Текст книги "Водяные тоже плачут (СИ)"

Автор книги: Ores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Водяной не смог сопротивляться, и глушить всплески адреналина Ника тоже не смог, на это не осталось сил. Поэтому всю ярость чувств пришлось принимать в себя в буквальном смысле слова. Распятый на кровати, под жуткий скрип старых пружин и шорох ткани, уже не разбирая, где свое дыхание, а где голодные стоны Никиты, он принимал в себя глубокие рваные толчки, каждый из которых вколачивал в постель, но сильные руки тянули обратно, буквально натягивая на воспаленный от трения член, смешивая удовольствие с легкой болью, разбавляя минуты затишья, когда приходилось давиться поцелуем, забыв про дыхание. И всхлип вместо стона, и рывок еще жестче, выгибает в пояснице, и нет сил подняться, только чувствовать каждой клеткой, как остывает от неконтролируемой ярости Ник, подходивший все ближе к пропасти удовольствия и упрямо тащащий за собой и водяного. А еще не покидало ощущение, что сейчас их не двое, а трое. Это чужое присутствие давило на психику, делалось не по себе им обоим, но остановиться они уже не могли. Еще чуть-чуть, резче и глубже толчки, шлепки громче, накатывает постепенно, от кончиков пальцев через ноги, обжигая живот и ненадолго останавливая сердце, чтобы в следующую минуту обоим с криком стало легче…

Но только физически…

Ник сидел на полу и, запрокинув голову на кровать, в упор смотрел, как Володя полулежит, простынёй стирая с лица пот. У него дрожали руки, а взгляд был пустой и вымученный, кожа, и так бледная, стала почти белой, на него даже просто смотреть было больно.

Протянув руку, Никита взял в ладонь его пальцы и прижал их к своим губам. Он никогда не делал ничего подобного, не было тяги, не было желания сделать кого-то еще ближе к себе, а сейчас хотелось и целовать, и обнимать, и просить прощения за все, что сделано в этот короткий промежуток времени, и просто за то, какой он есть. Но слов не находилось, только взглядом удалось передать все, что чувствует. Не будь водяной таким очеловеченным и ослабленным, он бы попросту пропустил чужие чувства мимо себя, но в этот раз он был слаб, только вот слаб он был не потерей сил, а ответным влечением и сам боялся признать, что оно сильнее, чем все, что он испытывал в своей жизни.

Сейчас их различия стали очевидны, Ник думал про материальную составляющую, ему казалось, что гость – некий мажор, сбежавший от предков по дурости, и скоро ему надоест скитаться и он вернется в свой мир. Почти так и было, ему придется вернуться в свой мир, иного выбора нет, его попросту не существует, водяной не может жить на суше, а Ник не сможет жить в воде. Суицидальные чувства, которые не принесут ни одному покоя.

– Считаешь меня чудовищем? – Ник и не узнал своего голоса, он был безжизненным и каким-то чужим, пришлось прокашляться.

– Не мне тебя судить.

Водяной, сдерживаясь из последних сил, чтобы не показать дискомфорта, сполз с кровати, забрав ладонь в последний момент, человеческое тело было слабым, сильно тянуло в пояснице и отдавалось ниже, он с трудом устоял, чтобы не согнуться.

– Я делаю это не специально, – признался Ник, что далось с явным трудом, признавать себя психом в двадцать три было больно. – Это сильнее меня. Не могу промолчать, когда задевают мои чувства. Если знаю, что прав, уже не смогу остановиться.

– А ты всегда прав?

Водяной припал спиной к косяку, ему надо было хоть ненадолго отойти от парня подальше, но чем дальше он отходил, тем сильнее его тянуло обратно, до скулежа и опустошения, это стало пугать.

– Со своей точки зрения.

– А с других?

– У других все неправы.

– Ну ты же не все.

– Хочешь сказать, я должен молчать, когда чужие принципы идут вразрез с моими, более того, претят мне?

– Вроде так устроен ваш мир.

– А ваш?

Ник нервно хмыкнул и наконец отвернулся, водяной даже вздохнул свободнее, когда тот переключился с него на наболевшее.

– В моем мире все иначе, я сам создаю его таким, каким хочу видеть.

– И все тебе подчиняются? Рабство? – все тот же смешок.

– Нет. Я не держу возле себя никого. Поэтому всегда один.

– Я могу быть с тобой, – снова этот брошенный вроде бы в шутку ироничный взгляд, но задевший глубже, чем можно вытерпеть.

Водяной развернулся и ушел. Не объяснять же человеку, что в расцвете лет его придется тогда убить, и то – с его «проблемой» и это вряд ли сможет помочь.

Неч долго стоял под струями воды душа, смывая с себя этот день. Он бы остался там и дольше, но его мягко потянули на воздух, обнимая и пряча в себя, осыпая поцелуями, кажущимися после недавнего жесткого секса чем-то невозможным. На что-то большее у обоих не было сил, только легкие поглаживания рук и обоюдная близость тел и душ. Эта маниакальная привязанность стала заразной.

Утром их разбудил звонок мобильного. Чересчур радостный Гоша, прооравший, что нашел «Рыбке» дом и уже за парнем едет, разбил вдребезги щит, выстроенный ими для защиты от этого мира, оставив беззащитными.

========== Часть 3 ==========

– Мальчики!!! – радостный Гоша начал вопить еще в машине, но когда вышел из нее, как-то неуверенно оступился. – Вот же блядство…

Смотреть на держащуюся друг за друга парочку было волнительно и тревожно, это если очень мягко описать состояние, в котором находился Гоша. Водяной был полностью обессилен, ему времени оставалось как раз добраться до места, да и то следовало поторопиться, уж больно все было паршиво. На человека ведьмак вообще смотреть не мог, видя, как за его спиной все шире разрастается тень, которая раньше была едва заметна по контуру туловища, а теперь укрывала его, словно плащ, и волочилась даже по земле. Присутствие силы неча, видимо, дало обратный эффект, и вместо того, чтобы приглушить воздействие, оно его усилило, поставив точку в одной человеческой судьбе.

– Мне жаль, – только и смог сказать он, выдергивая водяного из цепких рук, и сам вздрогнул, когда глаза напротив вспыхнули такой злостью, что во рту стало горчить. – Если он не поедет сейчас со мной, то умрет, – пришлось объяснять суть происходящего, Гоша все еще надеялся, что человеческая часть в Никите окажется сильнее, так оно и было. Чувствуя – ему не лгут, парень боязливо стал пятиться назад, хотя до последнего продолжал сжимать руку сморщившегося от боли Володи. Он отступал, пока не уперся лопатками в дверь подъезда, а потом сполз на корточки и закрыл лицо руками.

Водяному ничего не оставалось, как последовать его примеру и сбежать, боясь не за свою жизнь – в какой-то момент она перестала быть первостепенной, куда страшнее было навредить человеку, хотя куда уж больше. Ехали они молча. Обоих грызло чувство вины. Первым не выдержал и заговорил ведьмак.

– Я не хотел, чтобы так все получилось, – уверенно ведя машину, он маневрировал в потоке авто, стараясь как можно скорее выехать на трассу. – Ему должно было стать легче. Ты же мог помочь.

– Видимо, я выбрал неверный способ, – водяной стыдливо спрятал глаза, отвернувшись к окну.

– Не получается с людьми без эмоций, да? – Гоша нервно закурил, но почти сразу выбросил окурок за окно, не лез в глотку даже дым, слишком переполнен изнутри. – Даже с такими конченными, как Никитка.

– Что с ним? – теперь уже можно было спросить, ведьмак не смолчит.

– Плохая генетика.

– Да брось! – вспылил неч, подпрыгивая на сидении. – Какая генетика? Что за тварь в нем сидит?!

– Бес. – Гоша, немного помолчав, сбавил скорость и прижался к обочине, дав себя обогнать, душа летела быстрее, чем успевало тело, он стал совершать много ошибок, пришлось притормозить. – Сильный бес.

– В таком юном возрасте, как у Никиты, он бы попросту не закрепился. Он чистый изнутри, ты же видишь, он…

– Добрый, порядочный, умный, да, но бес не его. Достался в наследство от предков, которые нормальной жизни предпочли пьянку и блядство.

– И что будет дальше?

– Ничего, – круто ударив по тормозам, Гоша встал на обочине и выскочил из машины, стало нечем дышать, в глазах потемнело. Судьба этой семьи была ему небезразлична. Водяной вышел следом, придерживаясь за теплый бок авто.

– Ты же можешь помочь, – он положил руку мужчине на плечо и сжал посильнее. – Ты же все можешь.

– Не в этот раз, – ведьмак нехотя стряхнул чужую конечность. – Запас моего везения кончился, будь он проклят. Думаешь, я не пытался? Сотни раз! Все перепробовал. Нет у меня столько сил. Я пытался собрать. Я правда старался. Но их все равно недостаточно. Та тварь, что сидит внутри него, она слишком глубоко, уже в нем, и в душе, и в теле. И если душу я, может, и спасу, то тело все равно умрет. Если же наоборот, то, поверь мне, без души он и сам себя погубит. Это дело времени, осталось совсем немного, очередной приступ голода у беса спровоцирует вспышку гнева у Ника, а в его окружении найти, куда это все выплеснуть, не составит труда.

– И сколько?.. – водяной не смог произнести окончание фразы, ему стало плохо и, уже отключаясь, успел запомнить: «Пару месяцев… от силы год…»

Гоша осторожно взял на руки почти невесомое тело и аккуратно уложил на заднее сиденье. Дорогу до озера в деревню, где сам был недавно, запомнил плохо, урывками, и как нес неча к теперь пустому озеру, так удачно соединенному сетью озер и подводных пещер с самым глубоким, расположенным чуть севернее от основного и перегороженным поперек высоким мостом – тоже частично. Слишком глубоко был в себе. Зайдя прямо на середину моста и расчувствовавшись, чмокнул тяжело приходящего в себя водяного… сбросил его в воду. Отряхнул руки и пошел по своим делам. Бульканье и хлест воды свидетельствовали, что водяной в порядке, хотя и не особо доволен методами работы ведьмака. Главное – живой. Освоится, друзей себе заведет, натопит кого…

– Спаси его! – крик, словно пощечина, заставил встать на месте. Гоша передернул плечами, все тело тряхануло, и резко ударило в пот. Нервы стали подводить. Руки намертво сжались в кулаки. – Ты же можешь!!!

Он все еще помнил этот крик и сбегал от реальности только потому, что был уверен: водяной еще пару столетий не сможет выйти из воды, а значит, не сможет его придушить. Но его крик, отчаянный и больной, сжал все внутри, там, за диафрагмой, и не получалось прийти в себя, это давление не отпускало.

Время, к сожалению, не пошло на пользу. Понял это Гоша, когда обнаружил Ника, месяц не отвечавшего на звонки (благо хоть сбрасывал, а не просто не брал трубку), запертым у себя в комнате в плачевном состоянии. Упаковки антидепресантов, пара пустых бутылок из-под спиртного, тут же книги и недописанные тетради – словно два мира сейчас вели войну внутри одного тела. Он был небритый, порядком осунувшийся и потерянный.

– Я скоро сдохну, – сказал сам, обняв себя за плечи и раскачиваясь. Гоша тихо стоял над ним, смаргивая постыдную влагу с глаз. – А не хочется, – он ухмыльнулся и даже попытался сделать это естественно. – Совсем не хочется… – И резко переключаясь: – Как он там?

– С ним все хорошо. Он дома. К сожалению, он не сможет помочь.

– А ты? – эта надежда в голосе крушила последние нервы, ведьмак плаксиво вздохнул и резко выдохнул.

– Видимо, у меня нет иного выбора. Вставай. И приведи себя в порядок…

Выезжали уже поутру, когда солнце встало над облаками. Никита щурился от яркого света, словно год просидел в пещере, его морозило, вся кожа зудела, как при аллергии, а еще раздражала каждая деталь, даже то, как дышит водитель рядом. Он старался взять себя в руки, выходило паршиво. В итоге Гоша его вырубил, опасаясь, что просто не доедет.

Ник очнулся, лежа на земле обнаженным, все тело было измазано белой липкой дрянью, она была без запаха, но зато страшно жгла кожу, казалось, что выжигает до костей, но пошевелиться Никита не мог. Над ним, присев, склонился Гоша, хмурый и бледный, долго смотрел в глаза. Вдалеке был слышен прерывистый разъяренный лай, и чем дольше парень к нему прислушивался, тем громче тот становился, приближаясь и переходя в рычание.

– Жить хочешь? – просто спросил ведьмак и после утвердительного кивка подал руку, через боль Никита ее принял и со стоном встал. Его сразу толкнули к мосту, где внизу из воды, как из зеркала, на него смотрели такие знакомые перепуганные глаза. Гоша закрыл водяному доступ, и тот не мог вынырнуть, но чувствовать, что близкого ему человека собираются утопить, очень даже мог. Вода всхлынула, облизав волной кромку моста, и с шумом откатилась обратно. Погода резко начала портиться, ветер рвал одежду, ударял в грудь, отталкивая, не давая сделать глупость, но было уже поздно, слишком поздно, чтобы отступать, у Гоши было рассечено запястье до крови, а у Ника – душа.

– Тебе придется прыгнуть, – Гоша подтолкнул его ближе, тот врезался в ограждение, железо вдавилось в голый живот и стало жечь еще сильнее, будто раскаленное.

– Я не умею плавать, – паника постепенно стала преобладать, Ник смотрел вниз, видя там Володю, его сотрясало от ужаса, он перестал понимать, что происходит, разве что одно было ясно: сейчас он умрет.

– Этого и не надо. Если все получится, малыш, то… я не знаю, что будет.

– Это не успокаивает!

– Не ори на меня!

– Сам не ори!

– Спокойно. Все будет…

– Хорошо?..

– Не факт. Но будет.

– Да успокой ты уже эту псину!

– Эм…

В этот момент здоровенный, просто огромный доберман порвал цепь, которой был пристегнут к ограждению напротив и, припав на передние лапы, стал красться к ним, рыча и поскуливая от нетерпения.

– Он хороший… – неуверенно сообщил Гоша и сам отшатнулся от Ника.

– Ты мне его еще погладить предложи!!!

– Да не бойся ты.

– ГОША!!!

– Он просто сожрет твою душу. – Глаза Ника стали огромными, он сам уже хотел прыгнуть в воду, но что-то его держало, наверно, здравый смысл. – Не всю! Только ту, в которой живет бес.

– ЧТО?!

– Если выгорит, спасем немного того, немного того. Водяному привет, – Гоша отступил еще на шаг.

– Кому?! – это была уже паника во всей своей красоте и размахе.

Ник задрожал, его трясло от страха, хотелось бежать, но ноги не слушались, его манило к воде, но он знал, что, падая с такой высоты и не умея плавать, просто не выживет, к тому же…

Доберман оголил клыки, у него изо рта пошла пена, в момент броска он издал почти волчий вой. Ник зажмурил глаза, а когда открыл, понял, что прыгнул. Его скрутило болью, словно из него выдернули позвоночник, он чувствовал, как тянет каждое сухожилие, как дробит кости и рвутся мышцы, конечности не слушались, глаза были мокрые от слез и видел он плохо, летя прямо лицом в волны. Но стоило воде коснуться его лица, нечто потянуло его за плечи, знакомый взгляд лишь усилил боль, Никита понял, что больше смерти боится потерять это создание, пришедшее в его жизнь случайно, но оказавшееся самым важным и значимым. Водяной обнял его за плечи, порывисто притянув к себе. Сквозь холодное отчуждение Ник почувствовал невероятную легкость. Легкие уже заполняла вода, он не мог дышать, его трясло от спазмов, в глазах стало темнеть, но он видел, как водяной тащит его на самое дно, резко рассекая хвостом воду, только вот страха не было, главное… вместе…

Гоша стоял, вцепившись мертвой хваткой в ограждение моста, и беспомощно смотрел в воду. Если водяной захочет – спасет, проблема в том, что свою жизнь укоротит в два раза, но это не столь важно, пары тысяч лет им на двоих хватит. Проблема заключалась в том, что неизвестно, выдержит ли слабый Ников организм такую нагрузку. Гоша сомневался, но и потерять мальчишку он не мог. Не так у него много людей, которых он считает близкими…

– Здорова, ведьмак!

– Аааааа!

Заорал. Истерично. По-бабьи! И даже подогнул ногу и руками закрыл рот. И всего-то с ним поздоровались. Поздоровался. Привалившись к мосту, рядом стоял молодой бес, сожравший беса Никиты, и даже не думал помирать, хотя Гоша делал на это большие ставки, уж очень они не поладили, бес никак не хотел делиться силой.

– Почему ты живой?! – протест в самом прекрасном виде. – Сила должна была тебя уничтожить.

– Переварилась, – голубоглазый, темноволосый, что смотрелось интересно, бесеныш, по человеческим меркам лет четырнадцати, как свойственно всем подросткам, отрыгнул и нагло заржал. – Папе не говори, что я человека убил.

– Убил? – внутри все похолодело.

– Он улетел с моста, чувак… Не логично?..

– Ты больной! Мы его спасали!

– Да… – парень призадумался, стряхнув длинную челку с глаз. – Это папе говори, пусть гордится.

– Первый бес-спаситель, весь мир нечей полетит в Тартар, – пробухтел Гоша и нервно сглотнул. – А папа у нас Марк?..

– Ну да.

– Он человек, – веское замечание. – А ты бес.

– Кто вырастил, тот и папка. Домой пошли, живой твой парень, правда… не скоро он спасибо тебе скажет.

– В смысле?

– Сил у водяного не осталось, слабенький он, поэтому восстанавливаться будут долго, – бесеныш лукаво ухмыльнулся, – до-о-ооолго, но очень приятно.

Гоша пошатываясь пошел к машине, анализировать не было сил, его просто размазали последние события. И как добивание:

– Дай порулить!

– Щас!

Водяной сидел в пещере, забравшись на самый высокий камень и обвивая его длинным, больше раза в четыре, чем длина тела, хвостом. Внизу как ни в чем не бывало стоял, уперев руки в боки, живой Никита, он почти не изменился, разве что волосы стали длиннее и темнее, цвет глаз – более размытым и бесцветным, и за ушами появились жабры. Да, еще у него был крутой стояк, который он и не думал скрывать.

– Слезай! – скомандовал Ник и дернул водяного за хвост, тот заскользил, но не скатился, повыше поднявшись. – И снимай хвост.

– Нет!

Упрямства водяным было не занимать. А как? Стоило только ему принять более удобный для перемещения в пещерах вид, как Никита, прибитый чувством вины и благодарности, не иначе, зажимал его в каждом свободном углу, и даже рыбы уже стеснялись заплывать к ним – такое безобразие творили там эти двое. Особо заняться было пока нечем, Ник не мог покидать воздушный карман, а водяной сам не хотел от него отходить ни на шаг, страх потерять близкого так прочно въелся в память, что оставил нерубцующийся след.

– Слезай, добром прошу, а то сам залезу!

– Изыди! – фыркнул водяной и спрыгнул вниз, окатив парня водой с ног до головы. Но сам же поплыл обратно. Привстав на хвосте, потянулся к губам, повиснув на шее. Инстинкты просили стянуть жертву вниз, спрятать ее на дне, присвоить себе, но с этим полунечем, или в простонародье – утопленником, было что-то не так, ему самому хотелось отдаться.

– Прости, что все это произошло с тобой из-за меня, – водяной снова сидел с ногами, голый, прикрываясь ковром из мягкого мха.

– Ты лучшее, что могло со мной приключиться, – честно признался Никита, наплевав разом на прошлую жизнь, на диплом, на оставленную комнату, даже на немногочисленных знакомых. Человека же держат на плаву не материальные ценности, а смысл.

– Ты пока не понимаешь, частью чего ты стал. Теперь ты всегда будешь один. Сплошные обязанности, рутина…

– Теперь я всегда буду с тобой.

– Звучит, как проклятье.

– Брось. Вдвоем веселее.

– Не уверен, но я рад, что ты умер.

– Вот это точно звучит, как проклятье.

– Извини…

– А можно вопрос? – Водяной неуверенно кивнул. – Когда водяные расстаются, то как они расходятся? Забирают с собой пол-лужи и строят новую?..

– Они и не сходятся. Еще не хватало в моем доме посторонних.

– А секс?

– Пф…

– Признайся… ты пялишь рыб?..

– Что?! Нет!

– Значит все водяные онанисты!

– Заткнись, пока на сушу не выбросил!

– Откуда вы тогда беретесь, если друг с другом не размножаетесь?

– Из икринки.

– А икринка?

– Из рыбки.

– Так, значит, все-таки рыб… – Домовой резко откинул ковер из мха и пошире развел ноги. – Понял, потом поговорим!