Текст книги "Страницы воспоминаний"

Автор книги: Ольга Ард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

В размышлениях Гален не заметил, как вышел за территорию гостиницы. Пройдя немного по дороге, он свернул в небольшой проулок, похожий на зеленый туннель из-за нависаюших над ним с обеих сторон деревьев, чьи густые кроны никак не хотели оставаться на огороженных высокими заборами хозяйских участках. Там стояла деревянная скамейка. Гален присел на нее, спрятавшись от солнца, которое неуклонно стремилось к своему зениту. Место, где он оказался, больше всего напоминало заброшенный фруктовый сад. Прямо над ним свешивался инжир, а в густоте сплетенных листьев можно было разглядеть плоды граната и грецкого ореха. Гален разложил принесенные предметы на скамейку, пытаясь вспомнить, что же с ними можно сделать. Вдруг он услышал какой-то шорох. Гален оглянулся, пытаясь найти источник звука.

Среди деревьев промелькнула чья-то тень и, как ему показалось, блеснули глаза, наблюдавшие за ним. Повинуясь рефлексу, он резко поднялся и быстро начал складывать лоскуты обратно в пакет. Но тут из-за деревьев выскочила девочка лет семи-восьми. Ее худенькое тело практически полностью скрывали короткие серые брючки и фиолетово-розовая футболка, лицо с огромными водянисто-голубыми глазами обрамляли светло-русые волосы, едва доходившие ей до плеч. Девочка замерла в нерешительности перед Галеном. Его первой мыслью было встать и уйти, но потом он подумал, что ему незачем это делать. Он никому не мешает, и ребенок в его делах не помеха. Почти минуту они находились в тишине. Девочка смотрела на него, не решаясь подойти ближе, а он не готов был уйти отсюда, но и начать что-то делать то же не решался.

Наконец, Гален прервал молчание.

– Что ты здесь стоишь и смотришь на меня? Где твои родители?

– Мне очень понравились ваши лоскутики – тихим высоким голосом ответила девочка. – Я хотела посмотреть, что вы будете с ними делать.

Галена очень напрягало ее присутствие.

– Почему ты ходишь здесь одна? Не знаешь, что это может быть опасно?

– Я живу рядом, в детском санатории, – вновь пролепетала девочка. – Нам разрешают гулять поблизости. Здесь обычно никого не бывает и совсем не страшно.

– На самом деле, детям очень опасно гулять одним и надо бы напомнить про это вашим воспитателям.

Девочка испуганно отступила назад и в ее глазах блеснули мокрые предвестники слез. Гален заметил, что она готова была уже убежать, но что-то в ее виде заставило его попросить ее вернуться.

– Не убегай, я ничего плохого не сделаю. Но тебе надо быть аккуратнее со взрослыми. Хочешь посмотреть? – он протянул ей мешочек с лоскутами.

– Да, очень хочу.

– Мне дали задание сделать куклу из тряпочек и ниток. Вот я и пытаюсь с ним справиться.

– Разве взрослым кто-то дает такие задания? – удивленно спросила девочка.

– Да, бывает. Человек учится всю жизнь и, если тебе кажется, что, окончив школу, тебе никогда не придется учиться, то ты очень сильно ошибаешься. Ты ведь уже ходишь в школу?

– Да, конечно. Я закончила первый класс. Но в этом году еще не была в школе. Пока здесь, в санатории. Но как только родители за мной приедут, я сразу же пойду учиться. А можно я вам помогу? Я умею шить, меня мама учила.

Гален с недоверием посмотрел на нее, но все-таки ответил:

– Давай попробуем.      Я вот что-то никак не вспомню, как это делается.

Так они просидели вместе на лавочке больше часа. Что-то странное было в этой ситуации, Гален это чувствовал. Он никогда не любил детей и те немногие люди, которых он мог бы назвать своими друзьями, пока не обзавелись потомством. Общаться с детьми ему не приходилось, как врач он работал исключительно со взрослыми.

Когда после института нужно было выбирать специализацию, он выбрал офтальмологию. Было что-то удивительно опасное и чарующее в том, чтобы работать с глазами, самым важным из органов чувств. И самым хрупким. Мама оплатила дорогостоящее обучение и теперь он сам делал операции по коррекции зрения в одной из самых престижных клиник города. Здесь царили чистота, аккуратность и не было бедных клиентов. Работать в бесплатной муниципальной больнице он никогда бы не согласился. Сейчас он не жалел о выборе профессии, как раньше. Мать хотела, чтобы он стал юристом, как и она сама. С ее связями найти работу в Курске было бы несложно. Но ему так не хотелось вновь делать все по ее указке. Поэтому успешную карьеру адвоката он оставил своей сестре Милане. А сам стал врачом. Мать злилась, но смирилась. Она вообще не умела признавать поражения. Он вновь оказался плохим, как всегда в детстве. Идеальной для всех оставалась Милана. Но никак не он. Он всегда был на втором месте, хоть и был старшим. Мамина хорошая дочка выполнила все, как и должно было быть. Поступила в юридический институт и уехала учиться в Москву, где и жила до сих пор. От него же, как всегда, откупились деньгами, в которых в его семье никогда не нуждались. Мать до сих пор помогала ему. Но заставила, все-таки, уже став врачом, получить заочно и юридическое образование. С этим он смирился. Даже сейчас, после той истории, он первым делом обратился к матери. Кто еще мог помочь? Он помнил, в каком бешенстве она была. Но ничего не поделаешь. Он все равно был ее ребенком. Пусть и не любимым, как Милана, зато принимавшим вместо любви ее дорогие подарки. Видимо, мать все-таки испытывала чувство вины, даже в той истории она собралась и решила все его проблемы. Но в ответ заставила его поехать сюда, чтобы «подлечиться».

Хотя мысли его то и дело вновь улетали в Курск, Гален ловко пальцами складывал лоскуты и орудовал иголкой. Девочка весело щебетала и предлагала разные идеи, чтобы сделать куклу красивее. Она действительно казалась очень доброй и милой. Может не все дети плаксивые, сопливые и обкакавшиеся? Может, действительно есть что-то хорошее в отцовстве и материнстве? Но нет, он не хотел об этом думать. Его это не ждет, был уверен Гален. Даже если ему и удастся вернуться к нормальной жизни, детей он заводить не будет. Оставит это другим, кому хочется тратить свою жизнь на подгузники и сопли.

– Ой, какая красивая получилась, – воскликнула девочка.

В руках Галена лежала и смотрела на них своими черными глазами-пуговками яркая тряпичная кукла с большой ватной головой и в широком платьице.

– А можно я оставлю ее себе? – добавила она.

– Вот еще, – как-то резко посуровев, сказал Гален. – Я же тебе говорил, что это домашнее задание. Я не для того, столько времени потратил, чтобы его переделывать. Но спасибо тебе за помощь.

– А можно, если у вас будут еще такие задание, я вам тоже помогу?

Гален опять с неодобрением взглянул на девочку:

– Я подумаю. Неужели тебе нечем заняться? Что ты слоняешься здесь одна? – ему хотелось отогнать от себя этот прилив теплоты, который так неожиданно случился за работой с нитками.

– Нечем… Со мною никто не хочет дружить в санатории. Поэтому не люблю, когда дают свободное время. Я лучше бы поучилась, – в голосе девочки опять стали появляться признаки слез.

– Ну, почитала бы что-нибудь. Ты же уже умеешь читать?

– Конечно. Но здесь все книжки совсем детские. Они мне неинтересны. Дома я читаю книги для старшеклассников, – она вздохнула и добавила, – ну, так можно, я сюда еще приду?

– Да приходи, кто тебе мешает. Может, и я еще приду, – вздохнул Гален. – Беги уже в санаторий.

– А сколько сейчас времени?

– Не «сколько времени», а «который час» – учись говорить правильно. Сейчас тринадцать тридцать, – произнес он, взглянув на часы.

– Ой, мне пора на обед.

– Давно пора. Беги, – Гален, собрав за собой остатки материалов, направился к дороге. Сделав пару шагов, он оглянулся, увидев, что девочка все еще стоит, смотря ему вслед. – Эй, как тебя там, – он вспомнил, что даже не спросил имя девочки. – Спасибо тебе! – выдавил он из себя.

– Не за что! – улыбнулась девочка.

Услышав за спиной удаляющиеся детские шажки, Гален побрел в гостиницу.

***

Ника лежала на пляже, наслаждаясь лучами солнца, которое все выше поднималось над темными скалами. Она приоткрыла глаза, видя перед собой все ту же картинку, как и десять минут назад. Саша с Альбертом плыли вдали, их головы то исчезали, то вновь появлялись среди недобрых темных волн. Лика же нелепо по-собачьи плавала вдоль берега, каждые три-пять метров останавливаясь и пытаясь нащупать дно. Процедура эта была не особенно приятной: Ника сама, зайдя в море, сразу же поморщилась от боли, наступая на острую крупную гальку. Но она хорошо плавала, и поскольку море было достаточно глубоким, то уже в нескольких метрах от берега она легла на воду, пытаясь быстрыми движениями согреться в холодной воде. Ника давно уже не плавала в море, когда его температура была ниже двадцати пяти градусов, а пляж представлял собой груду камней, лишь слегка обточенных волнами и отдыхающими. Мягкий белый песочек Доминиканы и египетские кораллы встречали ее на отдыхе, но даже в таком случае, она предпочитала плавать в бассейне, чтобы не сушить свою кожу чрезмерно соленой водой. Неужели теперь ее удел холодное осеннее Черное море с его каменистыми пляжами и водорослями, гниющими после шторма прямо не берегу?

– Как же хорошо! – Ника и не заметила, как возле нее оказалась Анжелика, загородившая солнечный свет, и в попытке вытереться полотенцем обрызгавшая ее высохшее тело холодными солеными каплями. – Почему вы… то есть ты, не купаешься больше?

– Мне одного раза вполне достаточно, – сказала Ника, осторожно переворачиваясь на живот на своем жестком пляжном коврике, который лишь слегка защищал ее от впивавшихся в тело камней. – А мужчины наши далеко уплыли?

– Да, за ними не угонишься, так хорошо плавают, а я вот никак не могу научиться, – Анжелика попыталась улечься на мокрое полотенце, которым только что закончила вытирать свои волосы.

– Да в такую погоду и я бы не рискнула далеко уплывать.

– Странно, мне кажется, я вижу уже только одну голову, – сказала Лика, замерев в полу-сидячем положении и вглядываясь вдаль.

Ника нехотя приподнялась и оглянулась. Пляж был почти пустым и в море, кроме двух игравших в воде подростков лет десяти-двенадцати уже никого не было. Только по направлению к берегу издали плыл мужчина, судя по всему, это был Саша.

– Не волнуйся, если бы что-то случилось, мы бы заметили, – произнесла Ника. – Возможно, Альберт решил сплавать до пляжа в соседней бухте. Он говорил, что очень хорошо плавает.

Уже через несколько минут, Саша выбрался на берег и, отряхивая с себя соленую холодную воду, подошел к девушкам.

– Где ты потерял Альберта? – с улыбкой и одновременно легкой тревогой в голосе спросила Ника.

– Да он решил сплавать в соседнюю бухту. Хорошо плавает, не обгонишь.

– Ну вот я же тебе говорила, – Ника повернулась к Анжелике. – Все нормально. А почему же ты с ним не поплыл? – спросила она у Саши.

– Подустал уже немного, я доплыл бы, но неохота напрягаться.

– А что там такого интересного в этой бухте? – с детским любопытством просила Лика.

– Ну вообще, очень красивый вид был с моря. Возможно, действительно стоит в следующий раз сходить на дальний пляж. Альберт обещал доплыть назад или вернуться берегом. Просил не уходить без него.

– Нет, ну, конечно же, подождем. Мало ли что.

Ника поудобнее улеглась на своем коврике, справа от нее продолжила пытаться загореть Анжелика, а Саша пристроился слева на своем небольшом полотенце, подложив под голову свернутые шорты. Солнце же решило прекратить согревать загорающих и спрятаться в темной облачной постели, в воздухе начали появляться влажные признаки начинающегося дождя.

Лика лежала на мокром полотенце и никак не могла согреться. Она второй раз в жизни была на море, и оно опять было холодным. В прошлом году им не повезло. Жаркие июльские дни по какой-то непонятной причине сопровождались холодными ночами, когда вечером для выхода на улицу приходилось одевать на себя летние вещи и ту единственную кофту, которую она взяла с собой в предвкушении жары. Кофта и тонкие хлопковое брюки на ногах не спасали. Большая часть группы, вероятно не в первый раз посещавшая Крым, взяла с собой плотные джинсы и ветровки и вполне комфортно чувствовала себя на вечерних гуляниях. Море тем летом казалось особенно холодным, когда она заходила в него в тридцатипятиградусную жару, а на доске у спасательного пункта мелом каждое утро выводилась издевательская надпись с латинской «т» с кружочком слева сверху и тире семнадцать (максимум девятнадцать) градусов. Но и тогда она наслаждалась холодной свежестью и была счастлива от того, что впервые в жизни купается в море. Воспоминания захлестнули ее и сейчас, когда она опять ощутила этот прежде незнакомый соленый вкус брызг, летящих в лицо, и вновь на мгновение почувствовала себя счастливой.

От мыслей ее отвлек звук разговора, доносившийся слева. Саша громко рассказывал какую-то смешную история, а Ника хохотала вслед его словам. Анжелика попыталась приподняться, показывая свое желание поучаствовать в разговоре, но оно не было замечено. Пару раз она даже пыталась вставить какой-то вопрос, но ощущение было такое, что ее не то что бы не слышат, а скорее не хотят слушать. «Опять я лишняя», – горько усмехнулась она про себя и приподнялась, доставая одежду.

– Ой, Анжелика, ты собираешься уходить? – с плохо скрываемой радостью в голосе спросила Ника.

– Да, что-то холодно. Ощущение, что дождь скоро начнется. Я надеюсь, Альберт не обидится, что я ушла без него? – натужно улыбнулась она.

– Да нет, конечно. Мы с Никой его дождемся. – сказал Саша.

– Ну тогда до встречи на вечернем занятии, – Лика махнула им рукой и направилась вверх по камням, создававшим иллюзию лестницы в скалах. По дороге она натянула старый сарафан прямо поверх мокрого купальника, но это не помогло ей согреться.

«Опять иду одна…» – думала она, дрожа от холода и пытаясь справиться с неожиданно набежавшими слезами. Внезапно она почувствовала на своем лице капли, но они не были горячими. Начинался дождь.

***

– Ай, – Саша внезапно вскрикнул от резкого удара в спину. Он оглянулся и увидел, что причиной, заставившей его отвлечься от беспечного флирта с Никой, был обычный футбольный мяч.

– Ой, извините, – с этими словами к нему подбежал мальчишка лет двенадцати и быстро схватил мяч, который уже успел откатиться на несколько метров в сторону моря.

– Ты по-аккуратнее тут, так ведь и поранить кого-нибудь можно, – назидательно проговорила Ника. – Где ваши родители?

– Их здесь нет, – ответил мальчик

– Мы здесь в санатории отдыхаем, – присоединилась к разговору девочка лет десяти. – Сбежали на немного в тихий час, – почти шепотом сказала она. – Пожалуйста, не говорите никому, а то на нас будут очень ругаться.

– Вам надо быть очень аккуратными, – сказала Ника. – Лучше возвращайтесь в санаторий.

– Мы вернемся, просто уезжать совсем скоро, – ответил мальчик, – а мы из разных городов, вообще больше можем не увидеться. Хочется чуть побольше вместе побыть, – немного смущенно добавил он.

– Ух ты, первая любовь, – засмеялся Саша.

– Нет, какая еще любовь? – ответил мальчишка, – что за глупость? Просто пришли искупаться и в мяч поиграть.

– И заодно попасть им в отдыхающих, – довольно строго произнесла Ника.

– Да он всегда так себя ведет, накосячит, а потом даже не извинится – немного обиженно сказала девочка

– Если ты не слышала, это не значит, что я не извинился. Да и кто бы говорил, вообще! Это же ты запульнула сюда мяч, а теперь меня делаешь виноватым, – мальчик начинал злиться и повышать голос. В ответ девочка надула свои пухлые губки и обиженно отвернулась в сторону.

– Вер, ну не обижайся. Ведь это ты же отшвырнула мяч, – выдержав лишь несколько секунд пронзительного взгляда, обратился к ней подросток.

– Ну и что, – почти заплакала она, – ты выставил меня плохой.

Саша рассмеялся, наблюдая за этой милой детской ссорой.

– Да ничего страшного не случилось, все живы, а мне совсем не больно, – примирительно сказал он.

– Вот видишь, – мальчишка вновь обратился к Вере, – все в порядке.

– Нет, Родик, настоящий парень никогда не стал бы обвинять свою девушку.

Ника грустно улыбнулась, встала и подошла к девочке:

– Хочешь я расскажу тебе кое-что про ребят?

Ника с девочкой отошли на пару шагов. На пляже к этому времени, кроме них четверых никого уже не было. Ника на секунду остановилась и внимательно посмотрела на девочку. На вид ей было лет десять-одиннадцать. Невысокого роста, с темно-русыми волосами, слегка растрепанными от бурной игры. Она еще не вступила в тот возраст, когда к представительнице прекрасного пола начинают обращаться «девушка», но с другой стороны и милой детской непосредственности она уже была лишена. Подростковый возраст расцветал на ее совсем юном лице и небольшими прыщиками и совсем уже женским взглядом голубых с зеленью глаз, обрамленных длинными светлыми ресницами.

– И что же вы хотели мне рассказать? – с веселой настороженностью спросила девочка.

– Ох, и не знаю. Просто захотелось спросить: зачем ты так разговариваешь со своим другом?

– А зачем он обижает меня? Ведь девочек нельзя обижать.

– Но ведь получается, что он сказал правду про мяч. Разве нет?

– Да! – в голосе девочки стали появляться дрожащие слезливые нотки. – Но это не дает ему права так говорить обо мне при других. Я думала, что я ему нравлюсь. А он…

– Нравишься, конечно. Это видно. Но и его тоже можно понять. Он хочет, чтобы и о нем не забывали думать. Чтобы ты сказала правду, поддержала его.

– А вы часто поддерживаете своего мужа? – вдруг с вызовом спросила девочка.

Ника замерла на секунду. Слово «конечно» вдруг застряло в ее горле и не смогло превратиться в звук. Почему-то перед ее глазами за секундную паузу пронеслось ее знакомство с будущим супругом. Его ухаживания. Дорогие рестораны и большие букеты цветов. Рождение ребенка. Новая квартира. «А вы часто поддерживаете своего мужа…» – он так много ей дал, и было безумно больно понять, что она ему стала не нужна. Только потеряв его, Ника поняла, насколько сильно в нем нуждалась. А он в ней? Она давала ему уют в доме, вкусную еду, аккуратно лежащие по полочкам вещи, жаркие ночи в домашней постели. Но знала ли она его как человека? В чем он на самом деле нуждался? Ника вдруг вспомнила, как однажды, за год примерно до начала этого кошмара он пришел домой расстроенным. Она приготовила жаркое по какому-то новому невероятно сложному рецепту, а он почему-то не захотел его есть. Она обиделась, расплакалась и долго с ним не разговаривала. Ждала, что он будет извиняться. Но он не стал. Ему было не до нее. Лишь потом от его матери она узнала, что у его коллеги, с которым он был очень дружен, обнаружили онкологию. Сама она даже не попыталась в тот момент спросить, что творилось в его голове. Просто сразу обиделась. Ведь она была хорошей женой, такой, о которой может мечтать любой мужчина. И все мысли его должны были быть о нет. Но, как выяснилось, у него была и другая жизнь.

– Да, поддерживаю, – подавив комок в горле, наконец, ответила Ника. – Запомни на будущее, поверь, тебе это пригодится, – не всегда в твоей жизни будут мальчики, которые из-за тебя готовы будут врать, драться или совершать еще какие-нибудь поступки; чтобы парень был рядом с тобой и защищал тебя всегда и ты сама должна быть для него опорой. Только когда вы поддерживаете друг друга, а не требуете постоянно что-то, вы сможете быть счастливыми, как в игре, так и в будущем в семье. Ты бы, например, стала брать свою вину на себя из-за него?

– Нет, конечно, я же девочка. Мальчики должны всегда нас защищать и помогать.

– Должны, но только если и мы отвечаем им тем же. Не требуй от других того, что ты не готова делать сама. Независимо от того, мальчик рядом с тобой или девочка. Запомнишь это?

– Попробую, – чуть скривившись произнесла девочка, – но как-то это непривычно звучит.

– Непривычно – не значит неправильно.

Ника наклонилась и, посмотрев в глаза девочки, произнесла:

– Обязательно стань счастливой, – а затем отвернулась в сторону, пытаясь спрятать блеснувшие слезы.

***

– И как вам тут в санатории отдыхается? – Саша попытался заговорить с мальчиком, чтобы снять напряжение, повисшее после того, как Ника с девочкой ей отошли от них.

– А какая разница-то? – насупившись ответил мальчишка. – Что Вам вообще от меня надо?

– Да что ты так злишься? Не маньяк я, – рассмеялся Саша. – В наше время все куда проще было, а сейчас спросишь что-то у чужого ребёнка, и на тебя все окружающие начнут коситься.

– Ну так со своими детьми и разговаривайте, к чужим и не надо лезть.

– Да, ты прав, – Саша уже пожалел, что вообще заговорил с мальчишкой, почему-то взгрустнулось и он тихо добавил. – Своих пока нету. Дел и без того хватает.

– Работаете, наверно, много? – уже без агрессии спросил мальчик.

– Ну да, приходится, – протянул Саша, отведя глаза в сторону очередной надвигавшейся на них тучи.

– Мой отец тоже много работает. Из-за этого мама на него постоянно ругается, – казалось, что напряжение ушло, и мальчик сам не против поговорить.

– Но ведь это же хорошо, – ответил Саша, – наверно, много денег в дом приносит.

– Нет, мама считает, что мало. Когда я повзрослею, я обязательно буду много зарабатывать. И куплю маме отдельную квартиру, чтобы она могла жить без отца и не ругаться с ним.

Саша рассмеялся:

– Почему ты думаешь, что мама хочет жить отдельно?

– Ну, она же постоянно ругается с папой. А люди не должны ругаться. Зачем тогда вообще жениться, если постоянно ссоры?

– Ну, по разным причинам. Вообще, женятся, когда любят друг друга.

– Кому нужна такая любовь, если она проходит, а люди потом ни друг на друга не могут смотреть, ни на своих детей? – разговор явно начал задевать мальчика за живое, голос становился дрожащим и пару раз он сорвался на высокие детские нотки, от которых подросток уже, казалось, избавился.

– Любовь – это очень важно. Не деньги, не успех, а именно любовь. Много нужно пережить, чтобы это понять. – Саша невольно вспомнил ту свою девушку. Их было много, но сейчас именно она, как и вчера вечером, стояла у него перед глазами. Она ведь на самом деле хотела от него немного, просто быть счастливой. И ведь и он мог быть рядом с ней. Но эти клиенты, застолья для налаживания отношений, пьянки с друзьями. Ему казалось тогда, что именно так жить правильно. Накопить больше денег, купить хорошую квартиру, чтобы там уже построить свою семью. Возможно, с ней. Он тогда ловил себя на мысли, что уже готов к этому. Надо было только немножко подкопить, еще чуть-чуть подождать. Чуть, чуть-чуть и много раз чуть-чуть. А она хотела быть просто вместе с ним, здесь и сейчас. Ему казалось, что она капризна, что она его не любит. Он очень дурно поступил с ней. Саша признался себе, что, возможно, в тот момент упустил свое счастье.

– Ну вот какая любовь, – голос мальчика прервал его размышления. – Ну вот, допустим, нравится мне Вера, – он кивнул в сторону девочки, стоявшей рядом с Никой. – Но как она себя ведет. Разве можно это терпеть?

Саша улыбнулся:

– Ну, не очень хорошо, согласен. Но ты вместо того, чтобы обижаться на неё и копить злобу, поговори и скажи, что тебе это неприятно. Раз скажешь, другой – и поймешь, если она станет вести себя по-другому, значит, ты ей на самом деле нравишься.

– Что-то не верится.

– А ты попробуй. Тогда и узнаешь.

Рядом раздались голоса. Саша и мальчик одновременно обернулись и посмотрели в сторону своих спутниц. Ника вместе с Верой уже шли в их сторону.

– Ну что? Тут уже мужской разговор? – весело спросила Ника.

– Да вроде бы, – ответил Саша и посмотрел на мальчика.

– Да… Все хорошо. Пойдем мы – мальчик повернулся к Вере. – Давай руку, помогу тебе подняться, а то поскользнешься на мокрых камнях.

Вера быстро взглянула на Нику и ответил:

– Пойдем…

– Далеко вам идти? Может быть, проводить стоит? – спросил Саша.

– Да нет, все нормально. Нам тут пять минут и дорогу мы хорошо знаем.

– Ну тогда, счастливо! – сказала Ника вслед уходящим ребятам.

– До свидания! – почти хором ответили они.