Текст книги "Ноты в венах"

Автор книги: Olivia Patterson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Olivia Patterson
Ноты в венах

«Музыку невозможно передать словами. Все, кто пробовал, так или иначе, провалились – в каждой голове она своя…»

Глава 1

– Сэм, сегодня закрываемся пораньше.

Этот день станет важным для меня – я первый раз попадаю на музыкальные бои.

– Босс, в какой клуб решили пойти? Советую, «Красный танец» или «Музыкальная шкатулка» – протянул мой усталый подчиненный тихим гнусавым голосом,– в обоих я бывал – там выкладываются по полной. В остальных – не знаю, – облокотившись о старое фортепиано, которое настраивал Сэм, я смотрел на слабые руки подчиненного, наливающиеся святящимися линиями сосудов при переборе клавиш. Так мы проверяли каждый инструмент перед уходом. Наш магазин хотя и не пользовался большой популярностью, но посетители были богатые. Все-таки магазины музыкальных инструментов всегда были востребованы – инструменты могут сломаться из-за частого использования и энергетического напряжения, а наш был в стиле ретро с антиквариатом и музыкальным автоматом. Пластинки сейчас не найти, но я делаю их сам, адаптируя современную музыку. Это ремесло, которому меня научила мать, контрастировало с видом на улицу, где каждый прохожий либо пел себе под нос, либо, спеша куда-то, втыкал наушники.

У меня же не было времени выбрать себе нормальный плеер, хотя денег хватало и на помощника и на новый антиквариат.

– Обижаешь,– я лениво усмехнулся, – собираюсь пойти в профессиональное заведение. Хочу посмотреть бои на ринге Черной филармонии.

– Слышал, что там творятся дикие вещи, босс.– Сэм согнулся ,округлил свои и так нездорово огромные глаза и поправил длинную челку.– Слышал, там можно запросто схватить звукозависимость11
  Звукозависимость – состояние при большом облучении звуковыми волнами. При этом все сосуды полностью заполняются звуковой энергией (большое количество света по всему телу),происходит одышка и головокружение, зрачки полностью закрывают радужку, есть шанс потерять слух. Если человек переживет это состояние, он как в наркотическом веществе будет нуждаться в звуке. Лечится недельной тишиной


[Закрыть] . А я еще хотел бы здесь работать, босс.

–Сэм, ты чего?

– Что? Мне еще не плевать на мою зарплату – медленно выдал Сэм, переведя взгляд на вид в окне.

– У меня не так много времени,– выкрикнул я, набегу пересчитывая последние купюры в кассе и откладывая нужную сумму в карман,– главное смахни пыль со скрипок и можешь собираться. Сегодня хорошо потрудился, зарплата будет уже к понедельнику. Приятных выходных.

–Приятных.– Успел сказать Сэм, перед тем как ключи привычно звякнули на прилавок и хлопнула дверь.

Днем улицы города шумные и энергетически привлекательные настолько, что даже за стоя за витринами можно почувствовать прилив сил.

Выходя на улицу вечером, можно открыть для себя целую новую палитру звуков. Сейчас в городе был час пик шума: пролетали большие и маленькие машины, одинаково оставляя шлейф из клавишных мелодий. Дрифтуя, машины то и дело останавливались на высоких или низких регистрах, так их водители – искусные пианисты поворачивали на нужных улицах. По улицам сновали уставшие подростки, до помутнения детского рассудка повторяя заезженные азы теории музыки, сплетенные с задорными упражнениями на диапазон голоса. Это было похоже на одну большую репетицию перед концертом: там пробуют водить смычком, там зазубривают ноты, и где-то уже начал звучать квартет.

Город, дороги и дома ожили легким ночным свечением. Повсюду звучала музыка, наполняющая, призывающая присоединиться. Витиеватая и простая, громкая, длинная, раскрепощающая душу. Все слилось в едином ритме и унисоне, воспевая закат, заставляя вены загораться настолько ярко, что исчезают тени.

Парни и девушки, особенно ярко мельтешащие своими волосами, иногда махая ими прямо перед чьим-то лицом, жались группами. Каждая голова мерцала своим неповторимым цветом. Подростки меняли цвет волос на более тусклые тона, а молодые девушки загорались неоновыми кричащими цветами, сливаясь с вызывающими вывесками клубов, пестрящих неприличными названиями.

Листья высаженных вдоль дороги деревьев, постоянно подрагивали, одновременно с небом меняя окраску, приспосабливались к ночным звукам и танцам.

Воздух наполнялся ночью. От ощущения легкости я запел. Я не считал, что у меня был талант, но голос у меня был громкий и эластичный. Я шел вдоль домов и выстукивал ритм на стенах подъездов. В припеве, поднимался по нотам отрывками слов. Музыка вырывалась из тела, заключённая между голосовыми связками, и продвигалась вверх словно волна. Мне нравилось, что у меня получалось, и я отпускал в полет концы слов. В голове застряла мелодия с кружащимся, будто живым ритмом, которую я услышал по радио.

Люди проходили мимо меня с удивленными лицами. И когда я заметил почему, на нескольких стенах уже красовались заметные вмятины, от моих постукиваний.

Одна компания подошла ко мне, выделяя самую светящуюся девушку из нескольких, которые стояли с ней.

– Тебе бы на бои, там то точно стены покрепче будут,– подошла ко мне незнакомка со смазливым, незапоминающимся лицом,– могу предложить сразу в Черную филармонию.

– Как раз туда направлялся, – я опомнился и, сложив руки на груди, осмотрел девушку, на которой висела короткая майка, обнажающая живот, и черная куртка. Распущенные, густо вьющиеся мелкими кудряшками волосы, переливались ослепительно рыжим,– Спасибо. Работа уже есть.

– А подработка?

– Не нужна.– На что девушка разочарованно хмыкнула и качнула волосами.

Пока я перекинулся словами с рыжей, две стоящие слева перешептывались, а я успел подметить обрывки диалога.

– У него ну очень соблазнительный голос. Такой низкий и эротичный.– Хихикнула одна.

– Господи, ты на его волосы посмотри, как волны в океане.– Высказалась вторая, и обратилась ко мне:

– Ты случайно не Посейдон?– выглянула вторая, засияла своим красным каре ярче рыжей.

Я опешил, но показывать вида не стал. Лишь удивленно поднял бровь, показав, что не настроен отвечать.

– Снизойдите до нас, ваше самоуверенное великолепие – Протянул парень, лицо которого я не увидел. Все в ответ залились неприятным смехом.

Подъехал автобус. Я опаздывал, и больше не задерживаясь ни на секунду, увильнул в раскрывающиеся двери. А компания сзади меня начала напевать попсу, забыв про столкновение со мной.

Здание внутри и снаружи было похоже на помещение государственного органа. Я заметил даже несколько офисных комнат. А люди были одеты в красивые, а некоторые даже в презентабельные наряды и лишь я, кажется, в серой футболке, шортах, опоясанных кофтой с капюшоном и кроссовках.

И только войдя в зал, я отмел сомнения о том, что тут проводятся крупнейшие нелегальные бои в мире.

Как мне рассказывал приятель, побывавший в Черной филармонии, там был купол, который закрывал пространство около самого ринга, где стояло относительно немного людей, заплативших большие деньги за эти места. Я стоял за куполом, но близко к нему, поэтому отчетливо видел ринг. В зале был полумрак.

Боевая сцена, на которую падал свет, была устроена хитро: над двумя ее половинами было установлено по небольшому куполу, поэтому, если подойдешь к сцене с одной стороны, будет слышно участника стоящего на этой стороне.

– Винс, сколько лет сколько зим!– А вот, кстати, тот самый приятель. На нем, как и на мне, не было одето чего-то особенного, всего лишь джинсы и толстовка. На его большом носу как всегда сидели очки, которые памятно всплывали в забавных историях о нем и о наших школьных годах. Историй было много, даже если учесть, что он постоянно сидит дома и делает ремиксы.

–Эй, как дела, Джек? Не думал, что сюда пускают с таким извращенным плейлистом как у тебя. – Я улыбнулся и похлопал парня по плечу, удивляясь тому, насколько изменился цвет его мятных волос, когда они начали сиять.

–Лучше захлопнись, антикварный барахольщик.

– Ладно, тогда как ты оказался за куполом, когда я слышал, что ты там ошивался?

–Было один раз. Знаешь, я хотел накопить на вип место, но все потратил на прошивку динамиков. К тому же, ты наверное слышал, что там можно получить звукозависимость. В обычных клубах участники поют поочередно , а тут одновременно.

– Теоретически можно, но ведь среди зрителей не было таких случаев?

–Что странно, нет.– Джек озадаченно потер подбородок с небольшой щетиной.

Переведя взгляд на сцену, куда уже поднимался ведущий, я нахмурился от шума предвкушающей представление публики.

На ринге стоял человек с чрезвычайно яркими лимонными волосами и почти в такой же яркой и экстравагантной одежде.

–Как дела, филармония?– Прокричал ведущий, и публика цветных волос подхватила.– Надеюсь, вы готовы, потому что, мне уже надоело вас разогревать . Итак, сегодня будет три пары, я слышал, что прошлые участники жаловались на несправедливость, посмотрим, оправдаются ли слухи сегодня.– Парень прищурил глаза и начал вышагивать по сцене. – Сегодня, уважаемые дамы и господа, у нас гости из Финляндии, – Зал замолк на мгновение.– Это группа Кавелуя. А также поприветствуем Вариера! Тут становится жарко и холодно, кажется у меня лихорадка!– Задорно прикрикнул ведущий на реакцию толпы.

– Тебе везет. Это будет незабываемое представление,– с придыханием обмолвился Джек.

На сцене появилась группа и еще один человек.

На нашей стороне была группа из трех людей – два парня и девушка. Очевидно брат с сестрой, с белоснежными блестящими гривами и еще один парень с короткой темно-синей. Парни были одеты в кожанки, а девушка в кофту с меховым воротником. У темно-синего была гитара, которую этот дурак решил донастроить прямо на сцене, отчего я профессионально закатил глаза.

– Они замораживают на месте,– Джек меня заинтриговал.

Вариер, который подходил к сцене, был похож на маэстро. Но классический фрак был заменён на рваный к подолу эластичный плащ, белая рубашка была с черным воротником.

Медленными шагами он направлялся на свет софитов, плавно водя по воздуху руками, приподнимая лицо с пронзительным взглядом двух разноцветных глаз. Одна из его радужек была льдяно-голубая, она горела в темноте, вторая – темная как участки, не освещенные прожекторами. Он остановился, повел красивыми покатыми плечами и вскинул руки. Вокруг него появилась клавиатура – сенсорная голограмма, невесомая.

– Это исключительный тип. На моих глазах, он играл, пел и дрался одновременно, – Джек сказал это с гордым и восхищенным лицом. – А теперь, я пойду туда, если ты не возражаешь.

– Внимание участники,– объявил голос по динамику, пока ведущий уходил со сцены,– правило для всех одно – атаки не распространяются на зрителей и не должны причинять смертельных увечий. Бой продолжается пока песня кого-либо из участников не будет поставлена на паузу, либо не закончится. Как только песня поставлена на паузу, у участника есть 10 секунд, чтобы снова начать петь или танцевать под свою песню, после этого срока объявляется победа противника. Зрителям разрешено передвигаться от одной стороны ринга к другой. Если победы ни одного из участников не произошло, бой разбирается жюри. Удачи!– Объявление добавило официальности и серьезности происходящему, отчего по рядам зрителей проскакивало истерическое волнение.

Возникли первые звуки, и половина зала выжидающе замолкла. Это было похоже на ветер, колеблющийся в замкнутом пространстве, невесомый приятный мороз в виде волны повеял из динамиков. Группа ледяными фигурами застыла в разных позах.

Начал белесый парень, он пел простыми словами о северных ночах и ожидании рассвета. Вступили механические басы, задающие ритм и продолжила его сестра, кидаясь отрывками словосочетаний, тоненьким, но резвым голосом. Одновременно с ней заиграл Темно-синий, перебирая беззаботными повторяющимися интонациями на гитаре. У кого-то раньше, у кого-то позже на запястьях зарождались привычные ручейки неожиданных цветов.

Лед в их телах растаял, и все раскрепощено зашевелились. В припеве её подхватил брат, оставляя лишь одну, но громогласную фразу: « я вижу твои звезды в небе». « Во время танца Млечного пути»– ответила сестра.

Я все ждал, когда они начнут как-то взаимодействовать с соперником . Переведя внимание на Вариера, я отметил что его ноты словно колонны оседали в воздухе; его голос прыгал, словно бы искал свою нишу. Словно был ветром, где то уплотнявшим воздух, где то развевавшим.

Руки резко сменили темп, теперь они били по клавишам. Подача звука наливалась силой.

Я протер глаза, не веря тому, что вижу, так как он перестал играть и буквально застыл на месте, ошарашено шевеля губами. Мои веки автоматически распахнулись, и в глупом ступоре я уронил челюсть.

– Объявляется пауза,– восхищенно воскликнул ведущий.– 1…2…3…4…

И тут пианист высвободился из «ледяных оков» и нерешительными дрожащими руками начал играть. Очевидно, голос тоже прорвался.

Маэстро кто-то помог, не знаю как, но сообщник пронес в зал зажигалку. Огонь вспыхнул – Вариер его подхватил своим ветреным голосом и материалоподобными аккордами .На минуту можно было подумать, что языки направятся на беззащитных противников, но этого не произошло. Пламя охватило инструмент, руки и одежду Вариера, что сделало его силу неиссякаемой, он рвал звуки соперников один за другим. Им ничего не оставалось, кроме поражения.

К концу представления последняя искра растворилась в черной ткани рваного фрака, Вариера объявили победителем.

Пока публика оглушительно гудела, ко мне подошел Джек:

– Да… Не первый раз его вижу, а до сих пор ошеломляет – промямлил удивленный приятель.

– А я случайно не сплю? Может это магия? – я недоверчиво хлопал глазами.

– Я много изучал эту тему. Определенной частотой он достигает слияния волн стихии и звуковых волн, потом управляет ей голосом, задавая направление.

Наблюдая колоссальные перемены в моем выражении лица от ошарашенного до удивленно восторженного, Джек ответил:

–Такое бывает,– После чего отвернулся, чтобы посмотреть на следующую пару.

– Я советую вам пока не засыпать, потому что впереди самое интересное.– Прибавил тон ведущий.– Не буду медлить, следующая пара Эмили и Марионетка.

Я решил, что будет удобнее стоять на середине сторон сцены, чтобы перебегать на определенную сторону было удобнее.

На свет встала темнокожая девушка с дредами, которые вспыхивали искрами разных цветов. На ней был черный поблескивающий пиджак с майкой, леггинсы, сзади и с боков которых висела полупрозрачная многослойная юбка. Как подсказала мне интуиция, ее звали Эмили, и она стояла босая.

С другой стороны неестественными движениями разминался в полностью белой и облегающей одежде парень в маске марионетки. На маске были нарисованы большие черные глаза и страшно широкая улыбка.

С Марионеткой стояла та самая девушка с красными короткими волосами из компании на улице. Парень не прекращал поворачиваться в ее сторону своей жуткой маской, неуклюже обнимать, держа ее руку, и периодически отворачиваться, стягивая маску, чтобы поцеловать. А она смотрела в зал, улыбчиво подмигивая и часто моргая искусственными ресницами. Но когда ей дали микрофон, она отвела взгляд и сосредоточилась.

Переходя на сторону Эмили, я заметил на сцене маленькие барабаны, на которых она стояла.

Она, порхая, начала выстукивать простой ритм своими ногами. В прыжке она была бабочкой, в падении – скользящим по воде валуном. С придыханием пропела первые слова, останавливаясь на одном синхронно с ногами. Язык, на котором она пела, звучал привычно, хоть и незнакомо. В некоторые моменты абсолютно чистый звук ее голоса еле уловимо начинал плыть по нотам, но это будоражило душу. Ее голос, то звенел, то утихал в барабанном стуке, чтобы после перейти в угловатый вокализ. В это время ее ноги со знанием дела начали дополнять мелодию, украшая новым ритмом. Она танцевала светящимися руками на каждой мимолетной позе.

Мелодия кипела вместе с моей кровью и я погрузился в ватную паутину ее голоса. За меня говорил красный цвет бурлящий и растекающийся по рукам магмой. Если бы я когда-нибудь услышал мамин голос, мне кажется, он был бы похож на голос Эмили.

Я очнулся от влюбленного наваждения, когда Джек уже несколько секунд дергал меня за плечо, а я стоял прибитый к полу, почти всем телом прислоняясь к куполу.

– Ты разве не собирался послушать другого участника?– Джек вопросительно присмотрелся ко мне. – Почему ты залип?

– Возможно, потому что она использует какой-то любовный гипноз?– Я воткнул свой раздражительный взгляд в его ухмыляющиеся губы.

Перебивая своей скептичной улыбкой мои мысли, он объяснил:

– Нет, это только ты на нее так реагируешь.– Джек повел меня через толпу.– Она лишь может заставить соперника остановиться. Пошли.

Свет прожекторов направлен на Марионетку ,который, упираясь одной рукой об пол и выставив ноги наверх, принял удобное для него, но неудобное для чужого взгляда положение. Если не вглядываться, он двигался плавно и медленно, однако переводя взгляд на его с невероятной скоростью плавающие ноги, можно заметить, что воздух меж его движений сделался плотным и очертаниями схожим с лезвием.

При этом он умудрялся смотреть на певицу, которая сухим и тихим голосом плела мелодию. Ее окутывал фон то нашептывающих, то отчетливых обработанных голосов и компьютерных, складывающихся как пазл звуков. Атмосфера наливалась меланхолией, которую я еле чувствовал, помутневшим разумом.

Бой закончился быстро: в один момент приближающиеся к отвлеченной сопернице движения замедлились, прекратились. Голос затих окончательно и умолк. Прогремел зал, счёт, ведущий.

Действительно, стоять вблизи было бы намного интересней, чем смотреть с галерки.

– Джек, было объявлено о четырех парах. Почему последняя так задерживается?

– Внимание! – вступил ведущий.– По традиции, вы знаете, что ждёт одного из вас, наших гостей. Ну же, не дрейфьте. Сегодня вам, возможно, улыбнется фортуна.– Он сам ослепительно улыбался, проверяя взглядом весь зал на удачливость, заставляя вылупиться и сверлить глазами сцену.

– Наш счастливчик… – , шум за окном от тишины прогрохотал и ушёл восвояси спустя несколько секунд.-, Винсент Эдер.

Поднялись голоса: разочарованные, радостные и один ошарашенный.

– Винс! Твою колокольню! Винс, не стой столбом фонарным, иди, – меня хлопали по плечам и я с подозрением направился вперед, попутно пытаясь придти в себя.

– А вот поднимается! Да я смотрю, ты парень крепкий! Ну, валяй, кого хочешь себе в соперники?– на меня пристально уставились все глаза и волосы в помещении. Яркий лимонный цвет и пересохшее горло. Я не мог понять, что от меня хотят и с той же пристальностью наблюдал за ведущим.

– Если ты не запомнил участников, могу повторить,– его физиономия неподалеку суетилась и распиналась. От него веяло сценой, тем запахом ,который редко умудряешься встретить, запах славы, гримерной и дымящих машин.– Итак: Кавелуя, Вариер, Эмили и Марионетка. Выбирай с умом, ты же не хотел бы огрести слишком быстро.

С перспективой того, что должен проиграть, я смириться не мог. Нужно выбрать кого-то заведомо физически слабее, я тут впервые.

– Эмили.

– Достойный соперник! И снова – Эмили, душка, выходи на сцену.

Меня спросили о песне, выдали оборудование и легонько похлопали по плечам, будто маленького ребенка, впервые столкнувшегося с последствиями своих хулиганств. За сценой слышен был только неряшливый гул зала, старательно прорывающегося за невидимый обволакивающий меня и Эмили звукоизолирующий купол. Соперница была настроена серьезно, посмотрев на неё, я вспомнил ,что мне нужно придумать метод борьбы.

Я думал лихорадочно, перебирал варианты, которыми я мог если не выбить противника из колеи, то уж точно заставить сосредоточить внимание. Мне хотелось её впечатлить. Стоя босиком на барабанах, пробуя их на звук кончиком стопы, она была такой красивой.

– И мы, пожалуй, начнем!

Времени не оставалось. Если не начать действовать, выбывшим буду я.

Подготавливая меня, мне быстро и невнятно задали вопрос о том, какую песню я выбрал. Не в темп спрашивающему технарю я, помедлив, озвучил своё решение.

Я старался представить себя на улице, непринужденно напевающим мотив, который навязчиво крутился у меня в голове, но музыка гудела так, будто я находился в тесной коробке из звука. Меня хлестала волна энергии. В моем теле бурлил азарт, и я не знал, куда его направить. На неё? Сбить её с ритма?

Она, не замечая моих атак, порхала дальше, подол юбки соотносимо с её движениями колыхался так, будто я ничего не предпринимаю. Мои руки затвердевали в воздухе и падали от бессилия словно бетон. Недостаточно усерден. Недостаточно напорист. Мне не приходило в голову, а может, она запросто развеивает мои атаки, предсказуемые для неё.

Я кричал, чувствуя, как мой голос немеет. Оглушенный, я не слышал себя – высоко брал. А музыка наполняла, стреляла, колотила меня силой, и это, правда, было с её стороны бесполезно. Я ощущал, как через волны моего ритма прорываются чужие, сосредоточенные.

Через несколько мгновений в моей песне начался последний отрывок перед припевом, где я мог что-то сделать. Мелодия притихла, будто последние мелкие ручьи внутри океана присмирели. Я начал петь сложную партию, технику которой выучил в детстве. Я начал осторожно, постепенно выводя ноты своим голосом, как узоры перьевой ручкой. В конце я отпустил поводок, и, будто цунами, звуковые волны захлестнули пространство, мутные, пышущие, своенравные. Выстрелили. Набросились. Опустошили.

Вокруг все затихло. Я, закрывший глаза, оглушенный, еще и ослеп. Красное свечение пробивалось сквозь муть темноты. Кажется, аварийные огни? Это я? Что я наделал?

Обессиленный, я провалился в сон.