Текст книги "Ведьмин лес (СИ)"

Автор книги: Orlovthanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ты предлагаешь остаться с тобой в лесу? В лесу, полном сбрендивших духов. В том лесу, где нельзя охотиться, а я, между прочим, охотник. Ты предлагаешь жить в изоляции от людей, никогда ни с кем не общаться кроме тебя, не видеться больше с семьёй и друзьями…

– Ну да.

– И жили они долго и счастливо в одиночестве, питались лишь травками да корешками, пока не померли в один день от скуки.

Губы ведьмы горячо и мокро касаются чувствительной кожи за ухом.

– Скучать я тебе не дам, – почти что мурлычет Ваня и трётся своим пахом о пах Гилберта.

– Так, вот это – сразу нет, – хрипло возражает Гил, чувствуя, что тело на подобное предложение очень даже позитивно реагирует. Грёбанный маг, грёбанный лес, грёбанное всё вокруг… – Если я тебе нужен лишь для этого…

– Ты нужен мне и для этого, и для всего прочего, – не обращая внимания на протестное мычание охотника, Ваня целует его. Настойчиво, жадно, вынуждая забыть все мысли о сопротивлении. – Мы будем жить вместе вечно. Только представь: ты, я и толпа маленьких ребятишек, с весёлыми криками носящаяся по лесу…

Гилберт совсем уж неприлично стонет, когда рука ведьмы забирается под ткань штанов. От настойчивых поглаживаний плавится воля, и разум перестаёт адекватно воспринимать слова Ивана. Произнесённое доходит с опозданием.

– Так, стоп! – Гил уворачивается от очередного поцелуя. – Я парень. Ты тоже. Откуда дети?!

– Похитим, – излишне серьёзно поясняет отшельник. – Я же ведьма.

– Придурок ты, Ваня, – фыркает Байльшмидт, не в силах сдержать улыбку. – И как я умудрился сразу этого не заметить?..

– Потому что был очарован? – Гилберт вздыхает, понимая, что его любовник (дохрена непривычно звучит) прав – он очарован. Даже несмотря на существенный такой обман, злиться на него не получается. Ну никак. Хотя, злиться-то как раз и надо бы. Надо бы скандалить, вырываться, попытаться огреть его камнем по голове (неподалёку как раз лежит один симпатичный булыжничек) и сбежать. Рвануть в деревню, запереться дома и сделать всё возможное, чтобы забыть эту ночь, это утро, эти последние несколько недель и… – Так каков будет твой положительный ответ?

Комментарий к Сказ о наивной ведьме

28.05.17 – узнала, что в Древней Греции мужчины дарили зайцев юношам, выражая тем самым желание вступить в интимную близость.

Момент с подарком заиграл новыми красками. Надеюсь, не у меня одной)

========== Сказ о мстителе и привязчивом духе ==========

Ведьмин лес – место удивительное, хоть и опасное. Оно издавна притягивало к себе внимание охотников и случайных путников, но войти в него решались лишь единицы. Да и возвращались обратно далеко не все, а вернувшиеся не были прежними.

Последним, кого забрал себе лес, является Гилберт Байльшмидт. Жители деревни, откуда родом пропавший охотник, первое время скорбели, но уже через год история о нём становится уроком-назиданием для непослушных детей.

В смерть его не верит лишь младший брат, упрямо, вопреки причитаниям соседей и ссорам с отцом, чувствующий, что Гилберт жив. Бредни Альфреда, утверждающего, что Гил попал под чары ведьмы и находится в плену, лишь усиливают желание Людвига разобраться в случившемся.

Потому-то в день совершеннолетия он и уходит из дома. Он считает, что должен найти своего брата. Или то, что от него осталось. Ведь кроме него никто не станет этим заниматься, смирившись с утратой. Понять семью и простить их юный охотник не в силах. Он считает своих родных предателями, чувствует предателем и себя – три года понадобилось ему на то, чтобы решиться. За этот срок с Гилбертом могло произойти что угодно. Но сейчас Людвиг готов. Если помочь брату уже невозможно, он убьёт ведьму, заставит её заплатить кровью за совершённые злодеяния.

Младшего Байльшмидта ведёт через лес злость. С каждым шагом он сильнее чувствует кипящую в крови ярость, которая ослепляет его настолько, что охотник до последнего не замечает наблюдателя, следующего по пятам. Он и дальше не замечал бы его, но преследователь внезапно сам выдаёт себя, выкрикнув радостно-простодушное:

– Привет!

Людвиг резко разворачивается и нацеливает лук на стоящего позади него, за одним из деревьев, человека. Человека ли? Он уверен: секунду назад там никого не было.

– Кто ты?

Парень, скрывающийся за елью, выглядит слабым и безобидным, но Байльшмидт знает: доверять тварям Ведьминого леса нельзя. Его брат, возможно, пропал именно из-за этого.

– Феличиано. Можно просто Фели, – жизнерадостно представляется преследователь, всё так же стоя за деревом, словно укрываясь им как щитом от возможной атаки. – Тебе лучше убрать оружие. Мы не хотим тебе вредить. Мы не навредим, если ты не навредишь первым.

– «Мы»? – охотник игнорирует его просьбу, но ослабляет тетиву.

– Я, мои братья и сёстры.

– Ведьмы?

Парень улыбается и качает головой, а после запросто бросает невероятное:

– Духи.

– Ты шутишь со мной?.. – удивлённый охотник опускает лук и тут же платится за это. Назвавшийся духом, должно быть, никогда не знал такого чувства как стыд или смущение. Он совершенно безбоязненно выходит из-за ели, не убирая с лица всё той же по-детски счастливой улыбки. – Почему ты голый?!

– Мне не нужна одежда, – парень непонимающе осматривает себя, не видя в своей наготе ничего странного. Затем переводит взгляд на своего нового знакомого, сравнивая себя с ним. – Я правда-правда дух. А ты человек?

– Как будто ты не знаешь.

– Люди редко заходят сюда. Они убивают животных, а мои братья и сёстры убивают за это их. Ты же не будешь убивать?

– Животных я трогать не собираюсь, – сквозь зубы отвечает охотник, а после и вовсе убирает лук. Если дух не врёт, опасности для жизни пока нет. А охотиться на зверей он и правда не собирался. Ему нужно найти ведьму. Найти, убить её и спасти брата. Или то, что от него осталось.

– Ты что-то ищешь в лесу? – заинтересованно спрашивает парень. В светло-карих, чуть желтоватых глазах сияет любопытство. Дурной знак. Людвиг отступает на шаг и кладёт руку на пояс, проверяя, на месте ли нож.

– Да.

– А что? – всё не унимается нежданный собеседник.

– Тебя это не касается, – Байльшмидт решившись рискнуть, отворачивается от духа, собираясь продолжить путь, но не тут то было – парень вновь возникает прямо перед ним. Смотрит заискивающе, собираясь просить о чём-то, заведомо неприятном для охотника.

– А можно мне пойти с тобой?

– Зачем?

– Не знаю, – дух пожимает плечами и широко улыбается. – Можно?

– Ты будешь мешать, – отмахивается от него Байльшмидт, но парнишка обгоняет его и виснет на руке, начиная причитать. Даже если он и дух, то какой-то неправильный. Плотный и тёплый на ощупь, совсем как человек. Или ведьма.

– Не буду мешать! Честно-честно! Мне очень скучно!

Взгляд Людвига невольно опускается ниже и, густо покраснев, охотник сдавленно бормочет:

– Прикройся.

– А?.. – Феличиано прижимается ещё ближе, то ли действительно не слыша, то ли старательно делая вид.

– Надень что-нибудь.

– Зачем? – дух отступает на шаг и смотрит на своё голое тело, пытаясь понять, что так расстраивает человека.

– Ты пойдёшь со мной, только если не будешь… сверкать налево и направо своей голой задницей.

– Хорошо! – радостно соглашается парнишка и тут же смолкает, осознав одну очень важную вещь: – Но у меня ничего нет…

Вздохнув и сказав себе, что ещё сто раз пожалеет об этом, Людвиг снимает с себя рубашку и швыряет ею в удивлённого парня. Дух спешно надевает её на себя и тут же тонет в этой одежде: подол доходит чуть ли не до колена, а слишком длинные рукава придают ему сходство то ли с огородным пугалом, то ли с ярмарочным шутом.

– Так-то лучше, – говорит охотник, уже практически не чувствуя той странной неловкости. Взгляд невольно цепляется за улыбчивое лицо паренька, и Людвиг задаётся вопросом, какого же возраста его нежелательный спутник. Если, конечно, у духов вообще есть возраст. – Сколько тебе?.. Пятнадцать? Семнадцать?..

– Восемьсот, – немного подумав, отвечает Феличиано. – Плюс-минус пара десятилетий. Я несколько раз сбивался со счёта.

Идти куда-либо вместе с духом Ведьминого леса – очень плохая идея. Нет, дело не в том, что это дух и ему нельзя доверять – хотя, это тоже играет свою роль – дело в том, что этот дух слишком шумный. Он совершенно не устаёт рассказывать какую-то чушь, кружится при ходьбе, заливисто смеётся от всякой ерунды и пристаёт с докучливыми вопросами. Идти с ним – пытка. К сожалению, Людвиг понимает это слишком поздно, когда уже нельзя что-либо изменить. Вообще-то, он мог бы остановиться и сказать: «Дальше я иду один». Да что там, он даже делал так дважды! Но как только он это произносит, Феличиано смолкает и принимается всхлипывать настолько жалобно, что охотника начинает мучить совесть.

Одно радует: дух не устаёт, следовательно, привал им не приходится делать до самого позднего вечера. Выбрав место для ночлега, охотник разводит костёр и, поужинав остатками взятого в дорогу хлеба (Феличиано буквально засыпает его вопросами о том, что он делает и зачем, успокаивается лишь тогда, когда Людвиг говорит, что «должен есть, чтобы не умереть»), готовится ко сну. Дух, как не нуждающийся во сне, назначается караульным и обещает разбудить охотника, если что-то случится.

Что-то действительно случается, но утром. Байльшмидт понимает это, ещё не успев открыть глаза. Оголённый торс греет нечто невесомое, напоминающее тёплое одеяло. Он кладёт руку поверх этого «одеяла» и сразу просыпается, почувствовав под ладонью нежную обнажённую кожу.

Открыв глаза, он видит перед собой радостное лицо духа.

– Привет!

– Какого… – охотник дёргается от неожиданности, и парнишка соскальзывает с него и ложится рядом, приподнявшись на локтях и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы.

– Ты очень беспокойно спал. А когда я лёг с тобой, успокоился.

– Почему ты голый?!

– Мне не нравится твоя одежда, – морща нос отвечает Феличиано. – Рукава мешают.

– Мало ли, что тебе не нравится! Если хочешь идти со мной и дальше, делай то, что я говорю.

– Хорошо! – мгновенно вскочив на ноги и совершенно по-дурацки улыбаясь, соглашается дух. Он вновь натягивает на себя рубаху, а наблюдающий за этим Людвиг в своё оправдание думает, что смотрит лишь для того, чтобы убедиться в чрезмерной длине рукавов. Поэтому он подзывает к себе жизнерадостное существо и помогает их закатать, получив в ответ кучу благодарностей и, совершенно неожиданно, надкушенное яблоко.

– Это ещё что?

– Ты смертный. Тебе нужно есть, – поясняет дух с весёлой улыбкой. Эта улыбка исчезает, когда Байльшмидт несильно бьёт его по руке, и фрукт, выпав, катится прямо в грязь. – Но ты же умрёшь!

Байльшмидт понимает, что перегнул палку. В глазах парня блестят слёзы, а потом он вдруг исчезает, растворившись в воздухе. Рубаха падает на землю.

– Проклятье, – бормочет Людвиг, озираясь по сторонам, – стой! Дух!.. Как там тебя… Феличиано!..

Конечно же, дух не отзывается. Использовав все пришедшие на ум ругательства и поняв, что обиженный всё равно не вернётся, охотник подбирает одежду и вешает её на сучок ели. Глупо ждать, но Людвиг всё равно сидит перед костром, отсутствующе глядя в его пламя. Настроение испорчено совсем. Не хватает ставшего привычным всего за один день надоедливого бормотания духа, его смеха и до абсурда жизнерадостной улыбки.

Когда охотник тушит костёр и собирается уходить, Феличиано возвращается. Он выходит из-за кустов шиповника, весь в мелких царапинах, и бережно несёт пред собой мёртвого кролика.

– Что это? – удивлённо спрашивает Людвиг, не в силах понять, чему же удивляется больше: появлению духа или принесённому зверьку.

– Ты сказал, что ешь мясо, – тихо поясняет парень, избегая смотреть на Байльшмидта, и кладёт добытую им дичь на землю.

– А ты сказал, что убивать плохо.

– Она умерла сама… Я не должен был её трогать, но… – дух всхлипывает и внезапно начинает рыдать, – если ты не будешь есть, ты умрёшь!.. Я не хочу, чтобы ты умер!..

– Да не умру я! – срывается Байльшмидт, а видя влажные от пролитых слёз глаза, бормочет: – Извини. – Внезапно парень прижимается к нему и крепко обнимает. Опешивший охотник не знает, как реагировать на это. – Что ты…

– Не злись, пожалуйста, не злись, – сбивчиво шепчет Феличиано, пока Людвиг неловко не похлопывает его по спине.

– Спасибо, Фели. А теперь отпусти меня.

Дух отходит к ели и вновь надевает отданную охотником одежду. Пока готовится поздний завтрак, он, не сводя глаз, наблюдает за тем, как Байльшмидт свежует тушку, как разделывает её. Феличиано сидит недвижимо, пока человек не пробует приготовленное мясо. Лишь тогда дух вновь улыбается и веселеет, зная, что теперь человек точно не умрёт.

– Здесь есть река? Или ручей? – спрашивает Людвиг, наевшись досыта.

– Озеро, – Фели поворачивается в нужном направлении и ведёт за собой охотника.

Добравшись до водоёма, Байльшмидт утоляет жажду и наполняет флягу водой. Найдя взглядом своего спутника, человек вздыхает.

– Что ты делаешь? – спрашивает он у стоящего по колено в воде духа. Тот выглядит озадаченным этим вопросом, пытается понять, что в этот раз сделал не так.

– Я хочу искупаться.

– Тогда снимай рубашку, – практически приказывает Людвиг. Парень беспомощно смотрит на него и неуверенно теребит подол. По его лицу видно, что он совсем запутался в противоречащих друг другу указаниях. – Если она вымокнет, тебе будет неудобно идти.

Феличиано выходит из воды, раздевается и замирает, поймав взгляд охотника. Несколько секунд он вглядывается в его глаза, а затем вдруг краснеет.

– Что-то не так? – спрашивает Людвиг, действительно стараясь не опускать взгляд ниже лица.

– Я… не понимаю.

– Что на этот раз?

– Чувства, которые ты испытываешь. Я могу различать гнев, радость, беспокойство, грусть, тоску… но не это. Что это?

Байльшмидт закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы сдержатся. То, что дух может читать его эмоции, оказывается весьма неприятным открытием. Не все мысли охотника безгрешны.

– Иди уже, – чуть хрипло, с нажимом говорит он, открывая глаза. Парень усиленно кивает, но не сдвигается с места.

– Ты не пойдёшь со мной? – неуверенно спрашивает Феличиано, а после, считав ещё одну, очень яркую эмоцию, трусливо бросается в воду и перестаёт доставать своего знакомого разнообразными вопросами.

Людвиг усаживается под деревом и, дожидаясь, пока дух вволю наплещется в прохладной озёрной воде, приводит в порядок оружие и содержимое сумы. Первые несколько минут он время от времени бросает взгляды в сторону озера, но вскоре погружается в свои мысли, пытаясь продумать дальнейший план действий. Блуждать по этому треклятому лесу можно хоть до скончания дней. Наверняка не обошлось без магии. Но как перехитрить ведьму? Как обойти её ловушки?..

Дух опускается рядом и прислоняется к нему, мокрый и совершенно не обеспокоенный своей наготой. Говорить ему об этом бесполезно.

– Оденься, – устало просит Людвиг. Сил злиться уже нет. А может, он просто привык к не обременённому стыдом спутнику.

– Не хочу.

– Тогда не сиди ко мне так близко. Это неприлично.

– Что значит «неприлично»? – заинтересованно спрашивает дух и слишком осмелев, кладёт голову на плечо охотника. Тот вздрагивает и сквозь зубы поясняет:

– Это то, как людям не стоит поступать.

– Но я не человек, – хмурится парень, прижимаясь плотнее. И, считав эмоцию Людвига, спрашивает: – Почему ты опять злишься?

– Ты слишком близко.

– Тебе неприятно?

– Не то что бы… но это…

– Неприлично?

– Да.

– Извини, – бормочет Феличиано и закрывает глаза. Сначала человек думает, что дух собирается так спать, но, вспомнив, что это существо бессмертно, отметает этот вариант.

– Какой смысл извиняться, если ты с места не сдвинулся и не собираешься? – недовольно шепчет Байльшмидт, косясь на неподвижно замершего знакомца.

– Расскажи мне, – внезапно просит дух. – Ты не из Леса. Как живут там, где его нет?

Людвиг рассказывает. Он рассказывает ему абсолютно всё: о городах и деревнях, о людях, их праздниках и обычаях, о своей семье. Он рассказывает и о своём брате. Дух, спокойно слушавший все истории, под конец открывает глаза и, отодвинувшись, чтобы лучше видеть лицо охотника, с любопытством склоняет голову набок, чуть щуря глаза.

– Что?

– Так ты ведьму ищешь?.. Пообещай, что не будешь злиться, – просит Феличиано, мягко сжимая руку Людвига, и тот кивает, предчувствуя, что злиться ему всё же придётся. – Я знаю, где ведьмин дом, – в ответ на это Байльшмидт молчит, стараясь сдержать обещание. Он не хочет срываться на Фели, ведь тот понятия не имел, куда и зачем они идут. Он просто шёл вместе с ним из-за каких-то своих причуд. Если бы Людвиг сразу сказал о своей цели, парень помог бы ему и раньше… Но дух, способный чувствовать перемены в настроении, не понимает, что злится Байльшмидт лишь на себя, а потому обеспокоено бормочет, сильнее стискивая руку: – Не ругайся, ты обещал не ругаться…

– Ты можешь отвести меня к ней?

– К ней?

– К ведьме! – не сдерживается охотник, и Фели испуганно обхватывает колени руками и опускает голову. Людвиг вздыхает и просит прощения, получая взамен счастливую улыбку.

А потом дух резко вскакивает на ноги и, схватив человека за руку, тянет за собой, неведомо куда, прямиком через кусты. Байльшмидт чертыхается, но позволяет себя вести. На ум ему приходит мысль о том, как, должно быть, нелепо они выглядят со стороны: сам он полуобнажённый, а Феличиано и вовсе нагой. Если бы их так увидел кто-то из деревни или даже Гил… особенно Гилберт – стыд бы навеки выжег все остальные чувства.

Но долго думать об этом не приходится. Останавливаются они так же быстро, как и начинают этот бег с препятствиями.

– Дальше ты идти не сможешь. Его барьер не пропустит человека. Если только… я… то есть, мы… – Фели поворачивается к нему и смотрит растерянно.

– Ну и чего ты мнёшься? Говори как есть.

– Есть один способ обмануть его. Но я не знаю, как это повлияет на тебя или на меня…

– Если способ есть, то делай, – не выдерживает Людвиг, повышая голос. Дух кивает.

Феличиано приподнимается на носочках, обхватывает шею опешившего охотника и целует его. Нежно, без нажима – отвлекая, но не принуждая. Тянет за собой, не разрывая поцелуя. Шаг, другой – и вот барьер уже позади, а дух радостно улыбается, отпустив человека.

– Получилось! Мы молодцы! И ты – это ты, а я – это я. Мы не одно, мы – двое, – парень, радостно смеясь и бормоча бессвязный бред, принимается кружить на месте, пока Людвиг не приходит в себя и не приказывает замолчать.

Гилберта они находят почти сразу. Не скрываясь ни от кого, тот сидит под дубом и совершенно не ждёт спасения. Его пальцы с нежностью перебирают волосы задремавшего незнакомца, а колени служат тому подушкой. Заметив младшего брата, он замирает.

– Людвиг… Я… – неясно зачем, но Гил пытается оправдаться, придумывая версию событий на ходу, сбивчиво бормоча: – так получилось, что… он меня… похитил… э… да, похитил.

– Я? – «ведьма» открывает глаза и пристально всматривается в лицо Гилберта. – Странно. Мне помнится, это ты вперемешку с моим именем выстанывал «я согласен» и «забери меня полностью».

– Заткнись, придурок, – покрасневший Гил спихивает его со своих колен и встаёт на ноги.

– Ты очень милый, когда злишься, – сообщает его… любовник?.. Что вообще всё это значит?! – Я люблю тебя.

– Ненавижу тебя.

– Люблю тебя, даже когда ты лжёшь, что ненавидишь меня, – весело смеётся ведьма запретного леса и целует Гилберта, собственнически прижимая к себе. Демонстративно, специально для Людвига, тем самым заявляя: «твой старший брат принадлежит мне, и делить его внимание с кем-либо я не собираюсь».

Юный Байльшмидт кривится и разочарованно отворачивается, понимая, что всё было зря.

– Не злись на них, – раздаётся тихий голос духа совсем рядом. Он выглядывает из-за ближайшего дерева: – они не хотят делать тебе больно.

– Вижу, – тихо отвечает Людвиг и, не замеченный увлечённой друг другом парочкой, решает уйти. Всё совсем не так, как он представлял. Брата не нужно спасать, а сам он здесь лишний.

– А мне вот интересно, как ты прошёл через мой барьер? – внезапно спрашивает ведьма, и охотник вновь разворачивается к ним. Гилберт, покрасневший и смущённый, стоит примерно в метре от своего любовника и, избегая смотреть на брата, с преувеличенным интересом изучает древесную кору.

– Это я его провёл, – внезапно произносит Феличиано, появляясь рядом с Людвигом, держась за его плечо.

– Дух? – хмыкает ведьма и недобро щурит глаза. – И с чего же это вдруг бессмертные заинтересовались делами простых людей?

– Я хочу помочь, – твёрдо заявляет Фели, сильнее сжимая руку своего приятеля.

– Хватит, ты его пугаешь, – пытается вмешаться Людвиг, но ведьма его игнорирует.

– Что тебе нужно от этого человека?

– Вань, ты чего? – пытается одёрнуть любовника уже Гилберт, но тот всё так же напряжён и не сводит настороженного взгляда с бессмертного существа.

– Эти твари – ушлые ребята. Они никогда не помогают просто так. Один раз я уже попался на их удочку, до сих пор расплачиваюсь. Ты уже что-то с ним сделал, ведь так?

Людвиг хмурится. Он не хочет верить, что его странный новый знакомый пытается ему навредить, но дух молчит как-то уж слишком подозрительно и… виновато?

– Феличиано?

– Ты сказал, что можешь умереть, – тихо бормочет дух. Кажется, он вот-вот разревётся.

– Я так и думал, – хмыкает ведьма. – Людвиг, ты ел принесённую им пищу? Если да: поздравляю, ты застрял здесь навечно!

– Что?..

– Лес тебя не выпустит. Никогда. Ни через год, ни через столетие.

– Вань, у тебя дерьмовое чувство юмора, – вклинивается в разговор Гил, настороженно вглядываясь в лицо любовника.

– А я не шучу. Почему я, как ты думаешь, не позволяю тебе самому собирать фрукты и семена? Дело не том, что они ядовиты. Они могут оказаться «отравлены» духами. «Зачарованы», будет точнее, но смысл один: съешь – и Лес тебя не выпустит. Даже смерть не сможет тебя забрать, если не позволит Лесной Король – самый главный среди духов.

Людвиг вздыхает и кладёт ладонь поверх пальцев своего спутника. Тот вздрагивает.

– Ты… не злишься? – недоверчиво бормочет он, проверив чувства человека.

– Я шёл сюда, думая, что не вернусь обратно. Что умру. Это не самый худший вариант развития событий.

– Дай угадаю: под худшим ты подразумеваешь битву с лесной ведьмой, похитившей твоего брата? И непременно с трагичным финалом, – вклинивается Иван. – Жаль тебя разочаровывать, но ведьма, как ты мог заметить, малость не в том настроении.

– Ваня! – возмущённо шипит Гилберт.

– Что? А для чего он, по-твоему, сюда шёл? Говорю сразу: с нами он жить не станет. Посторонних в нашем доме не будет.

– А не охренел ли ты часом? Людвиг мой брат!

– Так может, вообще всю твою семью пригласим погостить? Или даже деревню! Чего мелочиться-то?..

– Да что с тобой?!

– Он боится… – тихо говорит Феличиано, и всё внимание переходит к нему. – Он боится, что Людвиг убедит тебя уйти из леса, вернуться домой. Он не хочет тебя потерять.

– Заткнись, дух, – огрызается ведьма, чуть заметно покраснев.

– Погоди-ка, так всё дело в этом?

– Нет. Ну, может быть, отчасти… – Иван вздыхает и ворчливо говорит: – да, я боюсь, что ты сбежишь. Я вообще удивлён, что ты не сделал этого до сих пор и, вообще, согласился жить со мной.

– Угораздило же меня влюбиться в идиота.

– Что?.. Ты… ты правда меня любишь?

– А то ты не знаешь!

– Не знаю, – игриво заверяет ведьма, обнимая своего охотника, игнорируя его попытки вырваться.

– Совсем придурок? Отпусти. Вань! Мы же не одни… долбанная ж ты ведьма…

Людвиг смущённо отводит взгляд, когда общение парочки совсем выходит за рамки приличия.

– Они что всегда так? – спрашивает он у духа, заинтересованно наблюдающего за ними.

– Ага. Мы долго привыкали к их общению друг с другом. Они очень шумные. Все люди такие шумные?

– Нет. Эти двое нашли друг друга.

– Ты правда-правда не злишься?

– Не злюсь.

– Точно-точно-приточно?

– Да. И хватит об этом говорить, – Людвиг прерывает ещё не озвученный вопрос и тут же оказывается в объятьях. – Ты… что ты делаешь?

– Делюсь радостью. Тебе неприятно?

– Нет, просто… странно.

– Людвиг, а ты меня поцелуешь? Они целуются.

– А к нам-то это какое отношение имеет?..

– Не знаю. Я ощущаю твои чувства, но… не понимаю. Всё такое неспокойное, переменчивое… мне почти больно, когда пытаюсь разобрать, но я не могу перестать это делать. Помоги мне, пожалуйста. Объясни.

– Слушай, Феличиано, я… ты мне… – слово «нравишься» почти слетает с языка, но Людвиг успевает это предотвратить. – Ты мой друг.

– Что значит «друг»?

– Тот кто не безразличен, за кого переживаешь, с кем хочется общаться…

– С кем вместе спишь?

– Нет… да… нет, но в нашем случае, да.

– К кому приятно прикасаться.

– Отчасти – да.

– Чью одежду носишь.

– Да, только хватит перечислять, пожалуйста.

– Кого хочется обнимать.

– Да-да…

– И целовать.

– Да… – отвечает охотник не задумываясь, но тут же себя одёргивает и поправляет: – Нет!

– Но… тебе хочется. Я чувствую.

– То, что я чувствую, не всегда переходит в мои действия.

– Почему?

– Я человек.

– Но Гилберт и Иван тоже… Я запутался.

– Я… Ты дух. Я не думаю, что мы сможем быть как они.

– Почему?

Действительно, почему? Дух удивительно хорош собой, несмотря на то, что он парень. А может, он кажется привлекательным именно поэтому? Вдруг у них с братом это семейное и…

– Ты мёртв, ведь так? – всё же пытается выкрутиться Людвиг.

– Я не мёртв. Я всегда таким был. Я дух Леса, не призрак. Я могу быть таким, – Феличиано осторожно касается кончиками пальцев сначала груди Байльшмидта, а затем своей, сравнивая, – сколько угодно. Но… мне странно чувствовать эту щекотку в животе. Раньше её не было. Она… неприятна. Не боль, но… хочу, чтоб её не было. Что это?

– Ты, должно быть, голоден, – бездумно откликается Людвиг, наслаждаясь исходящим от его знакомого теплом. Они уже обнимались, но в прошлый раз что-то было… не так.

– Я умру? – тут же пугается дух. – Когда ты был голоден, ты мог умереть. Я не хочу умирать… и животных я тоже обижать не хочу!

– Да успокойся же ты! Сейчас найдём что-нибудь. Голод – это обычная потребность.

– Для человека, Людвиг, – вмешивается Иван, наконец, вспомнив о гостях. – А твой «друг» не человек. По крайней мере, не был им раньше. Как вы прошли через барьер?

– Мы поцеловались, и я смог провести Людвига вместе с собой, – простодушно отвечает Фели, не замечая, как краснеет его друг. И как насмешливо изгибает бровь Гил, по-новому глядя на своего младшего брата.

– Что ж, молодцы. Придумано-то неплохо, только вот, о последствиях тоже нужно думать.

– Последствий не было, – заверяет дух, но тут же смолкает, задумавшись.

– «Я этого не заметил, значит, этого не было». Железная логика, – хмыкает Иван, а заметив недоумение на лицах отличившейся парочки и своего сожителя, поясняет: – Когда вы двое поцеловались, вы обменялись энергией: дух и человек – каждый отдал крупицу своей сущности, получив взамен такую же крупицу чужеродного. Для человека такое проходит без осложнений, а вот для духа…

– Я умру?

– Да, – кивает ведьма. – Но лет через пятьдесят, когда состаришься. Можешь считать себя заражённым вирусом человечности. Возможно, тебе будет очень больно, пока ты будешь постепенно утрачивать свою сущность, только этого уже не изменить. Но знаете, всё прошло бы куда легче, если бы обмен был большим количеством энергии. То есть, если бы вы, к примеру, переспали.

– Но мы уже спали вместе, – легкомысленно заявляет дух, а не успевший остановить его Людвиг краснеет ещё сильнее. Особенно из-за того, как присвистнул Гил.

– Нет! Мы не…

– Речь идёт вовсе не о сне, дух.

Людвиг закрывает ладонями уши парня и грозно смотрит на Ивана, но тот лишь продолжает улыбаться.

– Хватит. Не лезь к нему этим.

– Я и не собираюсь. А вот тебе следовало бы, если не хочешь наблюдать за его мучениями.

– Откуда у тебя такие обширные познания в этом вопросе? – спрашивает внезапно Гил.

– Я… У меня были книги. Но… они сгорели. Они сгорели при пожаре, да.

– Удобную отмазку ты придумал, – щурится Гилберт и качает головой. – Правду говори.

Ведьма-подкаблучник вздыхает и с неохотой рассказывает:

– Это было за полтора столетия до нашей встречи. Дух обманул меня, «запер» в этом лесу, а сам сбежал с вампиром через год.

– Ой, бедняжка, – с ядовитой заботой жалеет его Гилберт.

– Хватит, а? Не думаешь же ты, что я был невинен до встречи с тобой?

– Нет, не думаю. Больше не думаю.

– Гил, только не снова! Да, обманул. Но это ж когда было-то?! – восклицает Иван, а после обращается уже к Людвигу с недоброй такой ухмылкой. – Спешу обрадовать: просвещение духа во всех вопросах ляжет на твои плечи, дорогой шурин.

– Какой нахрен шурин?! – восклицает Гил. – Ты за кого меня считаешь?!

– За самого лучшего, красивого, милого, нежного и любящего человека, которого мне посчастливилось взять в жёны.

– Чёртов придурок! Сам ты жена…

– Я буду человеком?.. – неверяще спрашивает Феличиано, взглядом ища поддержки у Людвига.

– Это моя вина. Извини.

– Я… не расстроен, – спокойно говорит дух, развернувшись к человеку. – Но боюсь. Я не умею быть человеком. Ты меня научишь?..

Людвиг вздыхает, понимая, что деваться ему всё равно некуда. Ближайшие несколько дней и месяцев будут очень тяжёлыми и для него, и для Феличиано, и для этой странной парочки, коей, видимо, нет дела ни до кого кроме них самих. Очень тяжело будет родителям, потерявшим обоих сыновей. Но, быть может, удастся передать им весточку, чтобы они знали, что и Гилберт, и Людвиг живы.

Феличиано крепко обнимает охотника, почувствовав его тоску по дому. Запертый в лесу навечно человек пытается было обнять в ответ, но едва его ладони касаются голой кожи, отстраняется. Треклятый дух-извращенец!

Это будет и правда очень, ну очень сложно…

========== Сказ о «герое» и «охотницах за ведьмами» ==========

Все знают, что Ведьмин лес – опасное место, но именно это и притягивает некоторых путешественников. Искатели приключений раз в несколько лет забредают в него – из любопытства ли, в поисках ли славы – но находят лишь смерть, либо, если особенно посчастливилось, возвращаются ни с чем, разнося по миру весть о своих злоключениях и привлекая тем самым новых несчастных.

Поэтому Альфред не обращает особого внимания на известие о появлении новых «будущих героев». Он сидит в таверне, вертит в руках пустой стакан, оставшийся после Артура (брата утащил с собой кто-то из его случайных собутыльников, чтобы продолжить праздник души, когда их выгнали за слишком буйное поведение). Обычно, Ал не позволяет подобному происходить. Он сам дотаскивает перебравшего брата до дома, выслушивая его пьяные бредни и неразборчивое бормотание. Следит за тем, чтобы он ни во что не ввязался и не навредил самому себе. Обычно, но не в этот день. Очередная ссора всё ещё душит обидой. Всего один раз выслушать полностью, без насмешек и едких комментариев – разве Артуру так сложно это сделать?