Текст книги "Мундита (СИ)"

– Состояние стабильное, – оповестил механический голос где-то далеко от ушей брюнета. – Показатель верхнего давления: 122. Показатель нижнего давления: 80. Сердцебиение: стабильное, 68 ударов в минуту. Неофит Л. Эткинс находится в совместимом с жизнью состоянии. – Робот на мгновение остановился и начал считывать новобранца заново. – Неофит Л. Эткинс вернулся в сознание. Эмоциональное состояние: стабильное. Угроза не обнаружена.

Люк ощущал тепло и слышал шум работающих компьютеров: он больше не в редивайзе. Минуту он обдумывал, хорошо это или плохо. Приветственная речь не привела его в восторг, потому что, по его собственному предположению, он лежал на койке в больничной палате, а эта локация никогда не являлась приятной для посещения. Однако стоило ему открыть глаза, как он столкнулся взглядом с современной лабораторией, одна из стен которой была занята компьютерами и экранами, выводящими съемку с различных мест: таких же комнат, коридоров и даже палуб самолетов или чего-то крайне на них похожего. Везде царило движение, но отличительной чертой кадров, которая привела Эткинса в ужас, было абсолютное отсутствие на видеозаписях лиц. Все люди были в металлических масках. Таких же, как редивайз изнутри. Таких же, как пустые стены отсека, в котором он находился.

– Показатели неофита Л. Эткинса изменились. Сердцебиение: учащенное, 91 удар в минуту, – ворвался в размышления Люка механический голос.

Он был прав: тот в самом деле начал волноваться. Еще одним интересующим его моментом было то, откуда этот самый голос доносится. Он начал вертеть головой в разные стороны, пытаясь определить устройство, однако все подсоединенные к нему провода вели к машине, совершенно не похожей на говорящую.

– Мистер Эткинс, – донесся до ушей Люка новый голос – человеческий. От неожиданности он обратил взгляд в сторону источника звука: на находящийся под потолком балкон. На нем определенно стоял человек, даже без маски, но едва доходящий до той точки свет не давал разглядеть черт его лица.

– Неофит Л. Эткинс – это я? – решил сразу выяснить для себя брюнет. – «Л» – это?.. Как меня зовут?

– Люк Эткинс. Прошу Вас, не переживайте, Вы в безопасности.

Но успокоиться вот так, по одной лишь просьбе, казалось Люку непосильной задачей. Он не помнил, в какой опасности находился, и не был уверен, что то, что он видел на записях, можно считать местом, дарящим благосостояние.

– Где я?

– В одной из лабораторий штаба «Мундита», – ответ последовал незамедлительно, словно мужчина каждый день встречает таких новичков с пустым взглядом и полным непониманием в голове. Впрочем, так оно и было. – Мы – крупнейшая секретная организация в мире. Настолько, что узнать о деятельности или хотя бы наименовании можно лишь при вступлении в наши ряды. У нас работают молодые, свежие и способные к получению новых знаний специалисты. – Мужчина на мгновение остановился, давая Люку возможность переработать всю полученную им информацию. – Мистер Эткинс, обследования выявили у Вас высокие показатели для работы в «Мундите». Таких умов во всем мире меньше сотни, не каждому выпадает честь быть приглашенным в нашу организацию. Вы не проходите в требуемую возрастную категорию, но в Вашем случае мы сделаем исключение…

– Как я могу к вам обращаться? – прервал пламенную речь Люк.

– Профессор Аменс, – невозмутимо ответил мужчина.

– Профессор Аменс, – продублировал Эткинс. – Я ничего не помню. Не помню опасности и того, чтобы хотел к Вам.

– Небольшое побочное действие при попадании в редивайз, – пояснил профессор и, наперед предвещая вопросы, продолжил. – Редивайз – помещение, в котором человек пребывает в течение двадцати четырех часов. «Умные» стены проверяют его профпригодность на случай ошибки, оценивают неофита по различным категориям, выводят статистику. Мистер Эткинс, Вы нашли редивайз и вошли в него без принуждения. Полагаю, Вы хотели работать у нас.

Люк не мог сказать ничего против. В голове была тонна общих знаний, тексты песен и сюжеты фильмов, но не его личная биография и воспоминания. Он не помнил близких, чем увлекался и даже не был уверен в том, что его ощущения не ложны. Он не знал себя сейчас, он существовал по наитию.

– Раз вопросов нет… Харпер! – скомандовал Аменс.

Силуэт высокого мужчины, пребывавшего на балконе, оказался перекрыт парящим в воздухе роботом овальной формы. На нем было подобие человеческого лица: два кругляшка-глаза и три лампочки вместо рта. В пути к Люку последние переливались белым оттенком параллельно с воспроизведением машиной неразличимых звуков. Стоило роботу оказаться на расстоянии метра, как его глаза выпустили из себя световые лучи, считывавшие находящуюся перед ними жертву.

– Неофит Л. Эткинс, – донесся до Люка механический голос, и подобие рта начало переливаться в такт речи, – поздравляю Вас со вступлением в ряды организации «Мундита». Теперь Вы будете помогать миру достичь его стабильности.

Когда пламенная речь Харпер была закончена, Эткинс ощутил боль в правом плече. Начав ощупывать его, он понял, что что-то незаметно вошло в его кожу и начало вживаться внутрь его организма. Осознавшего это Люка начало подташнивать то ли от представления процесса, то ли от паники, но он сдерживался.

– Показатели неофита Л. Эткинса изменились. Показатель верхнего давления: 110. Показатель нижнего давления: 67.

Люк понимал, что это означает, и пытался вынудить себя успокоиться, хоть ситуация тому и не благоприятствовала. Он закрыл глаза и начал глубоко вдыхать и выдыхать. Без маячащих перед глазами экранов и Харпер было определенно лучше: он даже мог представить, что находится где-то не здесь. Но и не в редивайзе. Где-то, где он, возможно, когда-то и был, но не помнил об этом.

– Вы меня чипировали, – с возмущением трактовал действия робота Эткинс, как только тошнота стала отступать.

– Да, – спокойствие профессора не могло не удивлять: с его легкой руки сейчас было внедрено устройство в плоть человека, а он и носом не повел. Вел себя так, словно подобные мероприятия успели ему порядком наскучить. Впрочем, так и было. – Теперь ты являешься частью нашей организации. Я приставлю к тебе более опытного агента, который за неделю обучит тебя всем азам.

Это «ты» Люку по ушам резало: вставил чип – считай, родные. Однако Эткинс с этим не был согласен: перед ним стояла совершенно незнакомая ему фигура с неясными для него намерениями. И теперь он, судя по всему, обязан работать на этого человека.

– В чем заключается ваша деятельность?

– Мы делаем жизнь людей безопасной, – в голосе Аменса чувствовалась улыбка.

– В «Бегущем в лабиринте» тоже так говорили, – горько усмехнулся Люк, на что профессор отреагировал незримым для неофита вопросительным взглядом. – Ай! – отреагировал Эткинс на очередной подарок от организации: ошейник, плотно сковывающий шею его носителя. Люк буквально чувствовал напряжение в районе чокера, но при этом мог свободно дышать.

– Ошейник приручения, – пояснил Аменс, и название сего устройства Люка уже никак не радовало. – Главное в работе агента – спокойствие. Он должен быть холоден, расчетлив. Должен думать головой, а не сердцем. Эмоции настоящему мастеру своего дела только мешают, а «Мундита» содержит исключительно специалистов.

– Я должен стать, по-вашему, овощем? Или, может быть, трупом? – глаза Эткинса расширились при осознании того, что его эмоциональное состояние собираются контролировать. Что он привязан к кому-то, словно собака, и носит ошейник своего хозяина, коего он даже не признал: за него все решила Харпер, воткнувшая чип и нацепившая на него это дурацкое устройство.

– Если будешь паясничать, то обязательно им станешь, – все так же спокойно, но уже угрожающе говорил профессор. – Не иди против системы, Эткинс, и все будет хорошо. В «Мундите» работают сотни людей, и пока никто не жаловался.

Люк еле сдержался от язвительного замечания по поводу того, что в таком случае агент проявил бы эмоцию и…

– Что будет, если я не стану подчиняться?

– Тебя будет ударять током. А в зоне шеи это не самая приятная процедура, согласись.

… и получил бы разряд тока. Он не верил и в грамм искренности этих ряженных в маски и костюмы людей. Люк был уверен, что они, как и он, попали сюда, не помня даже своего имени, а значит, он наверняка найдет поддержку среди масс, ведь задерживаться здесь в его планы не входило.

– Первое время, как я и сказал, за тобой будет следить опытный агент. Знакомься, Эллен Уокер. Для тебя – агент Уокер.

Из-за ширмы, отделяющей койку, на которой пребывал Люк, и мир за ее пределами, вышла эффектная блондинка. Эллен была женщиной хоть куда: это не могли скрыть ни черный латексный костюм, ни маска, максимально скрывающая ее черты лица. Однако элементарный вкус у Эткинса не затерялся где-то глубоко в сознании, как то произошло с воспоминаниями. Ее походка давала понять, что Уокер была уверенной в себе особой. Проекция лица была спокойной, даже слишком, и это наводило еще больше загадочности и притягивало интерес к ее персоне. Широко раскрыв рот, Люк даже незаметно для себя поднялся с койки, желая быть ближе к своему будущему куратору.

– Агент Уокер – одна из лучших находок. Она не только умна, но и очень ловка, расчетлива. Она является примером настоящего агента «Мундиты», – Аменс, как подумал Люк, тоже был сражен Эллен.

Только если профессор знал ее хорошо, то Эткинсу хватило одного лишь первого взгляда, чтобы захотеть работать с ней в команде. В какой-то момент все напряжение в нем сошло на нет от одной лишь мысли о том, что это может быть весело. Непонятно, неизвестно, но хотя бы интересно. Остановившись на этом настроении, Люк подмигнул Уокер.

– Ошейник еще не включен? – спросила она холодным голосом, обернувшись на балкон.

– Именно так, – кивнул Аменс. – Харпер, – скомандовал он, – активируй ошейник приручения.

– Слишком веселый, – повернув голову к Люку, объяснила Эллен.

– Агент Уокер, это твой протеже – неофит Люк Эткинс. Крайне интересный кадр, я вышлю данные о нем для ознакомления. Судя по всему, мистер Эткинс не настроен действовать по правилам. Его этому нужно научить.

Пальцы Эллен, облаченные в черный латекс, легли на родственника дарсонваля, однако Люк не был уверен, что кто-то из находящихся в лаборатории желал устроить ему процедуру. Уокер аккуратно положила руку на черный жезл и плавно провела вниз. Даже такая угроза в виде демонстрации электрооружия отзывалась внутри Эткинса восхищением, да таким, что хотелось присвистнуть. Но ошейник уже работал, поэтому он просто нервно сглотнул, засунув поглубже все свои желания.

Фонарик на ошейнике загорелся красным.

– Волнение, – донесся голос где-то слишком близко с ухом Люка.

Разряд.

Люк схватился за шею и от неожиданности повалился на колени: ноги отказывались его удерживать.

– Никаких эмоций, мистер Эткинс, – повторил профессор Аменс и, обратив взгляд к Эллен, продолжил. – Будет непросто, но оно должно того стоить. – Агент Уокер кивнула. – Удачи, мистер Эткинс. Вы в надежных руках.

========== Часть ll. Эллен Уокер – в ответе, приручает – ошейник ==========

Люк Эткинс в самом деле находился в надежных руках, однако те были облачены в ежовые рукавицы. Эллен была олицетворением дисциплины и послушания, что делало ее самым настоящим подарком с небес для «Мундиты», а не просто агентом. Эта блондинка наверняка могла бы стать идеальным воином, на лице которого при убийстве по приказу не дрогнул бы ни один мускул. В ее действиях не было и толики сострадания, что заставило Люка задуматься о ее деятельности в организации.

– Я могу обращаться на «ты»? – спросил он неожиданно холодным голосом.

Эткинс и сам не знал, что умеет общаться вот так: без шуток, участия мимики и экспрессивной окраски. За первую тренировку с Эллен он понял, что если на него когда-нибудь наденут маску, как это случалось со всеми агентами, то она не спрячет его лицо. Оно просто станет серым под стать его внутренним ощущениям, но каждое движение, отраженное на нем, будет точно запечатлено. При первом взгляде на Уокер Люк был уверен, что ее лицо замаскировано, но уже сейчас понимал, что вся та безжизненность, царившая на нем, – правда. И от этого становилось не по себе.

– Рискни, – ответила Эллен. И все-таки, несмотря на покорность и жестокость, Уокер была живой. В ее безэмоциональности не без усилий скрывалась харизма, которую ошейник почему-то не замечал, и этот когнитивный диссонанс сносил Люку крышу.

– Ты убивала по приказу Аменса? – Эткинс не впервые демонстрировал готовность идти на риск.

– Да, бывало, – буднично ответила Эллен.

Спокойствие, исходившее от нее при признании в наистрашнейшей для Люка вещи, пугало. Она может так же расправиться с ним, если тот ей надоест, и ведь бровью не поведет, когда его бездыханное тело упадет на металлический пол этой самой тренировочной комнаты. Быть может, он не первый неофит за ее практику, а непослушание, как дал понять профессор, здесь не ценят. И Эткинс, пусть и понимал ценность жизни, не желал проживать ее в страхе перед чем-то. Пусть она будет короткой, но он никогда не будет заниматься тем, что противоречит его принципам. «Мундита» умела отнимать воспоминания человека, но она не могла отнять у него себя. Этим, безусловно, занимались агенты по типу Уоркер, но они не машины. Их можно склонить к неподчинению. По крайней мере, Люк таил небольшую надежду на этот счет, хоть и понимал, что случай тяжелый: Эллен близка к автоматизму.

– И тебе их было совсем не жалко?

Поток мыслей о деятельности агентов оказался прерван сразу же после озвучивания вопроса. Эткинс ощутил сильную боль в области бедра и едва удержался от падения: нога начала отказывать в нахождении в вертикальном положении. Люк зашипел, подняв на Эллен взгляд, в котором где-то на глубине таилось раздражение за такие ее действия.

– Ненависть, – оповестил механический голос.

В этот самый момент поступил новый разряд – на этот раз в шею. Брюнет вскрикнул, не в силах терпеть, и все-таки свалился на землю, потеряв контроль над первым пораженным местом. Ощущать ток, бегущий по шее, было, мягко говоря, неприятно. Отвратительно неприятно. Что еще хуже – после боли оставался эффект некой парализации, и Эткинс понимал, что если будет получать такие разряды на завтрак, обед и ужин, то не проживет и недели.

– Не жалко. И тебя тоже, – тихо сказала Эллен, присаживаясь на корточки рядом с Люком. Он прерывисто дышал и даже слегка дернулся от рук агента, заметив приближение. Та усмехнулась. – Я применила жезл, поняв, что ты вот-вот обратишься к жалости к моим жертвам. Это эмоция, которая не должна присутствовать у уважающего себя агента, неофит Эткинс.

Голос Эллен разливался по всей комнате. Дыхание все никак не восстанавливалось, а сердце билось так часто, что отодвигало поучительную беседу Уокер на задний план. Ее голос был где-то далеко, но при этом мучительно везде. Касание тонких пальцев при таких обстоятельствах было неожиданностью для Люка. Он подскочил на месте, а его сердце внезапно замолкло: брюнет надеялся, что не потому, что остановилось. Она провела рукой по запястью Эткинса и на какое-то мгновение задержалась у лучевой артерии.

– Если не успокоишь волнение, ошейник среагирует повторно. У тебя примерно минута, – проинформировала Уокер и, отняв руку, поднялась и зашагала куда-то в сторону. Теперь Люк слышал стук каблуков о пол и испытывал некое облегчение от того, что громкость звука убывала. – Следующий урок – ненависть. Исключая то, что это яркая эмоция, сообщаю, что ни о каком здравом мышлении при ее участии речи быть не может. Агенту ни к чему любить или ненавидеть кого-то. Он должен быть равнодушен и выполнять приказ. – Эллен развернулась на сто восемьдесят градусов, отметив, что Люк осознал угрозу и все-таки нормализовал свое состояние. – Не советую меня ненавидеть, Эткинс, тебе же хуже. А меня ты этим не проймешь.

Люк смотрел в серую маску поверх лица, на котором не было и грамма сострадания. Ей действительно не жалко. Вообще. Медленно, словно боясь развалиться после недавнего электрического мероприятия, он сел на пол. Вставать не хотелось. Хотелось лишь выплеснуть все, что он думает по поводу всего сегодня перенесенного, но Люк понял, что нужно все-таки как-то себя беречь. Он обязательно обойдет систему, но не сейчас: необходимы время и силы, чтобы действовать. Выше желания показать эмоции было лишь полное его отсутствие. Он устал. Его било током от ошейника во время тренировки, когда Эллен пыталась вести с ним что-то наподобие беседы, на деле же допроса в смешении с попыткой вывести его из себя. Стоит отметить, что весьма успешной. Потом она учила его азам боя, во время которого тоже нельзя было ощущать ни страха, ни волнения, ни облегчения. Было больно. Эткинс в жизни бы не подумал, что так много чувствует. Это все было чем-то таким же неотъемлемым, как, например, процесс дыхания, ведь без эмоций существовать попросту невозможно.

– Это не жизнь, – сказал Люк, вновь спрятавшись за маской безразличия.

– «Мундита» – это больше, чем просто жизнь, – мгновенно отреагировала Уокер. – В рамках работы в ней агент лучше понимает себя и хорошо контролирует эмоции. Это не бездумная трата внутренней энергии из-за каждой мелочи. Если агент позволит ошейнику ударить его, значит случай важный. Думаю, если бы все люди были так приручены, то было бы меньше разногласий и больше толка.

– Значит, и тебя может ударить? – сделал вывод Эткинс.

Он впервые увидел, чтобы Эллен замялась при ответе: обычно это было бездумно и четко, словно каждая ситуация была заведомо проложена в ее голове. Здесь этого не случилось. Но девушка все-таки ответила.

– Да, – что поражало Люка, она всегда отвечала по делу. Даже сейчас, когда они вышли на тонкий лед, она не применила никаких «наверное», «думаю», «теоретически». Уокер была воином без брони, и это выражало каждое ее действия и каждая озвученная ею фраза.

Эткинс поставил перед собой задачу докопаться до разгадки этого удивительного случая. Он почти готов был сдаться, просто позволить себе плыть по течению, пока не подвернется случай, но сейчас в его глазах снова заплясал интерес. Каждая из тренировок будет болезненной, но если однажды он все-таки сможет докопаться до истины и увидеть, как этот треклятый ошейник ударит Эллен, то он готов перенести хоть в два раза больше тока. Главное – дожить до этого дня, в который свершится его личная победа. Впрочем, как известно, пока есть цель – есть смысл жизни.

*