда, когда рядом ты, – Джон пожимает плечами. Это глупо, это смущает, но он уже проговорился. – Я думаю, моё подсознание знает, что ты умнее его. Если бы оно попробовало сделать это рядом с тобой, ты бы нашёл способ обмануть его и заставить подчиниться.
– Или могло случиться так, что в больнице тебе скучно, и нормальность обстановки создаёт для тебя дискомфорт: обыкновенные люди, чьи обыденные жизни заполнены кашлем, простудами и рабочими удостоверениями, – рассказывает Шерлок, и Джон задаётся вопросом, знал ли Шерлок об этом раньше. Быть обычным, не так ли? Единственные вещи, которых Шерлок не знает о Джоне – это те вещи, о которых не подозревает сам Джон, и даже тогда первым их обнаруживает Шерлок.
– Ты чувствуешь себя неуместным, и хромота – физическое проявление этого.
– Это равноценный обмен, – говорит Джон, защищаясь, несмотря на то, что Шерлок в чём-то прав. Не всегда, не постоянно, но определённо бывают моменты, когда он смотрит на ослепительно-белые стены и стерильные инструменты и задумывается о том, как он удосужился делать это после песчаной пустыни и потребности обходиться тем, что есть, в Афганистане. Иными временами ему это нравится; нравятся перерывы на кофе с Сарой, пожелания доброго утра людям, имена которых он знает, нравится помогать людям проживать их унылые, обыденные, мирные, счастливые жизни.
– Ненужный, – говорит Шерлок. Очевидно, равноценный обмен – это то, что относится к обычным, скучным людям.
– Во-вторых, в то время как женщины могли бы говорить о том, чтобы выйти замуж за врача, они бы имели в виду специалиста, водящего BMW и справляющего праздники в Альпах. Они бы не имели в виду того, кому за тридцать, с пенсией солдата, которому нужен сожитель, чтобы жить в Лондоне, и того, кто использует телефон, которым пользовалась его сестра.
– Неважно.
– Действительно, – Джон корчит гримасу.
– У женщины, просто ищущей материальную поддержку и финансовый комфорт, ты не будешь в приоритете. Ясно, что не все рассматривают экономическую выгоду до вступления в брак, – говорит Шерлок. Он сцепляет пальцы и крутит ими, поворачивая запястья.
– Если это – уровень твоих размышлений, то этот процесс мог бы быть более продуктивным без твоего вмешательства.
Джон игнорирует отстранённость в голосе Шерлока. Нужна толстокожесть, чтобы иметь дело с Шерлоком.
– Что тебя заставило подумать, что если будешь меня целовать, я не женюсь?
– Твой свитер.
Джон смотрит вниз на свой коричневый кардиган, который в данный момент был на нём. Он вполне уверен, что кардиганы – это вовсе не приглашение к поцелуям, но, возможно, он неправ.
– Мой свитер?
– Не именно этот, – отвечает Шерлок, раздражённый тем, что весь мир не может поспеть за каждой выраженной им мыслью. – Тот, который ты носил, когда мы впервые осматривали квартиру. Серо-жёлтый, аранского вязания[1] свитер с круглым горлом. Цвет не подходит, форма не льстит тебе, но он был дорогой и хорошего качества. Это был чей-то подарок. Ты мог бы пойти и купить другой, но он теплый, и было бы практично надеть его, как ты и сделал. Это удобно.
– Ты думаешь, что я слишком ленив, чтобы пойти в магазин и купить джемпер получше?
– Не ленив сам по себе. Просто усилие, которое придётся затратить на покупку нового, не является необходимым, когда у тебя уже есть тёплый свитер, не требующий никаких затрат.
Во вспышке ясности Джон вдруг понимает. Он готов рассмеяться.
– Ты был удобным. Ты пошёл за покупками, заставил миссис Хадсон сделать мне чай. Ты ждал меня в моей постели. Ты делал себя удобным выбором. Если я такой ленивый придурок, чтобы пойти и купить новый джемпер, я также слишком ленив, чтобы встречаться с другими людьми, когда у меня дома есть секс по первому требованию.
– Это должно было сработать, – говорит Шерлок с хмурым видом, чуть ли не скорчив гримасу. – Намёки были достаточно ясными, никаких изменений с твоей стороны не требовалось, это бы просто вписалось в установленные нами правила. Проблемы не должно было быть.
– Но я спросил почему, что не сработало с движением наименьшего сопротивления на пути к сексу, – говорит Джон, думая о раздраженной реакции Шерлока. Он тщательно продумал план, начал воплощать его в жизнь, и в последнюю минуту Джон возразил и подействовал не по плану. Шерлок был в замешательстве из-за того, что его схема оказалась неудачной.
– Тебе следовало спросить меня о джемпере.
– Действительно? – глаза Шерлока сужаются. – Почему?
Есть что-то захватывающее в безраздельном внимании Шерлока, наблюдающего за ним, как за головоломкой, которую надо решить. Оно заставляет что-то сжиматься в груди Джона, со вспышкой адреналина, которая заставляет его улыбаться и попадать в безумные ситуации.
– Это не удобство. Когда я был на войне, я звонил маме, когда мог, каждые несколько недель или около того. Я говорил ей, что чувствую себя хорошо, и жаловался на пищу и погоду. Я имею в виду, ты не можешь жаловаться, смотря на двадцатилетнего ребенка, истекающего кровью, в этот момент находясь под артиллерийским огнём, или смотря на кадрового солдата, которого посылаешь домой с одной ногой и ожогами на тридцать процентов тела. Ты не хочешь, чтобы люди беспокоились. Поэтому говоришь о погоде.
Шерлок застыл, словно мраморный, наблюдая за ним и слушая каждое слово. Джон так легко мог привыкнуть к этому вниманию.
– Мы не семья письмописцев, поэтому я никогда не получал почту. Но однажды мне из дома пришла посылка. Толстый джемпер, который согревал бы в холодные ночи, цвета, который был бы незаметен на песке. В армии нет выходных, в которые мы могли бы носить всё, что хотим. Но это было частью дома, напоминанием о людях, которых волнует, жив я или мёртв. Поэтому я его сохранил.
– Всегда есть что-то, – говорит Шерлок, немного сожалеюще. – Так трудно угадать все детали.
Джон чувствует, что улыбается.
– Это имеет значение?
– Это много говорит о том, что ты считаешь стоящим, чтобы хранить в своей жизни. Эмоциональная привязанность весьма отличается от удобства.
Шерлок садится, кивая сам себе и разворачивая ноги.
– Я должен был сосредоточиться на Саре.
– Извини?
– Это совершенно логично, Джон. Если эмоциональная привязанность является главной, тогда лучше поставить в приоритет кого-то, кто вырос в Лондоне и имеет личную заинтересованность в том, чтобы остаться. Сара гордится тем, что управляет больницей, и она любит город. В то время как она относится ко мне без всякой нежности, она считает мою работу важной и, вероятно, полагает, что ты спасаешь жизни, помогая мне.
Джон чувствует, что его мозг застыл в нулевой точке. Переключаться так внезапно он может лишь ограниченное количество раз в день.
– Шерлок?
– Ты наслаждаешься опасностью того, что мы делаем. Очевидно, что пока ты был в Лондоне, ты нашёл бы любое оправдание своему вовлечению, – говорит Шерлок, его руки двигаются быстрее по мере того, как приходят мысли. – Если бы у тебя была супруга, поддерживающая это, и тебе бы не требовалось врать о том, где ты был и что делал, ты бы всё ещё участвовал в раскрытии дел. Я был слишком близорук, слишком сосредоточен на том, чтобы удержать тебя здесь, я должен был знать…
– Шерлок! – перебивает Джон, и тот моргает, вспоминая, что помимо него в комнате есть кто-то ещё. – Сара с кем-то встречается, помнишь?
Шерлок отметает эту мысль одной рукой.
– Мы можем с этим справиться. Романы с бывшими, как всем известно, хрупки.
– Ты не можешь разрушить её отношения, чтобы свести нас, – говорит Джон и Шерлок фыркает. – Ну, очевидно, ты, вероятно, мог бы, но я прошу тебя, не надо. Пожалуйста.
– Это самое логичное решение, Джон.
– Как насчёт… – Джон подходит к дивану и садится на свободную подушку. – Просто попросить меня остаться?
– Это бы недолго имело успех, – говорит Шерлок, поворачиваясь к Джону. – Люди остаются, пока у них есть личный мотив. Выраженное мной желание, чтобы ты остался, повлияло бы на твои решения лишь до того, как не появилась бы более сильная эмоциональная связь с кем-то ещё.
– Может, ты должен взять себя в руки, – Джон слышит свой голос словно со стороны. – Может, ты должен быть единственным, с кем у меня будет эмоциональная связь.
Хриплый смешок, и Шерлок застывает, повернув голову к Джону.
– Это не было шуткой, – медленно говорит он.
Шерлок выглядит таким удивлённым, словно на его глазах пингвин порозовел и запел Аве Марию. Джон замечает, как Шерлок бросает короткий взгляд на руку, к который прилеплен никотиновый пластырь, в долю секунды напоминая себе, что чист.
– Я серьёзно.
– Джон, я не… – начинает Шерлок, затем предпринимает вторую попытку, – есть много причин… – и, наконец, – это абсолютно иррационально.
– Я нравлюсь тебе, – отвечает Джон. – Ты считаешь, что я наименее раздражающий человек в Лондоне.
– Я сказал, что ты наименее раздражающий человек, которого я знаю. Я действительно не могу говорить обо всей области Большого Лондона, – Шерлок хмурится и добавляет, – я просто имел в виду, что я выношу твою компанию более легко, чем чью-либо ещё. Это не было обетом вечного обожания.
– И всё же, ты сидишь здесь, продумывая схемы, которые могли бы заставить меня остаться, – говорит Джон, в восторге от невозможности всего этого. – Давай упростим. Ты мне нравишься, и я посчитаю нормальным целоваться с тобой на регулярной основе. Поэтому скажи, что я тебе нравлюсь, попроси меня остаться и поцелуй.
– Я думаю, что ты слишком уж упрощаешь проблему, – говорит Шерлок, но не выглядит несчастным по этому поводу. Скорее… осторожным.
– Ты как раз любишь, чтобы всё было сложным настолько, чтобы только ты мог понять это, – с лёгкостью отвечает Джон. – Попробуй. Худшее, что может случиться – ты опять вернёшься к своим макиавеллиевским[2] заговорам.
– Никколо Макиавелли одобрил бы небольшое количество обмана во имя большего блага для всех, но это не то, что большинство людей имеет в виду, когда они говорят макиавеллиевский.
– Ты тянешь резину, – поддразнивает Джон.
Шерлок выглядит так, словно не знает, должен ли он улыбнуться, но хочет.
– Я думаю.
– Сколько тебе вздумается.
– Я провёл с тобой больше времени, чем я когда-либо ожидал потратить на соседа по квартире и, несмотря на все факты, которые я иначе должен осознать, я нахожу себя… – Шерлок глубоко вдыхает, качая головой. Тогда он встречает взгляд Джона, наклоняется вперёд и говорит:
– Я люблю тебя. Останься. – И нежно целует Джона.
Это – шестой раз, когда Шерлок целует его. И после Джон перестаёт считать.
_______________________________________________
Примечания переводчика:
[1]Аранское вязание – стиль вязания, при котором образуется узор из переплетения кос и скрещивания петель; стиль происходит родом из Ирландии, с островов Аран, которые дали стилю название. Изначально это стиль вязания свитеров, так называемых «рыбацких» – большая часть населения данных островов занимается рыболовством.
[2]Макиавеллиевский – беспринципный, циничный, хитроумный, бессовестный, бесчестный.
